Текст книги "Небесный замысел любви. Фантом любви. Книга третья"

Мила тогда ушла, не захотела с ним знакомиться, но он, догнав, осторожно взял её за руку, быстро преклонил перед ней одно колено: «Смилуйся, постой!»

Мила, увидев перед собой Бориса, очень смутилась: «Вы что, Борис, встаньте немедленно».

Люди, увидев эту сцену, улыбаясь останавливались, наблюдая, что будет дальше.

– Встану, если вы пойдете со мной погулять.

Мила посмотрела по сторонам, увидев улыбающихся людей, тоже улыбнулась: «Встаньте, Борис, неудобно, на нас смотрят и отпустите мою руку».

– Нет, не отпущу.

– Мне больно, отпустите, – нахмурилась она.

– А так не больно? – Борис ослабил руку.

Мила попыталась высвободить руку, но у нее не получилось.

– Девушка, не будьте такой жестокой, пожалейте парня, – улыбнулся пожилой мужчина, проходивший мимо.

Мила оглянулась, несколько человек смотрели на них, улыбаясь.

– Девушка, сжальтесь над ним, такой парень симпатичный и, наверное, хороший, – засмеялась молодая девушка.

– Хорошо, вставайте. Пошли погуляем, – процедила Мила.

Борис встал, не отпуская ее руку, отряхнул брюки.

– Давайте на «ты» перейдем? – улыбнулся Борис.

– Хорошо. Только пошли, на нас все смотрят, неудобно. И отпустите, наконец, мою руку, что вы в нее вцепились, – буркнула недовольно Мила.

А потом была их третья встреча, когда она неожиданно для себя попала на тот конкурс танца между местными парнями и кавказцами около их ДК. Тогда они танцевали от души, больше никогда в жизни она так не танцевала. Борис хорошо танцевал, чувствовал ритм музыки и её, был хорошим партнёром в танце. Мила задумчиво улыбнулась, закрыла глаза, вспоминая их импровизированный диалог о Ромео и Джульетте, после того конкурса, она всё хорошо помнила:

Борис радостно воскликнул: «Люда, мы с тобой два огня! Из искры возгорится пламя».

– Какое пламя? – Мила удивленно взглянула на него.

– Пламя любви!

– Какой любви? – Мила нахмурилась. – Я еще маленькая для всего этого.

– Что значит маленькая? Ромео и Джульетте сколько было лет?

– Джульетте не было четырнадцати, – Мила удивленно смотрела на парней.

– Вот! Ответ на твое сопротивление, – сияющий Борис смотрел на нее.

Мила вновь нахмурилась: «Какое сопротивление?»

– Любви! Люда, любви все возрасты покорны!

Мила похлопала глазами: «Мы не Ромео и Джульетта. У нас вовсе нет таких чувств. Перестань».

– Так из искры возгорится пламя, мы с тобой две огненные искры, дай время и чувства разгорятся.

– Какие огненные искры? Что ты придумываешь? – возмутилась Мила.

Но ведь если два огня соединяться, получится пожар. А пожар, что делает? – она взглянула на Бориса, – сжигает все! И ничего хорошего из этого не получится.

– Не согласен я! Два маленьких пламени соединяются и получается костер, который дарит тепло любви, горячей любви, как у Ромео и Джульетты.

Мила задумалась, опустила глаза, легкая улыбка появилась на лице: «Возможно ты и прав… Ромео, ночи я не сплю, увидев в первый раз тебя, покой я потеряла. Мне стыдно, но признаюсь тебе я в этом первой».

Парни удивленно смотрели на нее, переглянувшись между собой, посмотрели на Бориса. Он удивленно расширил глаза, не зная, как реагировать на ее слова.

– Так, что же ты молчишь, Ромео? Не молчи. Иначе сгорю я от стыда, что первой сердце я открыла. – Мила театрально изобразила страдание, стыдливо прикрыла ладонью глаза, затем раздвинула два пальца, взглянула на Гранта и подмигнула ему.

Грант, сдерживая улыбку, сжал губы и посмотрел на Бориса, который растерянно смотрел на Милу, не зная, что сказать. Все парни, улыбаясь, молчали.

