Текст книги "Властелин ее сердца"

– Шшш, – прошептала Розалин. – Стражник скоро вернется.

Хотя она знала, что это невозможно, но могла поклясться, что увидела, как он замер от удивления.

– Кто вы?

– Шшш, – взмолилась она. – Пожалуйста. Стражник услышит вас.

Оставив дверь открытой, она выскочила из башни и прижалась спиной к стене рядом с входом. Затаив дыхание, Розалин ожидала появления стражника, и это ожидание показалось ей вечностью. С каждым звуком шагов стражника ее сердце замирало. Когда шаги наконец затихли вдалеке, она снова подбежала к яме.

– Мы должны поторопиться, – прошептала она. – Стражник вернется через несколько минут.

Шотландец не стал терять времени на расспросы, взяв командование на себя с холодной решительностью человека, привыкшего к этой роли.

– Они спустили меня вниз на веревке, привязанной к крюку в стене. Посмотрите, там ли она еще.

Его голос стал звучать ближе, и Розалин поняла, что он стоит прямо под ней. Их, вероятно, разделяли всего несколько футов. Она вздрогнула, но повернулась, чтобы выполнить его указания. Нашла железный крюк – действительно, старый потертый кусок веревки был привязан к нему. Взяв конец веревки, она вернулась к отверстию в полу.

Увидев ее тень, Шотландец спросил:

– Вы нашли веревку?

– Да.

– Бросайте вниз.

Розалин заколебалась. Внезапно полное осознание того, что она делает, испугало ее.

После длительной паузы он заговорил. Его голос позвучал жестче, возможно, от разочарования:

– Вы передумали?

Передумала ли она? Нет! Розалин не ошибалась в нем. Тем не менее одно дело было наблюдать за ним в окно и восхищаться им, другое – оказаться рядом.

– Если я помогу вам, вы должны пообещать, что уйдете, не причинив никому вреда.

– Я не оставлю своих друзей умирать.

Она это предвидела. Это было одной из причин, почему она оказалась здесь. Благородный предводитель не бросит своих людей.

– Но вы дадите мне слово, что не причините вреда какому-нибудь стражнику?

Он издал резкий звук, который можно было расценивать как смех:

– Моего слова вам достаточно?

– Да.

Он помолчал, словно ее ответ удивил его.

– Очень хорошо, даю вам слово, что приложу все усилия, чтобы никто не был убит.

Он произнес эти слова торжественно, как клятву. У Розалин не было причин доверять ему, и все же она поверила. Достаточно, чтобы бросить ему веревку.

Она отодвинулась, и спустя всего несколько мгновений он уже стоял перед ней. На самом деле, нависал над ней. Его огромное мускулистое тело, казалось, заполнило все помещение. Господи, он был даже выше и мощнее, чем она думала. Инстинктивно Розалин отпрянула назад, и все предупреждения брата всплыли в ее памяти.

Перережет тебе горло… Подлый варвар… Злобное животное…

Шотландец замер.

– Тебе нечего бояться, девочка. Я не причиню тебе зла. Я обязан тебе жизнью.

Частично ее страх утих. Хоть Шотландец своей физической мощью походил на зверя, но оставался человеком и обладал благородным сердцем. Ей только хотелось, чтобы было не так темно. Она хотела вблизи рассмотреть его лицо, но сейчас видела только тень. Зато ее остальные чувства обострились, и она уловила смешанный с промозглым воздухом ямы мускусный запах хорошо поработавшего тела, который не был таким неприятным, как она ожидала.

– Кто вы? – спросил он.

Розалин покачала головой:

– Это не важно.

– Почему вы это делаете?

Она не была уверена, что сама толком знала это, но, стоя рядом с ним, чувствовала, что это правильно.

– Это моя вина. Я не хотела причинить никому вреда. Я просто старалась помочь.

– Это вы приносили еду. – Он сказал это так, будто нашел ключ к головоломке, но все равно это не имело смысла.

Розалин кивнула.

– Сколько тебе лет, девочка?

Что-то в его голосе заставило ее вздернуть подбородок и выпрямить спину.

