Текст книги "Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте"

Однако пребывание Гинденбурга на посту президента естественным образом уменьшило силу и власть, на которые мог претендовать фон Зект. Семидесятидевятилетний президент со всей очевидностью дал понять, что в военных вопросах фон Зект будет играть вторую скрипку. На самом деле, фон Гинденбург вовсе не восхищался фон Зектом: во время Первой мировой войны старик возмущался некоторыми военными решениями фон Зекта. Из-за этого прохладного отношения измышления врагов армейского шефа всегда благосклонно выслушивали в президентском дворце. Когда, не испросив разрешения у президента или военного министра, фон Зект позволил сыну немецкого кронпринца принять участие в осенних маневрах 1926 года, поднялась такая буря негодования, что фон Зект был вынужден уйти в отставку. Фон Гинденбург даже не попытался спасти его.

Преемником фон Зекта на посту руководителя рейхсвера стал генерал-полковник Вильгельм Хэйе, квалифицированный, но безынициативный штабной офицер. С отставкой фон Зекта ведущую роль в формировании отношений армии с государством захватил генерал Курт фон Шлейхер, глава политической службы рейхсвера и известный интриган.

В запутанных интригах и жестоких политических играх, которые в результате привели к власти Гитлера, фон Шлейхер открыто использовал армию. Сначала он флиртовал с нацистами, обещая слияние рейхсвера и штурмовиков Рема в случае реальной угрозы победы левых сил. Затем он составил заговор с целью уничтожения социал-демократов как политической силы, введения управления страной правительством, сформированным фон Гинденбургом при поддержке рейхсвера. Став канцлером Германии, фон Шлейхер попытался расколоть нацистов, предложив пост вице-канцлера Грегору Штрассеру, одному из нацистских лидеров.

Однако даже фон Шлейхер не мог сравниться с Гитлером в жестокости и искусстве надувательства. Он был слишком мелкой фигурой для того, чтобы сыграть заметную роль в истории. Из-за вмешательства фон Шлейхера в государственные дела армия в конце концов оказалась втянутой в политику. Фон Шлейхера даже нельзя обвинить в личном честолюбии. Его больше беспокоили влияние и престиж немецкой армии; то, что по ходу дела будет удушена Веймарская республика, его мало волновало.

Вероятно, для многих немецких офицеров вполне естественными были симпатии к нацистам, предложившим им немедленное освобождение от цепей Версальского договора, увеличение численности армии, продвижение по службе, более высокие оклады и возможность использовать свое мастерство во славу фатерланда. Правда, кое-кого из младших офицеров арестовали и обвинили в распространении нацистских взглядов в армейских рядах, зато некоторые старшие офицеры, вдохновленные примером фон Шлейхера, начали секретные переговоры с Гитлером. Среди них были Кейтель, фон Бломберг и фон Рейхенау.

Однако следует отметить, что в жестокой борьбе, результатом которой стала гибель республики, рейхсвер, в массе своей, сохранял нейтралитет. Большая часть офицеров немецкого Генерального штаба оставалась зрителями победоносного шествия Гитлера к власти. Консервативные прусские офицеры не испытывали симпатий ни к демократическим силам, ни к фашистским деятелям национал-социализма. Их воспитание и мировоззрение не позволяли помогать «левому» рейхстагу, а привлекательные идеи национал-социализма омрачались грубостью нацистских лидеров и их методов. Верные взглядам фон Зекта офицеры требовали, чтобы любые политические изменения проводились законно, а не под давлением гражданских беспорядков. Но поскольку президентом был фон Гинденбург, все, что считал законным старик, вполне их устраивало. Гитлер же давно понял, что дорога к власти вымощена ограничениями законности. Он сознавал, что стычка с рейхсвером стала бы роковой для его планов, и не стремился к конфронтации, во всяком случае на первоначальном этапе. Вот почему назначение новым канцлером Германии Адольфа Гитлера 31 января 1933 года офицерский корпус воспринял со смесью презрения, безразличия и превосходства.

