Текст книги "Клуб 28, или Ненадежные рассказчики"

Однако если стартовавшая научно-изыскательская работа «Клуба 28», направленная на поиск ответа на вопрос вселенской гармонии и причинах гормональных перепадов, Большого взрыва и взрывных припадков у 28-летних женщин заинтересовала вас, – добро пожаловать к ненадежным рассказчикам.

Глава 3
Тихая охота, или кошки против собак

В японском языке два дерева, изображенные рядом, означают «роща», три – уже «лес». Вот и наш «Клуб» разросся: на учредительное собрание прибыл приволжский делегат Михаил Самарский. Давний знакомый Антося Ўладзiмiравiча, прошлым летом он помогал мне выхватывать из-под машин подругу, наклюкавшуюся на музыкальном фестивале и решившую покончить с собой у всех на глазах, так что уроженец Самары и мне стал преданным товарищем.

С утра волжский гость с Артуром Викторовичем и Антосем Уладзiмiравiчам посетили книжную выставку. Утренние скитания я непростительно проспал. Мы договорились перехватиться на станции метро «Бауманская». По традиции прошелся по перрону станции и отдал честь бронзовым скульптурам – московским побратимам парижских горгулий, не менее колоритным, но куда более пугающим.

Уже в вестибюле товарищи поспешили похвастаться новинками. «Все по 100 рублей! Пару экземпляров выставлю на “Авито” за 500 рублей!» – зазывающе прорекламировал Антось Уладзiмiравiч. Ему бы в продажники идти, что он забыл в логистике, не понимаю. Антось умеет зарабатывать из ничего: он ходит за покупками в магазины с самым высоким кэшбеком в месяце, прокручивает зарплату через лишнюю банковскую карту, чтобы заработать авиамили на билеты, и покупает молочку в ближайшем супермаркете с дисконтом в 40 %. Не удивлюсь, если в морозилке он держит полкабана, а на балконе – мешок картошки с дачи. Все-таки я неправильный беларус.

Собрав квартет, двинулись в кафе «Парос» на Спартаковской улице. Миша Самарский неоднократно рекомендовал ее Антосю Ўладзiмiравiчу и другим знакомым, а он знает толк в московских едальнях. В свое время Миша подготовил список, который подойдет как туристам, желающим сэкономить, так и москвичам, уставшим от фуд-моллов, фуд-маркетов, ресторанов Рапопорта и поп-ап-баров с поке.

– Еда – это не только про еду, а еще про антураж, – напирает Миша, широко размахивая рукой, – и создается этот антураж не дизайнерами интерьеров, а средой и публикой! Вот, например, вы едали в буфетах, открытых в вашем метро, на станциях «Войковская» или «Арбатская»? Вы хоть слышали про буфеты, которым скоро полвека исполнится? Где еще вы закажите тушеное говяжье сердце или вареные перепелиные яйца по 10 рублей за штуку!

Миша остановился, чтобы поправить ботинок. Бауманский район, где мы оказались сегодня, – кусочек Петербурга в Москве.

Как и детище Петра I, его населяли иностранцы, прописавшиеся в Немецкой слободе. От слободы не осталось ни духу, ни кирпича, зато картинки помогают додумать, как жилось москвичам три века назад: дом Шервуда украшают панно Сергея Андрияки – Лефортовский и Слободской дворцы, мост через реку, Петр I, соратники в камзолах и париках. Когда-то здесь красовался огромный портрет Станиславского, пока коммунальщики не закрасили мурал в целях борьбы с вандализмом. В России даже стены несвободны, а любая инициатива, в особенности – культурная, наказуема.

– …Или легендарный фудкорт в торговом центре «Дубровка» на Шарикоподшипниковской улице, 13, – продолжает Миша. – С одной стороны – цивильные узбекские, чеченские, азербайджанские и грузинские кафе для неженок и белоручек, а с другой – филиал честной Азии с щепоткой антисанитарии и полным пренебрежением законами: тут и курят, и выпивают, и в нарды на деньги рубятся. И ни одной женщины, кроме администратора!

