Текст книги "Ржавчина и соль"

Глава 3. Марьяж

Дождаться полудня было несложно. После выбившей его из колеи газетной статьи Джим почувствовал возбуждение и нестерпимое желание действовать. Прибыв в Оршен, он застрял, долгое время наблюдая за необычной парочкой. Будто спал. Выжидал. Убивал время, чтобы в определенный момент на него свалилась истина.

Истина ли?

Беккет не питал иллюзий. Ник научил его смотреть в корень, не пытаться искать трудности там, где их нет. Истина чаще всего находится на поверхности. Верховный судья, за много лет заслуживший безупречную репутацию, знал, о чем говорит.

Но в то же время он утверждал, что не стоит верить своим глазам безоговорочно. Истина может играть с тобой в прятки, заявлял он. Поэтому ты всегда должен быть в поиске. Ты всегда должен быть готов к тому, что истина может оказаться фальшивкой.

Именно поэтому Джим немного успокоился и дочитал столичный вестник до конца. Внимательно и вдумчиво. Но ничего интересного не нашел. Только местные сплетни, раздутый некролог – осень всегда уносила больше жизней, поэтому здесь не было ничего удивительного, – парочка заметок про намеченные свадьбы влиятельных персон, и все.

Если так подумать, то, кроме статьи о назначении Стара, в столичном вестнике не было ничего информативного. И это действительно жутко походило на магию.

Пустые Зеркала выполнили свое предназначение. По крайней мере, Джиму очень хотелось так думать. И поэтому до полудня он успел многое сделать.

Он выяснил, что в архиве на Книжной улице нет информации про Винсента Стара. Сунуться в главное управление сыска и патрулирования под видом пострадавшего (благо синяк на скуле никуда не делся) и попытаться узнать, где находится местная кладезь информации с личными делами сотрудников, новых и старых.

Рискнуть всем и предъявить бумагу, подписанную Ником, затребовав доступ. Наглость сработала: не вспомнив, что составивший бумагу уже мертв, сыскари беспрекословно предоставили ему личное дело Винсента Стара. А также Виктора Беккета. Не дожидаясь, пока ребята придут в себя, Джим взял папки и был таков, решив, что изучит их позже.

Конечно, была опасность, что через некоторое время в гостиницу заявятся сыскари, сообразившие, что бумага бывшего верховного судьи потеряла силу, но Джим, оценив обстановку, решил, что это случится не скоро. Судя по всему, у представителей правопорядка было много работы. И не всегда было время читать газеты, тем более столичные.

Слишком легко. Слишком гладко.

И Джим мог объяснить происходящее только тем, что вчера пережил. Сон без сновидений помог ему понять намеки Норы, когда она говорила про спигелов. По измерению Пустых Зеркал разгуливают несбывшиеся и неосуществимые желания. Они похожи на людей с мыльными пузырями вместо головы. А спигелы – это истинные обитатели того мира. Отражения. Значит ли это, что вчера, глядя на гнилое чудище, издающее звук ножа по стеклу, Джим увидел самого себя?

Об этом он собирался спросить у Норы и Клайда, когда они вернутся из очередного рейда в потусторонний мир.

За заботами, наглым выуживанием информации и раздумьями время прошло незаметно. Близился полдень.

Час для встречи пришел, и Беккет во второй раз за день отправился на Книжную улицу. Туда, где его ждали те, кто мог ответить на многие вопросы. Осталось только заставить их это сделать…

Заняв привычное место, откуда он наблюдал за Норой и Клайдом на протяжении двух недель, Джим поплотнее запахнул плащ и начал ждать. Пока он занимался делами, погода в Оршене из просто гадкой превратилась в совсем безрадостную: противная, но вполне терпимая морось сменилась накрапыванием мелкого дождя и пронизывающим ветром. Все попытки спастись от сырости были тщетны, и все, кто мог покинуть улицы города, так и сделали. Прохожих было совсем немного, да и те были озабочены только желанием оказаться там, где тепло и сухо, поэтому вряд ли замечали что-нибудь. Когда часы на ратуше пробили двенадцать раз, Джим надвинул шляпу поглубже и скрылся в нише между домами. Если хочет ответов, он должен застать оригинальных напарников врасплох. Так же, как они сделали с ним вчера. Жаль, что у него в рукаве не припасены козыри в виде компрометирующих досье. Репутации Норы уже ничего не может повредить, а Клайд и вовсе неприкосновенен, ведь он служит Истинному Богу.

