Текст книги "Характер-судьба и жизнь-лафа. Часть 2. Бродяга – в своем репертуаре"

Глава 3. Патриархальный Дебрянск

Дебрянск – обычный провинциальный город. С сонными жителями. Расположен вдали от магистральных путей цивилизации, технического прогресса. Затерялся в глубинке. Сюда дошли веяния культурной революции, коренного преобразования природы, общества. Здесь чтят воинскую, трудовую славу отцов и дедов. Гордятся своей историей. Легенда категорически утверждает: в этих местах в глубокой древности проезжала княжеская дружина. Один из Рюриковичей свалился с коня. Возможно, под воздействием хмельного меда. В память об этом «историческом событии» установили часовню. Продержалась несколько столетий. В современную эпоху антимистицизма-материализма ее приспособили под склад утильсырья. Местное общество охраны памятников старины надоедливо добивается размещения в здании краеведческого музея. В принципе все за. Пока не изыщут средства на капремонт. Не решили, где хранить макулатуру. Бюрократическая волынка.

Город Дебрянск – самый обычный. Стандартный. Нормальный город. Со всеми необходимыми организациями, производствами, учреждениями быта. Заметны ошибки планирования, строительства. Имеются достижения местного масштаба.

Рост – относительный. Нехватки – обычные. Пусты продовольственные магазины. Непонятно, как живут, чем кормятся трудящиеся. О тунеядцах не нам заботиться. Самым модным продуктом-товаром является дефицит. Меняется не по сезону. Повально увлеклись западными нравами-тряпками. За жевательной резинкой чаще стреляет детвора. Выпрашивают у каждого опрятно одетого гражданина. Принимают за иностранца. Семья и школа пока в них не развили национальную гордость.

«Преобразователям мира» не доверяют достоинство. Зато готовят их в спасители цивилизации, передового трудового человечества.

Дебрянску удалось вырваться из дебрей Средневековья. Вышел на пути цивилизаторского прогресса – социального обновления. Город является крупным железнодорожным узлом. Лучи расходятся в трех направлениях. Северо-западная дорога соединяет со столицей. По южной легко добраться к морю. На юго-восток едут по путевкам комсомола, по вербовке. Говорят, летуны находят, чем поживиться.

Выделяются службисты среди всей этой пестрой публики-с портфелями (дипломатами). Их главная забота– отметить командировку. Попутно наводят порядок. Улаживают конфликты. Толкачи выбивают лимиты. Чаще обменивают фондовые материалы. Система отлажена. Путешественника всюду встречают красочные аншлаги. По какой дороге ни подъезжают к Дебрянску, узнают все о нашем светлом будущем, коммунистической партии. Оказывается, жители города борются за высокую культуру поведения, за образцовый порядок-правопорядок. Создают впечатление: город правильный. Ту правильность развили до тошноты. Улицы узки и грязны. Как в прошлом столетии.

Немного подсохнет – пылит вдогон транспорту. Окутывает прохожих. Задыхаются.

Особенно уродливо выглядят здания центральной части. Серые. Потускнели от времени, безнадзорности. Ремонтировали-подкрашивали их давненько – в двадцатые годы. Тогда еще следили. Сейчас строят новое. Старое само отживает. В этом тоже «преемственность поколений». Многое пустили на самотек. Называют это стабильностью. И в этом сущность «реального социализма».

Население города стремительно приближается к круглой цифре. Колупающиеся в летописях историки обещают установить его точную дату рождения. Тогда – юбилей. Правительственная награда городу, партийцам… Возможны льготы населению. Будет повод – повеселятся. И без юбилея!

В Дебрянске работает швейная фабрика имени Ильича. Промкомбинат имени XXIII съезда. (Кто скажет: когда проходил?) АТП имени Ленина. Баня имени Семашко. Гастроном, хозяйственный магазин, скотобойня. Все – имени Владимира Ильича. Гостиница, чайная (сейчас – кафе «Ромашка»), ветлечебница и тубдиспансер названы именем Ульянова. Только точки «Союзпечати», розничной торговли безымянные.

