Текст книги "Экспедиция"
Автор книги: Моника Кристенсен
Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 9. Симптомы
Том Андреассен, держа собаку на поводке, спустился по склону – от Бломюра до улицы Хилмара Рекстена, по тропинке мимо детского сада «Угольные крошки». Большие жёлтые солнечные диски из картона светились в окнах.
Его по-прежнему терзали угрызения совести. Он чувствовал себя виноватым – ему следовало бы быть на холме с Ниной и детьми. Кругом гуляют семьи в ярких праздничных одеждах, а ему некогда даже переброситься парой фраз с теми, кто пытался остановить его по дороге и пообщаться с ним.
С собакой на поводке он продолжал свой путь. Снег скрипел под ногами. Собака семенила рядом, тяжело дышала и несколько раз останавливалась. Да и сам Том запыхался, когда дошёл до больницы. Может, это не такая уж и плохая идея – завести собаку?
Секретарь в приемной Турид в недоумении уставилась на него, но не успела даже отреагировать, прежде чем он помчался вверх по лестнице в кабинет Туре Даля. Том заранее позвонил врачу, чтобы предупредить, что он придёт с собакой. Доктор спросил, была ли рвота и кровотечение изо рта и носа. Том ответил утвердительно, он откинулся в своём кресле и закрыл лицо руками.
– Это, конечно, настораживает, – сказал доктор. – Я возьму несколько проб, но, скорее всего, источник отравления и собак, и Свейна Ларсена – один и тот же. Похожие симптомы.
– А что же тогда случилось с другими собаками? С теми, которые погибли там, на льдине?
– После обеда я отправлю пробы на материк.
Туре вздохнул, он был немного раздражён.
– Вряд ли мы сможем получить ответы на некоторые вопросы раньше чем через неделю. Я могу только высказывать предположения и строить догадки, но, честно говоря, не знаю, насколько это конструктивно. Пациент пока что чувствует себя неважно.
Том хорошо знал главного врача больницы, он обычно не говорил ничего такого, в чём не был абсолютно уверен. Он просто кратко перечислил и описал симптомы. Внутреннее кровотечение, эрозия слизистых оболочек, слабость, головокружение, обмороки. Пневмония или, по крайней мере, затруднённое дыхание.
– Я ищу противоядие, – сказал он. – И всё же нужно узнать, что именно попало к нему в организм.
– Это опасно? Это может привести к летальному исходу?
Том очень боялся ответа.
Туре словно осенило.
– Кто ещё? – спросил он. – Ты разговаривал с Кнутом? Есть ещё кто-нибудь, кто заболел там, на льдине?
– Нет, я имел в виду собаку, – сказал начальник полиции.
Он немного смутился.
– Постараемся продлить ему жизнь, насколько это возможно, – сказал Туре. – Понимаешь, у нас здесь нет для него места. Если ты заберёшь его домой, мы сможем апробировать разные виды лечения. Хотя пациент слишком слаб для экспериментов.
– И всё же, может быть, ты уже пришёл к какому-нибудь выводу? Как ты считаешь? Могла бы это быть цинга? Или отравление свинцом? Или вирусное заболевание?
Туре покачал головой. Цинга развивается медленно, она возникает из-за нехватки витамина «С». Болезнь, конечно, страшная, но в цивилизованной среде она практически исключена. Почти невероятно, чтобы участники этой экспедиции заболели цингой. Ведь они путешествовали не более нескольких недель. Хотя симптомы в некоторой степени совпадают.
Шпицберген буквально напичкан историками-любителями, каждый второй обитатель Шпицбергена – историк-любитель. Немало историй издавна рассказывалось о том, что произошло, когда люди заболели цингой – например, в трагическую зимовку 1871–1872 годов, когда в Исфьордене[34]34
Национальный парк, располагающийся на территории острова Западный Шпицберген.
[Закрыть] погибли 17 человек. Детали той страшной зимовки вызывают ужас.
Туре Даль хорошо знал эту давнюю историю. Промысловое судно попало в ледовый плен – оно застряло в фьорде, его со всех сторон сдавили плотные льды. Экипаж искал спасения в так называемом Шведском доме[35]35
Трагедия в Шведском доме – гибель 17 норвежцев в одиноко стоящем доме на Шпицбергене зимой 1872–1873 годов. Долгое время считалось, что причиной смерти была цинга, однако исследования 2008 года показали, что, возможно, погибшие люди страдали от отравления свинцом, находящимся в консервных банках. Здание, в котором произошли трагические события, охраняется как исторический объект.
