Текст книги "13 секретов"

Роуэн покачала головой:

– Нет, никаких больше сделок. Я закончила со всем этим. Я никогда и никому не скажу о вас, даю слово. Но для меня все закончено.

– Остается вопрос о твоих друзьях, – начал было Тино, но его прервал скрип открывающейся двери.

В амбар зашли двое – мужчина и женщина.

– Что вас задержало? – Настроение Тино явно ухудшилось после заявления Роуэн. – Вы опоздали почти на час.

– Кое-что случилось, – сказал мужчина. Ему было около тридцати, темная кожа, восточные черты лица, упрямо выдвинутый подбородок.

– Что же? – спросил Тино. – И где остальные? Они не с вами?

– Нет. Мы с Пег сейчас прямо из Норы. Договорились встретиться с Зарей и Сапожником, а потом вместе прийти сюда.

Таня прокрутила в голове все имена. Судя по всему, пришедший – тот, кого называли Торговцем. Его спутница Пег была стара. Она стояла в стороне и рукой, похожей на когтистую лапу птицы, придерживала потертый плед, в который куталась. Сморщенный рот старухи то и дело кривился, словно жил своей собственной жизнью. Заметив Таню и Фабиана, жавшихся около Роуэн, Пег издала странный клекот.

– Кто это? – вопросила она, указывая на них.

Когда Пег заговорила, Таня увидела, что у нее только один зуб, который торчал над нижней губой.

– Кто они? Новенькие?

– Минуту, Пег, я объясню. Мне нужно узнать, что случилось с остальными. – Тино снова повернулся к Торговцу. – Продолжай.

– Когда мы оказались у Зари, там было пусто. Ни Зари, ни Сапожника. Поначалу мы просто решили, что произошла путаница – что, возможно, имелась в виду встреча у Сапожника. Но когда уходили, Пег заметила, что шторы отдернуты. А мы ведь все знаем, что Заря никогда не открывает шторы днем.

– Почему? – шепнула Таня Роуэн.

– У Зари редкая болезнь, – прошептала Роуэн в ответ. – Ей нельзя появляться, когда светит солнце. Солнечный свет может убить ее, потому она выходит только ночью.

– В тот момент мы еще не слишком беспокоились, – продолжал Торговец. – Она могла быть где-то в другом месте и вернуться после наступления темноты. В общем, мы пошли к Сапожнику. Подумали, что она у него.

– И их там не было? – предвосхитил продолжение Тино.

Лоб Торговца прорезала морщина, взмокшая от пота прядь темных волос прилипла к коже.

– Нет. – Голос его звучал напряженно. – И ничего от них. Но… но там все было разгромлено. Мебель сломана, зеркала и посуда перебиты. Кто-то явно вломился. Я проверил его фургон у черного хода – все чисто, в порядке, все на месте. Тут я уже начал думать, что, кто бы это ни был, он явился за Сапожником. Я стал присматриваться, искать какие-нибудь следы… и нашел… я нашел…

– Кровь, – шамкая, закончила Пег. Ее рука затряслась, и она засунула ее под плед.

Торговец кивнул, его темная кожа теперь казалась пепельной.

– Маленькое пятно крови на дверном косяке. Что бы с ними ни случилось, они в беде. Не знаю, захвачены ли они кем-то, живы ли вообще… Но я думаю… – Он заколебался. – Что, если кто-то проведал о тринадцати секретах и охотится за нами?

6

Тревожные перешептывания собравшихся прекратились только тогда, когда Тино поднял руку, призывая к молчанию.

– Давайте успокоимся. У нас нет причин для паники. Насколько можно судить, существует вполне разумное объяснение: с Сапожником или Зарей мог произойти несчастный случай, и они обратились за помощью. Но даже если кто-то вторгся к ним, откуда нам знать, что это кровь Сапожника или Зари, а не кровь злоумышленника?

– Все равно мне это не нравится, – сказал Самсон. – Тут что-то не так.

Тино расхаживал взад-вперед:

– Я пойду к Заре, а завтра отправлюсь в Нору. Посмотрим. Может быть, они уже вернулись домой. Сьюки, ты мне понадобишься. Возможно, что-нибудь обнаружишь. Виктор, тебе тоже лучше пойти с нами. – Вдруг он приостановился и посмотрел на Сьюки: – Ты пока ничего не почувствовала? Ничего страшного?

