Текст книги "Некромант-самоучка, или Смертельная оказия"

Ардмир Мари
Некромант-самоучка, или Смертельная оказия

© Мари А., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Глава 1

Красное солнце медленно уплывало за горизонт, завершая последний майский день, последний день моего пребывания дома и, вполне возможно, последний день моей жизни. Огромный пылающий диск на фоне синей дымки смотрелся сказочно, всем своим видом сообщая, что весна подошла к концу и уже завтрашний день будет по-летнему ярким, душным и жарким, как и всегда в моем родном Приграничье.

– Грустишь. – Отец приблизился неслышно, опустился на валун рядом со мной, обнял за плечи. – Боишься… чего-то?

– И да, и нет, – ответила я как на духу, отвернулась от багряного заката и, чтобы папа не увидел, украдкой стерла со щек мокрые дорожки.

– Просто… я… немного устала. И в этом нет ничего… страшного. И… – постаралась заверить, не сипя, но получалось плохо. – Все замечательно, пра-а-а-авда.

А на самом деле все ужасно! Потому что мой самоотверженный поступок оказался несусветной глупостью, прямо указывающей на мою наивность и недальновидность. Решение во что бы то ни стало спасти команду запасных королевских смертников и дать им лучших тренеров обернулось против меня. Оказывается, если тебя по доброте душевной угораздило подписаться на тренировки вместо болезного Графа, то и играть ты будешь вместо него. И никакие оговорки о временной необходимости и обстоятельствах здесь не помогут, нужно было внимательнее читать те самые неприкаянные книги.

Что ж, я была готова принять свою ошибку и наказание за нее понести. Подумаешь, сложность! Если Сули их пройти смогла, смогу и я.

И право слово, после встречи с Эррасом Тиши я предполагала, что попаду на игры Смерти, даже внутренне была к этому готова. Вернее, почти готова, совсем чуть-чуть, на капельку я была к этому готова, но никак не к тому, что случилось… Мне стало страшно, когда о моем участии узнали Бруг и Равэсс, еще страшнее, когда от известия на генерала Сули снизошла молчаливая оторопь, совсем жутко, когда своего секретаря увидел бледнеющий декан Горран, и невыносимо, едва Нваг-нваг Севой чуть слышно молвил: «Бедный Гер». И не понять, почему они хоронят раньше времени, тем более обоих, если на игры записалась только я. Но на этот и другие вопросы мне никто не ответил. Смертники, зло рыча, ругались на чем свет стоит, Сули молчала, декан прожигал взглядом черных глаз, явно желая превратить меня в кучку пепла или заставить исчезнуть. Понятное дело, в силу простого человеческого происхождения я не сделала ни того, ни другого. Раздосадованный этим горец приказал собираться и вместе с сумками порталом отправил меня домой на законные три дня отгула.

И вот я дома… В кругу семьи, среди счастливых лиц и радостных голосов, томлюсь неведеньем и молчу как партизан, вернее, молчала, пока отец не подошел. А дальше, как это всегда бывало со мной, ни с того ни с сего на меня набежало. В смысле, слез соленое море набежало и через плотину самообладания прорвалось…

– Ну-ну, полно, не плачь… – Дорогой родитель тут же сгреб меня в объятия и, не страшась смертельного дара, в макушку поцеловал. – Ты справишься… Даже не сомневайся. И если хочешь, мы с матерью свечу в храме поставим. Но я уверен, ты вернешься домой целой и невредимой, да еще с трофеем!

Несколько мгновений я не могла понять, о чем он, а вот потом дошло.

– Вы знаете?!

– Знаем. – Отец обнял крепче, не позволяя мне вырваться.

– Все?

– Да. – И, предвосхищая мой следующий вопрос, ответил: – Октован Кворг письмом сообщил, как только увидел заявку на участие в играх.

Вот так дела. Перед глазами чередой пролетели последние три дня: счастливые лица родных, громкие застолья, шутки и анекдоты, байки, льющиеся рекой, словом, никаких отклонений от моих приездов из ведической школы. Никто не плакал, не ругал и не хоронил заблаговременно.

– Что же это получается… – Я медленно отстранилась от отца. – Вы все знали и молчали?