[Закрыть] на мысе Торсден, где, как они знали, есть провиант. Еда, в основном консервы, практически не содержала витамина «С», а металл в консервных боксах превратился в свинец. Цинга и отравление свинцом были неизбежны. Люди, один за другим, умирали в жесточайших муках. Лагерь обнаружили год спустя. Там не нашли ни одной живой души. В дневниках обнаружились описания того, как прогрессировала болезнь: «Мужество и силы покидают нас, у нас выпали зубы, у нас лихорадка и боль в суставах – и, в конце концов, мы умираем от кровоизлияния в мозг или от инфаркта».
Собака лежала тихо, позади Тома, за стулом, и он почти забыл о ней. Теперь она шевельнулась, встала на шаткие ноги. Её вырвало – и она выплюнула остатки еды на пол.
– Не трогай, – сказал Туре, когда Том решил вытереть блевотину полиэтиленовым пакетом – ради безопасности он носил его в кармане пиджака. Многих раздражали собачьи экскременты вдоль улиц в центре Лонгиера, и ему не хотелось навлечь на себя раздражение жителей в тот короткий промежуток времени, пока собака находилась у них в доме.
Туре достал пластиковую коробку и соскоблил в неё слизь.
– Не повредит нашему расследованию, – сказал он. – Мы отправим этот материал на материк, чтобы получить подробный анализ. Но на скорый ответ рассчитывать не приходится.
Он принёс им обоим кофе, они сидели и философствовали, вспоминая давние истории про полярные экспедиции, судьба которых сложилась трагически.
– А как насчет экспедиции на воздушном шаре на Северный полюс в 1897 году шведского инженера Андре[36]36
Арктическая экспедиция Андре – экспедиция 1897 года под руководством шведского инженера-естествоиспытателя Соломона Андре (1854–1897), который намеревался достичь Северного полюса на воздушном шаре, в ходе которой все три её участника погибли. Соломон Андре – первый шведский воздухоплаватель, который предложил организовать экспедицию на заполненном водородом воздушном шаре от Шпицбергена к России или Канаде, при этом путь её должен был пройти, если повезёт, прямо через Северный полюс.
[Закрыть] и двух его спутников? – спросил Том. – Может быть, они тоже отравились витамином «А»?
Судьба шведской экспедиции довольно долгое время оставалась загадкой, пока спустя более тридцати лет после гибели её не обнаружили в лагере на пустынном острове Квитойя к северо-востоку от Шпицбергена. Один из участников стал жертвой белого медведя. А как погибли двое других, никто и никогда не узнал. Одна из возможных причин – они умерли от передозировки витамина «А», потому что ели печень белого медведя, которая содержит колоссальную концентрацию этого витамина.
Туре считал такой исход вполне вероятным. Может быть, участники экспедиции ели печень белых медведей? Некоторые из симптомов отравления витамином «А» совпадали с признаками болезни, которая сразила Свейна Ларсена, – усталость, мышечная слабость, спутанность сознания. Может быть, Том что-то слышал о том, что они застрелили белого медведя? Может быть, они разделали его и скормили его печень собакам? Но один вопрос оставался без ответа – почему заболел только один из участников и почему заболели все собаки?
Том почувствовал, как по его позвоночнику скользнул холодок.
– Возможно, мы обнаружили причину, – сказал он. – Ведь губернатор дал добро на полёт спасательного вертолёта так далеко на Шпицберген, потому что они сообщили о нападении белого медведя.
Эта версия вполне могла соответствовать действительности. Ткань палатки, которую Кнут отправил на анализ, могла стать добычей медвежьих когтей. Кусок ткани был оторван от пирамидальной палатки, которая, как они утверждали, подверглась нападению белого медведя два дня назад. Зато другие версии вызывали сомнения. Например, острое отравление витамином «a» следовало исключить. Обычно его симптомы проявляются только через несколько дней. Кнут изучал лагерь до того, как приземлился вертолёт. Нигде никаких характерных следов от медвежьих лап. Если бы они застрелили белого медведя, неужели они не рассказали бы об этом эпизоде?
– Мы надеемся, что это не отравление витамином «А», – сказал Туре.
– Ведь противоядия не существует. Если Свейн Ларсен съел печень белого медведя, то остаётся только ждать и надеяться на улучшение. Но тогда у него была бы диарея, а не рвота.
