Текст книги "Ночь храбрых"

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Дункан верхом на коне вел тысячу своих воинов, несясь галопом на восток через равнины Бариса, в Ущелье Дьявола, и он чувствовал себя изменившимся человеком. Все еще восстанавливаясь после своих ран, сейчас он чувствовал себя слабее, чем когда-либо. На самом деле, Лорна просила его остаться и отдохнуть до тех пор, пока он полностью не восстановится. Но, разумеется, он не мог. Его ждала армия, которую он должен был возглавить, и война, которую он обязан разжечь, зная, что время его ждать не будет.

Дункан скакал, будучи слабым, одной рукой сжимая поводья, а другую прижимая к груди, из которой все еще сочилась кровь после того, как его ударила Кира. Разумеется, он вынужден был напомнить себе о том, что не Кира ударила его, как бы та девушка ни была на нее похожа. Его ударил Ра и его магия. Но видение о том, что собственная дочь пронзила его кинжалом, по-прежнему преследовало Дункана, мысль об этом ранила его больше настоящего события. Он не мог прогнать это видение из своей головы и это, в конце концов, был настоящий ущерб, нанесенный Ра.

Кроме того, Дункан не мог прогнать из своей головы другое видение – свою смерть. Он чувствовал, как его тело становится легче, переходя на другую сторону, и он помнил мгновение своего ухода, когда его тело было очень легким, и предки ждали его на другой стороне. Он вспомнил то сильное чувство и комфорт, которые он не мог прогнать. Дункан чувствовал, что он уходит, когда дочь Короля Тарниса вернула его.

Возвращение было болезненным. Он вспомнил о том, как он моргнул, посмотрел на лицо Лорны, ощущая ужасную боль в груди. Этот опыт преследовал его. Он не знал, что пугало его больше – уход из этого мира или возвращение в него.

Самым страшным было то, что сказала ему Лорна после возвращения – жить ему осталось недолго. Он бросал вызов своей судьбе, ему дали последнюю возможность для сражения и славы, один последний шанс решить, каким будет конец его жизни. Дункан знал, что сейчас он скакал последний отрезок своей жизни, каким бы коротким он ни был, и он был настроен решительно не растрачивать его попусту.

Дункан продолжал скакать галопом, стук лошадиных копыт и звон брони и оружия сотен мужчин позади него оглушали. Рядом с ним скакали Энвин, Эйдан с Мотли и Кассандрой, за которыми бежал Снежок. Думая о своих людях, Дункан гордился, зная, что он отправил их в разные части Эскалона, чтобы положить конец войне: Сивига – на западное побережье, чтобы освободить Ур; Кавоса – на север, чтобы сразиться с легионами возле Коса. Пока каждый делает свое дело, у них есть шанс, пусть даже отдаленный, освободить Эскалон раз и навсегда. Дункан знал, что предстоящее сражение в Ущелье Дьявола будет самым рискованным из всех.

Дункан крикнул и пнул своего коня, увеличивая скорость, решительно настроенный ехать впереди своих людей, несмотря на свою боль, и показать им, что он силен. В пути он закашлялся кровью и украдкой вытер ее тыльной стороной ладони, не желая, чтобы кто-нибудь из них увидел, как он на самом деле себя чувствует.

Дункан посмотрел на горизонт, критически рассматривая картину перед собой. Он знал, что армия Ра сейчас направляется на юг, чтобы найти его и, оглянувшись через плечо, он уже видел на дальнем горизонте бесконечную линию черного цвета, развевающиеся на ветру пандезианские флаги. В этот раз они придут за ним не с десятками тысяч людей, а с сотнями тысяч – со всеми силами Ра, огромной и ужасной армией, чтобы уничтожить Дункана.

Дункан скакал, не останавливаясь, увеличивая скорость, зная, что у них мало времени, если они хотят вовремя приготовиться к обороне. Он видел, что вдали виднеется Ущелье Дьявола, возвышающиеся зазубренные скалы поднимались на сотни футов в высоту. Ущелье, которое они образовывали, было достаточно широким для того, чтобы вместить несколько мужчин за раз – это был самый узкий проход во всем Эскалоне. Он знал, что это его последняя надежда.

