Текст книги "Горстка волшебства"

Хроники Вороньего Камня. Ведьма, ворон и лабиринт: часть 1

Жил да был бедняк, и было у него три сына. Они жили на острове среди топей и добраться в другие края могли только по воде.

Братья, как часто и бывает, выросли совсем разными. Старший, Триумф, был мягкосердечным, но тщеславным. Ему, как первенцу, доставалось все лучшее, к тому же природа наградила его красотой и обаянием. Второй сын, Фортуна, был храбрым, но опрометчивым и вечно недовольным, потому что ему приходилось донашивать одежду брата. Младший, Шанс, был самым добрым и мудрым из троих, но его никто никогда не принимал всерьез.

Семья кое-как перебивалась с хлеба на воду, полагаясь только на отцовское сапожное ремесло. Когда-то отец был мастером своего дела, но с годами руки его стали трястись, а зрение ослабло. Люди больше не шли к нему с новыми заказами. После особенно суровой зимы старик обнаружил, что больше не может работать. И три сына стали раздумывать, как им поддержать семью и выйти из бедственного положения.

– Я найду работу, – сказал Триумф.

Вот только он почти ничего не умел, и платили ему разве что медными грачами да перьями – этих мелких монет не хватало, чтобы прокормить семью. Но однажды Триумф принес домой кое-что еще – загадочную историю, которую случайно услышал.

Речь в этой истории шла об удивительном острове. В недрах острова скрывался гигантский лабиринт, а в центре его таились несметные сокровища. Лабиринт охраняли бесчисленные загадки и ловушки, и дорогу к нему можно было узнать только у одноглазой старухи, что жила среди топей вместе со своим вороном.

Триумф, как всегда самонадеянный, заявил, что доберется до сердца лабиринта. Отец не слишком поверил в его историю, но так отчаялся, что дал согласие. Триумф сел в маленькую лодку и, следуя услышанным указаниям, отправился через топи на поиски старухи.

Старуха не просто так жила одна: она недолюбливала людей. Ей докучали непрошеные гости и вечные просьбы о помощи. Но больше всего старуху возмущало то, как люди смотрели на нее, – ведь она была непохожей на остальных. И так уж сложилось, что эта старуха была ведьмой.

Когда она заметила, что Триумф подплывает к острову и вовсю ее кличет, она подняла на море ужасный шторм. Но Триумф был так же силен, как честолюбив, и сумел подвести лодку к скалистому утесу, где жила ведьма. Оказалось, за нее говорит сидящий на ее плече большой черный ворон – коротко и отрывисто.

Ведьма молча вложила в руку Триумфа камень. Посередине камня было отверстие, обрамленное крохотными драгоценными камушками.

– Посмотри сквозь него! Посмотри сквозь него! – велел ворон.

Триумф поднес камень к глазам и вскрикнул от удивления. На горизонте появилась земля, которой прежде не было. Триумф сразу понял, что именно там надо искать тайный лабиринт.

Ведьма протянула ему котел.

– Выбирай одно! Бери одно! – каркнул ворон, мигнув желтым глазом.

В котле Триумф увидел множество прелюбопытных вещей: пару башмаков из искусно выделанной кожи – как раз ему по размеру, роскошный бархатный плащ, изукрашенный кинжал, кроличью лапку – какие носят на удачу, моток бечевки и золотое яйцо. Триумф быстро догадался, что один из этих предметов сможет ему помочь, и в голове его вихрем закрутились мысли. Пожалуй, подумал он, разумно выбрать что-то ценное – если не достигну цели, вернусь домой не с пустыми руками.

«Хорошие ботинки у меня уже есть, – рассуждал Триумф, – а кинжал и плащ не сравнятся с теми сокровищами, что ожидают меня впереди. Кроличью лапку я не возьму, потому что мне не нужна удача, отобранная у живого существа. Бечевке – грош цена».

И он выбрал большое золотое яйцо.

Ведьма была такой уродливой, что Триумф и не заметил ее хмурый взгляд. Пока он размышлял и колебался, ведьма держала тяжелый котел, и ее старые руки заболели. Но Триумф, восхищенный своей сообразительностью, кинулся на берег, забыв поблагодарить старуху. Она окончательно разгневалась и вызвала ветер, который отбросил его лодку с курса и заставил лишний день бороться с морской стихией.

