Текст книги "Искусство порока"

Глава 8

Маршалл оглядел комнату, явно нервничая:

– Перед всеми этими женщинами?

Атина с удовольствием увидела, как он корчится от стыда.

– Куда подевалась ваша самоуверенность?

Его глаза метали молнии.

– Мисс Макаллистер, вы уверены, что это разумно? Эти леди – невинные девушки.

– Они все старше двадцати лет. Достаточно взрослые, чтобы выйти замуж, так что все в порядке.

– Но они неопытны.

– После сегодняшнего урока – уже нет.

Он нервно заерзал на кушетке.

– Я не хочу брать на себя ответственность за то, что участвую в развращении этих леди.

– Ваша деликатность делает вам честь, но вы никого не развращаете. В этом суть этого урока. Неизвестное всегда вызывает страх. Если эти леди впоследствии увидят полностью обнаженного мужчину – очевидно, в первую брачную ночь, – они окажутся в ситуации, которую не смогут контролировать. А здесь, на уроке, они могут чувствовать себя в безопасности. Могут смотреть и думать, не опасаясь неизбежного в таких случаях насилия.

Он нахмурил брови:

– Насилия? Это вы так квалифицируете занятие любовью?

Атина пожала плечами:

– Это факт. Некоторые из этих девушек, которых выдадут замуж за совершенно неизвестных им мужчин, именно так отнесутся к тому, что произойдет на супружеском ложе.

Он подумал о Жюстине, и на его лице появилось виноватое выражение. Он взглянул на обращенные к нему лица учениц, ожидавших его ответа.

– Я как-то не думал… об этом… с подобной точки зрения.

– А следовало бы. Задайте этот вопрос самому себе. – Атина обернулась к классу. – Леди Пенелопа, вы как-то описывали мне мужчину, за которого ваш отец намеревался выдать вас замуж, помните?

Леди Пенелопа – средней внешности, но с потрясающей фигурой – содрогнулась.

– Это был лорд Чесли. О, он был ужасен. Старый подагрик, который брызгал слюной, когда говорил. Мне было невыносимо оставаться с ним в одной комнате. Однажды мне довелось увидеть, как он отхлестал свою лошадь, потому что она захромала. Бедное животное истекало кровью, но даже я не смогла остановить его, и он продолжал свое черное дело. Однажды, на каком-то балу, он начал меня целовать. Я старалась как-то соответствовать, правда… Но сколько бы ласковых слов он ни шептал мне на ухо, все, что я слышала, – были стоны истязаемой лошади.

Атина повернулась к Маршаллу.

– Когда Пенелопа отказалась принять предложение лорда выйти за него замуж, отец выгнал ее из дома без копейки. Сейчас она живет в скромном поместье в Дорсете, обреченная остаться старой девой, если не послушается отца и не выйдет замуж за лорда Чесли. Это верх несправедливости, что такую умную и заботливую девушку, как леди Пенелопа, хотят выдать замуж за такого человека, как этот старик. Сейчас ее дядя привез ее в Лондон, чтобы сломить ее сопротивление и заставить обручиться с лордом. У каждой из этих леди своя история. По правде говоря, я не знаю, смогу ли уберечь их от подобных претендентов. Но самое малое, что я могу сделать, это помочь им узнать, что может их ожидать в супружеской постели в первую брачную ночь.

Маршалл опустил голову, думая о том, что должна была чувствовать Жюстина, когда столкнулась с его выбором жениха. Он знал, что ей не нравится Герберт Стэнтон, но он заставил сестру обручиться с ним. Бедняжка Жюстина хотела изменить ситуацию, научившись, как вынести замужество, вместо того чтобы насладиться им.

Маршалл глубоко вздохнул. Он не знал, что подстегнуло его – вина или сострадание, но он снял полотенце и швырнул его на пол.

Атина быстро отвернулась и спустилась с подиума. Она не могла не почувствовать некоторого смущения.