Улицы вокруг метро «Бауманская» густо перерезаны проводами и кабелями, здания у вестибюля оккупированы многочисленными кафе, ресторанами и магазинами. Чуть поодаль расположился «Елоховский пассаж», за которым зеленеет стенами и золотится куполом Богоявленский собор.

Прошли мимо Елоховского подворья, где покоятся мощи святителя Алексия Московского, похоронены патриархи Сергий и Алексий II, но я знаю и более вескую причину посетить место: здесь крестили Пушкина. Подворье бросается в глаза издали, по людям, просящим милостыню на паперти во славу Господа и пристяжных.

– А лавки старообрядцев в Москве? В столице в любое время дня и ночи, даже не выходя из дому, вы получите на дом горячую пиццу или роллы с крабом, самую сырную пасту или жирные хинкали, а кто из вас пробовал жаркое из оленины или суп из репы, пирожки с курагой или котлеты из гороха? Посконная русская кухня – не просто диковинка, а дефицит, так что, если надумаете, поезжайте в трапезную в Рогожской слободе, где столкнетесь с русскими мужиками с бородой лопатой и в сапогах, списанных у Билибина, и женщинами в льняных нарядах с пудовыми косами. Правда, сегодня далеко можно не ходить: у тебя, Милорад, тоже на районе русскую кухню подают!

Самарский гость не слукавил: мы прошли мимо магазинчика Елоховского подворья, и людям невоцерковленным он покажется куда интереснее собора: в магазине самый большой в Москве ассортимент растительных колбас – куда шире, чем в лавках веганов, а также крупы, каши, выпечка и многое другое. А Миша продолжает распалять наш аппетит:

– Другое дело – заведения при посольствах, например, ресторан при молдавской дипмиссии, где вам с порога стопку наливки предложат, а по случаю юбилея поставят бутылку крепленого вина за счет заведения, или киргизский ресторан, который британская Guardian включила в топ-10 заведений Москвы в канун Чемпионата мира по футболу! Киргизы даже беларусское посольство с его кафе потеснили: кормят так вкусно, будто каждый день ждут в гости правительственную делегацию, а то и лично президента – и неважно, какой страны.

За беларусское посольство в Москве почувствовал обиду: я там работал (в посольстве, а не ресторане). Слушая Михаила, признал, что у него куда больше права называться москвичом, пусть я прожил в столице 13 лет. С такой мыслью остановился и закурил на пару с Артуром Викторовичем у памятника революционеру, близкому соратнику Ленина – Николаю Бауману с газетой «Искра» в руках. Антось и Миша остались на улице за компанию. После столь сытного описания у меня заурчало в животе. Антось Уладзiмiравiч осмелился высказать идею, будоражащую каждого участника квартета, и выругался за всю компанию:

– Фалафель мне в жопу. Заебали эти кластеры: негде поесть аутентичной еды, опять Москва теряет свой облик и растворяется в глобализации, еб вашего мэра. Надо нахуй выгнать этих архитекторов стрелочных и вернуть советских забулдыг. Охуенно же делали столовые и рюмочные в советские времена! Правда, есть было нечего.

«А ведь земляк прав, – я задумался, переваривая сказанное, и вспомнил давний разговор с земляком и его филиппику в адрес столицы. – Москва – город, который вечно торопится, и здесь нет, попросту не предусмотрено места для личного пространства. Развитие культуры еды сводится к фудкортам, а не формату “кафе возле дома”. Если ты хочешь поесть не на кухне, то добро пожаловаться (да-да, пожаловаться) на рынок! Даниловский, например: тут куча точек напожрать, но всех объединяет атмосфера конвейера: никакого уединения и комфорта, только тотальный жор и отсутствие времени на засиживание, ведь за тобой, дыша в затылок и похрюкивая в ухо, уже стоит следующий адепт еды с подносом в руках и вопросительным знаком в глазах. Личное пространство отсутствует и в метро, где уплотнение идет по аналогии с реновацией. Поднявшись из подземелья, ты непременно утонешь в людском потоке, споткнешься о попрошайку, попадешь под велосипед курьера. Даже в барах для извлечения максимальной прибыли минимизируют сидячие места, чтобы посетителей побольше влезло. В Москве не принято даже на чашку кофе присесть, замедлить пульс и ритм жизни: кофе – только “to go”, только с собой. Тьфу!»

