Текст книги "Звездочет"

Глава 8

Вытянувшись на своем темно-синем ложе, Бьянка смотрела в потолок. Точнее, она смотрела сквозь него, пытаясь справиться со своим гневом на этого тупого и бессердечного человека, который так жестоко обошелся с ней недавно. Шишка у нее на голове все еще болела, однако эта боль не шла ни в какое сравнение с теми страданиями, которые испытывала ее душа. Обхватив руками колени, Бьянка пыталась заставить себя забыть те ощущения, которые она испытала, когда Йен прижимал ее к своей груди, дотрагивался до ее бедер, целовал ее губы. Ее едва не затошнило при воспоминании о том, как она, обнаженная, попросила его заняться с ней любовью. Какой же дурочкой она была, вообразив, что он испытывает к ней какие-то чувства, кроме отвращения! Впрочем, граф развеял ее иллюзии на этот счет. Смущение уступило место гневу: он возбуждался, манипулируя ею! Ему и в голову не приходило заниматься с ней любовью – нет, он всего лишь играл с ней, потешался над ее неопытностью.

Лишь мелодичный звон часов да слабые лучи утреннего солнца, пробивающиеся сквозь тяжелые портьеры, напомнили ей о времени. Бьянка вздохнула и потянулась. Ей надо было встать и одеться, но она чувствовала, что не в состоянии сделать ни то ни другое.

Увы, бежать ей некуда, напомнила себе Бьянка. Ее побег, если он даже удастся, будет воспринят Йеном как подтверждение ее вины. Она должна остаться и доказать свою невиновность. Пока же ей остается разгадывать загадку убийства.

Бьянка попыталась сосредоточиться на своих открытиях, сделанных за прошлую ночь.

Закрыв глаза, Бьянка попыталась представить себе комнату Изабеллы, какой та была, когда она впервые вошла туда. У дальней стены – резной дубовый сундук с приданым, широкая кровать у правой стены, напротив – бюро, над которым висело зеркало. Она припомнила, что зеркало висело так, что сидевший за бюро человек не мог увидеть своего отражения в нем, а потом ей пришло в голову, что его повесили так нарочно, чтобы видеть с кровати. При мысли об этом Бьянка залилась краской, а потом подумала, как замечательно было бы, с одной стороны, видеть отражение скульптурного тела Йена в зеркале, а с другой – ощущать на себе его тяжесть.

– Я теряю голову! – вскричала девушка. – Этот человек меня с ума сведет.

– Забавно, синьорина Сальва, но, кажется, подобным же образом вы действуете на него. – Добрый голос, раздавшийся от дверей, был неожиданным, но знакомым. Как только Франческо и Роберто вошли в комнату, Бьянка села, радуясь, что не поленилась прошлым вечером надеть ночную сорочку.

– Йен сегодня утром тоже не в духе, – заговорил Франческо. – Он уже довольно давно бушует. То кричит, что всех слуг надо обезглавить, то демонстративно посматривает на какие-нибудь пылинки. Я уж много лет не видел его таким… – Голос Франческо стал тише.

– Два года, – добавил Роберто.

– Он послал вас, чтобы убедиться, что я не сбежала, или я могу быть вам чем-то полезна? – переспросила девушка, стараясь говорить как можно мягче.

– И да и нет. Мы пытались оказать вам услугу, но никак не могли договориться о том, как это сделать. Вчера вы просили, кажется, расторопного паренька. Поскольку мы так и не смогли прийти к единому мнению, то решили привести к вам сразу двух – на выбор. – С этими словами он распахнул маленькую дверцу в углу комнаты, которую Бьянка прежде не замечала, и в спальню вошли два молодых человека.

Они были так непохожи друг на друга, как только могут быть непохожи две противоположности. Один был примерно возраста Бьянки, высокий, мускулистый и очень привлекательный. Она внимательно оглядела его одежду, подумав, не заменит ли его костюм тот, что она потеряла прошлой ночью. Молодой человек шагнул к ней раскрепощенной походкой и смерил ее сладострастным взглядом, приняв ее внимание к его одежде за внимание к тому, что пряталось под ней.

– Я готов выполнить любое ваше приказание, – многозначительно проговорил он.

