Текст книги "Популярность. Как найти счастье и добиться успеха в мире, одержимом статусом"

Первого июня 1980 года вышла первая программа CNN – первого круглосуточного новостного канала. По данным социологов Джошуа Гэмсона и Дениса Маккуэйла, продюсерам приходилось заполнять чем-то эфирное время, чтобы как можно дольше удерживать зрителей у экранов. Маккуэйл писал, что от журналистов требовали «креативных, свежих, оригинальных или неожиданных [новостей], и при этом они должны поступать с исключительной регулярностью, в соответствии с гораздо более требовательным графиком, чем в любой другой отрасли». Чтобы выполнить это требование, корреспонденты стали активнее использовать репортерскую стратегию, которая отлично срабатывала раньше, – новости преподносились как рассказы о людях. Существуют теории, что подобная смена установки оказала огромное влияние на наше стремление к статусу.

Рассказ о людях – это простой и эффективный способ добавления эмоциональной составляющей ко всему происходящему. Если нам показать передачу о влиянии изменения климата на полярные льды, мы, скорее всего, переключим канал. Но если реклама пообещает рассказ о семье, которая борется за выживание в условиях наводнения, обрушившегося на город в результате глобального потепления, велика вероятность, что мы будем ее смотреть. Спрос на круглосуточную подачу информации породил «акцент на реальных людях», и вскоре мы, публика, стали фигурантами новостей. На несколько минут каждый может оказаться в центре событий и стать «самым заметным» лицом часа. То, что раньше казалось непреодолимой преградой между нами и теми, кто считался обладателем высокого статуса, теперь вдруг стало не таким уж и большим препятствием.

Пропасть между нами и людьми с высоким рейтингом уменьшилась, и мы стали еще более одержимы статусом. Истоки извращенного интереса к жизни богатых и знаменитых, появления огромного количества сенсационных развлекательно-новостных программ и развития реалити-телевидения и социальных сетей кроются во внезапной доступности высокого статуса фактически для любого человека. Когда мы видим, как окружающие получают социальное признание, которое всегда казалось нам недостижимым, практически невозможно не захотеть того же.

Сегодня создается впечатление, что члены нашего общества из рассказчиков новостей сами превратились в новости. Мы были свидетелями взлета знаменитостей, чья слава зиждилась исключительно на статусе, а теперь все, что они делают, говорят и думают, достойно освещения в СМИ само по себе. Эта концепция уже выходит за пределы популярности людей и стала распространяться на продукты и компании, что изменило современный маркетинг и промышленность. Возможно, пришло время поразмыслить, не слишком ли мы заботимся о статусе, потому что страшно представить, куда это нас приведет.

ПРОБЛЕМА ПОПУЛЯРНОСТИ № 4

Мы считаем, что статус сделает нас счастливыми

Сегодня мы живем в мире Энди Уорхола[7]7
  Уорхол Энди (1928–1987) – американский художник и дизайнер, который внес крупный вклад в развитие поп-арт-движения XX века. Его имя в США стало употребляться как синоним коммерческого искусства.


[Закрыть], где идет борьба за краткий миг славы. Только в США на пластическую хирургию тратится более 11 миллиардов долларов в год. В списках бестселлеров регулярно появляются книги о том, как достичь богатства и влияния. Это касается даже частной жизни, когда вместо работы или общения с любимыми мы пишем сообщения и «твиты» в откровенном стремлении повысить свой статус. В 2010-х начали появляться консалтинговые фирмы, единственная цель которых состоит в том, чтобы помочь людям поднять количество подписчиков на страницах социальных сетей. Окупятся ли все эти затраты времени, энергии и денег? Принесет ли нам счастье высокий статус?

Ответ отрицательный… Или, говоря точнее, преимущественно отрицательный. Я не стал бы однозначно отвечать на этот вопрос, поскольку результат зависит от того, с какой стороны к нему подойти. Если задуматься о последствиях низкого статуса, то есть о судьбе тех, кем повсеместно пренебрегают – возможно, из-за недостатка богатства, власти и красоты, – то очевидно, что это сильно усложняет жизнь. Низкий статус не просто служит признаком такой несчастливой жизни. Он еще и ассоциируется с такими явлениями, как депрессия, даже если она возникает в результате социально-экономического напряжения или неблагоприятных культурных условий, которые сами по себе служат определяющими факторами.