– Так почему бы не посетить все упомянутые чудесные кафе и рестораны? – поинтересовался Артур Викторович. – Не одними же кофейнями Москва богата!

«И правда? – я улыбнулся. – Жизнь не более чем веселая прогулка для собственного удовольствия, а наша компания – самая взыскательная в Москве группировка потребителей прекрасного, ненавидящая все модное и трендовое. Но тем лучше: “в ситуации, когда все стремятся стать модными, истинными модниками оказываются те, кто остаются самыми немодными из всех”. Пусть миллионеры охотятся на слонов, нищие – на тараканов и грибы, а мы начнем охоту на аутентичные заведения Москвы».

Аккурат одно из них – «Парос» – распахнуло приветливые окна:

они выходили на Спартаковскую улицу, а вот двери кафе скрывались в арке. Мы гуськом протиснулись между столиков и заняли место под окном. Хозяйка заведения – кандидат биологических наук и просто великая представительница армянского народа Сусанна Христофоровна, сидевшая за ближайшим к выходу столиком, – поприветствовала нас и требовательно постучала тростью по паркету, требуя незамедлительно обслужить новоприбывших гостей. Владелица кафе променяла талмуды мысли на простую красоту и диалоги с посетителями, и я тут же почувствовал себя дома.

Справа от нашего столика пылилось пианино. Один из посетителей – хипстерского вида парень – подсел и попробовал сыграть что-то, но клавиши ответили расстроенным плачем.

Когда-то композитор Арсений Авраамов предложил Луначарскому ко дню первой годовщины Октябрьского переворота (да, до середины 1920-х гг. он назывался переворотом, а не революцией: революцию ждали много позже, накануне триумфа коммунизма по всей Земле, но Сталину пришлось ужаться и пойти на компромисс) уничтожить все «интернациональные балалайки» – рояли, потому что они являются символом баховской равномерной темперации и пережитком буржуазного общества, и презентовать «Героическую симфонию» из гудков заводов, фабрик и паровозов (в общем, музыкальный жанр индастриал продукт Советов, а не словенцев из группы «Laibach»). Неудивительно, что сегодня рояль или, на худой конец, пианино в квартире выглядит символом буржуйского благополучия, тавром аристократии.

Антось Уладзiмiравiч поморщился, когда хипстер снова нажал на клавиши из слоновой кости:

– Артур, у тебя ключ с собой? Надась пианину подтянуть.

– А то, – отозвался Артур, – 12 на 14. Сейчас поищу.

Но ключа мы не нашли.

– Господа, заседание «Клуба 28» объявляю открытым, – Артур налил по бокалу пива себе и мне, Антось и Миша принципиально отказались от алкоголя. – К слову, бетина проявила интерес к теме нашего исследования, к Клубу 28.

– Любопытно, – говорю, – я знаю множество синонимов к слову «женщина»: барышня, бабенка, гражданочка, дама, дамочка, девушка, дева, донна, гризетка, клуша, кобыла, матрона, мадам, мадонна, молодуха, мадемуазель, особа, синьора, тетка, фрау, фемина, цыпочка, но вот «бети´на» слышу впервые.

Антось Уладзiмiравiч рассмеялся:

– Это ее фамилия. Правда, «бе´тина», с ударением на первый слог.

– Ты всю магию разрушил! С другой стороны, ничего не знаю:

отныне в словарь синонимов в раздел «женщина» требую внести существительное «бетина». И кто она, к слову?

– Смоленчанка! – поторопился Антось Уладзiмiравiч, и Артур тут же укусил беларуса задиристой интонацией:

– Смолянка, попрошу вас!

Одно из моих любимых слов русского языка – архангелогородочка, но смолянка тоже неплохо звучит. Я заметил:

– Ну что, коллеги, тогда предлагаю одно из следующих совещаний провести в расширенном составе с участием 28-летних и женщин постарше, чтобы они описали свое видение проблемы, а у 28-летних появился шанс оправдаться.

Коллеги подняли бокалы – кто с пивом, кто с чаем, поддержав предложение. Я уставился на портрет крайне симпатичной молодой брюнетки, висевший над пианино. Девушка чем-то напомнила Нину Чавчавадзе. Я бросил вскользь:

– Господа, в прошлый раз вы верно заметили, что современные барышни ведут себя так, будто им все должны – кто денег, кто внимания, кто терпения. И у меня назрел вопрос: а почему так повелось?