Триумф плыл и плыл, глядя сквозь камень, чтобы не сбиться с пути. Изнемогая от усталости, он наконец добрался до цели, но не увидел ни одной тропы, спускающейся к берегу, хотя обогнул на лодке весь остров. Только белые скалистые утесы и причудливо изогнутые ветви редких деревьев, пустивших корни между камнями. И тут Триумф понял, что во время шторма потерял канат и теперь не может привязать лодку. Пришлось оставить ее болтаться на волнах.

Измученный, он начал карабкаться по скалам. Уступов было мало, и несколько раз он срывался и сползал вниз, поднимая клубы пыли, которая набивалась в рот. Золотое яйцо каким-то чудом пережило подъем, но Триумф уже засомневался в своем выборе. Оно было тяжелое и громоздкое, а путь предстоял неблизкий. Наступила ночь, когда тропа привела его к пещере, и Триумф чуть не вскричал от радости, заметив среди разросшейся зелени старинный каменный колодец.

Но радость продлилась недолго. В колодце Триумф увидел ведро, которое плавало в глубине – и достать его было невозможно. Чтобы утолить жажду, пришлось набирать в горсть влажный мох, росший на стенках колодца, и выжимать в рот. К тому времени его терзала уже не только жажда, но и голод, и Триумф решил, что внутри такого большого яйца должен находиться огромный желток.

– Только дурак будет голодать, чтобы сохранить яйцо, которым может насытиться, – сказал он себе. – Какой мертвецу прок от золотого яйца?

И разбил его.

Увы – из яйца вылетел черный ворон и насмешливо закаркал. Взбешенный, Триумф бросился на него, но промахнулся и угодил прямо в колодец.

– Зря, зря! – каркнул ведьмин ворон (а это был именно он) и полетел обратно на свой остров.

А маленькую лодку Триумфа унесло течением от скал, и она поплыла прочь.

Глава 10. Серебристая вуаль

Бетти прервала свой рассказ, когда Флисс вскочила и ринулась мимо нее к двери. Секунду спустя она, судя по звукам, перегнулась через борт, а потом, бледная, вернулась. Бетти продолжала размышлять над легендой, распутывая ее, словно клубок. Она всегда считала, что сказка о трех братьях – это просто поучительная история, чтобы читать детям на ночь. Но если в предании об одноглазой ведьме не все выдумка, то, может быть, и остров существует на самом деле? Вопрос в том, что Агни надеется там отыскать.

Несметные сокровища…

Папин голос отчетливо звучал в голове. Неужели Агни с мамой так рисковали и проделали такой путь из-за обычной жадности? Эта мысль наполнила Бетти гневом и отвращением.

– Что именно ты хочешь найти на тайном острове, Агни? – спросила она ледяным тоном. – Неужели вы с матерью подвергли себя такой опасности – и подставили Чарли под удар – просто потому, что надеялись разбогатеть?

– Что? Нет! – запротестовала Агни. Слезы заструились у нее по щекам и закапали с подбородка. – Я и не слышала про сокровища! Они тут вообще ни при чем!

Бетти в отчаянии сжала зубы. Даже если Агни никогда не слышала эту сказку, ее мама могла слышать и по глупости – или из жадности – решила, что сокровища выручат их из беды. Может, они надеялись выкупить отца Агни из тюрьмы?

– Бетти!

Флисс предупреждающе на нее посмотрела и покачала головой. Бетти приумолкла. Может быть, Агни охотнее ответит Флисс: та умела очаровывать людей и располагать к себе, а не неслась напролом, как Бетти.

– Если тебе не нужны сокровища, почему ты так стремишься туда попасть? – спросила Флисс. – Ты же знаешь, что бывает с людьми, которых ловят при попытке к бегству! Чтобы отважиться на такое, надо быть вконец…

– Сбрендившей, – брякнула Бетти.

– Я хотела сказать «отчаявшейся», – продолжила Флисс. – И мы с тобой знаем, каково это, так, Бетти?

– Речь не о нас, – отрезала Бетти, слишком раздосадованная, чтобы рассуждать разумно. – Я хочу знать, что действительно произошло и происходит. Пока что в этой истории полно дыр, и я говорю не про дырку в камне!

– Мы и вправду отчаялись, – жалобно сказала Агни. – Мы знали, что побег – это очень опасно, но мы должны были попытаться. Ради папы. Чтобы доказать, что он невиновен.

– Невиновен в чем? – спросила Бетти.