Пожалуй, именно Клайд мог позволить себе все. Или почти все. Находясь под защитой храма, веры и любви прихожан, он был буквально покрыт броней безупречной репутации. Вздумай Джим публично его разоблачить, от него ничего бы не осталось. От Джима, а не от Клайда, к сожалению.

Потому что слова имеют силу, а слова такого пройдохи, как Клайд Безгрешный, – особенно. Знаменитый проповедник, путешественник по Пустым Зеркалам. Интересно, почему никто до сих пор не разнюхал, чем он занимается?

Очередной вопрос, на который стоит узнать ответ.

Сколько их уже у Джима? Целый ворох, и он только растет.

Прошло несколько минут, но из заброшенной лавки молочника так никто и не вышел. Книжная улица полностью опустела, а продрогший насквозь Джим начинал тихо звереть. Кажется, Нора и Клайд снова его обманули.

Когда вместе с дождем на плаще начали оседать мгновенно тающие хлопья снега, Беккет не выдержал. Пересек улицу и открыл скрипучую дверь. Конечно же, никого не обнаружил. В подсобке, откуда вчера его увели в иной мир, валялись метла, несколько бидонов и черепки разбитых глиняных горшков. Ничего не указывало на то, что здесь каждый день бывают люди. А ведь это тоже странно: лавка стоит не закрытой, в этом месте давно уже должны были устроить убежище какие-нибудь бездомные. А уж о производителях незаконной дури, которым всегда требуются заброшенные помещения, и говорить нечего.

Но лавка была пуста. И кажется, сегодня Нора и Клайд решили нарушить традицию и не гулять по Пустым Зеркалам.

С чем это связано, Джиму было плевать. И пусть сегодняшний день действительно начался с подвижек, он хотел большего. Он хотел ответов. И он хотел их прямо сейчас.

Грязно выругавшись, он пнул ни в чем не повинную дверь подсобки и вышел из молочной лавки, отдав себя во власть разгулявшейся стихии.

Пожалуй, сегодня погода превзошла все ожидания: Джим пробыл в лавке всего несколько минут, но за это время город превратился в серого призрака, укрытого рябью мокрого снега. Снег падал с грозных небес, лип к мостовой грязно-белыми кляксами и тут же таял, будто испугавшись кары за содеянное.

Впрочем, Джиму было плевать на погоду. Он был очень зол.

Застыв на крыльце, он оглядел пустую улицу, думая, куда пойти. В храм? Там он может найти Клайда. В квартиру Норы?

Или стоит все-таки переждать стихию в месте поближе и поуютней. В месте, где он сегодня уже был, но не успел порадовать заскучавшего хозяина светским разговором.

Выбрав третий вариант, Джим поднял ворот плаща, спасаясь от вездесущего ветра, и отправился в архив. Там, по крайней мере, он сможет разложить добытые папки и прочитать их содержимое. А Жало угостит его чаем, который будет очень кстати, потому что Джим действительно продрог до костей.

А когда мокрый снег прекратится или превратится в обыкновенный дождь, а ветер перестанет завывать, как сумасшедший волк на луну, Джим отправится к Норе.

О том, почему он не хочет и близко подходить к храму Истинного Бога, Джим предпочитал не думать.

Но он твердо пообещал себе, что до темноты узнает про Клайда Безгрешного хоть что-то. И если для этого ему придется потерять еще один день в расследовании убийства собственной сестры, то так тому и быть.

Норман встретил его радушно. Его совершенно не удивило, что Джим заявился к нему второй раз за день.

– Проходите, молодой человек, – усмехнувшись, произнес архивариус. – На улице филиал Бездны, и вам уж точно не помешает чашка чего-нибудь горячего.