– Восемнадцать, – солгала она.

Розалин почти физически ощутила, что Шотландец улыбнулся. Он не мог быть намного старше нее, но заставлял ее чувствовать себя ребенком. Даже в темноте казалось, что он видит ее насквозь. Словно он знал причину, по которой она помогала ему. Шотландец, вероятно, привык к тому, что женщины восхищаются им. Привык к молоденьким наивным девушкам, которые делали глупости ради него.

Но с Розалин все было по-другому. Она исправляла несправедливость. В основном.

– Неважно, сколько тебе лет. Ты совершила добрый поступок и я благодарен тебе за это. Ты не виновата в том, что произошло, хотя я не сожалею о том, что ты так думаешь, поскольку в противном случае я все еще был бы в этой яме.

Он замер, услышав что-то.

О Боже, стражник! Розалин так увлеклась разговором с ним, что совершенно забыла о стражнике. Солдат, должно быть, услышал что-то и решил выяснить, в чем дело. Прежде чем она осознала, что произошло, Шотландец схватил ее, прижал к себе и рукой зажал ей рот.

Розалин беззвучно ахнула, сначала от шока, а потом от леденящего страха. Она чувствовала себя так, словно ее заковали в стальной панцирь. Каждый дюйм тела Шотландца был жестким и несгибаемым, начиная от груди, прижатой к ее спине, и заканчивая мускулистой рукой, которая обхватила ее поперек туловища. Она попыталась высвободиться, но он только усилил хватку, не давая ей пошевелиться. Когда он обхватил своей большой загрубевшей ладонью ее руку, странное тепло разлилось по ее телу. Не понимая, что он собирается сделать, Розалин испугалась. По крайней мере, она приняла пробежавшую по ее телу дрожь за испуг. Он нежно согнул три ее пальца.

Внезапно Розалин поняла. Он оставил свободным один палец – это означало: один стражник. Шотландец кивнул и медленно убрал руку, которой зажимал ей рот. Вот оно что: он схватил ее только из-за того, что она могла нечаянно издать испуганный возглас.

Умом она это понимала, но сердце все еще продолжало бешено колотиться в груди от страха. Хотя она знала, что это не было единственной причиной. Она внезапно ощутила его близость, почувствовала себя женщиной, которую мужчина впервые держал в объятиях. Он мог быть сделан из стали, но он был теплым. Очень теплым. И ни один мужчина еще ни разу не прижимал ее к себе так близко. Она испытывала такое чувство, будто он полностью поглотил ее и все изгибы их тел были словно подогнаны друг под друга. Розалин была уверена, что это крайне непристойно. Позже она будет шокирована, но сейчас могла думать лишь о необыкновенном ощущении, которое испытывала. Словно она была в тепле, безопасности и ничто ей впредь не угрожало.

Шотландец медленно двинулся вдоль стены, повернув Розалин к стене, чтобы защитить ее своим телом. Она почувствовала, как напряглись его мускулы, когда свет от факела осветил большой зал главной башни. Свет все приближался и приближался. Стражник направлялся прямо к ним!

Розалин не могла дышать. Как от страха, так и оттого, что была прижата к стене стальной массой.

– Что за дьявольщина? – Солдат заметил открытую дверь, вошел в помещение и поднял факел над ямой.

Шотландец отреагировал немедленно. Он двигался так быстро, что у солдата не оставалось ни одного шанса. Резкий удар по горлу, а затем в солнечное сплетение отбросил стражника назад. Он издал удивленный возглас, прежде чем свалился в яму. Факел погас, и спустя мгновение дверь в нише была заперта.

Шотландец повернул Розалин лицом к себе:

– Мне нужно идти. Они станут его разыскивать.

Она беззвучно кивнула, ошеломленная тем, как все быстро произошло.

– С тобой будет все в порядке? – спросил он. – Я сделаю все возможное, чтобы создать видимость, словно нам никто не помогал.

– Со мной все будет в порядке. – Розалин помолчала, не зная, что еще сказать. – Пожалуйста, вам лучше поторопиться.