Если Дункан сможет заманить Ра через узкий проход, содержащий Ущелье Дьявола, с крутыми скалами на одной стороне и бушующим море на другой, он будет оказывать сопротивление. Он должен найти способ заставить всю армию Ра пройти на юг через ущелье, после чего перекрыть его. Дункан надеялся на то, что они клюнут на приманку, и чувствовал, что они клюнут. На самом деле, их грохот только становился все громче позади него, и он знал, что такая большая армия с приманкой перед ними и с жаждой крови, никогда ни перед чем не остановится. Если Дункан прав, их высокомерие приведет их к падению.

Когда солнце ниже опустилось в небе, каждый шаг лошади причинял Дункану такую сильную боль, что он сжал челюсти, и вскоре он и его люди, наконец, добрались до Ущелья. Они все остановились, и в эту минуту Дункан повернулся и окинул взглядом горизонт: к его облегчению, пандезианская армия не отказалась от преследования. На самом деле, сейчас они приближались.

Люди Дункана и их лошади, остановившись посреди облака пыли, тяжело дышали. Они повернулись и посмотрели на своего руководителя, и он почувствовал, что все глаза смотрят на него. Дункан повернулся и окинул их взглядом, скрывая боль, зная, что они нуждаются в сильном руководстве сейчас, как никогда.

«Волен!» – вызвал он.

Волен, один из его доверенных командиров и один из самых старших в его армии, вышел вперед по стойке смирно.

«Ты останешься на этой стороне Ущелья и возглавишь основную часть наших людей. Вы укроетесь под пещерами и будете ждать, пока пандезианцы пройдут здесь. Затем вы перекроете Ущелье и и не позволите им войти в Эскалон второй раз».

«А Вы, милорд?» – спросил Волен с тревогой в глазах.

«Я заманю пандезианцев в Ущелье, чтобы вы смогли закрыть его за нами».

Дункан видел, что все его люди смотрят на него с тревогой в глазах. Повисла напряженная, мрачная тишина.

«Но как Вы потом вернетесь, Командир?» – наконец, спросил Волен.

Дункан медленно покачал головой.

«Я могу не вернуться», – ответил он. – «Я поведу их достаточно далеко, после чего вернусь и попытаюсь пройти через пещеры в этих скалах, если они не будут перекрыты. Если же нет, вы в любом случае перекроете Ущелье».

Они смотрели на него с мрачными лицами. Тишина была угнетающей, никто не шевелился.

«Отец», – послышался голос.

Оглянувшись, Дункан увидел Эйдана, который стоял поблизости вместе со Снежком. Мальчик смотрел на него со слезами и гордостью в глазах.

«Я пойду с тобой», – сказал Эйдан.

Дункан был тронут храбростью своего сына. Но он решительно покачал головой.

«Ты останешься с основной массой армии здесь». – Затем он повернулся к остальным. – «Я не буду просить никого из вас присоединиться ко мне, учитывая риск данной миссии. Но если кто-то вызовется добровольно, я не буду возражать».

После этих слов Дункан пнул своего коня, повернулся и поскакал к Ущелью, не желая терять времени, думая, что никто к нему не присоединится.

Но, к его удивлению, вскоре поднялся оглушительный топот лошадиных копыт позади себя. Обернувшись, он увидел Энвина и десятки своих людей, которые скакали с ним. Его тронула их преданность.

«РОГА!» – крикнул Дункан, отдавая первый приказ.

Не успел он выкрикнуть свои слова, как его люди протрубили в десятки рогов. Оглядываясь через плечо, Дункан был доволен, увидев, что пандезианская армия следует за ними, приближаясь, подобно змее, следующей за флейтой, к Ущелью.

Дункан знал, что до величайшего сражения в его жизни остаются считанные минуты.

*

Эйдан стоял вместе с основной частью армии своего отца под возвышающимися скалами Ущелья. Рядом с ним находились Мотли, Кассандра и Снежок, все они прятались в тайниках пещер, в то время как поблизости гремела пандезианская армия. Сердце Эйдана ушло в пятки, пока он наблюдал за ними, думая о своем отце, который скакал через Ущелье. Эйдан знал, что это была героическая миссия, из которой он может никогда не вернуться. Он увидел, как десятки тысяч воинов пронеслись мимо, подобно реке, которой нет ни конца, ни края, и его дурное предчувствие только усилилось. Неужели в этот день его отцу суждено умереть?