Джим согласился. Как и предполагалось, посетителей в архиве не наблюдалось, поэтому он с удовольствием расположился за самым удобным столом и вытащил из-за пазухи две папки.

Возможно, Норман был не прочь поболтать, но у Джима были другие планы, поэтому, получив от архивариуса чашку чая, он вежливо попросил ему не мешать. Беккет и так уже потерял уйму времени. А теперь настал черед действовать.

– Я буду у себя, – недовольно пробурчал Жало и удалился, унося с собой вторую чашку.

Отметив, что в следующий раз надо будет захватить с собой печенья, чтобы задобрить оскорбленного старика, Джим отхлебнул теплого чая, отдающего травами и медом, и углубился в чтение.

Досье Винсента Стара было неполным. Это сразу бросалось в глаза. Хотя бы тем, что обычно тщательно пронумерованные страницы были разрознены. Не хватало сведений о семье, в том числе о жене и детях. Наградные листы, анкеты, какие-то заметки о мелких должностных нарушениях – это все было. А вот о семье – ничего. Кроме Винсента, Джим не помнил других Старов, а это значило, что прокурором тот стал благодаря стремлению и личным качествам, а не по протекции. Тогда становилось совершенно непонятно, почему именно эти сведения в досье отсутствуют.

Глядя на строчку: «Любимый цвет – каштановый», Джим нервно теребил пальцами верхнюю пуговицу рубашки и размышлял. В досье хватало того, что сойдет за компромат: в молодости, например, неопытный сыскарь Винсент Стар упек за решетку некоего Эда Берда. Бедняга очутился не в то время не в том месте, и все улики указывали на него. Опытный сыскарь сразу бы заподозрил неладное, проверил бы информацию и понял, что несчастного просто подставили. Но Винсент оформил Берда, предъявил ему обвинение, и бедолагу отправили в тюрьму. После двух месяцев стало известно, что Стар ошибся, но было уже поздно: не выдержав прелестей тюремной жизни, Берд вскрыл себе вены заточкой.

Стар схлопотал выговор, но, учтя его неопытность, промах ему простили, пусть и продержали на должности младшего сыскаря дольше, чем надо. А потом уже карьера будущего верховного судьи быстро пошла ввысь. И не придраться: все обосновано, никаких внезапных переводов или надуманных наград.

Парочка мелких нарушений, типа несвоевременного оформления улик, и все.

По бумагам выходило, что Винсент Стар был чист. И у него был единственный скелет в шкафу – Эд Берд. Обычно у сыскарей подобных жертв было намного больше.

Тот факт, что дело несправедливо обвиненного Старом подозреваемого и его смерть не были вырваны из досье, мог бы убедить Джима, будто Винсент Стар действительно являлся выдающейся личностью и он заслужил свой высокий пост. В конце концов, если убрать все темные пятна с репутации, получится не сыщик, а священник, и будет очевидно, что досье вычищали. Однако у Джима оставалось два «но». Первое – это полное отсутствие информации о семье, а второе… Второе Джим обнаружил не сразу. За перечислением наград, мелких внушений и прочих пустяков он сперва пропустил дату, когда была похищена его сестра. Но вернувшись и просмотрев досье с самого начала, он нашел такое, что поразило его до глубины души.

Если бумаги не врали, то десять лет назад, примерно в то же время, когда Виктор Беккет одержимо искал похитителя девочек-сирот из дома призрения леди Грейв, Винсент Стар расследовал исчезновение некой Шейлы Элви.

Элви. Не такая уж распространенная фамилия в Соединенных Землях Малиры. И у Джима родился закономерный вопрос.

Как та женщина, что пропала десять лет назад, связана с Николасом Элви, бывшим верховным судьей Соединенных Земель и наставником Джима?

И не связано ли это расследование с тем, что спустя десять лет именно Винсент Стар занял место верховного судьи?

Джим нервно постучал пальцами по деревянной поверхности стола, ощущая острую нехватку писчих принадлежностей. Надо все записать. По порядку. Все свои мысли и вопросы. Потому что, если он этого не сделает сейчас, потом что-нибудь забудет или упустит.