Льда в ее голосе убавилось. Может, так оно и есть? Может, Агни с мамой рисковали жизнью ради отца? Она оглянулась на тюрьму, постепенно растворявшуюся во тьме. Когда тот, кого ты любишь, заперт в ее стенах – это мука, они с Флисс хорошо помнили об этом.

– В убийстве, – прошептала Агни.

Произнесенное слово зазвенело у Бетти в ушах. Она понимала: раз Агни с мамой сослали на остров Невозврата, ее отец совершил какое-то серьезное преступление, но не подозревала, что настолько серьезное. Приговоры на Вороньем Камне всегда были суровы, но за лишение человека жизни кара была одна. Самая страшная.

– Его должны казнить, да? – дрожащим голосом спросила Флисс.

Агни легонько всхлипнула и кивнула.

– Когда? – спросила, вернее, прохрипела Бетти.

Она с ужасом вспомнила тюремную виселицу. Деревянный помост, мрачный каменный двор. Бабушка рассказывала, что когда-то казни совершались на перекрестке, на глазах у всех. Вешали узников и сегодня, но в стенах тюрьмы, и этого уже никто не видел.

– Через три дня. – Агни закусила губу. – Мы пытались все объяснить, рассказать, но нас никто не слушал. А время уходило. – Она вытерла нос. – Поэтому мы решили сбежать, чтобы доказать, что он этого не делал. И сейчас, когда маму поймали, все зависит от меня. Я… я – единственное, что у него осталось. Единственный шанс на спасение.

Она закрыла лицо руками и молча заплакала.

Бетти ласково положила руку Агни на спину. Спина была влажной на ощупь, хотя Агни переоделась в сухие вещи Чарли. Как будто топи затянули ее и не отпускали.

– Так почему вы с мамой оказались на острове Невозврата? – озадаченно спросила Флисс. – Я думала, туда отправляют только приговоренных к ссылке или бывших заключенных, которым запрещено возвращаться домой.

– В наказание. – Агни вытерла мокрое лицо рукавом и вздохнула. – Прежде чем все это случилось, мы жили на материке, в Балагурье-на-Болоте. Папа – рыбак, хороший рыбак. Но еще он умеет ловить блуждающие огни, как я. – Она сморщилась, пытаясь сдержать слезы. – Еще и поэтому ему так везло на рыбалке.

– Не понимаю, – удивилась Бетти. – Как ловля блуждающих огоньков помогала ему рыбачить?

Агни покачала головой:

– Не совсем так. Папа говорил, огоньки не гаснут, потому что у них есть незавершенные дела. Иногда это чувства – ярость или грусть. Иногда они одержимы местью, иногда хотят справедливости. Но они всегда желают, чтобы их услышали. И поэтому бывают опасны для людей, которые не умеют слушать, которые не готовы… Очень легко забыться и отправиться вслед за ними. Потому-то их и боятся. Но папа не боялся. Он заплывал туда, куда другие не решались. В места, полные блуждающих огоньков, куда другие рыбаки боялись соваться. Но папа… уважал огни. И меня тоже этому научил, когда понял, что я унаследовала его дар. – Она слабо улыбнулась. – Папа говорил, что я прирожденный ловец огоньков.

– А что делают ловцы? – спросила Флисс.

– Мы их убаюкиваем.

– Убаюкиваете? – Бетти трудно было поверить в услышанное.

– Так их можно успокоить, чтобы они потеряли власть над людьми, – объяснила Агни. – Хотя бы ненадолго. Папа показал мне, как это делать, не подвергая себя опасности, но сказал, что все надо хранить в тайне. Иначе появятся люди, которые попробуют это использовать… во зло.

Бетти вдруг почувствовала знакомый холодок. Бабушка говорила им примерно то же самое в ту ночь, когда подарила Бетти матрешек. Какими опасными они могут оказаться, если попадут в плохие руки…

– Однажды папа отправился рыбачить со своим лучшим другом, Солом, – продолжила Агни, нахмурившись. – Мама не хотела, чтобы они уходили. Она волновалась, потому что я видела, как папа с Солом повздорили. Я не слышала, о чем они говорят – была слишком далеко, – но видела, как Сол показал папе какую-то бумажку. Папа покачал головой, и Сол рассердился. Потом папа все-таки кивнул. И они уплыли… но потом что-то случилось, и Сол так и не вернулся. А папа вернулся, с шишкой на голове, и не мог вспомнить, где ее набил, но в лодке была… – Она запнулась и вытерла слезы.

