Текст книги "Звездочет"

Граф выглядел потрясающе: его волосы слегка растрепались на ветру, камзол удачно подчеркивал безупречную фигуру.

Бьянка услышала восторженное восклицание Туллии. Раскрыв шкатулку и вынув из нее серьги с огромными изумрудами, она подошла к зеркалу и приложила их к ушам.

Стоя у нее за спиной, Йен наблюдал за тем, как куртизанка надевает его подарок. Туллия взяла руку Йена и приложила ладонь к своей груди, слегка отодвинув в сторону полу кружевного халата, а потом прижалась к нему всем телом. Потом куртизанка закинула голову и крепко поцеловала графа.

Тот глубоко вздохнул, убирая руку с ее груди. Он был доволен тем, что Туллия не забыла, как он любит аромат гардений, и подумал, что не зря потратил деньги на дорогой подарок. Осторожно развязав поясок ее халата, Йен бросил его на пол. Его ладони скользнули по обнаженной спине куртизанки, по ее стройным бедрам, обхватили ее пышные ягодицы. Йен сел, и Туллия устроилась рядом, положив руку на его плоть.

– Давненько я тебя не видел, Туллия, но выглядишь ты лучше, чем обычно, – начал разговор Фоскари.

В ответ куртизанка расстегнула шнурки его лосин для того, чтобы высвободить рвущееся наружу естество. Йен улыбнулся, когда Туллия погладила его восставшую плоть, но остановил ее, прежде чем она взяла ее в рот. Обычно эти интимные ласки доставляли ему большое удовольствие, однако сегодня что-то было не так, что-то изменилось. Йену даже казалось, что он что-то теряет.

Бьянка видела лишь спину Туллии, раздевающей Йена, однако ей был отлично виден ее партнер. Не в силах сдвинуться с места, затаив дыхание, она наблюдала за тем, как руки Туллии ласкают тело ее жениха. Бьянка не слышала, о чем они говорят, но была уверена, что Йен то и дело постанывает от удовольствия. Она никогда в жизни не видела ничего подобного, но, как ни странно, в ней зародилось какое-то новое чувство, которое скорее всего было ревностью. И наряду с этим она как никогда ощутила одиночество и сомнение в себе. Почему на месте Туллии не она? Почему руки Йена гладят не ее тело, а губы целуют не ее рот? Она сама предложила себя графу, а он оттолкнул ее! Неужели она так отвратительна, что он отказался от нее? Узнает ли она когда-нибудь, каково чувствовать его ласки? И не только его, но и вообще какого-нибудь мужчины? Едва сдерживая слезы, Бьянка наконец вышла из тайника и направилась к каналу.

Как только Бьянка ушла, парочка двинулась к невероятно широкой кровати. Возможно, просто у него плохое настроение, размышлял Йен, не понимая, что с ним происходит. Однако еще два часа назад он выложил кругленькую сумму за эти изумруды, значит, тогда настроение его было иным? Нет, Туллия ему необходима как лекарство – она поможет ему забыть о тех образах, что с некоторых пор овладели его сознанием и не оставляли его ни на мгновение.

Увы, даже в роскошном будуаре Туллии, даже в обществе этой соблазнительнейшей из женщин он продолжал думать о Бьянке. Протянув руку к голове Туллии, он спросил себя, почему у нее не светлые волосы. Ее тело, когда-то приводившее его в восторг, теперь казалось слишком пышным, чересчур надушенным и искусственным. Взяв в ладонь ее грудь, он испытал разочарование: грудь Туллии была не такой маленькой и твердой, как грудь Бьянки. Он был готов обвинить куртизанку даже в том, что у нее нет родинки на левом бедре. Однако у него было еще три с половиной часа, и он не знал, какие чудеса приготовила ему Туллия. Вытянувшись на кровати, Йен положил Туллию на себя и решил дать ей шанс.

Уходя домой несколькими часами позже, Йен чувствовал себя разочарованным. Туллия превзошла себя, призвав на помощь все, чему научили ее десять лет проституции. Но тщетно…

Позднее она рассказывала подружке, что еще ни разу за ее долгую практику ни один мужчина не обращался с ней с такой страстью и… нежностью. Было странно, но он даже не занимался с ней любовью, а просто хотел все время жарко целовать и обнимать ее, как целуют и обнимают лишь любимых. А один раз, призналась она, краснея, он даже назвал ее «дорогая».

