Текст книги "Поиски пути. Searching for a Way"

Ты хочешь делать мир лучше, а я ещё не думала, кем хочу стать…

24 декабря 2008

Мы с Джеймсом, как Гарри и Гермиона, играем в шахматы и празднуем Christmas. Близится полночь, а настроение, почти безнадёжно испорченное днём, полностью восстановлено. Я счастливей, чем вчера, чем позавчера и чем неделю назад. Джеймс определённо умеет развеселить.

Или, может, всё дело в десерте, от повторной встречи с которым я не смогла отказаться. Шоколадное печенье – фирменное блюдо улыбчивой Бетси. Воспоминание о нём будет преследовать меня все выходные, а потом ещё пару месяцев. Оно слишком вкусное. Настолько, что не могу остановиться, и ем уже пятое по счёту. Может, притяжение от того сильнее, что мне сейчас вообще нельзя сладкое?

Диета, диета, детка. «Vogue», талия, бока…

– Джей, забери у меня эту тарелку, – взмолилась Милана.

– Почему? Тебе не нравится? – спросил он, удивлённо глядя на неё.

– Нравится. Даже слишком, – сказала Милана и, в ответ на непонимание, встреченное в его взгляде, пояснила. – Мне надо похудеть, чтобы выглядеть.

– Зачем? У тебя отличная фигура.

– Спасибо.

Милана улыбнулась и уверенным жестом отодвинула тарелку. Джеймс посмотрел на неё с сочувствием и не без удовольствия съел ещё одно печенье.

В уютно опустевшей гостиной тихо потрескивал камин. Приближалось 25 декабря, и Милана поглядывала на часы, ожидая тот момент, когда можно будет наконец-то сказать «Merry Christmas!» и получить тёплую улыбку в ответ. Улыбку человека, успевшего за один день стать почти родным.

– Джей, а на кого ты учишься?

Ей хотелось узнать его лучше, чтобы понять, почему с ним так легко общаться, словно они уже много лет подряд вместе празднуют Christmas, играют в шахматы, спорят из-за печенья Бетси и пьют чай из этих изысканно английских чашек Wedgwood.

Джеймс ответил не сразу.

– Я следую путём, давно выбранным для меня. Лучше спроси, чем я люблю заниматься в свободное время, тогда ты узнаешь что-то интересное.

– Спрашиваю! – улыбнулась Милана.

– С чего бы начать, – он задумчиво посмотрел на неё.

– С этого года. Что ты делал такого запоминающегося?

– Летом ездил волонтёром в Африку. Вернувшись, решил два раза в месяц проводить выходные с сиротами в детском доме.

– Серьёзно?

Джеймс кивнул.

– Правда, я сильно переоценил свои возможности. Пока получается только один раз, – признался он.

– А зачем тебе это? – подумав, спросила Милана, пытаясь соотнести знакомого ей галантного и светского Джеймса с этим новым Джеймсом-волонтёром.

Он пожал плечами.

– Может, чтобы оправдать своё существование. Знаешь, многие мои знакомые готовы жить в своём микромире, отделившись от всех и всего. Смотреть вечерние новости, осторожно наблюдая за жизнью со стороны. А я так не могу. Я хочу участвовать во всём происходящем, хочу влиять на события, делать мир лучше!

– То есть, ты занимаешься благотворительностью?

Он поморщился.

– Не люблю это слово. Его выделили в какую-то отдельную категорию, сделав лёгким лекарством для больной совести. Я считаю, что каждый должен делать столько добра, сколько может. А я могу много и не спешу это как-то назвать.

Милана молча отпила чай, упрямо пытаясь заглушить свою внезапно проснувшуюся совесть. Африка? А что ты сделала хорошего? Сводила Ализе в Диснейленд? Мало, Смоленская. Мало…

– Уже решила, на кого будешь учиться? – вопрос Джеймса вывел её из раздумий.

Она отрицательно помотала головой.

– Глупо, да? Ты хочешь делать мир лучше, а я ещё не думала, кем хочу стать… Знаешь, я даже в чём-то завидую тебе. За тебя всё решили, а до моего выбора никому нет дела.

– Не думаю, что всё именно так, – Джеймс улыбнулся.