Сьюки покачала головой, и ее белокурая челка упала на глаза:

– Нет, ничего.

– Хорошо. По крайней мере, это обнадеживает. Остальные, действуйте как обычно, но оставайтесь на связи и обращайте внимание на все подозрительное. Завтра начнутся представления, так что с незнакомцами, разгуливающими вокруг, нам всем нужно быть осторожными. – Тино перестал вышагивать и сцепил руки в замок. – Сегодня мы больше ничего не можем для них сделать. Так что давайте приступим к делу. Первое. Здесь все просто: мы нашли ребенка, который пропал две недели назад. Оставленный вместо него подменыш – не младенец, а дряхлый фейри, доживающий свои дни. Он хочет, чтобы о нем позаботились. Поэтому старается не вызывать подозрений в семье, хотя мать сразу заметила, каким некрасивым стал малыш. Человеческое дитя нашла в лесу женщина-фейри. К счастью, она догадалась, что была совершена подмена, так слухи и дошли до нас. Она ухаживала за ребенком, пока мы вычисляли семью.

– Фейри оставил ребенка умирать? – Торба печально покачал кудрявой головой. – Что мы будем делать с этим старым злобным болваном?

– Будь моя воля, я бы отплатил ему тем же и оставил в лесу, как он оставил ребенка, – ответил Тино. – Но этого не случится. Женщина-фейри, приютившая ребенка, согласилась потом обихаживать подменыша, пока он не умрет, а это куда больше, чем он заслуживает. Как я уже сказал, все должно пройти довольно просто – работа для двоих. Проныра, мне нужно, чтобы ты проник в дом, где живет семья. Тебе это не составит труда. От тебя, Фикс, хочу, чтобы ты приготовила снотворное, которое мы дадим подменышу, чтобы он не помешал. Одному из вас нужно будет доставить человеческое дитя в дом. Остальные детали плана вы продумаете вместе. Теперь, если у вас нет ничего срочного, можете идти. О дальнейшем я сообщу завтра.

Быстро попрощавшись, Проныра и Фикс покинули амбар.

– Второе сегодняшнее дело посложнее, – продолжил Тино. – Сьюки встретила мальчика со вторым зрением. Он убежден, что его мать подменили.

Фабиан ткнул Роуэн в спину:

– Мать? Я думал, похищают только детей!

– Тише, – холодно одернул его Тино, прежде чем Роуэн успела ответить. – Сейчас я говорю. Как мы знаем, взрослые подменыши гораздо более редки, чем дети и младенцы. А поскольку мы имеем дело со взрослой фейри, все значительно сложнее и опаснее. Мы не можем позволить себе промахнуться. У нас только один шанс, потому что ошибка может подвергнуть опасности и мальчика, и остальных членов его семьи. Мальчик заметил изменения в поведении матери несколько недель назад, но подумал, это из-за того, что болела. Однако странности усугублялись, женщина все чаще вела себя не как обычно. – Он кивнул Сьюки.

– Мы общались с ним недолго, но я договорилась еще раз встретиться, чтобы получить больше информации, – сказала она. – По его рассказу похоже, что все правда. Хранителя мальчика – гоблина, судя по описанию, – не видели с тех пор, как подменыш появилась в доме. Мальчику я этого не говорила, но, скорее всего, хранитель мертв.

– Он провел испытание железом? – спросила Пег.

Роуэн повернулась к Тане и шепотом объяснила:

– Когда дотрагиваются чем-то железным. Если это фейри, то железо будет жечь и реакцию скрыть не удастся.

– Нет, – ответила Сьюки. – Я не велела ему делать ничего такого. Если она подменыш и поймет, что он раскусил ее, это может обострить ситуацию. Мы должны быть уверены и должны знать, чего она хочет. Я сказала, чтобы он продолжал осторожно следить за ее поведением и вел себя как можно более естественно.

– Сколько лет мальчику? – спросил Самсон.

– Одиннадцать. Но не только он может подвергнуться опасности. Есть еще его отец, который, кажется, ничего не замечает, и двухлетняя сестра.

– Что им угрожает? – вырвалось у Тани.