Йену не удалось обмануть себя ребяческими играми: он чувствовал, что с каждым часом его желание обладать Бьянкой все возрастало. Его тело, почти не отреагировавшее на ласки опытнейшей женщины, королевы куртизанок, вспыхивало каждый раз, когда Бьянка едва прикасалась к нему. У него остался один выход – уложить Бьянку к себе в постель. Эта мысль вызвала у него возбуждение и страх.

Фоскари начал подозревать свою невесту в том, что она манипулировала им, пытаясь с помощью своей привлекательности убедить его в своей невинности.

Но все могло быть иначе. Это он мог бы манипулировать Бьянкой, он мог бы держать ее в узде и даже проверить, невинна она или…

Он ничуть не сомневался, что, соблазнив Бьянку, сразу же избавится от ее чар и даже сумеет вытянуть из нее, кто все-таки совершил убийство. Неожиданно Йену пришло в голову, что его сосед, французский посол, подал ему очень неплохую идею. Поздравив себя с подобной расчетливостью, Йен сделал глубокий вдох.

Глава 10

Ароматный пар окутывал две фигуры в ванной. Женщина откинула голову назад и закрыла глаза, а горничная тщательно намыливала губкой ее роскошное тело. Погруженные в свои мысли, обе не заметили, как дверь отворилась и в ванную вошел мужчина.

Он ступал неслышно, но дама, что была в воде, подняла веки и посмотрела затуманенными глазами на гостя. Как обычно, он был безупречно одет: отлично сшитый камзол подчеркивал его широкие плечи и узкую тонкую талию. Его лосины плотно облегали стройные бедра, гульфик обтягивал свое массивное содержимое. Он улыбнулся женщине, и та отогнала от себя горничную.

– Я пришел, как только получил твою записку. – Он пытался скрыть волнение в голосе. – По пути я встретил Йена Фоскари. Он шел от тебя?

Женщина рассмеялась, но совсем не весело.

– Неужели мой ангел ревнует? Беспокоится о том, что после того, что было вчера ночью, я стану искать ему замену? Ему, который приносит мне истинные доказательства своей любви, а не какие-то каракули на бумаге? – саркастическим тоном говорила она. – Однако я люблю, когда обо мне заботятся. Когда мое счастье и комфорт человек ставит превыше своих. Когда человек думает только о том, чтобы доставить мне удовольствие!..

Его щеки порозовели. Да он жизнью своей рисковал! Чуть не погиб от руки этого безумца, Йена Фоскари! А она намекает на то, что он недостаточно заботится о ней. Он не виноват в том, что в доме не осталось ничего, даже кровавых следов!

Труп был в этом доме – он ничуть не сомневается, но никто не сможет доказать этого. Он-то надеялся, что ему помогут рисунки, которые он прихватил оттуда с собой, но, увы, они вызвали лишь гнев его любовницы. Хуже того, она отлучила его от своего ложа. У него перехватывало дыхание, когда он думал о том, каких наслаждений лишается! Поэтому он намеревался сделать все для того, чтобы заслужить у нее прощение.

– Я знаю, что не могу принести достойных извинений, мадонна, – проговорил он. – Знаю, что потерпел неудачу и у меня нет доказательств, в которых ты так нуждаешься. Но я молю, позволь мне вернуть твое расположение!

«А он довольно красив, когда просит меня о чем-то», – подумала женщина, глядя на него. И отлично подходит для выполнения плана, разработанного ею с братом еще утром. Арборетги не устоять! Женщина поднялась из ванны.

– Мне поможет мой ангел, – заявила она.

Она позволила завернуть себя в шелковый халат, а потом повела молодого человека в спальню. Он уже было собрался расстегнуть пряжки на камзоле, но тут она остановила его.

– Для этого у нас еще будет время, – прошептала она низким хрипловатым голосом, зная, что именно этот тон больше всего возбуждает его. – А сначала у меня есть для тебя очень важное задание. Запомни все подробно.

