Текст книги "Путевой дневник. Путешествие Мишеля де Монтеня в Германию и Италию"

Во вторник мы уехали утром и возобновили наш путь, пересекая эту равнину и следуя по горной тропе. В одном лье от гостиницы мы поднялись на маленькую гору, подъем на которую занял один час по довольно отлогой дороге. По левую руку виднелись многие другие горы, с более широкими и мягкими склонами, а потому там много деревень и церквей и большая часть земли возделана до самых вершин; очень приятно для глаз различие и многообразие этих мест. Горы по правую руку были намного более дикими, где жилье попадалось только изредка. На своем пути мы пересекли много ручьев или потоков с разным течением, и как наверху, так и у подножья гор нам попалось много больших селений и деревень с прекрасными гостиницами, и среди прочего по левую руку от нас встретилось немало замков и дворянских усадеб.

Примерно в четырех лье от Инсбрука по нашу правую руку на очень узкой дороге нам попалась прикрепленная к скале и богато украшенная бронзовая доска с вот такой латинской надписью: «Император Карл Пятый, возвращаясь из Испании и Италии, где получил императорскую корону, и Фердинанд, король Венгрии и Богемии, его брат, шедший из Паннонии ему навстречу, в 1530 году встретились на этом месте после восьмилетней разлуки, и Фердинанд повелел сделать этот памятный знак»; они там изображены обнимающими друг друга[239]239
  Карл V возвращался из Болоньи, где папа Клемент VII короновал его императором, а его брат Фердинанд – из Венгрии после окончания войны с турками. Эта памятная доска не сохранилась.


[Закрыть]. Немного погодя, проезжая под аркой ворот, которые перекрывают дорогу, мы обнаружили латинские стихи, упоминающие проезд сказанного императора и его остановку в этом месте после захвата короля Франции и Рима[240]240
  Намек на битву при Павии (1525), когда Франциск I попал в плен, и на взятие Рима (1527) коннетаблем де Бурбоном.


[Закрыть].

Г-н де Монтень сказал, что ему очень понравилось в этом ущелье из-за разнообразия того, что предстает перед глазами, и мы находили неудобство лишь во все более густой и невыносимой пыли, сопровождавшей нас в этом горном проходе; ничего хуже нам никогда не приходилось вдыхать[241]241
  Этот горный проход – ущелье (иначе горловина) Бреннер.


[Закрыть]. Через десять часов г-н де Монтень сказал: ну и перегон![242]242
  Хоть больным, хоть здоровым, Монтень лучше всего чувствовал себя в седле и мог делать десятичасовые перегоны, см. «Опыты», I, 48, и III, 9, а также ниже, этап от Штерцинга до Бриксена.


[Закрыть] – и то правда. У него заведено задать овса своим лошадям, прежде чем уехать утром из гостиницы, независимо от того, собирается он останавливаться по дороге либо нет. Мы приехали поздно ночью, натощак, как и он, в

ШТЕРЦИНГ[243]243
  По-итальянски Випитено, поскольку Южный Тироль в настоящее время принадлежит Италии.


[Закрыть], семь лье. Маленький городок сказанного Тирольского графства, довольно красивый, в четверти лье от которого возвышается красивый новый замок[244]244
  Близ Штерцинга имеется два замка, да и в самом городке сохранилось немало красивых домов XV–XVI веков.


[Закрыть].

Нам подали там хлебы, по кругу, на придвинутых друг к другу столах. Во всей Германии горчицу подают жидкой, и она по вкусу как белая французская. Уксус тут повсюду белый. Не верится, что в этих горах жителям хватает вина или хлеба, но тут пьют очень хорошие белые вина. Все эти горные проходы очень надежны, и через них проезжает множество торговцев и возчиков с телегами. В этом ущелье вместо холода, как его описывают, стоит почти невыносимая жара.

Женщины в этой области носят суконные шапочки, совсем как наши, а их сплетенные волосы ниспадают, как и в других местах. Г-н де Монтень, встретив в церкви молодую и миловидную девицу, принял ее за школяра и спросил, не умеет ли она говорить по-латыни.

Здесь на кроватях имеются занавеси – грубые, полотняные, окрашенные в красный цвет, из квадратов четыре на четыре пальца: одна часть – из целого полотна, другая – из прореженного. За все наше путешествие по Германии мы нигде не нашли ни комнаты, ни зала, которые не были бы обшиты панелями, а потолки очень низкие.

У г-на де Монтеня этой ночью случилась колика и продлилась часа два-три, довольно сильная, как он признался наутро, и в этот же день у него вышел камень средней величины, который легко сломался, желтоватый снаружи, а внутри, на изломе, – беловатый. Днем раньше он простудился и чувствовал себя неважно. Колик у него не было с самого Пломбьера. А нынешняя отчасти подтвердила подозрения, которые появились у него в сказанном Пломбьере, к тому же он опасался, что оставшийся в мочевом пузыре песок не вышел оттуда, потому что его задержала и склеила какая-то попавшая туда материя; однако увидев тот, который у него вышел, он резонно решил, что он слипся с другими, если те у него там были[245]245
  Монтень уехал из Пломбьера, «полагая, что у него в пузыре еще остался камень от сказанной колики, и другие, мелкие, ему даже казалось, что он чувствует, как они спускаются».