Неожиданно для всех на помощь пришел Грант: «Милая Джульетта, он совсем растерян от слов твоих. Дар речи потерял, не знает, что сказать. Не обижайся ты и не сердись. Пойми, он не Ромео, а Борис, он наш Борис», – Грант, сдержанно улыбаясь, смотрел на Милу.

Она удивленно смотрела на Гранта, потом игриво продолжила: «О, как? Ошиблась я? – изобразила изумление, обратилась к Борису. – Ты не Ромео? Сеньор, простите вы меня. Заставила я вас краснеть, да и себя не мало в краску вогнала при всех сеньорах. Совсем ослепла я, вы ведь, правда, не Ромео. Вновь прошу прощения, сеньор. И у всех сеньоров, я прошу прощенья за столь открытые мои слова и мои признания».

– Душой Ромео я, хоть с виду и не он, – Борис, наконец, понял шутку Милы.

– Вам это кажется, сеньор. Душа Ромео с ним всегда, я чувствую ее. Ведь наши души с ним связаны навеки. Надо жить своею жизнью, а не чужой. Вот так, огонь, по имени Борис. Вам понятно, о чем я говорю?

Парни дружно рассмеялись.

Вспомнив Гранта, у Милы навернулись слёзы, она втянула в себя щеки, открыла широко глаза, быстро поморгала, вытерла слёзы, шмыгнула носом.

Вернулась Гюльчин и Мила показала ей фото: «Эти фотографии выпали из альбома».

– А-а, это Ильшат на работе со своим начальником, недавно фотографировались, я не успела их в альбом вложить, – улыбаясь посмотрела на фото. – Хорошо здесь получился Ильшат, правда?

– Правда, он фотогеничен, симпатичный у вас муж.

– Вам нравится он?

– Нравиться, – улыбнулась Мила.

– И вы ему нравитесь, – улыбнулась, – он мне сказал.

Мила смутилась: «Гюльчин, а Аида Мамедовна кем вам приходится?»

– Аидочка? Так она родственница по отцу Ильшата, его троюродная сестра. Она с вами работает?

– Да.

– Она хорошая женщина, ее отец с отцом Ильшата двоюродные братья. У них хорошие отношения.

Вбежала Оля со старшим сыном Гюльчин и мамы, выслушав детей, все направились в сад к мужчинам.

– Люда-джан, пойдемте к нашим мужчинам.

Мила, вернувшись в сад, погрустнела, старалась этого не показывать, но Ильшат заметил это.

– Людмил, у вас что-то с женой произошло? – тихо спросил он.

– Нет, нет, что вы, – испуганно ответила Мила, – всё в порядке.

– Но вы погрустнели.

– Ильшат, вам это кажется, – ответила Мила, сжав скулы, и не выдержав его пристального взгляда, вышла из-за стола.

Она прошлась по саду, успокоилась и вскоре изъявила желание уехать. Муж ничего не заметил, он был в настроении и доволен азербайджанским гостеприимством. Всю дорогу назад Мила в основном молчала. Оля, набегавшись и искупавшись в море, уснула и совсем не мешала Миле в её нахлынувших на неё с упоминанием о Борисе воспоминаниям…

Был вечер.

Мила сидела на берегу моря, обхватив колени, смотрела в море… она не могла освободится от нахлынувших на неё пару дней воспоминаний… Сергей не мог понять, что послужило изменением настроения жены, спросив ее об этом, получил ответ, что все нормально, просто солнца много и с непривычки голова немного кружиться, Мила тут же меняла тему разговора.

Сейчас она попросила мужа пойти уложить Олю, а сама, сославшись на головную боль, захотела посидеть одна на берегу, берег был почти пустынным.

В голове крутилась песня Муслима Магомаева, которую она недавно услышала и выучила, красивая мелодия Севиль Алиевой на стихи Николая Добронравова не покидала ее.

