Текст книги "Красный волк. Проклятый остров"

Морис открыл дверь и кликнул гвардейца:

– Проводите господина картографа до его комнаты. До дверей!

Глава XI

Льенар стоял посреди опушки леса. Лунный свет струился через вековые сосны, причудливо играя тенями на снегу. Он не знал, как очутился здесь, откуда пришёл и что здесь делает. Ни коня, ни меча при нём не было. Страх прокрался в его сердце. Льенар попытался крикнуть, позвать кого-нибудь, но крик застрял в горле. Он сделал несколько шагов, оглядываясь по сторонам. Тёмные стволы деревьев стеной окружали его и тянули к нему свои голые ветви. Каждый шаг раздавался чудовищно громким хрустом снега, разносившимся, казалось, на весь лес. Он замер и обернулся. На краю опушки стоял красный волк и смотрел ему в глаза.

Король проснулся в холодном поту. Сон, мучивший его всю жизнь, возвращался к нему снова и снова. Он сел на краю постели и в тяжёлом отрешении уставился на свои босые ноги. Не было сил двигаться, мысли в голове скакали, спутываясь в бред.

Дверь отворилась, вошли слуги со всем необходимым для утреннего монаршего туалета. За ними вошёл Морис и прикрыл дверь. Он встал в углу комнаты, ожидая, когда Льенар обратит на него внимание. Король поднялся с постели, позволив себя переодеть. Пока слуги суетились вокруг, он, не оборачиваясь к Морису, спросил:

– Моё распоряжение выполнено?

– Ваше Величество! Сегодня ночью произошло событие, о котором вы должны знать. Погибли капитан королевской стражи и брат…

– Хранитель! Я спросил о моём распоряжении, а не о каких-то несчастных случаях. Сейчас идём на кухню. Я хочу лично посмотреть, что понесут на завтрак в башню.

– Как прикажете, ваше Величество!

Льенар наконец посмотрел на Мориса. Их взгляды встретились. Оба бледные, с запавшими глазами, смотрели они друг на друга и будто не видели.

Внезапное появление на кухне самого короля в сопровождении Хранителя Большого Ключа вызвало немую оторопь среди кухарок и поваров. Смех и разговоры оборвались, и только шипение масла и бульканье котлов нарушало тишину. Растерянные обитатели кухни не знали, как себя вести. Кто-то склонился в поклоне, кто-то замер как истукан, мальчишки же вовсе дали дёру через чёрный ход.

– Ну, что же! Покажите мне, что вы подготовили для завтрака в северную башню! Жареных крыс или отварных жаб?

– Ваше Величество! – подал голос старший кухмейстер, – Вот корзина для башни… Северной. Там один человек всего… Но покойный брат Гарри приказал как на троих чтобы… Вот…

Он снял с корзины полотенце. Король подошёл и заглянул внутрь. Каравай свежего хлеба, шесть куриных яиц, бутыль молока, большой кусок ветчины.

– А где крысы? – невозмутимо спросил король и уставился на повара.

– А надо было?.. Ваше Величество… – кухмейстер чуть не умер от страха.

– Вчера же носили на ужин? Разве нет?

– Крыс? – у кухмейстера затряслась рука.

– Я больше не буду спускаться на кухню, чтобы проверять как кормят моих гостей. Слыханное ли дело! В следующий раз, когда мне пожалуются на еду, – король ткнул пальцем в грудь кухмейстера, – Ты пойдёшь на эшафот. А его место займёт кто-то из вас, – он обвёл взглядом челядь. – Но если и он не справится, тоже пойдёт на эшафот! Вот так мы поступим.

Льенар обратился к Морису:

– Ясно?

Морис молча поклонился, и за ним вся кухонная прислуга склонилась в глубоком поклоне. Король резко повернулся и вышел с кухни. Когда его шаги стихли, Морис подошёл к старшему кухмейстеру и взял его за плечи:

– Дружище! Ты уж постарайся! Как следует!

– Ваше… Ваше… – по щекам кухмейстера текли слёзы, исчезая в седой бороде, – Мы… Я… Да никогда… Никогда! Всегда все довольны…

– Ну-ну! Тише!

Вдруг с лестницы раздался крик короля:

– Морис! Сукин сын! Ты где? Бегом ко мне!