[Закрыть]. В дороге он жаловался на боль в пояснице, причиной которой, по его словам, было то, что он продлил этот перегон, считая, что ему скорее полегчает в седле, нежели в любом другом месте. В этом городе он обратился к школьному учителю, чтобы поговорить с ним на латыни, но тот оказался тупицей, и он не смог вытянуть из него никаких сведений об этом крае.

На следующий день, в среду, 26 октября, мы уехали оттуда по равнине шириной с полчетверти лье, имея реку Айзах справа от себя; эта равнина тянулась у нас примерно два лье, и сверху на соседних горах было много возделанных и населенных мест, часто плоских, но нам было невдомек, как туда добраться. На этой дороге нам встретилось пять замков. Мы проехали через реку на другой берег по деревянному мосту. И обнаружили многих дорожных рабочих, которые починяли дороги только потому, что те были каменистые, примерно как в Перигоре. Затем мы через каменную арку поднялись выше и обнаружили там равнину примерно в одно лье, а за рекой увидели другую, похожей высоты, но обе бесплодные и каменистые. Внизу под нами, вдоль реки, оставались прекрасные луга. Мы за один перегон приехали в

БРИКСЕН[246]246
  По-итальянски Брессаноне.


[Закрыть], четыре лье. Очень красивый маленький городок, через который под деревянным мостом протекает река; это епископство. Мы видели здесь две очень красивые церкви и остановились в «Орле», прекрасной гостинице. Здешняя равнина вовсе не широка; но окрестные горы, даже по левую руку от нас, стелются так мягко, что вполне позволяют себя обрабатывать и возделывать. Тут все вокруг наполнено колокольнями и деревнями, весьма высоко в горах и рядом с городом много красивых домов с очень приятным расположением.

Г-н де Монтень сказал, что всю свою жизнь остерегался чужих суждений об удобствах иных стран, поскольку каждый способен воспользоваться ими лишь в согласии с требованиями собственной привычки и обычаев своей деревни, так что весьма мало прислушивался к предостережениям других путешественников; но тут он еще больше восхищался их глупостью, наслушавшись за время своего путешествия россказней о том, что именно альпийское междугорье полно трудностей, нравы у людей странные, дороги непроезжие, гостиницы дикие, воздух невыносим. Что касается воздуха, то он благодарил Бога, что нашел его таким мягким, потому что предпочитает скорее избыток тепла, нежели холода; и за все это путешествие у нас пока было только три холодных дня и примерно один дождливый час; но что до остального, то, если бы ему понадобилось выгуливать свою дочь, которой всего восемь годиков, он предпочел бы прогуляться с ней по этому пути, нежели по аллее собственного сада; а что касается гостиниц, то он никогда не видел края, где бы они были так густо рассеяны и такие прекрасные, всегда останавливаясь в красивых городах, где не было недостатка в снеди, вине, и по лучшим ценам, чем в других местах[247]247
  Этот пассаж наиболее четко выражает отказ Монтеня от всякого предубеждения и склонность к собственным открытиям; о Леоноре, единственном выжившем ребенке Монтеня (остальные умерли во младенчестве), см. «Опыты, II, 8, и III, 5.


[Закрыть].

Тут имелся способ крутить вертел посредством механизма со многими колесами; сначала веревку наматывали на железный барабан. Потом она разматывалась, и ее обратный ход притормаживали таким образом, чтобы это движение растянулось примерно на час, и тогда надо было ее наматывать на барабан; а что касается дымного ветра, то мы видели это много раз[248]248
  См. пребывание в Базеле, где речь шла о вертелах, приводимых в действие с помощью «деревянных вертушек с широкими и легкими лопастями из пихты, которые они помещают в своих каминных трубах, и те крутятся на большой скорости в дымном ветре и паре от огня».


[Закрыть].

У них такое большое изобилие железа, что все окна зарешечены, причем различными фасонами, а их двери и даже ставни обиты полосами железа. Мы обнаружили там столько виноградников, что они терялись из виду перед Аугустой. Здесь вокруг бо́льшая часть домов со сводами на всех этажах. Чего не умеют делать во Франции, так это пользоваться выгнутой черепицей[249]249
  Речь идет о т. н. римской или средиземноморской черепице, которая до сих пор используется от Италии до Испании.


[Закрыть], чтобы крыть слишком узкие скаты, как это делают в Германии, где ею кроют даже колокольни. Их черепица более мелкая и более выгнутая, а в некоторых местах на стыках покрыта штукатуркой.

Мы покинули Бриксен на следующее утро и продолжили путь по той же весьма открытой долине, холмы которой на большей части пути усеяны множеством красивых домов. Имея реку Айзах по левую руку, мы проехали через маленький городок, где проживают всякого рода ремесленники, называемый Клаузен, и оттуда к обеду прибыли в

КОЛЛЬМАНН[250]250
  Колльманн в настоящее время называется по-итальянски Ла Кольма, а Клаузен – Кьюза.


