Текст книги "Неподобающая Мара Дайер"
Автор книги: Мишель Ходкин
Жанр: Любовное фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
27
Ряды пальмовых деревьев поднимались по бокам узкой улицы, а между домами проглядывал океан. Когда мы доехали до конца тупика, для нас открылись огромные автоматические железные ворота. У входа была видеокамера.
Этот день становился все более странным.
– Итак… Чем именно занимается твоя подруга?
– Можно сказать, она праздная леди.
– Логично. Наверное, если ты можешь позволить себе здесь жить, тебе не нужно работать.
– Да, наверное.
Мы миновали громадный, кричаще-великолепный фонтан в центре поместья: мускулистый, практически обнаженный грек стискивал запястье девушки, тянущейся к небу. Ее руки переходили в ветви и выбрасывали бледно-золотистую на солнце воду. Ной подъехал прямо к переднему входу, где ожидал мужчина в костюме.
– Доброе утро, мистер Шоу, – сказал этот человек, кивнув Ною, а потом двинулся к пассажирской дверце, чтобы открыть ее для меня.
– Доброе утро, Альберт. Я сам.
Ной вышел из машины и открыл для меня дверцу. Прищурившись, я посмотрела на него, но он избегал моего взгляда.
– Наверное, ты часто тут бываешь, – осторожно проговорила я.
– Да.
Альберт открыл для нас переднюю дверь, и Ной немедленно влетел в дом.
Хотя пейзаж, фонтан, подъездная дорожка и ворота были экстравагантными, ничто не могло подготовить меня к тому, как выглядел особняк внутри. По обе стороны – арки и колонны, упирающиеся в двойной балкон. Мои «чаксы» поскрипывали на безупречно чистом узорчатом полу. Во внутреннем дворике был еще один фонтан на греческую тему, с тремя женщинами, несущими кувшины для воды. Сама необъятность этого места просто поражала.
– Никто не может здесь жить, – сказала я самой себе.
Ной меня услышал.
– Почему?
– Потому что это не дом. Это похоже на… декорацию. Из фильма про мафию. Или на броский свадебный салон. Или… на «Энни»[47]47
«Энни» – знаменитый бродвейский мюзикл и два фильма про сиротку Энни, которая ищет своих родителей. Там есть сцена, когда Энни берет в свой дом на Рождество миллиардерша.
[Закрыть].
Ной слегка склонил голову набок.
– Злой, но точный разбор. Увы, здесь и в самом деле живут.
Он беспечно прошелся до конца двора и свернул налево. Я последовала за ним, широко распахнув глаза и дивясь. Мы очутились в таком же дорогом коридоре. Я не замечала бросившейся ко мне маленькой черной мохнатой молнии, пока она не оказалась всего в нескольких шагах от меня.
Ной подхватил собаку в тот миг, когда она на меня напала.
– Ах ты, маленькая сучка, – сказал он рычащей псине. – Веди себя хорошо.
Я подняла брови, глядя на него.
– Мара, познакомься с Руби.
Корчащаяся масса толстых складок и шерсти старалась дотянуться до моей яремной вены, но Ной ее сдержал. Плоская морда мопса только усиливала его яростное рычание. Это забавляло и одновременно тревожило меня.
– Она… очаровательна, – сказала я.
– Ной?
Я повернулась и увидела шагах в двадцати от нас маму Ноя – босую и безукоризненно одетую, в белом льняном платье.
– Я думала, тебя сегодня весь день не будет дома, – сказала она.
Не будет дома?
– Я, как последний идиот, забыл тут ключи.
Забыл ключи… Тут.
Только теперь я заметила желтовато-коричневую собаку, пытающуюся спрятаться за коленями доктора Шоу.
– Это?..
Я перевела взгляд с собаки на Ноя. Он широко улыбнулся.
– Мэйбл! – громко позвал он.
Она в ответ заскулила и попятилась, еще дальше упрятавшись за подол доктора Шоу.
– Иди сюда, красотка.
В ответ она снова заскулила.
Все еще глядя на собаку, Ной спросил:
– Мама, помнишь Мару?
Присев и пытаясь подозвать собаку, Ной мотнул в мою сторону головой.
– Помню, – улыбаясь, ответила доктор Шоу. – Как поживаешь?
– Хорошо, – сказала я.