Вот, например, жены декабристов – они не сомневались, не спрашивали, кто и что им должен, а устремились за сосланными супругами в Сибирь. Или жена Александра Грибоедова Нина Чавчавадзе.

Она почти 30 лет носила траур по убитому мужу и отвергла все ухаживания и предложения! Вот эта настоящая любовь, побеждающая смерть! Возможно такое сегодня? Можно ли надеяться на подобную верность от современных девушек? А вот от нее, – я показал на портрет брюнетки, – думаю, можно. Посмотрите, какая осанка, взгляд, каким аристократизмом, каким достоинством веет от девушки! Эх, какие раньше женщины были…

Официант, расставляя стопки с настойкой и блюда с закусками, сказал:

– Это младшая дочь хозяйки заведения Сусанны Христофороны.

– О как, – Артур подмигнул. – Познакомите?

Мужчина с подносом ошпарил Артура Викторовича холодным взглядом, и Борода опустил глаза.

– Вот вы, коллега, – Антось Уладзiмiравiч разрезал пирог с тыквой и протянул каждому по куску, – в верном направлении мыслите, но мне кажется, без пол-литру тут не разобраться. Предлагаю выпить.

Что мы и сделали. Смочив горло настойкой, Артур Викторович ударился в рассуждения о том, что «каждому вечеру – и каждой встрече – строгая марка спиртного завещана»:

– Мой друг жил на «Чистых прудах», а там, за швейцарским посольством, есть небольшой дворик. Алкодворик, применяемый нами по прямому назначению. Помню, как вечерело, а следом за вечером непременно приходит и прохлада, а если речь идет о весне или осени – то и морозец. И вот мы с бутылкой кальвадоса – замечательный напиток, чтобы пить из горла, как вино. Я и взял бутылку, пригубил, подумал, что всего-навсего крепленое винишко. А что дальше приключилось – ей-богу, не упомню. Но блевал знатно, да. Яблочными семечками.

Когда-то мужчины рассказывали о хищниках, убитых на охоте, и островах, открытых в дальних странствиях, а теперь единственный подвиг, доступный горожанину: поспорить, кто больше выпьет и сколько баров за вечер обойдет.

Настойки показались крепковаты, и Артур филигранно разлил армянское пиво по бокалам. «Чувствуется рука мастера, – заметил Антось. – Надроченная рука мастера». Артур не остался в долгу: «На работе, когда меня на конференции заявляют, всегда приговаривают: “Снова лысого по командировкам гоняют»”».

И не солгал, шельмец: загуглите слово «лысый» – и первая ссылка приведет на «инстаграм» Бороды. Он заядлый поклонник социальных сетей, и при встрече порой кажется, что с виртуальными друзьями он общается чаще, чем с нами.

Я отвлекся и посмотрел в окно, на памятник. Мой взгляд поймал Артур и спросил: «А что здесь памятник Дзержинскому делает?» «Так это ж Бауман», – удивился я. «Ты не прав, Милорад, – вмешался Антось. – В Советском Союзе существовало всего два вида памятника: Ленину и Дзержинскому. Различить их нетрудно: кто лысый – тот Ленин, кто с волосами – тот и Дзержинский. Я читал об этом в ранней переписке Энгельса и Каутского, в письме «Дышать и смотреть».

Мы поспешили выпить за объединение пролетариев всех стран. Пиво, к слову, оказалось в масть: вода, солод, хмель, никаких дрожжей, ничего лишнего. Нам подали горячее: лепешки, суп «хариса», армянский плов, манты, и повторили сет настоек. Антось как самый трезвый первым предался философским измышлениям:

– Знаете, господа, а ведь алкоголизм – это эгоизм мужчины. Зачастую он посвящает себя алкоголизму лично, не привлекая женщину, чтобы расслабиться и совладать с очень неприветливой и недружелюбной средой обитания под названием «Жизнь». А если такого способа отвлечься, как алкоголь, в отношениях не предусмотрено, появляются другие, куда более низменные способы релаксации. Например, кто-то начинает ходить с коллегами на концерты ради выплеска энергии. Другие летают в отпуск поодиночке. Но идеальная связь между мужчиной и женщиной проявляется, когда они могут выпить вместе.