[Закрыть], три лье, маленькая деревенька, где у эрцгерцога имеется загородный дом. Там нам вместе с серебряными стаканчиками подали глиняные, раскрашенные, их тут моют с белым песком; и первое блюдо было подано на весьма чистой сковороде, которую они поставили на стол с помощью небольшого железного орудия: его приставляют к ней и поднимают за рукоятку[251]251
  По описанию это явно сковородник.


[Закрыть]. На этой сковороде были яйца в мешочек со сливочным маслом.

Когда мы уехали оттуда, дорога немного сузилась, и некоторые скалы стали нас теснить, так что она сделалась совсем узкой для нас, да еще с опасностью свалиться в реку, если бы та не была ограждена парапетом, который в некоторых местах тянулся больше одного немецкого лье[252]252
  Теснина Кунстервег тянется от Торколо к Камподаццо.


[Закрыть]. Хотя бо́льшая часть гор, которая нас там касалась, это дикие скалы, одни массивные, другие все в расщелинах и прорезаны течением потоков, а третьи слоистые и растрескавшиеся, с которых вечно падают камни необычайного размера, я думаю, что во время больших бурь тут так же опасно, как и в других местах. Мы там видели целые пихтовые леса, вырванные с корнем и увлекшие в своем падении холмики земли, которая уцепилась за их корни; и все же эта область так многолюдна, что за этими первыми горами мы видели другие, еще более высокие, но притом возделанные и обитаемые, и узнали, что наверху имеются большие и прекрасные равнины, которые снабжают хлебом города внизу, и очень богатые земледельцы, и прекрасные дома. Мы переехали через реку по деревянному мосту, каких тут много, и оставили его по правую руку. И обнаружили среди прочего замок на вершине самой почтенной и неприступной горы из тех, что предстали нашему взгляду; про него говорят, что он принадлежит местному барону, который там живет, и у него там наверху прекрасная местность и прекрасные охотничьи угодья. За этими обитаемыми горами имеются другие, которые представляют собой Альпийский барьер, они нарочно оставлены невозделанными и прикрывают эту узкую горловину, так что из долины есть только один возможный выход. Эрцгерцогу это Тирольское графство приносит доход в триста тысяч флоринов в год, и большая часть этого богатства заключена в сих горах; они лучшее из всего, чем он владеет. Мы еще раз переправились через реку по каменному мосту и рано приехали в

БОЛЬЦАНО, четыре лье. Город размером с Либурн[253]253
  См. выше, с. 132, прим. 2.


[Закрыть], на той же реке, и не слишком приятный по сравнению с другими германскими городами; так что г-н де Монтень даже воскликнул, дескать, он прекрасно видит, что начал покидать Германию. Улицы тут гораздо у́же и вовсе нет красивой публичной площади. Еще остались, правда, источники, ручьи, стенные росписи и стекла в рамах.

Тут большое изобилие вин, которые они поставляют по всей Германии. Лучший хлеб в мире едят вдоль этих гор. Мы здесь видели церковь, одну из красивых. Среди прочего в ней имеется деревянный орган: он высокий, рядом с распятием, перед главным алтарем; и тот, кто на нем играет, находится на двенадцать футов ниже труб, у опоры, где те крепятся, а органные меха установлены за стеной церкви, более чем в пятнадцати шагах позади органиста, и напор воздуха приходит к нему из-под пола[254]254
  Интерес к техническим устройствам здесь, как и в прочих местах, преобладает. Однако Монтень ограничивается совершенно общим замечанием о красоте больцанского собора, готического здания XIV века, хотя путешественники часто интересуются архитектурой и скульптурой. Что касается его якобы малого интереса к живописи, то это, скорее всего, ошибка исторической перспективы: шедевры живописцев Возрождения, совсем недавние в эпоху Монтеня, еще не приобрели такого значения, которое было признано за ними с тех пор; впрочем, даже если Монтень не называет художников, то часто признается, что его поразили сами произведения (см. R. A. Sayce, The Visual Arts in Montaigne’s Journal de voyage).


[Закрыть]. Пространство, где находится этот город, не больше, чем ему потребно, чтобы разместиться; но сами горы по нашу правую руку немного расширяют его, отодвигая свое чрево.

Из этого места г-н де Монтень написал Франсуа Отману[255]255
  См. выше, с. 72, прим. 1.


[Закрыть], с которым виделся в Базеле, что получил такое большое удовольствие, посетив Германию, что оставляет ее с большим сожалением, хотя и направлялся в Италию; что чужестранцам случается здесь, как и в других местах, подвергаться незаконным поборам, но он полагает, что с этим можно было бы справиться, если бы путешественник не был отдан на милость проводников и толмачей, которые продают его, участвуя в этом ради собственной выгоды. Все остальное показалось ему исполненным удобства и учтивости, а главное, справедливости и надежности. Мы уехали из Больцано в пятницу и завернули, чтобы задать лошадям мерку овса и отобедать, в

БРАНЦОЛЛЬ[256]256
  По-итальянски Бронцоло.


[Закрыть], два лье. Маленькая деревушка, за которой река Айзах, приведшая нас сюда, впадает в реку Адидже, которая течет дальше, до Адриатического моря, широко и спокойно, а не так, как те, которые встречались нам наверху, среди гор, шумные и яростные. Также эта равнина начинает немного расширяться до самого Тренто, а горы кое-где понижают немного свои зубцы; однако их склоны уже не так плодородны, нежели предыдущие. Кое-где в этой долине встречаются заболоченные места, сжимающие дорогу, но остальной путь очень удобен, почти все время ровный и идет понизу.