Под пристальным взглядом Тино она тут же съежилась, но, к ее удивлению, Сьюки ответила:

– Мы пока не знаем точно, так ли это. Но у взрослых подменышей, как правило, возникает привязанность к кому-то из членов семьи. Убитая горем мать-фейри может стремиться к ребенку, похожему на того, которого она потеряла. А ради этого способна избавиться от настоящей матери, стать подменышем – занять ее место, чтобы быть с ребенком. Иногда подменыши выдают себя за человека, которым одержимы – если он красив или обладает каким-то талантом. Пока не узнаем больше, мы не можем решить, как действовать. – Она вздохнула, резкие черты ее лица смягчились. – А мальчик испуган. Боится безумно. Мы должны выяснить многое, хотя, если он прав, это будет непросто.

– Вот тут-то и вступаешь ты. – Тино перевел взгляд на Роуэн. – И с этой накидкой…

– Я? Подожди, я только что сказала, что я не…

– Выслушай меня. Я знаю, что ты сказала, но выслушай. Я по-прежнему думаю, что у тебя есть врожденное чутье, что бы ты ни говорила. Несмотря на историю с Джеймсом. Если ты согласишься на эту – последнюю – работу, пусть даже потом захочешь уйти, я отпущу тебя без возражений.

– А если не соглашусь?

– Если не согласишься, ты никогда не узнаешь, чего ты действительно хочешь, – мягко ответил Тино. – И все, что тебя связывало с нами, прервется навсегда.

– Как раз то, что надо, – едко отозвалась Роуэн, но голос ее дрогнул.

– У тебя еще есть время подумать, прежде чем примешь решение, – уговаривал Тино. – Сьюки назначила новую встречу с мальчиком на завтра. Если хочешь, можешь присоединиться.

Роуэн закрыла глаза:

– Значит, вовлечен ребенок…

Таня изумленно вскинула голову и прошептала:

– Роуэн! Ты что, серьезно?.. Что на тебя нашло?

Роуэн открыла глаза, посмотрела на Тино и твердо сказала:

– Я еще ни на что не соглашаюсь. Но если бы согласилась, у меня было бы два условия.

Тино наклонил голову:

– Назови их.

– Первое: даже если я решу встретиться с мальчишкой и выслушаю, что он скажет, я не буду обязана участвовать дальше. И второе: если я ввяжусь в это дело, ты позволишь моим друзьям уйти со мной сегодня, ничего с ними не сделав. Я не шучу. Это моя вина, что они здесь и узнали то, что узнали. И я беру на себя всю ответственность, если из-за этого что-то произойдет с Ковеном. И это свидетельство того, насколько я им доверяю. Я доверяю им свою жизнь.

Тино поочередно изучал их троих. Роуэн держалась твердо, но не могла не заметить, как у рядом стоящего Фабиана – то ли от холода, то ли от страха – трясутся коленки.

– Знаешь, – сказал наконец Тино, – я тебе верю. И если они сохранят свои воспоминания о нас, то думаю, это можно использовать в деле. – В его глазах зажегся странный огонек, и Роуэн показалось, что кожу покалывает, как иголками.

– О чем ты?

– Мы можем их использовать, – повторил Тино. – Мальчику, о котором мы говорим, одиннадцать лет. – Он перевел взгляд на Фабиана: – А сколько тебе?

– Тринадцать, – ответил Фабиан тихо.

– А тебе? – Тино посмотрел на Таню.

– Четырнадцать.

– Идеально. При необходимости они могут проникнуть в дом под видом школьных товарищей мальчика. Если мать самозванка, она ничего не заподозрит.

– Нет. – Роуэн побагровела от злости. – Черта с два! Ты можешь поручить это мне или Воробью…

– Не получится, – покачал головой Тино. – Во-первых, вы оба уже староваты, чтобы сойти за сверстников мальчишки. А во-вторых, оба слишком много знаете и видели. – Он кивнул на Таню и Фабиана. – Эти двое как раз подходят по возрасту. И выглядят наивно.

– Ты понимаешь, что я не могу согласиться, – сказала Роуэн. – Послушай, просто отпусти их, и я приду на встречу. Не надо их впутывать.

– Но я хочу, – вступила Таня.

– И я тоже, – добавил Фабиан.

Роуэн повернулась к ним:

– Даже не начинайте. Этого не будет.

– Я думаю, мы заслуживаем право голоса, – горячо сказала Таня. – И если это означает помощь тебе, то я участвую. – Она взглянула на Фабиана. – Мы оба участвуем.