Мила тихо запела: «Ты уходишь в сумерки неласкового дня, солнце, так любившее меня… В небе птицы-лебеди чёрные летят. В вашем южном городе зимний снегопад. Тень твоя на сумрачном дальнем берегу, я тебя найти не могу. Без тебя нет солнышка в солнечном краю. Я тебя, как прежде, люблю. Возврати судьбе нашей добрую зарю. Без тебя нет солнышка в солнечном краю. Возвратись, любимый, в милые края. Песней заклинаю тебя. Голос одиночества – отныне голос мой. Он летит над грустною землёй. Ты – дорога дальняя, молодость моя. Ты – звезда печальная, светлая моя. Ты – любовь прощальная, вечная моя. Ты – заря святая моя. Без тебя нет солнышка в солнечном краю. Я тебя, как прежде, люблю. Возврати судьбе нашей добрую зарю. Без тебя нет солнышка в солнечном краю. Возвратись, любимый, в милые края. Песней заклинаю тебя. Где искать душе отраду, если вся земля нежности училась у тебя? Солнце возвращается в милые края. Звезды возвращаются в синие поля. Реки возвращаются к жизни по весне. Возвратись, родной, ты ко мне…»

Невдалеке подъехала чёрная Волга, из машины вышел Ильшат и мужчина-незнакомец. Мужчина выпрямился, выгнув назад спину, сунул руки в карманы брюк, это была любимая поза Гранта и Борис незаметно для себя перенял со временем любимую позу друга.

– Борис, вы хотите поговорить с Людмилой?

– Это моё огромное желание, я уже не могу терпеть.

– Она, увидев вашу фотографию, в прошлый раз у меня дома, сразу погрустнела.

Борис внимательно задумчиво посмотрел на Ильшата, потом тихо произнес: «Но прошло больше десяти лет…»

– Что мне ей сказать?

– Так и скажи, что старый знакомый Борис приехал и очень хочет увидеться и поговорить с ней.

– Хорошо, – Ильшат направился к отелю.

Борис медленно пошёл по берегу моря в сторону отеля… народу было совсем мало, напротив отеля на берегу сидела молодая женщина, обняв колени, смотрела вдаль моря, приглядевшись, он остановился и узнал Милу… сердце заволновалось, воспоминания нахлынули на него:

Мила лежала на берегу и читала книгу. Все парни с девушками играли в волейбол. Мяч отскочил и приземлился рядом с ней. Мила вздрогнула, посмотрела в сторону. Борис быстро подскочил за мячом, немного присел на одну ногу, поморщился, посмотрел на Милу, взгляды встретились.

Борис отбил мяч и крикнул: «Все, я больше не играю, ногу подвернул, – приземлился рядом с Милой. – Люда, ты как? Хорошо поспала?»

Мила улыбнулась: «Да, так быстро уснула».

– Это море, воздух так действуют. Ты загорела… тебе идет загар, – посмотрел ей на спину, слегка коснулся ее плеч, – только смотри не сгори, – засмеялся Борис.

– Да я вроде стараюсь, – скосила взгляд на свои плечи, – я хочу загореть, вот как вы.

– У тебя другая кожа, очень нежная. Загоришь постепенно, не переживай, приедешь домой шоколадкой.

– Боря, а эти девушки… – Мила посмотрела на весело играющих

– Что? – Борис посмотрел на Милу.

– Они часто стали приходить к нам. Они вам нравятся?

– Мне нет, а остальным не знаю. А почему они тебе не нравятся?

– Наверное, потому что и тебе, – улыбнулась Мила. – А почему они нам не нравятся?

– Не люблю развязных и ярко накрашенных девушек.

– Развязных? Это как?

– Таких, как они, посмотри на них внимательно, – Борис посмотрел на девушек.

Одна прыгала около Тиграна, покачивая перед ним бедрами, другая игриво подскочила сзади к Гранту и взяв его за талию, смеясь заглядывала ему в лицо то с одной стороны, то с другой. Грант нахмурился, передернул плечами и отскочил от нее за мячом, оттолкнув ее. Девушка, не обращая внимания на это, смеялась и подпрыгивала. Другая подскочила к Гранту, откровенно рассматривая его с ног до головы, покрутила перед ним грудью. Четвертая кокетничала с Вачиком. Мила посмотрела на играющих, слегка нахмурилась, села и устремила взор в море.