Однако мы обычно не рассматриваем статус как конкретный способ свести концы с концами или исправить личные недостатки, так же как большинство не стремится достичь только лишь середины пути. Мы стремимся получить высокий статус, ведь в глубине души верим, что это сделает нас счастливыми.

Но что, если это не так?

Недавние исследования показали, каково это – иметь высокий статус. Надо сказать, картина получилась безрадостная. В ходе эксперимента психологи сумели взять интервью у дюжины «самых популярных» членов общества, имена которых знает каждый. В группу испытуемых вошли актеры кино, генеральные директора, звезды телешоу, глава государства, легендарные музыканты, спортсмены НБА и НХЛ и даже человек, бывший знаменитым в детстве. Несмотря на разные биографии, все они рассказали очень похожие истории, каждая из которых состояла из нескольких стадий.

Стадия 1. Эйфория. Достижение высокого статуса сопровождается пристальным вниманием и обожанием.

«В первую очередь замечаешь, что все вокруг меняется… И эти изменения напрямую касаются круга близких друзей», – объяснил один из испытуемых. Внимание сопровождается дополнительными привилегиями: «Появляются невероятные возможности», «Внезапно оказывается, что ты чего-то стоишь. Ты важная фигура», «При достижении определенного финансового положения подарки уже не нужны, но именно тогда они начинают сыпаться на тебя со всех сторон».

Эта стадия обычно описывается такими словами, как «запретный плод», «высокий» и «ажиотаж».

Стадия 2. Пресыщение. Большинство людей осознают, что внезапно возросшая популярность становится слишком тяжелой ношей.

По словам еще одного испытуемого, «нужно написать книгу “101 способ справиться со славой”, чтобы рассказать будущим знаменитостям, что им предстоит испытать: наплыв людей, требования, обычные и электронные письма, приветствия на улице, водители, сигналящие и выкрикивающие твое имя. К тебе приходит весь мир, и ты понятия не имеешь, что им всем нужно. Все это сваливается на тебя из ниоткуда и начинает расти и шириться, словно торнадо. Оно приближается, подбирается ближе и ближе, а потом настигает тебя – настолько огромное, что сбивает с ног и уносит за собой». Неудивительно, что это быстро приводит… (см. стадию 3).

Стадия 3. Неприятие. Внимание начинает раздражать.

«Чувствуешь себя зверем в клетке, – говорит звезда кино. – Если на матче занять место рядом с проходом, внезапно ты обнаруживаешь, что в этом проходе уже кто-то сидит на корточках и желает с тобой поговорить. Мне хочется таких с лестницы спустить».

Стадия 4. Зависимость. Противоречивое отношение к популярности становится почти невыносимым.

Если вы когда-нибудь смотрели документальный сериал «Правдивая голливудская история» (True Hollywood Story), вы видели эту стадию в каждой серии.

«Я сидел почти на всех наркотиках, известных человечеству. Но слава была самым сильным из них», – рассказывает одна из знаменитостей. Как и в случае с любой другой зависимостью, многие с нетерпением ждут следующей «дозы», ненавидя себя и одновременно отчаянно стремясь получить ее снова. Некоторые обладатели высокого статуса не могут пройти дальше этой стадии и посвящают свою жизнь постоянной погоне за еще большей славой. Если это им не удается, они превращаются в наркоманов, готовых сделать все что угодно, чтобы снова почувствовать вкус собственного величия, которого они так жаждут. Это изнуряющий замкнутый круг, и, в отличие от прочих зависимостей, он неизбежно требует участия других людей, чтобы удовлетворить жажду статуса.

Стадия 5. Разделение. Обладатель высокого статуса понимает, что его популярность вообще не зависит от того, что он собой представляет.

«Выясняется, что миллионы людей любят тебя за то, что ты делаешь, а не за то, кем являешься. Им вообще на тебя наплевать», – жалуется одна известная личность. Еще одна знаменитость заявляет: «Это не я… Это рабочая часть меня, или знаменитая часть… Я чувствую себя игрушкой в витрине магазина».

Некоторые отмечают, что вынуждены разделять свою собственную личность на части, чтобы сохранить реальное представление о себе настоящем. Так появляется отдельная версия себя для публики и отдельная – для семьи и друзей, а истинное лицо остается где-то посередине. Со временем это лицо все сложнее вспомнить. Один из испытуемых рассказал, что все время «ведет два разных диалога – один мысленно, а второй вслух… Я хотел бы быть искренним и показать всем настоящего себя».