Наблюдая за ним, она заметила на его лице тень сомнения и тут же принялась осыпать мелкими поцелуями его запястья, грудь и те места, которые, как было ей известно, больше всего изнывали по ее ласкам.

– Надеюсь, все устроится к завтрашнему утру, ты сразу же и приходи ко мне. – Ее палец скользнул по его гульфику и замер. Женщина испытующе посмотрела в лицо молодому человеку. Убедившись в том, что он полностью в ее власти, она поднесла розовые губки к его уху и прошептала, касаясь его: – Ничто из того, что ты мог бы сделать для меня, не заставит меня быть более благодарной. Пока тебя не будет, я подумаю о достойной награде.

При этих словах по телу молодого человека пробежала дрожь. На этот раз, пообещал он себе, он сделает все, что она требует.

Глава 11

Йен почему-то ждал, что его возвращение домой тем вечером будет встречено чем-то вроде торжественных фанфар, но вместо этого он услыхал лишь, как дождь неистово барабанит по окнам. Часы только что пробили девять, но в доме стояла такая тишина, какая бывает лишь в предутренние часы. Казалось, в доме все спит, и граф даже на мгновение испугался, что кто-нибудь умер. Наконец он услышал отдаленный звук голосов откуда-то сверху. Поднявшись по лестнице, Йен остановился у покоев Роберто и Франческо.

У его дядюшек был какой-то зловещий вид. Они сидели – каждый в своем кресле – перед камином, а между ними стоял графинчик с граппой. Как только Йен вошел, Франческо замолк на полуслове.

– Здравствуй, д'Аосто, – холодно промолвил он.

Граф остановился. С самого детства дяди обращались к нему по фамилии лишь в тех случаях, когда был очень серьезный разговор или когда они боялись что-то сказать ему.

– Йен, – наконец взял слово Роберто, – ты знаешь, что, строго говоря, я тебе не дядя, а потому не могу обращаться к тебе как член семьи.

Роберто и Франческо были вместе так долго, что лишь немногие, включая и самого Йена, помнили о том, что они на самом деле не родственники. А сам Роберто вспоминал об этом лишь в тех случаях, когда происходило что-то неприятное и он хотел как-то отстраниться от семьи. Теперь Йен встревожился не на шутку.

– Так вот, – продолжил Роберто, – вместо этого я обращаюсь к тебе как мужчина. Ты не имеешь права приводить в дом людей, запирать их, обвинять в убийстве, а потом еще ждать, чтобы они никак не проявляли к тебе свои чувства. Уж не знаю, что там у тебя в голове, но она не такая женщина, с которой можно обращаться подобным образом. Ты сломил ее дух – дух, который не был сломлен даже после смерти ее любимого отца, дух, которого достало на то, чтобы со всем рвением взяться за изучение медицины, что недоступно большинству мужчин, не говоря уже о женщинах. Большое достижение, надо сказать. Она так несчастна, что ее горе ощущается почти физически. Мало кто из прислуги поддерживает тебя, не говоря уже о твоих родственниках.

Йен оторопело уставился на него.

– Маленькая ведьма! – пробормотал он. – Маленькая лживая притворщица! Она каким-то образом сумела убедить вас в моей жестокости, и вы этому поверили!

– Замолчи! – перебил его Франческо. – Ты не смеешь обвинять это милое существо, с которым помолвлен! Да если хочешь знать, она ни словом не обмолвилась о твоей жестокости, она вообще ни слова о тебе не сказала!

– Можете не продолжать, доктор ди Римини. Я сама все скажу ему, но спасибо вам за поддержку. – Трое мужчин повернулись к двери, откуда раздался тихий женский голос. Бьянка прошла в комнату и низко поклонилась Йену. – Я могу перемолвиться с вами словечком, милорд?

Она казалась очень хрупкой и совсем маленькой, но ничуть не менее красивой. Больше того, создавалось впечатление, что несчастье и переживания лишь усилили красоту Бьянки, сделав ее еще более совершенной. Глядя на девушку, граф понял, как она могла очаровать его прислугу: ее необыкновенные глаза казались еще больше на фоне побледневшей кожи, скулы явственно обозначились, светлые кудряшки плясали вокруг изможденного лица. Но ее красоте не сыграть с ним шутку и не расстроить его планов, подумал Фоскари, глядя на девушку.