– Леди, – сказала она, – используйте вид любезно предоставленной вам модели. Темы чувственности и любовной близости мы обсудим на следующей неделе. А пока воспользуйтесь возможностью оценить фигуру мужчины в ее естественном виде.

Несколько девушек исподтишка захихикали, прикрыв рот ладонями. Атина ходила по комнате, наблюдая за тем, как менялись лица ее учениц. Сначала они были напряжены от застенчивости, но потом ее сменило робкое любопытство. Они уже смотрели смелее, склоняя головы то в одну, то в другую сторону, внимательно изучая натуру. Вскоре все уже увлеченно рисовали.

Атине тоже хотелось смотреть на Маршалла. Но каждый раз, осмелившись бросить взгляд на подиум, она неизменно сталкивалась с его взглядом. Смущение, вызванное наготой, очень скоро сменилось у Маршалла явной непочтительностью. Он все время следил за ней глазами, где бы она ни была, и это было похоже на вызов. В результате она стеснялась слишком долго смотреть на его тело. За его уверенной, дразнящей улыбкой, казалось, скрывалось какое-то тайное знание, и от этого она чувствовала себя так, будто это она, а не он сидит на подиуме в обнаженном виде.

Атина прохаживалась за спинами сидевших у мольбертов учениц, помогала им и исправляла их ошибки. Затем она поняла, что под видом учительницы она сможет изучать его тело, не краснея при этом. Наклонившись над мольбертом мисс Драммонд, она наконец смогла удовлетворить свое любопытство и взглянула на место между ног мистера Маршалла.

Эта часть тела была совсем не похожа на греческие статуи. У статуй мужской орган был гладкими и отполированным и представлял собой уменьшенную и эстетичную копию. Но у человека на подиуме между ног было гнездо курчавых светлых волос, из которого торчала толстая трубка мускулов. Размер этого органа особенно поразил Атину: как он может поместиться в таком крошечном отверстии между ног женщины? В тысячный раз она представила себе, что почувствует, если этот орган мужчины окажется у нее внутри. При этом она ощутила легкое эротическое волнение. Надо в нем разобраться. Но не сейчас.

Маршалл – красавец. В этом нет никакого сомнения. Красив лицом и телом – идеальная натура для художника. А сколько было интересных мест! Одни мускулистые руки чего стоили! Его смуглая кожа, казалось, вбирала в себя свет канделябров, а не отражала его. Светлый волосяной покров придавал рукам мягкое свечение. Валики мускулов спускались к самой талии. Он сидел, облокотившись одной рукой на колено и загородив этим левое бедро.

У нее руки чесались взяться за карандаш. Она подошла к стоявшему в стороне столу и начала бритвой точить карандаш.

– Я начинаю чувствовать что-то вроде сквозняка, – пожаловался он.

Она взглянула на него:

– Ничего удивительного – ведь на вас нет никакой одежды.

– Разве за моей спиной нет камина? Если его разжечь, я почувствовал бы себя более комфортно.

– Вопрос задан, на вопрос отвечено, – произнесла Атина и, взяв альбом и карандаш, направилась в ту часть комнаты, что была за подиумом. Отсюда она могла видеть Маршалла со спины, а он ее видеть не мог.

– Все в порядке, мисс Макаллистер. Меня согревает одна ваша нежность.

– Меня просто убивает тот факт, что мужчина жалуется на то, что он голый в комнате, где столько женщин.

– Вы запели бы по-другому, если бы мы с вами поменялись местами.

– Что за глупая идея – голый художник рисует одетую натурщицу.

Он фыркнул.

– Боже упаси! Что будет с нашим общественным строем!

Она украдкой улыбнулась его шутке.

Оказывается, она выбрала удобное место. Отсюда она может свободно его рассматривать, не чувствуя на себе его проницательного взгляда. Склонив голову набок, она проследила глазами за контурами его спины и начала рисовать.

Вскоре на бумаге появился набросок мужского тела. Потом она начала прорабатывать детали: пряди его светлых волос, широкие плечи, прямую спину, переходящую конусом в тонкую талию, расставленные мускулистые ноги. Текстура его кожи была не гладкой, а шероховатой, словно бумага для набросков. А еще на спине у него были длинные, с неровными краями шрамы, портившие красоту его тела.