Стадия 6. Одиночество и депрессия. На этой стадии рядом со знаменитым человеком никого не остается.

Один из испытуемых поясняет: «Я потерял друзей… Все это преклонение публики привело к тому, что они стали чувствовать себя, скажем так, людьми второго сорта… Ты особенный, а они нет. Ты необыкновенный, а они обычные… В результате они больше не хотят иметь с тобой дела. И их можно понять. Во всяком случае, придется».

Филип Бюргерес, побывавший за многие годы генеральным директором, президентом и управляющим как минимум дюжины крупных международных энергетических корпораций, часто говорил о своем одиночестве. «По моим оценкам, около 50 % всех генеральных директоров страдают от депрессии на том или ином этапе своей жизни. Каждый день я слышу об этом по телефону и минимум дважды в неделю встречаю директоров, которые борются с депрессией или успели ее побороть», – говорил он. Дэн Рейнолдс, рок-звезда из группы Imagine Dragons, описывал рост статуса аналогичными словами: «Я был в жуткой депрессии… Когда жизнь меняется подобным образом, чувствуешь себя таким одиноким. Я растерял всех друзей… Все мои отношения пошли прахом». Олимпийский чемпион по плаванию Иан Торп вспоминает, как «раковая опухоль внимания стала причиной депрессии. Люди иногда думают, что ты не имеешь права на такие чувства, потому что ты достиг славы и успеха».

Стадия 7. Желание чего-то еще. У знаменитостей есть все, что могут пожелать многие люди, но нет одного – чего им хотелось бы больше всего.

«Популярность по природе своей похожа на ненадежного партнера по танцам – она может оставить тебя в любой момент… Она совершенно непредсказуема, – говорит один из участников исследования. – Все, кого этот партнер привлекает к тебе, также непредсказуемы. Почему? Что им от меня надо? Почему они мной заинтересовались? Начинаешь сомневаться в себе. Я обнаружил, что возвел вокруг себя стену и взаимодействую с людьми только за ее пределами, не пуская никого внутрь».

Один из испытуемых со слезами рассказывал: «Я ужасно переживаю за своего сына! Так не хочется, чтобы из-за моей славы он думал, что я особенный, не такой, как он. Иногда я спрашиваю себя, что будет, если он спутает славу с ценностью человека? Если он не станет знаменитостью, когда вырастет, он может посчитать себя непризнанным или недостойным уважения и восхищения. Мне кажется, многие люди путают эти понятия. Никто в нашей культуре их не различает».

В ответ люди с высоким статусом решают инвестировать во что-то, что кажется им подлинно важным. Для одних это гуманитарная деятельность и благотворительность. Для других – защита каких-нибудь идей. Но многие обладатели высокого статуса в первую очередь стремятся построить искренние человеческие отношения. Отношения с людьми, которые любят их такими, какие они есть, принимают их и хотят проводить с ними время. Это жестокая ирония судьбы: в то время как весь остальной мир желает статуса, те, у кого он есть, хотят привлекательности – того типа популярности, которого гораздо легче достичь.

Как насчет «самых популярных» детей, с которыми мы вместе росли? Далеко не все они стали звездами спорта, знаменитостями и известными политиками. Чего они достигли? Недавно были проведены научные исследования в поисках ответа на этот вопрос. Джо Аллен и его коллеги из Университета Виргинии решили узнать, как сложилась жизнь «крутых» старшеклассников, которых они изучали до этого, чтобы посмотреть, к чему приводит высокий статус в долгосрочной перспективе. Исследование Аллена началось с группы молодых людей, которые только что поступили в старшую школу. Они были обычными тринадцатилетними подростками, наивными и неуклюжими. У некоторых был высокий статус, но у большинства его не было. Используя разные методики, Аллен определил, кто из них был наиболее популярен, а также кто больше всего заботился о достижении высокого статуса.