– Тино, можно тебя на пару слов? – холодно произнесла Роуэн.

Тино улыбнулся и открыл дверь:

– После тебя.

Они вышли в ночь, оставив Таню и Фабиана с остальными членами Ковена.

– Сколько времени? – через несколько минут шепотом спросила Таня у Фабиана.

Фабиан посмотрел на часы:

– Почти половина третьего. Как думаешь, о чем они там говорят?

Таня тоскливо пожала плечами:

– Роуэн, наверное, пытается убедить его, чтобы дал нам выбраться из этой передряги. Она права, мы зря за ней следили. Все это время она пыталась поступать правильно, а мы только усложнили все для нее. Мы должны были доверять ей.

Вскоре Роуэн и Тино вернулись.

– Мы уходим, – пробормотала Роуэн. – Сейчас.

Тино отступил в сторону, и они вышли из амбара в холодную ночь.

Не оглядываясь, Роуэн рванула через поле к прогалу в живой изгороди, через который они попали сюда с дороги.

– Притормози! – зашипела Таня на бегу, стараясь не отставать.

Опасливо покосившись назад, она увидела у двери амбара неподвижную фигуру Тино, наблюдавшего за ними. Таню пробрала дрожь, и она быстро отвернулась.

– Что ты наделала, Роуэн? – спросил Фабиан. – На что согласилась?

Роуэн протиснулась сквозь щель. За ней Таня и Фабиан с Обероном. Выбравшись из кустов, Роуэн надела лисью шкуру и преобразилась.

– Я согласилась на его предложение, – сказала она ровным голосом. – Я в деле.

7

Следующим утром, в восемь часов, когда Флоренс уже охрипла, дозываясь их, Таня, Фабиан и Роуэн наконец вылезли из постелей и спустились в кухню, чтобы позавтракать.

– Не знаю, что с вами такое сегодня, – ворчала она, расставляя на столе тарелки и чашки. – Вы все будто спите наполовину.

– Со мной так и есть. – Фабиан потер глаза, безуспешно пытаясь подавить очередной зевок. Вслед за ним зевнула Таня, а затем и Роуэн. Нелл пробовала удержаться, но тоже присоединилась к ним, к большому удовольствию Фабиана.

– И чем же вы занимались, если настолько не выспались? – Наливая себе чай, Флоренс прищурила серые глаза.

– Читали, – прозвучал единодушный ответ, и она недоверчиво хмыкнула.

Таня осоловело наблюдала, как Фабиан взял ложку и начал бить по вареному яйцу – гораздо сильнее, чем нужно. Фея очага, украдкой самоотверженно согревавшая яйцо, с писком уклонилась от удара и убежала. Таня перевела взгляд на Роуэн, которая до сих пор сидела молча, уставившись в свою тарелку, и безучастно жевала кусок тоста.

В кухню вошел Уорик с утренней почтой. Взяв газету, он шлепнул остальное на середину старого дубового стола. Когда он обходил клетку Генерала Карвера, верх которой был открыт, попугай со своего насеста нацелился клюнуть его. К неудовольствию Генерала, Уорик хорошо натренировался и протиснулся невредимым.

– Хитренький, – пронзительно заверещал Генерал, – хитренький, хитренький…

Фабиан первым заметил рекламную листовку. Выудив ее из кучки лежавших на столе унылых коричневых и белых конвертов, прочитал и показал Тане. Она пробежала рекламку глазами и взглянула на Роуэн. Та не удивилась – листовка явно не была для нее неожиданностью. У Тани по рукам побежали мурашки – она поняла: это входило в план.

Наверху листовки красовалась дугообразная фиолетовая надпись: «ЦИРК ВАЛЕНТИНО». Слева от надписи, словно придерживая ее край, стоял мужчина в элегантном фраке и цилиндре, тень которого скрывала его лицо. Фоном служил большой шатер – в яркую сиреневую и серебряную полоску. У входа в него было напечатано расписание представлений и указание, где расположился цирк. Все выглядело просто, но чем-то завораживало.

– О да, – прокомментировала Нелл, вытягивая шею, чтобы прочитать. – Вчера, когда я ехала на автобусе, заметила, как они раскидывают шатер на Полгрошовом поле. Никогда не видела их там раньше. Обычно они останавливались дальше, на кукурузных полях Брамли, ведь так?