Артур заломил бровь и тихонько, стыдливо пропел:

– «И вот мы с тобой из бара в бар танцуем сквозь зиму в лето. Мы с тобой ближе с каждым новым похмельем». Отличный тост, за это стоит выпить! – и мы чокнулись, Миша поддержал нас черным чаем с чабрецом, Антось протянул кулак и добавил: «Да, да: мужики пьют, бабы терпят, потом начинаются измены».

В горле отдалось прогорклым вкусом: то ли от полыни, то ли от последних слов. Миша задумался:

– А мне жаль наше поколение: оно тоже потерянное, как у Ремарка. Мы не умеем радоваться, потому и пьем. «И с плеч моих свалится тяжкий груз», как писал Герман Гессе в «Степном волке».

– Больше того: мы и потреблять не научились, потому что выросли в голодные 1990-е. Помню, как мама, когда зарплату не выплатили, а дома – шаром покати, готовила супы да пироги из щавеля. – А я помню, – сказал Миша, – как в детстве вместе с бабкой возвращались в деревню, где я лето проводил, и собирали свеклу, упавшую с колхозных грузовиков. Потом из нее борщ варили. В 1990-е все знакомые родителей с научной степенью и высшим образованием говорили, что им по жизни ужасно не повезло.

– Все мы дети голодных девяностых. Я деньги тратить так и не научился, – Антось пожал плечами. – Только на развлечения: концерты, авиабилеты за границу, но и то – я билеты загодя беру, по скидкам, распродажам и самым бюджетным тарифам!

На этих словах Артур чихнул.

– Вот же ж, – улыбнулся Антось, – значит, не солгал. Будь здоров!

– Спасибо, братство!

Мы выпили и отправились на перекур. В арке висел предвыборный плакат кандидата в Мосгордуму, подпись гласила: «Балакин воровать не даст!» Напротив висел другой плакат политика – его портрет и ружье на заднем фоне: «Балакин точно выстрелит». Я задумался:

– Господа, полагаю, нам пора создать политическую партию, тем более, что у меня наличиствует некоторый опыт: работая журналистом, я состоял в должности секретаря «Партии интеллектуалов за дешевый алкоголь», сокращенно – «ПИзДА».

– «Клуб 28» выдвигается в Госдуму? – спросил Антось. – «Даешь 28 часов в сутках»! И «28 дней в каждом месяце».

– Даешь декриминализацию 28 статьи УК РФ «Невиновное причинение вреда» и 228-й, самой народной отечественной статьи: «Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов».

– Каждой женщине – завтрак в постель от нашего клуба! Омлет из 28 яиц и много, много зелени. Особенно кинзы.

– Пусть «Балтика» сварит «Балтику-28»!

– А народный артист России и почетный гражданин Ленинградской области Джим Джармуш переснимет «Ночь на земле» продолжительностью в 28 эпизодов.

– И, конечно, улицу 26 бакинских комиссаров нужно переименовать в улицу 28 бакинских комиссаров.

Артур Викторович предложил обсудить возможные обряды, традиции и привычки «Клуба 28». По итогам консилиума святым покровителем ассоциации мы выбрали Августина Блаженного, день памяти которого отмечается католической церковью 28 августа, а Русской православной – 15 июня по старому стилю и 28 – по новому. Философ, через манихейство и неоплатонизм пришедший к христианству, вполне подходил нашему клубу искателей, ведь «Клуб 28», как проникновенно заметил Артур Викторович, «открытый интеллектуальный союз циников-литературофилов и меломанов, путешественников-одиночек, рыцарей полупустого и полуполного кубков, джентльменов неудачи, сообщество покинутых романтиков и стареющих максималистов, будущих, бывших и настоящих, неанонимных алкоголиков, а также тех, кто перешагнул отметку клуба 27, не имея в доме ружья, но умея читать между строк». Одним словом, пусть это и три слова, «Клуб 28» – клуб бородатых мальчиков, умеющих стареть не взрослея.