– Откуда у вас эти шрамы?

– Что за нездоровое любопытство, – со смешком отреагировал он.

– Не хотите – не говорите. – Она хотела, чтобы это прозвучало дерзко, а получилось – обиженно.

– Меня почти радует, что я могу не раскрывать вам своих секретов.

Она поджала губы и начала прорисовывать тени.

– Я могу лишь предположить, что вам вонзали ножи женщины, от которых вы скрывали свои тайны.

Он обернулся и взглянул на нее:

– Разве вас не учили, что это неприлично – обсуждать увечья других людей?

Она почувствовала, что краснеет, но притворилась недовольной.

– Мистер Маршалл, пожалуйста, примите прежнее положение. Если вы не будете двигаться и менять позу, наши отношения, возможно, окажутся менее тягостными.

– Как вам будет угодно, – ответил он, отвернувшись, и озорно ухмыльнулся. – Разрешите сделать еще одно замечание. Всего одно.

Она вздохнула.

– Предоставляю вам слово, но не без тревоги…

– Я расскажу вам о шрамах, если вы, в свою очередь, объясните, что стоит за зловещими деталями картин в вашей гостиной.

В памяти всплыли эти картины. Запертая шкатулка, маски, темный лес. Это были символы ее собственной тайной боли – недоступность любви, невозможность проникнуть во внутренний мир мужчины, собственное одиночество. Она никогда не смогла бы поделиться этими интимными подробностями с таким человеком, как он.

– В таком случае, полагаю, мы никогда не узнаем секретов друг друга.

– Очень жаль. – Он покачал головой. – Я бы хотел познакомиться с вами поближе.

Невозможно было не уловить подтекст этого высказывания, и у Атины слегка закружилась голова.

Она вернулась к своему рисунку и начала пальцем растушевывать тени.

Постепенно ее мысли начали блуждать. Когда ее пальцы скользили по контуру мускулов его плеча, она пыталась вообразить, какова была бы его кожа под ее пальцами. Потом она медленно провела пальцами по его позвоночнику и представила себе его пальцы на своей спине. В задумчивости она водила пальцами по рисунку, добравшись до бедер. Тут ее воображение разыгралось настолько, что она представила себе, что он лежит на ней, его бедра приподнимаются и опускаются, а его копье входит толчками в ее влажное лоно… снова… и снова… и снова.

– Я сказал «извините».

Образ в ее воспаленном воображении был грубо возвращен в холодную реальность, и она ощутила почти физическую боль. Она подняла глаза, чтобы понять, чей это голос. Маршалл повернулся на кушетке и смотрел прямо на нее.

– Уже десять часов. Время вышло.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, где она находится.

– О! – Она положила рисунок лицом вниз. – Разумеется. – Она встала. Колени у нее дрожали. – Леди, вы все закончили?

– Да, мисс Макаллистер, – в один голос ответили они.

– Хорошо. Можете оставить ваши халаты здесь и идти готовиться ко сну. Эллис, пожалуйста, попроси Герт принести одежду мистера Маршалла.

Маршалл встал и потянулся. Атина, как завороженная, наблюдала за тем, как его великолепное обнаженное тело выпрямилось в полный рост.

– Это было более утомительным, чем я ожидал, – признался он, завязывая полотенце вокруг бедер.

Она начала собирать и складывать халаты.

– Да, – сказала она. – Сидеть неподвижно в полном бездействии было для вас изнурительной работой.

Он покачал головой:

– Мне бы хотелось, чтобы неподвижным был ваш рот.

Твердой походкой он сошел с подиума и обошел ее, чтобы взглянуть на альбомы учениц.

Он двигался от мольберта к мольберту, внимательно изучая каждый рисунок. Со скрещенными на груди руками и задумчивым взглядом он походил на человека, изучающего рисунки и гравюры в Британском музее, а не в пансионе благородных девиц. Да еще в одном лишь полотенце вокруг бедер.