– Пойдем, – бросил граф, проходя мимо Бьянки к двери.

Франческо и Роберто хотели было остановить его, но Бьянка сделала им знак молчать и послушно направилась за Фоскари в библиотеку. При других обстоятельствах девушка пришла бы в восторг от такого количества книг, но сейчас она и не заметила их. Пройдя к камину, она остановилась у огня, спрашивая себя, сможет ли жар пламени хоть немного растопить тот холод, что застыл в глазах Йена.

– Я хочу поведать вам кое-что, а потом задам вам один вопрос, – начала она. – Если вы поверите в то, что я говорю правду, пообещаете ли вы правдиво ответить на него?

– Это зависит от того, что ты мне скажешь, – ответил граф. – Я подумаю.

Бьянку такой ответ не удовлетворил, однако иного выхода у нее не было.

– Я хочу сообщить вам, почему была в доме Изабеллы в тот вечер. – Бьянка смутилась, но все же продолжила: – За то, что я обучала ее грамоте, Изабелла тоже учила меня кое-чему. В общем, Изабелла учила меня… описывала мне, каково это быть с мужчиной. Я имею в виду интимную близость. – Бьянка замолчала.

Не в силах смотреть Йену в глаза, она уставилась на его подбородок.

– И это все? – удивился граф. – Только это ты и хотела мне сообщить?

– Милорд, – серьезно заговорила Бьянка, обращаясь к подбородку, – вы должны понять, как трудно для меня сделать подобное признание. Говорить такое вам, который интересуется только опытными женщинами и с которым я больше всего на свете хотела бы заниматься любовью… Так вот, говорить вам…

– Что-о?! – вскричал Йен, пораженный ее словами. Похоже, его план не только сработает, но все пройдет гораздо проще, чем он думал. Он-то полагал, что ему придется уговаривать свою невесту лечь с ним. Но если она хочет быть соблазненной…

– Итак, я хочу спросить вас кое о чем, – продолжала девушка. – Что со мною не так, милорд? – Набравшись решимости, Бьянка наконец подняла взор от его подбородка и посмотрела прямо в глаза. И тут, к собственному ужасу, Бьянка заметила, что уголок его рта чуть подрагивает. Она решила, что Фоскари хочет посмеяться над ней.

Граф молчал. Справившись с волнением, Бьянка решилась снова задать свой вопрос.

В ответ Фоскари лишь махнул рукой.

– Я думал о том, где лучше всего впервые заняться с тобой любовью: на ковре перед камином или в кровати, – проговорил он задумчиво. – А ты сама что предпочтешь?

– Я, право же… Я не знаю, – сбивчиво пролепетала она. – Ну, наверное, на полу перед очагом было бы неплохо…

Йен кивнул, но не встал из-за письменного стола.

– Сними платье, – тихо приказал он.

– Вы ведь не хотите снова раздеть меня. Чтобы тут же прогнать прочь, милорд? – Руки Бьянки прижались к груди, она с тревогой ждала его ответа.

– Это зависит от того, как хорошо ты ответишь на мои вопросы и повинуешься моим требованиям, – заявил он.

В его голосе прозвучало что-то такое, от чего по телу Бьянки пробежала дрожь. Ее руки упали.

– Я не хочу снова быть униженной, милорд, – тихо, но решительно промолвила она. – Мне известно, что я не так красива и чувственна, как Туллия…

– Как кто? – перебил ее Фоскари.

– Вы прекрасно понимаете, о ком я говорю! Да вы же провели с нею день!

Йен был поражен.

– Ты что же, следила за мной? – Встав из-за стола, он быстро подошел к Бьянке, в его голосе зазвучали опасные нотки. – Ты не посмеешь это делать, не так ли? – угрожающе спросил он.

Бьянка скривила гримасу, чтобы показать графу, до чего нелепо это идиотское предположение, и напомнить, кстати, что она ненавидела его.

