Текст книги "Мятежная весна"
Автор книги: Морган Родес
Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
И Лисандра, повернувшись, быстро зашагала из тупичка прочь. На убитых стражников даже не оглянулась.
Йонас последовал за нею и лишь на ходу задумался: что он, собственно, делает? Лисандра двигалась так быстро, что Брайону пришлось догонять их трусцой.
– Лисандра, а ты уверена, что знаешь, о чем толкуешь? – обратился к ней Йонас. – Жизнь повстанца опасна, никто не знает, что его ждет завтра. Ты очень здорово управляешься с луком и стрелами, но мы стоим лагерем в Диколесье, а там места неуютные, даже для нас.
Она обернулась к нему, ее глаза яростно сверкнули.
– Это все из-за того, что я девушка? А у вас, значит, собрались одни мужики?
Йонасу пришлось сознаться:
– Ну… не только.
– Значит, и мне найдется местечко.
– Ты только пойми меня правильно, мы очень благодарны тебе за вмешательство…
– Вмешательство? – перебила она. – Да я ваши шкуры спасла!
Лисандра нисколько не преувеличивала. Если бы не она, стражники просто казнили бы обоих пелсийцев прямо на месте. Что ж, Йонас прибыл в Ястребиную Бровь вербовать себе сторонников. И кажется, нашел. Сторонницу. Причем очень способную. Тем не менее было в этой девушке что-то, заставившее его помедлить с решением.
Этот огонь в ее взгляде… И то, как она выражалась… Не каждому пелсийцу было свойственно подобное. Фелиция, сестра Йонаса, тоже при нужде становилась воительницей. Но такая страсть и охота сражаться встречались не чаще бриллиантов.
Тем не менее внутренний голос буквально кричал ему, что с этой Лисандрой Барбас не оберешься хлопот.
– Сколько тебе лет? – спросил он.
– Семнадцать.
То есть она была ровесницей им с Брайоном.
– А твоя семья где? Дома хоть знают, какую опасную жизнь ты решила избрать?
– Моя семья погибла.
Она произнесла эти слова ровным голосом, без особого чувства, но Йонас все равно содрогнулся.
– Люди короля Гая явились в мою деревню и позвали всех работать на дороге, которую он начал строить. Мы ответили «нет», и они уехали, а потом вернулись и спалили всю деревню дотла. Поубивали почти всех, кто пытался бежать. Остальных обратили в рабство и увезли в лагерь на дороге. Насколько мне известно, я одна и спаслась.
Дорога короля Гая! Та, о которой он объявил в своей речи на прошлой неделе!
– Когда это произошло? – спросил Йонас.
– Две недели назад. С тех пор я почти не спала. Бродила туда и сюда, пыталась кого-нибудь разыскать. Большинство пелсийцев просто приемлют судьбу. Предначертанное. Как подумаю, аж тошнит! А здешние, оранийцы, они так легко позволяют себя обмануть, им хочется думать, что король Гай вовсе не так уж плох, как о нем говорят. Как же все они ошибаются! Что ж, зато теперь я отыскала вас и буду помогать освобождать наших земляков.
Йонас с трудом проглотил застрявший в горле комок. Ноги быстро уносили их все дальше от переулка и лежавших там мертвецов.
– Я скорблю о твоей потере…
– Не надо скорбеть. Теперь я здесь, и я готова биться против Кровавого короля. Я хочу, чтобы он страдал. Хочу, чтобы с его головы скатилась корона, которую он так ценит. Чтобы он умер в муках и с воплями, глядя, как кругом горит весь его мир. Вот чего я хочу!
– Мы все этого хотим, – сказал Йонас. – Мои повстанцы готовы к настоящему делу, мы…
– Твои повстанцы? – резко переспросила Лисандра. – Так ты, значит, главарь?
– В нашем отряде – да.
– А зовут тебя как?
– Йонас Агеллон.
У нее округлились глаза.
– Ого! А я о тебе слышала. Каждый пелсиец знает твое имя!
Еще бы. Убийство Томаса, давшее повод королю Гаю призвать наивных пелсийцев под свои знамена в войне против Ораноса, прославило имена обоих братьев Агеллонов по всей стране. Йонас невольно коснулся узорчатой рукояти кинжала, хранимого на случай, если однажды представится возможность отнять жизнь у государя Эрона Лагариса.
Лисандра повернулась к Брайону:
– А ты кто такой?
– Брайон Раденос. – Он с готовностью заулыбался.
Лисандра нахмурилась:
– О тебе я что-то не слышала…
Его улыбка погасла.
– Когда-нибудь я тоже прославлюсь.
– Не сомневаюсь, – сказала она и вновь обратилась к Йонасу: – Чем твои бунтари в ближайшее время намерены заниматься?
Он покосился за угол, в переулок, который они собирались миновать, но там, по счастью, не было никакой засады.