Горожане гордятся парком. Он разбит на пустыре. К памятнику погибшим ведет центральная аллея. Солдат выглядит вооруженным истуканом. Скорби не видно на его грубо обтесанном лице-маске. Незаметно бдительности. Мог заснуть на посту. Память в таком жутком виде не изображают. Империалистов не запугивает. Собственный народ не учит ничему хорошему. Зря угрохали деньги. В это время (по словам лектора-международника) наши враги из империалистического лагеря ощетинились ракетно-ядерным оружием. Зло посмеиваются над косолапым и бестолковым Иваном. У себя дома не может навести порядок. В то же время лезет указывать слаборазвитым. Поучает цивилизованных. Собирается менторски, даже с помощью оружия навязать советскую дурацкую систему. Прежде – соседям. В будущем – всему человечеству. Управлять, командовать всемирным социализмом.

В городе свой водоем. Гордость местных патриотов. Пока в него спускают отходы промышленного производства. Промкомбинату, автобазе, некоторым другим предприятиям приходится выплачивать штрафы. С государственного счета. Нисколько не страдает карман администратора. Дешевле перечислять штрафы. Канительно и дорого приспосабливать очистные устройства. Нет их пока. Следует прежде запроектировать. Получить финансирование. Их могут где-то изготовить. Или: купить за валюту. Пока… Водоем больше напоминает отстойник. Для лужи – великоват. По поверхности плавает сдохшая рыба. Это на Западе занялись серьезно охраной окружающей среды. У нас прорезаются глухие голоса экологов. Остается… задавить Запад. По всем показателям. Пока что задуриваем его той же политикой разрядки напряженности. Накопим силу – тогда! Навалимся – с межконтиненталками!

Сообщим об основных ландшафных достопримечательностях города. Многие улицы Дебрянска расположены радиально. Между собой сообщаются по пересекающим их овалам. Местность холмистая. Улицы-переулки часто съезжают, петляют, путаются, завихряются. Сходятся между собой лучами, расходятся улицы Ленина и Коминтерна.

Улица Ленина ровная. Прорезана по седловине между холмами. Крутая Коминтерна поднимается на вершину холма. Затем ниспадает в низину, поднимается вверх. Улица Ленина – центральная. Здесь располагаются партийные, советские учреждения.

Выделяются шесть типовых двухэтажных жилых зданий. Остальная часть улицы ничем не примечательна. По ее взгорьям приятно прохаживаться. Только не в гололедицу!

Часть зданий усадеб находится в запустении. Улица имеет неопрятный вид.

В городе рождаются дети, учатся. Их родители – трудятся. Болеют, умирают. На страже здоровья бдят службу роддом, больница, поликлиника, психиатрическое отделение.

Обслуживанием населения заняты гастроном, овощной, продмаг, быткомбинат и Госстрах, Горгаз, Горэнерго. Пожарная охрана чаще «загорает». Приезжает на пепелище. Констатирует свершившееся. Зато органы безопасности оказываются первыми. Контролируют события. Предрешают направление и скорость развития общественной самодеятельности. В районе расположены землепользования двух совхозов, семнадцати колхозов. Три из них названы именем Ленина. Различают только по деревням: имени Ленина – Шмудовка, имени Ленина – Дармохлебовка, имени Ленина – Тетерка. Кажется, в них пашут-сеют, производят сельскохозяйственную продукцию. Жители района кормятся с приусадебных участков. Мясо, крупяные, кондитерские продукты – привозные. Подкармливаются – на подножном. Проявляют удивительную изобретательность – варят, едят. Время голодное. С голоду никто не пухнет, не умирает. Идем к счастливой жизни, светлому будущему. Назовем его…

Прожектор освещает витрину. Обведена черной траурной каймой рамка. В ней помещены увеличенные лица тунеядцев, хулиганов, пьяниц и скандалисток. Из быта выхватывают негативные явления. В обнаженном виде их представляют на всеобщее обозрение. Ожидают осуждения. Подписи указывают полные имена, точные адреса проживания, рабочие должности. Рядом красуются фотографии безбилетных пассажиров. «Зайцев» и «зайчих». Некоторые пытаются скрыть лица. Не умеют вести себя перед объективом. Самоуверенные фотографы схватывают момент самообороны от позора. Нахально ухмыляются некоторые провинившиеся. Умеющие читать на лицах прочтут издевку: «Накось – выкуси!» Некая категория несознательных людей, пренебрежительно относятся к общественности. Презирают нашу героическую действительность.

