Текст книги "Читай между строк. Практичное руководство по любовной переписке: знакомства, свидания, брак"

Часто можно услышать, что мы просто не знаем, чего хотим. Эта идея находит отражение в научных кругах, палатах Конгресса, залах суда, церквях и храмах. Она приводит в движение знаменитую улицу Уолл-стрит и проносится через фешенебельные магазины Мэдисон-авеню. Все эти места стремятся заполнить гнетущую пустоту самопознания своей версией того, чего мы должны хотеть. Во всей какофонии мнений и учений есть небольшой стимул исследовать то, что действительно движет нами. Нам постоянно говорят, что именно нужно хотеть.

В центре всей этой неразберихи – вопросы, которые издавна терзали человеческие умы. Кто мы? Почему делаем то, что делаем? И есть ли надежные способы, чтобы все это выяснить? Социальные науки возникли, чтобы ответить на эти вопросы, а между тем только добавили еще много новых.

В своей фундаментальной книге «Незнакомцы для себя» (Strangers to Ourselves) психолог Тимоти Уилсон рассказывает о самопознании, прокладывая практические пути к нему. Основная проблема заключается в том, что большей частью происходящее в нашем сознании является бессознательным. «Когда Фрейд сказал, что сознание – верхушка ментального айсберга, он немного ошибся, – замечает Уилсон. – По размеру оно ближе к снежку на вершине айсберга». Означает ли это, что информация о том, кем мы являемся на самом деле, погребена в области ума, недоступной для нас? Не совсем.

Фрейд дал нам понятие бессознательного с большой буквы Б. В его теории это хранилище, которое закрылось после периода раннего детства и остается запертым на протяжении всей жизни, а чтобы открыть его, потребуются долгие годы психоанализа. Только тогда мы сможем получить доступ к подавленным воспоминаниям, которые движут нами. Сама идея была волнующей и интригующей: кто знал, какие трусливые желания прячутся внутри, какие темные секреты населяют наши сны? Как оказалось, это способен узнать только ваш психиатр. (И, возможно, ваш парикмахер.) Киноиндустрия была в восторге, бульварная литература с энтузиазмом проглотила эту идею. Но психоаналитический подход в конечном счете был признан ненаучным и отвергнут современной психологией. Бихевиористы самоотверженно заявляют: то, что находится в сознании, не имеет значения; только поведение отражает нашу истинную сущность. «Быть» мотивирует «делать» или наоборот? Конфликт эпохи был остроумно резюмирован Куртом Воннегутом:

«Быть – значит делать» – Сократ.

«Делать – значит быть» – Жан-Поль Сартр.

«Делать-быть-делать-быть» – Фрэнк Синатра.

На сегодняшний день изучение разума и поведения благополучно набирает обороты, две эти нити неразрывно связаны. Бессознательное больше не считается единым неприступным монолитом, а воспринимается как сложная система сплетенных воедино областей, у которых свои уникальные функции. Тем временем поведение продолжает оставаться единственным верным способом получения представления о том, как действует наше подсознание. И хотя мы не можем легко получить доступ к содержимому нашего подсознания, были найдены способы сознательно изменить его.

Последняя итерация бессознательного (называемая адаптивным бессознательным или когнитивным бессознательным, а также скрытым или автоматическим мышлением, исходя из другой терминологии) стала новой игровой площадкой для психологов всех направлений. В научных трудах она почти всегда ассоциируется с ненаучными словами, такими как «тайна» и «интуиция», и описывается как предельная зона между снами и реальностью. Кто знал, что социология может быть столь поэтичной? Я склоняюсь к названию «адаптивное бессознательное» – помимо признания того, что бессознательное эволюционировало вместе с нами и имеет решающее значение для нашего выживания, этот термин отражает нашу постоянную борьбу за то, чтобы понять его.

Сейчас очевидно, что львиная доля наших умственных процессов происходят без нашего «участия». Во многих отделах сознания наш автопилот постоянно занят, а в других он может включаться и выключаться. Что ж, спасибо за это. Наши дни были бы невероятно долгими, если бы мы постоянно просчитывали, как завязать шнурки на ботинках или как переставлять ноги при ходьбе. Наш разум погрузился бы в хаос, если бы пришлось анализировать каждое изображение в нашей памяти, чтобы распознать чье-либо лицо. Общение было бы невозможным, если бы нам приходилось извлекать из памяти слова и строить фразы с нуля каждый раз, когда мы говорим. У мозга есть сознательные области, к которым мы можем легко получить доступ; подсознательные, для доступа к которым нужен ключ; и бессознательные – в основном недоступные. Но, как бывает и на складах, вещи не всегда хранятся в нужном месте. В этом и загвоздка.