Борис усмехнулся, посматривая на нее: «Людмил, ты чего?»

– Нет, ничего, все в порядке. Море… какая же силища в нем скрыта. Оно такое разное – хмурое, сердитое, злющее, спокойное и притягательное, ласковое и нежное, как шелк.

Борис сел рядом с ней, устремил взор на море и тихо произнес: «Да, могучий Каспий, он действительно очень разный и такой, как ты сказала. За короткий срок ты его уже узнала».

– Он мне как-то раскрылся.

Борис медленно прочитал: «Безмолвное море, лазурное море, стою очарован над бездной твоей. Ты живо; ты дышишь, смятенной любовью, тревожною думой наполнено ты».

Мила удивленно взглянула на Бориса: «Красивые стихи. Кто автор?»

Борис пожал плечами: «Не помню. Эти строки правильно отражают суть моря».

– Повтори, пожалуйста, еще раз, я хочу их запомнить.

Борис повторил: «Безмолвное море, лазурное море, стою очарован над бездной твоей. Ты живо; ты дышишь, смятенной любовью, тревожною думой наполнено ты».

Мила повторила тихо слова стихотворения, глядя на море: «Безмолвное море, лазурное море. Стою очарован над бездной твоей. Ты живо, ты дышишь, смятенной любовью, тревожною думой наполнено ты. Очень красиво сказано».

– Да. Мне нравится это стихотворение оно большое, но я помню только эти слова. Ты впервые на море?

– Да. Я нигде не была, только ездила по Подмосковью и выезжала в Калужскую область, на родину родителей, где и сама родилась в поселке Суворово. Я благодарна Гранту, что он мне показывает этот красивейший край – Кавказ.

– Тебе здесь нравится?

– Очень… очень нравится всё… природа, люди, море, фрукты, вино, солнце, всё, всё, – засмеялась, посмотрела на него.

Он нежно смотрел на неё, а она непринужденно смотрела на него.

– А мне нравишься ты, – тихо произнес Борис.

– И ты мне нравишься, Боря. И ребята мне нравятся. Вы все замечательные парни.

Борис усмехнулся, перевёл взгляд на море, задумчиво произнес: «Все-таки удивительная штука жизнь. Вот если бы я тогда случайно не обрызгал девочку, мы бы сейчас вот здесь не сидели с тобой и не разговаривали и не смотрели бы на это удивительное море».

– Да… согласна с тобой, – внимательно посмотрела на него.

– Люда, послушай … – медленно чуть слышно произнес Борис.

Мила прервала его: «Боря, пошли… пройдемся», – вскочила и пошла по краю моря, загребая ногой песок и воду. Борис почесал затылок и побрел за ней… Мила повернулась и брызнула в него водой, он засмеялся и брызнул в нее, она запищала, они весело стали брызгаться, бегая и смеясь.

Грант играл и наблюдал за Милой и Борисом, увернувшись в очередной раз от атаки девушки, положившей на него глаз, он с силой отбил мяч, наклонился, опершись на колени, и посмотрел в их сторону…

Борис весело бегал за Милой… она, виляя, убегала от него. Мила побежала назад, к их месту отдыха, затем повернулась к Борису и весело крикнула: «Не поймал, не поймал», – она шла задом и смеялась, остановилась…

Борис весело ринулся к ней… и остановился. Её сзади подхватил на руки и закружил Грант, она ойкнула, зажмурилась, открыла испуганные глаза, увидела улыбающееся лицо Гранта, засмеялась.

– Вот и поймал тебя я, – Грант остановился, посмотрел в глаза и неожиданно страстно поцеловал в губы…

Борис, все парни и девушки, увидев это, расширили глаза, мяч покатился к морю… Борис тогда сжал скулы и чуть не закричал: «Почему? Почему она выбрала его? Почему? Это неправильно!» … Мила оглянулась и помахала рукой Борису. Он грустно посмотрел на них и побрел к друзьям.