Уорик опустил газету:

– Я слышал, в этом году они не смогли там разместиться. Поля были так сильно затоплены, что фургоны ни за что бы не проехали. До сих пор все еще заболочено. – Он невзначай глянул на Роуэн, но она не подняла глаз. – Полгрошовое поле выше, это сейчас одно из немногих мест, не похожих на болото.

– Нам можно пойти? – Роуэн держала в руках листовку. Она вдруг стала бодра, дремотное состояние ушло. – Тут написано, что торжественное открытие состоится сегодня вечером, в семь часов. Мы могли бы сесть на автобус и вернуться еще до темноты.

Уорик выглядел удивленным:

– Не понимаю, почему бы нет.

Он повернулся к Флоренс, которая рассеянно кивнула, вскрывая конверты.

– Я не была в цирке с самого детства. – Нелл с надеждой глядела на Роуэн.

– Очень жаль. – Роуэн, казалось, не уловила намека. Но в ее глазах, когда она посмотрела на Таню и Фабиана, недвусмысленно читалось: мы должны пойти одни.

– Можно купить билеты в Тики-Энде сегодня днем, – сказала она. – А потом дойти до Полгрошового поля. Это не так далеко от площади.

Нелл обиженно притихла, и Таня почувствовала легкий укол вины. Роуэн первой поднялась из-за стола и направилась в свою комнату. Через несколько минут встала и Таня, взяла с крючка на задней двери поводок и пошла с Обероном к ручью.

Свежий утренний воздух и быстрая ходьба прогнали остатки сна, и, возвращаясь в поместье, она размышляла о цирке и о том, что ждет их.

Ранним вечером Таня, Роуэн и Фабиан сидели в дальнем уголке шумной чайной Рози Бик в Тики-Энде. На столе перед ними лежала рекламка, пришедшая с утренней почтой, и три билета.

– Надеюсь, Тино возместит мне их стоимость, – проворчала Роуэн, разглаживая билеты.

– Вообще-то, не обязательно было идти в цирк, – заметил Фабиан. – Могли бы просто сказать, что идем туда.

– Нет, не могли бы, – отозвалась Роуэн. – Если Уорик что-то заподозрит, билеты обеспечат нам алиби. Кроме того, я не хочу ждать целую вечность сложа руки, пока остальные действуют.

– Так кто же эти остальные? – спросил Фабиан.

Лицо Роуэн потемнело:

– Вы же знаете, мне нельзя говорить о них.

– Ну, немножко-то можешь рассказать? – Таня понизила голос. – Например, как познакомилась с ними. Ведь некоторые из них даже не люди, а фейри. И я не понимаю, почему они в этом участвуют.

– Сначала я встретила Воробья, – уступила уговорам Роуэн.

– Того неряшливого мальчишку?

Роуэн кивнула:

– Он был бездомным, как я. Судя по всему, и сейчас остается на улице. Это он подобрал мне имя, назвал Рыжей из-за моих волос. Он познакомил меня с Тино. Остальные, кроме Сьюки, уже были вовлечены. Торговля подменышами так или иначе затронула большинство из нас.

Фабиан нахмурился:

– Даже фейри?

– Да. Даже фейри плохо относятся к тому, что их любимых детей подменяют. Тино потерял племянницу. Пег потеряла сына, Торговец – сестру. А братья, Виктор и Самсон, и еще Заря сами были подменышами – выросли в чужих, человеческих, семьях.

– Заря – одна из пропавших? – спросила Таня, и Роуэн снова кивнула.

– А что насчет другого парня… Проныры? – поинтересовался Фабиан. – Он человек?

– Да. Все люди. Кроме тех, кого я сейчас упомянула. – Роуэн внезапно моргнула. – И кроме меня, которая наполовину…

– Он мне не понравился, – сказала Таня. – Я о Проныре.

– У нас он тоже далеко не всем нравится. Он профессиональный вор – или, по крайней мере, был им. Вырос в семье мастеров по замкам. Его завербовали, после того как он проник куда-то и случайно стал свидетелем подмены. Сапожник понял, насколько он может быть полезен, и убедил присоединиться к нам – не просто так, а за деньги. – Роуэн сморщила нос. – Но я ему не доверяю.