Насмехаются над партией, народом. Вскормили их хлебом-салом. Жиды – исключение из общего правила. Подавай им хлеб с маслом! Так здесь морально воздействуют на отдельных представителей правящего трудящегося класса. В чем-то провинившихся выставляют на обозрение, осуждение, осмеяние и позор. С довоенных лет ничего не изменилось. Давит административный произвол. Вседозволенность. В деталях видоизменили пресловутые «черные вороны». Людей не будят, не хватают по ночам. Не пропадают в безвестности. Осуждают. Страх сохранился. Безысходность. Живут одним днем. Привыкли к нищете.

Молодая мамаша с шестилетним малышом гуляют возле памятника Ленину.

Рассказывает общеизвестные истории из жизни вождя революции. Мальчик внимательно слушает. Оказался смышленым. Вдруг неожиданно резко задал провокационный вопрос:

– Мама, а почему дедушка Ленин такой невоспитанный?

Мамаша опешила. В следующее мгновение пресекла сына:

– Коля, что ты говоришь?! Если кто услышит…

Но любознательный мальчик не раздавлен гранитной мощью памятника. Он не ведает запретов. Не унимается. Не оправдывается. Уверен в своей правоте:

– Почему он вытянул руку? Пальцем показывает. Ты мне всегда говоришь – показывать некультурно. Дедушка Ленин этого не знает? Разве у него не было мамы? Его не воспитывали?

Поди внятно поясни ребенку… Сам Ленин, точнее Владимир Ильич Ульянов – очень образованный, культурный человек. Интеллигент, хоть и политик. Окончил гимназию, университет. Много над собой работал. Создал пролетарскую партию. Стал революционером. Вождем пролетарского движения. Под его руководством свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция. Он умер рано. Прошел только через три этапа: военный коммунизм, Гражданская война и нэп. Не дожил до социализма. В январе двадцать четвертого осиротела партия, страна. Решили установить памятники вождю везде. За это дело взялись не только культурные дяденьки. У них одно достоинство – вышли из народных низов. Даже не получили домашнего воспитания. Нахватались всюду знаний. Обросли невежеством. Вождя изобразили в столь непривлекательной позе. Надо принять упрек. Это воздействует отрицательно на культурное воспитание детей. Особенно малолетних. О Ленине напоминают все эти уродливые памятники. Развелось много ленинцев. Вовсе нет ленинизма. Тома пылятся на полках. Студенты листают. Готовятся к семинарским занятиям. К экзаменам. Все это пройденный этап. История. Мура-сусла!

На советские праздники (не религиозные – Б-же упаси!) здания в центре украшают лозунгами, иллюминацией. Развешивают портреты членов политбюро. В строгом порядке. В соответствии с фактическим распределением власти. Номенклатурной значимости. Нарядность придают флаги-кумачи. В будни город смотрится серо. Улицы неопрятны. В двух кварталах попадаются трущобы. Развалюхи стоят на своих фундаментах. Двухэтажные два здания подперты с улицы бревнами. Дрожат при движении транспорта. Могут сложиться в любой момент. Тогда раздавят наличную мебель. И самих обитателей. Если застанут врасплох.

Жильцам этих развалюх не позавидуешь. Находятся они постоянно в условиях повышенной опасности. Осторожничают. Тягостно воздействуют на психику ощущение грядущей опасности, неведение. Наши люди давно привыкли работать и жить в таких условиях. Нет безопасной техники. Часты аварии. Не выручает «авось». Несколько улиц отвели под реконструкцию. Когда?! Людям негде жить. Ютятся. Жилья на всех не хватает. Перенаселение. Жильцы прописаны сверх всякой нормы. Еще держат квартирантов. Не увеличивают жилой фонд. Строят взамен сноса. Резко возросло население города. Расширяют производство. Постоянно требуются рабочие разных специальностей. На малоквалифицированную работу больше. Физически изматывающую. Весной – осенью особенно ощущают дефицит трудовых ресурсов. В это время массами уходят призывники-абитуриенты. Выпускники школ редко идут в ПТУ. Молодежь поступает в местный институт и техникум. Уволенные в запас после армейской службы редко возвращаются в родные места. Они чаще идут на стройки. Поселяются в общежитиях больших городов. Селяне в первом поколении – выпендриваются.