– Очень интересно.

– Что именно?

– Выбор, сделанный художницами.

– Что вы имеете в виду? – Она смотрела на каждый из рисунков, перед которыми он останавливался. – Ничего необычного в этих рисунках нет.

– Я имею в виду вот что. Посмотрите. – Он прошелся вдоль мольбертов. – Вот эта ученица нарисовала мою руку, и надо сказать, очень хорошо. А эта нарисовала мою ногу… хотя она выглядит скорее как ласт тюленя, чем ступня человека. Эта нарисовала мою голову, эта – грудь. Когда я голый сидел здесь словно статуя, был уверен, что увижу двенадцать интерпретаций моего древа жизни.

Атина фыркнула.

– Это вполне совпадает с вашими взглядами. Вы считаете, что интимные части вашей анатомии занимают в мыслях женщин главное место. Возможно, так думают те женщины, с которыми вы обычно имеете дело. Но этих девушек искусство интересует гораздо больше, чем ваше тело, о чем вы можете судить, глядя на их рисунки.

– Вот как? – Он насмешливо поднял бровь. – Посмотрим, что нарисовали вы.

Он перешел к столу, где она оставила свой альбом, и взял его в руки.

Атина безуспешно старалась отнять у него альбом.

– Мистер Маршалл, сейчас же отдайте! – Она подпрыгнула, чтобы выхватить альбом из его поднятой руки, но промахнулась. – Мистер Маршалл, предупреждаю…

– Хм, – сказал он, изучая набросок, но не подпуская ее. – Вам удалось очень точно изобразить нижнюю часть моего тела. Полагаю, это роднит вас с легионами женщин, с которыми, как вы считаете, я имею дело.

– Ничего подобного, – возразила она, выхватив альбом. Ее гордость была уязвлена. – Я всего лишь пыталась совершенствовать свое мастерство.

– Вы это так называете? Больше похоже на то, что вы хотели сохранить мой образ, чтобы позже, когда вы будете одни, насладиться им.

Она густо покраснела, но, резко обернувшись, смерила его взглядом:

– А вы и вправду самонадеянный болван. Можете стереть с лица эту глупую ухмылку. Да будет вам известно, что это всего лишь изучение художественных свойств света и тени на примере разных предметов.

Он подошел ближе, прижав ее к краю стола.

– Может, я могу предложить более осязаемый предмет?

Ее гордость взбунтовалась против его высокомерия. Как он смеет обращаться с ней таким неджентльменским образом! Однако пламя, которое возгорелось, когда она ласкала в своем воображении его образ, вспыхнуло с новой силой от того, что он был так близко. Он возвышался над ней, а его нога оказалась у нее между ног, и фантазии, которыми она наслаждалась всего несколько минут назад, обрели жизнь.

Ухмылка и вправду исчезла с его лица. Он опустил голову и внимательно посмотрел на нее из-под густых бровей. Его рука вдруг скользнула вверх к ее шее. Атина затаила дыхание, когда его большой палец провел сначала по подбородку, а потом по ее полуоткрытым губам.

Ее тело разом воспламенилось от этого нежного прикосновения к столь чувствительному месту. Искры побежали по всему телу, напомнив вспыхнувшие один за другим фонари в Воксхолле. От шеи его пальцы медленно переместились на плечо. Прикосновение было одновременно нежным и горячим, успокаивающим и возбуждающим, вызывая в ней безумное желание. Фантазии столкнулись с реальностью, почти лишив ее разума. Ей хотелось, чтобы он поцеловал ее и положил конец ее любопытству. Но когда его пальцы коснулись чувствительной ямочки над ключицей, она опомнилась.

– Что вы делаете? – выдохнула она.

– Совершенствую свои умения, – сказал он, одновременно лаская пальцами бугорки ее груди над вырезом платья.