Эйдан понятия не имел о том, как его отцу вообще удастся сразить пандезианцев. Но, кроме того, он ощущал облегчение. Пришло время для последнего эпического сражения за судьбу Эскалона. Это их последний шанс противостоять Пандезии раз и навсегда, жить или умереть как свободные люди, но больше не съеживаться от страха.

Эйдан заерзал, сгорая от желания приступить к действиям, больше не в силах оставаться спокойным, наблюдая за происходящим.

«Я хочу выйти и сразиться с ними», – сказал мальчик остальным. – «Я хочу быть рядом с отцом».

Кассандра покачала головой.

«Ты добьешься только того, что нас всех убьют», – упрекнула она, схватив его за руку. – «Ты не можешь выйти туда и сразиться с ними сейчас. Твой отец выбрал свою судьбу. Ты подождешь вместе с нами и поможешь перекрыть ущелье, когда придет время. Здесь, на этой стороне, мы будем в безопасности».

Эйдан нахмурился.

«Я не хочу быть в безопасности», – ответил он.

Эйдану была невыносима мысль о том, что его отец находится там, а он ждет здесь. В сердце маленького воина горело сильное желание помочь своему отцу, насколько это в его силах.

Не в силах больше этого выносить, Э йдан, в конце концов, вынул свой меч и сделал шаг вперед, готовый вступить в бой, как бы это ни было безрассудно.

Вдруг он ощутил сильную уверенную руку на своем запястье.

«Есть другой – разумный – путь».

Эйдан повернулся и увидел Мотли, который смотрел на него с серьезным выражением лица.

«В любой день может победить обман», – продолжал Мотли. – «Сразить своего врага, сделать то, что он меньше всего ожидает».

Эйдан нахмурился.

«И что из этого?» – спросил он.

«Присоединись к нему».

Эйдан озадаченно смотрел на него.

«Присоединись к пандезианской армии», – добавил Мотли. – «Переоденься, стань шпионом изнутри. Именно так ты сможешь причинить наибольший ущерб».

Эйдан задумался над словами Мотли. В этом был смысл. Прокрасться в ряды врага – смелый план, и он ему понравился.

«Но как?» – спросил мальчик.

«Туннели».

Мотли жестом указал на тень и, обернувшись, в темных тайниках пещер Эйдан увидел небольшие проходы, углубленные в скалах.

«Они ведут на другую сторону», – сообщил Мотли. – «Ты можешь выйти на другой стороне, украсть броню у ничего не ожидающего солдата и прокрасться в их ряды. Ты можешь присоединиться к ним в преследовании Дункана, дождаться своего часа и помочь ему, когда он больше всего будет в этом нуждаться».

Эйдан широко улыбнулся – ему понравилась эта идея. Наконец, нашлось что-то, что он может сделать».

Эйдан не стал терять времени: он приступил к действию, бросившись вперед, глубже в тени, направляясь в туннели. Снаружи он слышал оглушительный рев пронесшейся мимо пандезианской армии.

Он услышал шум и, оглянувшись, увидел рядом с собой Мотли. Эйдан удивленно посмотрел на него.

«Ты тоже идешь?» – спросил он.

Мотли улыбнулся, но Эйдан заметил, что он вспотел.

«Я не могу позволить тебе умереть одному, юный друг».

Эйдан услышал звук вынимаемого меча и, оглянувшись, увидев, что по другую сторону от него стоит Кассандра.

«Я тоже», – добавила она.

Услышав рычание, мальчик посмотрел вниз и увидел возле своих ног Снежка, который присоединился к ним. Эйдан был очень благодарен за преданность своих друзей.

«Ты первый», – сказал Мотли. – «Ты меньше».

Эйдан улыбнулся в ответ.

«Кого ты называешь маленьким?» – возразил он.

Мотли улыбнулся и Эйдан сделал шаг вперед, низко пригнулся и вошел в черную сырость туннеля в надежде на то, что она выведет его на другую сторону, в гущу пандезианских рядов.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Кира летела вниз, цепляясь за спину Теона, когда они потеряли равновесие. Она видела, как быстро поднимается земля им навстречу, зная, что через несколько секунд она будет мертва, но, несмотря на это, она не беспокоилась о себе. Кира могла думать только об одном – о Жезле Правды. Он находился под ней, летя вниз, падая с неба на землю, сверкая каждый раз, как встречался со светом.

