Текст книги "Танцующие девушки"

Часть II. Эмили Карсон. Ноябрь 2012 – Апрель 2013

Глава девятая

Мартин потянулся и почувствовал, как в шее хрустнул позвонок. Он проверил время на экране – шесть вечера. Неудивительно, что всё затекло.

Он обедал? Мартин не мог вспомнить. Он сохранил код, над которым работал, потянулся ещё раз и направился на кухню, чтобы хоть что-то поесть. Он открыл холодильник и задумался. Хотелось чего-то горячего, но в то же время не хотелось готовить. Замороженная пицца – идеальный вариант. Он вытащил её из морозилки и щёлкнул кнопку на духовке, затем вернулся в кабинет и открыл World of Warcraft на рабочем столе, пока пицца разогревалась. Затем включил на ноутбуке Daft Punk.

Кольцо Джанин больше не действовало. Нужно начинать новую охоту.

Самым прекрасным в работе фрилансера-программиста была гибкость графика. Пока он соблюдал требования и сроки, то мог работать когда и как хотел. Такие условия идеально подходили для его потребностей, а особенно склонности к выпивке. Кроме того, все проекты, которые он брал на себя, всё равно не покидали его голову, пока он их не заканчивал. Отсюда и его репутация профессионала, который работает с необычайной эффективностью и скоростью, поэтому его услуги оставались востребованными, и он мог сам ставить условия. Один большой текущий проект с компанией в Нидерландах обеспечивал постоянный доход, но иногда Мартин брал более мелкие проекты, чтобы не терять интереса к работе. И планировал всё так, чтобы у него было как можно больше свободных дней или недель.

Игра уже прогрузилась. Он оставил своего героя – разбойника по имени Порртос – на соломенной крыше большой хижины, которая была главным банком Оргриммара, города орков. Порртос появился на экране, готовый вести переписку в торговом чате, окруженный вездесущей толпой орков, троллей, тауренов и других рас, периодически снующих туда-сюда, пока их игроки вели невидимые сделки. Мартин решил играть за разбойника, потому что они могли вскрывать замки; всем игрокам постоянно надо что-то открыть. Это хороший способ заработать золото, но в основном – отличный повод просто переписываться с людьми и находить одиноких женщин. Потому что далеко не все похожи на Джанин – она была прекрасным исключением из его стандартной тактики – обычно ему приходится искать жертв. Методично. Терпеливо.

Он нажал на макрос, чтобы написать свою стандартную рекламу:

[Порртос]: Подводит пояс верности? У меня есть приложение. Взлом замков Порртоса: обеспечиваю любовь с незапамятных времён. Буду рад чаевым.

Уже через пару секунд ему ответили несколько человек.

[Болтуш] шепчет: ахаха, смешно

[Пендор] шепчет: РОФЛ

[Гратра] шепчет: а где ты?

Теперь ответы сортировались почти автоматически, быстро проверяя персонажей. Конечно, наверняка никогда не знаешь, мужчина или женщина играет персонажа, но всё же это надёжный показатель. Женщины чаще играют женских персонажей, чем мужских, поэтому с ними он просто вежливо обходился и ничего больше, только если этот мужской персонаж не убеждал в обратном. По именам тоже многое можно понять. Некоторые люди серьёзно относились к своим ролям в WoW и настолько глубоко погружались в своего персонажа, что в игре полностью скрывали самих себя. Но в основном в именах своих персонажей люди раскрывали что-то о себе и о том, почему они решили играть. Глупые смешные имена чаще всего придумывали подростки, а имена, обыгрывающие копрологический юмор, – парни, поэтому на них он даже не обращал внимания. Всё с отсылкой на «Сумерки» или «Голодные игры» тут же отметалось. Ему нужна была та, что прожила на этой планете больше десяти лет. «Болтуш» было похоже на девушку, хотя, пожалуй, такие его не интересовали – имя намекало на кого-то молодого и слегка взбалмошного. Наверное, это какая-то дурочка. И всё же, стоит проверить.

Кому – [Болтуш]: лол, спасибо:)

Пендор был мужским персонажем, и ответ от него был вполне типичным. Но, чтобы убедиться, он ответил так, чтобы намекнуть на половую принадлежность, – обычно девушки сразу на такое отвечали.

Кому – [Пендо]: Спасибо, бро.

Гратра тоже был мужским персонажем, и он, кажется, просто хотел ключи. Мартин кинул ссылку и ответил:

Кому – [Гратра]: На крыше банка.