– Да, – просто ответил он. Стер с моих щек последние слезы, ссадил обратно на валун и, указав на горизонт, сказал: – Видишь, в свете последних солнечных лучей блестит крона трехсотлетнего дуба?..

– Вижу. – Кажется, сейчас дорогой родитель выдаст притчу. В такие мгновения он менял личину строгого и сдержанного отца на мягкого и простоватого батю, каким его видели только родные и очень редко жители деревни. За этими мыслями я упустила из виду, что рассказы у главы нашего семейства бывают не только поучительными, но и сверх меры короткими, поэтому услышала только: – …Так вот, ты – как он!

– Я – дуб? – Если бы мои глаза не были после слез и без того припухшими и большими, они бы увеличились вдвое.

– Ты явный глухарь, Наминка, – пожурили меня.

– Я просто…

– Понял-понял, витаешь в облаках.

– Угу, – шмыгнула носом и потупилась, – выбираю шелк для гроба.

– Рано. – Отец ласково потрепал меня по волосам. – Мы думали, ты не родишься – родилась. Думали, не выживешь – выжила. Были уверены, что из-за дара сама на себя руки наложишь – не наложила. Боялись, что ты себя возненавидишь – обошлось. Опасались, что обмолвишься о своем даре и тебя казнят – и тут промах. А сколько раз мы с матерью, слыша звоночек почтового голубя, ожидали получить похоронку или приглашение на твою казнь… – Он длинно присвистнул и улыбнулся. – Но, как видишь, и этого не случилось. Ты без проблем поступила в ведическую школу. И проучилась там более двух лет, так и не вызвав подозрений на свой счет.

– Это благодаря Октовану. Он меня туда устроил.

– Он, может, и устроил, а училась и выживала ты. – Меня укоризненно щелкнули по носу. – Ай-ай-ай, мы все в тебя безоговорочно верим, а ты…

– А я боюсь.

– Чего?

– Вернее сказать, кого, – прошептала едва слышно и тут же поднялась, решив, что если это мой последний день, то он должен быть отличным. – Идем домой!

В тот вечер на ужин были свиные ребрышки и танцы вокруг костра, я пила чай с лимоном, смотрела на небо и думала, как ни странно, о будущем. Слова отца о трофее воодушевляли неимоверно. Ненароком думалось даже о том, что посредине игр я смогу сбежать на свадьбу старшей сестры. А свадьбе быть в ближайший месяц – так сказать, пока не сильно видно.

И вообще, дожить бы до этого времени или хотя бы до игр, ибо я не уверена, что переживу завтрашнюю встречу с рыжим Дао-дво. Во-первых, я окончательно осознала свою оплошность, а во-вторых, тон у метаморфа был столь многообещающим, что даже помехи в моем браслете не позволили усомниться в настрое Гера. И в каждом наполненном рыком слове слышалось, что он меня убьет, расчленит, утопит, удушит и все это проделает качественно, как истинный разведчик. И несмотря на всю убежденность отца и мою едва окрепшую уверенность в светлом будущем, мысленно я уже составляла списки вещей, что необходимы для похорон, и подспудно молилась об отсрочке. Именно поэтому письму, присланному на следующее утро из долины Дельи, я рада не была, как и приглашению на завтрак, после которого будет устроена увлекательная прогулка по оружейному залу и саду загородного дома рода Дао-дво.

Воображение лихо нарисовало эту встречу. Рыжий меня накормит в последний раз, отпустит все грехи старинным клинком и закопает под кустом шиповника. Нет уж, спасибо! Но едва я села писать отказ, как прилетело новое послание с кратким содержанием: «Герберт прибудет в конце недели».

– Еще три дня жизни! – возликовала я и начала сборы.

Однако радость моя была преждевременна. И осознание этого факта пришло с опозданием, когда двери богато обставленного дома закрылись за спиной и вокруг меня сомкнулись костлявые объятия Гарда Тиши.

– А-а-а-а! – пискнула сдавленно.

– Ве-е-е! – отозвался выглянувший из-за угла Куль.