Кира не могла поверить в то, что дракон выхватил его из ее рук. Она чувствовала себя такой могущественной, такой неуязвимой, была уверена в том, что они с жезлом неразделимы. И вдруг, одним ударом, судьба Эскалона, такая хрупкая, пошатнулась. Ее собственная судьба, такая ненадежная, оказалась в опасности. Как это возможно? Как удар дракона может помешать судьбе?

Чем больше Кира думала об этом, тем больше начинала осознавать, насколько хрупкой является судьба. Это правда – что суждено, обязательно исполнится. Но вместе с тем, девушка вынуждена вмешаться в свою собственную судьбу, чтобы сформировать ее. Падая, Кира также осознала кое-что другое: жезл испытывает ее саму, ее силу и решимость. Действительно ли она достойна владеть им? Он заставлял ее быть больше, сильнее самой себя.

Кира закрыла глаза, настроилась на энергию жезла и постепенно осознала, что они с жезлом на самом деле едины, что ничто не может встать между ними. Она начала осознавать, что пространство между ними – всего лишь иллюзия, что в мире не существует такой вещи, как разделение.

В момент внезапного прозрения Кира протянула свою ладонь и позволила прийти тому, что она заслужила.

Кира почувствовала, как через ее тело выстрелила огромная волна тепла, ей казалось, что ее ладонь находится в огне и, когда она посмотрела вниз, ее сердце подпрыгнуло, когда она увидела, что жезл вдруг изменил курс. Он внезапно полетел вверх по воздуху, прямо к ней, и мгновение спустя оказался в ее ладони.

В эту минуту Кира снова почувствовала себя живой, более могущественной, чем когда-либо. Теперь ничто не могло их разделить.

Кира вцепилась в Теона и они выровняли полет как раз перед тем, как чуть не ударились о землю, находясь так близко, что тролли внизу, замахнувшись алебардами, чуть не попали в них. Затем они снова поднялись. Посмотрев вверх, Кира не сводила взгляда с драконов, и они с Теоном, в равной степени настроенные решительно, полетели прямо на них.

Когда они добрались до стаи, Кира замахнулась жезлом. Главный дракон – огромный, с толстой красной чешуей – нырнул к ней, но из жезла вылетел шар света, который остановил ее на полпути. Дракон закричал, застыл на месте, после чего вдруг замертво упал прямо вниз. Он приземлился далеко внизу с оглушительным грохотом, раздавив сотню троллей.

Ободренная Кира широко замахнулась жезлом над головой, в то время как Теон полетел выше, пользуясь моментом, целясь в следующего дракона. Этот дракон был огромным, с зеленой чешуей, и, когда Кира замахнулась жезлом, она ударила его в горло, оттолкнул его в сторону, после чего он кубарем полетел вниз, замертво приземлившись с жутким грохотом.

Теон полетел выше, когда Кира почувствовала, что жезл побуждает их продолжать. Она издала боевой клич и наклонилась вперед, чтобы встретиться с тремя желтыми драконами, нырнувшими прямо на них. Бесстрашный Теон открыл челюсти, бросился вперед и вцепился в горло одного дракона посредине. Дракон закричал, сражаясь с ним.

Приблизились два других дракона, и Кира замахнулась жезлом, ударив одного по голове с такой силой, что он отлетел назад, после чего ударила другого по спине, отчего он отлетел кубарем, пронзительно закричав, и замертво упал на землю.

Теон продолжал сражаться с огромным драконом, сжав его горло, несмотря на то, что гораздо больший противник царапал и кусал его. Кира, которую бросало вперед и назад, пока Теон сражался, подняла жезл двумя руками и опустила его прямо между глаз дракона напротив нее. Повсюду полетели белые искры, и дракон пронзительно закричал, ослабил хватку и камнем упал прямо вниз на землю. Последовал отдаленный грохот, когда дракон ударился о землю, образовав огромный кратер и подняв огромные облака пыли.

Кира и Теон бросились к остальной стае, уничтожая одного дракона за другим, Жезл Правды сбивал их направо и налево. Наконец, осталось только два дракона. Они приблизились, и Теон укусил одного из них за хвост, широко замахнувшись, после чего швырнул его в сторону. Но другой дракон приблизился слишком быстро, открыв пасть, чтобы выпустить огонь и убить их обоих.

