Текст книги "Второй шанс для него"

Глава вторая

Внутри она разорвана в клочья, но этого никто никогда не заметит.

Аноним

Фэйбл

– И так, – Оуэн отхлебывает газировку из гигантского, почти литрового стакана, который я купила ему на заправке, где по дороге домой мы остановились заправить развалюху моей мамы. – Могу ли я бесплатно обедать у тебя на работе?

Я качаю головой.

– Это слишком шикарное заведение. Появление детей там совсем не приветствуется.

И это явное преуменьшение. В ресторане появление детей не приветствуется абсолютно. На самом деле, думаю, что там и Фэйбл-то не очень жалуют, но я готова дать им шанс. Колин утверждает, что я смогу получать огромные чаевые, хотя веры этому нет.

Мои мысли концентрируются на Колине. Он владелец ресторана… потому что богатый папочка подарил ему игрушку. Это признание я вытянула из него, когда он впервые привел меня туда. Колин милый. Привлекательный. Очаровательный.

За исключением общения в рамках «босс-сотрудник», большую часть времени я стараюсь его избегать. Я приняла его деловое предложение, хотя это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Забавно, но в La Sallle еще ничего не знают – я не сказала. Не стоит бросать старую работу, пока не будешь уверена в том, что новая станет источником стабильного заработка. Потому что, как и всегда, основной доход семьи – это мой заработок. Мама не делает ничего для того, чтобы обеспечивать наше существование.

Оуэн раздувается от возмущения.

– Шутишь, что ли? Я не ребенок. Мне гребаных четырнадцать лет!

Я хлопаю его по руке, и он взвизгивает.

– Следи за языком, – предупреждаю я, потому что он должен следить за тем, что болтает. И с каких это пор совершеннолетие стало наступать на четыре года раньше? Видимо, в его мечтах.

– Серьезно, Фэйбс, ты что, прямо, не можешь меня туда провести? – Оуэн качает головой, не в состоянии скрыть раздражение. – Слышал, цыпочки, которые там тусуются, очень сексуальные.

Я абсолютно не хочу слышать, как мой братишка рассуждает о сексуальных цыпочках и о чем-то подобном. Достаточно того, что несколько дней назад перед стиркой я нашла в кармане его джинсов пакетик с травкой. Показала маме, она пожала плечами, а затем потребовала отдать пакетик ей.

Она тут же открыла его и, сделав глубокий вдох, объявила, что травка-то первоклассная. Знаю, она взяла пакетик с собой, когда позже пошла к Ларри, и они, вероятно, получили крутой кайф. До сих пор не могу в это поверить. Как мне удалось стать нормальной и уравновешенной, когда моя мама, в сущности… ребенок?

У тебя не было выбора.

Ну разве это не дурацкая правда?

– Слушай, обеды, которые там подают, стоят по пятьдесят баксов за блюдо. Это для влюбленных парочек и богатеев. И там есть бар. А после десяти вечера ресторан полностью закрывается для тех, кому нет двадцати одного года, – объясняю я. Это действительно самый красивый и элегантный ресторан, который я когда-либо видела. Не говоря уже о том, что я там работала. Классно оборудованный, рационально организованный, все на своем месте. Впрочем, персонал не очень дружелюбный. Скорее, высокомерный. Уверена, за спиной они надо мной насмехаются, считая нищим «белым отребьем», что затесалась в их элитарный круг.

Неважно. Меня заботит лишь размер чаевых. И то, что Колин верит в меня. В меня уже давно никто не верил. Мне казалось, поверил Дрю, но чем дольше он отсутствует в моей жизни, тем больше я убеждаюсь, что все было фальшивкой. Мы просто ненадолго выпали из реальности.

– Ты что, даже не можешь принести мне то, что остается на кухне? – Вопрос Оуэна вырывает меня из собственных мыслей, и я с удивлением вижу его ухмылку.

С возрастом он становится все более красивым. Понятия не имею, есть у него девушка или нет, но все же надеюсь, что он немного повременит с подобными отношениями. Отношения не приносят ничего, кроме неприятностей.