Но ей не хотелось, чтобы он уходил. Она хотела… она хотела, чтобы у нее был шанс лучше узнать мужчину, который покорил ее сердце.

Возможно, он почувствовал нерешительность своей спасительницы и догадался о ее причине, повернулся, чтобы уйти, но потом тоже заколебался. Прежде чем она осознала, что он намеревается сделать, он взял ее за подбородок своей большой рукой, откинул голову назад и прижался губами к ее губам. Она почувствовала мимолетное ощущение тепла и удивительной мягкости, и тут же все было кончено.

– Спасибо тебе, девочка. Я надеюсь, однажды мы встретимся и я отплачу тебе за все. – Он исчез в темноте.

Розалин с замиранием сердца поднесла руку к губам, словно желая удержать это ощущение тепла и мягкости на всю жизнь. Это был поцелуй благодарности. Просто касание губ, безо всякого намека на страсть. Почти братский – по крайней мере, с его стороны. Но в это мгновение она ощутила вспышку чего-то огромного и магического. Чего-то необыкновенного. Чего-то чудесного.

Она могла стоять так до утра, но звук, раздавшийся из ямы, вывел ее из этого зачарованного состояния.

Розалин выбежала из башни и поспешила наверх в свою комнату, зная, что последствия этой ночи будут преследовать ее всегда, но она никогда не пожалеет об этом.

Глава 1

Февраль 1312 года

Крэншос, граница Шотландии

Англичане заплатят.

Робби Бойд, представитель короля Роберта Брюса на границе, посмотрел на почерневший остов сарая и поклялся отомстить.

Его губы сжались в угрюмую полоску, горечь воспоминаний была настолько же реальной, как и едкий запах дыма, обжигающий горло. Он не мог смотреть на сожженный сарай, не вспоминая тот, который стал погребальным костром для его отца. Ему тогда было семнадцать лет, и это было первым уроком предательства и несправедливости со стороны англичан. За прошедшие с тех пор пятнадцать лет он получил много таких уроков.

Но это закончится. Всем, что было для него свято, Бойд поклялся, что положит этому конец. Чего бы это ни стоило, он освободит Шотландию от англичан. Ни один сын больше не увидит обгоревшее тело отца, висящее на стропилах, ни один брат не увидит, как насилуют его сестер и убивают братьев, ни один фермер больше не увидит, как его ферму разоряют и угоняют скот.

Даже если придется сражаться еще пятнадцать лет, гвардеец короля Брюса не успокоится, пока последний английский захватчик не уберется из Шотландии и лев, символ шотландских королей, не будет свободно реять над страной.

Свобода была единственным, что волновало Бойда. Ничего больше не имело значения с того дня, когда он поднял свой меч, чтобы сражаться бок о бок с другом своего детства, Уильямом Уоллесом[3]3
  Сэр Уильям Уоллес – шотландский рыцарь и военачальник, один из предводителей шотландцев в войне за независимость от Англии. Почитается в Шотландии как патриот и народный герой.


[Закрыть].

Вспоминая, как погиб его друг, Робби сжал челюсти со стальной решимостью, порожденной ненавистью. Он отвернулся от горящих углей – последней демонстрации английской справедливости – и посмотрел на местных жителей, которые стали осторожно приближаться к дому.

– Кто это сделал? – спросил Робби ровным голосом, который не вполне скрывал зловещее предупреждение.

Но он уже знал ответ. Только один человек был дерзок настолько, чтобы бросить ему вызов. Только один человек отказался возобновить перемирие. Только один человек вернул Робби его послание с предложением о переговорах обугленным.

Несколько жителей огляделись вокруг, прежде чем деревенский староста, фермер по имени Мердок, осторожно выступил вперед. Осторожность жителей деревни не была чем-то необычным. Робби привык к этому, будучи человеком, внушающим самый большой страх на границе и даже во всем христианском мире. И хотя его дурная слава служила своей цели – нагонять ужас на врага, она же создавала некоторые осложнения. Она дьявольски мешала хранить в секрете его принадлежность к Хайлендской гвардии Брюса. Он был уверен, что в конце концов кто-нибудь узнает его, несмотря на то что он скрывал свое лицо. Он становился слишком известным.