После этого в Германии началась реальная борьба за власть. Группировкой, еще способной оказать эффективное сопротивление национал-социализму, был офицерский корпус. Гитлер это прекрасно знал и преисполнился решимости обратить его в свою веру или свернуть ему шею. Сначала он попробовал первое. Армию подвергли массированной пропаганде, отвечавшей патриотическим и военным устремлениям Генерального штаба. Читая лекции перед офицерским корпусом, Геббельс, Розенберг и другие не пренебрегали тонкой лестью, однако больших успехов не добились.

Первый конкретный союз между Гитлером и Генеральным штабом был заключен в период кровавой чистки нацистских рядов в июне 1934 года. Рем, лидер штурмовых отрядов, облил грязью Генеральный штаб, обвинив его в равнодушии к национал-социализму, попытался объединить рейхсвер со штурмовиками, чтобы командовать этой единой военной силой, получив пост военного министра. Действующий военный министр фельдмаршал фон Бломберг и новый командующий армией фон Фрич вместе с другими высшими офицерами яростно воспротивились новоявленной угрозе. Их ужаснула перспектива слияния со штурмовыми отрядами, прославившимися продажностью, гомосексуальными оргиями и бандитизмом. Опираясь на авторитет фон Гинденбурга, фон Бломберг заявил Гитлеру, что, если штурмовиков не приструнят, будет введено военное положение. Поставленный перед выбором – армия или Рем, Гитлер, при поддержке Геринга и Гиммлера, выбрал рейхсвер. Используя СС, фюрер отдал приказ о «ночи длинных ножей». В кровавой резне, длившейся два выходных дня, погибли Рем и его соратники. Хотя армия не приняла непосредственного участия в этих убийствах, она спокойно переждала происходящее и даже принесла Гитлеру свои поздравления. Правда, когда бойня закончилась, офицерский корпус с возмущением обнаружил, что среди жертв оказались его выдающиеся представители, в том числе генералы фон Шлейхер и фон Бредов.

Несколько офицеров попытались очистить имена фон Бредова и фон Шлейхера от обвинений в государственной измене, но Гитлер решительно пресек эти попытки. Он настаивал на том, что их смерть справедлива, поскольку они организовали заговор с целью свержения нацистского режима. Неудобное партнерство, затеянное Генштабом для избавления от соперника, в последовавшие месяцы становилось все более тягостным. Затем все, кто надеялся укротить честолюбие Гитлера и ограничить его власть, получили серьезный удар. 1 августа 1934 года умер фельдмаршал фон Гинденбург. Двадцать четыре часа спустя Адольф Гитлер объявил себя президентом и канцлером рейха, соединив два самых высоких государственных поста. Фюрер стал верховным главнокомандующим немецкими вооруженными силами, и весь офицерский корпус покорно принес ему присягу на верность.

Прошло всего шесть месяцев, и 16 марта 1935 года Гитлер официально обнародовал свои планы, которые держал в секрете с момента своего прихода к власти. Одним росчерком пера он аннулировал часть V Версальского договора, восстановил всеобщую мобилизацию, приказал увеличить численность армии в пять раз и объявил о восстановлении военной авиации. Военное министерство было реорганизовано и теперь координировало деятельность всех вооруженных сил. Затем военное министерство переименовали в верховное главнокомандование вермахта (ОКВ), которому подчинялись главное командование сухопутных войск (ОКХ), главное командование военно-морских сил (ОКМ) и главное командование военно-воздушных сил (люфтваффе) (ОКЛ). Гитлер, как верховный главнокомандующий вермахта, назначил фельдмаршала фон Бломберга военным министром, а генерал-полковника фон Фрича главнокомандующим сухопутными силами.