Внимательно оглядев юношей, она хотела было что-то сказать, но тут Франческо шепнул ей на ухо:

– Похоже, вы заинтересовались этим кандидатом. Могу ли я отослать второго?

Внезапно поняв, как выглядела со стороны, Бьянка густо покраснела.

– Нет, вообще-то меня совсем не заинтересовал этот парень, – поспешила заявить она. – Мне просто нужен был мальчик на побегушках, и… – Замолчав, Бьянка повернулась ко второму.

Этому юноше на вид было не больше тринадцати лет, из-под курчавой русой шевелюры внимательно смотрели серьезные глаза цвета ореха. И вдруг он узнал ее. Быстро заговорив, паренек бросился к кровати:

– А я знаю, кто вы такая. Вы – та самая докторша, которая вылечила мою тетушку Марину. Она болела, и все говорили, что она умрет и что все зависит только от Бога, а потом вы пришли к ней и помогли ей. Тете сразу стало легче. – Заметив ее смущение, юный гость добавил: – Я бы и раньше узнал вас, но вы тогда еще не были такой старой.

– Ты тоже, – улыбнулась Бьянка. Наморщив лоб, Бьянка попыталась вспомнить мальчика, как внезапно ее поразила одна мысль. – Но послушай! Как ты можешь помнить, что было шесть лет назад?

– А я вообще все помню, – спокойно ответил парень. – Мне достаточно один раз увидеть или услышать что-нибудь, чтобы это навсегда запечатлелось у меня в голове.

– Да что ты! Все-все? – с недоверием спросила Бьянка. – Ты правда запоминаешь все, что видел или слышал?

Казалось, мальчика даже обидели ее слова. – По пути сюда мы поднялись на шестьдесят две ступеньки и сделали сто сорок шагов. Дорогу нам освещали тридцать две лампы, я видел пять пыльных картин, и на всех изображены женщины. Мы прошли через восемь дверей, шесть из которых с замками, включая и дверь в вашу комнату, которую нам пришлось открыть с помощью ключа. Ключ был бронзовым с четырьмя желобками – тремя с одной стороны и одним с другой. Первыми вашими словами, которые я услыхал, были слова: «Я теряю голову! Этот человек меня с ума сведет». – Помолчав, паренек указал на Франческо: – «Забавно, синьорина Сальва, но, кажется, подобным же образом вы действуете на него». Мне продолжать?

Бьянка, Роберто и Франческо изумленно уставились на него, потеряв от удивления дар речи. Паренек, привыкший к подобной реакции на его способности, улыбнулся. Бьянка первой пришла в себя.

– Это великолепно! – воскликнула она. – Как его имя? – Она посмотрела сначала на своих компаньонов, а потом перевела взор на юного волшебника.

– Могу я представить вам мастера Нило, синьорина Сальва? – официальным тоном заговорил Роберто в то время, как мальчик серьезно поклонился. – Он живет со своей тетушкой в цейхгаузе, и она за небольшую плату согласилась отпустить его к вам на службу. Услышав о его невероятных способностях, мы подумали, что он может оказаться вам полезным.

– В этом можете не сомневаться. – Бьянка задумалась о том, насколько Роберто с Франческо осведомлены о ее расследованиях, как вдруг слова Роберто всколыхнули что-то в ее памяти. Ну конечно! Шесть лет назад она временами ездила из Падуи в Венецию, где лечила бедных проституток, которых поселили в квартирах для кораблестроителей цейхгауза. Цель подобного поселения была ясна: если строителям нужна была женщина, то, не отрываясь от работы, они могли удовлетворить свое сексуальное желание, а Венеция – похвастаться тем, что каждый день производит чуть ли не целый военный корабль.

«Изумительная система, – мелькнуло у нее в голове. – Очень удобная для мужчин». Она вспомнила, как была неприятно поражена, когда увидела, в каких условиях живут проститутки и их семьи, когда услышала их рассказы о том, что им приходится обслуживать по десять – пятнадцать клиентов за день. Б& сомнения, тетушка Нило была одной из этих бедняжек. Посмотрев на мальчика, Бьянка спросила себя, чем была для него его сверхъестественная память – даром Божьим или проклятием, если учесть, в каких условиях он рос?