– Гектора тоже рвало, но у него не было диареи.
– Неужели и у Гектора?
– Арве так назвал его. Они изучали в школе греческую мифологию. Мы завели себе собаку – ну и что в этом смешного?
Туре отвернулся, но Том видел, что он улыбался.
– А всё потому, что вы придумали слишком строгие правила содержания животных здесь, в городе, – сказал он. – Кстати, кто отправил кота в ссылку к новому школьному учителю?
– Здесь, на Шпицбергене, не разрешено заводить котов, – раздражённо огрызнулся Том.
Туре хорошо знал аргументы – и за, и против. Дискуссия относительно котов продолжалась много лет. Если можно содержать собак, хомяков и птиц, то почему бы не разрешить содержать и котов и кошек? В экологическом департаменте администрации губернатора называли примитивную причину запрета. Дело в том, что кошки гуляют сами по себе. Эти крошечные пушистики – машины для убийства. Если котам и кошкам разрешить находиться на Шпицбергене, то на береговой линии будут истреблены все птенцы[37]37
На Шпицбергене запрещено держать кошек, которые представляют потенциальную угрозу для местной популяции арктических птиц.
[Закрыть].
Но люди, конечно, не сдавались. Тогда и полярные лисы тоже представляют опасность, возражали они и были правы. Лисы тоже поедали птенцов, но они считаются естественной частью фауны, и у них есть враги, которые позаботятся о том, чтобы поголовье лис уменьшалось. А коты могут просто побежать домой к хозяевам и защититься в закрытом помещении после своих убийственных акций.
Том сменил тему разговора:
– А может быть, Свейн Ларсен заболел до того, как он появился здесь? Разве нет такой болезни – кошачьей чумы, которая опасна для людей? Ведь есть же собачья чума?
– Я никогда об этом не слышал. Дело в том, что всех собак доставили из Лонгиер. И они были здоровы, когда их вывезли на льдину, – сказал Туре. – Но я понял, куда ты клонишь. Ты считаешь, что Свейн Ларсен подхватил какой-то вирус на материке и потом заразил своих собак? Мы проверили наличие вирусов и бактерий. Ничего особенного, мы обнаружили вирус герпеса, хотя и в латентном состоянии. Ведь до сих пор никто не умер от ранки на губе…
– А что мы будем делать, если вдруг кто-нибудь умрёт? И кстати, что там с Гектором? – спросил Том.
Подозрение наводило на нежелательные размышления.
– Может быть, Гектор и есть источник этой инфекции? Мы ведь не можем проследить, откуда и при каких обстоятельствах появилась эта собака. Мы даже не знаем, откуда её привезли или где купили для экспедиции. Выходит, что он был бесхозным, хотя, по-моему, в это трудно поверить.
Собака находилась у него в доме со вчерашнего вечера. Все дети играли с ней. Она никого не укусила, но лизнула Арве руку. А вдруг мальчик после этого провёл рукой по губам? Ведь бешенство передаётся именно так, через слизистые оболочки.
– А каковы ранние симптомы, Туре? Вы проверяли на бешенство?
Туре колебался.
– Точный диагноз мы сможем получить только после вскрытия, – сказал он. – Ты готов усыпить собаку, Том? Может быть, это самый оптимальный выход, ведь ситуация очень серьёзная…
– А сам ты как считаешь?
Том представил, как он явится домой и скажет детям, что собаку усыпили по его распоряжению. А что, если собака на самом деле здорова?
Бешенство всегда наводило страх и ужас на обитателей Шпицбергена. На островах об этой болезни знать не знали и ведать не ведали, пока в 1980 году её не обнаружили у песцов. Поскольку песцы обитали и бродили по огромной территории и могли бы в зимнее время перейти по льду и из Гренландии, и из Сибири, то никто не чувствовал себя защищённым от бешенства. Люди панически боялись заразиться. Болезнь проявлялась самыми непредсказуемыми симптомами и в самых агрессивных формах.
Обычно мирные почти домашние олени могли нападать на людей и проявляли признаки агрессивного поведения.
– У меня есть предположение, но из совершенно другой оперы, – сказал главный врач. – И я бы не хотел, чтобы ты обсуждал это с кем-либо еще. Может быть, кто-то из участников экспедиции принимал лекарства, разжижающие кровь? Такие препараты не являются токсичными, но, например, варфарин опасен в случае передозировки. Ты мог бы это проверить?