Следующие несколько лет были очень напряженными для офицерского корпуса. Программа перевооружения, утвержденная Гитлером, превзошла самые честолюбивые планы военных лидеров. Не успевали одобрить один военный бюджет, как его сменял более щедрый. Формировались новые дивизии, строилось все больше самолетов, вводились в действие новые военные заводы. Немецкий Генеральный штаб с удовлетворением взирал на развитие событий, хотя тревожился, как бы скорость не отразилась на качестве исполнения программы. Обеспокоенность вызывало и расширение власти национал-социалистов. Старинные имперские традиции вытеснялись непривычными нацистскими, невероятно усиливалось давление на новый вермахт с целью обратить его в веру «нового порядка». Генеральный штаб во главе с главнокомандующим фон Фричем сопротивлялся этим попыткам и по-прежнему с отчужденностью и высокомерием относился к политическим выскочкам, управлявшим страной. Мнение офицерского корпуса тех важных лет ясно выражено в попытке генерала Вальтера Варлимонта, начальника объединенного штаба вермахта. Должность заместителя генерал-полковника Альфреда Йодля, главного советника Гитлера по планированию и стратегии давала Варлимонту возможность наблюдать борьбу между армией и национал-социалистами. Вот что вспоминал Варлимонт при обсуждении реакции Генерального штаба на эти события:

«Хотя абсолютно неправильно интерпретировать отношение Генерального штаба к перевооружению как согласие на подготовку к войне, нельзя отрицать, что каждый офицер Генштаба стремился избавиться от деревянных пушек и картонных танков, навязанных унизительным договором. Именно Генштаб требовал самолеты и тяжелую артиллерию, как необходимые составляющие немецкого оружия...

Замену вновь обретенного черно-бело-красного флага свастикой мы восприняли как пощечину, хотя Гитлер подчеркивал, что цветовое сочетание осталось неизменным. Мы считали свастику чуждым, не немецким символом. К тому же мы не признавали претензий национал-социализма, утверждавшего, что именно он создал новый вермахт, и с удовлетворением восприняли публичное заявление генерал-полковника фон Фрича (Бремен, 1936) о том, что только стотысячная армия и ее офицеры являются носителями военного духа и мастерства.

Мы не осознали последствий Нюрнбергских законов (законов, ставших основанием для массового уничтожения людей. – Примеч. пер.), которые привели к увольнению из армии талантливых, популярных офицеров и их сыновей... Одновременно стало известно о личном обогащении национал-социалистических боссов, и это расширило брешь между партией и новой армией. Постепенно офицеры Генерального штаба почувствовали необходимость в стабилизирующем факторе и стали смотреть на Гитлера – по контрасту с его последователями – как на новую надежду Германии. Кроме программы перевооружения, личную репутацию Гитлера в офицерском корпусе укрепила мирная оккупация демилитаризованной Рейнской зоны, поскольку этот шаг совпадал с фундаментальной политикой армии...»

Несмотря на заявления Варлимонта о том, что эти факты нельзя толковать как «подготовку к войне», существуют убедительные доказательства обратного; лидеры вермахта были полностью осведомлены о гитлеровских планах лихорадочного создания мощной военной машины. Да, они действительно выступали против некоторых его планов, но не потому, что были идеологическими противниками войны или амбиций Гитлера. Их советы всегда базировались на жестких военных принципах и редко – на гуманистических соображениях. Если они возражали против какого-то из решений Гитлера, то потому, что считали его неосуществимым, а не безнравственным. Сам Варлимонт невольно раскрывает этот образ мыслей в обсуждении вооруженного вмешательства Германии в испанскую гражданскую войну, начавшуюся в июле 1936 года.