– Привет, красавица, – поздоровался мумифицирующийся ужас и потащил меня в направлении мертвяка. Прижатая к груди некроманта и крепко связанная путами, я ничего не видела, не слышала, не могла предпринять и целую минуту просто отслеживала направление. Поворот направо, еще поворот, двадцать шагов, теперь поворот налево, еще десять шагов, ступеньки, затем еще несколько поворотов… Где-то посредине пути я сбилась и истово негодовала, а в конечном счете оказалась стоящей в знакомом кабинете близ знакомых книжных стеллажей.

И сразу вспомнилось, что совсем недавно на этом самом месте рыжий пытался меня то ли загрызть, то ли задушить, но был прерван. Интересно, а с Гардом мне так же повезет или он все заранее просчитал?

– Не спеши упрекать меня в попытке убийства, – заявил этот гад и отступил на шаг. – Я привел тебя сюда, чтобы извиниться…

Для описания его действий в моем словарном запасе была пара иных определений, и слово «привел» там не значилось, а про его «извиниться» вообще молчу.

– Обещай не кричать, – между тем потребовал грифон и принялся снимать с меня путы. Странные путы, слишком сильные для такой добычи, как я, и определенно знакомые. Приглядевшись, не сразу вспомнила, для чего они нужны, а потом… Милостивый боже, он на мне не простое заклинание ловчей применил, а сложное вяжущее на ходячего мертвеца! Ирод, я же ему ничего особо страшного не сделала! А он… он… Неужели предупрежден о даре?

– Эррас Тиши – болтливая сволочь, – вырвалось у меня. Гард хмыкнул, а в моей голове неожиданно раздалось:

«Я с этим не согласен».

Дежа-вю. Снова на этом самом месте, у стеллажей, меня настигли странные галлюцинации с чужим голосом. История повторяется, обидно до слез.

– Дядя здесь ни при чем, это исключительно моя инициатива, – услышала я от грифона, наконец-то распутавшего все сложные узлы.

Хоть что-то хорошее, но не все.

– А путы?

– После упокоенного мертвяка остались. – Гард невинно пожал плечами. – Расплести не успел, а тут ты с воплем. Они и пригодились.

– Мило, – выдохнула я с отвращением.

– Да, стараюсь соответствовать твоему прозвищу, – хмыкнул он и сразу же перешел к сути нашей встречи: – Извини за происшествие в лаборатории и…

«Кто бы мог подумать, что племянничек на такое способен. И с чего бы это?» – незамедлительно раздалось в моей голове.

– …за мое возмущение в палате, – между тем продолжил некромант.

– Ты на меня орал, – внесла я поправку, и этот умник отмахнулся.

– Бывает. Тяжелый день, сорванный эксперимент, чуть не сорванный голос…

– Еще бы, тебя весь лекарский корпус слышал.

– И за тот случай во дворце… тоже прости, – со вздохом добавил он последний пункт в исполненную покаяния речь. Затем прищурился, от чего стал еще более страшной мумией, и заявил: – Хотя надо признать, это я из-за тебя тогда натерпелся. Таррах! Я даже представить не могу, как ты Герберта до такого до– вела.

«Что за случай?» – тут же поинтересовался голос в моей голове. Но возмущенная до глубины души я не обратила на него внимания.

– Гард, это что, и есть твое извинение?

– Да, – заявил наглый представитель древних и расплылся в жуткой улыбке. – И его достаточно, чтобы ты забрала заявление.

– Чего? – Готовая растерзать грифона, я вся подобралась. – Так ты меня напугал, спутал и в кабинет утащил лишь только для того, чтобы не платить штраф в академии?

– Другое заявление, – чуть ли не по слогам произнес он и опять навис надо мной. – По факту усыпления команды королевских смертников возбуждено дело…

– И что с того? Я здесь при чем?

– При том, что в деле ты проходишь как свидетель.

– Как кто?! – Ноги подкосились, но Куль не дал упасть, зубами за платье уцепил. – Как я там оказалась? Я не писала никаких заявлений.

– Отрадно слышать, но тебя уже внесли в список. А после допроса Унг-унга еще и пометили как ценного свидетеля. К сожалению, память первого я почистил лишь постфактум…

«Растет мальчик, наглеет не по годам!» – с гордостью произнес голос, в чьей принадлежности я уже не сомневалась. Еще один грифон Тиши. Гад, не постеснявшийся подслушивать диалог нетривиальным способом – через меня.