Флисс, даром что снова вся зеленая, с усилием подняла голову и мягко подтолкнула:

– В лодке была?..

Агни шмыгнула носом:

– Кровь. Там была кровь. Но у папы – никаких ран, ну, порезов никаких. Цел и невредим, только шишка. Значит, это была кровь Сола. Но его так и не нашли. – Она посмотрела на Флисс, потом на Бетти несчастными, полными слез глазами. – Когда папу арестовали, я обшарила лодку. У нас там маленький тайник, куда мы клали деньги и еду, когда отправлялись на рыбалку. Там я нашла карту и камень. Я не знала, зачем он там, но помнила, что в сказках камни с дырочкой считаются волшебными, ну и посмотрела сквозь него. А в руках держала карту – и вдруг на ней появился остров. И я поняла, что это ключ к разгадке, ключ к тому, что случилось с Солом. Сначала он пропал, а потом нашлась карта с невидимым островом… Я была уверена, что это как-то связано.

– Но почему ты не показала карту стражникам? – спросила Бетти. – Разве ты не хотела подсказать им, где искать Сола?

– Мама была против. Испугалась. Мол, они не стали слушать папу, так с чего им принимать наши слова всерьез? Чего доброго, обвинили бы нас, что мы сами нарисовали карту, и тогда…

– И тогда вас заточили бы в Воронью башню, – закончила Бетти. – Как всех, кого подозревают в колдовстве.

Агни кивнула и всхлипнула:

– Папа в тюрьме за убийство Сола, но он его не убивал! Я знаю, что не убивал, но сам он говорит, что ничего не помнит.

– Значит, вас отправили на остров Невозврата, – сказала Бетти, – решили, что, если наказать вас с мамой, папа сознается… и расскажет, где искать тело.

Агни в слезах кивнула:

– Потому-то я ему и верю. Он ни за что на свете не допустил бы, чтобы мы остались на этом ужасном острове!

Она сгорбилась на скамье. Вид у нее был такой же несчастный, как и голос.

– Говоришь, папа в тюрьме почти год? – мягко уточнила Бетти.

Как это ужасно – когда ты невиновен, а тебя наказывают за чужое преступление!

– Да, – подтвердила Агни. – А мы почти год провели на острове Невозврата.

– Как жестоко! – воскликнула Флисс.

– А огонек? – спросила Бетти. – Он здесь при чем? И кем именно он был?

Хотя огонек с того момента, как они отчалили, вел себя как шелковый, Бетти поневоле поежилась, взглянув на светящийся шар возле Агни. Когда она рассказывала свою историю, он подплыл поближе, словно прислушивался.

– Он появился сегодня вечером, после того, как мы с мамой разделились, – сказала Агни дрожащим голосом. – Что-то в нем… показалось мне знакомым. И как будто… как будто он меня знает. Я подумала… вдруг это Сол? Пытается что-то мне показать…

В груди у Бетти заворочалось болезненное чувство. Куда вероятнее объяснение, что огонек был прежде матерью Агни. Стражники говорили, что беглец, который чуть не утонул, вряд ли доживет до утра… и, если огонек казался Агни знакомым, это не предвещало ничего хорошего. «Но как об этом сказать? – подумала Бетти. – После всего, что она пережила, как сказать, что ее мамы больше нет?»

– Но это значит, что Сол мертв, – пробормотала она.

– Но не значит, что его убил папа, – ответила Агни с упорством, которое Бетти уже в ней замечала.

– Не значит. Но какой тебе с этого толк?

– Будет толк, если огонек покажет, что случилось, – настаивала Агни. – Поэтому мне и нужно попасть на остров: чтобы доказать, что папа никого не убивал! Остров – ключ ко всему, я чувствую!

– Этот огонек с тем же успехом может пытаться доказать его вину, – сказала Флисс. – И вдруг тебе не понравится то, что ты найдешь.

Агни упрямо посмотрела на них. Лицо заливали слезы.

– Может, и не понравится, но, раз уж папу приговорили к смерти, я имею право знать. Мне нужно знать.

– А если он виновен? – спросила Бетти. – Что тогда?

– Тогда, по крайней мере, будут доказательства и не будет повода держать нас на острове Невозврата, – ответила Агни. – Стражникам придется нас отпустить.