Оставив папки на столе, Джим заглянул в каморку к Норману. Архивариуса там не оказалось. На рабочем месте он тоже отсутствовал. Зато Джим нашел перо, чернила и стопку чистых бумаг. Схватив это богатство, он вернулся в зал, где и обнаружил Жало. Тот сидел на его месте и с интересом читал содержимое досье Винсента Стара.

Подавив раздражение, Беккет кашлянул, обозначая свое присутствие. Если рассуждать здраво, то ситуация складывалась комическая. Он без спроса взял у архивариуса перо и бумагу, а тот сунул нос в его дела. Все справедливо. Вот только пахнет не очень. Причем от обоих.

Норман поднял глаза и покачал головой. Создавалось такое впечатление, что он едва сдерживается, чтобы не начать грозить Джиму пальцем.

– Будучи сыскарем, я насмотрелся на подобные дела, – Жало кивнул на папку. – Неужто, молодой человек, вы решили, что бедняга Стар причастен к смерти Николаса?

Джим молча подошел к столу и положил бумаги и перо.

– Просто захотелось узнать поподробнее, кто его заменил, – пожал плечами он. – Ник – великий человек… был им. Справедливый. Мудрый.

– Должность обязывала, – усмехнулся Норман. – Не каждому дано стать верховным судьей.

– Это точно… – кивнул Джим. Ему очень хотелось, чтобы Норман ушел. Вопросы, которые он обозначил в своей голове, надо было срочно записать. Но делать это при свидетеле Беккет не хотел. Жало – бывший сыскарь, он не постесняется заглянуть через плечо, и тогда уже Джим не сможет его убедить, будто взял досье Стара просто почитать…

Но архивариус не уходил. Освободив место Джима, он прислонился к одному из стеллажей и сложил руки на груди, внимательно наблюдая за гостем. Из кармана его сюртука торчал край какого-то конверта. Джиму показалось, что раньше его там не было.

Значит, старик встречал посыльного в тот момент, когда Джим искал в его каморке бумагу для записей. Вот и ответ, почему его не было на месте.

– Ты ничего не найдешь в этом досье, мальчик мой, – произнес Норман, и Джим вздрогнул. На миг ему показалось, что он слышит голос наставника. Боль потери близкого человека, которую он изо всех сил давил в себе, подняла голову.

– Почему вы так думаете? – сглотнув слюну, спросил Джим.

Жало пожал плечами.

– Когда твой учитель достиг невероятных высот, его досье немного… подправили. Судья должен быть безгрешным, знаешь ли. Думаю, с этой папкой тоже поработали. Забавно: второй раз подряд верховным судьей становится выходец из Оршена.

Джиму забавно не было. Его вообще тяготил этот разговор. Но его полезность он признавал. Если Норман прав, то стоит покопаться в генеалогическом древе Стара. Потому что сведения об ошибке, приведшей к смерти человека, в досье остались. А это значит, что в семье нового верховного судьи точно что-то не так.

– Я понимаю, что это невежливо, – осторожно произнес Джим, – но мне нужно поработать. Вы очень радушно встретили меня, и я осознаю, что разочаровал…

– Ничуть, – усмехнулся Жало. – Я все понимаю.

На Джима снова накатило раздражение. Ему стало казаться, что старик знает больше, чем говорит. А еще догадывается, зачем Джим приехал в Оршен.

– Я рад, что мы понимаем друг друга, – через силу улыбнулся он, очень надеясь, что взгляд его не выдает.

Жало отошел от стеллажа и наклонился над столом. Его глаза оказались прямо напротив Джима, и тот наконец разглядел, что было в них на протяжении всего этого разговора. Восхищение, граничащее с удивлением.

– Вы действительно выдающийся человек, Джим. – Норман полез в карман и положил на стол тот самый конверт. Печать столичной почты заставила Беккета насторожиться. – Это вам. Приходил посыльный.

– И принес конверт для меня? – опешил Джим. – Откуда он мог узнать, что я буду здесь?

– Очевидно, в гостинице сказали, – пожал плечами Жало. – Занимайтесь. Не буду мешать.