Мне не раз приходилось сравнивать свою работу психотерапевтом с тщательно продуманной карточной игрой, требующей концентрации внимания. Когда пациент открывает передо мной все карты, делится переживаниями и мыслями, моей задачей становится выяснить, когда в последний раз он перетасовывал колоду и наводил в ней порядок, и метафорически напомнить ему, где хранится другая колода.

Ни разу это не было так очевидно, как в работе с пациентом Д. В., которого я наблюдала в течение нескольких лет после окончания его брака (и который позволил мне рассказать его историю). У него был очень негативный взгляд на онлайн-знакомства. Он рассуждал, что женщины на этих сайтах должны обладать какими-то существенными изъянами, иначе для них было бы проще знакомиться с мужчинами в реальной жизни. Его друзья с восторгом говорили об удобстве онлайн-знакомств, но для него простота и доступность метода означала, что он будет встречаться с женщинами, которые ленивы или лишены социальных навыков. Друзья показывали ему множество доступных вариантов, а он видел галерею отвергнутых женщин. Друзья подчеркивали, что он может писать сообщения и знакомиться с женщинами до свидания; он представлял себе бесконечные скучные разговоры.

В конце концов он поддался на уговоры и скачал приложение в телефон, и около года все ожидания Д. В. полностью оправдывались. Его истории были грустными и смешными: одна девушка заснула в его машине после свидания, когда он вез ее домой; другая два часа рассказывала о своих негативных впечатлениях от приложений для знакомств; еще одна на первом свидании попросила его остаться на ночь, потому что боялась быть изнасилованной грабителем. Некоторых девушек он просто находил непривлекательными, скучными и невротичными. В шутку я спросила его, почему он встречается с непривлекательными, скучными и невротичными женщинами. Он ответил мне: «Потому что это все, что доступно онлайн».

Он не сдавался, и с течением времени в знакомствах Д. В. наметился прогресс, но, как это ни парадоксально, его результаты не стали лучше. Он встречался с множеством привлекательных, успешных и общительных женщин. Рассказывал об отличной совместимости и фантастическом сексе. Но в каждом случае какая-то мелочь сбивала его с толку, и он внезапно заканчивал отношения.

Такое поведение можно объяснить множеством факторов: мы провели немало времени, изучая его тип привязанности и страх перед эмоциональной близостью. Но путь в мир онлайн-знакомств Д. В. начал со своим багажом предвзятости к данному методу, за чем последовал длительный период подсознательных отношений с женщинами, которые только подтверждали его догадки. Большинство собранных им данных, по-видимому, подтвердили его первоначальный стереотип, что женщины в приложениях были нерациональными партнершами, возможно даже нерациональными людьми. Это понятие в его голове стало схемой, ментальной структурой предвзятых идей, – однажды усвоенные, они становятся автоматическими и бессознательными. И он чувствовал, что вынужден ее повторить.

Схемы имеют особое значение в функционировании разума. Это ментальные категории, которые позволяют нам классифицировать окружающую среду. Они также могут стать жесткими структурами, которые трудно преодолеть сознательно после того, как они укореняются. Кто-то может сказать нам, что собака, рычащая и дергающая цепь, на самом деле довольно дружелюбна. Наша схема о кусающей собаке отвергнет эту идею, и мы воздержимся от контакта с ней. Есть вероятность, что одновременно может усилиться другая схема – неприятия конкретной породы собак (по совершенно другим причинам). И так далее. Схемы могут стать настолько мощными, что любые противоречащие им данные будут отклоняться как исключения, ошибки или иллюзии.

Джон: Мне понравилось общаться с тобой, и я хотел бы поделиться тем, что мои отношения закончились около года назад. Мы расстались по моей инициативе. Если это тебя беспокоит, я пойму и приму. Любой ответ.

Джон: Я не ищу эмоциональной поддержки от другой женщины, чтобы справиться с разводом. Я просто чувствую, что нужно быть откровенным. Это то, чего бы я хотел.

Элизабет: Спасибо, что написал. Извини, я была занята на выходных. Была бы рада поговорить по телефону или встретиться. Что касается расставания, я очень ценю твою откровенность. Хочу сказать, что с мужчинами «расстался, но еще не разведен» у меня мало опыта общения.