Том медленно покачал головой.
– Да, но почему в таком случае заболели собаки? – спросил он тихо.
То, что случилось с экспедицией, не вписывалось ни в какие рамки здравого смысла и логики. Туре, возможно, пытался сопоставить некоторые фрагменты событий, но в пазл они не складывались.
Врач сидел и барабанил карандашом по столу.
– Могу почти с уверенностью сказать, что всему виной варфарин, – сказал он наконец. – Мы попробуем сделать ему инъекции витамина «К-1». Мы должны что-то сделать, иначе он умрёт у нас. Если я приму неверное решение, то ситуация станет непоправимой. Ты, наверное, в курсе, что мы собираемся как можно скорее отправить его на материк вертолётом «скорой помощи»? Я только что получил согласие из университетской клиники в Тромсё. Вертолёт отправится из Лангнеса завтра утром. Будем надеяться, что погода нам не помешает.
– Вообще-то он живет в Осло, но у него тесные связи с Аскером[38]38
Аскер – коммуна в фюльке (провинции) Акерсхус.
[Закрыть], там находится клуб собаководства. Я должен разузнать, какой врач его наблюдает, и запросить его историю болезни.
Туре встал.
– Полагаю, тебе очень хотелось бы допросить пациента? – спросил он. – Но придётся немного подождать. Пока он слишком плох. Приходи завтра.
– А как насчет Гектора?
Собака лежала на полу, она спала и громко храпела.
– Я сделаю ему инъекцию.
Начальник полиции подпрыгнул в своём кресле.
Доктор улыбнулся.
– Да не волнуйся ты. Я вколю ему витамин «K». Я могу почти гарантировать, что у него нет бешенства. Будет прикольно наблюдать, как он придёт в себя. Он, кажется, выглядит бодрее, чем Свейн Ларсен.
«Прикольно» – такое слово Том вряд ли использовал бы в подобной ситуации.
Глава 10. Интервью
Она возникла на вилле в Нордстранде как метеор. Пронеслась мимо меня в гостиную, поприветствовала Мадса и Карстена, прежде чем они успели подняться с кресел. Анна Виборг, журналистка из издания «Досуг и Спорт».
Карстен расплылся от восторга, как кусок масла на горячей сковороде. Ещё бы, он всегда приходил в восторг, встречаясь с представителями прессы. Не глядя на меня, спросил, не принесу ли я кофе. Мадс и Карстен тщательно готовились к интервью, это чувствовалось даже по тому, как они были одеты. Не слишком спортивно, в джинсах и рубашках поло с логотипом экспедиции. Правда, они ожидали журналиста, а не журналистку. Они даже слегка смутились.
Она ринулась в атаку, без всяких прелюдий. Она хотела бы знать, ради чего эти двое юристов в самом расцвете сил решили отправиться в экспедицию на Северный полюс. Ради чего ночевать в палатке из брезента при температуре минус сорок, тащить тяжёлые сани по высоким торосам и глубоким полыньям… Неужели они и впрямь мечтали об этом уже с подросткового возраста? Она обезоруживающе улыбнулась и села на диван рядом с Мадсом. Она задавала вопросы таким тоном, словно собиралась растерзать их, так мне показалось. Я разнервничалась и отступила.
Они решили, что начнёт разговор Мадс, а потом они будут отвечать на все вопросы по очереди. Карстен вызвал огонь на себя. Он наклонился к ней и поймал её взгляд, словно она входила в число избранных спонсоров.
Северный полюс – не просто пустой звук. А серьёзный вызов, шанс апробировать свои силы. Да, конечно, он в курсе, что можно долететь до Северного полюса через российскую базу на льдине. Но ведь это совсем не равносильно тому, чтобы дойти до полюса на лыжах.
Анну Виборг, казалось, его ответы не слишком впечатлили, но она всё равно улыбнулась Карстену. Она сразу же обратила внимание на самые уязвимые точки: например, почему экспедиция решила стартовать со Шпицбергена? В то время как самые опытные исследователи считали, что это самый сложный путь до Северного полюса, намного сложнее, чем если стартовать из Канады?
Карстен достал большую карту, которая демонстративно лежала под кофейным столиком, и принялся излагать свои аргументы. Он уже и раньше много раз отвечал на этот вопрос. Я отправилась на кухню, и так или иначе мне пришлось прослушать его ответы в режиме лекции.