Вы тоже когда-то учились в старших классах и, наверное, догадываетесь, что эти статусные подростки первыми в классе вступили в романтические отношения, первыми совершили незначительные правонарушения (например, мелкие кражи в магазинах или проникновение в кино без билета). Кроме того, такие дети были более склонны заводить себе физически привлекательных друзей. Все эти качества многие подростки считают «крутыми», и, конечно же, одноклассники признали самыми популярными тех, кто их демонстрировал. Аллен и его коллеги назвали эту группу «псевдозрелыми подростками».

Десятью годами позже Аллен вместе со своей командой проследил жизнь всех участников первоначального исследования, чтобы посмотреть, чего достигли псевдозрелые подростки по сравнению со своими сверстниками. К моменту повторного исследования участникам было по двадцать с лишним, и они давно успели разъехаться из родного Шарлоттсвилла. Исследователи облетели всю страну, чтобы встретиться с каждым участником, опросить их друзей и любимых, собрать мнения окружающих о них и даже получить разрешение на то, чтобы использовать страницы участников в социальных сетях в качестве дополнительного источника информации. В результате было проведено одно из масштабнейших исследований, направленных на изучение развития межличностных отношений от раннего подросткового до практически взрослого возраста.

Исследователям удалось выяснить, что псевдозрелые дети, казавшиеся такими успешными в тринадцать лет, поживают не так уж хорошо. В сущности, оказалось, что они испытывают гораздо больше трудностей, чем их сверстники, имевшие более низкий статус.

Аллен обнаружил, что к двадцати годам участники с высоким статусом были гораздо более склонны к употреблению алкоголя и марихуаны, что влекло за собой соответствующие проблемы – от вождения в нетрезвом виде до арестов, связанных с наркотиками. Даже с учетом их социально-экономического статуса и вредных привычек в подростковом возрасте именно высокий статус в детстве привел к подобным результатам во взрослом возрасте.

Высокий статус в тринадцать лет является предвестником слабых дружеских отношений в дальнейшей жизни. Аллен попросил каждого участника второго этапа исследования привести с собой близкого друга. Эти друзья могли многое поведать исследователям о жизни испытуемых. Результаты показали, что тем, у кого в тринадцать лет был высокий статус, гораздо труднее было заводить друзей во взрослом возрасте. А те друзья, которые у них в итоге появились, говорили, что им не очень нравится эта дружба.

Романтические отношения ставших взрослыми подростков с высоким статусом также редко приносили удовлетворение. После прекращения отношений они обычно считали, что во всем виноваты партнеры, не посчитавшие их «достаточно популярными» или «членами классной компании». Забота о статусе в тринадцатилетнем возрасте переросла в поиск еще большей популярности в дальнейшей жизни.

Аналогичные результаты показали пролонгированные исследования взрослых. В ходе изучения внешних целей (типов желаний, ориентированных на признание со стороны других людей) психологи Ричард Райан и Тим Кассер обнаружили любопытную связь между удовлетворенностью жизнью и благополучием. Они изучали желания людей в разных странах мира, в том числе в Северной Америке, России, Хорватии, Германии и Южной Корее. Удивительно, что результаты были одинаковыми, где бы ни проводилось исследование. Те, кто желал признания со стороны внутреннего круга (родных и близких друзей), личностного роста и помощи другим, оказались гораздо более счастливыми, жизнерадостными, уверенными в себе и даже более здоровыми физически. Стремление к внешним целям – славе, власти, богатству и красоте – было связано с неудовлетворенностью, тревожностью и депрессией. Когда Райан и Кассер спустя какое-то время провели повторное исследование, выяснилось, что те, кто больше всего мечтал о статусе, со временем оказались в гораздо менее завидном положении.

Итак, в чем смысл стремления к статусу в XXI веке? Нами движут уже не те причины, которые появились, когда человеческий мозг только развивался. В большинстве современных культур люди легко могут получить доступ к жизненно важным ресурсам – если это пища, то, например, просто сходить на местный рынок. С наступлением эры сайтов знакомств и появлением на рынке фруктово-алкогольных коктейлей поиск заинтересованных партнеров стал гораздо более простым делом даже для тех, кто не стал центром внимания.

Однако древние инстинкты все равно заставляют нас стремиться к статусу. Только теперь мы разработали новые, утонченные способы повседневного утоления этой жажды. Общество подпитывает иллюзию, что кто угодно может достичь высокого статуса, стоит лишь потратить на это достаточно времени, денег и энергии.

Но это не тот тип популярности, который сделает нас счастливыми. Возможно, пришло время понять, что статус – это вовсе не то, к чему следует стремиться.