По выезде из Бранцолля нам через два лье встретилось большое селение, где из-за ярмарки было большое стечение народа. За ним была другая деревня, называемая Салорно[257]257
  В Салорно (по-немецки Залорн) проходит языковая граница. Предыдущее селение – это либо Ауер, либо, что вероятнее, Эгна (по-немецки Нёймаркт).


[Закрыть], где эрцгерцог владеет маленьким замком, прилепившимся на самом краю высокого утеса по левую руку от нас.

Оттуда мы приехали на ночлег в

ТРЕНТО, пять лье. Город немного больше Ажана[258]258
  Город во Франции, на реке Гаронне.


[Закрыть], не слишком приятный и ничего не сохранивший из прелестей немецких городов; улицы по большей части узкие и кривые.

Перед тем как добраться сюда, примерно за два лье, мы въехали в область итальянского языка. Этот город поделен между двумя наречиями, и тут есть городской квартал с церковью, которые зовут Немецкими, и проповедники на обоих этих языках[259]259
  Хотя немецкий в Тренто был в явном меньшинстве.


[Закрыть]. Что касается новых религий, то после Аугусты о них и речи нет. Город расположен на сказанной реке Адидже. Мы там видели собор, который кажется очень старинным зданием, и совсем рядом с ним – квадратную башню, которая свидетельствует о большой древности. Видели мы и новую церковь, Богоматери, где проходил наш собор[260]260
  Тридентский, см. здесь же, ниже, прим. 2, а также выше, с. 103, прим. 1.


[Закрыть]. В этой церкви имеется орган, преподнесенный ей в дар неким частным лицом, превосходно красивый, приподнятый на мраморном подпоре тонкой работы, который украшен многими превосходными статуями, особенно образами поющих детей[261]261
  Хотя Монтень и счел этот город «не слишком приятным», но все же отметил его художественные богатства: Дуомо (собор) – романо-готическую базилику XIII–XIV веков; большую квадратную башню – Торре Гранде или Торре ди Пьяцца – возможно, древнеримского происхождения; новую церковь Санта Мария Маджоре, начатую в 1520 году, – именно там проходил Тридентский собор (1545–1563), который Монтень называет «нашим», потому что католическая церковь, вынужденная противостоять Реформации, зафиксировала на нем догмы и состав католической литургии; а также канторию (cantoria) – мраморный балкон под органом работы скульптора Винченцо Гранди из Виченцы с изображением детей-певчих.


[Закрыть]. Эту церковь построил в 1520 году Bernardus Clesius, Cardinalis, который был епископом этого города и его уроженцем[262]262
  Бернардо Клезио (1484–1539), Трентский епископ с 1514 года, в 1530 году стал кардиналом.


[Закрыть]. Раньше это был вольный город под властью епископа и обязанный ему повинностями. Но с тех пор из-за тягот войны с венецианцами они обратились за помощью к графу Тирольскому, и за это он получил некоторую власть и право на их город. Он и епископ оспаривают его друг у друга, но епископ, которым в настоящее время является кардинал Мадруччо, пока сохраняет свою власть[263]263
  С 1567 года епископом стал Лодовико Мадруччо или Мадруцци (1532–1600); спор с графами Тирольскими (который начался гораздо раньше войн с Венецией, еще в XII веке) закончился в 1578 году победой последних.


[Закрыть].

Г-н де Монтень сказал, что особо отмечает граждан, которые, родившись в каком-либо городе, сделались его благодетелями; Фуггеры [например], которым Аугуста обязана большей частью своих красот, потому что они украсили своими дворцами все ее перекрестки, а ее церкви – множеством произведений искусства; а также этот кардинал Клезиус: поскольку, кроме сказанной церкви и многих улиц, отстроенных им за свой счет, он возвел еще прекрасное здание городского замка[264]264
  Кастелло дель Буон Консильо (замок Доброго Совета), резиденция правителей-епископов, где среди прочих работали такие художники, как Доссо Досси, Романино, Фоголино и керамист Дзакки.


[Закрыть]. Снаружи это не бог весть что, но внутри все прекрасно обставлено, и украшено, и гораздо более удобно для жизни, чем это можно увидеть где-либо еще. Все панели внутри богато расписаны и снабжены надписями, а узорчатая лепнина изрядно вызолочена; пол из обожженной глины, затвердевшей и раскрашенной под мрамор; это частью сработано на наш лад, частью на немецкий, с печами; среди прочих имеется одна из обожженной глины, затемненной под бронзу, с изображениями нескольких знаменитых персон, которые получают огонь в свои члены, а два-три возле стены изливают воду, которая приходит сюда из источника, бьющего во дворе, довольно низко; это прекрасная работа. Мы видели также среди прочих потолочных росписей ночной триумф с факелами, которым г-н де Монтень очень восхищался[265]265
  Этот написанный на потолке триумф принадлежит, возможно, кисти Марчелло Фоголино.


