Текст книги "Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел первый: 1589-1654"

Ревностно отстаивая свою веру против униатов, православные не только старались вместе с тем отстаивать свои прежние храмы и обители, но созидали и новые. В это именно время, спустя год после насаждения в Литве унии, получила начало одна из четырех наших лавр – Почаевская. В селе Почаеве на Волыни с давних времен существовала каменная церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы. Владелица села Анна Тихоновна, урожденная Козинская, жена луцкого земского судьи Иерофея Гойского, пожелала основать при этой церкви монастырь и 14 ноября 1597 г. внесла для того в земские кременецкие книги свою фундушевую запись. По этой фундушевой записи монастырь устроялся для жительства восьми чернецов и двух дьячков. Для содержания монастыря и церкви основательница дарила на вечные времена шесть человек крестьян, живших в Почаеве, со всеми их землями и повинностями и десять волок пахотной земли, сенокосов и леса и назначала ежегодно отпускать по тридцати коп грошей литовских с своих имений и десятину всякого зернового хлеба от почаевской вотчины. Существенным же условием полагала то, чтобы монастырь на вечные времена оставался в православии и отдавался всегда «не иному кому, как только чернецу-игумену греческого исповедания, подчиненному Восточной Церкви».

Значительное участие в начавшейся борьбе между униею и православием предоставлено было литературе. Ею равно пользовались как ревнители православия, так и ревнители унии. Мы уже упоминали, что местоблюститель Константинопольского патриаршего престола патриарх Мелетий еще в 1597 г., когда получил сведения о Брестском Соборе, прислал к князю К. Острожскому и вообще к православным Западнорусской Церкви одно за другим несколько посланий, в которых то утверждал отлучение и низложение ее бывшего митрополита и владык, принявших унию, то назначал для нее своих экзархов, то убеждал православных быть твердыми в своей вере и обличал заблуждения латинян. Такие же послания написал патриарх и в 1598 г., одно – к литовскому скарбному Луке Мамоничу, другое – Львовскому братству, третье – всем православным, и здесь повторял свои убеждения и обличения и решал разные вопросы, предложенные ему православными. В то же время послышался голос и с Афона. Западнорусские иноки, подвизавшиеся в афонских монастырях, узнав о появлении унии на их родине, составили общее послание к своим соотечественникам и братьям по вере и убеждали их, чтобы они оставались непоколебимыми в православии и не смущались ни отпадением митрополита и владык в унию, ни наступавшими гонениями, помня, что эти владыки были не истинные пастыри, а наемники, принявшие святительский сан только из-за имений и перешедшие в унию только ради собственного спокойствия и выгод, и что истинным последователям Христа необходимо в жизни терпеть скорби и нести крест для достижения Небесного Царства. Для большего распространения этих посланий князь К. К. Острожский приказал напечатать их с присовокуплением некоторых других статей «на пользу и утверждение православным христианам», и в 1598 г. из Острожской типографии вышла «Книжица» в десяти отделах. В первом помещены были свидетельства святых отцов и учителей Церкви об исхождении Святого Духа от единого Отца, в следующих семи – семь посланий патриарха Мелетия, в девятом – послание самого князя К. К. Острожского ко всем православным против унии, писанное еще в 1595 г. и нам известное, в десятом – послание афонских пустынножителей и скитников. Против Константинопольского патриарха выступил сам папа. Получив известие, что патриарх отлучил от Церкви принявших унию митрополита и владык, папа Климент VIII написал постановление (5 июня 1597 г.), которым отменял и уничтожал патриаршее отлучение и прислал это постановление в Литву к митрополиту и владыкам, с тем чтобы оно повсюду торжественно было прочитано и объявлено всему духовенству и народу. Папа, без сомнения, не сознавал всей нецелесообразности своего поступка. Если патриарх отлучил Рагозу и его сотоварищей по унии от Церкви, то, разумеется, от Церкви православной, к которой они доселе принадлежали и от которой теперь отпали, а отнюдь не от Церкви Римской. Следовательно, папа, отменяя и уничтожая это патриаршее отлучение, как бы желал, чтобы они по-прежнему оставались и числились членами Церкви православной, – того ли нужно было папе? Патриарх Мелетий в своих посланиях в Западную Россию прежде всего обращался к князю К. Острожскому как главному ревнителю православия в крае. И папа счел нужным обратиться с своим посланием (1596–1598) к тому же князю и, между прочим, писал: «Мы с давнего времени знаем твои высокие достоинства, чтим знаменитость твоего рода и, естественно, желаем, чтобы за нашу расположенность к тебе и ты не чуждался нас, чтобы ты по доброй воле сделал что-либо для святого престола не для нас, а для Церкви Божией и чтобы твои мысли и воля были согласны с нашими. Мы ревностно заботимся о вере вселенской и ищем не личных каких-либо выгод, а всеобщего покоя и спасения человеческих душ. Позволь же нам, „просим тебя усердно, ожидать доброго твоего содействия и сделай добровольно, что от тебя зависит, для славы Божией. Сын наш Сигизмунд сильно желает, чтобы докончилось начатое дело, которое равно будет приятно и тебе и нам, т. е. чтобы Русская Церковь соединилась с Римскою к славе Божией, к утешению всех добрых и к вечной памяти твоего имени“. Князь Константин отвечал папе, благодарил его за лестное письмо и продолжал: „Что же касается до веры и унии, то я вполне сочувствую этому делу, лишь бы только оно велось лучшим способом и привело к общему спасению. Не так давно я уже начал было трудиться для этого дела, но хотел идти к своей цели прямою и законною дорогою, стараясь прежде всего получить согласие и дозволение на то святейших патриархов греческой веры. И милость Божия, видимо, благоприятствовала нам, послав в Польшу двух патриархов, Константинопольского и Антиохийского, с которыми я беседовал и которые отвечали мне, что они не прочь соединиться с Римскою Церковию. К сожалению, в то самое время, когда это происходило и когда я старался дать дальнейшее движение делу, между нами открылась измена: некоторые наши духовные, без согласия всех и когда дело еще не было подготовлено, поспешили к вашему святейшеству для принятия унии и таким своим поступком до того возмутили православных, что иные охотнее переходят к ереси, чем к Римскому Костелу. Чтобы поправить дело, необходимо, чтобы наш светлейший король Сигизмунд с вашего благословения помогал нам всеми способами, а мы готовы потрудиться с полным усердием. Ваше святейшество, конечно, соизволишь отложить дело и пождать, пока мы не снесемся с отцами Греческой Церкви и не получим на то их согласия. И мы убеждены, что ваше святейшество будешь согласен поступить по всей справедливости и воздать каждому свое, т. е. и Церкви Греческой, и Церкви Римской, так чтобы обе они были как бы дочерями одного царя, сохраняя все свои права и преимущества, и чтобы, как ты будешь наивысшим епископом в Римской Церкви, так и патриархи оставались в Греческой Церкви при своей чести и власти“.