– Это люди Клиффорда, милорд, – объяснил Мердок. – Они забрали все. Скот, зерно, даже семена, прежде чем поджечь сарай.

Клиффорд. Мой Бог, я знал это!

Робби крепко сжал руки в перчатках, прилив ярости охватил его. Он не часто терял самообладание. Поскольку его репутация и так заставляла самых закаленных воинов трястись от страха, в этом не было нужды.

Но были два человека, которые неизменно испытывали его выдержку: один – стоявший позади него английский рыцарь Алекс Сетон по прозвищу Дракон, его сомнительный напарник по Хайлендской гвардии, другой – английский рыцарь, который взял его в плен шесть лет назад и с тех пор мешал ему во всем, сэр Роберт Клиффорд, назначенный королем Эдуардом новым блюстителем Шотландии.

Дьявол бы побрал этого английского сукина сына! Клиффорд заплатит и за это, и за прежние оскорбления, за которые Робби еще не рассчитался. Шесть лет этот ублюдок ускользал от него, и теперь его сопротивление, его отказ признать, что он побежден, угрожал все испортить.

– Позаботься об этом, Налетчик, – сказал ему король.

Проклятие, Робби должен был сделать свою работу. Брюс поручил ему установить мир в неуправляемом, измученном войной приграничном районе. Военное прозвище Бойда Налетчик отражало его знание этого региона. Король рассчитывал, что Бойд усмирит английских баронов и никто не встанет на его пути.

Когда король Эдуард покинул замок Бервик прошлым летом, вынужденный прервать военные действия в Шотландии, чтобы вернуться в Лондон и привести к покорности своих баронов, Брюс немедленно пошел в наступление, проведя несколько успешных рейдов на территории Северной Англии. В первый раз англичане испытали ужас разрушительной войны, который шотландцы терпели многие годы. Эти рейды не только перенесли военные действия с территории измученной Шотландии в Англию, но и помогли пополнить опустевшую королевскую казну, взимая дань с баронов Северной Англии в обмен на перемирие.

Многие английские бароны установили перемирие, но Клиффорд, новый наместник замка Бервик, отказался от предложения шотландцев и продолжал сопротивляться. Его непокорность могла побудить других последовать его примеру, но Налетчик никак не мог позволить этому случиться. Брюс получит перемирие и сотрудничество Клиффорда – Робби добьется этого.

Джеймс Дуглас, один из трех воинов, сопровождавших Бойда и Сетона в этой «простой, незамысловатой» миссии собрать феодальные налоги для короля, пробормотал ругательство, выражая свои мысли слишком откровенно. Если кто и ненавидел нового блюстителя Шотландии больше, чем Налетчик, то это был Дуглас. Клиффорд завоевал славу и состояние на войне с Шотландией частично благодаря тому, что захватил земли Дугласа.

– И ничего не осталось? – с потемневшим от гнева лицом спросил Дуглас фермера.

Черный Дуглас заслужил свое прозвище не только по цвету своих волос, но и благодаря своей грозной репутации. Ошибочно определив источник его ярости, Мердок с трясущимися руками попытался объяснить ситуацию:

– Нет, милорд. Они забрали все. Сказали, что это за то, что мы имеем дело с мятежниками. Если бы мы отказались, они сожгли бы всю деревню. У нас не было выбора, кроме как отдать им все. И так происходит повсюду. Люди Клиффорда нападают на весь восточный участок границы – отсюда до Бервика. Староста из Данса прислал нам утром предупреждение, но оно пришло слишком поздно.

Робби выругался. Чтоб этот ублюдок горел в аду!

– Кто-нибудь ранен? – спросил Сетон.

Фермер покачал головой:

– Нет, слава богу. Они только уничтожили сарай – на этот раз. Но пожар был предупреждением. Они сожгли его только потому, что знали, что мы имеем дело с Брюсом.

– Брюс – ваш король, – многозначительно напомнил ему Робби.