Пытаясь сообразить, как посыльный нашел его в архиве, Джим протянул руку к конверту и порвал боковой край. Оттуда выпала короткая записка и золотой перстень с рубином. Кольцо Ника, с которым учитель не расставался даже во сне.

По спине пробежал холодок. Тишина вокруг сдавила горло Джима стальными тисками, лишая возможности дышать. Дрожащими пальцами он взял записку и вчитался, с каждым мгновением чувствуя приближение душевной боли.

«Здравствуй, дорогой ученик!

Когда ты будешь читать эти строки, я уже буду лежать в могиле. Я чувствую ее. Смерть. Она давно стояла за моей спиной, но я не хотел смотреть ей в лицо. Не решался. Но, к сожалению, однажды наступает такой момент, когда ее приход неизбежен. Я давно болею, но не хотел расстраивать тебя. Или просто трусил. Боялся, что не выдержу, если ты будешь хоронить меня заранее.

Этот перстень теперь твой. Не снимай его. Он принесет тебе истинное счастье.

Искренне надеюсь, что тебе понравится, как он будет смотреться на твоей руке.

Будь счастлив.

Ник».

Выпустив записку из пальцев, Джим уставился на перстень. Все вокруг расплывалось, и он огромным усилием воли загнал слезы обратно. Мужчины не плачут. Даже когда получают приветы с того света.

Надев кольцо учителя на палец, Джим вдруг почувствовал, как пустота, которой он себя ощущал все это время, заполняется чем-то теплым. Живым.

Как он и боялся, вопросы вылетели из головы, и после записки Ника это было неудивительно. Глянув в окно, Джим обнаружил, что мокрый снег закончился. Решив, что судьба дает знак, он сунул папки под сюртук, оделся и, попрощавшись с Норманом, пошел в гостиницу.

Для начала стоит узнать, кто направил посыльного в архив, хотя Джим совершенно точно никому не говорил о случайном знакомстве с архивариусом…

Добравшись до гостиницы, Джим почти перестал замечать перстень. Удивительно, как быстро он привык к его тяжести. Последний подарок Ника сел на палец как влитой, будто был сделан на заказ.

Решив для начала оставить документы в комнате, а потом уже расспрашивать Ирфа о его осведомленности, Джим поднялся на второй этаж и открыл дверь.

И замер.

– Ну что застыл? Заходи, – усмехнулась Нора. Облаченная в откровенное платье, она бессовестно полулежала на его кровати поверх покрывала, подложив под спину все подушки, и читала книгу. Клайд сидел за столом и пил кофе, а аромат корицы заполнил всю комнату.

– Вы. Что. Здесь. Делаете? – оправившись от изумления, Джим шагнул за порог и захлопнул дверь. – Кто вас впустил?

– А мы сквозь стены прошли. – Улыбка Норы стала еще шире.

– Я задал вопрос, – процедил Джим.

Клайд поставил пустую чашку на стол.

– Мы представились твоими друзьями. Нас уже видели с тобой, поэтому проблем не возникло, – спокойно ответил он. – Не переживай.

– Я и не переживаю! – окрысился Джим, чувствуя, что над ним откровенно издеваются. – Зачем вас сюда принесло?

– Ну тебе же нужна помощь? – делая вид, что продолжает читать, заявила Нора.

– Я вас искал.

Он так и стоял столбом, не зная, куда деться. Кровать была занята, стул тоже. Создавалось такое впечатление, будто это он без спросу явился в чужое жилище, а не наоборот.

Сев на кровать у ног Норы, Джим уставился на Клайда. Раз уж эти двое пропустили своей ежедневный ритуал и заявились к нему в гостиницу, стоит это использовать.

– К тебе, кстати, посыльный заходил, – сообщила Нора. – Мы отправили его в архив, ты ведь там был?

– Откуда ты знаешь? – Беккет так резко повернул голову, что у него заныла шея. Поморщившись, он развернулся всем корпусом.

– Ну… вчера ты впервые побывал в довольно необычном месте. Не хотелось оставлять тебя без присмотра, поэтому мы решили немного проводить тебя.

– Вы за мной следили, – заключил Джим. В нем поднималась ярость. С каждым мгновением эта парочка начинала раздражать его все больше.