В конце прошлого века считалось, что до Северного полюса есть три основных пути. Путь через Гренландию, путь через Шпицберген и путь через Россию. Многие апробировали все три маршрута. Кому посчастливилось первым дойти до цели – ответ на этот вопрос до сих пор оставался открытым. Норвежцы, конечно же, считали, что первым Северного полюса достиг Руаль Амундсен – на дирижабле «Норвегия» – через Северный Ледовитый океан со Шпицбергена на Аляску. Роберту Э. Пири удалось достичь Северного полюса из Гренландии – 6 апреля 1909 года на лыжах и с собаками по морскому льду. Но никто ещё не достиг Северного полюса из Норвегии, то есть со Шпицбергена, уточнил Карстен. Они станут первыми, если, конечно же, их экспедиция состоится.
Журналистка нетерпеливо барабанила авторучкой по ноутбуку, который она поставила на стол. Она спросила, почему Карстен, а не Мадс, возглавил экспедицию. Кстати, это был ещё один уязвимый пункт. Но я почувствовала, насколько эта журналистка напориста и даже агрессивна. Камилла вроде бы говорила, что «Досуг и Спорт» – ежемесячный журнал для мужчин, которые интересуются экстремальными видами спорта и туризмом. Камилла уверяла Мадса и Карстена, что Анна Виборг не будет задавать им никаких неудобных вопросов. Но сейчас она сидела и задавала вопросы, ответить на которые было очень и очень непросто.
Карстен стряхнул с себя оцепенение. Он предпочёл обсуждать тот круг проблем, который они с Мадсом обозначили заранее. Ему удалось убедить журналистку, что между ним и Мадсом нет никаких противоречий. Мадс был силён на стадии планирования. А у него, у Карстена, была фора как у аналитика.
«Если бы Мадс был способен возражать, то никакая экспедиция не состоялась бы», – подумала я. Дружба Мадса и Карстена, насколько я знала, заключалась в негласном соглашении – они соблюдали принцип двоевластия, при котором провокации и отступления играли важную роль. Один брал то, что хотел. Другой подбирал остатки и внушал себе и всем окружающим, что это ему идеально подходит. И вовсе не потому, что Мадс был сам по себе размазня. Он уступал свои позиции без сопротивления только Карстену.
Мадс держался на редкость спокойно, он улыбался – мужественно и снисходительно. Он превозносил качества Карстена как лидера, признавая, что сам он движется следом за ним в том же направлении, что он мотивирует друга на дополнительные усилия. И к тому же он более фотогеничен.
– Карстен выглядит как исследователь Арктики, – сказал он и провёл рукой по своей жидкой шевелюре.
Я просто оцепенела. Неужели нельзя было обойтись без такого самоунижения? Ведь она – всего лишь журналистка, одна из многих. И речь идёт всего лишь об одной из публикаций в журнале.
Анна Виборг перешла к следующей теме. Почему-то экспедиция в последний момент изменила свои планы. Почему они решили отправиться в путь на собачьих упряжках? Ведь у них нет никакого опыта по этой части. Разве это не безрассудно? Может быть, речь идёт об отсрочке экспедиции?
Карстен был шокирован.
– Нет-нет, об отсрочке не может быть и речи, – уверял он.
Журналистка не сдавалась, она наклонилась к Карстену.
– Ведь экспедиция на собачьих упряжках требует совершенно иного материально-технического обеспечения, – сказала она.
Карстен кивнул Мадсу, решив, что именно ему следует ответить на этот вопрос. Но никто из них толком не знал, что сказать. В том-то и дело, что журналистка была права. Затраты на приготовления к поездке значительно возросли. Мадс с видом знатока распинался – мол, тяжёлые в начале экспедиции сани по мере приближения к Северному полюсу с каждым днём становятся легче.
Я вошла в гостиную с кофейным подносом в неудачный момент.
Анна Виборг устремила на меня свой лазерный взгляд. А почему я не включена в число участников экспедиции? А что сказала Камилла Фриис? Ведь женщины очень часто – наравне с мужчинами – становились первопроходцами. Почему ни я, ни Камилла не стали участниками экспедиции, хотя мы потратили так много времени и усилий на её подготовку?
Я, пока наливала кофе, заметила, что у меня дрожат руки. Я пыталась объяснить, что я не заинтересована в участии в экспедиции. Я и в самом деле так считала. Но Карстен выглядел рассерженным. Ведь мои аргументы развенчивали романтический ореол, которым он пытался окружить экспедицию.