Но я была слишком заинтригована разворачивавшейся передо мной сценой, чтобы как следует сосредоточиться. Свирепый мопс. Ужас Мэйбл. И тот факт, что Ной здесь живет. Здесь.
Он подошел к матери и наклонился, чтобы погладить Мэйбл; из другой его руки все еще пыталась вырваться Руби. Мэйбл постучала хвостом по ногам доктора Шоу. Невероятно, насколько лучше она теперь выглядела, хотя прошла всего одна неделя. Позвонки и тазовые кости все еще выпирали, но она уже начала набирать вес. И ее шерсть выглядела гораздо, гораздо более здоровой. Поразительно.
– Возьмешь ее?
Ной протянул мопса матери, которая подставила руки.
– Раз уж мне пришлось вернуться, дам-ка я Мэйбл и Маре заново познакомиться, пока мы тут.
Мэйбл совершенно не хотелось принимать в этом участие, и доктор Шоу, похоже, это поняла.
– Почему бы мне не увести обеих собак наверх, пока вы…
– Она нервничает из-за того, что Руби подняла такой шум. Просто забери Руби, и все будет в порядке.
Ной присел, чтобы приласкать Мэйбл.
Доктор Шоу пожала плечами.
– Рада была повидаться с тобой, Мара.
– Взаимно, – тихо сказала я, и она вышла.
Ной поднял Мэйбл, держал под живот, прежде чем она успела метнуться вслед за доктором Шоу. Бедная собака стала перебирать лапами в воздухе, как будто бежала по призрачной механической беговой дорожке. В моем мозгу мелькнуло воспоминание о шипящей черной кошке.
«Она тебя боится», – сказал Джозеф.
Мэйбл тоже боялась. Меня.
У меня перехватило дыхание. Мысль была безумной. С чего бы ей меня бояться? Я веду себя как параноик. Ее испугало что-то другое. Я попыталась не выказать своей обиды, сказав:
– Может, твоя мама права, Ной.
– С ней все в порядке, она просто волнуется из-за Руби.
К тому времени, как Ной принес собаку туда, где я стояла, можно было разглядеть белки глаз Мэйбл. Она в недоумении смотрела на меня.
– Ты что, утром перед выходом из дома искупалась в моче леопарда?
– Да. В моче леопарда. Никогда без этого не выхожу.
Мэйбл заскулила, тявкнула и напряглась в руках Ноя.
– Хорошо, – в конце концов сказал он. – Миссия отменяется.
Он опустил Мэйбл на пол и наблюдал, как та выбирается из коридора, стуча когтями по мраморному полу.
– Наверное, она тебя не помнит, – сказал Ной, все еще глядя в сторону Мэйбл.
Я опустила глаза.
– Уверена, что дело именно в этом.
Я не хотела, чтобы Ной видел, как я расстроена.
– Что ж, – наконец, сказал он.
Откинулся на пятках и внимательно посмотрел на меня.
Хотелось бы мне не краснеть под его взглядом.
– Что ж. – Пора было изменить тему разговора. – Ты – лживый лжец, который лжет.
– Да?
Я осмотрелась, взглянула на высоченный потолок и широкие балконы.
– Ты держал все это втайне.
– Нет, не держал. Ты просто никогда не спрашивала.
– А как я могла догадаться? Ты одеваешься как бродяга.
При этих словах губы Ноя растянулись в издевательской улыбочке.
– Ты не слышала, что не стоит судить книгу по обложке?
– Если бы я знала, что сегодня у нас будет День Избитых Пословиц, я бы осталась дома. – Я потерла лоб и покачала головой. – Поверить не могу, что ты ничего не сказал.
Глаза Ноя бросали мне вызов.
– Что, например?
– Ну, не знаю. Например: «Мара, может, ты захочешь сделать макияж и надеть туфли на высоких каблуках, потому что я собираюсь в воскресенье отвезти тебя в мой фамильный дворец в Майами-Бич». Что-то вроде этого.
Ной потянулся всем своим гибким телом, подняв руки над головой и сложив пальцы в замок. Его белая футболка задралась, обнажив полоску живота и резинку трусов над поясом джинсов. Я заметила, что ширинка у него на пуговицах. Молодец!
– Во-первых, тебе не нужен макияж, – сказал он, а я возвела глаза к потолку. – Во-вторых, ты бы и часа не продержалась на каблуках там, куда мы отправляемся. Кстати, я должен забрать ключи.