– Ах да, я совсем забыла! – язвительно молвила она. – У меня в распоряжении целый полк мужчин, которые исполняют подобные поручения. Думаю, мне стоит истратить добрую часть собственного состояния, чтобы проследить за тем, как вы порхаете из одного будуара в другой. Чтобы потом вы вернулись домой и унизили меня. – Бьянка направилась к двери, но Йен схватил ее за руку и повернул к себе.

– Унизить тебя? – переспросил он. – А откуда мне знать, не хотела ли ты унизить меня? Когда мы говорили в прошлый раз, ты сказала, что ненавидишь меня. А теперь ты умоляешь меня переспать с тобой! – Фоскари смотрел на нее сквозь полуопущенные веки, его пальцы все сильнее сжимали ее руку. – Если ты за мной не следила, то откуда тебе известно, что я был у Туллии? Мне это не нравится, вот так-то! И я никому не говорил, куда иду.

Бьянка усмехнулась:

– Восхищаюсь вашими доводами, милорд. Правда, должна заметить, что вы не в ладах с логикой. Вообще-то я сама была у Туллии до того, как вы пришли туда. Мы случайно оказались там в одно время. Когда вы пришли, я как раз собиралась уходить. А теперь будьте добры отпустить мою руку, а то на ней появятся синяки вдобавок к той шишке, что вы посадили мне вчера ночью. – Она посмотрела ему в глаза. – Кажется, я начинаю понимать, почему вы выбрали моими компаньонами докторов. Еще несколько дней под крышей вашего дома, и мне понадобится их помощь.

Йен постарался не заметить ее язвительности и чуть ослабил хватку.

– Если ты была у Туллии, почему же я не видел, как ты уходила? – спросил он подозрительно.

– А почему вы решили, что я ушла? – вопросом на вопрос ответила Бьянка.

– Ты хочешь сказать, что была там все время, пока Туллия принимала меня?

– Можно сказать, я была одна, а возможно – и с вами, – ответила Бьянка, – потому что я могла все наблюдать.

– Так ты подглядывала за мной? – Удивлению Фоскари не было предела. Позднее он признался себе, что это сообщение Бьянки весьма возбудило его.

Однако теперь он принял свое возбуждение за проявление патриотизма и решил, что для выполнения плана настало самое подходящее время. – И что же ты видела? – спросил он совсем иным тоном.

Атмосфера в комнате вмиг изменилась. Его пальцы больше не причиняли ей боли – напротив, их прикосновение стало приятно согревать ее кожу. В его глазах больше не было злости и подозрения, нет, в них появилось какое-то манящее выражение, и Бьянка не захотела упускать подходящей возможности.

– Я ушла до того, как вы легли в постель. – Она замялась на мгновение. – Не думаю, что могу сказать, что я видела, но, может, мне стоит вам это показать? – Она протянула дрожащую руку к поясу его лосин, но не успела прикоснуться к шнурам, как он остановил ее.

Йен должен был принять решение. Можно было бы сказать Бьянке правду о том, что между ним и Туллией ничего не было, однако он предпочел умолчать об этом. Подумать только, он, Йен Фоскари, полдня пролежал возле самой роскошной куртизанки Венеции и думал только о… Бьянке! А теперь волшебным образом ему представилась возможность воплотить все свои фантазии в жизнь. Он не видел причины рисковать. К тому же ему не хотелось, чтобы Бьянка знала, какую власть имеет над ним.

Заговорив, Фоскари почувствовал, что с трудом контролирует собственный голос:

– Если мы хотим, чтобы все было как полагается, тебе нужно раздеться. Туллия же была обнаженной, если я не ошибаюсь.

На сей раз он сам раздел Бьянку, не пропустив ни одной детали ее туалета. Развязав шнурки ее кремового лифа, он стянул его с ее плеч и отбросил на пол. Затем расстегнул крючки нижней юбки, не упустив возможности погладить ее стройные ноги в шелковых чулках.