Борис потом очень злился, скрывая это и открыто заявил другу, что он отобьет у него Милу. А друг вел себя достойно, сдержанно и достойно. Он все время пытался наладить с ней более близкие отношения, но Мила ускользала от него, как вода сквозь пальцы, мило улыбалась ему всегда и ускользала, она любила Гранта…

А жизнь вон как повернулась, через несколько месяцев Гранта, его близкого друга не стало, он сгорел от страшной болезни, быстро, как спичка, больше Людмилу он не видел. Она не прилетела на похороны, мать Гранта сказала ему и Вачику, прилетевших прощаться с другом, что Грант просил, чтобы Людмиле дали позже телеграмму, после похорон, он не хотел, чтобы она его видела в гробу, он ей оставил прощальное письмо. Вернувшись в посёлок, Борис приходил к ней, ему говорили, что её нет дома, он понимал тогда её чувства, её боль потери любимого… потом он уехал.

И вот прошло тринадцать лет, и он чисто случайно узнает, сидя в гостях у сослуживца, своего подчиненного Ильшата, что его родственница Аида работает в детском саду и ее начальница Людмила Сергеевна. Услышав это имя отчество, он попросил Ильшата подробнее все узнать об этой женщине. Аида вскоре прислала в письме фотографию своей начальницы, она тайно сфотографировала ее на детском празднике, там все родители фотографировали своих детей, и никто ничего не заметил. Увидев фото, Борис узнал Милу, она изменилась, теперь носила очки с дымчатыми стеклами, оправа ей шла. Она была другая – она была женщина, строгая, немного пополневшая и грустная. Аида рассказала, что она замужем, муж ее офицер, у нее двое детей – красивая дочка, и маленький четырехлетний сын. И тогда он спланировал этот отпуск и попросил Ильшата ему помочь, Аида пригласила Милу в отпуск на Апшерон. И вот она стояла невдалеке от него и смотрела в морскую даль, как тогда, много лет назад, она часто смотрела в морскую даль, море ее притягивало.

Борис вновь вспомнил:

Он, дежуривший ночью, сидел у костра, накинув на плечи свитер, читал. Мила с полотенцем в руках подошла к нему.

– Доброе утро, – тихо произнесла она.

Борис вздрогнул, оглянулся, лицо озарила улыбка: «Люда? Доброе утро. Я не слышал, как ты встала, а чего так рано проснулась? – осмотрел ее, – и уже умылась? – засмеялся, посмотрел на часы, – еще нет семи… иди, поспи еще».

– Не-а, не хочу. Хочу поплавать в ранней тиши спокойной воды Каспия, а то он все время бурчит, ворчит, сердиться и я боюсь его мощи, когда он такой не спокойный.

Борис ожил, улыбаясь, смотрел на нее: «Как ты красиво говоришь».

Мила пожала плечами: «Обыкновенно говорю. Давай чайку бодрящего попьем?» – улыбнулась.

– Давай, – Борис быстро вскочил, стал разжигать костер.

– А, впрочем, пока будет готовиться чай, я пойду немного поплаваю, – Мила весело подбежала к кабинке раздевания, перекинула на веревку полотенце, стащила висевший там закрытый купальник и зашла за ширму.

Борис с настроением, разжёг костер, налил в чайник воды.

Мила в купальнике, заколола высоко волосы, медленно шла к морю, глубоко вздохнула и вошла в воду. Все парни спали, а Борис, улыбаясь наблюдал, как Мила тихо нежилась в спокойной глади Каспия. Затем переключил своё внимание и начал готовить чай, сделал заварку, накрыл чайник полотенцем, сделал бутерброды с сыром, помыл фрукты, встал, подошел к раздевальной кабинке, снял с веревки банное полотенце и пошел к морю.

– Люда, вылезай, свежий чай готов и ждет тебя, – Борис, улыбаясь, медленно вошел в воду, держа в руках полотенце.

Мила встала из воды, посмотрела на него, подняла вверх руки и выбежала: «Так здорово, вода, как шелк, такая нежная, но прохладная».

Борис развернул полотенце и обняв, завернул ее в него: «Держи, вытрись».

Мила передернула плечами: «Ой, спасибо, Боря, ты очень любезен», – быстро схватилась за полотенце, отстранилась от него и выбежала из воды на берег.