Часть II
Удивительные перемены, которые разные типы популярности вносят в нашу жизнь

4
О мнении большинства и головной боли
Наш организм запрограммирован стремиться к популярности

Вокруг темнота. На вершине поросшего лесом холма виднеется старый дом, окутанный саваном тумана. Свет сочится сквозь разбитые ставни единственного окна, заросшего виноградной лозой. В доме стоит кровать с высоким тяжелым изголовьем, напоминающим надгробие. Там на скомканных простынях лежит мужчина. Он едва жив и дышит с трудом, но отчаянно сжимает в руках какую-то стеклянную вещь. Из сухих потрескавшихся губ вырывается тяжелый вздох.

«Ро… – бормочет он. – Розе…»

Внезапно он открывает глаза. Боль и страх во взгляде сменяются яростью. Наконец мужчина собирается с силами и произносит:

«Розенбаум!»

Из ослабевших рук выпадает рамка с фотографией мальчика, который издевался над ним в детстве, – Дэмиена Розенбаума. В тот момент, когда рамка падает на пол и стекло разлетается на куски, последний вздох слетает с губ умирающего, и душа покидает бренное тело…

На самом деле ничего такого, конечно же, не было. Но могло бы быть. Недавние исследования показали, что отсутствие популярности может вредить нашему здоровью. И более того – иногда это даже убивает.

Причина в том, что наш организм в буквальном смысле запрограммирован на то, чтобы стремиться к популярности. Но давайте поговорим об этом позже…

А для начала предлагаю пройти небольшой тест.

У вас есть айфон или айпад?

Вы водите «хонду»?

Вам приходилось делать покупки на Amazon?

Вы пользуетесь бритвой Gillette?

Покупали ли вы когда-нибудь продукцию компании Disney?

Вы пили кока-колу на этой неделе?

У вас есть почтовый ящик на Gmail?

Если вы ответили утвердительно хотя бы на один из этих вопросов, у вас много общего с большинством жителей нашей планеты. Следование тенденциям заложено в природу человека. Приведенный выше список был составлен на основе отчета о деятельности крупнейших мировых брендов. Конечно же, их успех в первую очередь служит доказательством прекрасного качества продуктов и услуг. Однако популярность играет здесь ничуть не меньшую роль. Нам нравится следовать за большинством. Делая выбор, мы склонны полагаться на мнение окружающих. Есть в самой популярности что-то привлекательное.

Социолог из Принстонского университета Мэттью Салганик вместе со своим коллегой из Yahoo! Дунканом Уоттсом провели ряд экспериментов, чтобы проверить, насколько сильно нас влечет популярность. В одном исследовании, проведенном при участии 12 тысяч жителей Европы, Северной и Южной Америки, испытуемых просили зайти на веб-сайт, оценить новую музыку и скачать ее бесплатно. Сайт был ненастоящим, авторы эксперимента разработали его специально по принципу iTunes. В ходе исследования Салганик и Уоттс смогли изучить влияние мнения окружающих на музыкальные предпочтения человека.

Изначально участникам был предложен список из 48 неизвестных рок-композиций. Посетителей сайта попросили послушать каждую, оценить по системе от одной до пяти звезд, а потом, если возникнет такое желание, бесплатно скачать выбранную песню. На первом этапе исследования авторы эксперимента просто собирали данные о популярности каждой песни. Например, композиция «Она сказала» (She Said) группы Parker Theory оказалась самой популярной – 15 % участников решили скачать ее после прослушивания. Песня «Флоренция» (Florence) группы Post Break Tragedy была наименее популярна (ее скачали всего 1 % слушателей). По аналогии с iTunes исследователи воспользовались этими данными для создания рейтинга композиций. «Она сказала» поместили на первое место, а песню «Флоренция» – на последнее.

Затем авторы эксперимента решили изучить конформность[8]8
  Конформность – изменение мнения или поведения человека под влиянием давления со стороны.