– Ну ты даешь, – я закатываю глаза. Я приносила ему гамбургеры из La Sallle, чем полностью испортила его.

– Ну, чертовски уверен, что мама кормить меня не собирается. Прости, – добавляет он в ответ на мой сердитый взгляд. – И я чувствую себя придурком, потому что постоянно болтаюсь дома у Уэйда. Его мама наверняка уже устала от меня.

Меня накрывает чувство вины. Мне нужна эта работа. Мне нужны обе работы, а это значит, я не могу быть рядом с Оуэном. Готовить для него, следить, чтобы он делал домашние задания, заставить его разгрести свалку в собственной комнате. В нашей квартире целых три спальни – большая редкость при адском спросе на жилье в университетском городке, да и аренда дорожает. Учитывая, что матери никогда нет, и дома, как правило, только мы с Оуэном, я собираюсь подыскать другую квартиру. Для нас двоих, без мамы.

Когда она узнает об этой небольшой детали, ужасно разозлится. Ей неважно, что она проводит большую часть времени с Ларри. И что она не интересуется нами, не работает и не может позволить себе арендную плату. Она в любом случае будет в ярости и воспримет это так, словно мы с Оуэном пытаемся избавиться от нее.

Вернее, я пытаюсь. Не хочу больше видеть ее рядом. Она подает плохой пример, Оуэну рядом с ней плохо, да и мне тоже. Так что решено.

Но по какой-то причине я все же не решаюсь пока выступить против нее. Не хочу иметь дело с мега-трагедией, смысла в которой нет. Такая уж моя мама – абсолютная королева драмы.

Пискнул мобильный, сообщая о входящем сообщении, и я открыла его, увидев, что оно от нового босса. Его содержание заставило меня забеспокоиться.

Что ты делаешь?

Отвечаю как работник, который на хорошем счету.

Собираюсь на работу.

И это правда.

Я здесь недалеко. Позволь забрать тебя и отвезти.

Смотрю на его сообщение слишком долго, не обращая внимания на Оуэна, ноющего теперь о том, что он снова вынужден сам себе готовить обед. Что, черт возьми, Колин хочет? Почему он оказался рядом с дырой, где я живу? Бессмыслица какая-то. Если только он не приехал за мной специально…

Мне не нужно быть на работе почти за час до начала, – отвечаю я.

Заплачу тебе за дополнительное время. Собирайся.

Вздохнув, печатаю в ответ:

Дай мне пять минут.

– Мне нужно идти, – говорю я Оуэну, отправляясь к себе. Моя рабочая форма не изменилась, если это вообще можно назвать униформой. Все официантки должны носить самые что ни на есть возмутительные вещи. Есть, как минимум, четыре различных варианта, выставляющих все напоказ: грудь рвется наружу или ткань полностью облегает фигуру. Очень сексапильно. Мы не выглядим распутно или что-то в этом роде, но если я неосторожно наклонюсь, каждый увидит мою задницу. В таких нарядах чрезвычайно удобно светить нижним бельем.

Хватаю платье с вешалки, когда замечаю в дверном проеме Оуэна.

– Что случилось? – спрашиваю его.

Он пожимает плечами.

– Как думаешь, может, мне сделать тату?

Немедленно поворачиваю к нему голову. Господи, с чего он вообще задумался об этом?

– Во-первых, тебе только четырнадцать, и по закону ты не можешь сделать себе тату. Во-вторых, тебе опять же только четырнадцать. Ты, правда, хочешь что-то набить на своем теле и навсегда?

– Не знаю. – Он снова пожимает плечами. – Думал, это будет круто. И потом, ты же сделала себе, так почему мне нельзя?

– Может быть, потому что я взрослая, а ты нет? – За несколько недель до Рождества, когда я еще верила, что у нас с Дрю шанс, я набила одну. Самую глупую татуировку, которую можно представить. Думала, сделав это и словно получив частичку его, неважно, как мала эта частица, навсегда врезавшаяся в мою кожу, я каким-то образом верну его себе.