«Вернувшись из Испании в декабре 1936 года, – пишет он, – я в первый и единственный раз за предвоенный период получил приказ принять участие в совещании у Гитлера. Мне тогда следовало – при поддержке фон Фрича и фон Бломберга, но противодействии посла в Испании Фаупеля – убедить фюрера в неразумности отправки нескольких крупных соединений немецкой армии в Испанию. По мнению Гитлера, предназначение немецкого солдата в Испании состояло не в том, чтобы отдать жизнь в борьбе против большевизма, а в том, чтобы военным вмешательством в дела Испании укрепить внешнюю политику Германии и способствовать решению других политических задач, в том числе программы перевооружения. В тот момент я счел это ловким политическим ходом, но испытал шок от того, что немецких солдат, умирающих в Испании, так чудовищно обманывают...»

Однако самое веское доказательство осведомленности лидеров вермахта об агрессивных планах Гитлера и усилении армии не только в целях обороны внутри границ рейха содержится в документе, озаглавленном «Стенограммы совещания в рейхсканцелярии 5 ноября 1937 года»[5]5
  Суд над главными военными преступниками: Протоколы Международного военного трибунала в Нюрнберге, Германия. Часть I. Лондон, 1946. С. 156 и далее.


[Закрыть].

На совещании особо приближенных к фюреру, где присутствовали военный министр фон Бломберг, главнокомандующие фон Фрич, фон Редер и Геринг, министр иностранных дел фон Нейрат и полковник Хоссбах, Гитлер изложил свои мысли о будущих территориальных захватах Германии. Это заявление следовало рассматривать как последнюю волю и завещание на случай его смерти.

Главная проблема Германии, начал Гитлер, – жизненное пространство. Поскольку будущее Германии не может быть обеспечено экономической деятельностью или увеличением доли в мировой торговле и промышленности, возникает настоятельная необходимость в жизненном пространстве. Следовательно, главный для Германии вопрос: «Где завоевать наибольшие территории наименьшей ценой?» Поскольку Англия и Франция не потерпят существование под боком могущественной Германии, получить жизненное пространство можно только применением силы. А здесь «невозможно избежать риска». Однако, если это единственное решение, остаются лишь вопросы, «когда и как» следует применить силу.

Гитлер указал на три благоприятные возможности, когда, по его мнению, агрессивные действия для Германии абсолютно безопасны. Во-первых, период с 1943-го по 1945 год. К тому времени перевооружение армии, флота и авиации будет практически завершено, вооружение и техническое обеспечение будут современными. Но затем они начнут постепенно устаревать, а существование особого оружия трудно сохранять в тайне бесконечно. Поскольку к тому времени и другие страны начнут перевооружение, возможно уменьшение относительной мощи немецкой армии. Хотя невозможно предугадать действительную ситуацию в 1943 – 1945 годах, тем не менее при дальнейшем выжидании Германия потеряет значительно больше, чем приобретет. Поэтому фюрер считает, что «необходимо окончательно разрешить проблему жизненного пространства не позднее 1943 – 1945 годов».

Вторая возможность сравнительно безопасных для Германии действий: глубокий политический кризис во Франции, исключающий использование французской армии против Германии. Это благоприятный момент для действий против Чехословакии. Третья возможность появится, если Франция вмешается в войну против «другого государства»: тогда тоже будет можно напасть на Чехословакию.

Затем Гитлер оценил вероятное поведение Франции, Англии, Польши и СССР в случае военных действий Германии против Чехословакии и Австрии. Британия слишком глубоко погрязла в проблемах собственной империи, чтобы втянуться в длительную европейскую войну, а Франция не станет воевать без поддержки Британии. Польша, имея в тылу СССР, не осмелится связываться с победоносной Германией. Только СССР может вступить в войну, а в этом случае Германия ответит на угрозу безотлагательными военными операциями.

Гитлер также считал гражданскую войну в Испании полезной для Германии, поскольку она сохраняет напряжение в Средиземноморье и даже может привести к войне Италии с Францией и Британией. Если такая война действительно начнется, то Гитлер будет наготове и предпримет молниеносные атаки на Австрию и Чехословакию.