– Женщины не достаточно сильны, – сказал он. – Ведь каждые сани весят по триста килограммов.
У журналистки даже сузились глаза – она презирала нас, но ей не хотелось выдавать свои чувства. И поскольку Камилла отсутствовала, то она почувствовала, что вряд ли кто-нибудь заступится за меня. Она заглянула в блокнот, чтобы вспомнить перечень вопросов, записанных заранее. Если экспедицию заберут с льдины до того, как она достигнет Северного полюса, то кто возместит все спонсорские инвестиции? К ответу на этот вопрос Карстен готовился очень основательно.
– Экспедиция надежно застрахована, – ответил он.
Именно страхование – очень дорогостоящий проект. Если что-то пойдёт не так, как запланировано, то нас заберут с льдины на борт вертолёта. Он, правда, умолчал о том, что мы сами добивались этой гарантии и что мы ещё не заплатили за страховку. Хотя, бодро заявил Мадс, ничего экстремального произойти не должно, поскольку все участники экспедиции очень серьёзно подготовлены.
Но почему они решили воспользоваться таким устаревшим снаряжением, как обычные парафиновые примусы и пирамидальная палатка из брезента?
Мадс с пафосом ответил: мы специально выбирали снаряжение, которым пользовались полярники предыдущих поколений.
Экспедицию заберут на вертолёте, когда она уже достигнет полюса. Разве в этом нет признака трусости? В прежние времена не считалось доблестью, если экспедиция живой и невредимой возвращалась к цивилизации. Карстен от души рассмеялся и доверительно склонился к журналистке. Он согласен с ней, но вряд ли с ней согласятся Карин и Камилла.
Он говорил так, словно меня здесь не было. Они с Мадсом с удовольствием отправились бы в экспедицию вдвоём, но это была бы совершенно другая поездка, а не та, которую они запланировали. Более опасная, более непредсказуемая. Но он всё-таки хотел бы совершить подвиг. Карстен выпрямился, повернулся в профиль и посмотрел в окно. Он выглядел и грустно, и героически одновременно. Но будучи в браке, он не смог бы продемонстрировать свой истинный потенциал.
Возможно, после этих слов и жестов журналистка поняла: хорошо, что она не собирается с Карстеном ни в какую экспедицию. Напоследок ей хотелось бы уточнить, каких испытаний опасается сама экспедиция. Чего больше всего боятся сами участники? Карстен решительно ответил: ни он, ни Мадс не боятся никаких неожиданностей. Они хорошо подготовлены. Но, конечно, есть опасности, которые могут возникнуть внезапно: это аномальные холода, снежные бури и потеря снаряжения. И, конечно же, самая большая опасность – белые медведи.
Я собрала кофейные чашки и унесла их на кухню. Почему-то мне стало страшно: всё, что говорили Мадс и Карстен, звучало так пусто и так бездушно.
Интервью журналу «Досуг и Спорт» имело последствия, которые Карстен не мог предусмотреть. На страницах журнала опытные путешественники и туристы начали дискутировать о подготовительной стадии экспедиции, о логистике. Да и сам Карстен понимал, что экспедиция не готова к отъезду. Но о том, чтобы отложить экспедицию, не могло быть и речи. А отложить её следовало бы, по меньшей мере, на целый год. Карстен и Мадс очень тяжело воспринимали саму идею отсрочки. Она была равносильна идее отказа от экспедиции.
Идея отсрочки буквально приводила Мадса в отчаяние. Неужели мы оказались такими дилетантами, что обманывали самих себя? Он боялся насмешек и публичного унижения. В один прекрасный день накануне Рождества мы собрались на кухне у нас – у меня и Карстена. Нас было пятеро, включая Свейна, который приехал из Аскера на стареньком видавшем виды грузовике «Тойота».
Я попыталась убедить всех остальных, что мы должны признаться: на самом деле нам не хватает денег. Камиллу и Мадса моё признание шокировало. Они заявили, что ни они, ни их ближний круг никогда всерьёз не обсуждали нехватку денег.
– К тому же нам не хватает самую малость, – сказала Камилла.
Насколько я понимаю, когда мы решили использовать собачьи упряжки, то у нас удвоились транспортные расходы на Шпицбергене. Мы планировали оставить тяжёлое снаряжение и оборудование на Северном полюсе и улететь оттуда вертолётом. Все остальные места будут отданы представителям прессы. Кстати, именно из-за собак нам необходимо совершить, по крайней мере, две поездки на вертолёте.