Бьянка услышала, как с его уст сорвался звук, напоминавший то ли тихий стон, то ли смешок, но она сама так старалась не упасть, что не смогла подумать об этом хорошенько. Когда его руки касались ее тела, развязывали и расшнуровывали ее одежду, она испытала то же потрясающее чувство, что и в прошлый раз, когда Фоскари обнимал ее. Это чувство стало еще острее, когда граф поднял ее руки, чтобы стянуть с нее тонкую сорочку, и ласково дотронулся до ее груди. Последними на пол упали ее чулки, и она, как и в прошлый раз, оказалась совсем обнаженной.

Йен отступил назад, чтобы оглядеть представшую его взору совершенную красоту. Возбуждение его было так велико, что он едва сдерживал себя.

– Насколько я помню, на Туллии были драгоценности, – заметил он. – Кажется, жемчужины.

– И изумруды, – смело добавила Бьянка, спрашивая себя, куда может завести подобный разговор.

Йен откашлялся. К его собственному удивлению, ему стало стыдно за роскошный подарок, который он сделал куртизанке.

– М-м-м… Ну хорошо. Если ты пообещаешь мне постоять тут несколько мгновений, то я пойду присмотрю какую-нибудь безделушку, которую ты могла бы надеть на себя.

Не успела Бьянка возразить ему, как Йен оказался у дверей. Бьянка подумала, что еще никогда в жизни не раздевалась перед мужчиной. И тут, вспомнив прошлую ночь, она испугалась, что он мог попросту сбежать от нее. Бьянка попыталась отогнать от себя подобные подозрения, забыть, что видела в спальне у Туллии.

Она немного нервничала, опасаясь, что не будет знать, как себя вести, и от этого, а может, от окружающей обстановки почувствовала себя еще более возбужденной.

Бьянка улеглась на овечью шкуру возле камина и закрыла глаза, представляя себе потрясающее тело Йена, которое она видела сквозь щель в зеркальном шкафу Туллии. Девушка вспомнила, как изменилось его лицо, когда куртизанка раздевала его, как вспыхивала его улыбка, когда Туллия дотрагивалась до него. В животе у Бьянки становилось все теплее, когда она пыталась представить, что скоро, возможно, сама будет так же ласкать графа Фоскари.

И тут же она выругала себя за то, что ушла так рано и теперь не знает, что было между ними дальше. Впрочем, неизвестное возбуждало ее ничуть не меньше. Бьянка тут же мысленно добавила, что все это нужно ей исключительно для образовательных целей, потому что сам Йен Фоскари ни капельки не интересовал ее.

Убедив себя в этом, Бьянка вспомнила одну вещь, которая заинтересовала ее раньше. Подумав немного, она дотронулась рукой до своего сокровенного места. Многие женщины, которым она помогала, говорили ей об «особенном местечке», однако она так и не смогла обнаружить его на своем теле. Поначалу Бьянка ничего не почувствовала, однако, потерев пальцами какой-то крохотный бугорок, она ощутила нечто странное – не то невиданное наслаждение, не то боль. Бьянка была поражена. Помедлив, она снова погладила это местечко и пришла к выводу, что испытываемое ею чувство, конечно же, больше походит на божественное удовольствие. Она была так занята изучением того нового, что открыла в себе, что даже не заметила, как дверь отворилась и Йен Фоскари вошел в комнату.

Увидев нагую Бьянку, лежавшую на шкуре перед камином и ласкающую себя, Йен был так поражен, словно его молнией ударило. Глаза Бьянки были закрыты, ее губы чуть приоткрылись, ее спина изогнулась. Стараясь ступать как можно тише, Фоскари приблизился к девушке и стал подле нее на колени.

– Можно теперь мне? – тихо спросил он, убирая руку Бьянки и опуская пальцы между ее ног. Йен хотел воплотить в жизнь фантазии, что будоражили его сознание весь день, но то, что он увидел, было выше его ожиданий. Его взор был устремлен на лицо Бьянки, когда ее веки, затрепетав, открылись. Его пальцы продолжали свое дело, и глаза девушки становились все шире. Вдруг ее тело сотрясла конвульсия, она судорожно сжала ноги, с ее уст сорвался громкий стон.

– Ох, Йен! – только и смогла выдохнуть Бьянка. Йен быстро лег подле нее и прижал к себе.