В этой части Шотландии, так близко от английской границы, людям приходилось часто напоминать об этом. Брюс основал свое королевство к северу от Тэя[4]4
  Тэй – шестая по длине река Великобритании и самая длинная река в Шотландии – 193 км.


[Закрыть], потому на юге многие жители неохотно признавали его своим королем и сохраняли свои симпатии к англичанам.

Говоря о шотландцах, которые вели себя как англичане, Сетон, чьи земли в Шотландии находились поблизости, встал на защиту фермера.

– Я уверен, что Мердок не собирался оскорбить короля. Он просто отметил, какие сложности приходится испытывать тем, кто живет в окружении английских гарнизонов, не имея никакой защиты.

Бойд недовольно посмотрел на Дракона – опять он со своей критикой. Сетон часто сожалел о тяжелой ситуации людей, которые жили так близко от Англии. Но все должны были сделать выбор: за Англию они или за Шотландию. Нельзя было вести двойную игру. Сетон до сих пор не понял, что он не может жить в обоих мирах.

– Дьявольщина! – выругался Дуглас в раздражении. – Король рассчитывает на это зерно и скот. Чем, черт подери, он будет кормить своих людей?

Брюс и бо́льшая часть его армии, включая Хайлендскую гвардию, последние три месяца осаждали крепость Данди. Учитывая, что Эдуард находился в Англии и угроза войны уменьшилась, Брюс сосредоточился на том, чтобы выгнать английские гарнизоны из шотландских замков. Это был единственный способ по-настоящему выиграть войну. Все победы последних нескольких лет не будут ничего значить, если англичане продолжат удерживать шотландские замки.

И они добились определенных успехов. Линлитгоу освободили после налета в прошлом году, Данди был близок к тому, чтобы сдаться. Но все это быстро закончится, если Бойд не выполнит свою работу. У короля нет денег, а поскольку у многих солдат его армии истекает срок стодневной феодальной военной повинности, необходимо найти звонкую монету, чтобы платить солдатам, и еду, чтобы кормить их.

Не будет большим преувеличением сказать, что будущее войны зависело от Налетчика. И если путь к победе пролегал через заключение перемирий с английскими баронами, которые годами совершали набеги на Шотландию, он был рад заключить их.

– Король получит еду для солдат, – решительно сказал Робби Бойд.

И проклятое перемирие с Клиффордом.

Дуглас понял, что он имел в виду, и довольная улыбка расплылась на его темном лице. Сетон тоже все понял, но только сжал челюсти, словно хотел возразить, но понимал, что это бесполезно. Может быть, за прошедшие годы он все же кое-чему научился.

Клиффорд бросил им перчатку, и Бойд наверняка не собирался оставить этот вызов без ответа.

Мердок, однако, ничего не понял.

– Но как? У нас ничего не осталось, и они придут снова. Вы должны что-то предпринять.

Робби пристально посмотрел на фермера:

– Это я и собираюсь сделать.

– Что? – спросил фермер.

Он станет отвечать огнем на огонь и нанесет удар в такое место, которое его враг не сможет проигнорировать. На лице Бойда появилось странное выражение, уголки его губ приподнялись в улыбке:

– Отберу все назад.

Неделю спустя

Замок Бервик, граница с Англией

– Это нечестно, тетя Роузи-лин.

Розалин посмотрела на маленькое, поднятое к ней ангельское личико, на котором отражались обида, разочарование и сомнение, и почувствовала, что ее сердце тает.

Семилетняя дочь Роберта Маргарет ворвалась в ее комнату почти в слезах несколько мгновений назад. Розалин постаралась не показать, что шокирована ее нарядом. Бедняжка изо всех сил пыталась не расплакаться, и Розалин не хотела расстраивать ее еще больше. Она села на краешек кровати и показала на свободное место рядом с собой.

– Иди присядь, Маргарет, и расскажи, что произошло.

Девочка поняла, что нашла сочувствие, запрыгнула на кровать и уселась на взбитую пуховую перину рядом с тетей.

– Меня зовут Мэг, – поправила она, сморщив носик от недовольства. – Никто, кроме папы, не называет меня Маргарет.