Она замолчала и огляделась:

– Неужели нам необходимо было приходить именно сюда? На нас пялятся. Уверена: эта старая перечница, которая повсюду сует свой нос, помнит меня.

Таня украдкой посмотрела в сторону прилавка. Рози Бик шепотом переговаривалась о чем-то с какой-то из своих приятельниц, их седые головы покачивались и кивали, как у взволнованных голубей. Время от времени то одна, то другая оборачивались, чтобы взглянуть на столик, за которым сидела троица.

Прошлым летом, когда Роуэн была в бегах, Рози Бик приметила ее в городе и, как очевидец, дала газете Тики-Энда ее описание.

– Ну и что, даже если старая Носи Бик тебя помнит? – Фабиан откусил булочку, подцепил пальцем взбитые сливки с клубничным джемом, сочившиеся с другой стороны, и тоже отправил в рот. – Мы не делаем ничего дурного. Культурно пьем чай с булочками, – он поднес к губам белую фарфоровую чашку и сделал глоток, – и в кои-то веки приличный по вкусу чай, не то что из коробки ворчливого старикашки брауни.

– Все равно. Я бы лучше переждала в другом месте, – процедила Роуэн под стук и звон посуды и бросила нетерпеливый взгляд на стенные часы.

– У нас еще больше часа до начала представления, – сказала Таня.

– Тогда я подожду на поле, – отрезала Роуэн. – И вы двое пойдете только в цирк. А на встречу после – нет.

– Тоже пойдем, – легко отмахнулся Фабиан. – Иначе вернемся и расскажем Флоренс, Роуз и моему отцу, что ты затеяла. Вот так.

Роуэн гневно уставилась на него:

– Ябедничать собрался? Не думала, что это твой стиль.

Фабиан пожал плечами:

– Мой, когда нужно. – Он ткнул пальцем в листовку. – А вообще, почему здесь не перечислены номера? Я думал, цирки на афишах и листовках заманивают всем лучшим. Должно быть, у этих номера ерундовые.

– Вот тут ты ошибаешься. – Роуэн слегка расслабилась. – Есть три причины, по которым Тино нигде не рекламирует отдельные выступления. Во-первых, на случай, если кто-то из исполнителей заболеет или отменит свой выход. Он не хочет, чтобы зрители уходили разочарованными. Во-вторых, не хочет, чтобы конкурирующие цирки заранее узнавали, какие именно номера у него есть. И, в-третьих, ему нравится элемент неожиданности.

– Ха, – объяснение не убедило Фабиана, – он здорово придумывает отмазки, этот Тино, да?

– Еще как, – согласилась Роуэн. – Но я обещаю: впечатлений вам хватит.

– Сколько времени идет представление? – спросила Таня. – И они ведь не жестоки к животным, правда?

Роуэн покачала головой:

– Звери никогда не участвуют в представлении. Исключительно люди. Из животных в цирке только лошади, запряженные в повозки и фургоны, и питомцы артистов. О них хорошо заботятся. Длится все около полутора часов.

Фабиана это не слишком воодушевило.

– Да уж, представление, – пробормотал он.

Роуэн улыбнулась:

– Представление, и еще какое. Просто подождите.

Путь, ведущий к Полгрошовому полю, был тенистым и прохладным, впереди виднелись люди, которые двигались в том же направлении. На самом поле, сразу за деревянными воротами, была проложена войлочная дорожка.

Повсюду сновал народ, курсируя туда и сюда у ярких разноцветных палаток. Посередине, затмевая все остальное, возвышался огромный сиренево-серебристый шатер, который и был изображен на листовках. Длинная очередь, петляя, тянулась ко входу.

По краям поля калейдоскопом красок и узоров расположились красивые цыганские фургоны, на их ступеньках сидели приехавшие на ярмарку и наблюдали, как стекается толпа покупателей и зрителей.

– Похожи на фургон Безумной Мораг, – восхищенно произнес Фабиан. – Но их так много!

– Посмотри сюда. – Таня встала на цыпочки, чтобы прочитать деревянные таблички у каждой из палаток. – Вон там «Гадание»… а там «Кабинет диковинок», «Рисование портретов»… Они сейчас открыты? Мы можем зайти?

Роуэн покачала головой:

– Палатки открываются после представления. Так зрители, когда им этого больше всего хочется, получают шанс встретиться с артистами один на один.