Он был прав как насчёт Пендора (который больше не ответил), так и насчёт Гратры (который не дал чаевых). Поэтому всё внимание было отдано Болтуш.

[Болтуш] шепчет: Ооо, ты разбойник! За него весело играть?

Кому – [Болтуш]: мне нравится. Много крутых трюков. А тебе нравится играть за мага?

[Болтуш] шепчет: Очень весело! Но я хочу делать деньги, ахаха

Кому – [Болтуш]: Так создай себе разбойника и посмотри, понравится ли

[Болтуш] шепчет: Ну да, может быть. Не знаю

Мартин практически слышал, как она чавкает жвачкой. Всё равно, дай ей шанс. Всё равно пока никто другой не клюнул.

Кому – [Болтуш]: Чё хочешь делать?

[Болтуш] шепчет: Да я просто хожу, подумываю потом пойти в таверну в Серебряный город;)

Нет, это всё решило. Игроки в Орде, особенно орки, ходили туда для эротических ролевых игр. Мартин даже переварить этого не мог – какой смысл притворяться, что ты занимаешься сексом с незнакомыми людьми в видеоигре? Он даже не был уверен, как это работает с точки зрения логистики – как можно одновременно печатать и управлять руками для других целей? В любом случае, эта девушка ему не подходила.

Кому – [Болтуш]: Ну что ж, удачи:)

[Болтуш] шепчет: Нууу, а ты разве не пойдёшь?

Кому – [Болтуш]: Не в этот раз. Доброй ночи.

[Болтуш] шепчет: Придурок

Ну да, с таким оскорблением ей либо биологически, либо эмоционально лет четырнадцать. Очередное подтверждение.

Он просидел так ещё полтора часа, медленно поедая пиццу, рассылая рекламу через равные промежутки времени и отвечая тем, кто клюнул. Торговать с троллями – всё равно что кинуть хлопушку в бочку с рыбой. Их так легко довести до безумия, стоит просто упомянуть президента, а потом можно сидеть сложа руки и наблюдать за разворачивающейся драмой. Когда ему это надоело, он выполнил несколько ежедневных заданий, а затем решил выйти из игры. Сегодня не повезло.

* * *

Несчастные в браке женщины – вот кого искал Мартин. По двум простым причинам. Во-первых, прагматичная причина – они сами не хотели, чтобы их поймали.

Одиноким женщинам не терпелось рассказать миру о своём новом мужчине. Они писали посты и меняли статус отношений в социальных сетях. Часами анализировали с подругами их захватывающую находку за чашкой кофе, и каждая потенциально убийственная деталь о нём была бы известна первому встречному. А когда приходило время для встречи, начинались нескончаемые консультации по поводу выбора наряда, основанные на всей информации о том, где проходит встреча, и всех дальнейших романтических событиях, на которые они надеялись. Чёрт, они даже могут познакомить его с друзьями, чтобы похвастаться. Он не мог рисковать встречами с неожиданными знакомыми.

А вот замужние женщины были до блаженства тихими. Им не нужны были сообщения или звонки с незнакомых номеров. Не нужны были новые друзья на Фейсбуке. Никаких электронных писем, если ревнивый муж решит взломать почту. Ему не нужно было убеждать их так себя вести – он просто сидел в стороне, пока они сами прорабатывали детали, даже позволял им чувствовать себя виноватыми за то, что они обращались так с ним. Они не требовали от него дополнительной информации и открытых поступков, в которых сами не могли участвовать.

В этом ему помогал Скайп – вымостил дорогу из золотого кирпича, по которой можно спокойно пройти. Голосовой чат и веб-камера – так же легко, как и телефон, но не оставляет следов. Никаких журналов звонков или идентификационных номеров в телефонных счетах. Даже если любопытный муж взломает учётную запись, его «имя» в контактах можно легко объяснить – многие люди использовали Скайп для ходов в игре.

А самое главное – они настолько же сильно нуждались в прикрытии, когда уезжали в другой город. У них была собственная мотивация придумать убедительную причину, чтобы уехать на несколько дней без мужей. Они сами составляли план, с небольшими подсказками от него. Лучшим прикрытием были реальные рабочие мероприятия: командировки, корпоративные встречи, конференции. Замужняя женщина не захотела бы, чтобы его имя значилось в гостиничном номере или в каких-либо других записях; слишком рискованно, и ему это идеально подходило. И последний штрих, решающий ход: быстрый звонок мужу во время ужина и просьба поговорить с детьми (если они есть). После такого звонка он мог быть уверен, что разгневанный муж не будет ждать их в отеле.