Без длительных споров хроникером Клуба назначили красавца-мущщщину, глубокопьющего ценителя красоты глаз и полноты губ, адепта коньячного дыхания и любителя сплевывать виноградные косточки Милорада Кесаревича (да-да, это все про меня устами Антося Ўладзiмiравiча). Другие члены занялись организационно-активистской деятельностью. На следующее заседание Артур пообещал изготовить бюст Платона и выплавить свечи, Антось Уладзiмiравiч продемонстрировал коммерческую жилку: «Мерч будем делать? Футболки для барышень с надписью: “Посторонись – мне 28”? И мыло. Мыло с запахом виски и анемонов».

Я следил за диалогом со стороны. «Можно на футболки напечатать цитаты из нашей хроники, – предложил Артур. – “Скажи, а ты романтик?” – и красноармеец, грозящий пальцем. С усами щеточкой и пилоткой пароходиком». – «Клуб 27, в котором семерка перечеркнута и поверху написано «8». – «Нет, не восемь, а имя твоей бывшей». – «Повторяетесь, Артур Викторович. Объятия твоей бывшей.

Это название мороженого». – «Стоит заказать, – прикинул Артур, – затраты на наши заседания отобьем в два счета. Мороженое “холодное, как сердце твоей бывшей”. Вообще, я лелею мысль все-таки с музыкой в этой связи тоже делать. Может, группу соберем?» – «И пустим слух, что Дженис Джоплин умерла все-таки в 28, а не в 27». – «Пригласим “Пусть говорят”. Тема передачи: «Эта и многие другие тайны “Клуба 28”». Мы накатили на посошок.

Кафе «Парос» очаровало нашу компанию. «Зарегуни», «Киликия» – квалитетно посидели. В тот день мы обсудили все остальное, кроме конечной проблемы: почему женщины сходят с ума в 28 лет? Вышли из ресторана и направились к метрополитену. По пути Антось подобрал с земли 1500 рублей, окликнул девушку, шагавшую впереди, и спросил: «Не вы обронили?» Она смущенно отвернулась, будто мы только что обвинили ее в воровстве, и отрицательно покачала головой.

– Ну что поделать? – задумался Антось и перевел с карты полторы тысячи в московский хоспис. Он хитро подмигнул. – А наличные себе оставлю.

Через пару месяцев Антось потерял 3 тысячи рублей на выходе из бара «Ровесник». Если кто найдет – переведите на благотворительность. Не один я замечал: оставишь пусть даже 100 рублей на филантропию – получается чувствовать себя не очень плохим человеком, даже если жизнь живешь впустую. Но моя жизнь отныне пустой не была: в ней появились «Клуб 28». «Клуб 28» и Флора.

* * *

Застыл напротив огромного граффити, занявшего весь торец пятиэтажного дома. На полотне, нарисованном 163 банками краски, изображался контур Крыма, самолет Sukhoi Superjet 100, сочинская Олимпиада и «вежливый человек» в полной боевой выкладке, вручающий кошку маленькой девочке. Венчали граффити улыбающийся портрет Гагарина и надпись: «Юра, мы исправились!» Задумался: если исправились, то зачем «вежливый человек» скрывает лицо маской? Точно через дорогу прозвонил колокол Храма Преподобной Евфросинии. От малинового перелива меня такой духовностью захлестнуло, едва не проблевался.

В район Нахимовского проспекта приехал, чтобы поздравить лучшего шеф-повара Полесья – мастера приготовления драников и салатов из крапивы. Поздравить трезвенника с двухлетним стажем. Поздравить путешественника, посетившего 50+ стран – и нашедшего в себе силы остепениться. Одним словом, я приехал на новоселье к Антосю Ўладзiмiравiчу. Ахура-Мазда видит все и не даст солгать: я старался подобрать максимально положительные автозамены для словосочетания «взял ипотеку». Не знаю, изобрели ипотеку в эпоху Понтия Пилата или нет, но почти наверняка уверен, что Иуда предал Иисуса затем, чтобы взять в кредит сторожку, окруженную деревьями со спеющими баккуротами, и по ночам вглядываться через крохотное оконце в мерцающую звезду, ведущую в Вифлеем, чтобы в конце концов повеситься. Не зря же английское слово mortgage («ипотека») происходит от латинского «mors» (смерть) и «gauge» (мера, счетчик). Путь Антося от дискотеки до ипотеки занял четыре года жизни в Москве.