– О да, загадочные ключи.
– Ты собираешься жужжать об этом весь день? Я думал, мы с тобой делаем успехи.
– Прости. Я просто слегка потрясена атакой мопса и тем, как психанула Мэйбл. И тем фактом, что ты живешь в Тадж-Махале.
– Ерунда. Тадж-Махал занимает всего лишь сто восемьдесят шесть квадратных футов. А этот дом – двадцать пять тысяч.
Я тупо уставилась на него.
– Я шучу, – сказал он.
Я тупо смотрела на него.
– Ладно, не шучу. Пошли, а?
– После вас, мой сеньор, – сказала я.
Ной раздраженно вздохнул и зашагал к гигантской лестнице с перилами, украшенными искусной резьбой. Я последовала за ним наверх, позорно восхищаясь открывшимся передо мной зрелищем. И не зрелищем дома – джинсы Ноя были свободными, едва державшимися на бедрах.
Когда мы, наконец, добрались до верхней площадки, Ной свернул налево, в длинный коридор. Шикарные восточные ковры заглушали звук наших шагов, а я впитывала все детали висящих на стенах картин маслом. Наконец Ной остановился перед блестящей деревянной дверью. Он протянул руку, чтобы ее открыть, но, услышав сзади звук небрежно захлопнувшейся двери, мы обернулись.
– Ной? – спросил сонный голос.
Женский.
– Привет, Кэти.
Даже с рубчиками от подушки на лице уже знакомая мне девочка была абсолютно сногсшибательной. Она выглядела такой же потусторонне-ошеломляющей в комплекте из короткой сорочки на бретельках и шортов, как и в маскарадном костюме феи. Теперь, когда она была без этого костюма, не при пульсирующем свете клуба, мне стало ясно, что у нее такая же инопланетная красота, как и у Ноя. Ее волосы были такого же цвета темного меда, только длиннее; кончики их касались зашнурованного низа сорочки. Ее голубые глаза изумленно раскрылись, встретившись с моими.
– Не знала, что ты не один, – сказала девочка Ною, сдержав улыбку.
Он бросил на нее взгляд, потом повернулся ко мне.
– Мара, это моя сестра Кэти.
– Кэт, – поправила она, потом бросила на меня понимающий взгляд. – Утро доброе.
Я сумела ответить лишь кивком. В этот миг бойкий блондинистый капитан команды поддержки ходила колесом в моей полой вене. Его сестра. Его сестра!
– Вообще-то уже почти полдень, – сказал Ной.
Кэт пожала плечами и зевнула.
– Что ж, рада познакомиться, Мара, – сказала она и подмигнула мне, прежде чем пойти вниз по лестнице.
– Я тоже рада, – ухитрилась выдохнуть я.
Сердце неистовствовало у меня в груди.
Ной полностью открыл дверь, и я попыталась взять себя в руки. Это ничего не меняло. Ровным счетом ничего. Ной Шоу все равно был распутником, все равно был поганцем, и все равно я была ему не ровня. Такова была мантра, которую я мысленно повторяла снова и снова, пока Ной не наклонил слегка голову набок и не спросил:
– Ты войдешь?
Да. Да, я вошла.
28
Комната Ноя испугала меня. В центре ее доминировала низкая современная кровать без пружин, но, не считая кровати, в комнате не было никакой мебели, кроме длинного стола, ненавязчиво скрывавшегося в алькове.
Ни постеров. Ни грязного белья. Только гитара, прислоненная к боку кровати. И книги.
На встроенных полках от пола до потолка – ряды и ряды книг. Солнечный свет лился в громадные окна, выходившие на залив Бискейн.
Я никогда не представляла, как выглядит комната Ноя, но если бы представила, такое не пришло бы мне в голову. Она явно была роскошной. Но… Пустой. Как будто в ней никто не жил. Я обошла комнату, проводя пальцами по корешкам некоторых книг.
– Частная коллекция Ноя Шоу к вашим услугам, – сказал он.
Я уставилась на заголовки.
– Не может быть, чтобы ты все их прочитал.
– Пока нет.
Я слегка улыбнулась:
– Итак, это тактика погони за собственным хвостом.
– Пардон?
Я слышала в его голосе веселье.
– Тщеславие книг, – сказала я, не глядя на него. – На самом деле ты не читаешь их, они здесь просто для того, чтобы производить впечатление на твоих… гостей.