Морис усмехнулся, подняв указательный палец:

– Вот видишь? – сказал он кухмейстеру. – Вместе с тобой на эшафот пойдём, если что.

Хранитель догнал короля на лестнице:

– Ваше Величество, я здесь!

Остановившись на пару ступенек выше Мориса, Льенар обернулся:

– Куда ты к девкам ходишь?

– Ваше Величество! – Морис развёл руками, – Вы мне запретили, и всё… Ни ногой!

– Мне надо!

Морис в удивлении открыл рот.

– Ну, надо! Понял? Надо! – настаивал Льенар.

– Ваше Величество, – оглянувшись, зашептал Морис, – идёмте в ваши покои. Там обсудим. Такое щепетильное дело. Тут лишние уши не нужны.

– Да-да. Идём!

– В замок, думаю, звать не стоит, – заговорщицки шептал Морис, – Шила в мешке не утаишь, лучше мы сами съездим. В одно укромное место за городом. Поступим так… В городе есть дом, о котором никто не знает. Я там встречаюсь с соглядатаями. Вы сейчас переоденетесь в рясу, накинете капюшон поглубже, и мы пойдём туда пешком. Там ещё раз переоденетесь – в простолюдина. Возьмём лошадей – и через полчаса мы на месте.

– Хорошо.

– Обратно вернёмся тем же путём.

– Давай уже рясу!

Они скакали по полю плечом к плечу, удаляясь от города. Хранитель украдкой поглядывал на короля, одетого в простой камзол, и не узнавал друга детства. Черты лица его заострились, взгляд пьяно блуждал, ни на чем не останавливаясь. Морису вспомнился ледовый рейд. Тогда ещё принц, Льенар спешил на выручку к своему отцу. В лице его была жизнь, в осанке сила, в словах тревога. Сейчас же рядом с ним в седле трясся живой труп. Добравшись до придорожного трактира, они спешились, передав поводья мальчишке.

– Кто я, тут знают. Я буду называть вас Ли, – сказал Морис, – Вы из прислуги, скажем, писарь. Ну, и обращаться к вам я буду соответственно. Вы уж подыграйте!

Он толкнул дверь в трактир и вошёл первым. Льенар последовал за ним.

– О! Какие люди нас посетили! – крикнул полный неряшливый трактирщик и шутливо поклонился, – Наш драгоценный Хранитель, прямиком из королевского замка! А мы скучали, вспоминали, особенно ваши любимицы!

Тут же к Морису подбежали три хохочущие девицы и повисли у него на шее. Все три были во хмелю, пышногрудые, пышущие здоровьем и весельем.

– А вы не один сегодня! Что за красивого мальчика вы к нам привели? Да такого скромного!

Морис подтолкнул Льенара вперёд.

– Познакомьтесь.

– Какой миленький, – одна из них подхватила короля под руку и заглянула ему в лицо, – Как тебя зовут, синеглазый?

– Ли, – сдавленно ответил он и добавил, – Сударыня.

– Сударыня?! – та залилась смехом, – Слышали, девчонки? Меня отродясь так никто не называл. Откуда ты, милый?

– Он мой писарь, – встрял Морис, – Вы уж не обидьте его своим вниманием, красавицы.

– О, мы не обидим! – захихикали все трое. И не успел новоиспечённый писарь опомниться, как девицы увлекли их обоих в дальний угол трактира. Они пили вино, и Льенар пил больше всех, а потом, хохоча и спотыкаясь, отправились наверх. Морис оставил его на попечение двух подружек, а сам шмыгнул в соседнюю каморку с третьей.

– Ты не обижайся, Мерси, но я посплю. А ты разбуди меня, когда мой дружок управится. Хорошо? На вот, – он протянул ей золотой.

– Опять шпионские дела? – разочарованно пробормотала Мерси, пряча монетку в пояс.

– Шпионские… Да…

Морис завалился на сальную постель и забылся сном.

Мерси трясла его за плечо:

– Морис! Проснись же! Твой дружок закончил.

– Сколько я спал? – подскочил Хранитель.

– Пф… Ну час, может…

– Где он?

– На улицу вышел.

Морис скатился по ступеням и вышел во двор. Льенар умывался из бочки, чуть вздрагивая от холода.