Они встали в хвост очереди, медленно продвигаясь вперед, по мере того как зрителей пропускали внутрь. У входа женщина в затейливом костюме с блестками взяла у них билеты и указала, где садиться. Встретившись взглядом с Роуэн, она чуть кивнула.

– Кто это? – спросил Фабиан, когда они вошли в зал и спустились по ступенькам к своим местам.

– Ариадна. Она уже много лет в труппе. Но… не одна из… них, – усевшись, ответила Роуэн и быстро огляделась по сторонам.

Никого не интересовал их разговор: все занимались тем, чтобы устроить поудобнее детей, пожилых родных и устроиться самим.

В шатре было шумно и становилось все теплее – люди продолжали прибывать и рассаживаться. Вскоре почти все места были заняты, и огромная створка с шумом закрылась.

Прошло немало времени, в зале начали проявлять нетерпение. Таня стала рассматривать публику: по ее прикидкам, в цирке собралась уже около тысячи человек.

Танины глаза скользили по рядам: вот плачущий ребенок, которого утешает отец, вот крупная женщина и низенький худосочный мужчина, спорящие, кто чье место занял, вот маленькая старушка, припадочно чихающая в носовой платок.

Затем ее взгляд упал на мальчика недалеко от входа. Рядом с ним сидел мужчина, очевидно отец, так они были похожи. У обоих одинаковые курносые носы и вьющиеся каштановые волосы, одинаково зализанные спереди. На коленях у отца крутилась и пищала маленькая девочка лет двух, ее светлые волосики непокорно топорщились. Девчушка захихикала и обмякла на отцовских коленях, когда он пощекотал ее.

Мальчик смотрел прямо перед собой на арену, не обращая внимания на проказы сестренки. Ревнует? Но что-то в выражении его лица заставило Таню задуматься. Может быть, просто ждет не дождется начала представления? Нет. Выглядит серьезным и обеспокоенным. Как будто что-то грызет его. И тут ее осенило.

– Роуэн, – пробормотала Таня, ткнув ту локтем. – Смотри, вон там. Тот мальчик.

– Какой мальчик?

– Впереди, в третьем ряду, сидит рядом со ступеньками.

Фабиан тоже повернулся:

– А что с ним?

– Это он, я уверена. Тот самый, с которым Сьюки договорилась о встрече. Смотрите, он с мужчиной и маленькой девочкой – наверное, отец и сестра.

– Или какой-то другой мальчишка, – сказала Роуэн, изучая семью. – Может, просто дуется на что-то.

– Нет. Посмотри на его лицо – он напуган.

Роуэн прикусила губу, продолжая наблюдать за мальчиком.

– Что ж, думаю, скоро мы это узнаем.

Свет померк. По залу пронесся взволнованный шепот, затем софит высветил центр арены. Там стоял Тино, красивый, лощеный, с зачесанными назад волосами, в костюме шпрехшталмейстера, расшитом сверкающими серебряными позументами.

– Дамы и господа, – произнес он голосом, совсем не похожим на его обычную тягучую речь. – Я приветствую вас, всех и каждого! Это будет незабываемый вечер – фантастический праздник! Приготовьтесь удивляться и восхищаться… Мы собираемся показать вам, что магия действительно существует!

– И в этом вся прелесть, – пробормотала Роуэн. – Половина всего тут – магия, о чем никто даже не подозревает. Магия, замаскированная под искусную иллюзию. Превосходно.

Тино покинул арену. Представление началось.

Танцоры в ослепительных, переливающихся в свете софитов костюмах двигались абсолютно синхронно. Разноцветные перья в их волосах завораживающе кружились. Танцоры исчезли слишком быстро, и лучи софитов взметнулись наверх, выхватив из темноты гимнастов, которые раскачивались на трапеции и парили в воздухе. Таня замирала вместе с толпой, когда кто-нибудь из гимнастов обрывался и летел вниз, а затем благополучно ловил трапецию и вновь грациозно крутил сальто.

Следом на арену вышел мужчина с огромным, устрашающего вида мечом. Он подбросил меч над головой. Зал наблюдал, как клинок рассекает воздух и стремительно падает. Артист легко поймал его. Со своего места Таня не могла разглядеть, что изображено на мече, но вид его был ей знаком, как и сам меченосец.

