Текст книги "Герои подводного фронта. Они топили корабли кригсмарине"

Думается, что Болтунов, хорошо знавший Девятко еще со времен совместной службы на Л-4, предварительно проинформировал молодого командира о необычном характере задачи, которую ему придется решать на этот раз. Благодаря этому Александр Данилович заранее хорошо продумал все детали будущей операции. Это пригодилось. Девятко проверил все, в том числе и подготовку свежеиспеченных «десантников» – того, что не учли в разведшколе РККА.

«А тут мы узнали, – вспоминал Г. Е. Рядовой, – что не все наши гости умеют грести. Пришлось организовать тренировки. Сначала учили болгар пользоваться маленькими суденышками прямо в отсеке. Убирались койки, и надувалась резиновая шлюпка. Наши друзья поочередно залезали в нее, и боцман, младший командир Федор Дубовенко, показывал, как держать весла и действовать ими.

По ночам мы уходили дальше от берега, всплывали и подзаряжали аккумуляторы. В это время проводили тренировки на воде. Был случай, когда один из гребцов потерял весло. Старшему краснофлотцу Александру Шапоренко пришлось бросаться в море»[44]44
  Там же. С. 26–27.


[Закрыть].

Лишь на пятую ночь нахождения на позиции, в ранние часы 12 августа «щука» приступила к высадке. Прошла она организованно. Болгарские коммунисты и наши подводники дружески прощались друг с другом и пообещали встретиться в следующий раз в Софии после победы. Увы, сбыться этим надеждам было не суждено. Уже 25 августа болгарские власти арестовали одного члена группы, а спустя еще несколько дней добровольно сдался другой, от которого контрразведка узнала, что партизаны были высажены с советской подводной лодки. К весне 1942 года из состава группы на свободе осталось только четыре чело века (в том числе один перешедший границу с Турцией и вернувшийся в СССР). Восемь человек было арестовано, а двое, не желая сдаваться, покончили жизнь самоубийством. Из экипажа Щ-211 к этому времени в живых остался, по видимому, только Г. Е. Рядовой, который еще в октябре 1941-го получил назначение на другую должность…

Тем не менее успешное выполнение первого задания командования вызвало духовный подъем и словно влило новые силы в экипаж. В политдонесении о походе отмечался, в частности, такой пример: «Краснофлотец СИЛИДИ (правильно – Селиди. – М. М.) в прошлом недисциплинированный, имел нарушения воинской дисциплины, благодаря индивидуальной работы с ним комсомольской организации и военкома, за время похода работал четко и самоотверженно. Во время похода заболел, с температурой 37,8 был освобожден от вахты. Несмотря на это пришел к военкому и заявил: «Я вахту могу нести, я не хочу освобождения, сейчас не время болеть»[45]45
  ЦВМА. Ф. 1077. Оп. 34с. Д. 13. Л. 129.


[Закрыть]. Все это помимо прочего объяснялось и тем, что личный состав верил в своего нового командира, знал о его успехах в боевой подготовке в мирное время, а теперь ждал, когда он поведет за собой моряков в бой и добьется победы. Сомнений в том, что они могут только победить, никто не испытывал – такое впечатление производил на всех Александр Данилович. «Человек решительный и твердый, требовательный к себе и подчиненным, он завоевал авторитет и у командования, и у личного состава» – так характеризовал его Г. Е. Рядовой. Впрочем, Девятко не долго пришлось эксплуатировать свой довоенный авторитет – уже 15 августа он подтвердил его в бою.

В 10 часов утра, когда Щ-211 находилась в южной части Варненского залива, был обнаружен транспорт. Объявив боевую тревогу, командир начал маневрирование для выхода в торпедную атаку. Через 6 минут было установлено, что идет не один, а два транспорта. Девятко решил атаковать головной, как более крупный. Характерная деталь: в ходе атаки командир комментировал обстановку на поверхности и все свои действия голосом так, чтобы об этом стало известно всему экипажу подлодки. В политдонесении писалось: «Личный состав подводной лодки никогда не видит врага, отсюда информация личного состава о действиях на поверхности приобретает большое значение… Личный состав информировался на всем протяжении выхода подлодки в атаку до момента залпа. В результате личный состав работал четко с необходимой напряженностью и ответственностью»[46]46
  ЦВМА. Ф. 1077. Оп. 34с. Д. 13. Л. 129.