– Пока мы собираем людей со всей Пелсии и Ораноса. Нас уже почти пятьдесят. И мы мутим воду где только можем, чтобы король знал: мы существуем и нас следует опасаться. Ну а здесь, в Ораносе, мы пытаемся убедить жителей, что король – лжец и не стоит так легко покупаться на его обещания.
– А на самого короля ваш отряд покамест не покушался?
– Нет пока.
Йонаса продолжало преследовать видение трех отрубленных голов, поднятых на длинные пики. Вот и теперь живот сразу скрутило. Йонас рад был предпринять все от него зависевшее, чтобы победить короля, но вот мысль о потерях… О том, что его приказ пошлет кого-то на муки и смерть…
Это будет все равно что снова и снова видеть смерть Томаса. Только теперь ответственность каждый раз будет на нем самом.
– Соскребая фрески и вербуя сторонников, короля Гая не свалишь, – сказала Лисандра. Наконец-то замедлив шаги, она задумчиво пожевала нижнюю губу. – Он порабощает наш народ и гонит людей на строительство своей дороги. Повсюду в Пелсии наших братьев и сестер принуждают трудиться на него, а за попытку сопротивления – убивают.
– Об этом мне слышать не доводилось, – проговорил Йонас. От мысли о подобных зверствах у него красная пелена вставала перед глазами. – Король в своей речи рассуждал об Имперской дороге, которая якобы свяжет всю Митику и объединит три народа в один. И оранийцы принимают это, точно домашние коты, которым показали блюдце со сливками…
– У оранийцев мозгов нет, – бросила Лисандра и в который раз огляделась. Они стояли на обочине оживленной улицы, в стороне от толпы. В полусотне шагов шумел фруктовый рынок. – Они, наверно, заслуживают, чтобы король ими правил такой. Они – но не пелсийцы… А что еще он говорил в своей речи?
– Объявил о помолвке между принцем Магнусом и принцессой Клейоной.
Брови девушки поползли вверх.
– Похоже, золотая принцесса готова отдаться врагу, лишь бы продолжать нежиться в роскоши и изобилии.
– Это не так, – тихо ответил Йонас.
– Ты о чем?
– Принцесса вовсе не отдается врагу. Эта помолвка не была… не могла быть заключена по ее доброй воле. Семейство Дамора всю ее жизнь разрушило! Отца убили, трон отняли…
– А ее саму пригласили к себе, предложив золотой кров над головой и слуг, чтобы завтрак в постельку подавали.
– Все не так.
– Можешь говорить что угодно, – кивнула Лисандра, – только от этого ничего не меняется. Ладно, мне, собственно, начихать на принцессу Клейону, я о нашем народе думаю. О моем брате… О жителях нашей деревни и о других пелсийцах, которых в рабство угнали. Нам необходимо немедленно напасть на дорогу! Если вправду хочешь показать королю, что с нами надо считаться, вот тебе способ по-настоящему заявить о себе! Освободим рабов, разнесем все, что там успели построить…
– Мы? – переспросил Йонас.
– Да, мы. – У нее раскраснелись щеки от возбуждения.
– Будь так добра, Лисандра, позволь нам с Брайоном перекинуться словечком наедине… – И Йонас кивнул в сторону рыночных лотков, где красовались сложенные горками фрукты. – Встретимся вон там, хорошо?
Но от Лисандры оказалось не больно-то просто отделаться.
– Так вы возьмете меня с собой в лагерь мятежников?
Йонас некоторое время молчал. Просто изучающе смотрел на эту дикую кошку, спасшую им жизнь и, кстати, показавшую недюжинное мастерство в обращении с луком и стрелами. Подмывало отослать ее прочь, пока не дошло до беды, – уже было ясно как день, что с этой Лисандрой хлопот не оберешься. Искушение было велико… но Йонас не мог так поступить. Ему были очень нужны пламенные бунтари – и какая разница, кто они такие?
– Да, – сказал он. – Возьмем.
Она наконец-то улыбнулась. Улыбка у нее оказалась замечательная, все лицо так и озарилось.
– Рада слышать. Ну мы им перцу и зададим! Вот увидите!
И, не добавив больше ни слова, Лисандра повернулась и быстрым шагом отошла к фруктовым лоткам. Когда она оказалась достаточно далеко и больше не могла слышать их, Йонас повернулся к Брайону.
Тот смотрел ему прямо в глаза.
– Эта девчонка…
– Вот именно. Десяти других стоит.
– Кажется, я влюбиться успел. – Брайон расплылся в широченной улыбке.
– Ой, Брайон, нет, только не это! – Йонас не сумел удержаться от смеха. – Нашел в кого! Да мы с ней хлебнем горя…
– Очень надеюсь, – хмыкнул Брайон. – Особенно если горе вот так выглядит… – И вновь стал серьезен. – А как тебе ее мысль о нападении на дорогу?