[Закрыть]. Тут есть две-три круглые комнаты; в одной имеется надпись, что сказанный Клезиус был отправлен в 1530 году послом на коронацию императора Карла V, устроенную папой Клементом VII в День святого Матиаса; а отправлял его Фердинанд, король Венгрии и Богемии, граф Тирольский, брат сказанного императора; и он, Клезиус, епископ

Трентский, сделанный кардиналом, велел нарисовать на стене вкруг этой комнаты гербы с именами дворян, которые сопровождали его в этой поездке, примерно с полсотни, все вассалы этого епископства, и графы или бароны[266]266
  В письме к Жоффруа д’Эстиссаку Рабле описывает еще более пышный кортеж, сопровождавший кардинала в Рим.


[Закрыть]. Имеется также в одной из [этих] комнат потайная дверца, через которую можно ускользнуть в город, минуя ворота. Есть тут также два богатых камина. Это был добрый кардинал. Фуггеры тоже строили, но для собственного потомства[267]267
  Похоже, путешественники действительно не слышали о Fuggerei, см. выше, с. 116, прим. 1.


[Закрыть]; а этот для публики: ибо он оставил этот замок епископам-преемникам как можно лучше обставленным, потратив на мебель, которая до сих пор там, сто тысяч экю; а еще в государственную казну последующих епископов – сто пятьдесят тысяч талеров в звонкой монете; ими хоть пользуются, но не трогая основной капитал, а тратя только проценты с него, вот почему его церковь Богоматери оставили незавершенной, а его самого погребли довольно убого. Среди прочего имеется несколько портретов и много карт[268]268
  Без сомнения, это географические карты, живописное воспроизведение которых вошло в моду благодаря эпохе Великих открытий; см. ниже, в Ватикане и Капрароле.


[Закрыть]. Следующие епископы не пользовались другой мебелью в этом замке; она тут имеется на два времени года, зимняя и летняя, и не может быть отчуждена.

Тут в ходу итальянские мили, пять итальянских равны одной немецкой; а еще тут повсюду считают полными сутками, не деля их пополам[269]269
  Эта итальянская привычка отсчитывать двадцать четыре часа от наступления темноты удивляла иностранцев вплоть до XIX века.


[Закрыть]. Мы поселились в «Розе», хорошей гостинице.

В субботу после обеда мы уехали из Тренто и проследовали схожим путем через ту же широкую долину, подпертую с боков безлюдными горами, и имея реку Адидже по правую руку. Миновали там замок эрцгерцога, прикрывающий дорогу, как и в иных местах, нам уже попадались другие укрепления, которые господствуют над путями, запирая проход, и очень поздно (поскольку неуклонно продолжали свое путешествие, до сих пор не имея роздыха) прибыли в

РОВЕРЕТО, пятнадцать миль. Город принадлежит эрцгерцогу.

Что касается гостиницы, то мы снова обрели то, от чего отвыкли, и у нас нашлось что сказать не только о немецкой чистоте комнат и мебели, но также об их еде и печах, которые г-н де Монтень счел более удобными, нежели камины. Что до снеди, то здесь нам недоставало раков, однако г-н де Монтень заметил на это, что и так было большим чудом, что их подавали на все наши трапезы после Пломбьера, на протяжении почти двухсот лье той страны. Здесь и вдоль всех этих гор они едят обычно улиток, гораздо более крупных и жирных, чем во Франции, но не такого хорошего вкуса. Едят также трюфели, их чистят, потом кладут тонкими ломтиками в оливковое масло с уксусом, которые тут неплохи. В Тренто нам их подавали выдержанными так в течение года. Снова, и к удовольствию г-на де Монтеня, мы нашли здесь апельсины, лимоны и оливки. Занавеси на кроватях тут разрезные – либо из полотна, либо из кадиса[270]270
  Кадис (cadis) – разновидность шерстяной ткани.


[Закрыть],большими полотнищами, и раз от раза их привязывают все дальше. Г-н де Монтень сожалел также о той разновидности белья, которую в Германии кладут на постели в качестве одеял. Они не такие, как наши, но из нежнейшего пуха, а в хороших гостиницах заключены в весьма белую бумазею. Те, что под ними[271]271
  То есть перины.


[Закрыть], в самой Германии устроены иначе, и без неудобства ими нельзя пользоваться как одеялом.

Думаю, правда вот в чем: будь он один со своими близкими, он скорее отправился бы в Краков или сушей в Грецию, нежели в Италию; но хотя ему настолько приятно посещать незнакомые страны, что он забывает даже о слабостях своего возраста и здоровья, ему так и не удалось заразить своим удовольствием никого из отряда, и каждый просил только об отступлении. Тут он привык говорить, что, как только после беспокойной ночи вспоминает поутру, что сегодня ему предстоит увидеть новый город или новую область, он встает с желанием и радостью. Когда его ум был занят тем, с чем он встретился в дороге или в гостинице, он всегда казался мне не таким усталым и меньше сетовал на свои хвори, ища любой повод поговорить с иностранцем, – наверное, это отвлекало его от боли.