– А кто вообще предложил использовать собачьи упряжки? – строго спросил Мадс и посмотрел на меня.
Из-за несправедливости этого упрёка я буквально потеряла дар речи. Ведь тут сидели старые друзья, друзья моего детства – Камилла, Мадс и Карстен. И они пытались буквально у меня на глазах подогнать реальные события под свой собственный сценарий.
Похоже, что Свейн Ларсен спас всю экспедицию, когда после долгих размышлений и споров предложил свой вариант решения экономических проблем. Оба – и Карстен, и Мадс – понимали, что им придётся выслушать его, хотя он долго и пространно излагал свои взгляды, прежде чем перешёл к сути дела.
Он понимает, что он не участник экспедиции, что он не так ангажирован, как мы. Просто он более практичен, хотя в научных и рекламных вопросах проку от него мало. Он хотел сказать, что он, по крайней мере, ни в чем не заинтересован так, как мы. А вообще лучше всего вспомнить и почтить память Нансена и Амундсена. Вот это были настоящие герои.
Камилла положила ему руку на плечо и взглянула на него с ободряющей улыбкой. Это была её идея, вот что внезапно дошло до меня. Она заранее продумала всё это. Он улыбнулся ей в ответ. Объяснил, что езда на собачьих упряжках для него – гораздо больше, чем просто хобби.
Карстен резко прервал его, обычно он общался со Свейном более лояльно:
– Хватит трепаться! Давай ближе к делу!
Свейн вздрогнул и огляделся.
Он немного заикался, но в конце концов огласил своё предложение. Он изучал условия жизни в Лонгиере и решил, что там было бы вполне уместно заняться туристическими проектами. На самом деле он хотел бы приобрести собак и всё необходимое снаряжение на свои собственные деньги. Эту сумму он охотно одолжит экспедиции, с условием, что они передадут ему собак и снаряжение, когда вернутся в Лонгиер. Он собирался поселиться на Шпицбергене или, по меньшей мере, проводить там часть года. Арендовать место для собачьего питомника, заниматься зимним туризмом.
Мадс и Карстен улыбнулись друг другу, это была улыбка, предназначенная для них, для посвящённых.
Возможно, Свейн всё воспринял не так, как следовало бы. Он продолжал говорить, нервно и сбивчиво. Он собирался разработать некоторые туристические маршруты, связанные с Лонгиером. Особенно его привлекал однодневный тур в регион, который называется зоной тишины.
Мне стало интересно, захотелось больше узнать о его планах. Мне очень понравилось название. Где находится эта самая «зона тишины»? Свейн охотно повернулся ко мне. Эта зона находится недалеко от Лонгиера.
Там настоящий заповедник – горы, ледники и долины, там лежит чистый глубокий нетронутый снег. В Фоксдалене[39]39
Долина Фоксдален расположена на пути к леднику Фоксфонна.
[Закрыть] запрещено использование любого вида моторизованного транспорта. И вообще, там нельзя шуметь. Там можно услышать только звуки природы. Скрип ледников, ветер над снежными плато.
Камилла немного раздражённо сказала: она не подозревала, что Свейн настроен так поэтично. Но Мадс решил взять быка за рога. Свейн получит контракт, но с условием: он дополнительно возьмёт на себя расходы по транспортировке собак с Северного полюса.
Свейн сначала побледнел, а потом раскраснелся как рак. Он был бы очень рад. Я видела, что он искренне заинтересован. Конечно, это очень и очень сложная задача, но он попробует раздобыть денег для транспортировки. Может быть, он сможет получить аванс? Таким образом, смеет ли он надеяться на то, что его уже рассматривают как кандидата в члены экспедиции?
Мадс и Карстен снова обменялись быстрыми взглядами и заверили Свейна, что, конечно же, он уже стал почти равноправным участником. Они очень высоко оценили его готовность в случае необходимости инвестировать деньги в экспедицию. Лояльность – это редкая черта.
Я взглянула на Свейна, он сидел и с удовольствием слушал похвалы в свой адрес. Хотя должен был бы насторожиться и протестовать. И я должна была протестовать.
Неужели в тот роковой вечер мы отправились по пути, который в конечном счёте привёл нас к предательству и катастрофе?
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?