По поводу Брестского Собора, точнее, двух Брестских Соборов, из которых один принял унию, а другой отверг, составлено как православными, так и униатами несколько сочинений. Православные издали в 1597 г. на польском языке в Кракове небольшую книгу «Ектесис, или Краткое изложение дел, происходивших на Поместном Соборе в Бресте Литовском». Это собственно история православного Брестского Собора, повествующая, как происходили одно за другим его заседания, его сношения с униатами и латинянами, его рассуждения и решения. Автор книги неизвестен. Латиняне и униаты с своей стороны издали в том же году и там же небольшую книгу о своем Соборе, написанную иезуитом Скаргою, хотя он и не упомянул своего имени на самой книге. Она издана на двух языках, особо на польском и особо на русском, и состоит из двух частей. В первой, под заглавием «Собор Берестейский», автор кратко излагает историю униатского Собора, бывшего в Бресте, а во второй, «Оборона Синоду Берестейского», заключающей в себе двенадцать небольших «розделов», или глав, старается защитить этот Собор от возражений со стороны православных и в первых двух главах доказывает, что Собор униатский был законный и правильный, хотя митрополит и владыки приняли на нем унию без согласия Цареградского патриарха и своих мирян; в следующих главах раскрывает учение, догматически и исторически, о единовластии папы в Церкви, о признании главенства папы и греками, о Флорентийском Соборе, повторяя то, что прежде обширнее изложил в своем сочинении «О единстве Церкви», и, наконец, убеждает православных согласиться на унию с Римом: указывает на непоколебимость Римской Церкви как единой истинной и на упадок Церкви Греческой, будто бы постигнутой проклятием Божиим, объясняет, якобы чрез унию не вводится новая вера, а только возобновляется прежнее соединение греков с латинянами, и усиливается опровергнуть законность православного Брестского Собора, называя его не Собором, а сеймиком. Такое сочинение латинское не могло не оскорбить православных, и они поспешили еще в том же 1597 г. издать против него в Вильне обширное сочинение «Апокрисис» на польском языке, а в следующем году и на русском. Здесь вопреки Скарге в первой части доказывается незаконность униатского Брестского Собора и преступность действий русских владык, принявших на нем унию; во второй – законность действий православного Брестского Собора, осудившего этих владык за принятие унии; в третьей на основании Священного Писания и истории опровергается римское учение о единовластии папы, а в четвертой опровергаются порицания Цареградской патриархии и похвалы унии, высказанные Скаргою. Автор «Апокрисиса» назвал себя в самом заглавии книги Христофором Филалетом, но, по достоверным свидетельствам, это был некто Христофор Бронский, ученый протестант, на что есть указания и в его книге, потому что хотя он постоянно говорит от лица православных и выдает себя за православного, но кое-где допускает и протестантские мнения, например относительно таинства Евхаристии и неумеренного участия мирян в делах веры. Рассказывают, будто он написал свою книгу по предложению князя К. Острожского, от которого и получил за свой труд местечко Вильск с несколькими деревнями на Украйне. Как бы то ни было, только этот автор, очевидно, обладал солидным научным образованием, твердою диалектикою и обширными познаниями в Священном Писании, в писаниях святых отцов и в церковной истории и составил такое полемическое сочинение, которое по своей учености и основательности выделялось в ряду всех однородных сочинений того времени, написанных как православными, так и униатами и латинянами. Для нас оно драгоценно потому особенно, что сохранило множество грамот и других документов, относящихся к первоначальной истории унии. Не захотели и ревнители унии уступить православным и напечатали против них два новые сочинения. Первое, под заглавием «Справедливое описание дел и справы Собора Берестейского», издано было на русском языке в 1597 г. Оно не дошло до нас, но, как можно догадываться и по самому его заглавию, было направлено против книги «Ектесис, или Краткое изложение дел, происходивших на Поместном Соборе в Бресте», изданной православными, и представляло деяния этого Собора в извращенном виде, с латинской точки зрения. Автором этого сочинения был, по всей вероятности, сам Ипатий Потей. Другое сочинение, под названием «Антиррисис», составлено было по поручению Потея учителем его брестской школы, известным греком Петром Аркудием, в опровержение «Апокрисиса» Христофора Филалета и издано сряду три раза: в 1598 г. на латинском языке, на котором и написано, так как Аркудий не знал ни русского, ни польского, в 1599 г. на русском, а в 1600 г. на польском. Следя шаг за шагом за своим противником, Филалетом, и стараясь всячески защитить от его нападений дело унии и владык, принявших ее, автор «Антиррисиса», назвавший себя Филотеем, поместил в своем сочинении немало важных грамот относительно унии, не помещенных в «Апокрисисе», и таким образом сделал свою книгу также драгоценною и для последующего времени. Замечательно, что авторы тогдашних полемических сочинений или совсем скрывали свои имена, или под псевдонимами. Это делали они из опасения, как бы не подвергнуться преследованиям от тех, против кого ратовали, и не испытать участи, постигшей Стефана Зизания.