Когда ему жаловались, что он часто ведет отряд разными путями по разным областям, порой близко возвращаясь к тому месту, откуда недавно уехал (ему случалось делать это, узнав о чем-то достойном осмотра или меняя прежнее намерение в зависимости от обстоятельств), он отвечал, что сам лично не едет ни в какое место, кроме того, в котором окажется, и поэтому не может ни ошибиться дорогой, ни отклониться от нее, поскольку не имеет никакого плана, кроме как прогуляться по незнакомым местам; и раз никто не видит, как он снова сворачивает на прежний путь или дважды возвращается в одно и то же место, значит, в его замысле не было никакой ошибки. А что касается Рима, куда стремились другие, то он тем меньше желал его увидеть, в отличие от прочих мест, что тот известен всем и каждому и нет такого лакея, который не смог бы сообщить что-нибудь о Флоренции или Ферраре. Он говорил также, что, видимо, становится похож на людей, читающих довольно занятную повесть или прекрасную книгу, но которые опасаются, что она скоро кончится; он тоже получает такое большое удовольствие от путешествия, что начинает ненавидеть близость места, где должен передохнуть, а потому строит разные планы, как бы он путешествовал в свое удовольствие, если бы смог остаться один[272]272
  Ср. «Опыты», III, 9.


[Закрыть].

В воскресенье утром, имея желание увидеть озеро Гарда, которое знаменито в этой стране и откуда привозят весьма хорошую рыбу, он нанял три лошади – для себя и для сеньоров де Казалиса и де Матекулона, за двадцать батцев каждую; а г-н д’Эстиссак нанял две другие для себя и г-на де Отуа; и без слуг, оставив на этот день своих лошадей в гостинице [в Роверето], они поехали обедать в

ТОРБОЛЕ, восемь миль. Маленькая деревушка в тирольской юрисдикции. Она расположена в верхней части этого большого озера; на другой стороне этого верха имеется местечко с замком, называемое Рива, куда они отправились по озеру, это пять миль туда и столько же обратно, и проделали этот путь с пятью гребцами за три часа или около того. В сказанной Риве они ничего не увидели, кроме башни, которая показалась им весьма древней, и повстречали сеньора этого места по имени Фортунато Мадруччо, он брат кардинала, в настоящее время епископа Трентского[273]273
  См. выше, с. 146, прим. 3. На самом деле барон Фортунато Мадруччо был не сеньором Ривы, а всего лишь капитаном, возглавлявшим гарнизон местного замка; сама же Рива дель Гарда принадлежала князьям-епископам Тренто, а вовсе не графству Тирольскому. Старинная башня – это Торре Апонале, постройку которой относят к XIII веку.


[Закрыть]. Панорама озера к югу выглядит бесконечной, потому что оно имеет тридцать пять миль в длину. А все, что они смогли видеть из ширины, были только эти пять миль. Его верх находится в графстве Тироль, но весь низ по обе его стороны ^—владение Венецианской синьории, там имеется много красивых церквей и полно прекрасных парков с оливковыми, апельсиновыми и прочими плодовыми деревьями. Это озеро подвержено необычайно яростному волнению, когда тут случаются бури. Вокруг озера – горы, более хмурые и обрывистые, чем любые другие из тех, что мы видели с дороги, о чем сообщили сказанные господа; а что касается их отъезда из Роверето, то они переехали через реку Адидже и, оставив по левую руку дорогу на Верону, двинулись вглубь, где им повстречалась весьма вытянутая деревня с маленьким предместьем; это была самая суровая дорога, которую они видели, и самый дикий вид из-за этих гор, которые мешали проезду по ней[274]274
  Эта экскурсия, в которой участвовали только господа, описана исключительно с их слов.


[Закрыть]. Выехав из Торболе, они вернулись к ужину в РОВЕРЕТО, восемь миль. Там они сложили свои дорожные сундуки на zatte, которые в Германии называют flottes[275]275
  См. выше, с. 110, прим. 2. Zatte (в тексте дано по-итальянски), zattere, – плоты.


[Закрыть], чтобы доставить их в Верону по сказанной реке Адидже за один флорин; и мне была поручена на следующий день эта доставка. Сначала нам подали яйца в мешочек, потом щуку среди большого изобилия разнообразного мяса.

На следующий день, в понедельник, очень рано утром они уехали; и проехав этой довольно густонаселенной, но очень плодородной долиной, подпертой с боков высокими обрывистыми горами с множеством расселин, добрались к обеду в

БОРГЕТТО, пятнадцать миль. Это еще в графстве Тироль, поскольку сказанное графство очень велико. Здесь г-н де Монтень осведомился, была ли та долина, которую мы[276]276
  Мы знаем, что секретарь был послан по воде вместе с багажом и в конной поездке до Вероны не участвовал, так что все эти «мы», «они» и ниже «у нас» могут озадачить, однако этому есть простое объяснение: видимо, Монтень надиктовал ему свои впечатления или пересказал позже, вот откуда это взялось в его рассказе; и, кстати, в «Дневнике» такой разнобой – отнюдь не единственный случай.


[Закрыть] проехали, и представшие перед нами вершины гор уже чем-то другим; ему ответили, что тут много таких больших и плодородных междугорий и других прекрасных городов и что это словно платье, которое мы обычно видим только скомканным, однако если его разгладить, то Тироль – весьма обширная страна. У нас по-прежнему река была по правую руку.