Это отчаяние, это стремление цепляться за малейшую надежду, когда ничего больше не держит на плаву, было хорошо понятно Бетти. Так же отчаянно она желала найти Чарли.

– Ты говорила, что огоньки не гаснут, потому что у них есть незавершенные дела. – Флисс взволнованно глядела на Агни. – Но что, если эти дела так и не завершаются?

– Тогда огоньки становятся опаснее, – тихо отозвалась Агни. – Они… Их… – Она замолчала, подыскивая слова. – То, что когда-то делало их самими собой, постепенно стирается. Остается только память, чувство, тайна – что-то, за что они цепляются. И они просто парят над водой, как маленькие светящиеся шарики. Так говорил папа.

Светящиеся шарики, которые когда-то были душами, мечтающие, чтобы их услышали.

– Как грустно, – вздохнула Флисс и тут же склонилась над ведром. – Извините, – пробормотала она, побледнев, – я лучше выйду на палубу подышать воздухом. Тут он слишком… э-э-э… рыбный.

Она поднялась и на трясущихся ногах вышла из рубки. Когда она открыла дверь, снаружи хлынула струя холода.

Флисс, еще сильнее побледневшая, вернулась через пару мгновений. Она прерывисто дышала.

– Что такое? – забеспокоилась Бетти. – Кажется, тебе еще хуже, чем минуту назад.

– Я… э… – Флисс указала на окно. – Снаружи, – выдавила она. – Посмотрите!

Бетти встревоженно обернулась к окну. И застыла.

Несколько десятков блуждающих огней выплыли из тумана и обступили лодку со всех сторон, словно накрыв ее светящейся серебристой вуалью. Заледенев от страха, Бетти смотрела, как огоньки бьются в окна рубки.

Они были окружены.

Глава 11. «Не слушайте их шепот…»

– Я никогда не видела их столько сразу, – прошептала Бетти. Светящееся шары теснились вокруг лодки, и это было зловещее зрелище. – Их там… их там целая армия!

Агни встала и посмотрела сквозь стекло. Она хотела казаться храброй, это было видно, но дрожь в коленях, которую не скрывало даже платье, выдавала ее. Агни выглядела испуганной и совсем маленькой.

– Они, наверное, чувствуют огонек в лодке, – сказала она. – И нас.

Флисс сглотнула:

– Бетти, мы можем набрать скорость? Проплыть сквозь них или обогнать?

– Обогнать не выйдет, – сказала Агни.

– Тогда как от них избавиться? – Флисс повысила голос. – Чего они хотят?

– Чтобы их услышали, – ответила Агни. – И увидели.

– И что же нам делать?

Бетти лихорадило. Все больше и больше огоньков окружало лодку – за ними уже трудно было что-то разглядеть.

Рубка наполнилась зловещим серым светом, который превращал самих девочек в призраки. По краям двери светились узкие полоски; струйки тумана сочились из-под нее, будто пытаясь дотянуться до тех, кто внутри.

А потом послышался легкий шепот. Бетти резко отвернулась от окна.

– Что? – спросила она у Флисс и Агни, дрожа от напряжения. – Кто-то что-то сказал?

– Нет, – ответила Флисс. – Я думала, это ты.

Шепот раздался снова, такой тихий, что Бетти с трудом опознала в нем речь. Теперь она видела, что ни Флисс, ни Агни не шевелят губами.

– Тогда кто это? – еле выговорила она. – Кто шепчет?

– Они, – ответила Агни.

Огней было уже так много, что они сливались в сплошной белый свет, который окутывал лодку со всех сторон.

– Что нам делать? – севшим голосом спросила Флисс.

– Мы их убаюкаем, – сказала Агни. – Но чем их больше, тем труднее. Даже если умеешь. Они бывают дикими, непредсказуемыми. – Ее глаза широко раскрылись и были полны страха. – Я никогда раньше не убаюкивала столько огоньков.

– Как ты это делаешь? – Бетти не сводила глаз со светящихся окон. Сердце у нее бешено стучало.

– Пою им песню.

– Поешь? – Бетти почувствовала прилив надежды. – Тогда научи этой песне! Если мы все вместе ее споем, может, мы быстрее их прогоним. Пение Флисс вообще кого угодно прогонит.

– Бетти, не время для шуток, – строго сказала Флисс.