– …а со вторым переговорил, – произнес деятельный некромант-мумия и рецидивист. – Осталась ты.

– Что значит – поговорил? – вопросили и я, и поднадоевший Эррас.

– Переубедил, – хмыкнул младший Тиши.

«Интересно как?» – хмыкнул старший Тиши, и я возмутилась:

– Мне тоже интересно, советник, честно. Но если хотите поучаствовать в обсуждении, явитесь лично.

– Дядя здесь?.. – Некромант отскочил от меня, оглянулся, не зная, куда бежать.

– Уже да, – возвестил его сородич и кровный родственник в одном лице, выходя из-за отодвинувшейся в сторону стены. Мишка, удерживающий меня от падения, тяжело вздохнул, а Гард с отчаянием выдохнул.

– Так, значит, это ты ввел всю команду королевских смертников в длительный сон? – не столько спрашивая, сколько утверждая, проговорил советник. – А Намина и есть тот самый кадет, предотвративший катастрофу…

– Дядя, вы не правы, это была отнюдь не катастрофа, а возмездие!

– За что именно вы мстите, дорогой племянничек? – поинтересовался Эррас Тиши. И удивительно, как нагловатый и эгоистичный некромант-мумия сник под взглядом старшего и одновременно нахохлился. Право слово, как нашкодивший грифенок. Не дождавшись ответа от Гарда, его дядя обратился ко мне:

– Намина?

Задав этот вопрос, он за локоток оторвал меня от стеллажей и Куля, подвел к креслу и усадил, вручив в руки невесть откуда взявшийся стакан воды. Взять я взяла, а пить не стала.

– За вашу дочь, – пролепетала, еще не зная, что говорить и как себя вести, когда один из грифонов – по глазам вижу! – желает убить, а второй, и опять-таки по глазам видно, закружить, ибо целовать меня вредно.

– За мою Петунию? – Брови советника удивленно изогнулись, и он обернулся ко второму Тиши. – А ей разве навредили? И кто такой бесстрашный?

– Вся команда, и не лично, а косвенно, – буркнул тот в ответ.

– И как? – продолжил с ехидцей допытываться Эррас.

– Уничтожили цветники в ее саду…

На несколько мгновений в комнате повисло гнетущее молчание, и я от накала страстей все-таки глотнула воды и закашлялась, оборвав предгрозовую тишь.

– Что ж… – протянул советник, увесисто похлопав меня по спине, и походкой грача пошел на племянника, – это был неожиданный, но столь же необходимый и судьбоносный поворот. Намина участвует в играх, а ты отбываешь в Подземелье срок.

– Но…

– Отбываешь, – оборвал его дядя. – Так надо…

– То есть вы за меня не заступитесь?

– Нет. Так надо, – веско повторили ему.

– Да я не против, но не в Подземелье! Вы же знаете, как это скажется на моем эксперименте с кожей, – огрызнулся некромант и указал на свое страхолюдное мумифицирующееся лицо.

Эксперимент?! Этот ужас – всего лишь длительный эксперимент! Я чуть не выронила стакан из рук, а старший Тиши улыбнулся:

– Да знаю. На человека станешь похожим. И попутно поймешь, что за свои цветники ты мог устроить менее масштабную расплату.

– Менее?! Да я всего на полтора месяца их усыпил!.. – вспылил Гард, взывая к справедливости, а в ответ получил суровое:

– Тебе назвать изначально запланированный тобой срок? Или сам вспомнишь?

– Помню. – И некромант-мумия сник. Да уж, пятнадцать лет сна – это вам не шутки.

– Гард, несомненно, мне жаль четыре гектара твоих образцовых тигровых лилий. Будучи в саду Петунии, я неоднократно восхищался ими… – постарался смягчить удар древний плут, но, получив испепеляющий взгляд из-под бровей, добавил: – Однако оставленная на месте преступления руна забвения и спрятанные под нею проклятия усугубят любое из вынесенных наказаний. Не говоря уже о шантаже одного духа хранителя и затирании памяти у другого…

Ответом ему было громоподобное хлопанье дверью, даже стекла зазвенели, а побежавший за Гардом мишка чуть по носу не получил.