Прежде чем она смогла еще больше углубиться в подобные размышления, часы пробили три раза.

– Спасибо вам обоим за то, что нашли мне такое сокровище! – Она по очереди улыбнулась Роберто, Франческо и Нило, который, похоже, был весьма доволен таким поворотом дел. – У меня и в самом деле есть для него срочная работенка. И если вы, синьоры, извините нас…

Поздравив друг друга с удачно провернутым дельцем, Франческо и Роберто направились в библиотеку графа. Он постоянно бывал здесь, считая ее своим кабинетом и укрытием.

Роберто и Франческо увидели хозяина дома с всклокоченной головой, сидевшего за своим массивным столом из ореха, инкрустированного слоновой костью.

– Господи, а это еще что такое? – воскликнул Франческо, заметив причудливо изогнутые растения, появившиеся у окна.

– Последнее приобретение Криспина. Удивительная находка, редчайший вид цветущего растения, привезенного из Монголии. – По мрачному тону Йена дядюшки догадались, что настроение племянника с утра не улучшилось.

Оторвав взор от монгольских раритетов, граф перевел его на сияющих дядьев.

– Утром я вдоль и поперек обыскал этот чертов дворец, пытаясь найти вас, – заявил он. – Где вы были?

– Мы выполняли поручение твоей очаровательной невесты.

Фоскари фыркнул:

– Очаровательной, тоже мне! Она так же очаровательна, как одна из прислужниц сатаны.

– Твое отношение к женщинам вообще невыносимо, – добавил Франческо, приходя на помощь Роберто.

При этих его словах граф разразился невнятными проклятиями.

– Вот погодите, – пригрозил он. – Вы еще оба увидите, как я был прав. Посмотрите только, чем она пыталась прикончить меня! – Йен подвинул на столе странный инструмент, что отобрал у Бьянки ночью.

– Этого не может быть, – заявил Роберто, качая головой. – Ты ошибаешься. Она никогда не стала бы использовать это как оружие. Эта вещь наверняка получена в награду. Да, конечно. Это подарок короля Генриха III ее отцу, единственный из инструментов, оставшийся синьорине Сальве от ее батюшки. Я правильно говорю, Фернандо?

– Да-да, все остальное было продано на аукционе ее братом, – подхватил Фернандо. – Ей вообще не везет с братцем. И если ты подозреваешь в убийстве кого-то по фамилии Сальва, то лучше всего начни прямо с него.

Йен оторопело уставился на дядюшек. Роберто заговорил очень медленно, надеясь, что его слова проникнут сквозь броню непонимания Йена:

– Нам посчастливилось дать на аукционе самую высокую цену за инструменты ее отца. Это было вскоре после его смерти. А эти ножницы вообще вещь весьма примечательная. Ее отец специально указал в завещании, чтобы ножницы не продавались с остальными инструментами, хотя за них можно было получить больше, чем за все остальные инструменты, вместе взятые.

Становилось ясно, что его невеста ни в чем не виновата, что ко всему прочему подтвердилось словами его дядюшек.

– Кстати, давай-ка потолкуем о вечере, посвященном вашей помолвке, – вновь вступил в разговор Франческо. – Было бы справедливо, если бы Бьянка надела знаменитый топаз Фоскари, хотя… он стоит многие тысячи золотых дукатов и невесте вообще-то не положено появляться в столь дорогих украшениях. Роберто уже присмотрел ткань для платья, и бриллианты смотрелись бы с этой тканью лучше всего, если бы только…

– Делайте что хотите, тратьте бешеные деньги, приглашайте всех, кого считаете нужным, – мне все равно! Сомневаюсь только, что я вообще пожалую на это сборище. – Граф надеялся, что его резкий тон напомнит дядюшкам о том, что за их спинами дверь, которой им стоило поскорее воспользоваться. Через мгновение дверь хлопнула.

Глядя за окно, где царствовал серый день, Йен первым делом подумал о том, что Бьянка все-таки говорила ему не всю правду. Во-первых, что она делала на месте преступления и почему отказывалась говорить ему об этом? Куда она ходила вчера вечером? Кем был проникший в его дом человек?