Розалин с трудом сдержала улыбку и серьезно кивнула:

– Прости меня, Мэг.

Девочка наградила ее робкой улыбкой, и Розалин растаяла.

– Все в порядке, – заверила ее Мэг, похлопав по руке, словно они поменялись ролями. – Ты только что приехала сюда и не видела меня с тех пор, когда я была совсем маленькой.

Розалин притворно кашлянула.

Мэг нахмурила свои тонкие, изящно выгнутые бровки. Ее носик был такой же крошечный.

– Ты больна?

Розалин не смогла спрятать улыбку.

– Нет, Мэг, я совершенно здорова.

Девочка изучающе посмотрела на нее:

– Это хорошо. Эндрю все время кашляет, и ему не разрешают гулять. С ним скучно.

Розалин почувствовала, как у нее сжалось сердце, но она постаралась скрыть свой страх. Трехлетний сын Роберта Эндрю всегда был болезненным. И хотя об этом не говорили, никто не надеялся, что он доживет до взрослого возраста.

Радуясь, что малышка больше не собирается плакать, хотя о себе она не могла сказать того же, Розалин спросила:

– Почему бы тебе не рассказать, зачем ты надела бриджи и мальчишескую куртку?

Мэг осмотрела себя, словно уже успела забыть об этом.

– Джон сказал, что я буду им мешать.

Розалин не поняла, о чем идет речь.

– Мешать?

Мэг нетерпеливо нахмурилась, словно Розалин не уделила ей должного внимания.

– Это уроки верховой езды. Папа подарил Джону лошадь на его именины на прошлой неделе, и сегодня он начинает учиться ездить верхом с Роджером и Саймоном. Это несправедливо. Я тоже хочу, чтобы меня учили быть рыцарем. Джон на два года моложе меня. Он с трудом поднимает деревянный меч, который дал ему папа. Как он собирается убивать проклятых шотландцев, если не может поднять меч?

Розалин снова кашлянула и отметила про себя, что надо бы сказать брату, чтобы он выражался осторожнее в присутствии Мэг.

– Он не должен был говорить папе, что я одолжила эту одежду. Никто не любит ябедников.

Розалин с трудом следовала за ходом ее мыслей, поэтому просто кивнула.

Девочка сморщила личико.

– Роджер не разрешил мне остаться с ними, даже когда увидел, что юбка не помешает мне. Я не хочу вышивать с Айдонией и мамой. Почему они не позволяют мне тренироваться с мальчиками?

«Потому что ты – девочка».

Но поскольку время казалось неподходящим для того, чтобы объяснять Мэг суровую правду о разнице между мужчинами и женщинами, Розалин обняла плачущего ребенка и вздохнула. Она понимала ее горе. Она тоже хотела быть вместе с братом – возможно, даже сильнее, поскольку кроме него у нее никого не было. Понимание невозможности этого оказалось очень горькой пилюлей, которую ей пришлось проглотить.

Верховая езда, уроки фехтования на мечах и свобода бегать, где захочется, казались предпочтительнее, чем сиденье взаперти с вышивкой и лютней. Конечно, это было очень упрощенное представление о роли мужчин и женщин, но в возрасте Мэг Розалин испытывала те же чувства, что и эта девочка.

Спустя какое-то время Мэг подняла личико и посмотрела на тетю. Длинные темные ресницы окаймляли большие голубые глаза, мокрые от слез. Мэг была похожа на свою хорошенькую темноволосую мать, но Розалин просматривала упрямство Клиффордов в ее вздернутом подбородке.

– Ты поговоришь с ним?

– С кем?

– С папой. Он послушает тебя. Все говорят, что он никогда тебе ни в чем не отказывает.

Розалин рассмеялась:

– Уверяю тебя, он отказывал мне много раз. Я тоже хотела ездить верхом и учиться фехтовать.

Маргарет широко раскрыла глаза – при этом вид у нее стал почти комичным.

– Правда?

– Да. И я тоже думала, что это несправедливо, когда он мне отказал.

Улыбка на лице Мэг была почти ослепительной.

– Ты просила? И он отказал?