– Куль, дай ему остыть, – обратился к мертвяку древний.

– Ве-е-е! – не согласился тот, стараясь лапой надавить на ручку.

– Твое право. Я лишь надеюсь, что ты не забыл, как он в прошлый раз вышел из себя.

Косолапый помнил и в дверь ломиться перестал.

– Завтрак? – предложил советник, и мы с медведем невесело переглянулись, но делать нечего, пошли.

После прощаний с домашними мне лично есть не хотелось, зверь был не в духе, а стол ломился от еды. Один лишь Эррас чувствовал себя проголодавшимся, ел с аппетитом, смотрел на нас украдкой и ничего не говорил. Позже с хитрым видом грифон отпустил медведя к Гарду, а меня провел в зал пятиугольной формы, сплошь завешанный дорогим старинным оружием с великолепной отделкой. Долго что-то рассказывал о клинках и алебардах, мечах и легких арбалетах, а в конце подвел к стойке с кастетами и метательными иглами.

– Выбирай.

– Что? Оружие для собственного умерщвления? – Последнее я произносить не хотела, но вовремя вспомнила, что передо мной древний интуит, благородная сволочь и расчетливая ехидина, а значит, все равно поймет. Так что стеснения прочь.

– Для защиты. – Плавным движением сняв со щита связку золотых игл, он протянул их мне. И пусть в темном костюме, с волосами, собранными в хвост, и мягким взглядом Эррас сейчас более всего походил на простого смертного, желающего мне помочь, а не на заразу, чьей прихотью меня унесло в водоворот стремительно развивающихся событий, я предложенное не взяла.

– Вы меня пригласили только ради этого? Накормить и обеспечить… защитой?

– Еще сад показать, – сообщил он с довольным видом под названием «Я вновь выиграл в любимой игре». Кукловод несчастный!

– И все? – нахмурилась я.

– Не только, – не стал он увиливать, прикрываясь секретностью, и произнес: – Я уверился в вашей сознательности, желании жить и, скажем так, закрыл часть видений, что до сих пор оставались неясными.

– Вы говорите о Гарде?

– Не только, – вновь откликнулся древний и по старой привычке постучал мизинцем по подбородку. Затем снял с ближайшей стены изящный кастет из дорогущего зеленовато-голубого металла, у двери, ведущей в сад, из настенных ножен выхватил кроваво-красный клинок, усыпанный черными камнями, и все это нелепое изящество протянул мне.

– Что-то не так? – ласково полюбопытствовал Тиши, удерживая в руках «подарки», от которых меня перекосило.

– Все. Мне не нравится ваша подборка.

– Но вы не отказываетесь?

– Если это действительно защита, – я дождалась его кивка, – не отказываюсь.

– Тогда ваш черед. Не спешите.

Я и выбрала. Легкий трехзарядный арбалет, белый кинжал-бабочку с серыми каменьями на эфесе и метательные звездочки вместо игл. Этот набор мне был удобнее, ближе и роднее, что ли. Отец и брат пользовались точь-в-точь такими в своих походах. К тому же цвет стали мне всегда нравился именно своей искренней чистотой и холодным блеском.

– Щадящий набор для нежити, – хмыкнул грифон, возвращая на место, как оказалось, пропитанные ядом иглы, дробящий кости кастет и клинок, способный пробить броню каменного бородача. Я посмотрела на него с недоумением. Если кому эти игрушки навредить и могли, то только владельцу в случае пропажи. Уж больно они дорогие. Так что от своего решения я отказываться и не думала ровно до тех пор, пока Тиши не протянул ехидно: – Щадящий и неожиданно верный. Даже несмотря на то что вы проворонили мою лекцию об оружии.

– Чего?

– Это наследство Герберта Дао-дво.

– А… – захотелось немедля вернуть все на место, но мне не позволили.

– Время, – сообщил советник и за локоток повел в сад.