У Киры было время на реакцию. Она подняла жезл и инстинктивно бросила его. Он полетел в воздухе и угодил в шею дракона как раз тогда, когда он выпустил пламя. Жезл Правды остановился, после чего изменил направление пламени, которое поглотило дракона.

Когда дракон начал падать навстречу своей смерти, Кира подняла ладонь и призвала жезл. Он вернулся к ней невредимым и спас ее перед тем, как челюсти дракона сомкнулись. Огромный зверь, последний дракон, упал на землю, закричав, объятый шаром пламени.

Тяжело дыша, Кира обрадовалась, увидев, что они победили. Теон истекал кровью и был покрыт синяками, высматривая больше драконов, но, полетев дальше, Кира была потрясена, увидев, что ни одного не осталось. Она посмотрела вниз и увидела тела всех мертвых драконов, разбросанные внизу, и с потрясением осознала, что она убила оставшихся драконов Эскалона. Наконец, небо над Эскалоном свободно.

Кира повернула Теона на юг, сгорая от нетерпения найти своего отца, когда вдруг раздался ужасный крик, пронесшийся по небу. Она всмотрелась в горизонт, не понимая, откуда он раздается, и что это может быть.

«Это они», – прозвучало у нее в голове.

Кира посмотрела вниз и осознала, что с ней говорит Теон.

«Кто?» – спросила она.

«Когда все драконы будут мертвы, поднимутся Великие. Четыре больших дракона из четырех сторон земли. Они пробудились».

Ужасный крик раздался снова, и в эту минуту Кира ощутила отчаяние. Даже отсюда она поняла, что они летят, и что сражение, которое она только что пережила, – ничто по сравнению с тем, что ей предстоит.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Сивиг вел свой флот во мраке ночи, плывя к Морю Печали, напряжение на тихом корабле стало очень сильным, когда они приблизились к порту Ура. Сердцебиение Сивига участилось, когда он заметил растянувшийся пандезианский флот, тысячи кораблей, их черные силуэты на фоне неба, казалось, заполнили все море. Они окружили гавань Ура и, когда Сивиг всмотрелся в море, его сердце заныло, когда он увидел, что они затопили его. Он с нежностью вспоминал этот порт, и его разрушение было для него все равно что нож в сердце.

Но не потеря Ура была его непосредственной тревогой. Вместо этого Сивиг сосредоточился на гораздо большем количестве пандезианского флота. Он спрашивал себя, как может его дюжина кораблей атаковать тысячу? На первый взгляд все казалось безнадежным.

Но, пока они плыли сюда, Сивиг разрабатывал план. План, который требовал хитрости, неожиданности и покрова ночи, чтобы сделать то, чего раньше не удавалось ни одному моряку. Еще мальчиком Сивиг научился работать с тем, что он имеет, этому его учил отец. Его флот – все, что у него есть, и он был решительно настроен им воспользоваться.

Они подплыли ближе, Сивиг велел своим людям молчать, единственный звуком, нарушающим тишину, был только плеск волн о корпус корабля и напряженное дыхание его воинов. Все его люди находились в боевой позиции, ожидая его приказа, пока они плыли вперед. Напряжение было таким сильным, что Сивиг слышал свое собственное сердцебиение. Его корабль, возглавляющий флот, плыл через гавань, находясь всего в сотне ярдов от ближайшего пандезианского корабля.

Сивиг знал, что если и есть какая-то спасительная благодать, так это то, что пандезианцы не ожидают нападения. Их корабли подпрыгивают на воде, ничего не ожидая, их моряки крепко спят, единственным звуком во мраке был лишь стон их кораблей в воде, треск их веревок. Именно на это и надеялся Сивиг.

Они подплывали все ближе и ближе, сердце Сивига бешено колотилось, он знал, что все воины рассчитывают на него, что он должен выждать время, прежде чем исполнить свой план. Он привел их сюда, и в любую минуту может наступить время для осуществления плана.

«СЕЙЧАС!» – наконец, прошипел Сивиг.