В течение этой речи, прояснившей жестокие, захватнические цели национал-социализма, не раздалось ни единого, даже тихого протеста. Фон Бломберга и фон Фрича беспокоили лишь вопросы стратегии. Командующие скептически отнеслись к возможности Италии устоять против объединенных сил Франции и Британии, не разделили убежденности фюрера в том, что Британия может осуществить интервенцию на континент. Но они не усмотрели ничего плохого в хищнических планах Гитлера, столь хладнокровно перед ними изложенных. Несмотря на то что дальнейшие события позволили Гитлеру изменить курс, изложенный в этом примечательном документе, он убедительно доказывает, что политические и военные руководители рейха разделяли агрессивные устремления фюрера. Протоколы этого совещания дезавуируют любые будущие заявления офицеров немецкого Генерального штаба о том, что они были только простыми солдатами, верными своей присяге, и не сознавали, куда ведет их политика перевооружения.

Центральной фигурой следующей фазы борьбы за власть между Гитлером и вермахтом был главнокомандующий сухопутными силами вермахта генерал-полковник Вернер фон Фрич, высокомерный аристократ, консервативный, суровый и замкнутый. Еще более надменный вид этому коренастому, широколицему офицеру придавал вечный монокль в глазу. Фон Фрич представлял собой совершенное воплощение придуманного и столь любимого писателями-романистами образа вымуштрованного немецкого офицера. Бесконечно презирая нацистов, их лидеров и методы, фон Фрич без колебаний демонстрировал свое презрение к самому фюреру. Он олицетворял последнюю линию обороны немецкого офицерского корпуса, еще сопротивлявшегося абсолютному господству Гитлера.

Фон Фрич был честен и возражал против многих приказов фюрера, а иногда позволял себе бестактность и даже грубость. Например, когда Гитлер приехал в Саарбрюккен, чтобы после оккупации Рейнской области показаться своим новым подданным, атмосферу благоговейного почтения, умело созданную Гиммлером, Гессом и другими, нарушило неожиданное появление на городской площади мощного «мерседеса». Выпрыгнувший из машины фон Фрич, намеренно игнорируя протянутую руку фюрера, резко отсалютовал, отбарабанил рапорт, развернулся на каблуках, прошагал к машине и отбыл. Подобное поведение не могло не привести к конфликту с партийными лидерами, прежде всего с Гиммлером, который впоследствии способствовал падению строптивого командующего.

Случаем, вынесшим на поверхность тлеющий конфликт, стала женитьба военного министра фон Бломберга на никому не известной стенографистке. Фон Фрич решил, что фон Бломберг, все больше подпадавший под влияние Гитлера, уже исчерпал свою полезность. Его также возмутило то, что фон Бломберг оскорбил Генштаб, выбрав себе жену низкого происхождения. Он и Гиммлер показали Гитлеру досье, из которого следовало не только неподобающее происхождение жены военного министра, но и то, что прежде она была проституткой. Гитлер, присутствовавший на свадьбе свидетелем и таким образом благословивший этот брак, впал в ярость и тут же уволил фон Бломберга. Чтобы предотвратить назначение фон Фрича военным министром, Гиммлер предъявил Гитлеру доказательства гомосексуальных пристрастий фон Фрича. Эти «доказательства» от заключенного, бывшего члена партии, явно были сфабрикованы. Убежденный в безнравственном поведении двух своих высших армейских офицеров, Гитлер решил отправить в отставку не только фон Бломберга, но и фон Фрича. 4 февраля 1938 года стало еще одним переломным моментом предвоенной истории Германии, ибо теперь были устранены главные препятствия политизации армии. Избавление от остатков оппозиционеров в немецком Генштабе больше не представляло трудностей.

Позорные методы, использованные для устранения фон Фрича, раскрываются в письмах, написанных им его возлюбленной, баронессе фон Шуцбар-Мильхлинг. В начале февраля он написал: «...я мало знаю о собственном положении. Подозреваю, что отставка фон Бломберга каким-то образом связана со мной. У меня сложилось впечатление, что во время моего отсутствия фюрер... решил в скором времени убрать и меня...»