Вал всюду совершает свое воздействие. Расширяют производство. Растет выпуск продукции. Происходит ее удорожание. Еще низкая производительность труда. Успехи случаются за счет увеличения числа производителей. Редко меняют устаревшее оборудование. Оно еще с первых пятилеток. Самое ценное вывезли из Германии. Много ручного труда. Качество продукции низкое. Даже со знаком качества. Пропутешествовав по стране, возвращается на склад. Дожидается уценки. Полного списания. Складские емкости забиты пылящейся, гниющей продукцией. Не сокращают производство. Накапливают вал. Уценят – спишут!

Дебрянск нельзя очень хаять. Он традиционно является центром обширного голодного края. Хуже обеспечивают только Поволжье. Метрами покупают, жрут ливерную колбасу – сопутствующий продукт местного мясокомбината. Продукцию ежедневно отправляют двумя вагонами-рефрижераторами в Москву и Ленинград. Это копченые колбасы, балыки и окорока. За припасами горожане едут в столицу. Нарываются на злобных москвичек.

Не желают те «входить в положение». Считают естественным, нормальным: полстраны на них ишачит. В самой Москве трудятся спустя рукава. Москвичи политически активны. Узнают все первыми. Треплются по любому поводу. Истину разбавляют домыслами. Множат суеверия. Всем делают замечания. Указывают, как жить. И в культурном отношении… видят-слышат больше. Культура – пенится. Готовы переплюнуть остальное человечество. Держат класс!

Глава 4. Петька Дзын-Дзын и часы пик

Такого нет ни в одном другом городе. В Дебрянске есть часы пик! Да, обычные электрические часы. Старого выпуска. В городе и другие памятники истории и природы. Зеленый оазис. Но… Часы! Это самая известная местная достопримечательность. Многих приезжих они привлекают. На вид – обычные. Допотопного образца. Чинят их раз в пятилетие. Давно минуло прошлое. Наступило нынешнее. В Дебрянске долго тянут резину. Не успели раскачаться. Часы висят в своем обнаженном уродстве. Когда-то очень давно неизвестный хулиган выбил стекла. Потом с них сняли стрелки. Циферблат повернули на семьдесят шесть с половиной градусов. Цифра один указывает точно на норд-ост. Можно свериться с компасом. Какой-то шутник вместо стрелки вставил детскую пику в центр циферблата. Она и сейчас висит. Часы не зря называют часами пик. Иногда часами с пикой. Старожилы помнят: в недавние времена бой московских курантов сверяли по этим часам. Сейчас под ними назначают свидания. Тут же, под часами, обосновалась тепленькая компания. Торгуют любым дефицитом. Не зря приезжие именно сюда стремятся, на самое бойкое в городе место. Одна из «дикарок» по два рублика в сутки платила за койку. Направила в центральную газету благодарственное письмо приблизительно такого содержания: так-то и так, чуть ли не по всему Союзу искала дефицитную вещицу, нашла ее – в Дебрянске. Под часами пик, у Петьки Дзын-Дзына… Такие письма не печатают. Корреспонденты с ними не разбираются. Сигналы передают в соответствующую инстанцию «для проверки, принятия соответствующих мер». В их компетенции пресекать спекуляцию. Это по идее. Фактически коррумпированная система подпирает основы. Охраняет тылы новоявленных предпринимателей типа Петьки Дзын-Дзына.

…Майор Вихор вызвал лейтенанта Стаса Канцудалова. Изложил суть без всяких формальностей:

– Срочное задание. Служебная командировка. Сегодня отправляйся ночным поездом в Дебрянск. Выясни отношения. Узнай, что за тип этот Петька Дзын-Дзын. Чем он промышляет под «часами пик»? С кем связан? На кого работает? Подозреваемого взять с поличным.