Все его люди приступили к действию. Дюжина его кораблей быстро сошлась вместе, они поплыли рядом друг с другом, пока их корпуса не соприкоснулись. Его воины быстро бросили веревки и схватили их, от корабля к кораблю, крепко дергая их, чтобы закрепить все корабли их маленького флота в единую плывущую громаду. Как только корабли были скреплены, мужчины побежали по палубам, прыгая с одного корабля на следующий, покидая корабли один за другим и прыгая на корабль Сивига. Сивиг почувствовал, что его корабль тяжелеет, немного погружаясь под их весом, протестуя, но все еще оставаясь на плаву.

Вскоре из всей дюжины кораблей только на одном находились люди. Другие одиннадцать кораблей оставались пустыми, как он и планировал.

«ПЕРЕРЕЗАТЬ ВЕРЕВКИ!» – приказал Сивиг.

Группа мужчин быстро прыгала с одного корабля на другой в ночи, перерезая веревки. Корабли начали отделяться, в то время как мужчины быстро возвращались на корабль Сивига. Они все стояли там и наблюдали за тем, как корабли медленно расходятся.

Сивиг повернулся, посмотрел вперед, на надвигающийся корпус пандезианского корабля, и кивнул своим людям. Они все беззвучно бросились вперед через палубу, когда добрались до носа корабля, прыгнув на борт пандезианского корабля.

Сивиг был впереди. Они все бесшумно двигались по гораздо большему пандезианскому кораблю, поднимая кинжалы и перерезая горла морякам, стоявшим на страже. Они быстро убивали их, закрыв им рты, чтобы враги не шумели. Сивиг знал, что если хотя бы один из них закричит, все будет потеряно. С каждым ударом, с каждым павшим соперником Сивиг думал о возмездии за Эскалон.

Через несколько минут с грязной работой было покончено. Его люди убили всех на борту, никого не пощадив, по приказу Сивига. Он не мог рисковать, учитывая неравные силы. Они захватили весь корабль, не произведя ни звука. Сивиг повернулся и с тревогой посмотрел на остальной пандезианский флот в надежде на то, что никто их не заметил. Он почувствовал облегчение, убедившись, что они остались незамеченными.

Сивиг вздохнул с облегчением. Первый шаг его миссии и, возможно, самый сложный, выполнен. Они захватили гораздо больший пандезианский корабль и отправили свой флот прочь. Теперь они не могут терять времени.

«СТРЕЛЫ!» – прошипел Сивиг.

Сотни его люди бросились к перилам корабля, опустились на колени и выстроились в ряд, сняв луки со спины.

«ПЛАМЯ!» – прошипел Сивиг, опустившись на колени и присоединившись к ним.

Он и его люди вынули стрелы из колчанов и коснулись ими факелов. Через несколько секунд небо заполнила тысяча небольших точек света.

«ОГОНЬ!»

Его люди в унисон зарядили луки и выстрелили.

Ночное небо наполнилось тысячами маленьких точек света, стрелы полыхали огнем, тихо плывя аркой через небо. Но их курс был направлен не на пандезианский флот, а на флот-призрак Сивига.

Сивиг наблюдал за тем, как небольшой флот, на котором он приплыл сюда, вдруг заполыхал огнем. Объятые пламенем корабли продолжали плыть в сторону большого пандезианского флота. Пламя поднималось выше, оно ревело, пожирая паруса, мачты, и вскоре флот-призрак стал оружием, плывущей стеной огня, который невозможно было остановить, направляясь к большому флоту Пандезии.

Сивиг с большим удовлетворением наблюдал за тем, как его флот огня сделал то, на что он надеялся. Корпус первого корабля коснулся пандезианского судна, и через несколько секунд поджег его, пламя лизало его перила и палубу, поднимаясь к парусам. Дюжина других кораблей последовала его примеру, некоторые ударили непосредственно по пандезианским кораблям, после чего поплыли дальше, поджигая все большее количество кораблей.

Сивиг наблюдал за происходящим, его глаза осветились, когда зажглась ночь. Вскоре поднялись крики, когда проснулись удивленные мужчины, сгоравшие заживо, их охватила паника. Последовал всплеск, когда мужчины прыгали вниз, объятые пламенем, навстречу смерти в море.

Затем, наконец, зазвучали колокола и протрубили в ряд рогов.

Начался хаос, когда огромная пандезианская армия начала просыпаться, увидев, что их корабли объяты пламенем, которое распространялось благодаря ветру с каждой проходящей секундой.

Все люди Сивига повернулись друг к другу и издали громкий радостный крик.

Сражение за Ур началось.