– Ты злая девчонка, Мара Дайер, – сказал Ной, стоя посреди комнаты.
Я чувствовала на себе его взгляд, и мне это нравилось.
– Я ошибаюсь? – спросила я.
– Ты ошибаешься.
– Хорошо, – отозвалась я и наугад сняла книгу с полки. – «Морис» Э. М. Форстера[48]48
Форстер, Эдвард Морган, чаще Э. М. Форстер (1879–1970) – английский романист и эссеист.
[Закрыть]. О чем эта книга? Валяй.
Ной рассказал мне о главном герое – гомосексуалисте, который поступил в Кембридж в Англии конца прошлого века. Я ему не поверила, но, поскольку сама этой книги не читала, двинулась дальше.
– «Портрет художника в молодости»?[49]49
«Портрет художника в молодости» – первый и отчасти автобиографический роман ирландского писателя Джеймса Джойса.
[Закрыть]
Ной упал животом на кровать и делано скучающим тоном отбарабанил еще один синопсис. Я скользнула взглядом по его спине, и ноги мои зачесались от смущающего порыва – мне хотелось подойти к кровати и присоединиться к нему. Вместо этого я не глядя вытащила другую книгу.
– «Улисс»![50]50
«Улисс» – наиболее известный роман ирландского писателя Джеймса Джойса.
[Закрыть] – выкрикнула я.
Ной покачал головой, зарывшись лицом в подушку.
Я удовлетворенно улыбнулась, вернула книгу на полку и потянулась за следующей. Суперобложки на ней не было, поэтому я прочитала название на обложке:
– «Радость…» Дерьмо!
Я прочитала название до конца хрипловатым, едва различимым голосом и почувствовала, что краснею.
Ной перевернулся на бок и сказал с притворной серьезностью:
– «Радость дерьма» я никогда не читал. Судя по названию – отвратительная книга.
Я покраснела еще сильнее.
– Но я читал «Радость секса»[51]51
«Радость секса» – иллюстрированный справочник Алекса Комфорта.
[Закрыть], – продолжал Ной, и озорная улыбка преобразила его лицо. – Не то чтобы в последнее время, но, думаю, это одна из классических книг, к которой можно возвращаться снова… и снова.
– Мне больше не нравится эта игра, – сказала я, возвращая книгу на полку.
Ной потянулся и взял что-то с пола рядом с акустической гитарой, прислоненной рядом с покрытым наклейками чехлом. Он позвенел ключами и сказал, все еще ухмыляясь:
– Что ж, теперь можно ехать. После ты можешь вернуться и с пристрастием допросить меня насчет содержимого библиотеки. Хочешь есть?
Вообще-то я хотела – и кивнула. Ной подошел к хорошо замаскированному интеркому и нажал на кнопку.
– Если ты велишь какому-нибудь слуге принести еду, я уйду.
– Я собирался удостовериться, что Альберт не передвинул машину.
– Ах да. Альберт, дворецкий.
– Вообще-то он камердинер.
– Сам ты себя не обслуживаешь.
Ной проигнорировал меня. Он посмотрел на часы у кровати.
– Нам следовало быть уже на месте. Я хочу, чтобы ты успела получить как можно более полные впечатления. Но по дороге мы можем остановиться «У Мирейи».
– Еще один друг?
– Это ресторан. Кубинский. Самый лучший.
Мы подошли к машине, и Альберт улыбнулся, когда Ной открыл для меня дверцу.
Имение скрылось из виду, и я собрала всю свою храбрость, чтобы напасть на Ноя с вопросами, которые мучили меня с тех пор, как я узнала о его богатстве. Вопросами финансового рода.
– Итак, кто вы такие, люди? – спросила я.
– Мы, люди?
– Мило. Твоя семья. Предположительно тут могут жить только баскетболисты и бывшие поп-звезды.
– У моего отца собственная компания.
– Ла-а-адно, – сказала я. – Какая именно компания?
– Биотехнология.
– И где же папаша Уорбакс[52]52
Папаша Уорбакс – миллионер из комикса «Сиротка Энни», в переносном смысле – богатый благодетель.
[Закрыть] этим утром?
Лицо Ноя ничего не выражало. Любопытно.
– Не знаю, и мне плевать, – легко ответил он. Он смотрел прямо перед собой. – Мы с ним… не в близких отношениях, – добавил он.