– Поверь.

– Что ж, в таком случае, у тебя есть свобода быть собой, и тебе следует ей воспользоваться.

– Свобода быть собой? – задумчиво переспросила Милана.

Джеймс кивнул.

– Интересный подход. Вот только, какой собой я хочу быть?

Он рассмеялся.

– Судя по тому, как ты играешь в шахматы, я могу сделать вывод, что ты в силах ответить на этот вопрос самостоятельно и мудро распорядишься своей жизнью.

– Ты мне льстишь.

Она посмотрела ему в глаза, надеясь уличить его, но Джеймс отрицательно покачал головой:

– Поверь.

А почему бы и нет? Поверю! Потому что сейчас Christmas. Потому что его ответ подарил мне столько тепла и уверенности…

Хотя я, конечно же, знаю, что мудро распорядиться своей жизнью – намного сложнее, чем сыграть партию в шахматы. Если бы мои фигуры умели думать и говорить, они бы, наверное, всё время задавались теми же вопросами, что и я сейчас: куда мне идти, куда лучше встать… Но им не знакомы эти метания – они безропотно покорны моей воле. Я делаю их победителями, и по моей вине они могут потерпеть поражение. Собственная участь их не тревожит.

Что до моей жизни – так здесь совсем другая игра. Я не знаю, в чьих руках все наши судьбы, но понимаю, что была бы сейчас очень не против, если бы кто-нибудь мудрый, опытный и решительный взял на себя ответственность за мои шаги и за моё место в этой жизни. Всё равно мы все – лишь пешки на большой доске, размером с земной шар. Так почему же никто не хочет поиграть мной и определить за меня мой счастливый маршрут?

– Смотри, там снег пошёл, – вдруг сказал Джеймс.

За окном и вправду медленно кружились в декабрьском вальсе крупные белые хлопья.

– Пойдём, – он встал с кресла и подал ей руку. – Надо обязательно поймать снежинку и загадать желание.

– Снежинку? Первый раз слышу, – Милана с недоверием посмотрела на него.

Джеймс вздохнул.

– Всегда так. Люди сами не хотят, чтобы их мечты осуществлялись. Почему-то все загадывают желания, увидев падающую звезду, но никто не замечает, что снежинки – это маленькие звёздочки в наших ладонях.

– Да, но снежинок падает так много, что…

– Что всегда успеешь загадать своё желание, – закончил за неё Джеймс и потянул к выходу из гостиной.

Звёзды падают в наши ладони. Наше счастье – в наших руках!..

– Как видите будущее? – Туманно. – Нужно возвращаться в Англию

25 декабря 2008

В лисьей накидке, с идеальной осанкой, она застыла у окна гостиной, спиной к входу. Милана остановилась на пороге в нерешительности. С одной стороны, ей нужно было забрать оставленный на журнальном столике iPhone. С другой, Милане не хотелось нарушать царившее здесь спокойствие, выдержанное в лучших традициях истинного аристократизма. Полотна, породистые персоны, потрескивание пламени в камине, величественное одиночество хозяйки дома.

– Подойди, — вдруг сказала леди Элис.

Милана вошла и остановилась чуть поодаль. Леди Элис продолжала смотреть в окно, Милана последовала её примеру. Вид, открывшийся взору, покорил с первого взгляда. Заснеженный парк, освещённый сиянием растущей луны, был особенно прекрасен в своём тихом хрустальном свете. Он казался каким-то нереальным, увлекающим в раздумья, заставляющим забыть о времени, о делах, обо всём проходящем.

Лунный свет, посеребренные деревья и старинный дом были частями единого целого – изысканной мозаики, составляющей незыблемые основы бытия…

Интересно, видела ли она, как мы с Джеймсом ловили снежинки прямо под окнами гостиной? Наверное, нет. Нам было весело, а ей сейчас грустно. Если бы она наблюдала за нами, она, вероятно, не смогла бы теперь сдержать улыбку.

– С Рождеством, — сказала леди Элис, ощутив на себе изучающий взгляд Миланы.

– С Рождеством, — Милана улыбнулась ей. — Здесь очень красиво. Благодарю вас за приглашение.

– Тебе понравилась охота?