И замужние женщины так отчаянно старались угодить. Интрижки на стороне были их восхитительной тайной, яркой звездой на горизонте их отчаяния. Их грандиозным романом, тем, что поможет им встретиться лицом к лицу с жизнью, которая сложилась вопреки их надеждам. Они хотели превращать эти романы в нечто бо́льшее, нуждались в этом, и не могли рисковать всё потерять. Поэтому они делали то, что он просил, не задавали лишних вопросов, даже не задумываясь об этом, потому что боялись, что он их бросит. И так они пропускали предупреждающие знаки, которые заставили бы других женщин испугаться и убежать.

А вторая причина заключалась в морали. Женщины, которые изменяли своим мужьям и были способны разрушить свою семью, лишить своих детей надёжного дома, отца и нормальной жизни, должны были умереть. Всё просто.

Глава десятая

– Вы должны исправить двойку за сочинение моего сына.

Мышцы на шее Эмили Карсон напряглись, а её бледно-голубые глаза сузились. Только не снова.

– Простите, миссис Морген. По заданию надо было написать сочинение на три страницы о том, как Теннесси стал штатом. А вы сами видите, что это сочинение меньше двух страниц и совсем не на ту тему. Эрик написал о своих любимых каникулах.

– О его любимых каникулах в Теннесси.

Эмили мысленно прикрыла лицо рукой. Серьёзно?

– Это не соответствует заданию. Ученики должны писать на ту тему, которая была объявлена.

– Но он написал о Теннесси. Это хоть немного, но по теме. Это же должно как-то считаться, ему нельзя ставить двойку. Поставьте хотя бы четвёрку.

Эмили посмотрела на сидящую напротив женщину с лицом, похожим на мордочку хорька. У неё было такое же отсутствующее выражение лица, которое Эмили каждый день видела у Эрика. Что не так с этими родителями? Они, наоборот, должны стремиться к тому, чтобы их ребёнок чему-то научился, обрёл необходимые навыки. А вместо этого они без конца с ней спорят. Не хотят, чтобы их детям приходилось делать домашние задания, писать сочинения или читать вне классных часов. Разумеется, они и пальцем не пошевелят, чтобы хоть с чем-то из этого помочь. И если их дети получают плохие оценки, это ни за что на свете не может быть сигналом о том, что ребёнку надо больше стараться! Нет, это означает, что она – плохая учительница. Ничего удивительного, что так много педагогов просто сдаются и не обращают внимание на успеваемость детей.

Она заправила свои тонкие каштановые волосы за ухо и сделала глубокий вдох. Вот, что она хотела сказать: «А теперь переведите это в реальный мир, Дамочка. Когда ваш босс скажет вам составить отчёт о прибыли вашего отдела за финансовый квартал, напишите ему историю о том, как весело вам было развлекаться в отпуске. И тогда посмотрите, уволят вас или оставят». Вместо этого она снова объяснила, стараясь говорить размеренно и тщательно проговаривая все слова:

– Сочинение вашего сына не соответствует заданной теме. Мы ставим двойку за сочинение, если оно меньше указанной длины или не соответствует заданию. Таковы правила. Мы считаем, что к пятому классу дети должны понимать важность выполнения поставленных требований.

После этого Эмили подтолкнула сочинение обратно к миссис Морген. Она отпрянула от бумажки, как от ядовитой змеи, и ее безэмоциональное лицо окаменело.

– Но что-то соответствовало. Он заслуживает поблажки.

Эмили посмотрела на свои часы. Эта женщина её не слушала, и у Эмили не было времени повторять одно и то же, пока не затошнит.

– Простите. Если я исправлю оценку, ваш сын так ничему и не научится. Также это будет несправедливо по отношению к другим ученикам, которые верно выполнили задание.

Миссис Морген наклонилась к Эмили, теперь её лицо было всего в нескольких сантиметрах.

– Слушай сюда, наглая сучка. Мой сын сдал задание. Он заслуживает поблажки, и ты это обеспечишь. А если нет, я сделаю так, что ты очень сильно об этом пожалеешь. Я знаю, где вы живёте, миссис Карсон.

Волосы Эмили выпали из-за уха, когда она встала и пересекла комнату, встав у телефона на стене.

– Думаю, лучше нам обсудить этот вопрос, как и вашу угрозу, в кабинете директора.