– А я не шучу! – серьезно ответила Бетти. – Ты и правда ужасно поешь, но сейчас от этого в кои-то веки может быть польза.

– Пение их не прогоняет, – покачала головой Агни. – Оно погружает их в дрему, и тогда можно проплыть мимо них. Но я не смогу вас научить… сейчас уж точно не успею. – Она обвела взглядом рубку. – И нам нужно кое-что еще… Сети, банки. У вас есть?

– Сети и банки? – растерянно переспросила Бетти. Снова послышался шепот, на этот раз ближе, и она попыталась отмахнуться. Потом пригнулась и стала рыться под сиденьями. – Есть пара небольших сетей – мы их брали, когда ездили с Чарли ловить крабов. И одна-две банки, куда она складывала головастиков. Но зачем тебе это?

– Увидите, – сказала Агни. – Но надо поторопиться. – Она глубоко вдохнула, словно собираясь с силами, и направилась к двери. – Когда я выйду, дождитесь сигнала и сразу несите банки и сети. Я потом объясню, что дальше. И ни в коем случае не слушайте их. Нельзя слушать их голоса.

– А что будет, если слушать? – сдавленно спросила Флисс.

– Пропадешь. Это так и происходит, – ответила Агни. – Сначала люди идут на свет. Потом слушают голос. И их заманивают все дальше и дальше.

– И ты выйдешь туда одна? – Флисс испуганно сжалась.

– Придется. Иначе мы от них не скроемся. И прилетят новые.

Агни схватилась за дверную ручку и выскользнула из рубки в мельтешащее сияние огоньков.

Бетти успела еще раз взглянуть на ее искаженное страхом лицо, и Агни пропала из виду. Сестры придвинулись к стеклу, стараясь разглядеть в серебристом свете маленькую девочку. Теперь их судьба, их и Чарли, зависела от того, справится ли она.

– Слушай, – пробормотала Бетти, прижимая ухо к двери. – Ты слышишь?

– Ч-что? – Флисс стиснула ее руку непривычно влажной ладонью. – Агни велела не слушать их шепот!

– Это не они. – Бетти еще плотнее прижалась к двери. Сквозняк защекотал ухо. – Это Агни.

Поначалу он был слабым, этот неожиданно низкий напев, похожий на зов какого-то животного. Он мерно перекатывался, словно волны, и Бетти, силясь различить его на фоне шепота, поняла, почему Агни не смогла бы научить их своей песне.

– Древний язык, – сказала она. – Старовороний. На нем говорили в этих краях сотни лет назад.

Бабушка пробовала научить девочек тем немногим словам, которые знала сама, но у Бетти никак не получалось их запомнить. В песню вплетался шепот, по-прежнему шелестящий, как листья на ветру. Агни продолжала петь, и ее голос постепенно набирал силу.

– Смотри! – Флисс отпустила руку Бетти и показала на окно. – Работает!

Бетти мгновенно перевела взгляд. За окном снова стремительно темнело. Флисс была права: огоньки скользили прочь, один за другим, унося с собой свой шепот.

– Где Агни? – спросила Бетти, вытягивая шею. – Я ее не вижу. Наверное, на корме.

– На корме?

– В задней части лодки! – раздраженно пояснила Бетти.

– И что нам делать? – спросила Флисс.

– Агни сказала ждать сигнала. Как только она его подаст, надо зажать уши и схватить банки и сети.

– Как же мы их схватим, если будем зажимать уши? – поинтересовалась Флисс.

– Ты поняла, о чем я, – отрезала Бетти, не в силах сдержаться из-за нарастающего напряжения.

Она бросила взгляд на огонек, который снова мягко светился в лампе. Когда Агни запела, он как будто слегка потускнел и застыл, словно прислушиваясь.

Сестры стояли, дрожа от холода и волнения. Бетти держала руку на щеколде. Снаружи голос Агни начал ослабевать. Может быть, ее песня подходила к концу и скоро они будут свободны? Бетти зажмурилась, слушая и надеясь.

– Бетти! – настойчиво позвала Флисс. – Тебе не кажется, что тут… опять слишком светло?

Бетти распахнула глаза и заморгала: за стеклом снова теснились огоньки. С палубы не доносилось никаких звуков, кроме свиста ветра и плеска воды. Она застыла:

– Что-то не так. Агни больше не поет.

– Может быть, она закончила, – неуверенно проговорила Флисс. – Но почему тогда огоньки опять столпились здесь?