Вот тут уж я старалась не упустить ни единого его слова, но, к сожалению, последующая информация была бесполезной. Ибо далее шла история сада и дома, а также восхваление всего рода многоликого, коему Эррас счастлив служить. А едва мне захотелось есть, древний с загадочным видом довел меня до кареты и пожелал быстро долететь до городка смертников.

– Спасибо. – Я кивнула Гарду, вышедшему из тени деревьев, улыбнулась сопровождающему его Кулю и была такова. Вернее, загрузилась в карету, закрепила на стене сумку с оружием, пристегнула себя к сиденью и двумя руками в него вцепилась. По опыту сегодняшнего утра я уже не пыталась насладиться поездкой лежа, дабы поспать еще часок, пока четверка птицеподобных коней несет меня сквозь облака. Хватило трех синяков, сбитой коленки и ушибленного локтя, чтобы вновь вспомнить, что не все животные этого мира любят меня.

И вот когда крылатые скакуны стартовали, меня опять чуть не расплющило, но взывать к благоразумию ничего не понимающего возницы я уже не пыталась. Четверку прошлых гадов, чуть не оставивших меня без зубов, он, как и обещался, поменял, а вот кони своего отношения ко мне – нет. Они неслись как угорелые, мало реагировали на команды и еще меньше на угрозы. И ведь при рыжем Дао-дво и Тагаше Уо они себе такого не позволяли, а вот со мной – пожалуйста. При таком раскладе, голодная и уставшая от скачки, я уже не надеялась на краткосрочную остановку, однако обошлось. Крылатые плавно приземлились в маленьком городке близ большого горного озера, и я осталась жива. Выскользнув из кареты, по дуге обогнула плотоядно скалящихся скакунов и вошла в таверну.

Приземистое строение, сложенное из отполированных деревянных брусьев, грело взгляд приятным желтым цветом. Пол, мощенный почти черным камнем, стулья с полосатыми подушками на сиденьях, массивные столы, покрытые белыми скатертями, создавали уют, прямо говорящий, что в этом царстве отрадного гостеприимства властвуют и мужчина, и женщина. Первое подтверждается добротностью обстановки, второе – текстильным убранством и запахами с кухни.

Возле меня остановился на удивление толстенький и в то же время прыткий мальчишка лет двенадцати. Оборотень-волк, полукровка – догадалась я по отдающим желтизной глазам и полному отсутствию звериных клыков в улыбке. Хоть этих я различала в неисчислимом видовом разнообразии многоликих и двуликих. А в ведической школе я вообще некоторое время тесно общалась с таким же представителем недооборотней. Ровно до тех пор, пока Ошу Шулевичу не приспичило в шутку укусить меня за руку в счет нечаянно отдавленного хвоста. Еще неделю после этого меня преследовало легкое заикание, а его – кошмары о смертьнесущей, что покусилась на шкуру несчастного. Правда, был в этом и плюс – я стала чаще смотреть под ноги, а он – задумываться о своих поступках.

– Чего изволите? – вывел меня из воспоминаний молодой подавальщик.

– Поесть, – улыбнулась я и присела на первый попавшийся стул. – Плотно, сытно и по возможности с десертом в конце.

– Есть тушеная зайчатина и жареный фазан, рыба в винном соусе вот-вот будет готова. Из гарниров могу предложить…

– Тш-ш! – оборвала я поток его слов, ощущая, что мой живот сейчас начнет петь оду хозяйке таверны за одни лишь запахи. – Быстро то, что готово, не требует подогрева или остужения, хоть похлебку или салат и…

– Вина?

– Воды, – попросила я. Заказ прилетел ко мне менее чем через минуту. Сытный, вкусный, горячий и оригинально украшенный. Я с писком приступила к еде. Плевать на скакунов и их норов, у меня праздник!

Еще через несколько минут ко мне подошел возница:

– Простите, госпожа, я знать не знаю, от чего они так взбеленились. Овес, что ли, со спорыньей, или в колодец упала шапочка дурман-травы. Странно это. И, ей-богу, раньше такого…

– Сядьте, Ульс, – попросила я. – Сделайте себе заказ и прекратите звать меня госпожой.

– Но как же…

– Наминой, – отрезала и беззаботно отмахнулась: – И забудьте о крылатых, они не обязаны быть в восторге как от меня, так и от дороги.