Милана помедлила с ответом, но леди Элис в нём вовсе не нуждалась.

– Традиция – это соль. Когда её много, она портит вкус, впрочем, ещё больше вкус страдает от её полного отсутствия. Не всё, что принято – приятно, но нет ничего хуже вечно сладкой жизни, — медленно проговорила она своим тихим мелодичным голосом, расставив паузами все значимые акценты.

– Я люблю соль, — улыбнулась в ответ Милана, надеясь, что точно уловила «соль» этой фразы.

– А я люблю хороший вкус, — неожиданно подытожила леди Элис.

По её тону нельзя было понять, какие именно эмоции она хотела выразить, но Милана к своему великому удивлению ощутила некое родство, вдруг возникшее между ними.

– Возможно, тебе покажется странной такая преждевременная откровенность, но я люблю признавать свою правоту. Когда Джеймс показал мне тебя на свадьбе, я наконец-то увидела то, что хотела, и сегодня не разочаровалась в своём первом впечатлении.

– Благодарю вас, — улыбнулась Милана, польщённая неожиданной похвалой этой роскошно взыскательной дамы.

– Эта фотосессия, — вдруг начала леди Элис.

Милана посмотрела на неё, напряжённо ожидая продолжения и продумывая вежливый способ отстоять свои интересы.

Что у них за проблема с моими купальниками? Неужели я не заслужила маленький отпуск на Мальдивах? Я же сегодня была такой хорошей! Простите, леди Элис. Ваше расположение – это, конечно, мило и ценно, но даже ради вашей похвалы я не откажусь от фотосессии. Дело принципа, амбиций и здорового эгоизма, если хотите знать!

– Демаршелье?

Милана удивлённо моргнула.

– Что с Демаршелье?

– Кто будет фотографом? – с улыбкой уточнила мать Джеймса.

Они были практически одного роста, однако леди Элис странным образом удавалось возвышаться над Миланой.

Может, она в прошлом работала моделью, как донья Изабелла? Хотя нет, слишком уж ей комфортно в её роли. Что там она спросила? Фотограф…

– Эм-м-м… Бертрам. Бертрам Кловье.

– Новое имя. Не слышала о нём раньше, — подумав, сказала леди Элис.

– Да, он первый раз работает с «Vogue». Ранее сотрудничал с «Teen Vogue» и «Glamour».

– Так вы знакомы?

– Да, мы учимся вместе, — не без гордости ответила Милана.

– Удивительно.

Леди Элис чуть заметно покачала головой, выражая то ли изумление, то ли неодобрение. Затем, посмотрев на Милану, добавила.

– Его определённо ждёт великое будущее.

– Да, вы правы.

Милана улыбнулась, вспоминая начало карьеры Бертрама, свою первую фотосессию, первую запись в блоге и первый успех Кловье в «Conde Nast». Но леди Элис отвлекла её от этих приятных мыслей своим неуместно сложным вопросом:

– А вы, милая? Как вы видите своё будущее?

Будущее? Сейчас? Какое будущее? То, которое начнётся после окончания лицея?

– Туманно…

Милана рассмеялась, удивлённая собственной искренностью. Леди Элис улыбнулась.

– В таком случае, вам и вправду нужно поскорей возвращаться в Англию.

Лондон? Париж? Джеймс? Кот?

31 декабря 2008

Возвращаться в Англию? Хм, где-то слышала совет – никогда не возвращаться в старые места… Может, это – не тот случай? А, может, именно тот. Что бы сейчас сказал Джеймс? Нет, его мнение не считается, он лицо заинтересованное, а я нуждаюсь в объективном подходе.

Если я и вправду должна сама устроить свою жизнь, самое время прислушаться к своим желаниям. Чего же я хочу?

Может, всё же не изменять Франции? Остаться в Париже, купить уютную квартирку с видом на что-нибудь, не осаждаемое туристами. Завести кота и назвать его Кот. Вести блог, работать моделью, учиться… где-нибудь на кого-нибудь…

Милана медленно дожёвывала одинокий кусочек ананаса, украшавший её коктейль, смотрела на звёзды, успокаиваясь шёпотом волн, и отстранённо слушала доносящиеся до неё смех и музыку пляжной вечеринки.