Не сработало. А теперь это навсегда со мной. Слава богу, татушка такая маленькая. Вероятно, я могла бы полностью закрыть ее, если бы захотела.

Но сейчас не хочу.

– Значит, ты выбила инициалы какого-то парня на теле, и это круто, но я не могу сделать художественное тату дракона на спине или что-то вроде того? Так нечестно.

Он качает головой, его светло-русые волосы падают на глаза, и мне хочется стукнуть его.

А еще я хочу обнять его и спросить, где же тот милый, простой мальчишка, который испарился менее года назад. Потому что сам он чертовски уверен: этого мальчика здесь больше нет.

– Это другое. – Отворачиваюсь и срываю платье с вешалки, зажав его в руке. – Мне нужно переодеться, выметайся.

– И кто же этот парень? Ты никогда не говорила мне.

– Никто. – Эти слова кажутся неподъемными, когда слетают с моих губ. Он, безусловно, был кем-то. Он был для меня всем в краткий и напряженный момент моей жизни.

– Он не никто. Он разбил твое сердце. – Голос Оуэна сочится злобой. – Однажды я узнаю, кто он, и надеру ему задницу.

Не могу сдержать улыбку. То, что он защищает меня… это так… прекрасно. Мы команда, Оуэн и я. Мы всегда будем друг у друга.

* * *

Выхожу из дома. Не хочу, чтобы Колин постучался в мою дверь и встретился с Оуэном. Или, еще хуже, вошел в нашу облезлую квартиру. Где бы ни жил Колин, уверена: это удивительное место. Если его дом хотя бы вполовину так прекрасен, как и ресторан, то он удивительный.

Едва успеваю спуститься по лестнице, и вот он в блестящем черном мерседесе, двигатель мурлычет, автомобиль новехонький, ни царапинки. Делаю шаг назад, когда парень открывает дверь и выходит из машины, светловолосый бог с умопомрачительной улыбкой и мерцающими голубыми глазами.

Он обходит автомобиль, широким жестом открывая для меня пассажирскую дверь.

– Карета подана.

Я в замешательстве. Не ошибка ли это, ехать в его машине вместе с ним? Я не боюсь Колина, но не хочу сама себя загнать в неловкую ситуацию. Он флиртует, но он же флиртует почти со всеми своими сотрудницами – и с клиентками тоже. Он никогда не пересекает черту, всегда вежлив и знает, когда отступить, если это становится необходимо.

Но не подаю ли я ему неверный сигнал, позволяя отвезти меня на работу? Он просто случайно оказался рядом, смог заехать и подхватить меня? Не верю в это.

Ни на одну секунду.

– Ты приехал специально, чтобы забрать меня? – спрашиваю его в тот момент, когда Колин сам забирается в салон и захлопывает дверь.

Он поворачивается ко мне, его лицо так близко к моему. Автомобиль хороший, но с небольшим салоном, и обстановка довольно интимная. Колин пахнет дорогим одеколоном и кожей, и на мгновение мне интересно, смогла бы я на самом деле что-то чувствовать к этому парню.

И так же быстро понимаю: нет, не смогла бы. Мое сердце все еще намертво привязано к другому. К тому, кто никогда не придет.

– Ты довольно прямолинейна, не так ли? – спрашивает Колин, глаза блестят в полумраке.

– Это лучше, чем выдавать ложь пачками, не так ли? – изгибаю бровь в ответ.

Смеясь, он качает головой, пока заводит машину.

– Так и есть. Я действительно был неподалеку, Фэйбл. Вспомнил, что ты живешь здесь, и написал тебе. Я знаю, ты не всегда можешь взять машину.

Я отработала в его ресторане всего три смены, а он уже столько знает обо мне. Это качество хорошего босса или преследователя?

– Сегодня у меня была возможность воспользоваться маминой машиной.