[Закрыть]. Несомненно, Александр Данилович предпочитал сознательную дисциплину людей беспрекословному выполнению непонятных приказов! Спокойно сблизившись на дистанцию 3 кабельтовых, фактически в упор, командир произвел залп двумя торпедами. Через 30 секунд в лодке отчетливо слышали один взрыв. После залпа Щ-211 самопроизвольно вынырнула, показав рубку; поэтому была заполнена цистерна быстрого погружения, увеличен ход и Щ-211 ушла на глубину. Впрочем, эти опасения оказались напрасны – ни на торпедированном судне, ни на охранявших его двух болгарских миноносцах ничего подозрительного замечено не было, а причина взрыва осталась неразгаданной. Только через полчаса Девятко подвсплыл на перископную глубину и обнаружил выбросившийся на мель транспорт с дифферентом на корму. Второго транспорта видно не было. Через 2 часа первый транспорт, а им оказался румынский «Пелеш», под влиянием прибоя сполз с мели и затонул. Так был открыт боевой счет подводников Черноморского флота в Великой Отечественной войне.

Казалось бы, ничего сложного: обнаружил, сблизился на малую дистанцию и выстрелил наверняка. Так почему же никто до Девятко не смог сделать подобного на Черном море? Да потому, что вся эта простота кажущаяся. Для того чтобы атаковать суда с малой дистанции, командиру изначально следовало маневрировать у самого берега, где глубины весьма незначительны и в случае боя с врагом спрятаться на глубине не получится. К тому же здесь могли стоять мины, в отсутствии которых никогда нельзя быть уверенным на все 100 процентов. Обнаружив суда и приняв решение на атаку, командир должен проявить большую выдержку и произвести трезвый расчет: откуда он будет атаковать, до какой дистанции он может сближаться, что он станет делать, если подлодка будет обнаружена противником или внезапно будет контратакована боевым кораблем, который не был замечен в перископ во время быстрых осмотров горизонта. Сложно ли выполнить все эти требова ния? Оказывается, да, очень сложно. Достаточно сказать, что остальные командиры подлодок ЧФ в течение 1941 года выполнили 20 торпедных атак, но лишь в трех случаях имели попадания. Не повезло и самому Александру Даниловичу, когда он на следующий после своей первой победы день попытался атаковать конвой в том же районе. Ошибка в определении скорости цели привела к тому, что выпущенная торпеда прошла перед носом судна, а произвести повторную атаку не удалось из-за обстрела перископа болгарским миноносцем. Обеспокоенное появлением советских подлодок у берегов Болгарии немецкое командование на некоторое время приостановило здесь движение судов, вследствие чего в последующие дни похода других транспортов здесь не наблюдалось.

Тем не менее даже один одержанный успех в тех трагических условиях лета 1941 года стал поводом для всеобщего ликования. «Когда раздался взрыв, – писалось в политдонесении, – то на лицах всего личного состава отражалось удовлетворение. Краснофлотец ФУРКО заявил: «Вот хорошо – есть добыча!» Старшина 2 статьи торпедист ГОРДО заявил: «Служу 5 лет, первый раз по-настоящему досталось стрелять», «Мы еще покажем, что значит подводники, фашистскому гаду!»[47]47
  ЦВМА. Ф. 1077. Оп. 34с. Д. 13. Л. 130.


[Закрыть]

Возвращавшуюся с моря «щуку» торжественно встречали все подводники. На лодках были подняты флажные сигналы с поздравлениями, на палубах построились экипажи субмарин. Духовой оркестр на плавбазе играл встречный марш. Кого хоть однажды встречали подобным образом, не мог забыть момента своего торжества до конца жизни. Нужно ли говорить, что люди хотели испытывать это чувство триумфа снова и снова, а для этого они изо всех сил старались одерживать новые победы.

Такой шанс представился экипажу Щ-211 в очередном походе, в который она вышла 21 сентября. Действия отчасти облегчались тем фактом, что подлодку Девятко направили на ту же позицию, что и в прошлый раз, где он уже с закрытыми глазами знал глубины, ориентиры и расположение судоходного фарватера. Тем не менее встреча с противником состоялась не скоро. Вражеское командование уже поняло, что только объединение транспортов в хорошо охраняемые конвои сможет застраховать его от потери ценных судов и грузов. Ждать же формирования конвоя приходилось по неделе, а то и больше. Например, 21 сентября из Констанцы вышел конвой, в который входили итальянские танкеры «Суперга» и «Тампико», шедшие в охранении почти всех надводных кораблей ВМС Румынии. Сразу же после выхода суда атаковала советская подлодка М-34, а спустя два часа – Д-5. Хотя все торпеды прошли мимо, столь массированное нападение произвело на вражеское командование такое сильное впечатление, что суда поспешили укрыться на рейде Варны. Здесь они простояли неделю и только утром 29-го продолжили свой переход к Босфору. Взятый курс неизбежно выводил их на позицию Щ-211…