После нескольких часов, проведённых в воде, сотни сияющих улыбок и неестественных, но выигрышных ракурсов, в которых приходилось застывать на долгие минуты, она ощущала себя уставшей и опустошённой. Лицо болело, глаза, не привыкшие находиться на солнце без тёмных очков, медленно исцелялись темнотой, мысли ещё не успели прилететь из Англии, а нерешённые вопросы уже тревожили душу.

Лондон? Париж? Джеймс? Кот?

Ночь окутала побережье. Все наслаждались заслуженным отдыхом и восполняли себя. Бертрам, к её удивлению, отделился от центра веселья, подошёл к ней и сел рядом на приятно прохладный песок.

– Детка, ты была…

– Скажи, что я была стройной, и ты сделаешь меня самой счастливой.

Милана, смеясь, отпила свой коктейль.

– Ты самая стройная. Будешь?

Бертрам протянул ей сэндвич.

– Откармливаешь? Приятно, – Милана улыбнулась.

– Ты заработала!

Он рассмеялся. Она лишь фыркнула. Несколько минут они сидели молча. Милана думала о том, стоило ли мучить себя голодом и стоило ли вообще ехать на этот остров, чтобы теперь встречать последний день декабря, с немыслимой радостью насыщаясь хлебом с листиком салата под присмотром звёзд.

Безусловно, стоило!

Именно из таких моментов складываются лучшие воспоминания

31 декабря 2008

– Красиво, да? — Бертрам, проследив за её взглядом, тоже посмотрел на ночное небо.

– Знаешь, глядя на звёзды, я всегда вспоминаю Симбу, — подумав, сказала Милана. — Ты смотрел «Король лев»?

Бертрам улыбнулся.

– Это мой любимый мультфильм. После Винни-Пуха и Черепашек Ниндзя, конечно же.

Милана рассмеялась.

– Ну вот, ты уже похожа на живого человека, — одобрил он.

– Да ты настоящий профессионал! Сначала замучиваешь моделей, затем приводишь их в чувства сэндвичами!

– Не всех, — он улыбнулся.

Милана молчала, сосредоточенно дожёвывая сэндвич.

– Вкусно, кстати. Ты меня спас.

– Так почему ты сейчас вспомнила Симбу? – напомнил Бертрам.

Милана пожала плечами и, без особого удовольствия запив руколлу коктейлем, вновь посмотрела на звёзды.

– Помнишь, там был шаман. Обезьян такой забавный.

Бертрам кивнул.

– Он сказал, что когда кто-то умирает, то попадает на небо, становится звездой и потом наблюдает свысока за теми, кого оставил позади, внизу, в этом непонятном мире. И иногда даёт о себе знать, когда очень нужен.

– Разве там такое было? – удивился Бертрам.

– Да, — она кивнула. – Я много раз пересматривала эту сцену.

– Правда?

Милана почувствовала на себе его взгляд и кивнула, не в силах отвести глаз от необычайно ярких созвездий, сияющих так притягательно, так маняще…

– И ты веришь в это? – спросил Бертрам через пару минут. – В то, что звёзды – это люди? В смысле – их души…

– Не знаю, — она пожала плечами, всё ещё глядя на небо. — Глупо, наверное. А с другой стороны, откуда тогда столько звёзд? Может, когда здесь, на земле, кто-то умирает, там высоко рождается новая звезда?

– Надеюсь, ты не сильно расстроишься, если я скажу, что звёзды образуются из газопылевых скоплений, — произнёс Бертрам нарочито серьёзным тоном, подражая профессору Кюстену.

– Bo-о-ring4545
  Ску-у-учно


[Закрыть], — протянула Милана. – Не надо сейчас экономики!

– True4646
  Правда


[Закрыть], — с улыбкой возразил он.

– А почему тогда у меня такое чувство, что звёзды следят за нами?

– Хм, возможно, потому, что ты слишком долго ничего не ела, а сейчас начала с коктейля на пустой желудок, — Бертрам рассмеялся и обнял её за плечи.

– Possibly4747
  Возможно


[Закрыть], — признала Милана.

– Когда прилетим, пойдём в «Le Folies Pigalle»! И не думай отказываться – ты не можешь лишить нас счастья в самый Новый год.