– Несомненно.
Мне хотелось, чтобы он рассказал больше, но вместо этого Ной спрятал глаза за темными очками.
Пора было сменить тему разговора.
– Итак, почему у твоей мамы нет английского акцента?
– У нее нет английского акцента потому, что она американка.
– О бог мой, в самом деле? – насмешливо спросила я.
Глядя на профиль Ноя, я увидела его улыбку.
Он помолчал, прежде чем продолжить:
– Она из Массачусетса. И вообще-то она мне не биологическая мать.
Он искоса посмотрел на меня, оценивая мою реакцию. Я сохранила спокойное выражение лица. Немногое я знала о Ное, если не считать слухов о его внеучебной деятельности, но теперь поняла, что мне хотелось бы узнать больше. Когда он за мной заехал этим утром, я понятия не имела, чего ожидать, и до настоящей минуты все еще оставалась в неведении. Но больше мне не думалось, что имеет место некий гнусный заговор, и я начала испытывать любопытство.
– Мама умерла, когда мне было пять, а Кэти – четыре.
Это откровение вышибло мысли у меня из головы. И заставило почувствовать себя идиоткой, ведь я выбрала не одну, а целых две неприятные темы для беседы.
– Мне жаль, – запинаясь, сказала я.
– Спасибо, – ответил Ной, глядя на дорогу перед нами. – Это было давно, я почти не помню ее, – продолжал он, но поза его стала напряженной.
Минуту он молчал, а я гадала, не стоит ли мне что-нибудь сказать. Но потом вспомнила, как все говорили мне, как им жаль, что Рэчел умерла, и как мне не хотелось этого слышать. Тут было просто нечего сказать.
Ной удивил меня, продолжив:
– Перед смертью мамы она, папа и Рут, – он мотнул головой в сторону дома, – были очень близки. Рут училась в школе в Англии, там они и познакомились, и остались друзьями в Кембридже, учиняя хаос и организуя акции протеста.
Я приподняла брови.
– Рут рассказала мне, что моя мама была самой большой… энтузиасткой. Приковывала себя к деревьям, врывалась в университетские научные департаменты, освобождала лабораторных животных – и все такое прочее.
Ной сунул в рот сигарету.
– Они втроем наслаждались, занимаясь всем этим, – непостижимо, зная моего отца, – и каким-то образом он убедил маму выйти за него замуж.
Пока Ной говорил, сигарета болталась в его губах, притягивая мой взгляд, как магнит.
– Они тогда еще учились в университете. Некий крайний акт восстания или что-то в этом роде.
Ной зажег сигарету, открыл окно и затянулся. Он так и не снял темных очков, и лицо его было совершенно бесстрастным.
– Мои бабушка с дедушкой были от этого не в восторге. Они старая финансовая аристократия, им с самого начала не очень нравилась моя мать, и они считали, что отец загробил свое перспективное будущее. Et cetera, et cetera[53]53
И так далее, и так далее (лат.).
[Закрыть]. Но отец с матерью все равно поженились. Моя мачеха переехала в Штаты, чтобы учиться на ветеринара, а мои родители некоторое время вели богемную жизнь. Когда у них появились дети, дедушка с бабушкой были счастливы. Мы с Кэти появились с таким небольшим интервалом, что, думаю, старики надеялись, что мама возьмет декретный отпуск от неповиновения обществу.
Ной стряхнул сигаретный пепел на шоссе.
– Но мама вообще не сбавила темпа. Она просто брала нас с собой, куда бы ни отправлялась. Пока не погибла. Ее ударили ножом.
Господи.
– На акции протеста.
Иисусе.
– В тот день она заставила отца остаться дома, чтобы присмотреть за Кэти, но я был с мамой. Всего за несколько дней до этого мне исполнилось пять, но я не помню, как все произошло. Во всяком случае, мало помню. Отец даже не упоминает ее имени. И теряет самообладание, когда его произносит кто-то другой, – без интонаций выговорил Ной.
Я лишилась дара речи. Мама Ноя умерла – была убита, – и он был там, когда это случилось.
Ной выдохнул дым через нос, и тот окутал его облаком, прежде чем вылететь в окно. День был роскошным, небо – голубым и безоблачным. Но, по мне, снаружи с тем же успехом мог бушевать ураган. Ной в мгновение ока стал для меня другим. Меня полностью захватил его рассказ.