Йен пытался точнее припомнить события прошлой ночи, однако, как он ни старался, его мысли все равно упрямо возвращались к тому, что произошло потом. Обнаженное тело Бьянки, освещенное огнем камина… Он словно воочию видел ее, ощущал ее аромат, слышал, как она своим нежным голоском спрашивает его, будет ли он заниматься с ней любовью… «Да, – хотелось ему ответить. – Да! Да! Да!»

Голова у него шла кругом, плоть, стянутая одеждой, начала восставать и рваться наружу. Йен стал подумывать о том, стоит ли пойти поискать Бьянку.

– Безумец! – проговорил он вслух, направляясь к двери. Что с ним такое случилось? Что она с ним сделала? Франческо назвал ее очаровательной… Такой она и была на самом деле – как какая-нибудь древняя богиня, очаровывающая мужчин и доводящая их до смерти. Впрочем, напомнил себе Фоскари, ему нужна вовсе не Сальва, а просто любая женщина. И чем скорее, тем лучше. Сейчас же! Приняв решение, Йен вышел из библиотеки и велел слуге готовить его гондолу.

Бьянка смотрела в пустую глазницу выбитого окна своей лаборатории и вдруг услышала какой-то шум. Он исходил от стены справа, которая вдруг сдвинулась с места и образовала проем.

Сначала Бьянка увидела руку, потом – ногу, затем – белокурую голову.

– Отлично! Я надеялся застать вас здесь, – послышался жизнерадостный голос Криспина.

Бьянке пришлось спрятать дрожащие руки за спину, чтобы он ничего не заметил.

– А что, все стены в палаццо двигаются таким образом? – поинтересовалась она.

– Нет, конечно, не все, – многозначительно ответил Криспин, – но во многих есть потайные двери и тайные коридоры. Должно быть, жизнь наших предков была весьма интересной – не то что у нас. – Подойдя к выбитому окну, Криспин выглянул наружу, а потом посмотрел на Бьянку. – Вы обязательно ко всему привыкнете, когда поживете тут подольше. Мы все так рады, что вы поселились в палаццо. У меня сердце радуется, когда я вижу брата таким оживленным.

– Оживленным? – изумилась Бьянка. – А я бы сказала, что он разъярен.

– Я предпочитаю видеть его временами даже разъяренным, чем живым трупом, которым он был, по сути, все последние годы.

– Два последних года? – спокойно уточнила Бьянка. Криспин смущенно кивнул:

– Примерно так.

Ему не было известно, как много невеста брата знает о событиях 1583 года, зато он твердо знал, что сам ничего лишнего не расскажет. Если уж Йен хочет держать что-то в тайне, то с чего ему-то вмешиваться? К тому же, признался себе Криспин, он толком и не знал, что же произошло два года назад в той жаркой пустыне. А потому он решил переменить тему.

– Эта дверь ведет в мою комнату, где я вожусь с цветами. Вы окажете мне честь, если заглянете туда. – Он улыбнулся. – Знаю, что это грубо, но я вынужден пройти впереди вас.

Они миновали небольшой проход и оказались перед другой движущейся стеной. Больше всего Бьянку поразил в комнате Криспина не размер, не царивший в ней порядок, а ужасающее зловоние.

Заметив, в каком состоянии его гостья, Криспин поспешил сказать:

– Да уж, к этому запаху необходимо привыкнуть, но уверяю вас, через несколько минут вы перестанете его замечать. Видите ли, я провожу эксперименты с разными видами почв и удобрений для моих растений, – начал объяснять брат Йена, указывая на большие контейнеры с какой-то отвратительной массой, стоящие вдоль стен, как вдруг боковая дверь отворилась, и в комнату вошел человек, с головы до ног покрытый грязью. – Это Лука, – прошептал Криспин. – Он прикидывается, что служит у меня, хотя отдает мне куда больше приказаний, чем я ему. Лука терпеть не может, когда я кого-нибудь привожу сюда, особенно женщин, поскольку опасается, что они могут отвлечь мое внимание от экспериментов. Лука, можешь не беспокоиться, эта девушка – невеста Йена. Думаю, она тебе понравится. Лука оглядел Бьянку с головы до ног.