В числе документов, помещенных в «Антиррисисе», находится и послание Ипатия Потея к князю К. Острожскому от 3 июня 1598 г. Здесь Потей уверял князя, что пишет к нему единственно по сердечной любви к нему и благодарности за прежние его ласки и благодеяния и из желания ему блага. Потом восхвалял унию, принятую владыками, утверждая, что они не сделали ничего нового, а только возобновили Флорентийское соединение, которое почти полтораста лет оставалось в забвении, сохранили все церемонии Восточной Церкви, восстановили согласие между русскими и латинянами. Напоминал князю, что прежде он сам ревностно стремился к унии, написал о ней послание к нему. Потею, даже собственноручно изложил ее условия и что если не состоялся Собор пред отъездом Потея и Терлецкого в Рим, чего так желал князь, то не состоялся по воле самого же князя, отправившего тогда тайное свое посольство к еретикам на торунский съезд и тем крайне огорчившего короля. Убеждал князя принять унию, писать о ней к папе или, еще лучше, отправиться для того в Рим, а сам обещался быть проводником и слугою князю и присовокуплял, что такой унии, какой желает князь, в которой участвовали бы и греки с своими патриархами, и Московское государство, никогда быть не может, потому что народ греческий и московский совершенно заматорели в схизме. Наконец, просил князя выслушать диспут между избранными лицами из православных и латинян, чтобы яснее увидеть, на какой стороне истина, или по крайней мере допустить к себе с этою целию его, Потея, и побеседовать с ним в духе кротости. Князь Острожский не захотел отвечать Потею, а вместо князя по собственному желанию написал «Отпись» на послание Потеево один из клириков церкви острожской. Он прежде всего восстал против Потеевых похвал состоявшейся тогда унии, или согласию, между Восточною Церковию и Западною и привел множество примеров из ветхозаветной и новозаветной истории, как согласие и соединение людей в том или другом деле, несогласное с волею Божиею, бывало противно Богу и гибельно для самих людей, и продолжал: «Не таково ли, отче владыко, и ваше согласие – уния? Посмотри оком и послушай слухом, что наделали вы своею униею. Нет города, нет селения, которые не наполнили бы вы плачем и рыданием людей, держащихся отеческого предания и веры... Какого не сделали вы гонения, какого поругания, оплевания, замешательства, какого не произвели кровопролития, убийства, тиранства, мучения, насилия в домах, училищах, церквах?.. Вы иссушили взаимную любовь в людях, произвели раздор между родителями и детьми, между братом и братом, поссорили господина с крестьянами...