Неделя ожидания прошла для «щуки» непросто. Помимо выматывающего и пока безрезультатного поиска в один из дней вышел из строя вертикальный руль. Его повреждение давало командиру законное право возвращаться на базу, но сам экипаж, без вмешательства Александра Даниловича, придумал способ, как устранить поломку в море. Для этого трем морякам пришлось спускаться за борт в легководолазных костюмах. Они знали, что в случае внезапного обнаружения противником корабль погрузится без них, а они останутся в море и наверняка погибнут, но, не задумываясь, шли на этот риск. Так велико было желание увеличить боевой счет, отомстить ненавистному врагу за наши поражения на суше. Неисправность была устранена, и поход продолжился. Наконец, утром 29 сентября был обнаружен самолет, а спустя несколько минут и конвой, над которым он кружил. Атака на этот раз протекала гораздо сложнее, чем в предыдущем случае.

«Сыграна боевая тревога, – вспоминал Г. Е. Рядовой. – Начали маневрировать. Отчетливо видны два транспорта, идущие кильватерной колонной в охранении сторожевых катеров.

– Будем атаковать головной транспорт, – принял решение командир. – Старпому приготовить расчеты.

Я вновь прильнул к окуляру перископа, взял несколько пеленгов на впереди идущий транспорт и по ним определил курс и скорость его движения.

Приближалось время залпа. Штурманский электрик Петр Емельянов то поднимал, то опускал перископ. И вдруг отчетливо послышался шум винтов катера. Обнаружили нас или это случайно проходил рядом с нами вражеский корабль? Пришлось немного выждать, прежде чем поднять перископ. И тут услышали голос командира.

– Все, опоздали, – разочарованно проговорил он.

Да, головной транспорт, пока мы прислушивались к шуму винтов катера-охотника, прошел мимо, и атаковать его было бесполезно.

– Торпедируем следующее судно – танкер, – принял решение Девятко. – Полный ход!

Глубина погружения лодки двадцать метров. Мы сближаемся с танкером. Командир приказывает увеличить ход до самого полного.

– Подвсплывем немного (лодка шла к берегу в сторону малых глубин. – М. М.) и пройдем под днищем танкера, – распорядился Александр Данилович. – Торпедный залп произведем кормовыми аппаратами.

Поднят перископ. Все замерли в ожидании команды Девятко. И вот он отрывисто бросил:

– Одной торпедой… Пли!

Тридцать две секунды тянулись вечностью. А когда раздались взрывы, все повеселели: торпеда угодила в цель…

– Благодарю весь экипаж и поздравляю с новой победой, – объявил командир. – Танкер тонет!»[48]48
  Рядовой Г. Е. Указ. соч. С. 31–32.


[Закрыть]

Но история второй победы так быстро не закончилась. Лодке пришлось уклоняться от преследователей и ложиться на грунт в точке, где глубина моря составляла всего 18 метров. При этом нелишне напомнить, что собственная высота «щуки» от киля до верхнего среза перископной тумбы составляла почти 12 метров. Только спустя полчаса Девятко всплыл под перископ и увидел торчавший из воды нос танкера – в результате попадания торпеды и вызванного этим затопления корма «Суперга» уперлась в грунт на глубине 21 метр. Командир не спешил покидать место атаки и сделал фотографию своей жертвы через перископ. Казалось бы, этого было достаточно, чтобы доложить о новой победе, но Александр Данилович решил иначе. Следующим днем после ночной зарядки батареи Щ-211 вернулась в район вчерашнего боя. Здесь он обнаружил четыре катера, миноносец и буксир. Противник явно собирался либо спасти часть груза, либо поднять судно целиком. Но оставлять дело незавершенным было не в характере нашего героя. Он начал сближаться с полузатонувшим судном, но тут его обнаружили сторожевые катера. Враг сбросил на «щуку» пять глубинных бомб, три из которых разорвались на весьма небольшом расстоянии, но не причинили повреждений. Среди экипажа не было никакой паники или растерянности. Взвесив все за и против, командир спокойно отвел субмарину в море, где решил дождаться вечера, а затем повторить попытку. Так и сделали. В 19.35 Девятко выпустил по судну в упор две торпеды, обе из которых взорвались при ударе об остов. На следующий день Александр Данилович с удовлетворением отметил, что корпус итальянского танкера «Суперга» окончательно погрузился и никаких работ вокруг него уже не ведется. Вместе с судном враг потерял 1800 тонн бензина и 2350 тонн нефти. Увы, далеко не все наши командиры в годы войны проявляли такую последовательность и упорство в добивании поврежденных судов противника.