Миссис Морген тоже встала.

– Вы почти правы. Если не исправите оценку, я клянусь, что выдумаю какую-нибудь историю о том, как вы унижали моего сына, ей будет интересно послушать. Как вам такое? Вы на него накричали и сказали, что он «отсталый дебил, который никогда ничего не добьётся», и из-за этого он не может выйти из депрессии? А, и ещё! Теперь, когда он пытается делать домашнее задание, его тошнит, а потом он плачет.

Вся кровь отлила от лица Эмили. Она уж думала, что всякое повидала, но это что-то новенькое.

Не бойся. Не давай ей понять, что она тебя задела.

Эмили открыла дверь. Родительница указала на выход.

– После вас.

* * *

Миссис Морген превратилась в текущую реку крокодильих слёз, как только кабинет директора замаячил в конце коридора. Эмили запоздало осознала свою ошибку. Надо было оставить эту особу в классе, самой прийти и сообщить об угрозе и послать Джойс обратно в класс разбираться с этой гадюкой.

Ложь миссис Морген была очевидна, и она противоречила самой себе по мере того, как шла история. Но все-таки ее слов хватило. Джойс подождала, пока она выговорится, и спросила, хочет ли миссис Морген подать официальную жалобу. Затем Джойс заверила миссис Морген, что на следующий день её сына переведут в другой класс, и отвела её в кабинет заместителя директора, чтобы оформить бумаги.

Когда директор вернулась в кабинет, на ее лице застыло невозмутимое выражение.

– А теперь выслушаем твою версию.

Она же не могла поверить в эти бредни? Эмили объяснила, почему к ней пришла миссис Морген.

– Она уже четвёртый раз просит изменить оценку сына, а ведь сейчас начало декабря. Также она присылала мне отвратительные записки о том, что я задаю слишком много и тем самым напрягаю родителей, – рассказала Карсон и передала Джойс сочинение. – Когда я объяснила, почему не могу поменять оценку, она стала мне угрожать. Сказала, что придумает историю, как я унижала её сына, а ещё что знает, где я живу.

– Так ты говоришь, что она выдумала жалобу, потому что ты отказалась менять оценку Эрика?

Эмили моргнула. Какое безумие.

– Да, именно так.

Лицо Джойс не выдавало ни эмоции.

– Ты же знаешь, что мы обязаны очень серьёзно относиться к таким заявлениям.

Эмили почувствовала, как краснеет лицо.

– Да ладно тебе, Джойс! Это же не серьёзно? Ты прекрасно меня знаешь.

– Я бы так не сказала. Иногда ты бываешь импульсивной и не всегда думаешь перед тем, как что-то сказать.

Эмили просто уставилась на Джойс, пока до неё доходил смысл слов. Она была идиоткой – надо было понимать, что к этому всё и шло. Миссис Морген только что на блюдечке с голубой каёмочкой преподнесла Джойс возможность отплатить.

Эмили была талантливым педагогом, восходящей звездой. Её наняли на работу ещё до того, как она закончила последний год обучения. Она умела преподносить материал весело и интересно, а также могла быстро менять формат преподавания, когда понимала, что дети не справляются. Но она ничего не знала ни про политику, ни про дипломатию, и не раз «утирала нос» другим педагогам. Включая Джойс.

Она пришла в школу, наивно полагая, что учителя и другие работники в первую очередь заботятся об учениках. Эта иллюзия разрушилась во время первого педсовета, когда она наблюдала, как два других учителя чуть ли не дрались из-за потенциальной новой вакансии. У каждого были свои приоритеты, и ученики числились далеко не первыми. Казалось, что образованию выделяют средства в последнюю очередь, поэтому школам никогда ничего не хватало. А это приводило к бесконечным баталиям за распределение ресурсов между отделами, за определение того, кого и когда нанимать, кто получит доступ к классам и оборудованию. Быстро создавались альянсы для продвижения на административные посты определенных людей, обещавших выделить ресурсы тем, кто будет их поддерживать. Причем для продвижения в обход других, гораздо более квалифицированных кандидатов. Почти никто не заботился о том, куда действительно нужно было выделять средства, а те, кто хоть как-то об этом думал, оставались в стороне одни и без поддержки. Их наказывали за то, что они «всё усложняли», и обходили стороной, когда приходило время для каких-либо наград за заслуги, хотя у них были самые высокие показатели. Её научный руководитель в аспирантуре советовал ей не высовываться и сосредоточиться на преподавании, но даже это воспринималось как принятие чьей-то стороны. А когда она попробовала эту тактику, их завуч рассердился за то, что она не слишком активно агитировала за их отдел.