[Закрыть], меняя рейтинг песен по своему усмотрению. Следующей группе участников был предложен тот же рейтинг, но в перевернутом виде. Так, «Флоренция» заняла место наиболее часто скачиваемой композиции, а «Она сказала» была перемещена на последнюю позицию. Разместив измененный рейтинг, исследователи снова открыли музыкальный портал и стали наблюдать, как кажущаяся популярность каждой песни влияет на музыкальные пристрастия участников. Нетрудно догадаться, что популярность сыграла свою роль – количество скачиваний композиции «Флоренция» возросло в десять раз, в то время как «Она сказала» заинтересовала всего 2 % слушателей. Казалось, что чем больше людей скачивают «Флоренцию», тем популярнее она становится, что ведет к еще большему числу скачиваний. При этом «Она сказала» оставалась в самом конце списка.

Подобные результаты объясняют, почему популярность так высоко ценится в деловом мире. Маркетологи знают, что мы склонны следовать за большинством, и поэтому смело используют популярных персонажей и популярные товары для влияния на поведение покупателей.

Вам приходилось читать статьи в интернете? Вы, должно быть, заметили, что вверху страниц размещают теперь не только привлекающие внимание заголовки. Часто над статьей можно увидеть ряд значков, каждый из которых ведет на соответствующие страницы в социальных сетях. Еще бывают счетчики, показывающие, как часто статью пересылали друзьям по электронной почте, лайкали в Facebook, цитировали в Twitter и так далее. Рейтинги «популярных тем» стали обычным делом не только в социальных сетях, но и на новостных порталах. Эта информация призвана возбудить интерес читателей, поскольку популярность той или иной истории среди других людей интригует. Такая тактика не сильно отличается от телевизионной рекламы, расхваливающей «самый популярный американский фильм» или «ведущего производителя лекарств от головной боли». Во всех этих случаях нас призывают следовать за большинством.

В свою очередь, нас мотивируют рассказать другим, что мы любим, выбираем или покупаем, чтобы большинство могло точно так же следовать за нами. После прочтения интересной статьи нас побуждают лайкнуть ее или отправить друзьям по электронной почте. Аналогичным образом нас просят поделиться новостями на своей странице в Facebook, когда мы что-то покупаем. С трудом верю, что моих друзей могла бы заинтересовать моя покупка крема для бритья, но вполне понимаю, почему производитель хочет, чтобы я рассказал им об этом. Мы ассоциируем популярность с качеством.

Почему эта стратегия так эффективна, если логически она не имеет особого смысла? Почему меня должно волновать, что читают другие люди? Я хочу читать то, что мне интересно, а не то, что привлекло внимание десятка тысяч незнакомцев. Я хочу смотреть фильмы, которые соответствуют моим вкусам, и я предполагаю, что моя собственная физиология – это самый важный фактор при выборе лекарственных средств.

Одно из объяснений основано на идее о том, что мы ощущаем себя, в сущности, похожими на других людей. Таким образом, мы предполагаем, что нам понравится то, что нравится большинству. Возможно, наше природное стремление к популярности исходит из чувства общности и желания присоединиться. Если все вокруг обсуждают новость или фильм, мы не хотим остаться не у дел.

Интересно, что, несмотря на все причины, мы остаемся естественным образом настроенными на волну популярности. Однако этот инстинкт не всегда нам помогает. Иногда склонность следовать за большинством может иметь серьезные последствия.

Экономисты предполагают, что притягательная сила популярности стала причиной самых вредных и странных тенденций в истории человечества. В 1841 году шотландский журналист Чарльз Маккей описал импульсивное желание следовать за большинством в своей знаменитой книге «Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы», в которой он рассматривал тенденцию объекта становиться более ценным независимо от истинной стоимости, просто потому что он считался популярным. В наши дни этот феномен называется «экономическим пузырем». В одной из глав автор рассказывает о страстях, разгоревшихся в начале XVII века вокруг определенного сорта тюльпанов, завезенного в Голландию. Этот цветок не был красивее, ароматнее или долговечнее по сравнению с местными сортами, но тем не менее он становился все популярнее. По мере того как популярность тюльпана росла, охватывая не только аристократов и средний класс, но и людей со скромными средствами, его цена взлетала до небес. В конце концов за крошечные луковки этого цветка стали запрашивать баснословные суммы. Имеются сведения о том, что этот сорт тюльпана стал настолько ценным, что в Голландии приезжих сажали в тюрьму, если те случайно повреждали луковицу. Такая «завышенная ценность» товара, основанная больше на его популярности, чем на реальной стоимости, приводит к неустойчивости рынка. Тот же феномен послужил причиной бума интернет-компаний на фондовой бирже в 1990-х.