Узнав о потоплении у берегов Болгарии уже второго судна, немецкое командование не стало мешкать с принятием ответных мер. Движение судов было временно приостановлено, и одновременно принято решение о минировании территориальных вод этой страны, для чего немцы выделили румынам (ВМС Болгарии не располагали минными заградителями, которые могли бы в короткий срок осуществить такую масштабную операцию) несколько сотен противолодочных мин. Между 9 и 14 октября, пока «щука» ремонтировалась на базе, румынские заградители скрытно выставили их вдоль побережья этой формально нейтральной страны. О постановке нашему командованию некоторое время ничего не было известно, но 25 октября в районе болгарского мыса Калиакра, где в XVIII веке одну из своих славных побед одержал адмирал Ф. Ф. Ушаков, «сестра» Щ-211 – «щука» Щ-212 – подорвалась на противолодочной мине. Лишь по счастливой случайности взрыв произошел на некотором удалении от корпуса и не причинил субмарине фатальных повреждений. Лодка была вынуждена покинуть позицию и вернуться в Севастополь. Увы, это не стало поводом для того, чтобы наше командование сделало серьезные выводы и предупредило командиров о грозящей опасности. 8 ноября в боевой поход на позицию в район мыса Эмине вышла «эска» С-34. Уже 13-го числа болгарская полиция обнаружила труп в легководолазном костюме на берегу у мыса Шабла, спустя три дня – тела еще двух членов экипажа подлодки на пляже в районе города Созополь. Несомненно, что они погибли при попытке покинуть субмарину, затонувшую недалеко от берега. Поскольку вражеские корабли и самолеты не докладывали об атаках подлодок в этом районе, было ясно, что С-34 стала жертвой мин. Во время этих событий 14 ноября ушла в свой четвертый боевой поход к берегам Болгарии Щ-211. Ушла и не вернулась. Она стала шестой из 27 субмарин, потерянных Черноморским флотом в годы Великой Отечественной войны. Боевые дела ее экипажа оказались перекрыты достижениями других подлодок, горечь потери – тягостным впечатлением от последующих потерь. Летом 1942 года Девятко еще называли в числе лучших командиров-подводников ЧФ (в декабре 1941 года он был посмертно награжден орденом Красного Знамени), но впоследствии до конца войны о нем фактически забыли.

Ситуация изменилась к лучшему в первые послевоенные годы. Дело в том, что с занятием Румынии и Болгарии к нам в руки попали документы флотов этих стран, что позволило во многом разобраться и отделить истинные достижения от ложных. Выяснилось, что никто из черноморских подводников в 1941–1942 годах, кроме Девятко, не мог похвастаться уничтожением двух крупных судов противника. Кроме того, было установлено, что после потопления танкеров «Суперга» и «Торчелло» (последний потоплен Щ-214 5 ноября 1941 года) командование ВМС Италии приостановило вывоз нефти из Констанцы до января 1942 года. Это был успех стратегического характера! За участие в антифашистской борьбе болгарского народа правительство Народной Республики Болгария посмертно наградило Александра Даниловича орденом «9 сентября 1944 года» первой степени. Увы, наши историки первого послевоенного периода не имели возможности заглянуть в документы кригсмарине, доставшиеся западным союзникам. Поэтому они продолжали сравнивать истинные успехи черноморцев с завышенными успехами балтийцев и северян, что заставило их сделать выводы не в пользу первых. Только сейчас, когда все архивы стали открыты, можно уверенно заявить: Александр Данилович Девятко стал самым результативным советским подводником 1941 года (только ему удалось одержать две победы) и лидером по тоннажу (суммарной вместимости) потопленных вражеских судов на Черном море. Уже одно это достойно восхищения и включения Девятко в число самых знаменитых советских подводников.