– Ооукееей, – согласилась она, растягивая гласные.

Милане было лень уточнять, кого именно он имеет в виду, говоря «нас»: лицейских знакомых или съёмочную команду, моделей или его друзей-фотографов. Ей было абсолютно всё равно, кого радовать своим присутствием. Бертрам обнимал её, а Милана чувствовала себя странно незащищённой. Словно сейчас она и вправду находилась под надзором тысячи звёзд.

Он накормил сэндвичем и умеет слушать с искренним вниманием

31 декабря 2008

– Знаешь, Берт, можешь не верить, но я чувствую, что с этими звёздами не всё так просто. Может, там и есть твои газопылевые облака, но… Вот эта, которая пря-я-ямо над нами, она подмигивает нам, она что-то знает, о чём-то хочет нам сказать. Присмотрись, послушай только…

– Вот вы где! Ребята, без вас скучно! – раздалось совсем рядом.

Милана вздрогнула. Так неслышно и так не вовремя к ним подошла Катрин, та самая ассистент отдела моды.

– Мы уже идём, – сказали они хором.

Катрин, почувствовав свою неуместность, мило улыбнулась, кивнула и вернулась на вечеринку. Милана не спешила вставать – от голода голова шла кругом. Сэндвич, невкусно запитый коктейлем, лишь немного восполнил потраченные силы.

– Идём? – Бертрам протянул ей руку.

– Идём-идём… Не хочу туда!

Она покачала головой, чувствуя, как головокружение полностью завладело её мыслями и теперь составляло причудливые фразы из неоформившихся чувств. Фразы, которые необходимо было озвучить Бертраму, потому что ему можно было доверять. Он накормил меня сэндвичем, и он умеет слушать меня с искренним вниманием.

– Куда хочешь? – Бертрам опять сел рядом, провоцируя её на откровенность.

– Туда, – Милана посмотрела вперёд. – Пройти бы по лунной дорожке, той, что стелется по волнам. Может, она приведёт к моей бесконечно далёкой мечте. Может, море подскажет, какие секреты скрывают светила, которые отражаются в нём…

– Это у тебя от рукколы такая лирика? – смеясь, спросил Бертрам.

Милана обиженно покосилась на него и ничего не ответила.

– Знаешь что. Звёзды сияют на небе, а ты здесь, так что вставай и сияй, – вдруг сказал он.

– Устала сегодня, – неожиданно для себя пожаловалась Милана.

– Они же не устают, – Бертрам улыбнулся и легко поцеловал её в щёку.

Его слова приятно согрели её, а поцелуй, такой мимолётный и такой неожиданный, вызвал странно противоречивые чувства. Милана посмотрела на него, не уверенная, чему именно следует удивляться: его действиям или собственным мыслям.

– Пойдём, – Бертрам встал и потянул её за собой. – Хватит уже астрономии – нас ждут земляне!

Почему-то Милане стало грустно от его слов, но она собралась с силами и пошла вслед за ним в центр вечеринки. Туда, где в лунном сиянии танцевала высокая темноволосая Ребекка, туда, где лёгкие и красивые люди наполняли весело звенящие бокалы игристым шампанским, туда, где можно было на время получить желанный ключик к счастью.

И всю эту предновогоднюю ночь Милана послушно сияла, а звёзды на небе смотрели вниз, то ли осуждая эту бездумную жизнь, то ли тихо скучая по ней.

Влюблённое сердце мыслит мечтами. Влюблённое? Уже? В кого?

2 января 2009

Бледное парижское утро заглядывало в окна. По-правде говоря, утро было бы обычным, не будь оно парижским. Таковы шаблоны восприятия, из-за которых Париж даже в самые свои серые мгновения кажется во много раз романтичней самого солнечного морского побережья.

Франция. Welcome back. Ненавижу постпраздничный синдром. Такое странное чувство опустошённости. Словно все предшествующие радостные эмоции скопились в огромный ком и с наступлением нового дня скатились куда-то в бездну прошлого, не оставив за собой и следа.