Элизабет: Пожалуйста, не воспринимай мои слова как чересчур драматичные… мне просто не хочется быть той, с кем встречаются, чтобы забыть бывшую

Джон: Я фокусируюсь на реальности, возможно, у некоторых людей не такой приятный опыт в этом вопросе. И это тоже нормально. Я мог бы чувствовать что-то похожее, все зависит от того, с чем ты столкнулся.

Джон: Не стоит стесняться, говоря правду. Я не понимаю, как можно воспринять твои слова как чересчур драматичные. Хочу отметить, что, возможно, стоит довериться своим инстинктам. Было приятно познакомиться с тобой, и надеюсь, наши пути еще пересекутся. На мой взгляд, наше общение было интересным и приятным. Виртуальные объятия.

В этом обмене сообщениями Элизабет и Джон ссылаются на прошлые отношения, что можно рассматривать как свидетельство существующих схем. Элизабет признает, что у нее немного опыта общения с мужчинами, которые еще не разведены. Хотя она говорит, что открыта и готова встретиться, ее комментарий, кажется, задает тон их общению. Из формального стиля речи Джона не ясно, избегает ли он отказа (возможно, в прошлом ему уже отказывали из-за его нынешнего статуса) или действительно верит, что Элизабет должна доверять своей интуиции. Каждый из них может правильно или неправильно соединять точки своего прошлого опыта; они оба извлекли бы пользу из понимания своих реальных страхов.

С научной точки зрения интроспекция (или самонаблюдение) – это акт наблюдения за объектом, когда наблюдающий сам является объектом наблюдения. Если эта фраза вас окончательно запутала, вы можете себе представить, как трудно сделать выводы, основанные на таком процессе. Интроспекция является основой терапии, в основном с целью доступа к «истинному я» или бессознательному, которое, как мы теперь знаем, обычно не поддается самоанализу. Когда люди интроспективны, они могут оказаться дрейфующими в море конфабуляции.

Природа не терпит пустоты, как и разум. Появляется все больше доказательств того, что в отсутствие объяснения собственного бессознательного поведения наш сознательный ум стремится создать его. Конфабуляция – это способ рационализировать поведение, которое мы не понимаем и выдумываем о нем истории. Не зная, как объяснить собственный поступок или высказывание, которые, кажется, не имеют предыстории или причины (почему мы смахнули его анкету вправо, почему порвали с ней, и т. д.), мы фантазируем, создавая иногда невероятно подробные и сложные истории, чтобы объяснить себе свои же действия. Мы все в какой-то мере сознательно стараемся усилить фрагменты истории, которые не помним досконально; порой это происходит бессознательно по причинам, которые ускользают от нас. Мы не можем изменить факты, но можем изменить подкрепляющее повествование, чтобы получить приятный результат.

Например, Д. В. не мог сказать, что его модель привязанности была причиной того, что он эмоционально дистанцировался от романтических отношений. У него еще не было доступа к этой информации. Вместо этого его сознательный разум создал совершенно рациональное объяснение, почему он отверг своих потенциальных партнерш, основываясь на тривиальных деталях. Один раз он разорвал отношения с женщиной, которая заметила сообщение в его телефоне, который он оставил незаблокированным на столе. Он считал, что она лезла «в его дела» и делала его жизнь унылой. Д. В. сказал, что вторжение в его личную жизнь было тем правилом, по отношению к которому действовал принцип «один промах, и ты вылетаешь». Пока он не придумал другую причину. А после еще одну.

Конфабуляция – это акт создания повествования, чтобы соединить все воедино, когда мы не понимаем, как оно на самом деле связано. Такие истории могут быть полезными, даже терапевтическими. Иногда трещина в повествовании раскрывает наши истинные мысли и мотивы. Эти «не могу поверить, что я только что сказал это» моменты – своего рода словесный конфуз: внезапно всплывает наша оговорка по Фрейду. В общем, когда дело доходит до исследования нашего собственного бессознательного, на свет выходят все потаенные мысли.

Свои мотивы в диалоге с Андреа Киран практически не скрывает.

Андреа: Не очень понимаю, как работает приложение. Это значит, что мы уже встречаемся?

Киран: Встречаемся? ВСТРЕЧАЕМСЯ? Да у нас уже почти ребенок есть, а у тебя проблемы с обязательствами?!?!