Борис посмотрел на нее, потом выбежал из воды, скинул одежду и побежал в море, пару раз нырнув, он, поплавав немного, выскочил из воды.

Мила уже переодевшись, с улыбкой подбежала к веревке, взяла со стула, стоявшего за ширмой, другое полотенце и подбежала к нему, протянула руку: «Держи».

– Спасибо, ты очень любезна. – Они, улыбаясь смотрели друг на друга.

Мила пошла к костру: «Переодевайся и пьем чай».

Борис, интенсивно вытираясь полотенцем, зашел за ширму, оделся, поправляя футболку, вышел, повесил на веревку плавки и полотенце, подбежал к костру, уселся.

Мила, налив в кружки чай, посмотрела на него: «Хорошо правда?»

– Правда, вода хорошая.

– Для меня прохладная, но очень бодрит и силы дает.

Борис пил чай, жевал бутерброд и все время смотрел на нее.

– Боря, давай приготовим ребятам завтрак.

– Давай, а что?

Мила задумалась: «А давай оладушки или блинчики?»

– Почему или? Разве это ни одно и тоже?

– Нет, ни одно и тоже.

– И чем же они отличаются? – засмеялся Борис.

Мила, выпив чай, вскочила: «Узнаешь. Пойду посмотрю, какие есть у нас продукты и что мы сегодня приготовим на завтрак».

Они тогда с Милой напекли много блинчиков шутили, смеялись, накормили друзей. А Грант ревновал… ревновал их друг к другу, сдерживался, но друзья видели его состояние, когда Борис был рядом с Милой. А Борис ловил моменты, чтобы оказаться им наедине, а Мила, чувствуя это, всегда ускользала от него, а ведь тогда могло быть все по-другому, Борис разорвал тогда помолвку…

Могло… но не стало. Мила любила Гранта, а он её просто обожал, Грант очень её любил, и они тогда сбежали… оба сбежали, да ещё Амина со своей ревностью тогда подлила масла в огонь. Борис сразу это понял, когда наутро узнал, что Грант с Милой уехали… Через два года Борис всё же женился на Амине, у них всё хорошо, сын… квартира, дача, машина, – его размышления прервал громкий голос Магомаева. Борис посмотрел на отель, по громкоговорителю включили музыку, начинались танцы.

Мила встала, глубоко вздохнула, голос Магомаева оторвал от воспоминаний и вернул её в реальность. Она огляделась и увидела стоявшего невдалеке от неё мужчину, присмотревшись, вздрогнула, защемило сердце… Борис смотрел на неё…

Они молча смотрели друг на друга…

– Людмила, иди к нам, – услышала Мила голос мужа.

Мила испуганно посмотрела на мужа, шедшего по направлению к ней, перевела взгляд на Бориса, он сделал шаг к ней… она растерянно смотрела на него, они в волнении смотрели друг на друга… Спазм перехватил горло Милы, глаза наполнились неожиданно слезами, еще чуть-чуть, и она бы разрыдалась навзрыд, чтобы прервать это нахлынувшее на неё чувство, она резко выставила вперед руку. Борис остановился и нахмурился. Мила развернулась и быстро пошла к мужу.

А Борис растерянно смотрел ей вслед, потом внимательно посмотрел на её мужа и подумал: «Мужчину воспринимают через женщину, которую он сумел завоевать. Если она восхитительная, значит он сильный мужчина».

Как жаль, что возвращать

прошедшую любовь нам не дано…

Через два дня Мила изъявила желание уехать и как Ильшат не уговаривал ее еще побыть, она приняла твердое решение уехать, две недели было достаточно для отдыха.

Мила была грустной, на прощание тихо сказала Ильшату: «Я всем вам очень благодарна за гостеприимство, и мы все желаем вам и вашими семьям здоровья и благополучия. Спасибо вам большое вам и… Борису. Ильшат передайте ему, я никогда его не забывала и не забуду и очень благодарна ему за этот отдых. Ведь это он все устроил?»

Ильшат растерянно утвердительно кивнул головой: «Он очень хотел с вами поговорить».