Судебные разбирательства по поводу гомосексуализма были описаны фон Фричем в письме баронессе из Берлина, датированном 23 марта 1938 года: «...суд, которого я добивался, начался 3-го, затем – из-за событий в Австрии – был отложен до 17-го и проведен 17 – 18-го. Приговор гласил: «Признан невиновным в предъявленном обвинении и оправдан». Судьями были Геринг, Браухич, Редер и два старших члена военно-судебного управления. Учитывая факты, такой приговор был неизбежным. В конце концов чудесным образом суду удалось обнаружить парня, который свидетельствовал против меня. Даже Геринг был вынужден признать, что после такого разбирательства никто не поверит в мою виновность. В самом конце процесса главный свидетель, на показаниях которого было сфабриковано обвинение, признал, что все его заявления были сделаны под принуждением и являются чистой ложью... Подоплека этого дела мне стала абсолютно ясна, однако я не в состоянии защитить себя...»

Несмотря на оправдательный приговор, генерал-полковника фон Фрича освободили от обязанностей командующего и понизили в чине до полковника.

4 сентября 1938 года он написал: «...я дал герру Гитлеру мое слово чести касательно ложности этих обвинений. Герр Гитлер с легкостью пренебрег словом чести действующего главнокомандующего своей армией, поверив слову бесчестного негодяя. У него также не нашлось для меня ни единого слова извинений. Это угнетает меня более всего...»

Хотя последняя часть истории фон Фрича хронологически выпадает из нашего повествования, она стоит того, чтобы привести ее здесь. Вот что сказал фон Фрич баронессе накануне войны в августе 1939 года: «Мне нет места в Германии герра Гитлера ни в мирное, ни в военное время. Я иду на войну со своим полком в качестве мишени, так как не могу оставаться дома...»

Вскоре с польского фронта пришло последнее письмо баронессе, заканчивающееся словами: «Вероятно, это мое последнее письмо...»

Смерть фон Фрича описывалась по-разному. Самая распространенная версия: его убил выстрелом в спину кто-то из людей Гиммлера. Истину раскрывает один из адъютантов фон Фрича.

Фон Фрич отправился в Польшу командиром полка, носившего его имя. В разгар битвы на окраине Варшавы он с одним из своих адъютантов оказался далеко впереди части. Ситуация стала такой опасной, что адъютант в конце концов бросился в укрытие и крикнул Фричу: «Спасайтесь, полковник, спасайтесь!» Фон Фрич не остановился и через несколько секунд был тяжело ранен в бедро, а еще через несколько минут умер от потери крови, не получив медицинской помощи. Вот так погиб бывший главнокомандующий немецкой армией. Вместе с ним погибла активная, неудобная для гитлеровского рейха оппозиция офицерского корпуса. Военная верхушка оказалась униженной и беспомощной перед человеком, которого вначале презирала, но которому удалось в конце концов сломить ее.

В июне 1938 года состоялась последняя слабая попытка сопротивления нацистскому господству. Эту попытку предпринял генерал-полковник Бек, начальник штаба армии, талантливый и квалифицированный офицер, которого глубоко уважали в Генеральном штабе. На совещании высшего командования Гитлер представил план вторжения в Чехословакию в том случае, если не удастся разрешить судетский кризис путем политических переговоров. Бек представил докладную записку, в которой выступил против намеченных Гитлером действий. В записке не только доказывалась неосуществимость представленного плана, но и утверждалось, что в результате этой агрессии на Германию обрушится объединенная мощь Франции, Соединенных Штатов Америки и Великобритании, выстоять против которой у Германии нет ни одного шанса. Бек также повторил свое мнение о том, что Германия завершит перевооружение и сможет вести оборонительную войну с Францией не раньше 1943 года.