Оттуда, уехав после обеда, мы последовали таким же путем до Кьюзы[277]277
  Кьюза ди Риволи – укрепленный горный проход; и опять разнобой: здесь «мы», а в конце абзаца – «они».


[Закрыть], маленькой крепостцы, которую захватили венецианцы, она находится в углублении между утесов на той же реке Адидже, вдоль которой мы спустились по склону из сплошной скалы, где лошади шли, с трудом удерживая равновесие. Через сказанный форт, где государство Венеция, в юрисдикцию которого мы въехали через две-три мили, после того как покинули Боргетто, держит двадцать пять солдат. Они [т. е. Монтень с остальными путешественниками] прибыли на ночлег в

ВОЛАРНЕ, двенадцать миль. Маленькая деревня и убогая гостиница, как все остальные вплоть до Вероны. Там некая благородная барышня, девица, сестра отсутствующего сеньора, отправила из местного замка г-ну де Монтеню вина.

На следующее утро они совсем потеряли горы справа от себя, а холмы, тянувшиеся слева, оставили далеко в стороне. Они долго следовали по бесплодной равнине, но потом по мере приближения к сказанной реке она стала немного лучше, более плодородной виноградными лозами, которым тут дают взбираться на деревья по обычаю этой страны[278]278
  Обычай поднимать лозы на молодые вязы (как это делали еще древние римляне) до сих пор сохраняется в Италии, см. выше, с. 97, прим. 1.


[Закрыть], и в День Всех Святых перед мессой прибыли в Верону.

ВЕРОНА, двенадцать миль. Город величиной с Пуатье и имеющий наконец пространную ограду; через него под тремя мостами протекает сказанная река Адидже[279]279
  Остатки крепостных стен (у Монтеня «ограды» – cloture) сохранились до сих пор. Три моста – это Понте Пьетра (древнеримской постройки), Понте Нуово и Понте делле Нави, построенные Скалигерами – сеньорами Вероны в XIII–XIV веках; равно как и Понте Скалигеро или мост Кастельвеккио, который связывал город с предместьями.


[Закрыть]. Я прибыл туда вместе с сундуками. Без bolettes de la sanita[280]280
  «Свидетельств о здоровье», в тексте на искаженном итальянском.


[Закрыть], которые они взяли в Тренто и подтвердили в Роверето, им не удалось бы въехать в город, даже если бы не ходило никаких слухов об опасности чумы; но это делается по привычке или чтобы вытрясти из путешественников несколько катренов[281]281
  Катрен (фр. quatrin, итал. quattrino) – старинная монета, составляла четверть baiocco.


[Закрыть], которые за них требуют.

Мы осмотрели Дуомо[282]282
  Дуомо – романская церковь, построенная на месте римского храма Минервы и перестроенная в XIV–XV веках.


[Закрыть], где он [г-н де Монтень] нашел, что в такой день на праздничной мессе с песнопениями здешние мужчины странно вели себя: они беседовали между собой, стоя в самом хоре[283]283
  Что такое хор, см. выше, с. 59, прим. 2.


[Закрыть] церкви, не обнажив головы, повернувшись спиной к алтарю, и для приличия вспоминали о богослужении только при возношении святых даров. Тут имелся орган и скрипки, которые сопровождали мессу. Мы видели и другие церкви, где не было ничего особенного – ни в убранстве, ни в женской красоте.

Они посетили среди других церковь Святого Георгия[284]284
  Сегодня Сан Джорджетто или Сан Пьетро Мартире (Святого Петра Мученика, XV век).


[Закрыть], где немцы имеют сильное свидетельство, что были здесь, и много гербов. Имеется там также надпись [где сказано], что некоторые немецкие дворяне, сопровождавшие императора Максимилиана, когда он отбил Верону у венецианцев, положили здесь какое-то произведение на алтарь[285]285
  В XIX веке были расчищены гербы бранденбургских рыцарей, которые поддержали Кангранде II делла Скала (Скалигера) против его незаконнорожденного брата. Здесь можно видеть также фрески Фальконетто, где среди прочих фигур изображены два немецких рыцаря, а также латинская надпись с упоминанием Максимилиана, который взял Верону в 1509 году.


[Закрыть]. Он [г-н де Монтень] заметил на это, что здешняя Синьория сохраняет в своем городе свидетельства своих потерь, так же как она сохраняет в целости славные могилы своих бедных сеньоров делла Скала. Правда, хозяин нашей «Кобылки», очень хорошей гостиницы, где нас даже излишне обхаживали и где мы благодаря счету расходов заметили, что это дороже на четверть, чем во Франции[286]286
  Здесь текст, видимо, был испорчен, в разных изданиях его интерпретировали по-разному, но мы придерживаемся варианта Керлона.


[Закрыть], пользуется одной из этих могил ради собственной выгоды[287]287
  Могилы Скалигеров (Arche Scaligere) знамениты – очевидно, хозяин «Кобылки» расхваливал их.


[Закрыть]. Мы там видели замок[288]288
  Скорее всего, это Кастель Сан Пьетро, но речь может идти также о Кастельвеккио.


[Закрыть], где им [господам] все показал поручик кастеляна[289]289
  То есть коменданта замка.