– Как ты, Ли?

Льенар провёл руками по мокрому лицу, схватил недопитую бутыль и залпом из горла допил её.

– Откуда они всё это умеют?

Морис лукаво ухмыльнулся, подняв одну бровь:

– Я научил!

Льенар рассмеялся тем самым смехом, который Морис помнил с детства. И Хранитель почувствовал облегчение. Но через секунду смех короля стал нервным, он присел на корточки, облокотившись на стену трактира и борясь с подступившей тошнотой.

– Я схожу с ума, Морис.

Хранитель присел рядом и кивнул, поджав губы:

– Поезжайте в Латриан. Навестите деда. Пока он ещё жив. Я всё устрою. Завтра же с утра яхта будет готова. Мы тут с Лиамом за всем приглядим, на меня можно положиться, я никому спуску не дам.

Льенар приобнял друга за плечи:

– Ты не знаешь, о чём я говорю. И слава Говеру, что не знаешь. Я возьму себя в руки. Я справлюсь. – он закашлялся. – Пойдём, нам пора обратно.

На обратном пути они болтали как раньше, прихлёбывая из одной бутыли. Душа Хранителя ликовала.

После заката монах доложил Морису, что король тайком покинул покои.

Льенар неуверенно поднимался по крутой лестнице. Пройдя полпути, он остановился перевести дыхание. Теперь он вполне отдавал себе отчёт, что с ним происходит, и осознавал, что помочь ему некому. «Что чувствуешь ты? Мучаешься ли, как мучаюсь я? Ах, если ты тоже страдаешь!» – думал он, и эти мысли погружали его в сладостную истому с ядовитой горечью.

Глотнув из бутыли, он толкнул дверь и вошёл внутрь.

– Доброй ночи… Марк! – крикнул Льенар. Он искал глазами колдуна, но вдруг голова его закружилась, и король рухнул на пол.

– Здравствуй, – поприветствовал Льенара колдун.

Он появился из тени комнаты и, подойдя к королю, посмотрел на него сверху вниз. Светло-серая рубашка Марка была расстёгнута, и король успел разглядеть худой, но привлекательный торс колдуна. Тело его было молодым и прекрасно сложенным.

– Я пришёл поговорить с тобой… Поговорить о наших делах! – Льенар глупо рассмеялся, представив, как выглядит со стороны. – Непохоже, да?

– О каких делах? Всё, что ты сейчас можешь, это спать, посапывая в шёлковую подушку, – улыбнулся Серый и, схватив Льенара за плечи, одним рывком поднял на ноги.

Король охнул:

– Ты сильный, а так и не подумаешь! – он приобнял колдуна одной рукой, – Я обещал прийти к тебе сегодня. И я пришёл! Невежливо было бы с моей стороны не выполнить обещанное. И я уже почти трезв. А куда я бутылочку-то дел? – он оглянулся в поисках вина. – А, ладно! Как тебя сегодня кормили? Лучше? Или мне всех переубивать? Ты только скажи! Всех на эшафот! Всех!

– Ты слишком много выпил сегодня. Хочешь, чтобы я тебе помог? Чего ты желаешь?

Король очень хотел сказать правду, но всё же удержался. Своё истинное желание он скрыл. Стыд, неуверенность и какой-то непонятный страх остановили его.

– Я хочу побыть с тобой. – промолвил Льенар. – Просто побыть. И пусть даже беседы у нас не получится, пусть мы ничего не обсудим… Я… Я просто хотел увидеть тебя… Марк…

– Ты можешь остаться. – прошептал колдун в ответ. – Мы сядем у огня.

– Хорошо, Льенар, как зачарованный, последовал за ним, сел рядом и словно невзначай прижался своим плечом к плечу Марка. И тепло стало расходиться по телу короля от плеча, которое магнитом примкнуло к плечу Марка. Болезненное бессилие овладело Льенаром, и даже если бы он и хотел отстраниться от колдуна, у него бы ничего не вышло. Однако он и не хотел. Он чувствовал всем телом место их соприкосновения. И он был счастлив. Болезненно, невыносимо, но счастлив.

– Расскажешь мне что-нибудь? – спросил он тихо. – Или помолчим? Я не стану мешать твоим размышлениям.