Чем больше голландцев заражались этой «тюльпаноманией», как ее назвал Маккей, тем популярнее становился цветок и тем стремительнее росла его стоимость. Голландцы были уверены, что жители Европы разделят их энтузиазм, инвестируя большие средства. На волне всеобщего помешательства продавцы тюльпанов закладывали свои дома и тратили состояния на закупку луковиц, а бизнесмены начали пренебрегать другими прибыльными отраслями. Разумеется, тюльпаны совершенно не стоили того, сколько люди за них платили. Когда цена цветка резко упала, взрыв экономического пузыря стал угрозой для всей голландской экономики. Маккей сделал вывод: «Люди… склонны к групповому мышлению. И сходят с ума они тоже группами, а приходят в себя медленно и поодиночке».

Мое собственное исследование показало, что инстинктивное стремление получить что-то популярное может влиять на поведение и стать результатом негативных последствий. Моя работа была нацелена на то, чтобы разобраться, как возникают механизмы следования за большинством в юности и в особенности, как далеко способны зайти молодые люди, чтобы не отличаться друг от друга. Как поступят подростки, если сказать им, что популярные сверстники одобряют опасные или противозаконные действия? Как они отреагируют, если предложить им подло поступать друг с другом, притом что они знают, как это аморально?

Я провел исследование вместе со своим бывшим коллегой, ныне психологом Стэнфордского университета Джеффом Коэном. Мы изучили разные модели рискованного поведения, задавая детям вопросы, касающиеся употребления алкоголя, занятий сексом без презерватива, курения и употребления наркотиков. Мы также спрашивали о травле, вредных пищевых привычках (таких, как переедание и принудительная рвота) и применении гормональных и лекарственных средств для коррекции своего тела.

Согласно статистике, каждый четвертый американский подросток употреблял алкоголь в возрасте до четырнадцати лет, 25 % могли выпить пять алкогольных напитков подряд до окончания школы, каждый пятый курил траву до достижения четырнадцатилетия и 40 % подростков не использовали презерватив во время последнего полового контакта. Каждый десятый практиковал голодание, чтобы выглядеть стройнее. Все вышеперечисленные модели рискованного поведения являются достоверным индикатором вероятности ранней беременности, злоупотребления психоактивными веществами во взрослом возрасте, развития серьезных пищевых расстройств и даже возникновения рака шейки матки.

Разумеется, когда мы спрашивали участников исследования, могут ли они вести себя подобным образом, большинство из них отвечало, что наркотики – это плохо, всегда нужно пользоваться презервативами, хорошо поступать с другими людьми и придерживаться здорового отношения к своей внешности.

Затем мы пригласили тех же испытуемых принять участие в специально созданном онлайн-чате вместе с тремя самыми популярными учениками. В сущности, это был не настоящий чат, а компьютерная программа с использованием сложных графиков и точной синхронизации, чтобы убедить подростков, что они общаются в реальном времени с крутыми ребятами из своей школы. Все остальные участники чата были фантомами, или «электронными собеседниками», которым мы присвоили имя и первую букву фамилии настоящих популярных учеников школы, где учились участники исследования. Обман сработал. В конце эксперимента, когда мы раскрыли весь процесс, испытуемые сообщили нам, что верили в то, что общаются онлайн, и даже радостно поведали, что точно знали, кто из сверстников принимал участие в чате.

В этом фальшивом чате мы снова задавали подросткам те же вопросы о рискованном поведении, но в этот раз мы начали с того, что поддельные сверстники первыми сообщили, что вполне могли бы так поступить. Затем спросили участников – сначала в тот момент, когда они думали, что сверстники читают ответы, а потом после того, как они вышли из чата. Второй раз нужен был для того, чтобы убедиться, что испытуемые не красуются перед крутыми одноклассниками.

В результате мы обнаружили, что одного упоминания о том, что популярные сверстники запросто могут употреблять алкоголь, курить траву или заниматься незащищенным сексом, было достаточно, чтобы ответы подростков изменились и стали диаметрально противоположными. Наши участники внезапно оказались гораздо более склонными к такому поведению, чем в начале исследования. Даже тогда, когда они уже вышли из чата и знали, что никто из сверстников их не слышит, испытуемые продолжали утверждать, что совершили бы эти рискованные действия.