Совершенно очевидно, что достигнутый им успех являлся вполне закономерным. Александр Данилович на протяжении всей своей службы в ВМФ очень серьезно учился всему тому, что необходимо на войне, и требовал того же от своих подчиненных. Один из лучших командиров подлодок ВМФ накануне войны, он подтвердил все свои характеристики и в военное время, что удалось далеко не всем предвоенным отличникам. Можно только сожалеть, что из-за ошибок командования его боевая карьера прервалась уже в ноябре 1941 года. Только после невозвращения С-34, Щ-211 и Щ-204 (последняя погибла в начале декабря 1941 года) и тяжелого повреждения Щ-205 оно догадалось закрыть опасные в минном отношении позиции и перевести подлодки в другие районы. Увы, для экипажа нашей «щуки» это прозрение оказалось запоздалым…

Море недолго хранило свои страшные тайны. 25 августа 1942 года на пляже у болгарского села Бяла в районе мыса Святого Атанаса (русское название Ак-Бурну) было обнаружено тело советского морского офицера с биноклем на шее. В куртке нашлись документы на имя старшего лейтенанта Павла Романовича Борисенко, который являлся помощником командира Щ-211, о чем, естественно, тогда не знала болгарская сторона. Этот косвенный намек на место положения погибшей подлодки прошел мимо внимания историков и исследователей, как, возможно, и другие следы трагедии, произошедшей недалеко от берега. Лишь в сентябре 2000 года случайно во время рыбной ловли был обнаружен корпус советской подводной лодки, которую сразу определили как «щуку». Уже первые прикидки историков однозначно свидетельствовали, что обнаружена именно Щ-211. Правда, только летом 2003 года командованию ВМФ России удалось организовать экспедицию для подробного исследования затонувшей субмарины. Оно показало, что в момент своей гибели подлодка мгновенно получила фатальные разрушения: «Корпус подводной лодки разломлен на две части в районе второго отсека. Кормовая часть корпуса лежит на илистом грунте курсом 60 градусов, с креном 5° на левый борт и дифферентом 10° на нос. Носовая оконечность кормовой части корпуса ПЛ замыта в грунт на глубину до 4,6 метров, в кормовая части грунт на уровне винтов… Обе части корпуса ПЛ обросли слоем ракушки толщиной от 10 до 20 сантиметров. Кормовая часть ПЛ по всей длине опутана рыболовными сетями. Носовая оконечность (1-й отсек и часть 2-го отсека) находится на расстоянии 5 метров от лодки по правому борту в районе миделя курсом 110 градусов. Ограждение прочной рубки отсутствует. Входные люки в 4-й и 7-й отсеки открыты, верхняя крышка входного люка в 4-й отсек отсутствует… Через открытый люк седьмого отсека установлено, что отсек полностью заполнен илом. По данным причинам наличие и состояние торпед в кормовых торпедных аппаратах определить не удалось. Район ограждения рубки, где находятся кранцы первых выстрелов, разрушен. Артиллерийский боезапас в данном районе не обнаружен. Второй отсек ПЛ разрушен полностью. Запасные торпеды не обнаружены. Левый волнорез носового торпедного аппарата закрыт, правый находится в грунте. Носовой отсек полностью заполнен илом. Предположительно возможно нахождение торпед в кормовых торпедных аппаратах»[49]49
  Справка-доклад о результатах обследования ПЛ «Щ-211» в период с 1 июля по 15 июля 2003 г. С. 5.


[Закрыть]. Из-за возможного наличия на борту неразоруженных торпед вопрос о подъеме остова не ставился, что затруднило точное установление всех обстоятельств гибели. Ясно, что подлодка погибла от чудовищной силы взрыва, произошедшего в районе второго отсека и расколовшего корабль на две части. Не исключено, что отчасти сила взрыва объясняется тем, что в ходе него произошла детонация четырех запасных торпед, хранившихся во втором отсеке (при водолазном осмотре не найдены). В «Акте обследования затонувшей подводной лодки «Щ-211» указывается, что «обстоятельства [гибели] неизвестны, предположительно произошел взрыв торпедного отсека в результате попадания авиабомбы»[50]50
  Акт обследования затонувшей подводной лодки «Щ-211». С. 2.


[Закрыть]. Но историкам доподлинно известно, что никаких атак с воздуха на советские подлодки во второй половине ноября в указанном районе не производилось. Скорее всего, причиной гибели стала противолодочная мина, поскольку координаты печальной находки примерно соответствуют координатам минного поля, выставленного с болгарских кораблей перед входом в Варненский залив в сентябре 1941-го. Впрочем, к оценке боевой деятельности Александра Даниловича Девятко и его славного экипажа это не имеет никакого отношения – они честно выполнили свой долг перед Родиной и, хотя погибли, перед этим успели нанести врагу серьезный материальный и моральный урон, что вполне позволяет считать их деяния героическими.