– Прости, но мне нечего тебе рассказать. Моя жизнь тяжела, если не сказать больше – страшна. Я почти забыл то время, когда был обычным человеком.

Марк взглянул на Льенара:

– Знаю, тебе тоже нелегко, – колдун взял холодную руку Льенара в свои ладони. – Ты видишь во мне человека, который готов научить тебя многому. Рассказать то, о чём никто не знает. Я мог бы быть для тебя большим, чем друг или отец. Но не вздумай ко мне привязаться! Я опасен, мне нельзя никого полюбить, и меня тоже любить нельзя.

Льенар смотрел Марку в глаза и боялся дышать. Он понимал, что чернокнижник предостерегает его, но воспринимать его предостережения всерьёз, когда тот делится теплом своих рук и говорит о любви, он попросту не мог.

– Но почему нельзя? – так же тихо спросил король. – Ты меня ничем не испугаешь.

– Я не пугаю тебя, просто хочу, чтобы ты это знал. Ты разрешил мне жить в замке ради своей выгоды. Правильно? Ты хочешь власти, силы и богатства? Я дам тебе это. Самые красивые женщины будут у твоих ног.

– Я разрешил тебе жить здесь, – Льенар сжал его руку, – Потому что ты меня поразил. Ещё до того, как я узнал, чего ты стоишь. Я потерял разум. Никого я раньше не подпускал так близко к себе, как тебя. И мне наплевать, пожалею ли я об этом позже. Власть? Конечно, я хочу силы и власти… Но если ты ничего из этого мне не дашь, я всё равно не прогоню тебя. Ты и сам всё видишь. Не играй со мной, я знаю, что видишь.

Серый выпустил его руку из своих ладоней и встал со стула. Огонь начал затухать, пришлось добавить ещё дров.

– Тебе надо поспать, – мрачно проговорил Марк, глядя на огонь.

Он рукой откинул пряди непослушных волос с лица, и Льенар, пожалуй, впервые увидел полностью открытым его достаточно красивое, но измождённое лицо с тёмными кругами у глаз и цепким взглядом.

– Да! Ты прав, – Льенар слышал свой голос, и он ему казался чужим и безжизненным. – Я, вероятно, ещё не совсем трезв. Прости, если вдруг оскорбил тебя. Поговорим завтра.

Он нервно распахнул дверь и пошёл вниз, опираясь на стену. Остаться сейчас было бы худшим унижением из всех возможных. Он и так уже опозорил себя перед колдуном, как только мог. «Сумасшедший! – думал король. – Грязная тварь! Даже чернокнижник – и тот отшатнулся от меня. Кто ещё понял, кроме него? Морис? Лиам? Все при дворе?». Он вышел из башни, набрал в ладони мокрого снега и умылся им.

– Идиот! – выдохнул Льенар и поспешил к себе.

Лиам и Морис, стоящие в тени стены, остались им не замечены.

– Морис! – Лиам подтолкнул оторопевшего Хранителя в плечо, который с паникой во взгляде наблюдал за другом, и они отправились в штаб братства.

– И ты знаешь? Когда мы ехали обратно, мне казалось, он снова прежний. Но чем ближе мы подъезжали, тем мрачнее он становился. Как будто…Я не знаю… Вокруг замка появилась невидимая стена, и когда пересекаешь её, становишься совершенно иным человеком.

– А девок ты не расспросил? Было ли что?

– Мне хватило его смеха. Говорю тебе, надо их растащить. Отправить его в Латриан к деду. Я предложил ему, но он как будто не услышал.

– А ты слышал, что случилось после гибели Вилли и Гарри?

– Драки?

– И поджог. Шестеро братьев лежат по кельям. Встать не могут. Переломы, ушибы, один очень плох… Надо назначить нового капитана стражи. Они остались без командира, а им нужна сильная рука и поводок.

Где-то над их головами заухал, захохотал филин, бесшумно размахивая крыльями.

Отец Лиам, Веко Ока, Глава Церкви Говера объединённого королевства Фортресс и Эсбор, одетый в плащ бедного рыбака, шёл по узким нищим улицам Глотчера, высматривая приметы, известные ему одному. Увидев, что, в отличие от соседних домов, на крыше одной из хибар нет снега, он остановился. Вокруг не было ни души, только неизвестно откуда взявшаяся сорока смотрела на него из кроны каштана, склонив голову. Лиам погрозил ей кулаком:

– У! Зараза!