Андреа: Супер. Обновлю свое семейное положение на MySpace. Ты на самом деле живешь здесь или просто проезжаешь через Сан-Франциско в выходные после локдауна, как и все остальные в приложении?

Киран: Я с Марса

Киран: Живу здесь. А ТЫ?

Киран: Давай сразу к делу: как насчет встретиться и весело поболтать manama (это по-испански завтра)?

Андреа: Ага. Я живу здесь. Ты из Испании или просто практикуешь знания в испанском, полученные в старшей школе?

Андреа: Я не против встретиться, но, наверное, мы сначала должны созвониться, чтобы убедиться, что наше общение не будет в тягость нам обоим.

Киран: Ты еврейка и водолей я еврей католик

Киран: Нет я имел в виду я католик водолей

Киран: за идеальной шевелюрой на моей груди прячутся тигровые гуппи

Киран: Мы не будем в тягость друг другу

Киран: Если станет скучно начнем целоваться пока не развеселимся.

Забудьте о скрытых смыслах, Киран просто пришел на вечеринку с обнаженным торсом, в шлепанцах и шортах. Он открытая книга – никакого анализа не требуется. Однако для большинства мотивы, движущие нами, усердно защищаются и не так легко доступны.

Когда наши истинные мотивы проскальзывают наружу, можно заметить тенденцию к их рационализации. В широко известном эксперименте Майкла Нортона из Гарвардской школы бизнеса студентам мужского пола была предложена возможность оформить подписку на один из двух журналов о спорте: в первом печатали фотографии новых коллекций купальников, а во втором был представлен список «Топ-10 спортсменов года», но в остальном издания были практически одинаковыми. Студенты выбирали тот, где публиковались фотографии в купальниках. Когда их спросили, на чем основан их выбор, как правило, они объясняли его качеством статей в журнале. Это исследование, как и многие другие, подтверждает идею о том, что, когда поведение людей не соответствует тому, каким оно должно быть по их мнению, они подбирают себе рациональные оправдания. (Сказать «я смахнула его анкету вправо, потому что он волонтер в приюте для животных» вместо «мне понравилось его фото без футболки на пляже».) Гораздо проще найти простое и приятное объяснение, чем признаться в чем-то более сложном и менее привлекательном.

Когда людей просят перечислить причины, по которым они выбрали того, с кем пойти на свидание, их чувства и отношение начинают меняться; чем больше причин они перечисляют, тем сильнее заметны изменения. Поэтому неописуемое чувство комфорта, которое мы испытываем от звука голоса нашего партнера, перерастет в предположение: «Я люблю голос моего партнера, потому что…», и именно это «потому что» становится главной причиной; первоначальное чувство комфорта отходит на задний план. Наш мозг ленив. Как только мы цепляемся за конкретное рассуждение, мы перестаем фокусироваться на том, что на самом деле чувствуем.

Однажды один парень бросил меня после нескольких недель отношений, потому что, как он объяснил, мои бедра были слишком узкими. Так часто происходит в сфере онлайн-знакомств и других романтических областях: мы подавляем сильные интуитивные сигналы, подсказывающие, что нам действительно хочется. Если бы этому мужчине на самом деле нужна была девушка с широкими бедрами, то несоответствие данному пункту он увидел бы при нашей первой встрече. Или, может быть, как в случае Д. В., слова этого парня были просто предлогом, чтобы скрыть неготовность или нежелание вступать в длительные отношения. Независимо от того, важны ли для него бедра партнерши или он хотел избежать отношений вообще, он бы сделал одолжение нам обоим, признав это в начале пути. Все мы это делаем – игнорируем тревожные звонки и движемся вперед. Мы начинаем рассуждать следующим образом: этот человек – отличная пара, он отвечает набору критериев или многим пунктам сразу нескольких списков, что не имеет ничего общего с нашими истинными желаниями (будь то наличие широких бедер или знакомство для одноразовых интимных связей – здесь может быть что угодно).

Иоланда спросила о росте Дитера, когда решала, стоит ли перейти от виртуального общения к реальному. В ответ Дитер начал забавляться и подшучивать над ее потенциальным списком идеальных качеств.

Иоланда: А теперь к насущным вопросам… Скажешь свою фамилию? И вообще, какой у тебя рост? Мне любопытно, будем ли мы стоять лицом к лицу или я буду смотреть на тебя снизу вверх или сверху вниз;)

Дитер: Я только что отправил тебе фотку своих водительских прав. Не слишком ли много информации?