– Просто подстраховали. После Пустых Зеркал мерещится всякое… Так посыльный тебя нашел? – Нора оторвала взгляд от книги и вопросительно уставилась на Джима.

– Нашел, – буркнул тот, отворачиваясь от нее.

Ну что же, на один вопрос стало меньше. Но их все еще больше, чем он в силах запомнить.

Джим снова посмотрел на Клайда, в этот раз с определенной целью.

Сегодня Безгрешный меньше всего походил на проповедника. Скорее, на успешного адвоката или владельца банка. Черный костюм-тройка, серая рубашка и атласный шейный платок придавали его облику представительности, а цепкий и при этом добродушный взгляд – внушал доверие.

Но Джим на это не купится. Больше нет.

Клайд Безгрешный – отменный лжец, и Беккет будет первым, кто его разоблачит. Пусть и так, в маленькой комнатке не самой дорогой гостиницы.

– Ты был учеником Смотрящего, ведь так? – кинул первую удочку Джим.

– Был, – Клайд пожал плечами. – Но, сам понимаешь, карьера не удалась.

– Не удалась… это как посмотреть. О тебе даже в Циране знают. Статьи про тебя пишут. Ждут, когда ты оставишь этот затхлый городишко, чтобы нести свет веры в Истинного Бога там, где это оценят по достоинству.

– К чему ты клонишь? – Клайд слегка нахмурился.

– К тому, что ты лжешь, – отчеканил Джим. – Никакой ты не Клайд Мур. Потому что тот паренек давно мертв. Или думал, я не узнаю? Муру было двадцать, когда его тело нашли. И это было десять лет назад. Даже если предположить ошибку, возраст не сходится. Или скажешь, что на тебе грим?

Взгляд Клайда внезапно погас. Отведя глаза, он зачем-то взял пустую чашку, заглянул в нее, а потом поставил обратно.

– Пустые Зеркала исполняют желания, – напомнил он. – И формулировать их нужно правильно. А еще время там течет иначе.

– И что?

– Я захотел стать кем-то другим. Исчезнуть с лица земли и начать жить по-иному. И мое желание сбылось. Я вышел из Пустых Зеркал старше на двадцать лет, потеряв полжизни. В газетах писали про найденное тело того мальчишки, а я не знал, как к этому относиться. Потому что радоваться исполнению желания не получалось, Джим. Не получалось. Сам не зная, на что иду, я просто вырвал из собственной жизни два десятка лет. Стал почти стариком, так и не побыв молодым. Чуть с ума не сошел.

– Немудрено… – Джим пытался осознать услышанное. – Вот что ты имел в виду, когда сказал, что твоя жизнь пошла под откос.

– Нельзя желать невозможного. Именно поэтому мы с Норой застали тебя врасплох. Чтобы ты не успел загадать что-нибудь глобальное. Потому что каждое желание имеет свою цену. Я знаю это, как никто. Посмотри на меня. Мое тело выглядит на пятьдесят. Волосы редеют. Мне скоро в могилу, а ведь я прожил только тридцать лет.

Джим почувствовал, как по его спине ползут мурашки. Он повел плечами, пытаясь угомонить их, но получалось плохо. Казалось, что в комнате резко похолодало и кто-то гладит его по голове ледяными пальцами. Джим на миг обернулся, убеждаясь, что на кровати не сидит кто-то третий.

Кто-то мертвый, принесший холод из могилы.

– Прости, – выдавил он, вновь посмотрев на Клайда. – Я… не знал.

– И это хорошо. – Клайд снова улыбнулся. Только в этот раз улыбка была печальной. – Я ведь кто-то другой.

– Кто-то другой… – эхом повторил Джим. – Прости.

Понурив голову, он запустил пальцы в волосы, стараясь одновременно поверить в то, что рассказал Клайд, и вспомнить, какие вопросы у него остались. Но получалось плохо. Образ стареющего мужчины, который только что выяснил, что потерял половину жизни, неправильно сформулировав желание, не выходил из головы.

Готов ли он заплатить подобную цену, чтобы найти убийцу своей сестры?

Нора отложила книгу и поднялась с кровати.