Сорока сорвалась с ветки и стремительно улетела в сторону столицы.

– Это мы ещё посмотрим… – проговорил Лиам, отпив из фляги, – Поглядим-посмотрим!

Встряхнув плечами, он решительно постучал в дверь домика. Дверь открылась, но за ней, в густой темноте, никого не было. Это нисколько не удивило Веко, и он вошёл. Когда старые хмельные глаза его привыкли ко мраку, царившему в доме, он разглядел в глубине мерцающие угли в очаге и двинулся на ощупь в их сторону. Споткнувшись пару раз о какое-то барахло под ногами, он всё же достиг цели и остановился возле слабого огня.

– Севелина, – тихо позвал он.

Ни шороха, ни скрипа. Только угли потрескивают в тёмном очаге. Лиам почувствовал, что дышать стало трудно, воздух стал тяжёлым и вязким. Принюхавшись, он почувствовал слабый запах фиалок.

– Не надо, Севелина! Я Лиам!

– Ты постарел, – нежный женский голос раздался за его плечом.

Веко обернулся, но в темноте ничего не разглядел, кроме нечётких теней.

– Снова пьян… – расстроенный голос ласково укорял его.

– Севелина… Ты не могла бы…

Очаг вспыхнул, освещая комнату, и в его трепещущем свете Лиам увидел собеседницу. Она стояла напротив. Длинный, до пола, серый, кажущийся в темноте чёрным плащ с огромным остроконечным капюшоном скрывал облик ведьмы.

– Веко! – с раздражением сказала она, – Ты пришёл не один!

– Один! – недоумевал Лиам, – Ты теряешь прозорливость, – съехидничал он.

– Это ты теряешь зрение.

– Если ты про сороку…

– А-а-а… – протянула Севелина, – за тобой следят! Поэтому ты здесь?

– Не совсем. Могу я сесть? Я так устал, пока искал тебя! Ты стала чаще менять дома. Я прошёл мимо…

– Сядь уже, Лиам, и заткнись!

Веко послушно замолк, нащупал какой-то мешок и, тяжело кряхтя, уселся.

– Ты в беде, Лиам! Я не могу тебя видеть. Лишь слабо ощущаю… А это может значить только одно: ты спутался с Серым посильнее меня!

Севелина рассмеялась звонким смехом и быстро скользнула к Лиаму так, что капюшон, скрывающий её лицо, почти коснулся его носа. Она шумно вдохнула.

– Это не форгийское! Ты перешёл на напитки покрепче? Что-то с травами?

– Холодно! – усмехнулся Лиам.

– И что же ты от меня хочешь? А я-то думала, куда он подевался? То чуть ли не каждый год я ему надобилась, а то пропал совсем. А он изменяет мне!

– Ты говоришь со мной, как ревнивая жена, – посмеялся Лиам, – тебя же не трогают? Живёшь припеваючи! У нас уговор. Ты немного ошиблась… Не я в беде. Помнишь Льенара? Наш молодой правитель…

– Вот как? А куда же ты смотрел?

– Ты права, я сплоховал. Очень уж он силён! Этот Серый… Околдовал мальчишку так, что он влюбился в него по уши!

– Я знала… – грустно протянула Севелина и отошла от Лиама, скрывшись в тени, – Я знала, что этот день придёт… Это неотвратимо.

– Судьба?

– Воля! Так вы это называете? Ты теперь боишься и носишь Око на своих тряпках? Я слышала про Серого. И кто он? Кто этот невидимый мне собрат? Дай угадаю! Он красный?

– Красный волк из снов Льенара.

– Я не смогу тебе помочь, мой милый священник, – с сожалением и лаской проговорила Севелина, – если хочешь, можешь считать наш уговор расторгнутым. Но я не в силах ему противостоять!

– Я! Я соберу все свои последние силы и буду с ним бороться! С тобой или без! Если можешь мне помочь – помоги! Я не прошу тебя лично с ним встречаться! Дай мне инструмент! Дай что-нибудь, что поможет мне! И, клянусь Го… Клянусь, я к тебе не вернусь! Не попрошу ни о чём!