Иоланда: Не слишком много. Думаю, стоит взглянуть на тебя. А тебе на меня. И надеюсь, ты будешь смотреть сверху вниз, а не наоборот. И я рада, что ты весишь больше. Хоть я и выгляжу фигуристее. Вот мое водительское.

Иоланда: Кстати, на фото в твоем водительском ты выглядишь как серийный убийца.

Дитер: Никогда раньше этого не делал. Есть что-то пугающе эротичное в обмене фотками водительских.

Иоланда: Прости, что обозвала тебя на фото серийным убийцей. Надеюсь, мое высказывание не станет причиной дурных снов или плохих идей.

Дитер: Я обижен словом «серийный». У меня одно убийство за раз, с особой осторожностью и чуткостью.

Вы можете предположить, что через самоанализ лучше поймете, что ищете и почему, а следовательно, достигнете новых высот в ощущении счастья. Возможно, вы заблуждаетесь. Исследование профессора в области поведенческих наук Рика Харрингтона и его коллег из Хьюстонского университета в Виктории показывает, что люди, склонные к проведению самоанализа, зачастую испытывают напряжение, чувство подавленности и обеспокоенности; они эгоцентричны и страдают от нехватки контроля над своей жизнью.

В то же время психолог Энтони Грант показал, что люди, наделенные высоким уровнем проницательности строят более крепкие отношения, контролируют свой выбор, испытывают больше самоуважения и счастья. Так как же нам отличить самоанализ от проницательности? Как мы можем перейти от размышлений о себе к познанию себя? Чтобы получить такие знания, мы должны забыть миф, увековеченный Фрейдом: извлечение подобной информации требует археологических раскопок психики. В нашем распоряжении есть несколько практических путей.

Первый способ, как описывает Таша Эйрих в своей книге «Инсайт» (Insight), заключается в том, чтобы спросить себя, что мы чувствуем, а не почему мы это чувствуем. То есть назвать чувство. Наблюдение за собственными чувствами, когда оно непредвзято, скорее всего, даст лучшие результаты для самопознания, ведь мы теряемся, когда не можем объяснить, что испытываем. Стараясь подобрать название для собственных ощущений, мы пробуждаем «скрытое», что позволяет определить чувство, лежащее в основе. Спрашивая себя, что нам нравится в партнере, и отодвигая на второй план вопрос почему, мы можем легче определить, что ищем.

Джулиан в профиле указал, что женат и ищет свободные отношения. Рита познакомилась с ним в приложении для знакомств, и между ними завязался следующий диалог.

Рита: Скажи мне, женушка не удовлетворяет муженька? Или она все знает – вы двое полигамы?

Джулиан: Да, мы полигамы. Уже около 10 лет. Это хорошо, когда твои потребности могут быть удовлетворены разными людьми. Полигамные отношения – это наш способ создать идеальный баланс и избежать чрезмерной зависимости от одного человека, удовлетворяющего все потребности, особенно в близости. Взаимная поддержка в планировании всего, разнообразие интересов/взглядов…

Джулиан: А что ищешь ты?

Рита: Извини, не встречаюсь с женатыми. Впрочем, готова поспорить, ты удивительно хорош в постели и супер-пупер милый. И эта мысль немного расстраивает меня. Полагаю, я одна из немногих чопорных людей в *греховном* Сан-Франциско

Рита: P. S. Я ищу качественный секс.

Отдадим Рите должное: она ищет что-то простое и необременительное и понимает, что не хочет обсуждать с законной супругой возможность заняться сексом с ее мужем. Рите ясно, что она хочет и где может это получить.

Все существующие в мире скрытые подсказки в текстах (и в этой книге) бесполезны, если не быть честными с собой в том, что мы хотим. Если какая-то конкретная особенность важна, было бы неплохо разобраться с этим вместо того, чтобы рассматривать ее как нечто, что нужно скрывать, контролировать или исправлять. Если у вас есть потребность в независимости или личном пространстве в отношениях, чтобы не чувствовать угрозы своей свободе или не ощущать себя «задушенным» близостью, это может подтолкнуть вас к поиску таких партнеров, которым не нужно проводить каждую свободную секунду вместе. Придерживаясь политики сдерживания собственных желаний, мы создаем пропасть между своим явным «я» (тем, что демонстрируем другим) и истинным «я». Настоящее прозрение предполагает, что вы прольете свет на свои мысли и чувства, разобравшись, что полностью подходит вам или абсолютно неприемлемо.