– Это Виктор, да? – шепнула она Фабиану.

Не сводя глаз с арены, Фабиан кивнул. Лицо его сияло от восторга. Виктор продолжал свою сложную игру с клинком: бросал, рассекал воздух, ловил… Он был похож на древнего воина, сражающегося с невидимым противником. Вдруг он остановился и повернулся к публике. На лице его читалась дерзость с оттенком высокомерия. Медленно опустился на одно колено. Спина оставалась идеально прямой. Откинул голову назад, поднял меч… и широко раскрыл рот.

– Ни за что не проглотит, – сказал Фабиан.

– Не сомневайся. – Роуэн чуть улыбнулась.

Виктор взял лезвие в рот. Оно начало исчезать, по несколько дюймов[4]4
  Дюйм – 2,54 см.


[Закрыть] за раз.

– Должно быть, фокус, – прошептал Фабиан. – Иллюзия. Наверняка клинок выдвижной…

Но когда меч стремительно скрылся в горле Виктора, даже Фабиану пришлось признать факт. Клинку такого размера некуда было больше исчезать, ведь рукоять составляла лишь малую часть его длины. И вскоре осталась видна только она. В зале воцарилась полная тишина.

Одним плавным движением руки Виктор вытащил клинок изо рта и торжествующе воздел над головой. Цирк взорвался аплодисментами. После небольшой паузы Виктор вложил меч в ножны. Двое танцоров внесли большую деревянную доску – в рост Виктора и такую же, как он, по ширине – и поднос с какими-то блестящими серебристыми предметами.

– Что это? – взбудораженно прошептал Фабиан. – Что он делает теперь?

– Доброволец? – Громовой голос Виктора впервые прозвучал с арены.

В тот же миг больше половины зрителей подняли руки. Танцовщицы прохаживались по рядам в поисках подходящего добровольца. Осмелев, Таня тоже подняла руку. А за ней и Фабиан.

– Ножи, – спокойно сказала Роуэн.

– Что?

– Ты спросил, что на подносе. Это ножи. Для метания.

Фабиан опустил руку. Но Таня слишком поздно спохватилась, что одна из обходящих зрителей танцовщиц стоит рядом и улыбается. Это была Ариадна, которая проверяла у них билеты. А Танина рука все еще была поднята вверх. Не успела она возразить, как Ариадна стащила ее с места и повела вниз по ступенькам. Обернувшись, Таня успела увидеть Фабиана с ухмылкой от уха до уха. Роуэн смотрела серьезно, но беззвучно, одними губами проговорила:

– Он всегда роняет один.

Озадаченная, не имея времени на размышления, Таня дошла до центра арены. Стоя у подноса, Виктор демонстративно наводил на ножи великолепный глянец. Каждый из них был острым, как осколок стекла, в свете софитов они сверкали, как акульи зубы. По залу прокатилась волна смеха и шепота. Таня отвела взгляд от ножей и поняла, что все внимание приковано к ней. Она старалась не показать нервозности, но колени начали дрожать. Ариадна улыбнулась и подвела ее к закрепленной вертикально деревянной доске. Таня ступила на помост, уже не различая зрителей сквозь направленный на нее слепящий свет.

Легким взмахом Ариадна достала длинный черный шелковый шарф. Развевающийся в воздухе шелк был накинут на глаза Тани. Проворные руки танцовщицы завязали на затылке крепкий узел, затем отвели Таню, чтобы она прислонилась к деревянной доске.

– Растопырь пальцы, – велела Ариадна, вытянув Танины руки вдоль тела. – Теперь поставь ноги на ширине плеч.

Таня сделала все, что было сказано.

– Расслабься, – сказала танцовщица. – И не шевелись – ни единым мускулом.

Таня застыла. Видеть она ничего не могла и полностью сосредоточилась на слухе. Публика волновалась. Звякали ножи – заканчивая их полировать, Виктор бросал один за другим на поднос. У Тани подгибались ноги. Шум смолк, снова повисла тишина. Таня поняла: сейчас Виктор метнет первый нож.

Она почувствовала, как нож воткнулся в дерево рядом с ее правой ногой. Зрители зааплодировали. Таня зажмурила глаза под повязкой. Второй нож вонзился в доску у левой руки. За ним последовали еще три – через равные, короткие промежутки.