Стас Канцудалов прибыл из автоинспекции. Большим опытом не обладает. Не новичок в розыске. Проверен на оперативной работе. Отличается самостоятельностью. Верен долгу. Мыслит неординарно. Обладает феноменальной памятью. Задание не надо повторять, разъяснять. Он крайне тщеславный человек. Считает себя ущемленным судьбой. Мечтает стать капитаном. Уже сейчас! Достоин! Надеется выслужиться до чина подполковника. Не присваивают очередное звание старшего лейтенанта. Не получается скороспелая карьера. Придется рвать должности – подготовкой. Найти шефа. Твердой рукой вытолкнет «в люди». В милиции нужны большие связи. На честность, справедливость не надейся. Скромного затопчут.

Стас сразу включился в деятельную подготовку. Получил аванс. Просмотрел картотеку. Полистал географический справочник. Перечитал статью железного Феликса. Взял след. Принял решение. Остается осуществить.

Любой городской житель, даже малолетка, укажет дорогу к «часам пик». От вокзала они находятся в трех кварталах. В штатском костюме лейтенант маскируется под приезжего. Быстро добрался до места назначения. Машину с оперативниками он оставил в укрытии. Решил взять на себя всю инициативу. Действует самостоятельно. Подозреваемого преступника накроет в стремительной решающей жестокой схватке. Изымет улики – вещественные доказательства. Покажет местным головотяпам из уголовки, как работать! На это способен столичный профессионал.

На местности он приступил к рекогносцировке. Местечко очень оживленное. В бурлящей толпе легко затеряются агенты иностранной разведки. Для уголовников благодать между сроками! К кому пристать? От обилия дефицита разбегаются глаза. Масса покупателей. Стас приценился – цены кусаются. Сумасшедшие! Вот где хапают нетрудовые доходы! Явная спекуляция! Идет бойкая торговля.

Спешит гражданин. Растопырил руки, локтями расталкивает прохожих. Лейтенант остановил. Тот – послал! Пришлось предъявить удостоверение. Задержал. Потребовал не терпящим возражений тоном:

– Укажите гражданина Петра!

– Вон тот! – увернулся прохожий. Указал на старикана.

Стас Канцудалов устремился к пожилому мужчине. Подступил боком. Застукает на горячем. Не дает опомниться. Схватил руку, потребовал:

– Ваше удостоверение личности! – засвистел, подозвал подмогу. Над площадью в один момент поднялся шухер. Мгновенно опустела. Представляет печальное зрелище. Как после побоища. У пойманного не оказалось никакого документа. Лейтенант заломил ему руку за спину. Немного повыше приподнял. Тот даже завопил от боли. Свою вторую руку Стас Канцудалов просунул старикану между ног. В зарешеченную конурку легкового воронка одним махом закатил. Повезли. В отделении милиции мужик симулирует. Отказывается от имени. На вопросы отвечает путано, невпопад.

Прокурор санкционировал обыск. Квартира задержанного пуста. Предполагают: заранее предупредили об обыске, аресте. Все успел припрятать. Просадил пропойца? Решили обнаружить его сообщников. Не менее важно перекрыть в столице пути просачивания секретной информации. Разобрались с личным делом задержанного. До оформления пенсии он бухгалтерствовал. Сейчас трудится страховым агентом. Торгуют риском. Госстрах обещает предотвратить несчастные случаи. Компенсируют возможную потерю трудоспособности. Накалывают. Легковерных дурят. Выкачивают из населения денежки. Уже министерство финансов пускает их в оборот. Лейтенанту не повезло. Связался с придурком. Кормится тот среди страхарей. Мало ему пенсии, полновесной зарплаты – на пропой. Уйма свободного времени. Занялся мелкой торговлей. В квартире невообразимая нищета. Кровать без матраса. Нашли пачечку лучших в мире японских презервативов. При манипуляциях раздуваются, заполняют матку. От удовольствия женщины балдеют. Неведомо кем обоссанные женские панталончики. Открытки с обнаженными женщинами. Порнография без полового акта. Не докажешь! Старик признал вещи. Не отказывается. Остались после дележа имущества при разводе.