Второе заседание «Клуба 28» получилось выездным. Антось Уладзiмiравiч поджидал нас в аллее вместе с новым членом «Клуба 28» Георгием Антоновичем. Георгий Антонович – статный чау-чау-бамбино четырех месяцев от роду – пока что скромник: увидев в парке собаку с набором XX-хромосом, он смущенно пятится за дерево. Да, его не бросали суки двух лет и пяти месяцев от роду, но молодой кавалер отлично вписался в наш «Клуб», став компаньоном, собратом и талисманом.

– Я вот, – говорит Антось Уладзiмiравiч, – чувствую себя посланником зла, когда идиллию целующихся на скамейке парочек нарушаю походом к мусорной урне, чтобы выбросить говно моего дорогого Георгия, покоящееся в пакетике. На днях вышел в парк. Беглое лорнирование окрестностей зарегистрировало наличие целующейся парочки. Когда они вдоволь намиловались, подошел и выбросил пакет. Ах, каким презрением повеяло вслед…

Артур Викторович, припадая на левую пятку, тут же добавил:

– Ибо нехуй. Ишь как от рук отбились! Содомы на скамейках устраиваюць, вавилоны на голове накручываюць, по лавкам сидзяць, цэлуюцца, а заводы стаяць. Хто работать будзе?

Пребывание в компании беларусов никогда не проходит бесследно: познакомившись с уроженцем беларусской глубинки или даже столицы, рано или поздно вы начнете пародировать знаменитый «трасяначны» прононс.

Антось Уладзiмiравiч прокашлялся:

– А мне Георгий вчера подарок к полугодию сделал: в самом начале прогулки нашел наисвежайшую и самую большую на районе кучку собачьего дерьма и в ней вымазался с головы до пят. Вот в кого он такой? Пытался с утра отмыть, но не получилось: легкий флер до сих пор не выветрился из квартиры.

Мы медленно шагали в сторону Антосевой конуры, как мимо пробежал огромный черный лабрадор. Хозяйка семенила следом. «Сатаненыш, малыш, не убегай далеко!» – крикнула девушка. Хорошая кличка, точная. С трудом уцепившись в холку и надев поводок, девушка натужно управлялась с собакой: пусть и назвала Сатаненыша «малышом», протягивала сухой корм в ладошке, он рвался навстречу свободе – вдогонку проезжавшим по проспекту машинам, и невольно напрашивался вопрос, кто кого выгуливает. От каждого рывка Сатаненыша столица чуть-чуть сползала в Москву-реку.

Тут и Антось Уладзiмiравiч подал голос: «Фью-фью! Фью-фью!

Георгий Антонович, к ноге!» – и собакен бросился к хозяину. Молодая мать с коляской, сидевшая на скамейке у песочницы, недовольно оглядела нашу компанию, будто осуждая и отчитывая: «Взрослые люди – и собаку заводите?! А кто детей растить будет? Мужики, называется! Тьфу!» Я заочно вступил в спор: «Вынужден не согласиться. Вот кто лучше: собака или ребенок? Жора Антонавiч мгновенно вернулся к хозяину. А твой сын песок за щеку уплетает – и хрен ты его домой отведешь, пока всю площадку не съест». Слова так и просились на язык, но здравомыслие одержало верх: никогда, ни при каких обстоятельствах не спорьте с молодой матерью: это чревато обоюдным помутнением рассудка.

Наличие домашнего животного говорит о человеке куда больше, чем все церковные исповеди или сеансы у психотерапевта. Вот, например, главный штамп применительно к 40-летним незамужним: закончит жизнь в окружении кошек. Да, они часто заводят кошек и продолжают страдать, как и в 28.

Одинокие мужчины куда чаще заводят собак, и это совсем не одно и то же: собака – не кошка, тут немалая, скорее даже циклопическая ответственность требуется, между прочим. Вот Антось Уладзiмiравiч завел Георгия Антоновича – и все, пропала душа компании: за месяц одну книгу прочел – на большее времени не хватило.