– Женщина! – произнес он с таким выражением, словно только что получил подтверждение какому-то нехорошему предположению, и повернулся к двери.

– Не принимайте этого замечания на свой счет, – поспешил заметить Криспин.

Бьянка остановила его взмахом руки.

– Вообще-то так было не всегда, но… – Он замялся. Наступило неловкое молчание, которое Бьянка прерывала через несколько минут:

– Я бы хотела взглянуть на растения. Вы, должно быть, и сами знаете, что ваша коллекция весьма знаменита.

Дружелюбие Бьянки быстро вернуло Криспина в хорошее расположение духа. Взяв девушку под руку, он провел ее через боковую дверь, за которой исчезла грязная фигура Луки. Пройдя через помещение, где, похоже, занимались пересадкой цветов, они оказались в комнате, залитой ярким светом.

– Здесь, должно быть, тысячи цветов! – воскликнула Бьянка.

– Пять тысяч, – поправил ее Криспин. – Тут растения со всего света. Есть еще помещения, где растут только травы, есть фруктовый сад, а также комната для семян и опытов.

Оценив размеры комнаты с цветами, Бьянка подумала о том, что никогда не видела ничего подобного. Все ее стены, кроме той, что связывала ее с дворцом, были стеклянными. Огромные куски стекла скреплялись между собой деревянными планками. Несмотря на серый день, здесь было светло и тепло.

– Это Йен придумал сделать стены стеклянными, – заметил Криспин, обратив внимание на то, что невеста брата заинтересовалась дизайном комнаты. – Стекло из Венеции. Этот город всегда славился своими стеклодувами, так что у меня есть возможность выращивать такие растения, которые не смогли бы в ином случае выдержать наш климат.

Лука что-то проворчал, и Криспин добавил с легкой усмешкой:

– Я хотел сказать, благодаря стеклу Лука имеет возможность выращивать эти цветы. Я же в этом деле всего лишь дилетант.

– Этот малец ветку в землю воткнет – и она зацветет. Будь я проклят, если это не так, – проворчал слуга.

Глядя на них, Бьянка вдруг разразилась громким смехом.

– Я уверена, что вы справедливо оцениваете таланты его светлости, синьор Лука.

– А вы, похоже, соображаете, синьорина. Вот только не пойму, что это вам вздумалось выходить за другого графа. Он же безумен, скажу я вам. Вот послушайте-ка. Вчера поздно вечером я на ночь поливаю цветы и вдруг вижу, как он голым носится по крышам. Будь я проклят, если этого не было! Скажите мне, нормальный человек будет такое делать?

Криспин, не поверив ни слову, хотел было что-то сказать, но Бьянка перебила его:

— А больше вы никого на крышах не видели?

– Вы имеете в виду второго парня, с плащом? Нет, не разглядел. Он был прилично одет. Все, что я видел, было черным, и только черным, а тут – гляжу – этот черт голый несется!

Лука замолчал, услышав громкий стук.

– Синьорина Сальва здесь? – раздалось за дверью. Криспин поспешил отворить ее.

– Ах, вот вы где, хозяйка! Я весь дом обежал, разыскивая вас! – Нило явно не обращал внимания на фантастическое разнообразие цветов вокруг.

– Почему ты так спешишь? Тебе удалось что-то узнать?

– Она сказала, что если вы придете тотчас же, то ей что сообщить вам. Она очень занятая леди. – Нило взял Бьянку за руку, чтобы увести ее с собой.

– Спасибо вам большое за интересную экскурсию, – простилась Бьянка, увлекаемая из комнаты юным Нило. – Была рада познакомиться с вами, синьор Лука, и поговорить с вами, ваша светлость. Надеюсь, как-нибудь вы покажете мне остальную часть коллекции.

Дверь захлопнулась, и мужчины недоуменно переглянулись. Они остались в теплице вдвоем.

– Женщины, – вздохнул Лука, качая головой. – Ходят сюда, вопросы задают, притворяются, что им интересно, мило ведут себя. А потом приходит какой-то сопляк, и они убегают. Разве не так?