– Рут вернулась в Англию, когда услышала, что сталось с мамой. Давным-давно она рассказала мне, что после смерти матери отец мой никуда не годился. Он не мог заботиться о нас, не мог заботиться о себе. То была просто беда… До того, конечно, как он продал душу акционерам. И Рут осталась здесь, и они поженились, хотя он ее не заслуживал и вообще стал другим человеком. И вот пожалуйста, мы все одна большая счастливая семья.
Выражения глаз Ноя за солнечными очками нельзя было разглядеть, но мне очень хотелось. Кто-нибудь в школе знал о его матери? О нем самом?
А потом мне в голову пришло, что Ной не знал о том, что случилось со мной. Я посмотрела на свои колени, теребя нитки на порванных джинсах. Если бы сейчас я ему рассказала, это выглядело бы так, будто я сравниваю наши трагедии… Будто считаю, что потеря лучшей подруги сравнима с потерей матери, а я так не считала. Но если я ничего не скажу, что он подумает?
– Я просто… – начала я. – Я даже не…
– Спасибо, – холодно перебил Ной. – Все в порядке.
– Нет, не в порядке.
– Не в порядке, – четко отозвался он.
Ной поднял солнечные очки, но лицо его все еще было сдержанным.
– Но в том, что отец продался корпоративу, есть свои плюсы.
Он говорил развязно, поэтому я ответила в тон:
– Например, получить машину на шестнадцатый день рождения?
Ухмылка Ноя была полна озорства:
– У Кэти «Мазерати».
Я заморгала.
– Неправда!
– Правда. Но она еще недостаточно взрослая, чтобы по закону иметь водительские права.
Я приподняла брови.
– А твоя машина? Это твой знак подросткового бунта, что ли?
Уголок рта Ноя приподнялся в легкой улыбке:
– Печально, правда?
Он говорил легкомысленным тоном, но в выражении его лица было нечто затравленное. Он сдвинул брови, и мне так хотелось протянуть руку и разгладить их.
– Сомневаюсь, – вместо этого сказала я. – Думаю, это храбрый поступок. Имея такие деньги, ты мог бы столько всего купить. Не воспринять это как должное – высокоморально.
Ной изобразил ужас:
– Ты только что назвала меня высокоморальным?
– Так и есть.
– Как же мало она знает, – сказал Ной и потянулся, чтобы прибавить громкость на айподе.
– «Дес кэб»? – спросила я. – Неужто?
– Ты как будто удивлена.
– Я бы никогда не подумала, что ты слушаешь такое.
– Это единственная из современных групп, которая мне действительно нравится.
– Я собираюсь расширить твой музыкальный кругозор, – сказала я.
– Для угроз еще рановато, – ответил Ной, свернув на оживленную узкую дорогу.
Тут было полно людей, выбравшихся из домов, чтобы насладиться погодой. Ной припарковался на улице, как раз когда песня закончилась, и я позволила ему открыть для меня дверцу. Я уже начала к этому привыкать.
Мы миновали небольшой сквер, в котором несколько стариков играли в домино. На одной стене была нарисована большая красочная фреска; игровые столы укрывались под полосатыми тентами. Я еще никогда ничего подобного не видела.
– Это ничего не значит, видишь ли, – внезапно сказал Ной.
– Что не значит?
– Деньги.
Я огляделась по сторонам, взглянув на фасады магазинов (по большей части обшарпанные), на автомобили, припаркованные на улице. Машина Ноя, наверное, была тут не из самых новых.
– Думаю, твоя перспектива искажена, потому что у тебя и в самом деле есть деньги.
Ной остановился и уставился перед собой.
– Это откупные, – сказал он с оттенком раздражения. – Чтобы отцу не приходилось проводить с нами время.
Но потом заговорил более легкомысленным тоном:
– Даже если бы он мне ничего не давал, есть трест, куда я вступлю, когда мне исполнится восемнадцать.
– Мило. И когда это будет?
Ной снова зашагал вперед.
– Двадцать первого декабря.
– Я пропустила твой день рождения.
Почему-то из-за этого мне стало грустно.
– Пропустила.
– И что ты думаешь делать с этими деньгами?
Ной быстро улыбнулся.
– Превратить в золотые монеты и купаться в них. Но сперва, – сказал он, взяв меня за руку, – я думаю пообедать.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?