Она опустила взгляд на его блуждающую по ее телу руку. Интересно, думала она, доберется он до сосков, которые уже торчали в ожидании? Ее сердце так громко билось, что она почти слышала его стук. Но в ушах вдруг появился другой стук… кто-то стучал в дверь.

Она оттолкнула его и побежала в противоположную от стола сторону.

– Войдите.

Служанка открыла дверь. На руке у нее лежала аккуратно сложенная стопка одежды Маршалла.

– Одежда джентльмена, мисс.

– Спасибо, Герт. Мистер Маршалл может одеться здесь. Передай ему, что когда он закончит, пусть придет в гостиную.

Даже не взглянув на него, она опрометью бросилась вон из комнаты. Ей надо было срочно оказаться одной и в полной безопасности.

Глава 9

Бегство Атины вызвало у Маршалла победоносную усмешку. В том, кто из них оказался победителем в этой схватке, не было сомнения, и он решил насладиться каждым моментом своей победы.

Качая головой, он натянул брюки и застегнул их с некоторым трудом. От нее можно было сойти с ума в полном смысле этого слова. Если она не слишком раздражает его своим острым, как бритва, язычком, то своей невинностью сумела разжечь в нем нешуточное желание.

Он продолжал думать о ней, надевая чулки. У этой девушки острые ноготки и зубки, и горе тому мужчине, который вознамерится загнать ее в угол только с помощью своего ума. Но он нашел способ, как помешать ей обнажать свое оружие, а когда понял, как она уязвима, она стала для него реальной женщиной.

Привычное тепло рубашки было приятным. Непонятно, почему эта уверенная в себе женщина терпит неудачу, когда дело доходит до отношений между мужчиной и женщиной. Трудно себе представить, что в этом возрасте она ничего не знала о прикосновениях мужчины. Но когда оказалась в его объятиях, он почувствовал ее неопытность и понял, что она оказалась в незнакомой ей ситуации.

Завязывая галстук, он пришел к мысли, что цели ее пансиона были гораздо шире, чем он предполагал. Атина Макаллистер не просто пыталась научить своих учениц понимать взаимоотношения полов. Она сама пыталась их понять.

Наставница Жюстины так же наивна, как и его сестра. Тем не менее Атина Макаллистер открыла ему глаза на то, о чем он никогда даже не задумывался. У него были женщины, у которых были мужчины до него. Они наслаждались интимными ласками так же, как он. Но для такой чувствительной девушки, как его сестра, жаркие объятия с мужчиной, который ей не нравится, были отвратительны и унизительны. И Атина показала ему, насколько глубокими могут быть страдания его сестры.

Закончив одеваться, он спустился вниз и нашел дверь, которая вела в гостиную. Пригладив волосы, он постучал.

– Войдите.

Строгая команда вызвала у него улыбку. Она уже была на своей территории, и к ней вернулась отстраненность. Он открыл дверь и вошел.

Вечером ее радующая глаз светлыми тонами гостиная выглядела мрачной. Обозначились затемненные углы, а заинтриговавшие его картины были в тени. Тем не менее их сюжеты остались в его памяти, и комната по-прежнему вызывала у него какой-то тайный трепет. Это здесь он понял, что его прикосновение способно вырвать штурвал из рук мисс Макаллистер и заставить ее, как говорят на флоте, сесть на мель.

Однако за письменным столом никого не было. Он обвел взглядом комнату, и оказалось, что здесь две женщины, которые сидят на оттоманке возле камина. Около Атины он увидел очень привлекательную молодую женщину лет на пять старше, темноволосую и черноглазую.

– Добрый вечер. Простите, что вторгаюсь, но мисс Макаллистер просила меня прийти… как только я… закончу свои дела.

Атина выпрямилась.

– Вы хотите сказать «получить расчет». Нет нужды быть загадочным, мистер Маршалл. Эстер знает, что вы служащий.

– Атина, не будь такой невежливой. Мистер Маршалл, я – Эстер, леди Уиллетт.

Маршалл поднес ее руку к губам.

– Весьма польщен знакомством с вами, миледи. Рад отметить, что хорошие манеры не отменены в этом заведении.