Она и не предполагала, что может испытать такую радость. Ее тело все еще трепетало от испытанного впервые оргазма, ее держал в объятиях красивый мужчина, который и довел ее до вершины наслаждения. Ей было удивительно хорошо, тепло, она чувствовала себя свободной и очень-очень расслабленной. Бьянка даже не была уверена, что может пошевелиться, если захочет.

– Милорд?.. – прошептала она.

– Да, дорогая? – Впервые он так назвал ее без сарказма в голосе.

– Неужели всегда так бывает?

Йен был поражен. Не может быть, что она до такой степени наивна.

– А разве ты не испытывала подобного?

Бьянка молчала, не зная, то ли сказать ему правду, то ли притвориться более опытной, чем была на самом деле.

– Не знаю, мне не с чем сравнивать, – прошептала она. Бьянка хотела было сесть, но Фоскари удержал ее, крепко прижав к своей груди. – Ты обучишь меня искусству любви? – спросила она, ища глазами его взгляд.

Йен несколько мгновений смотрел молча. Ее просьба отлично вписывалась в его план, но по какой-то причине ему хотелось сказать ей «да» без учета этого плана. Видя ее первый оргазм и понимая, что он, должно быть, возьмет ее девственность, граф, как ни странно, почувствовал себя ответственным за Бьянку. Не то чтобы он передумал заниматься с ней любовью – нет, напротив, его желание многократно возросло, однако мысли о патриотизме и чести отчего-то становились все менее привлекательными.

– Да, – наконец ответил он, вставая и поднимая Бьянку, – если только ты пообещаешь быть хорошей ученицей. Итак, для начала надень вот это.

Бьянка не верила своим глазам: то, что он держал в руках, не могло быть не чем иным, как знаменитым топазом Фоскари. Это был огромный камень, окруженный двадцатью четырьмя бриллиантами. Топаз висел на простенькой золотой цепочке. Бьянка было запротестовала, но Йен быстро надел кулон и застегнул на ее шее замочек цепочки. Камень повис как раз в ложбинке между грудей и так и манил к себе. Откинувшись назад, Фоскари с удовлетворением оглядел Бьянку: топаз шел ей больше, чем он предполагал. Возможно, он был просто идеален на ее груди, потому что Йен испытал новый прилив возбуждения. Даже не осознавая, что делает, Фоскари протянул руку и сжал сосок Бьянки пальцами – как сделал это вчера и как представлял себе в своих фантазиях. Потом, склонившись к ней, он взял ее сосок губами; Бьянка тихо всхлипнула. Йен чувствовал, что долго держаться не сможет.

Закинув голову назад, он стал раздеваться. Бьянка стояла перед ним, стараясь не пропустить ни единого его движения; она внимательно следила за тем, как он снимает льняную сорочку, а потом – замшевые лосины. Когда Фоскари остался нагим, девушка опустилась перед ним на колени, стараясь вести себя так, как вела накануне Туллия, однако Йен осторожно уложил ее на ковер.

– Самое лучшее идет после этого, – проговорил он, напрягая память и вспоминая, что было в его фантазиях. Они оба лежали на боку, лицом друг к другу. Когда его восставшая плоть прикасалась к ее нежному бедру, по телу Бьянки пробегала сладкая дрожь. Йен прикидывал, как лучше взять Бьянку – уложив ее на спину или сзади, поставив на колени, но тут вдруг его опять пронзило странное чувство, напоминавшее чувство вины. Он посмотрел Бьянке в глаза.

– Ты уверена, что хочешь сделать это? – спросил он серьезно.

Вместо ответа она взяла в руку его восставшее естество. При первом же прикосновении ее нежных пальчиков Йен понял, что он гораздо ближе к взрыву, чем предполагал. Бьянка же, не понимая этого, продолжала поглаживать и массировать пульсирующий орган, наслаждаясь его бархатистостью и твердостью. Йен заскрежетал зубами: ему не хотелось, чтобы она останавливалась, но в то же время он опасался, что не выдержит этой сладкой пытки. Он хотел подольше задержать волшебные мгновения, но, когда Бьянка заговорила, понял, что тянуть больше не сможет.