Глава 9

– Тебе не кажется, что соски чересчур красные? – Туллия оценивающе оглядела в зеркало свою роскошную фигуру, а потом подняла глаза, чтобы встретиться взглядом с Бьянкой, стоявшей сзади.

– Ты же знаешь, Туллия, что я последняя, с кем тебе стоило бы советоваться, как лучше ублажить мужчину, – пожав плечами, отозвалась девушка. – Так что спроси лучше Дафну. – Бьянка пыталась говорить ровным голосом, но от внимания Туллии не ускользнула звучавшая в нем печаль.

Туллия была первой куртизанкой, к которой Бьянка обратилась, занимаясь медицинскими исследованиями, и, как ни странно, две женщины подружились. Поскольку Туллия д'Арагона была настоящей правящей королевой венецианских куртизанок, многие ей завидовали, но едва ли какая-нибудь женщина могла счесть ее своей подругой. Притворяясь, что искренне интересуются ее делами, другие куртизанки (это Туллия знала по собственному опыту) со злорадством относились к ее неприятностям и скорее радовались им, чем испытывали к Туллии сочувствие. Впервые за много лет Туллия нашла в Бьянке истинного друга, а потому ее встревожило печальное настроение девушки.

– Выходит, тебе до сих пор не удалось избавиться от надоевшей девственности? Подумать только! А я, между прочим, знаю немало мужчин, которые бы зубы свои прозакладывали, чтобы соблазнить тебя. – Отвернувшись от зеркала, Туллия посмотрела на Бьянку с обезоруживающей улыбкой. – Да я бы и сама это сделала, только ты не хочешь меня.

Бьянка лишь рассмеялась в ответ: она-то знала, что такая красавица, как Туллия д'Арагона, не захочет иметь дела с подобной неудачливой девственницей. Высочайшей вершины в своей профессии Туллия достигла с помощью нелегкого труда и острого ума, и помогли ей в этом грешное роскошное тело и невероятная красота. Зачарованная Бьянка наблюдала за тем, как Дафна, горничная Туллии, готовила свою госпожу к свиданию с очередным клиентом.

Одетая в полупрозрачное платье, Дафна была чуть менее красива, чем ее хозяйка. Бьянка восхищалась этими потрясающими женщинами и – что скрывать – завидовала им. Они любили свои тела и использовали их, знали, как дарить и получать удовольствие. Наблюдать за ними – все равно что сидеть в первом ряду партера во время исполнения чувственного балета.

Даже когда Дафна была занята туалетом своей госпожи, сразу можно было догадаться, что она для Туллии не просто горничная. Дафна бережно помяла соски Туллии, чтобы они отвердели, а затем припудрила их и весь торс пудрой из растертых в порошок бриллиантов, используя в качестве пуховки заячий хвостик.

Тело заблестело и заиграло, как кьянти в резном хрустальном бокале.

Бьянка всегда ощущала здесь некоторую неловкость, однако ей нравилась чувственная атмосфера этого дома. Каждая поверхность в комнате, накрытая роскошным шелком, толстым бархатом или мягчайшим мехом, так и манила совершить на ней интимный акт. Стены были покрыты тонким слоем позолоты. В тщательно подобранных местах висели зеркала, отражающие розоватый свет люстры, который наполнял комнату теплым, чувственным и каким-то неземным свечением. Но больше всего Бьянке нравился аромат, исходивший от тела Туллии и заполнявший собой все пространство этого волшебного помещения. Бьянка во все глаза смотрела, как Туллия выбирает один из четырех резных хрустальных флаконов, которые принесла ей Дафна.

– Пожалуй, сегодня будет гардения. Кажется, это его любимый аромат, хотя он так давно у меня не был, что я могла и забыть.

Дафна взялась за дело – она наносила капельки духов на ямочку шеи Туллии, в ложбинку между грудей, на внутреннюю часть бедер. В конце процедуры она хорошенько надушила пушистый золотистый холмик внизу, а затем тщательно расчесала его перламутровой расческой.

– И как бы я без тебя обходилась? – улыбнулась Туллия, с благодарностью целуя руку Дафны. – А теперь нам с Бьянкой надо заняться серьезными делами. Принеси мне кружевной халат и жемчужины, которые подарил Роно, а потом ступай.