Кофе. Много кофе. Восемь утра, пятница, второе января. Мои внутренние часы сбились, и я сплю, когда хочу. Сейчас не спится. И вчера не спалось. Всю ночь бодрили-будили ритмы «Le Foiles Pigalle», а сегодня…

Пустая квартира. Ёлка в гостиной. Холод. Внутри и снаружи. То ли кожа требует мальдивского тепла, то ли душа жаждет восполнить потраченные эмоции, то ли вездесущая неопределённость выстудила мозг.

А ведь было классно. Высококлассно. И фотосессия, и летняя безмятежность, и закрытая party на морском берегу, и лёгкие разговоры с Бертрамом, и ночь раздумий, освещаемая сиянием прекрасных небесных светил, и лучший парижский клуб в канун Нового года, и шампанское, и вспышки фотокамер, и недосказанность, и изобилие…

Так почему же сейчас так пусто? Почему самые тёплые воспоминания тянут в прошлое – то в Англию, то на Мальдивы?

Чашка горячего какао, домашнее печенье от Бетси и моя первая шахматная партия… Почему весь этот блеск и шум не вытеснили то мягкое сияние камина, голос Джеймса и шёпот падающего снега?

Звёзды в ладонях, снег… Первый раз услышала его мелодию. Или, может, почувствовала? Сердце догадалось о том, что не дано постичь ушам. Музыка небывалой небесной мягкости, пропитавшая воспоминания, вновь наполняет душу, и все синтетические ритмы последних четырёх дней безвозвратно стёрты приливной волной.

Море, звёзды. Так хочется туда с тем, кого люблю. Ловить его взгляды, чувствовать его тепло, доверяться, пусть и ненадолго. Слушать его голос и шёпот волн, гулять по Млечному Пути, поминутно сбиваясь со счёта, и загадывать желания. Не для того, чтобы они сбылись, а просто так, потому что счастлива…

Влюблённое сердце мыслит мечтами. Влюблённое? Уже? В кого?

Довольно фантазий о прошлом! Новый год, Париж, подарки

2 января 2009

Пора развернуть то, что ждёт меня здесь и сейчас!

Ёлка с огромными золотыми шарами. Аккуратные разноцветные стопочки, коробочки, шуршащие обёртки, открытки, мишура… Горничная разложила всё по порядку: аксессуары, сладости, украшения, гаджеты…

С чего бы начать?

Сапожки от Dolce и Choo, сумочка Kors, шарфик Hermès… «La Duree» и «Godiva»…

Так, а это very personal. Обмен бриллиантами с Мартиной: я ей Tiffany, и она мне – тоже. У гениев совпадают мысли, или просто мы так хорошо знаем друг друга? И забавная открытка с подписью: «Shine on, you crazy diamond». Наша любимая песня «Pink Floyd»… Такое красивое кольцо, и пожелание – тоже. Как же я скучаю по ней. Как мало мы стали общаться…

«Благодарю за незабываемый уик-энд и королевский шах. Помню каждое мгновение и надеюсь на встречу в новом году». Хм, Стивенсы удивительно тонко разбираются в ювелирных украшениях. От Джеймса – изысканный браслет Cartier и… открытка «Me to You». Awww… Влюблённые мишки под ёлкой. So fucking cute. Нет, без fucking. Просто cute4848
  Офигеть как мило. Нет, не офигеть. Просто мило.


[Закрыть].

Что тут у нас? Открытка от Ализе. Хэнд-мэйд и так много всего написано. Судя по всему, она попыталась нарисовать меня. Не буду принимать это близко к сердцу. На самом деле, получилось мило. И хорошо, что я не забыла отправить ей подарок.

А это что за дуэт? Два Vertu лежат рядом. Две коробочки без открыток. Один из них от… По ходу, неизвестно, от кого. Новый чёрный Signature, почти такой же, как мой бывший. Почему анонимно? Ладно, будем считать, что это ещё одна кармическая компенсация.

От кого второй? Индивидуальный заказ, бриллианты, золото… Нескромно для простого знака внимания…

Милана включила оба телефона. Чёрный был притягательно пуст и не содержал никаких намёков. В списке контактов золотого Vertu была одна запись. Знакомый номер и текст: «Merry Christmas, habibti4949
  Счастливого Рождества, любимая (арабск.)


[Закрыть]».