Он выезжает со стоянки на дорогу, рука небрежно удерживает руль, а вторая опирается на центральную консоль. У него все так просто. Легко. Он действует так, словно может получить от жизни все, и заслуживает всего, что бы ни получил.

Поэтому я завидую ему. Вряд ли я когда-то смогу почувствовать нечто подобное.

– Хочешь, отвезу обратно, и ты сможешь сама сесть за руль? – Веселье звучит в его глубоком голосе. Должно быть, он думает, я пошутила.

– Нет, – вздыхаю я. Это глупо. Что мы делаем? – Хотя мне будет не на чем вернуться домой.

– Я тебя подброшу.

Не утруждаю себя ответом.

И продолжаю молчать, отдирая заусенцы на пальцах. Пока он ведет машину, мы оба молчим. Кожа рук у меня совсем сухая, кутикулы не аккуратные, и я думаю о других девушках, с которыми работаю – вот у кого идеальный маникюр и педикюр. А я действительно выгляжу как побитая молью Золушка, которую наконец-то извлекли из подвала и разрешили поработать среди сияющих прекрасных принцесс. Но я тоже могла бы светиться. Немножко потереть – и тусклый налет легко бы сошел с меня.

Хотя когда я нахожусь на новой работе, то чувствую…. может, и не так уж легко. И мне это не нравится.

– Дурная привычка, – говорит Колин, нарушая тишину. – Ты должна заняться своими руками.

Отлично, это выводит меня из себя. Его предложение звучит так грубо.

– Не могу этого себе позволить.

– Я заплачу.

– Черт, нет! – Я практически рычу на него. Его предложение раздражает меня еще больше.

– А еще ты должна сходить к женскому мастеру, – как ни в чем ни бывало продолжает Колин. – И за это я тоже заплачу. Твои волосы слишком обесцвечены и выглядят поврежденными.

Что за наглость! Да он просто задница. Почему я вообще согласилась работать на него? Ах да, деньги. Жадность способна отнять последний разум, я это знаю. Она уже заставила меня принять два наиглупейших решения в моей жизни.

– А ты у нас кто? Полиция моды?

– Нет, но я твой босс, и в «Квартале» есть определенные критерии, им нужно соответствовать.

– Тогда почему ты нанял меня? Видел же, кого брал.

– Я видел твой потенциал, – говорит он тихо. – А ты, Фэйбл? Ты его видишь?

Я не могу ему ответить. Потому что эту правду он вряд ли захочет услышать.

Нет.

Дрю

Сижу на занятиях, хотя находиться здесь мне совершенно не хочется. После совершенно отстойного осеннего семестра я взял поменьше предметов. Чтобы не было искушения опять забросить какие-то классы. А чтобы успеть добрать полный объем придется взять несколько дополнительных курсов на летних каникулах. И ладно. Куда еще я могу пойти?

Не домой, и в этом я чертовски уверен.

По крайней мере, пока я нахожусь на территории кампуса, чувствую себя относительно нормально. Могу забыть об отце, о словах Адель и о ней самой. Последний раз я говорил с ней по телефону, когда заставил рассказать все. Да я и с отцом почти не разговариваю. Он понимает: со мной что-то не так, но ни о чем не спрашивает. Я знаю, что и с ним что-то не так, и тоже не спрашиваю. А смысл? Действительно ли я хочу выяснить, что случилось?

Нет.

Я проживаю день за днем, как робот, по расписанию. Чем дольше нахожусь в одиночестве, тем больше ухожу в себя. Вспоминая обещание Джейсу быть на дне рождения Логана в субботу, ощущаю приступ паники. Но мне надо пойти. Доктор Харрис сказала, что я снова должен начать вести себя как нормальный человек, и она права.

Но это по-прежнему пугает меня до чертиков.

Я в общем классе. Он огромен, и здесь есть девушка, с которой я каждый день сижу рядом. Она невысокая, хорошо сложена, с длинными и светлыми волосами, и так сильно напоминает Фэйбл, что мне почти больно.