– Прошу тебя, Йен! – взмолилась она. – Возьми меня. Возьми меня сейчас же.

Его рука тут же скользнула к ее самому сокровенному месту, пылавшему в нетерпеливом ожидании. В голове у Йена крутилась только одна мысль: как бы не причинить ей боль. Погладив лоно Бьянки, он уложил ее на спину и лег сверху. Бьянка замерла, а потом почувствовала, как что-то прорвалось в ее нутро. Не так уж плохо, подумала она, напоминая себе о необходимости записать испытываемые ею ощущения. Внезапно это «что-то» выскользнуло из ее лона, и вместо него пришло нечто более массивное. Почувствовав резкую боль, Бьянка посмотрела в глаза Фоскари, желая убедиться, что все в порядке, однако тело ее, повинуясь инстинкту, двинулось ему навстречу, и через мгновение они оба ритмично задвигались в божественной любовной пляске, которая для Фоскари закончилась чудесным взрывом.

Йен лежал, закрыв глаза. Внезапно внутренний голос напомнил ему, что он выполнил патриотический долг по отношению к своей стране. Отчего-то в нем звучали саркастические нотки. Но тут другой голос, раздававшийся рядом с ним, напомнил ему о его обязанностях учителя.

– Это было… Это было…

– Слишком быстро, – перебил Бьянку Йен Фоскари.

– Извини, пожалуйста. В следующий раз я постараюсь.

– Если ты постараешься больше, чем в прошлый раз, то все произойдет еще быстрее. Короче, нам с тобой надо в этом деле попрактиковаться.

Не обращая внимания на протесты, Йен медленно вышел из нее и, приподнявшись на локте, внимательно посмотрел на Бьянку. Он хотел проверить, сможет ли он сопротивляться ее чарам. Фоскари заставил себя заглянуть в ее волшебные глаза, оглядеть ее точеный носик, полукружия соболиных бровей, длинные блестящие ресницы, пухлые губы, ожидающие новых поцелуев, полюбоваться тем, как топаз сверкает между ее

безупречных грудей. Этого оказалось достаточно, чтобы глаза Бьянки вновь затуманились, а ее рука принялась поглаживать его плоть, готовя ее к новым подвигам. Нет, похоже, он еще не готов противостоять ее чарам, заключил Йен Фоскари.

– Что ты делаешь? – наигранно ворчливым тоном спросил он.

– Ты же сказал, что нам надо больше практиковаться. – Ее взгляд был по-детски невинным, однако, судя по улыбке, игравшей на губах Бьянки, она уже усвоила кое-что из курса отношений между мужчинами и женщинами. – К тому же, – продолжила она, – я на этот раз не испытала того удивительного экстаза, так что мне хочется попробовать еще раз. Уверена, что ты еще многому сможешь научить меня. Хочу узнать о твоем теле все. Что происходит, когда я ласкаю твою плоть? – Ее пальчики сжали его крайнюю плоть.

Йен застонал и убрал ее руку. Если она не остановится, дело кончится как и в прошлый раз, к тому же ему необходимо было время для того, чтобы немного передохнуть. Всегда способный при необходимости собраться, Йен взялся за дело. Он принялся осыпать поцелуями сначала лицо, а потом тело Бьянки, опускаясь все ниже, пока не коснулся губами самого чувствительного уголка ее лона.

– Что ты де-е… – простонала Бьянка.

Его язык, его руки делали невероятное. Ее нутро горело, ей казалось, что в животе у нее разливается какая-то теплая, искрящаяся масса, постепенно охватывающая все ее существо, лишающая рассудка, заставляющая отдаться единственному ощущению невероятного наслаждения. Бьянка бесстыдно выгибалась, стараясь быть как можно ближе к нему, как можно полнее испытать эти дивные ощущения. Когда он довел ее до сверкающих высот оргазма, Бьянка смогла лишь выдохнуть:

– Йен!..

Приподнявшись, он улыбнулся и прижал ее к своей груди.

Часы пробили четыре, когда Фоскари отнес обнаженную Бьянку в ее комнату. Ему хотелось видеть, как она спит, как льнет ее тело, утомленное ласками, к его телу.