Вы потеряли совесть, преступили клятву, обманули папу, присягали за всех нас, отправляли от нас посольство, о котором мы и не думали... Ты, отче владыко, внушаешь князю приступить к восхваляемой тобою унии. Но если бы это дело велось как следует, то князь не допустил бы никому опередить себя... Ты говоришь, что вы ничего нового не сделали, а только возобновили Флорентийское соединение, полтораста лет лежавшее в забвении, и я также вижу, да и всем явно, что ваша нынешняя уния возобновила то, что сделано было на том разбойническом сонмище, а там одних давили, других топили, иных морили голодом или узами, а иных лишали жизни хитростию... Ты ухватился за одну только историю Флорентийского Собора, написанную латинянами и направленную против греков, и ее считаешь истинною, а своей истории об этом Соборе, давно и верно написанной, ты не читаешь и не хочешь ей верить. В конце моего послания ты найдешь эту историю, написанную кратко, но справедливо». Остальную часть своего послания острожский клирик посвятил раскрытию мысли, что истинная Церковь есть Церковь Восточная, а не Римская. Эта «Отпись» Потею вместе с «Историею о листрийском, т. е. разбойническом, Флорентийском Синоде» тотчас же была и напечатана в 1598 г. в Острожской типографии, разумеется, с целию, чтобы могла быть прочитана всеми. Прочел ее и Потей и не замедлил написать на нее клирику острожскому свою «Отпись», которую также напечатал в изданном им тогда «Антиррисисе».

Не можем умолчать здесь и о четырех сочинениях одного западнорусского инока Иоанна из Вышни, подвизавшегося тогда на Афоне в затворе, хотя они в свое время, сколько известно, и не были напечатаны. Разумеем его послания: а) к митрополиту Рагозе и прочим владыкам, принявшим унию; б) к князю К. Острожскому и всем православным Западнорусского края; в) ко всем обителям Литовско-Польского государства и г) «Извещение краткое о латинских прелестех», обращенное к латинянам и православным.

В первом послании, весьма обширном, Иоанн, извещая владык-отступников, что до него дошло изданное от лица их сочинение «Оборона згоды с латинским Костелом» (вероятно, «Оборона Брестского Собора» Скарги), прежде всего крайне резко нападал на их нравственные недостатки. «Покажите мне вы, згоду (унию) вяжущие, кто из вас соблюл веру и заповеди Христовы? Не вы ли еще прежде разорили веру своими злыми делами? Не вы ли воспитали в себе похоть лихоимства и мирского стяжания? Никак не можете насытиться, а все более и более болеете алчбою и жаждою прибытков. Покажите мне, кто из вас исполнил шесть заповедей Христовых: алчного накормить, нагого одеть, больного посетить и пр.? Не вы ли заставляете алкать и голодать ваших бедных подданных, носящих тот же образ Божий, как и вы?.. Вы отнимаете у них коней, волов, овец, выжимаете от них дани, обнажаете их, мучите, томите во всякое время, зимою и летом, в непомерных трудах. А сами, как идолы, сидите на одном месте, и если понадобится перенести этот идолотворенный труп на другое место, то переносите бесскорбно на колеснице, как бы сидя дома, тогда как бедные подданные день и ночь на вас трудятся и мучатся... Где вы послужили больным? Не вы ли делаете и здоровых больными, бьете их, мучите, убиваете? Постучись только в лысую свою голову, бискупе Луцкий, благоговейное и благочестивое христианство? Зачем именем христианским называть себя бесстыдно дерзаете, когда силы того имени не храните? О, окаянная утроба, которая таких сынов на погибель вечную породила! Ныне в Польской земле все священники, как некогда Иезавелины жрецы, чревом, а не духом совершают службу; паны же над своими подданными сделались богами, высшими Самого Бога. Вместо евангельской проповеди, апостольской науки и св. закона ныне поганские учители, Аристотели, Платоны и другие им подобные, во дворах Христа Бога владычествуют. Вместо суда и правды царствуют несправедливость, ложь, кривда; вместо веры, надежды и любви – безверие, отчаяние, ненависть; вместо целомудренного жития – скверная нечистота. Покайтесь же все, жители земли той, покайтесь, да не погибнете двоякою погибелию, вечною и временною. А если не хотите покаяться все, то вы, православные, будьте готовы отделиться от этого погибельного и содомского рода, чтоб быть истинно новым Израилем, а не язычниками. Ибо где между язычниками виданы такие плоды нечестия, как ныне в земле Польской? Не скорбите: Господь с вами; имейте веру и надежду на Него непоколебимую; на панов же ваших русского рода, на сынов человеческих, не надейтесь – в них нет спасения, они отступили от Бога к прелести еретической... Да будут прокляты владыки, архимандриты, игумены, которые монастыри запустошили и фольварки себе из мест святых поделали; сами с слугами своими и приятелями скотскую в них жизнь провождают, гроши сбирают и на доходы, назначенные для богомольцев Христовых, дочерям своим приданое готовят, сыновей одевают, жен украшают, слуг умножают, приятелей обогащают, кареты устрояют... Владыки безбожные вместо правила, книжного чтения и поучения в законе Господнем день и день над статутами сидят и во лжи весь век свой упражняются...» После других, столько же резких обличений, обращенных ко всей земле Польской, послание оканчивается новыми воззваниями к покаянию, пока есть время.