Вся ситуация достигла апогея, когда шесть месяцев назад в школу прибыла группа внешних аудиторов, чтобы провести рядовое расследование. Когда Эмили спросили о неопределенном распределении нескольких спорных «мешочков с деньгами», вместо того чтобы прикинуться дурочкой, она, вместе с двумя другими учителями, честно рассказала о том, как использовались эти средства. Директор и завучи рвали и метали, и все трое учителей стали изгоями. Тем не менее до сегодняшнего дня Эмили цеплялась за надежду, что даже если они не уважают её моральный выбор, её квалифицированное преподавание и преданность ученикам все-таки будут обеспечивать необходимое уважение и поддержку со стороны начальства.

Но, может быть, это всё паранойя, может быть, Джойс говорит совсем не об этом? Эмили с последней надеждой попробовала ещё раз, её слова казались тихими и несерьёзными сквозь барабанную дробь её сердца.

– Нет, подожди минутку. Эта женщина угрожала мне, что придумает историю и придёт ко мне домой. Я здесь жертва.

– Что ж, завтра мы вызовем представителя твоего профсоюза, и ты подашь на неё жалобу. Но, насколько я понимаю, будет твоё слово против её. И нашей важнейшей задачей – которую ты, несомненно, разделяешь – является защита детей, – констатировала Джойс и встала из-за стола.

Мысль ясна. Может, Эмили и наивна, но она может прочесть послание на стене, когда оно написано кровью.

Глава одиннадцатая

Эмили барабанила по двери на час позже, чем обычно. Никто не удосужился поднять голову. Она положила свой портфель и стопку книг и заглянула через окно в гостиную. Её муж, Эдди, завороженно уставился в экран телевизора, по которому показывали хоккей, как обычно. Сюзанна, её старшая дочь, развалилась в кресле, что-то печатая в телефоне. Уэйда, ее сына, вообще не было видно, наверное, он у друзей.

– Привет, – сказала Эмили, неуверенная, кому говорит.

– Привет, – ответил Эдди, не отрывая взгляд от экрана. Сюзанна промолчала.

Эмили зашла на кухню, чтобы помочь с тем, что они начали готовить к ужину. Никаких кастрюль или сковородок на плите, ничего в духовке, лишь оставшиеся грязные тарелки после завтрака «скрашивали» обстановку. Она развернулась на пятках и зашагала обратно в гостиную.

– Эдди, ты не получил моё сообщение?

– А? – произнес муж, глаза которого все также были приклеены к игре.

– Я спросила, ты получил моё сообщение?

Никакого ответа.

Эмили встала между ним и телевизором. Он наклонился влево, и она шагнула вместе с ним. Он наклонился вправо, и она опять шагнула за ним. Мы что, в какой-то дебильной комедии?

– Какой сообщение?

– То, в котором я говорила, что задержусь, и вам надо начинать готовить ужин без меня.

Наконец-то он посмотрел прямо на неё, и его скорченное лицо разгладилось.

– А, да, получил. Я забыл, – парировал он и обернулся посмотреть на часы. – Боже, уже семь? Наверное, можно просто поесть спагетти или типа того.

Он снова наклонился влево, чтобы увидеть экран.

Перевод: я приготовлю спагетти или типа того, пока он прилип у телевизора.

– Ты не спросишь, почему я пришла поздно?

Его лицо напряглось.

– Дорогая, а можно потом? Это важная игра.

Ну да. Они там все важные.

Эмили вернулась на кухню и поставила кастрюлю с водой на плиту. Посолила, а затем схватила пачку спагетти и бутылку соуса из шкафчика. Она кипела от злости, пока ждала, её мысли были пронизаны негодованием и различными ругательствами. Когда вода закипела, она бросила туда макароны, поставила надоедливый таймер духовки на восемь минут и заперлась в своей комнате.

Когда таймер прозвенит, они могут сходить проверить или нет? Мне уже плевать.

* * *

Эмили бездумно смотрела на переполненные книжные полки, которые выстроились вдоль стены маленькой комнаты, пока включался её компьютер. Как она превратилась в одну из тех женщин, чья жизнь ни разу не была похожа на то, что она планировала?