С кошкой забот меньше: поменял лоток, насыпал корма с горкой на неделю вперед – и ебись направо да налево. По себе знаю: у меня жила кошка (ее бывшая завела – а потом мне оставила, когда расстались, и девушка вернулась в отчий дом). Так и жили двое ебанутых – беларусский серб да британская вислоухая.

Кошек заводят те, кому некуда дарить свою любовь. Собак – те, кто нуждается в ответной любви. Вы можете представить себе картину, как британская вислоухая дожидается хозяина у двери после работы? Как бросается на шею, соскучившись за десять часов? Как станет защищать ночью в переулке, если на тебя маньяк накинется? Я не могу. Зато запросто представляю, как кошка придет, перевернет полную миску с едой, выказывая недовольство кормом. Или нассыт в балетки девушки, заночевавшей в твоей квартире. Или порвет в клочья руки, когда потянешься погладить. И, невзирая на все это, ты продолжишь любить дуру шерстяную.

Думаю, поэтому жена другого моего земляка – уроженца Беларуси Джона Уика – завещала ему собаку, а не кошку: супруга умрет, и кто его такого – импозантного, статного, целеустремленного, ответственного, отчаянного сироту – полюбит? Конечно, хочется ответить: любая женщина, но правильный ответ: только собака. Стал бы герой Киану Ривза крошить в щепы 77 человек (только в первой части!) из-за убитой кошки? Трудно представить подобную кинокартину. Не звучит, не смотрится. Ну, разве что за мейнкуна.

* * *

Пришли домой, накрыли поляну, у нас появилось время и возможность заняться обстоятельным изучением достоинств водки «Еврейский стандарт» и местного разливного пива.

Антось Уладзiмiравiч выставил на столе несколько пивных бокалов, подозрительно напоминающих стаканы, которые я видел в барах Harat’s, «16 тонн» и «Белфаст». Поймав взгляд, земляк признался:

– Да, у меня дома ни одного покупного стакана нет! Все из баров вынес. Все в дом, все в дом.

Я же говорю: я неправильный беларус.

Мы выпили и предались беседе. Агент «Дупэк» (он же Артур Викторович) подвел итоги своей паневропейской кампании. Месяцем ранее он десантировался в Польшу. В соответствии с планом операции «Курва», агенту «Дупэку» предстояло отыскать Янтарную комнату и доложить в Ставку Верховного Главнокомандования. Новости последователи незамедлительно: уже на второй день пребывания в Польше он отчитался об обнаружении тайника, где может скрываться Янтарная комната, украденная нацистами из Царского села. Тайник располагался в лесу в районе Мамерок, однако внутри оказалось пусто.

Расстроившись, агент «Дупэк» заглянул на огонек в Освенцим, после чего окольными тропами прорвался на свидание с матерью городов русских. Операция в Киеве вошла в историю под названием «Болдхэды в городе»: Артур Викторович давно распрощался с обрамляющими плечи локонами и регулярно брил голову, блестевшую на солнце, как начищенный самовар (я знаю, о чем говорю: я давно заимел электрический самовар). Агента «Дупэка» ожидал украинский связной – тот самый Аляксей, готовивший драники на кухне у Антося во второй главе.

Мы выпили, Артур смачно хрустнул малосольным огурцом и доложил: «В Киеве познакомился с иранкой. Зовут, кажется, Асашина. Тут лучше у Аляксея уточнить. Одним словом, впечатлений много».

«От Киева или от иранки?» – «От всего». – «Потом отправились водружать флаг “Клуба 28” на Лысую гору, в узких кругах этнографов более известную как “Девич-гора”. Лучшего места для флага и придумать нельзя». Агент «Дупэк» уточнил: «Подробности похода помню плохо. На гору взобрались кое-как. Помню, шатало. Помню, ветер усилился. Помню, дождь начался, а следом – молнии, серп молодой, крест старообрядческий… И больше ничего не помню. А, нет, помню! Девушки в Киеве красивые!» – «Звучит весьма стереотипно, – усомнился я, – так про каждый город сказать можно». – «А вот дудочки, – возразил Антось Уладзiмiравiч. – Какие стереотипы? Съезди в Киев и посмотри сам!»