Розалин кивнула, затем задумалась на минуту.

– Как ты отнесешься к тому, если я возьму тебя завтра на прогулку верхом и позволю тебе поучиться держать поводья?

Это было явно не то, что Мэг надеялась услышать, но после минутного разочарования решила брать, что дают, и поторговаться насчет лучших предложений. Возможно, малышка в этом отношении была похожа на свою тетю.

– А как долго мы будем ездить?

– Столько, сколько захочешь.

– А куда мы поедем?

Розалин задумалась. Она не хотела уезжать далеко.

– Твоя мама сказала, что завтра в Норхэме будет ярмарка. Хочешь поехать туда?

Мэг с энтузиазмом кивнула и через мгновение выскочила из комнаты, горя желанием похвастать предстоящим приключением перед своими братьями и сестрами.

Розалин позвала ее назад:

– Мэг!

Девочка вопросительно обернулась.

– Надень платье, – с улыбкой сказала тетя.

Мэг расплылась в улыбке, кивнула и убежала.

Спустя несколько часов Розалин разыскала своего очень занятого брата, чтобы рассказать ему о своем плане. Она стояла в дверях его комнаты, пока он заканчивал разговор со своими людьми.

Как вновь назначенный наместник замка Бервик, сэр Клиффорд занял королевские покои и использовал одну из приемных комнат как зал заседаний. Розалин гордилась братом. Король не только назначил его военачальником и блюстителем Шотландии, но и сделал его наместником одного из самых важных приграничных замков. Замки Бервик на востоке, Карлайл на западе и Роксбург посередине формировали линию обороны вдоль границы, чтобы предотвратить вторжение шотландцев в Англию.

Розалин закусила губу. По крайней мере, замки выполняли такую функцию до прошлого лета. Но налеты Роберта Брюса на Камбрию и Нортумберленд опустошили округу, вселив ужас в сердца англичан, от которого они до сих пор не могли оправиться. Страх витал в воздухе, а имена свирепых налетчиков обсуждались испуганным шепотом, словно произнести их вслух значило вызвать самого дьявола.

Дуглас. Рэндольф. Бойд.

Болезненное чувство охватило Розалин. Не думай об этом…

– Две тысячи фунтов? – сказал Клиффорд явно с яростью. – Он, должно быть, сумасшедший. Отошлите его. Я не желаю больше ничего слышать об их требованиях.

Розалин подождала, пока мужчины вышли, а затем вошла в комнату. Увидев сестру, Роберт улыбнулся, лицо его стало казаться менее уставшим.

– А, Роузи, извини, что заставил тебя ждать.

– Все в порядке?

Было очевидно, что нет. Ее брат сильно изменился с тех пор, когда она видела его в последний раз. Война давала о себе знать. Он все еще был красив, но выглядел старше своих тридцати двух лет. И жестче.

Он отмахнулся от ее беспокойства.

– Ничего такого, с чем нельзя было бы справиться. – Роберт жестом пригласил ее сесть. – Итак, что тебе нужно?

Пока Розалин объясняла, Роберт пытался спрятать улыбку. В конце концов он покачал головой.

– Я знаю, ты сказал ей, что она слишком мала, чтобы ездить верхом. Но послушай, ей уже семь лет. Я не понимаю, почему семилетняя девочка еще слишком мала, а пятилетний мальчик – нет.

Откинувшись в кресле, Роберт изучающе смотрел на сестру. Их разделял большой деревянный стол, который он использовал как рабочий.

– Ты провела здесь всего два дня, и Мэг уж нашла в тебе защитницу. Мне интересно, сколько ей понадобится времени, чтобы найти родственную душу.

Розалин нахмурила брови, не понимая, что брат имеет в виду.

– Родственную душу?

– А ты этого не видишь? – Он рассмеялся. – Господи, она совсем такая же, как ты, Роузи-лин, – всегда бросается на чью-нибудь защиту, всегда старается исправить несправедливость.

Она нахмурилась, застигнутая врасплох:

– Я этого не делаю.