Всё шло нормально – вот что сбивало с толку больше всего. Она сделала все, что от неё требовалось, чтобы получить ту жизнь, на которую рассчитывала, да на самом деле она просто пахала как лошадь. Училась на отлично в университете, получила диплом. Устроилась на работу своей мечты и отдавала всю себя ученикам. Она мечтала влюбиться, иметь партнёра, с которым не страшно было бы переживать ежедневные взлёты и падения. С которым она бы каждый день ужинала с бокалом вина, а потом обнималась на диване. Она выбирала с умом, нашла мудрую душу почти с такими же взглядами на жизнь. Она была прекрасной невестой в прекрасном платье, праздновала в прекрасном ресторане и с прекрасным тортом. Они решили не тратить деньги на медовый месяц, чтобы оплатить первый взнос за дом. И она мечтала о детях. В идеале о мальчике и девочке, и именно так оно и вышло.

Всё шло нормально.

Но одновременно всё шло наперекосяк.

Работа учителя состояла больше в разборке каких-то спорных ситуаций, чем непосредственно в обучении, и теперь ей угрожают злобные родители, которые могут довести до увольнения. Перепроданный дом, который должен был стать домом их мечты, а-ля старый дом в фильме «Эта замечательная жизнь», так и стоял почти нетронутым. Она сделала всё, что смогла, но любые строительные работы были выше её сил, а нанять подрядчиков им не позволял доход. С каждым годом дом всё больше и больше походил на старинный музейный экспонат, застрявший в довоенной эпохе.

Её брак оказался не нормальными отношениями, а какой-то шуткой. Когда они встречались, Эдди водил её по ресторанам, на пляж, в театр, много куда. А теперь она не могла оторвать его зад от дивана даже для секса. Ей ещё везло, если это происходило дважды в год, и то она могла поклясться, что он пытается успеть во время рекламы. Она пыталась говорить ему, что ей нужно от него больше, как физически, так и эмоционально. Сначала спокойно. Потом с криками. Она пыталась с ним не разговаривать. Пыталась работать с семейным психологом. Теперь же она просто сдалась. Как в этом смысл?

В свете сложившейся ситуации она могла бы сделать детей центром своей жизни. Но Сюзанна была трудным и грустным ребёнком с самого рождения, часто болела; идеальные отношения между матерью и дочерью, о которых мечтала Эмили, затмил витиеватый узор взаимного дискомфорта, выгравированный в их жизнях. С Уэйдом было проще, но он был необщительным ребёнком даже в младенчестве. Лежал без сна в своей кроватке и играл со своими игрушками, никогда не кричал, никого не звал, только если не проголодался. Когда он подрос, то стал больше любить отца, и Эмили полагала, что для мальчика это естественно. Но в результате она чувствовала себя чужой в собственной жизни.

На мониторе засветилось окошко для пароля, и это вывело её из задумчивости. Она вошла в систему, затем щёлкнула на иконку World of Warcraft. Она приготовила свои данные и ждала, пока игра загрузится.

Эмили думала о разводе, даже назначила встречу с адвокатом. Но волокита по поводу опеки, расходы на ведение двух домашних хозяйств… Она не видела, как это может исправить ситуацию – она будет матерью-одиночкой, которая возит ещё более угрюмых детей из своей крошечной квартиры к бывшему мужу, изо всех сил пытаясь свести концы с концами. Разве это лучше, чем то, что у неё есть сейчас?

Ну, вот и всё. Её жизнь сложилась не так, как надо, а для новых целей и достижений уже нет возможности. Ей тридцать шесть лет, и она выглядит как среднестатистическая стареющая мать, с небольшим жирком, появившимся благодаря бокалам вина, которые заменили ей мужа. Морщины расползлись по её лицу паутиной, а в волосах уже появились седые пряди. У неё не будет ни большого романа, ни успешной карьеры, ни любящих детей, ни красивого дома.

Но, играя в World of Warcraft, она могла быть кем угодно. Она была красивой и могущественной, путешествовала по волшебному миру Азерота, сражаясь с ужасными монстрами и выполняя важные задания. Она больше любила магические классы, вроде друидов и паладинов, которые боролись за добро. Там постоянно надо было учиться. Она могла погрузиться в мир, где добро побеждало зло, цели были простыми, а люди боролись за высокие идеалы и лучший мир. Она могла прожить захватывающую жизнь, полную страсти и приключений. Это было не по-настоящему, но хоть что-то.

Она ввела нужные данные и смотрела, как появляется заставка.