Но я мазохист. Я выбираю место рядом с ней, представляя при этом, что сижу с другой. Задерживаю дыхание, когда она поворачивается в мою сторону, всегда готовый удивиться, обнаружив, что это, и правда, Фэйбл оказалась на занятиях рядом со мной.

Но всегда разочаровываюсь, когда открывается истина. Она не та, кого я хочу. Никто никогда не будет «той».

Профессор бубнит, но я не слушаю. Беру лист бумаги и начинаю писать. Письмо, которое никогда не отправлю. Мне нужно выразить чувства к ней, или я сейчас взорвусь. Как только ручка встречается с бумагой, эмоции выплескиваются наружу, и я уже не могу их контролировать.

Знаешь, может быть, оставить тебя было ошибкой.

Если бы знать, как это исправить. Сожаление наполняет меня каждый день.

Фонтан эмоций бьет во мне ключом.

И я ненавижу себя за то, что потерял тебя.

Ранил тебя. Хочу, чтобы ты знала, как…

Как я тоскую по тебе. Люблю тебя. Другие могут приходить в нашу жизнь и уходить из нее, а мы…

А мы принадлежим друг другу.

Смотрю на свое глупое маленькое стихотворение, которое никогда не прочту любимой девушке. И рисую вокруг текста маленькие волнистые линии. Вывожу прописью Ф так, как меня учили в начальной школе. Ее имя. Фэйбл. Рассказ. Миф. Сказка. Она моя сказка. Хочу жить и дышать ради нее, и умереть за нее, а она понятия не имеет, как крепко засела в моей голове. Да я ни о чем другом и думать не могу. Я бы лучше сидел в этом классе и писал ей любовные стихи с секретными сообщениями, чем принимал то, что на самом деле происходит в моей жизни.

Моя жизнь – гребаный бардак.

Фантастической девушке, имя которой —

Элегия жизни моей. Она невероятна.

И потому заслуживает только самого лучшего.

Больше никакой

Лжи. Она – весь мой мир.

Но я недостаточно смел, чтобы сказать ей. Смотрю на то, что написал для нее в этот раз, самому становится противно. Кем я могу быть для Фэйбл, если даже не способен сказать о своих чувствах.

– Ты писатель?

Поднимаю глаза, чтобы обнаружить, как псевдо-Фэйбл улыбается мне, и хмурюсь. Ее лицо… абсолютно не такое. У нее карие глаза. И она не настолько красива, хотя, безусловно, привлекательна. Не знаю, почему мне казалось, что она выглядит как Фэйбл.

– Что ты сказала? – спрашиваю я.

Она кивает головой на листок бумаги, исписанный мной.

– Ты не слушаешь лекцию. Пишешь стихи? Выглядит именно так.

Закрываю рукой бумагу, чтобы скрыть ее содержание от любопытного взгляда, изучаю ее лицо, желая, чтобы она была больше похожа на Фэйбл. Но это невозможно. Девушка рядом со мной – вовсе не Фэйбл. И я ненавижу ее за это.

– Делаю заметки.

Она улыбается.

– Не волнуйся. Я не расскажу, если ты их не делаешь.

– Но я записываю, – настаиваю я, потому что эти строки не для чужих глаз. Они для меня и девушки, которая их никогда не увидит.

– Не надо волноваться, – шепчет она. Ее взгляд сосредотачивается, словно она может посмотреть прямо внутрь меня, сквозь меня, и мне хочется бежать. – И обороняться.

Молчу. Как я могу защитить себя, если она говорит правду.

– Эй, а ты не Дрю Каллахан? – Соседка наклоняет голову, на ее лице отражается внезапный интерес. – Мистер Квотербек Точный Пас?

Ее голос полон сарказма. Я опустил весь универ в конце сезона, демонстрируя один впечатляющий провал за другим. Сдулся, и все это знают. Вижу презрение во взгляде девушки, чувствую, как ее тело излучает его. Наверняка она считает меня посмешищем.