Ему собирались пришить недозволенный сбыт контрабанды. Отказались от замысла. Страхового агента освободили. Разрешили приступить к работе, чтобы не плакался о списках, не жаловался на неоплаченные перечисления, прочую муру. Продолжили за ним слежку. Собираются раскрыть хорошо законспирированную сеть преступников. Тогда дело громче! Мог сбыть старый товар. Новый пока не поступил. Неизвестно, где барыш сохраняет. Не мог все пропивать. В Дебрянске слывет горьким пьяницей. Частый посетитель кафе. Хорошо знают его в ликероводочном отделе гастронома, пункте приема стеклотары. Прошляпивший лейтенант отчитался. Поручили ему вновь нахлынувшее дело. Позабыли о «часах пик». До сигнала!

И на этот раз наскоки противников частного предпринимательства не затронули Петьку Дзын-Дзына. На время смотался из города. Вскоре вернулся. Продолжает бурную деятельность на прежнем месте. И сейчас в Дебрянске под часами свиданьичают, торгуют. Живое местечко! Петька и иже с ним вовсе не конкурируют с государством – помогают в обеспечении трудящегося населения самым насущным. Предметами роскоши. Их выручка не входит в розничный товарооборот. Происходит частнособственническая деятельность в период социалистической интеграции. Это пережиток периода нэпа. На фоне социалистических перебоев со снабжением, нехваток. Постоянно наличествующие временные трудности мешают коммунистическому отсутствию изобилия. Черный рынок является подстегивающим стимулом нашего промышленного альпинизма. По неуклонно возрастающей.

Петька Дзын-Дзын – потомственный торгаш. Его прадед был крупным купцом. Дед – нэпман. Отец барыговал на «вшивом рынке» в Саратове еще во время войны. Теперь Петька монополизировал оптово-розничную торговлю в Дебрянске. Он связан с товароведами министерств, постоянно звонит снабженцам и руководству баз. Щедро платит за оптовые партии, излишки. Это новый, советский тип деловитости предпринимателя. Он вовсе не зажимистый, не скаредный человек. Благодетель. Меценат в сфере искусства. Больше бы нам таких людей! И впрямь, его назначить председателем Совмина. Место пока занято стариком. За эту почетную, прибыльную должность давно дерутся номенклатурные ставленники. Разве занять ее человеку достойному? Номенклатура пользуется обезличкой. Дополнена некомпетентностью в хозяйственной деятельности. Основным стержнем нашей экономической и политической системы является бесхозяйственность. Народом интересуются и пользуются в качестве производителя, строителя (трудовые ресурсы), строительного материала. Сейчас не в такой примитивной, обнаженной форме.

В нашем обществе абсолютно все привыкли делать на халтурку. Так строят, производят продукцию, выполняют долг, хранят секреты, поддерживают дисциплину в армии, учат детей, лечат больных. Совокупляются, рожают, принимают роды… Все на халтурку!

Деловые люди типа Петьки Дзын-Дзына не в почете. Пока! Им остается одно. Свою деловитость направляют на индивидуальные нужды. Наш коллективистский Молох еще не нуждается в той самой деловитости. Щедро растрачивают народный труд, богатства. Превратили в достояние партийной номенклатуры. Многие тут паразитируют. Усвоили социальную демагогию. Самозваные властители прославляют допущенную «свободу».

Наш народ богат талантами. Но достойным трудно пробиться. Невозможно. Власть формируют по другому принципу. Даже талантливый руководитель может оказаться беспомощным. Попробуй не устраивать большинство «коллективного руководства». В стране невозможны существенные перемены. Руководство остается волевым. Словесным. Сталинского типа. Иным не станет. Придется затронуть «основы». Нет, у нас не тронут «священных коров». Возможны малосущественные реформы в ограниченных пределах. Только снять с мели застойное производство, вырваться на «новые рубежи». Система закостенела. Даже самые незначительные преобразования вызывают сопротивление. Высказывают опасения: нарушат общественные связи. Никто не откажется от руководства экономикой, политикой, от тотального контроля. Ни при каких обстоятельствах Петру Ивановичу Когутко не позволят проявить способности на благо народа. В столице любой республики или в Москве. Всезнающая столица – маяк. Опора власти.