Маршалл проигнорировал выражение досады, если не раздражения, на лице Атины.

Эстер любезно улыбнулась ему:

– Спасибо, что позировали для наших учениц сегодня вечером. Я только что вернулась от них – они наверху в своих комнатах – и должна признаться, что вы единственный предмет их разговоров.

– Надеюсь, что я их не шокировал.

– Вовсе нет. Могу поручиться, что чаще всего они употребляли эпитет «красивый».

– В таком случае я польщен. Спасибо вам на добром слове.

– Не хотите ли бокал вина?

Атина поднялась:

– Нет, Эстер. Мне бы не хотелось отвлекать мистера Маршалла от других встреч. – Она протянула небольшой кошелек. – Вот ваш гонорар, мистер Маршалл. Не разрешайте нам задерживать вас.

– Что вы, мисс Макаллистер. Мне очень нравится наша беседа, во всяком случае, с одной из вас.

Атина поджала губы и медленно опустилась на оттоманку.

Эстер протянула ему бокал вина.

– Могу я полюбопытствовать, что привело вас к нам? Помимо объявления Атины?

– Вы хотите знать, почему такой джентльмен, как я, опустился до того, что стал служащим?

Эстер пожала плечами:

– Вроде того.

Маршалл невольно нахмурился. Он никогда никого не обманывал.

Особенно ему не хотелось обманывать такую приятную леди, как Эстер.

– У меня недавно умер отец, и мне пришлось взвалить на себя ведение дел в нашем поместье. Долг есть долг, как вы понимаете, миледи.

– Конечно. Мне кажется, что в этом смысле между вами и Атиной есть что-то общее.

– О? – удивился он и повернулся к Атине.

Атина покачала головой:

– Эстер, я уверена, что мистер Маршалл предпочел бы сохранить известную меру секретности, касающуюся его личной жизни.

– Совсем наоборот, мисс Макаллистер, – ответил он, усаживаясь на стул. – Я мог бы часами рассказывать о своих приключениях.

– Нет уж, увольте. Только приключений нам не хватает, – процедила она сквозь зубы.

Он громко рассмеялся:

– Что за характер! А что сказали бы ваши ученицы?

– Знаешь, Атина. – Эстер еле удерживалась от смеха. – Не захочет ли мистер Маршалл вернуться в пансион в качестве замены лорду Радерфорду?

– Что ты! – чуть было не задохнулась Атина. – Я тебе уже говорила, Эстер, мы отложим его лекцию до того времени, когда он совсем поправится.

– Но почему? – удивилась Эстер. – Мистер Маршалл совершенно очарователен. К тому же наши девочки очень его полюбили.

Атина многозначительно затрясла головой.

Маршалл поставил бокал.

– Э-э, я что-то пропустил?

Внимание Эстер переключилось с Атины на Маршалла.

– Простите нас, пожалуйста, это невежливо – говорить о вас, словно вас здесь нет. Понимаете, лорд Радерфорд – один из наших лекторов. Он проводит занятия по обучению поцелуям – своего рода практикум. На самом деле это не то, что может показаться. Главная цель первой сессии – помочь ученицам преодолеть природную застенчивость. Лорд Радерфорд, к сожалению, уже болен две недели – его свалила страшная инфлюэнца, – и мы как раз думали, кем его заменить. И если это вам не в тягость, вы могли бы провести это занятие.

Маршалл знал этого лорда Радерфорда. Это был избалованный, самовлюбленный денди, склонный к разврату. Маршалла охватила ярость. И этого человека наняли, чтобы научить его сестру, как целоваться? Если этот хлыщ учил и Атину, то неудивительно, что она настроена против мужчин.

– Вы оказали бы мне честь, – ответил он, мысленно желая, чтобы этот Радерфорд оказался сейчас перед ним: и он мог бы дать ему пощечину.

– Мистер Маршалл, – возразила Атина, – я не уверена, что вы обладаете нужной квалификацией в данном вопросе. Лорд Радерфорд известен в свете своим умением ухаживать за женщиной.