– Я совсем не готова… Моя защита оказалась не столь крепкой, слёзы очень близко… я ничего не забыла и мне очень больно… поймите. Ильшат, мне больно его видеть, все напомнило о… Простите, – слёзы навернулись и Мила прикусила нижнюю губу, отвернулась, справившись со своим состоянием, изобразила улыбку. – Как у него сложилась жизнь?

– У него всё хорошо: красивая жена – Амина, сын, ему двенадцать лет, у них хорошая квартира в Баку, должность, уважение, машина, дача.

– Амина, – улыбнулась Мила, – да она красивая и очень любила Бориса. Я рада за них, что всё хорошо сложилось в их жизни. Поблагодарите Бориса от меня, Амине не говорите ничего обо мне, пусть живут спокойно.

– Почему?

– Прошу вас, Ильшат, сделайте, как вас прошу. Всё, закончим об этом говорить. Нам пора ехать.

Отъезд был точно таким же, как и их приезд, словно ритуал. Борис так же появился неожиданно и так же наблюдал в стороне пока поезд не тронулся, им в дорогу передали цветы, фрукты, вино, воду.

Мила стояла в коридоре, смотрела в окно, поезд медленно тронулся, Ильшат помахал грустно ей рукой, потом он оглянулся в конец поезда… и Мила увидела на перроне Бориса, он стоял в любимой позе Гранта, выпрямившись и держа руки в карманах, он был грустен или серьезен. И тут поезд остановился, проскрежетал и остановился, и эта какая-то мистика была. Но это было так. Мила и Борис грустно смотрели друг на друга… Мила вздохнула, слегка улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй, сдунув с раскрытой ладони, потом приложила руку к сердцу. Борис ожил и изобразил рукой, что поймал в воздухе ее поцелуй и тоже приложил руку к сердцу. Поезд медленно тронулся. У нее навернулись слёзы, шмыгнув носом, быстро смахнула их и высунула голову в открытое окно, подставив ветру лицо, чтобы не разреветься.

Справившись со своим состоянием, она уже спокойная вошла в купе. Сергей довольный с Олей уже выставили из корзины фрукты, сок, воду и шампанское. По радио запел Муслим Магомаев.

– У них так часто звучит Магомаев. Такое впечатление, что только Бейбутов и Магомаев у них поют, – улыбнулся Сергей.

– Папа, что ты имеешь против маминого любимого певца?

– Ничего не имею против любимого певца моей любимой жены, я только сказал и все, – засмеялся Сергей.

– Мама, ты что плакала?

– Нет, ты что?

– У тебя глаза красные, – тихо сказала Оля и внимательно посмотрела на Милу.

– Это просто от ветра, я смотрела в отрытое окно, прощалась с древним, красивым городом Баку, – Мила улыбнулась и поправила очки.

Оля улыбнулась: «Тогда ладно. Мама мне так понравился отдых, нам опять всего много надавали, смотри сколько все тут, на виноград, он вкусный».

– Да, отпуск был отменный, – улыбнулся Сергей и внимательно посмотрел на жену. – Наша мама молодец, Олечка, давай скажем маме спа– си– бо. Это благодаря ей у нас был такой замечательный отпуск.

– Мамочка, спасибо, – Оля подошла и поцеловала Милу. – Только мало было, почему мы еще не остались на неделю, Ильшат нас уговаривал.

– Оля, мне было уже неудобно жить за чужой счет. Ты же сама видела Ильшат везде платил за нас, деньги не брал. И 15 дней достаточно, надо знать меру, они ведь нам чужие люди.

– Все правильно мама говорит, мне тоже было неудобно. Фархад и в банях платил. Да, очень гостеприимные люди, не видел такого гостеприимства, спасибо им большое. Давай за это выпьем шампанского, за их здоровье и проводим наш прекрасный отпуск?

– Давай, – улыбнулась грустно Мила.

Муж и дочка не заметили, что мама прощалась с воспоминаниями о своей счастливой юности, грустно смотря потом в окно.

Есть у любви печали, строчки прошедших лет.

«Тот не гаснущий свет зари будет видится ей вдали. Сквозь дождливые сентябри и морозные феврали»