– Вот именно. – Бетти сделала глубокий вдох. – Надо туда выйти.

– Н-но как же сигнал…

– А вдруг она не может его подать? – спросила Бетти. – Ей нужна наша помощь, я чувствую.

Флисс колебалась.

– Мне страшно, – призналась она. – Я не такая храбрая, как ты.

– Ты храбрая, – возразила Бетти. – Мне тоже страшно. Но мы все равно поможем Агни. Это и есть храбрость.

Флисс кивнула, чуть успокоившись.

– Тот, кто пробует, – побеждает, – пробормотала она. – Так ты всегда говоришь, да?

– Угу, – промычала Бетти, потому что не знала, что еще сказать, и не хотела, чтобы Флисс заметила, как у нее стучат зубы.

Она перекинула через плечо сеть и взяла под мышку банку. Потом заткнула уши и жестом призвала Флисс последовать ее примеру, прежде чем дверь распахнется. Убедившись, что сестра закрыла уши, Бетти собралась с духом и шагнула на палубу.

Их встретила стена блуждающих огней, висевшая в воздухе, словно завеса тумана. Флисс отшатнулась, но Бетти сжала зубы и локтем подтолкнула ее вперед.

– Ну давай! Надо сквозь них пройти.

Огоньки окружили их, двигаясь медленно, тягуче-плавно, будто щупальца медузы. Вблизи они были такими яркими, что слепили глаза. И со всех сторон раздавался шепот, уже более громкий; голоса сплетались, укрывая их зловещим одеялом из слов.

«Пойдемте со мной… Хочу вам показать… Вам стоит увидеть… Помогите, пожалуйста…»

Бетти глубже засунула пальцы в уши, чувствуя, как улетучивается вся ее храбрость. Она в отчаянии обшаривала взглядом палубу, пытаясь найти Агни, но повсюду были только огни. От ужаса сдавило горло: а вдруг Агни упала за борт? Бетти продиралась сквозь пелену огоньков, расталкивая их локтями, хотя на месте отлетевшего тут же оказывался другой.

– Агни! – охрипшим голосом позвала она. – Ты где?

Огоньки сгущались, кружили рядом, словно любопытные кошки возле мышиной норки. Бетти снова смахнула их в сторону, на миг расчистив путь для себя и Флисс. Но сама уже не понимала, куда двигаться, в каком направлении, – парящие шары сбивали с толку. Теперь она была не уверена даже в том, где рубка, что уж говорить об Агни.

Нога наткнулась на что-то лежащее на палубе. Бетти протиснулась сквозь огоньки, уже догадываясь, что увидит.

Это был маленький кожаный башмачок, не намного больше, чем у Чарли.

Она ахнула и упала на колени:

– Агни!

Забыв о предостережении, Бетти разжала уши и потрясла неподвижную фигуру. В тот же миг шепот наполнил ее голову, смешался с ее собственными мыслями, мешая сосредоточиться.

«Отпустите меня… Послушайте, просто послушайте…»

– Тш-ш-ш, – прошипела Бетти, схватившись за башмачок.

Нащупала коленку Агни, а потом и лицо. Кожа девочки была холодна как лед, остекленевшие глаза смотрели в пустоту.

– Она… она?.. – Сквозь шепот огней прорезался испуганный голос Флисс, живой и теплый.

– Нет. – Сердце у Бетти чуть не выпрыгнуло из груди: Агни слегка шевелила губами. Бетти наклонилась ближе, пытаясь уловить слова. Как ни странно, дыхание девочки было неразличимо. – Она что-то говорит… Нет, погоди. Она все еще пытается петь!

Бетти прижала Агни к себе. Голова у нее отяжелела от шепота, все мысли перепутались.

– Бетти! – Флисс уже не говорила, а кричала. – Не слушай!

Но это было невозможно. Потому что среди шепота раздавались отчетливые голоса. Они умоляли выслушать, требовали подчиниться. Бетти отчаянно цеплялась за собственные мысли, пытаясь удержать уплывающее сознание.

Слова переполняли ее голову: фразы из прошлых жизней, песни, обещания, угрозы, секреты. Бетти смутно подумала, ярко ли сама будет сиять, громким ли будет ее голос… о чем поведает другим путникам, заблудившимся в тумане. Голоса кружили над ней, пока она не почувствовала, что разжимает руки и медленно, плавно ускользает куда-то вместе с ними.