Ульс благодарно улыбнулся и последовал моему совету. Плотный, с проседью в каштановых волосах, он чем-то напоминал мне Тагаша. И не сказать, что земляки или братья, но было в них нечто родственное. Наверное, тепло, которое я ощущала как от Ульса, так и от Уо. Все-таки умеют многоликие отбирать служащих – надежных, достойных доверия людей. И то ли нюх у них на это, то ли предвиденье. Вновь вспомнила мумифицирующегося Гарда и его беседу со старшим Тиши, а затем мой выбор оружия и странное молчание грифона, задумалась.

И все-таки чего ради древний меня пригласил? Неужели только чтобы вручить чужое оружие? Глупость! Пользоваться Геровым наследством я не собиралась, голова на моих плечах мне нравится, и терять ее из-за гневной вспышки рыжего не хочется. Так что отдам «подарок» владельцу при первой же возможности, а до того приобрету новый набор в ближайшей кузнице.

Вот только желанию моему не удалось осуществиться. В этом городке проживали в основном оборотни, и оружие ковалось лишь под их руки. Потому даже дамские модели были в два раза тяжелее усложненных человеческих. Обойдя самые большие кузницы и три лавки, я, раздосадованная на неудачу, вышла под сень деревьев и примостилась на скамеечке, в то время как Ульс выбирал подарок для друга. Солнце медленно клонилось к закату – уже не такое красное, как в Приграничье, но еще не такое желтое, как на территории Треда. Оранжевое, оно было все еще родным, но уже не настолько, чтобы чувствовать себя дома. Отвратительное состояние подвешенности при отсутствии какой-либо опоры угнетало. О таких моментах отец всегда говорил, что стержень нужно искать внутри себя, а не снаружи. Дабы никто не мог перевернуть твой мир с ног на голову без твоего на то разрешения.

Я кисло улыбнулась, наблюдая за сгущающимися сумерками, и вздохнула. Стержень есть, но сдвинуться ему позволила, видимо, я сама. Неприятность со списками игроков и затянувшееся ожидание встречи с рыжим Дао-дво лишили меня сна, не помог даже побочный эффект успокоительного. Мне опять до боли в сердце захотелось в надежные объятия отца или хотя бы прижать к груди навеки утерянного Гирби. Но ни первого, ни второго здесь нет, есть только тепло июньского вечера, темный горизонт, скамейка, деревья за спиной, стрекот кузнечиков, я и маленький ухоженный щенок в явно дорогом ошейнике…

– Вот так чудо!

Малыш тряхнул головой, так что ушки хлопнули его по мордашке, а затем переступил крохотными лапками и звонко тявкнул.

– Какой хорошенький! – Я подалась вперед, не зная, убежит он от меня или останется. – Иди ко мне, лапочка, не бойся.

Он и не боялся, и не спешил, выпятил грудку, вздернул мордочку и едва важно шагнул ко мне, как из-под ближайшего куста прямиком к моим ногам выкатился серый мохнатый комок. Котенок, крошечный совсем, худой и облезлый, с закрытыми глазками и звонким голоском, такой маленький, такой несчастненький. Но не успела я протянуть к нему руку, как щенок, начавший пронзительно тявкать на «пришельца», зарычал. Вначале тихо, а затем все громче.

– Фу-у! Плохой!

Я едва успела подобрать малыша, когда это откормленное, эгоистичное и явно уже кому-то принадлежащее животное кинулось к несчастному зверьку.

– А ну кыш! Маленькая злобная пакость. Иди отсюда к хозяину! – Он еще потявкал на котенка, затем фыркнул, презрительно глядя на меня, и удалился с важным видом. Вот это характерец, и кто такого терпит…

– Никогда больше не буду спорить о клинках с оборотнем! – воскликнул возница, который наконец-то выскользнул из лавки и оглянулся, разыскивая меня. – Намина!

– Я здесь.

– Простите. Думал, что уже потерял вас. Простите, бога ради… – произнес он, стремительно подходя, и неожиданно остановился. Остолбенел и, забыв о нашей договоренности, ошеломленно произнес: – Госпо?..