Это заявление заставило Роберта рассмеяться громче:

– Господи, как хорошо, что ты здесь. Я скучал по тебе. Мне жаль, что я не мог чаще навещать тебя в Лондоне.

– Ты был занят.

Это не было преувеличением. С тех пор как Роберт Брюс восстал как феникс из огня поражений, брат не имел свободной минуты. Розалин видела его только дважды за последние шесть лет, с того своего судьбоносного визита в Шотландию.

– Я не был уверен, что сэр Хамфри когда-нибудь отпустит тебя навестить нас, – сказал он сухо.

Розалин тоже не была уверена.

– Граф настаивал, что это очень опасно, и… – Румянец залил ее щеки. – Я думаю, он ждал, пока я… решу.

Выражение лица Роберта изменилось.

– И ты решила? Это тот, за кого ты хочешь выйти замуж? Я не позволю графу Харфорду принуждать тебя. Мне наплевать, что ты достигла зрелого возраста, – я не дам тебе связать свою судьбу с человеком, которого ты не любишь.

– Двадцать два – это не такой уж зрелый возраст, – рассмеялась Розалин. – Нет, тебе не стоит волноваться о том, что сэр Хамфри принудил меня к чему-то. Он очень терпелив. Хотя, между нами, мне кажется, что и он и король отчаялись, что я выберу кого-нибудь.

– А ты уверена, что сэр Генри – тот, кто тебе нужен?

Что-то в голосе Роберта заставило ее насторожиться. Она пристально посмотрела на брата, но он умел скрывать свои мысли.

– Он тебе не нравится?

– Вопрос не в том, нравится ли он мне, а в том, нравится ли он тебе, малышка.

– Нравится, – сказала она с мягкой улыбкой. – Очень.

Хотя Розалин знала сэра Генри де Спенсера всего несколько месяцев, он произвел на нее большое впечатление своей галантностью и обаянием. Да, прославленный английский рыцарь был высок, темноволос и мускулист, и в этом заключалось случайное сходство с неким шотландским мятежником.

– Тогда это все, что имеет значение, – твердо сказал Роберт. Она нахмурилась и хотела расспросить его подробнее, но он добавил: – Я должен признать, что как бы я ни был рад видеть тебя, я испытываю облегчение от того, что ты с Мод и детьми вернешься в Бруэм в конце месяца, чтобы готовиться к свадьбе.

Ее суровая невестка настаивала на возвращении в замок Клиффордов в Камбрии, где Розалин родилась и который в определенном смысле могла считать своим домом. Замок был расположен значительно южнее, и там было безопаснее укрываться от налетов варваров. Бруэм находился довольно далеко от Бервика, но Роберт сможет иногда навещать их.

– Неужели дела обстоят так плохо? – спросила Розалин.

Он мгновение поколебался, потом, очевидно, решил сказать правду:

– Да. Шотландцы совсем обнаглели после отъезда Эдуарда, и кто-то должен остановить их, или… – Роберт замолчал, крепко сжав челюсти.

– Или – что? – спросила она.

– Или они не остановятся.

Розалин посмотрела брату в глаза. Казалось невероятным, что мятежники могут на самом деле победить. Она закусила губу. Брат старался держать ее вдали от войны и политики, но что-то заставило ее спросить:

– Ты никогда не думаешь, что, если… – Она не закончила вопрос, смущенная тем, что хотела сказать.

Но Роберт догадался:

– Не думаю, Розалин. Моя работа – следовать приказам и исполнять свой долг перед королем.

Внезапно почувствовав себя изменницей, Розалин испытала прилив гордости за своего брата. Он был верен долгу и королю – один из величайших рыцарей Англии, – и она любила его. Конечно, он поступал правильно.

– Поезжай на ярмарку, Розалин, и возьми с собой своего маленького рыцаря. Роджер тоже едет с несколькими из моих рыцарей. Вы можете поехать с ними. Думаю, он будет горд продемонстрировать тете свои навыки оруженосца. В Норхэме так же безопасно, как и в Бервике. Даже фантомы – призраки Брюса не посмеют приблизиться к одному из самых охраняемых замков при свете дня.