Закутав Туллию в такие прелестные кружева, каких Бьянка и не видывала, Дафна уложила ее волосы в деланно небрежную прическу, которая готова была рассыпаться от легкого прикосновения, потом обернула ее длинную шею двумя нитями тускло поблескивающих жемчужин и, украсив мочки ее ушей двумя крупными жемчужинами, вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Уютно устроившись на обитом шелком диванчике, Туллия наконец-то заговорила о том, что привело Бьянку к ней:

– Твой посыльный сообщил, что ты тревожишься об исчезновении Изабеллы и хочешь знать, не известно ли мне что-нибудь об этом деле. Уж не буду спрашивать, чем вызван твой интерес к Изабелле, – улыбнулась куртизанка, – однако признаюсь, что просто умираю от любопытства. Ты скажешь мне, в чем дело? Это касается какой-то любовной истории?

– Господи, ну почему всем приходит в голову одно и то же! – Бьянка всплеснула руками.

– Все-ем?! – Склонив головку набок, Туллия внимательно посмотрела на подругу.

Бьянка предпочла не отвечать на второй вопрос.

– Нет, с Изабеллой у меня не было никаких дел, и уж тем более романа. Просто я беспокоюсь о ее благополучии.

– Это хорошо, значит, я могу не ревновать. Но ты не беспокойся, – успокаивала Туллия Бьянку. – Я говорила с Изабеллой недели две назад, и она заверила меня, что дела у нее идут прекрасно. Она собирается замуж.

– Замуж? – удивилась Бьянка. Теперь ей стало понятно, зачем Изабелла при их последней встрече попросила ее написать любовный сонет. Хотя все равно все это кажется странным. – Ты уверена? – переспросила она у куртизанки.

– Абсолютно! – кивнула Туллия. – Знаешь, признаться, мне и самой это показалось странноватым, но она развеяла мои сомнения. Когда я намекнула ей о том, что обычно куртизанки лишь получают предложения руки и сердца, но мало кто из них на самом деле потом выходит замуж, Изабелла ответила мне, что обладает таким шармом, против которого ему не устоять. – Туллия вздохнула. – Ты же знаешь, какого она мнения о собственном шарме. – Она пожала плечами. – Впрочем, наверное, она имеет на это право, особенно если учесть, как быстро ей удалось найти богатого покровителя, который содержал ее. Вальдо Вальдоне всегда был падок на юных женщин.

– Так это и был, то есть и есть… – поправилась Бьянка, – тот самый человек, который собирается жениться на ней?

Туллия громко засмеялась:

– Да нет, конечно! Жених Изабеллы, а именно так она говорила об этом молодом человеке, – молодой аристократ из древнего рода с отличными перспективами. Изабелла показывала мне локон его волос, который носит на груди в медальоне, и я точно могу сказать, что это не седые волосы Вальдо. Кстати, я думаю, в этом и заключается причина ее временного исчезновения – наверняка Изабелла захотела избежать конфронтации между своим прежним кавалером и женихом. – Туллия многозначительно взглянула на Бьянку. – Я ничуть не сомневаюсь в том, что если бы Вальдо узнал о ее намерениях, то не дал бы ей больше ни дуката или вызвал бы жениха Изабеллы на дуэль. Или и то и другое. Как бы там ни было, сплетен бедняжке Изабелле не избежать – не так становятся женами патрициев.

В голове у Бьянки роилось множество вопросов, но она была вынуждена держать их при себе, чтобы не вызвать подозрений Туллии. Помешкав мгновение, она все же решилась задать наиболее невинный из них:

– А Изабелла, случайно, не называла тебе имени своего жениха?

– Да уж, дорогая моя, сразу видно, что ты совсем не знала Изабеллу! – воскликнула Туллия. – Да эта женщина была до того осторожна, что не решалась держать даже горничную, чтобы о ней и ее любовниках не распускали слухи! Нет уж, Бьянка, Изабелла скорее предпочла бы лишиться своих дивных ресниц, чем открыть кому-то имя своего жениха, – с горячностью проговорила Туллия.