– Принесу кофе, никто не против?

Джим качнул головой, сам не понимая: это жест согласия или отрицания. С другой стороны, сжимать в руках чашку с теплым напитком будет очень кстати. Можно даже не пить, но будет чем руки занять.

Когда Нора покинула комнату, Клайд оживился, будто только и ждал ее ухода.

– Мы дожидались тебя не просто так, – обратился он к Джиму. – И вчера следили не потому, что нам нечем заняться. Я известная личность и не могу себе позволить тратить лишнее время.

После того, что он узнал, фраза про лишнее время из уст Клайда казалась Джиму зловещей. В который раз поведя плечами, избавляясь от мурашек, он кивнул, показывая, что готов слушать.

– Пустые Зеркала завораживают. Возможно, ты этого еще не ощутил, но скоро тебя потянет туда. И ты не сможешь остановиться. Тебе захочется снова оказаться в том месте, где желания обретают плоть, какими бы пустыми они ни были. Ты знаешь, где находится вход. Но пройти туда не сможешь. Не сразу. Нора до сих пор испытывает определенные проблемы с самостоятельным переходом, а ведь мы с ней уже семь лет подобным образом развлекаемся… Только Смотрящий в силах провести обычного человека сквозь грань. Когда ты поймешь, что больше не в силах терпеть, приходи ко мне. Я помогу. Но прошу тебя: никому не рассказывай о молочной лавке. Пока что нас с Норой никто не засек… кроме того наркомана, который привел тебя. Хотелось бы подольше пользоваться тем входом. Предыдущий был очень неудобным.

Вот и ответ еще на один вопрос. Нора и Клайд просто меняют места, откуда входят в измерение спигелов. Все так просто и очевидно, почему Джим сам об этом не догадался?

– Сколько вы вместе? – спросил он у священника.

– Мы встретились через три года после… после того, как твою сестру убили. Как понимаешь, я уже был совсем немолодым… но еще не повернулся к Истинному Богу. В общем-то, все банально. Я просто пришел в бордель, где работала Нора, и заплатил за ночь с ней, не представляя, кто она такая. А потом мы выяснили, что нас связывает очень многое. Наученный опытом, я провел ее в Зеркала, так же как мы – тебя. Внезапно. Почему-то именно желания, загаданные в спешке, спигелы исполняют без последствий, какие были у меня. Все просто, Джим. Мы с Норой не друзья. Мы вместе, потому что можем доверять друг другу. Нас объединили Пустые Зеркала.

Джим снова кивнул, принимая ответ. Странно это все-таки. В другом измерении время течет по-другому. Быстрее. По сути, Клайд продолжает сжигать собственную жизнь, проживая полдня за пять минут.

– У тебя не осталось никаких связей с прежними друзьями? Я имею в виду магов, – спросил он. – Я хочу попробовать подойти с той стороны.

– Нет, – жестко ответил Клайд. – Не осталось. Не лезь туда.

– Послушай… – Джим подался вперед. – Зеркала дали мне то, что я загадал. Дали зацепку. Но теперь мне нужно за нее потянуть.

– И при чем здесь маги?

Беккет вздохнул. Все взвесил. И решил, что может доверять священнику.

– Я думаю, что с этим как-то связан Винсент Стар. Новый верховный судья Соединенных Земель Малиры. Я изучил его досье. И там кое-чего не хватает. Сведений о семье. Если вспомнить о том, что представители закона не должны быть из семейства магов, возможно, стоит поискать там.

– Стар? – переспросил Клайд. Он выглядел ошарашенным. – Ты серьезно?

– Да, – Джим вцепился в священника взглядом, пытаясь понять, что происходит. Он угадал? Родители Стара были из магически одаренных?

– Не может быть. Этот человек никак не связан с делом твоей сестры.

– Откуда ты знаешь? – Джим чувствовал нетерпение. Предвкушение. Внутри все переворачивалось от мысли, что сейчас он разнюхает что-то важное.

Что-то по-настоящему важное, а не очередную ерунду.

– Я знаю, почему те страницы изъяли. Стар пару лет назад приходил в храм, мы разговорились. В том числе и про семью. Его родители не имеют никакого отношения к магам. Его отец был доктором.