– Поздно, мой святоша! Поздно… Он всё знает. Сорока унесла на хвосте весть о нас! Боюсь, нам с тобой пришёл конец. Это всё…

– Так давай же опередим его! Надо действовать сейчас! Пока он ещё не знает! Сорока ещё в пути!

– Нет, мой хороший. Нет… – она недолго помолчала. – Я дам тебе соль. И лучше передай её с кем-нибудь. Сам ты вряд ли вернёшься. Пусть кто-то добавляет её ему в пищу. Это ослабит чары. Но… это всё…

– Как всё?! Ослабит и всё?! – Лиам замотал головой. – Этого мало!

– Эта соль – единственное, что может противостоять волку. Она может даже убить его, если он её проглотит. Но ты понимаешь, такого не случится… – она хохотнула, – Вот, держи!

Севелина вытащила стройную руку из-под плаща и положила на стол маленький бордовый кисет.

– Торопись! Он уже рядом.

Лиам схватил кисет и стремглав бросился на улицу. Добежав до угла улицы, он пронзительно свистнул. Через минуту к нему подбежал монах. Лиам вдавил в его грудь кисет.

– Немедленно! Быстрее стрелы! Скачи в Фортресс! Это соль! Отдашь Хранителю Большого Ключа! Добавлять в пищу королю. Всё! Бегом!

Монах, прижав кисет к груди, развернулся и скрылся за углом.

– М-да… – протянул Лиам, усмехаясь в бороду, – М-м-да-а…

Он неспешно вернулся в дом Севелины. Входя внутрь, он заметил, как над домом сгустились облака, превращаясь в синие тучи. На ощупь пробрался к очагу, снова сел на мешок и произнёс в темноту:

– Что же нам делать? Ждать конца? Неужели мы не будем бороться? Вот так сложим руки и будем ждать? Не верю, что ты сдаёшься…

Он замолчал на полуслове, вглядываясь в тлеющие угли. Тонкие алые прожилки жара, переливаясь, соединялись в два маленьких шара.

– Не бойся, Лиам, – услышал он голос Севелины, – Это начало нового пути для тебя. Для меня же всё кончено. Я обменяла свою вечную жизнь на семьсот лет на Земле. Сдаётся мне, я продешевила.

Маленькие алые шарики в очаге набирались силы. Пульсируя, они распухали, обретая вид хищных глаз.

– Ты видишь это? – Лиам указал на очаг. – Видишь? Сделай что-нибудь! Ты же сильная Серая!

Веко вскочил с мешка, приложил к губам руки и принялся читать молитву:

– Отец наших отцов и всего живого под солнцем! Призываю к помощи твоей в святом деле церкви твоей! Не оставь нас без обороны твоей пред лицом врага твоего!..

– Кайлам си ариа лоэ! – подхватила Севелина, скинув с лица капюшон и показав сморщенное лицо древней старухи, – Ви эртом сай ри ом нейло! Ван! Варо! Раор!

Голоса их сливались в общей молитве, обращённой к свету и тьме, переплетаясь в безумную песню:

– … светом своим огради… Хейлурам рех зайвин… И прими… Ван! Варо! Раор!.. В царство своё… Армиро лоэ бериам тогх… Да не угаснет око твоё… Ван ыр! Варо ыр! Раор Кайлам! Кайлам! Кайлам!.. Свет ока твоего! Свет ока твоего! Свет ока твоего!.. Кайлам!.. Свет ока твоего!.. Кайлам!.. Свет ока твоего!

Лиам выхватил флягу и плеснул в очаг. Алые глаза будто зажмурились, на секунду исчезнув, но вновь появились, злобно щурясь. Под глазами начал проступать кровавый оскал острых зубов. Севелина, громко выкрикивая: «Кайлам! Кайлам!», бросила в очаг пучок трав. Очаг вспыхнул зелёным пламенем, и комната, на миг осветившись, наполнилась едким дымом. Лиам закашлялся и принялся поливать угли из фляги. Севелина подбрасывала всё новые пучки сушёных трав. Когда дым рассеялся, в очаге остались лишь остывшие угли.