Бьянка едва не рассмеялась – Туллия сама была почти такой же подозрительной. Жаль только, что она не знала имени жениха Изабеллы – узнай его Бьянка, у нее появилась бы отправная точка в ее расследованиях. И Бьянка решила рискнуть, задав еще один вопрос:

– А ты сама не предполагаешь, кто это мог бы быть?

– Судя по цвету волос в медальоне, это рыжеватый блондин – такой цвет волос у доброй половины венецианских патрициев. – Заметив, что Бьянка побледнела, Туллия решила быть посерьезнее. – Однако Изабелла встречалась регулярно лишь с десятью – двенадцатью мужчинами, не считая ее покровителя, конечно. М-м-м… Среди них я бы отдала предпочтение Серджо Франческино, Лодовико Террено, Брунальдо Бартолини, Джулио Креши, твоему кузену Анджело и твоему брату Джованни. Ну и, разумеется, обоим Арборетти, Тристану дель Моро и Криспину Фоскари.

– А что ты скажешь о брате Криспина, Йене? – не подумав, выпалила Бьянка.

Вновь рассмеявшись, Туллия махнула рукой:

– Забавно, что ты о нем спрашиваешь. – Она продолжала смеяться. – Нет, детка, Изабелла совсем не того типа женщина, которая могла бы обольстить этого человека. Она слишком жива и глуповата для такого умного и знатного мужчины, как граф д'Аосто. Ее детская наивность и невинность, которые так нравились большинству ее любовников, не произвели бы на графа никакого впечатления и лишь раздражали бы его. Вкусы графа иные. Ему нравятся более зрелые женщины – вроде меня. – Она загадочно улыбнулась. – Кстати, я жду графа с минуты на минуту.

Бьянка от изумления раскрыла рот, потом, с трудом сглотнув, она попыталась приказать своему сердце успокоиться и не рваться с такой силой наружу. Вспомнив, с какой тщательностью Туллия готовилась к встрече с клиентом и с каким увлечением она наблюдала за этим, Бьянка почувствовала предательскую тошноту. Ей захотелось немедленно уйти отсюда.

– Понятно, – едва слышно прошептала она. – Что ж, пожалуй, не буду тебя задерживать. – Девушка протянула руку Туллии, мысленно благодаря Бога за то, что рука не дрожала. – Ты мне очень помогла, Туллия, и я была рада видеть тебя.

Куртизанка, занятая тем, чтобы роскошный халат, складки которого она расправила только что с такой тщательностью, больше открывал взору, чем скрывал, не заметила замешательства своей подруги.

– Если я смогу помочь тебе еще чем-то, красавица, то дай мне знать. Я всегда буду рада помочь тебе. – Взяв Бьянку за руку, она ласково поцеловала ее ладонь.

В комнату вошла Дафна.

– Его светлость здесь, – сообщила она. – Пригласить его?

Кивнув, Туллия нахмурилась, глядя на Бьянку:

– Вот что, детка, твоя репутация явно пострадает, если граф увидит тебя в моем доме и все истолкует неправильно.

Бьянка от ужаса застыла на месте: ей нечего было добавить к словам подруги.

– Зеркальный шкаф! – вдруг осенило Туллию. – Это дверь в коридор, который выходит прямо на канал. Между прочим, если ты не очень торопишься, то можешь задержаться и сквозь зеркальные панели посмотреть за тем, что тут будет происходить. Знаешь, я специально попросила сделать эти панели – некоторые клиенты с определенными вкусами любят понаблюдать кое за чем, а потом я вдруг выяснила, что лучше чувствую себя, когда знаю, что за мной кто-то подглядывает. Особенно если этот кто-то так же хорош, как ты, красавица.

Их разговор был прерван звуком шагов в коридоре. Едва Бьянка успела спрятаться в шкафу, как дверь в спальню Туллии отворилась.

Бьянка не могла бы заставить себя отвернуться от зрелища, которое должно было вот-вот разыграться у нее перед глазами. Она видела, как Йен поцеловал Туллии руку, а потом подарил ей маленькую деревянную шкатулочку с выгравированными на ней инициалами известного венецианского ювелира.