– Не знаю, – усмехнулся Маршалл, – я не стану хвалиться, но в свое время мне удалось вскружить несколько головок.

– Кто бы сомневался, – не удержалась Атина.

Маршаллу это замечание явно не понравилось.

– Мисс Макаллистер, искусство лорда Радерфорда заключается в умении обманывать. Свою славу – если это можно так назвать – он полностью заслужил, но не по той причине, о которой вы думаете. Дело не в его умении соблазнять женщин, а в том, что он их обманывает. Он негодяй, и не одна леди оказалась в незавидном положении женщины, вынужденной покупать его молчание после неосторожных сумасбродств, в результате которых она оказывалась финансовым и моральным банкротом. Независимо от того, наймете вы меня или нет заменой лорду, советую вам, пока у вас есть такая возможность, отказаться от его услуг, прежде чем кто-либо из ваших учениц падет жертвой его подлых интриг.

Эстер посмотрела на Атину с нескрываемой тревогой:

– Атина?

Атина поджала губы:

– Я уверена, что это все не так, Эстер. Я ни разу в жизни не слышала подобной гнусной клеветы.

– Услышали бы, – ответил Маршалл, смерив Атину взглядом, – если бы проводили больше времени в кругах высшего английского общества и меньше – в отдаленных уголках Шотландии, о чем свидетельствует ваш акцент.

Атина вспыхнула.

– Как вы смеете унижать меня! Если бы вы провели больше времени в Шотландии, то узнали бы, что за подобное высказывание получили бы хорошую взбучку от воспитанного шотландского джентльмена.

– После общения с вами, мисс Макаллистер, я понял, что слова «воспитанный» и «шотландский» нельзя употреблять в одном предложении.

– О!

Маршалл встал и взял со стола кошелек с деньгами.

– Леди, – произнес он, поклонившись, – я не буду больше вам надоедать. Благодарю вас за прекрасный вечер. Рад, что справился с возложенной на меня задачей. Всего доброго.

Эстер вскочила со стула.

– Мистер Маршалл, подождите. В свете того, что вы рассказали нам о лорде Радерфорде, мы не можем позволить ему оставаться наставником в нашем пансионе. Прошу вас подумать и принять наше предложение. Мы будем вам бесконечно благодарны.

– Мы? – повторил он, в упор глядя на Атину, видимо, сдерживая свой гнев. – Ваша директриса уже высказала свои возражения. Я искренне сомневаюсь в том, что она согласна с вашим предложением.

– Атина, – приказала Эстер. – Попроси его.

Атина вздернула нос.

– Поскольку вы единственный кандидат, придется смириться.

Маршалл, который почти всю жизнь привык слышать «нет, сэр» и «да, сэр», не собирался и дальше выслушивать грубости.

– Нет, мисс Макаллистер, в разговоре со мной вам придется выработать более цивилизованный тон. Придется просить меня вежливо.

– Да кто вы такой?

Он хотел сказать ей – и поточнее – кто он, но в данном случае это не имело значения.

– Я человек, имеющий право на уважение.

Эстер посмотрела на Атину с укоризной:

– Атина…

Атина не сказала, а скорее прорычала:

– Вы согласны занять эту вакансию? Пожалуйста.

– Думаю, что приму. За десять фунтов.

– Десять фунтов! – возмутилась Атина. – Радерфорд соглашался за пять.

Эстер вскочила:

– Мы заплатим. Спасибо. Так, значит, до среды?

Он поднес ее руку к губам.

– Буду ждать с нетерпением. – Надев шляпу, он повернулся к Атине. – Я буду удовлетворен тем, мисс Макаллистер, что вы научились правильно употреблять слова «пожалуйста» и «извините меня». Я бы попросил вас поупражняться в слове «спасибо», но боюсь, что такое проявление вежливости может оказаться для вас гибельно. А мне не хотелось бы отвечать за вашу преждевременную кончину.

Он вышел, не дав ей возможности возразить.