В своем «Извещении кратком о латинских прелестех» инок Иоанн предварительно решает два вопроса: что есть прелесть и что – мудрость змиина, которую должны иметь верующие, а потом опровергает римские лжедогматы об исхождении Святого Духа и от Сына, о старейшинстве Римской Церкви, о главенстве папы и о чистилище, обращаясь в своих опровержениях то к латинянам, то к православным, к первым с упреками, к последним с наставлениями, и делает замечание: «Мы хотели еще писать обличительно о Таинственной вечери, о календаре и о прочих отступлениях латинян, но узнали, что о всем этом довольно написал от Божественного писания Василий (клирик острожский). Это Василиево писание мы испытали известно и увидели, что он написал все не от своей фантазии, но от Божественного писания. Посему, молю вас, примите Василиево писание с усердием и любовию и утверждайте себя в вере, ибо истинное исповедание православной веры обретается в писании том».

Кроме некоторых полемических сочинений, направленных против унии и униатов, православные издали тогда в своих типографиях еще несколько книг учебных, учительных и богослужебных. В Виленской братской типографии напечатаны: Азбука, с изложением о православной вере Стефана Зизания (1596), Грамматика славянская Лаврентия Зизания (1596), Молитвы повседневные, в числе которых помещены и молитвы святого Кирилла Туровского на всю седмицу (1596), Псалтирь (1596), Часовник (1596). В Острожской типографии напечатаны: Маргарит святого Иоанна Златоуста (1596) и Псалтирь следованная, в которой также помещены молитвы святого Кирилла Туровского на всю седмицу (1598).

В августе, если еще не ранее, 1599 г. скончался первый униатский митрополит Михаил Рагоза. Недолго пришлось ему управлять Церковию по принятии унии, но довольно для того, чтобы разочароваться в своих надеждах, какие мог питать пред принятием ее, и чтобы почувствовать, как горько он ошибся. Он увидел, с каким жаром и твердостию православные противятся унии, как немногие принимают ее и сколько выпало на его долю тревог, огорчений, усилий и бесплодной борьбы. Увидел, что и король не исполняет своих обещаний ему и его помощникам, не удостаивает их чести заседать в сенате, не оказывает им каких-либо особенных новых милостей. Он слышал проклятия, какие раздавались против него со стороны православных за измену вере отцов, и не мог не понимать, что эти проклятия не прекратятся и после его смерти. Если бы по крайней мере он был глубоко убежден, что Римская Церковь есть истинная и что он совершил дело спасительное и богоугодное, соединившись с нею, тогда в одном этом убеждении он мог бы находить для себя успокоение и ободрение среди всех тяжелых испытаний. Но вся деятельность его, пред принятием унии и по принятии какая-то вялая, уклончивая, нерешительная, нимало не отличавшаяся ревностию и горячностию, свидетельствует, напротив, что он был чужд такого убеждения. А если так, то неотрадна была его жизнь в унии, безотрадна и самая кончина.