– Ульс, мы же договорились, – напомнила я.

– Да, но… – И он перевел взгляд с котенка на меня и обратно.

– Мя-я-я, – возмутился пушистик и зашипел, распахнув светло-зеленые глазищи.

– Да, простите! – Мой сопровождающий изменился в лице, тряхнул головой и уже непривычно учтивым тоном предложил: – Пойдемте, нам давно пора отправляться.

Мы загрузились в карету, где я со всеми удобствами, а главное, безопасно расположила котенка – на коленях – и шарфом перевязала, чтобы не упал во время бешеной поездки. Но зря… Крылатые больше в галоп не срывались и расплющить меня о стены кареты не пытались. Стартовали мягко и уже через тридцать секунд неслись по небу, плавно лавируя среди таких же карет высокородного многоликого общества.

– А ты везучий, – прошептала я, уложив кроху на сиденье возле себя. Вспомнила, что в сумке есть пара бутербродов, и предложила их малышу странного окраса. В сумерках я цвета его шерстки не рассмотрела, да и сейчас в сиянии магических светильников не могла бы точно сказать, какой он, разве что привереда. От угощения из таверны отказался, а вот от моего общества нет. Лез на руки, как ни пересаживай, а стоило мне перестать его поглаживать, начинал сердито фыркать. Смешной.

* * *

Сны, его сны опять изменились, доводя до отчаяния и иступленной ярости от необратимости событий. Раньше в них приходили красотки, жаждавшие его внимания. Манящие глаза, нежные губы, полная грудь и аппетитная попка, как пикантный штрих к изящным рукам, длинным ногам и способности изгибаться под метаморфом в самых страстных позах. Чего бы он ни добивался в реальности, к чему бы ни стремился, стоило закрыть глаза, и за все его подвиги расплачивалась какая-нибудь малышка. Позже девушки перестали являться только во снах и стали вполне реальными и земными расхитительницами его порывов, внимания и времени. Затем появилась Амидд, коей удалось завладеть им всецело ровно до тех пор, пока не случился перелом. Тот самый день авантюрного самоуправства, вслед за которым в жизнь многоликого вломилась Сумеречная. И надо отдать проклятой должное: у девчонки получилось затмить всех его бывших и, как показывает практика, будущих. Сероглазое веснушчатое безобразие с выразительным взглядом и веселым голосом, вопрошающим: «Ну, как сегодня убивать тебя будем?», – являлось к нему до сих пор. И несмотря на «давность» происшествия, оно затмевало даже последнее обрушение надежд метаморфа под весом фразы: «Хозь-зяин, это – ты».

Казалось бы, что может быть страшнее ада, который разверзся в его душе, едва затихли настороженные слова куки? Видит бог, в те тягучие мгновения ужаса Герберт Дао-дво был готов сбежать за грань и податься в слуги Тарраха. Но вот незадача: едва он об этом подумал, как рогатый Властитель преисподней предстал пред пустым взглядом многоликого и с ехидной ухмылкой заявил: «У меня к тебе претензий нет. Остаешься среди живых». И, проклятье, даже вид бездушного урода, пожиравшего души своих подданных, не был столь страшен, как серый взгляд, с предвкушением взирающий на Гера.

Вот и сейчас, прижимаясь к камням на потолке пещеры и выжидая, когда же уйдет голодный кравг, метаморф всего на мгновенье закрыл глаза и провалился в очередной липкий кошмар с Сумеречной в их последнюю связь через браслет.

– Почему ты на меня орешь?! – возмутилась девчонка, как только он ее «радостно» поприветствовал. И голос такой, словно бы не она подписала их обоих на игры Смерти, а он.

– Была бы рядом – убил бы. Вот почему!

– Прекрати! Да, я сглупила, да, подписалась зря. Но твоего имени там не было. Тебя это никаким боком не касается.

– Никаким…

Какое очаровательное заблуждение, Герберт Дао-дво и сам бы желал притвориться непрошибаемым дураком, к которому вся эта история не имеет отношения. Но… жаль, слюнопускание, подергивание конечностей и безостановочное повторение фразы «я ни при чем!» званию тарга не способствуют.