Схватив рюкзак, лежащий у моих ног, я прячу в него листок вместе с книгой. Затем встаю со стула и закидываю лямку на плечо.

– Его больше не существует, – бормочу ей, прежде чем совершаю новый побег. Прямо в середине лекции.

Но мне плевать. Я просто иду, пока не оказываюсь снаружи, где холодный воздух и яркий солнечный свет. Люди натыкаются на меня, когда я проталкиваюсь сквозь толпу. Кто-то зовет меня по имени, но я делаю вид, что не слышу. Кажется, все вокруг знакомы со мной, но я их не знаю.

Дерьмовая история, и неважно, как сильно я хочу, чтобы этого просто не было.

Чувствую, как телефон вибрирует в кармане джинсов, вынимаю его и вижу: звонит отец. Обычно я отправляю звонок прямиком на голосовую почту, но по каким-то мазохистским причинам нахожусь сейчас в настроении поговорить с ним. Поэтому отвечаю.

– Дрю. – Его голос звучит удивленно.

– Что-то случилось? – А мой голос обманчиво небрежен. Я должен был стать актером. Я так хорошо притворяюсь всю свою жизнь.

– Я надеялся, что могу приехать и увидеть тебя. – Он откашливается, и я буквально ощущаю его неловкость, даже в том, как он говорит. – Есть некоторые вещи, которые мне… нужно обсудить с тобой.

Мои внутренности сжимаются, я готов бросить трубку. Он так серьезен. Пугающе серьезен.

– Например?

– Ну, я бы лучше поговорил об этом лично, но… почему бы не сказать тебе прямо сейчас. – Он делает глубокий вдох, и я тоже. – Мы с Адель разводимся.

Я чувствую себя как герой мультфильма, который шарахнулся головой, и над ним запорхали кругами и зачирикали веселые птички. Оглядываюсь, замечаю скамейку и тяжело опускаюсь на край. Рюкзак падает рядом, заставив меня вздрогнуть.

– Что? Почему?

– Лучше бы я приехал и рассказал тебе. Ты свободен в эти выходные?

– Конечно. – Вспоминаю о вечеринке Логана. – Ну, у меня есть кое-какие планы на вечер субботы, но можно их отменить.

– Не хочу нарушать твои планы.

Моему отцу, как правило, нет дела до моих планов, так что его заявление огорчает. Он не похож сам на себя. Сильно расстроен из-за развода? Для него развод – хорошо или плохо? Конечно, я сразу во всем виню Адель.

– Ты ничему не помешаешь, папа. Поверь. Просто глупая вечеринка. – Доктор Харрис разозлится, но меня это не волнует. Я нужен своему отцу. Особенно, если он наконец действительно собирается расстаться с Адель.

Я не должен радоваться. Мне должно быть его жаль. Но это правильный шаг. Она больная стерва, и я хочу, чтобы она перестала отравлять мне жизнь. И жизнь отца тоже. А еще, и это абсолютно эгоистично с моей стороны, не хочу, чтобы наша тайна раскрылась.

Я даже не знаю, является ли ее секрет правдой. Вот что пугает меня больше всего. Что реально, а что нет? Я уже ни в чем не уверен.

– Как насчет того, чтобы я приехал в пятницу, переночевал у тебя и вернулся домой в субботу? Так ты сможешь не менять планы на вечер субботы, – предлагает отец.

– Если хочешь – оставайся на все выходные.

Хочу, чтобы он остался. Скучаю по нему. Мы были близки. До того, как мне исполнилось пятнадцать, и моя мачеха решила, что я гораздо привлекательнее, чем мой отец когда-то.

Ты так сильно вырос, Эндрю. Ты такой красивый, большой и сильный…

Закрыв глаза, я резко выталкиваю ее игривый голос из головы.

– Как получится, – говорит отец.

Это все, на что могу рассчитывать, и я согласен. Повесив трубку, чувствую себя немного легче. Надеюсь, в этот раз туман в моей голове слегка рассеется.

Постараюсь сохранить это чувство, чтобы прожить остаток дня.