Большинство офицеров, занимавших ответственные посты в вермахте, в их числе фельдмаршал фон Рундштедт, подписали эту докладную. Гитлер отреагировал жестко и решительно. Он уволил Бека, не посоветовавшись с Генштабом, и продолжил претворять в жизнь свои планы по Чехословакии. В тот момент, не в пример Фричу, Бек не счел самоубийство единственным для себя выходом. Он воспользовался более ощутимой формой протеста и покончил жизнь самоубийством лишь после неудачного покушения на Гитлера 20 июля 1944 года. Но об этом позднее.

К чему же привела вакханалия отставок в командовании вермахта? Самым важным результатом было укрепление позиции Гитлера, как господствующей (не только политической, но и военной) силы в государстве. Гитлер с огорчительной легкостью нашел в Генеральном штабе замены уволенным командующим. А поскольку новые офицеры были назначены на свои посты на условиях Гитлера, их властные возможности сильно сократились. Фельдмаршал фон Кейтель заменил фон Бломберга на посту главнокомандующего вермахта, но его полномочия были значительно урезаны. Гитлер, прежде номинальный верховный главнокомандующий как глава государства, теперь взял на свою личную ответственность все военные решения. Если воспользоваться знакомой аналогией, он совместил власть президента Рузвельта и военного министра Стимсона.

Преемником фон Фрича на посту главнокомандующего сухопутными войсками Гитлер выбрал фельдмаршала фон Браухича, более компетентного и вежливого, чем его предшественник. Хотя фон Браухич был очень популярен в Генштабе, Гитлер надеялся, что новый главнокомандующий будет более сговорчивым. Фон Браухич продержался на своем посту чуть больше трех лет и был отправлен в отставку в декабре 1941 года из-за разногласий с Гитлером по поводу стратегии войны в СССР. Тогда Гитлер добавил к своим постам еще и пост главнокомандующего сухопутными войсками. Этот беспрецедентный шаг предоставил Гитлеру неограниченную власть верховного главнокомандующего, военного министра и главнокомандующего сухопутными войсками. Если вернуться к нашему примеру, то он получил полномочия, соответствовавшие полномочиям президента Рузвельта, военного министра Стимсона и генерала Маршалла. Став в военном отношении единым в трех лицах, Гитлер неизбежно взял на себя личную ответственность за поражение Германии.

Легкость, с которой Гитлер сумел заполнить вакансии высших военных учреждений, продемонстрировала идеализм претензий немецкого Генерального штаба. Никогда высший генералитет не выступал единым фронтом против агрессивной политики Гитлера, которая вела страну к катастрофе. Лучшее, что они могли предложить, – отдельные протесты отдельных индивидуумов, с которыми Гитлер сумел расправиться поодиночке. Большая часть офицеров Генерального штаба оправдывала свою покорность двумя соображениями. Первое: традиционная воинская дисциплина и верность присяге не позволяли им выступать против политической власти, а, наоборот, заставляли принимать предложенные посты, когда их коллег отправляли в отставку. Второе: долг перед немецким народом и мировым сообществом заставлял их оставаться в рядах вермахта и пытаться сохранять влияние Генерального штаба. Кажется, им никогда не приходило в голову, что стойкое сопротивление всех военных лидеров агрессивной политике фюрера могло бы обуздать честолюбие Гитлера и лишить его возможности расправляться с каждым из них в отдельности.

Вероятно, союз против Гитлера не состоялся по третьей причине, которую офицеры Генерального штаба никогда не приводят по собственной воле. Эта третья причина – честолюбие, плодородная почва для осуществления личных устремлений. Слишком часто возникает искушение оправдать честолюбие преданностью и тем самым замаскировать стремление к достижению личных целей. Прибавим к дисциплине страх, щепотку идеализма, щедрую горсть честолюбия и получим секрет бессилия немецкого офицерского корпуса перед безумными планами Гитлера по достижению мирового господства.