[Закрыть]. Синьория тут держит шестьдесят солдат; как ему [г-ну де Монтеню] откровенно здесь сказали, скорее против горожан, нежели против чужеземцев.

Мы познакомились также с одним монашеским братством, они называют себя иезуатами Святого Иеронима[290]290
  Иезуаты – sic! – Jesuati (лат.), Gesuati (итал.) – изначально братство католиков-мирян, которое позже превратилось в религиозную конгрегацию.


[Закрыть]. Они не священники, не служат мессу и не проповедуют и по большей части невежественны, но считаются превосходными перегонщиками, дистиллируют душистую воду с запахом цветков апельсина и прочие подобные воды[291]291
  Этот орден учредил в XIV веке святой Джованни (Иоанн) Коломбини из Сиены (был упразднен в 1668 году), и с самого начала эти монахи не были священниками: их главными задачами была помощь немощным и калекам, а также дистилляция, в частности, флердоранжевой воды (eau de naffes). Остатки их обители еще существуют возле церкви Санта Либера.


[Закрыть]. И здесь, и в других местах они носят белые, закопченные сверху рясы и маленькие белые шапочки; много красивых молодых людей. Их церковь весьма обустроена, равно как и их трапезная, где стол был уже накрыт для ужина. Они [господа] видели там некоторые старые развалюхи, очень древние, времен римлян, про которые монахи говорят, что это было амфитеатром, и латают их с помощью других камней, которые находят под ними в земле[292]292
  Речь идет о римском театре, построенном в эпоху Августа, реставрация которого была предпринята в XVIII веке.


[Закрыть]. Возвратившись оттуда, мы обнаружили, что они ради нас надушили свои внутренние покои и впустили нас в некое рабочее помещение, наполненное сосудами и глиняными горшками, и нас тоже надушили. Но самым красивым из того, что мы осмотрели (и про что г-н де Монтень сказал, что это самое прекрасное сооружение, виденное им в своей жизни), было место, которое они называют Arena[293]293
  Арена (в тексте по-итальянски) – один из лучше всего сохранившихся римских амфитеатров (наряду с ареной в городе Ниме). Ее реставрация была начата Венецианской синьорией еще в XIII веке и позже была продолжена. В начале XVI века там устраивались турниры; сегодня дают оперы. Когда Монтень писал в своих «Опытах», III, 6, пассаж об амфитеатрах, он, без сомнения, думал не только о Колизее, но и о веронской арене.


[Закрыть]. Это овальный амфитеатр, который виден почти целиком, все сиденья, все арки и полукружья, кроме самых крайних наружных; короче говоря, тут имеется достаточно остального, чтобы увидеть вживе формы и предназначение этих строений. Синьория тут велела использовать некоторые взятые с преступников штрафы и на эти средства починила отдельные участки; но это весьма далеко от того, что потребно, дабы воссоздать арену всю целиком, и я сильно сомневаюсь, что у всего города хватит на это денег. Она в виде овала; в ней сорок три ряда ступеней, каждая высотой в один фут или более, и примерно шестьсот шагов в самом длинном месте округлости. Местные дворяне еще пользуются ею, чтобы устраивать конные поединки и состязания и прочие публичные увеселения.

Мы видели также евреев, г-н де Монтень побывал в их синагоге и много там расспрашивал об их церемониях. Тут есть весьма красивые площади и прекрасные рынки. Из замка, который наверху, перед нашими глазами предстала Мантуанская равнина, которая в двадцати милях по правую руку от нашей дороги. У них нет недостатка в надписях, потому что не найдется такой починки или малейшего водосточного желоба, хоть в городе, хоть на дорогах, куда бы они не втиснули имени подеста и ремесленника[294]294
  В «Опытах», III, 10, Монтень будет насмехаться над этим тщеславием муниципальных магистратов (подеста – один из них), но дальше в «Дневнике» (при упоминании Отриколи) выскажет иное мнение.


[Закрыть]. Это у них общее с немцами, у тех везде понапиханы гербы, как купеческие, так и прочие, а ведь в Германии не только города, но и бÓльшая часть местечек и поселений определенно имеет собственные гербы.

Мы покинули Верону и на выезде из города осмотрели церковь Мадонны Чудотворительницы, которая знаменита многими необычайными явлениями, оценив которые, ее отстроили заново очень красивой круглой формы[295]295
  Церковь Мадонна ди Кампанья, или Мадонна делла Паче, круглая снаружи, восьмиугольная внутри, была закончена в 1586 году по планам Санмикели.


[Закрыть]. Тамошние колокольни во многих местах покрыты кирпичами, причем положенными вкривь и вкось. Мы проехали по длинной разнородной равнине, то плодородной, то не очень, имея горы весьма далеко по нашу левую руку и кое-где по правую, и приехали одним перегоном к ужину в Виченцу.

ВИЧЕНЦА, тридцать миль. Это большой город, немного меньше Вероны, где полным-полно дворцов знати[296]296
  Многие великолепные дворцы Виченцы были построены выдающимся архитектором Андреа Палладио. Наши путешественники приехали в город во время ярмарки, которую там устраивали раз в два года, с конца августа до середины октября, на площади Кампо Марчо.


[Закрыть].