– Был?

– Да, был. Скончался, когда Винсент был ребенком. А мать… Мать сошла с ума. Он рос в доме призрения, похожем на тот, в котором работала Нора.

– И все? – недоверчиво переспросил Джим. Зачем было изымать подобное, оставив при этом серьезную ошибку сыска? Нет. Тут дело посерьезнее должно быть.

Клайд помолчал. Отвел взгляд и уставился на дно пустой кофейной чашки, сжимая и разжимая пальцы. Ему совершенно точно не хватало второй чашки, которую он мог бы стискивать в руках.

Ничего, Нора скоро принесет…

– Его мать однажды сбежала из богадельни. Шаталась туда-сюда по улицам. А потом нашла где-то нож и начала убивать. Всех, кого встречала на своем пути.

– Погоди-погоди, – Джим вытаращил глаза. – Ты хочешь сказать, что мать Стара и Красная Гильотина – одно и то же лицо?!

Клайд на мгновение прикрыл глаза, и Беккет понял, что прав.

А вот это уже интересно. Красная Гильотина прошлась по Оршену, когда Джим был совсем ребенком, но он хорошо помнил, какой бледной была его мама, прижимая его в себе. И помнил отца, который неделю после того случая не отходил от них ни на минуту.

Красную Гильотину убили на месте. Перед смертью она успела порезать около сорока человек. Мужчин, женщин, детей… искореженное сознание не делало различий.

– Ничего себе… – пробормотал Джим.

Что делать с полученной информацией, он не знал.

Пока.

– И все-таки зачем вы дожидались меня здесь? Почему не пришли в архив, раз уж знали, что я там?

Клайд внимательно посмотрел на него и, кажется, расслабился. Джиму даже показалось, священник жалеет о том, что рассказал про мать Винсента Стара.

Возможно, он жалеет не зря.

Джим еще не решил.

– Тебе же нужна помощь, – тон Клайда стал в высшей степени добродушным. – Да и про Зеркала стоило прояснить.

– Вы сторожили меня здесь полдня, чтобы предложить помощь? – усмехнулся Джим.

Клайд кивнул.

– Иногда, знаешь ли, полезно провести первую половину дня в этом мире. Можешь считать, что я нашел повод пожить, – ответил он.

– Это хороший повод, – подтвердил Беккет.

Он не один. У него есть те, кому можно доверять. Не друзья. А те, с кем он может быть откровенным.

Он не один. Это главное.

Когда Нора принесла кофе, они втроем провели время за ничего не значащей беседой. Джим наслаждался атмосферой доверия, которое установилось между ним и странными напарниками. Несмотря на прошлое, он сможет жить дальше. Потом, когда найдет убийцу сестры.

Уходя, Клайд еще раз напомнил, чтобы Джим обращался к ним, когда его потянет в Пустые Зеркала. Беккет пообещал, что так и сделает. Глядя на Нору, он пытался уловить мимолетную мысль, которая появилась и пропала. Она была связана с этой женщиной, но как ни старался, Джим так и не смог понять, что ему нужно от нее. Нора тоже бросала на него многозначительные взгляды. Горькие и уважительные одновременно.

– Не пропадай, Джим Беккет, – на прощание сказала она.

Он не пропадет. Теперь, когда в его руках столько информации, он не имеет на это права. В конце концов, если кто-то попытался сломать ему жизнь, это не значит, что у него получилось. Если уж Клайд, в одночасье потерявший двадцать лет жизни, смог оправиться от такого и стать знаменитым проповедником, то уж Джиму и вовсе повезло.

У него хотя бы есть она, эта жизнь…

Бумага для записей, которую он взял с собой, закончилась, а чернильница была почти пуста. Поэтому пришлось спуститься и спросить у Ирфа, где находится ближайшая лавка писчих товаров. Там Джим приобрел толстую тетрадь, пузырек с чернилами и запасное перо. Вернувшись в гостиницу, занялся тем, что систематизировал полученную информацию. Иногда останавливался, в задумчивости потирал перстень Ника и приступал к делу с новыми силами.