Йонас покачал головой. У него перед глазами струилась красная кровь, стекавшая по древкам длинных пик на площади перед дворцом.
– Пока – слишком опасно. Я не стану рисковать ничьей жизнью, пока у нас не будет настоящего шанса на успех. Если поступить так, как она предлагает, погибнет слишком много людей.
Брайон поиграл желваками на скулах:
– Да, ты прав.
– Но мне нужно многое разведать, и о дороге, и о замыслах короля. Чем больше мы узнаем, тем больше сможем сделать, чтобы остановить его. А уж если выведаем какое-нибудь слабое место, то используем непременно. – Мысль о порабощенных пелсийцах воспламеняла его сердце. – Клянусь, Брайон, мы его свергнем! К несчастью, прямо сейчас мы, можно сказать, слепы и глухи, не знаем, что у него на уме, пока он сам не расскажет в очередной речи. Мне очень нужны глаза и уши в этом дворце!
– Согласен, парочка шпионов очень даже не помешала бы. – Брайон кивнул. – Но как устроить, чтобы их не поймали и головы на пики не вздели?
– Хороший шпион – это тот, которого не заподозрят. Например, стражник. Или кто-то, кто выдал бы себя за лимерийского стражника.
– Не-ет, это точно головой на пике закончится! Соваться туда так скоро после победы короля Гая – чистое самоубийство.
Разум Йонаса усердно трудился, придавая окончательный вид мысли, зародившейся сразу после падения Ораноса.
– Значит, – сказал он, – нашим шпионом должен стать кто-то, уже находящийся во дворце. Кто-то очень близкий и к принцу, и к королю…
Клео
Оранос
Неотвратимо приближался жуткий день свадьбы, и беспокойство Клео все росло. Она всерьез подумывала о побеге. Вот бы, подобно птице, расправить крылья и улететь из этого дворца далеко-далеко! И больше не возвращаться!
Но если у нее и было что-то общее с птицей – так это клетка, в которую ее заперли. Поэтому вместо бесплодных раздумий о тяжкой судьбе, ожидавшей ее через несколько недель, Клео сосредоточилась на том, что оставалось в ее власти. Она могла прибегнуть к знаниям. И приобрести новые. Надеясь на то, что найти ответы на вопросы пока еще не слишком поздно, Клео вот уже во второй раз за день направлялась в дворцовую библиотеку.
Но, еще не дойдя до высоких дверей хранилища книг, обнаружила Миру, всхлипывавшую в коридоре.
– Мира, дорогая! – Клео бросилась к подруге и крепко обняла ее. – Что случилось?
Девушка не сразу сумела заговорить внятно.
– Я все брата отыскать не могу! – кое-как выговорила она наконец. – Они убили его, Клео, я точно знаю, убили!
Клео постаралась увести ее подальше от охранников-лимерийцев, которыми, кажется, кишел каждый закоулок дворца. У них был приказ не спускать глаз с принцессы, чтобы она, чего доброго, не улизнула наружу.
– Живой он, наш Ник, – заверила Клео подругу, отводя ее ладони от мокрого лица.
– Откуда ты знаешь?
– Если бы его убили, Магнус бы мне во всех красках расписал его гибель, чтобы я как следует прочувствовала. Чтобы знала: его убили за то, как он себя повел в Пелсии. – Даже мысль о подобной возможности ранила ее, будто каленое железо. – Магнус знает, что это сломит меня. И уж он не задумываясь рассказал бы мне о его смерти… Пусть мы еще не нашли Ника, Мира, точно говорю тебе: он жив!
Обязан быть жив, добавила она про себя.
Ее слова возымели должное действие. Мира постепенно овладела собой и перестала плакать. Она устало вытерла ладонью глаза, и в ее взгляде зажглись огоньки гнева.
– Ты права. Уж принц не упустил бы возможности насладиться твоей болью. Клео, как же я его ненавижу! Всякий раз, когда он является проведать принцессу Люцию, прямо дождаться не могу, чтобы ушел наконец! Зверь он, вот что!
За неделю, миновавшую с кошмарного дня их помолвки, Клео почти не виделась с новым женихом. Он, кажется, и сам избегал невесты, и это ее вполне устраивало.
– Золотые слова, – пробормотала она. – Просто постарайся ему под руку не попадаться, хорошо? Кстати, а как ты из спальни Люции улизнула? А то я последнее время совсем тебя не вижу.
– Там с ней сейчас королева. Она меня, конечно, выставила вон, ну а я и не возражала. Как же мне хотелось в этом гадюшнике хоть одно дружеское лицо увидеть! А тут вдруг ты прямо навстречу…
Клео подавила невольную улыбку. Верно, гадюшник. Лучше не скажешь!
– И я ужас как рада повидаться с тобой, – сказала она. – За весь день первый луч света!
Девушки стояли в начале длинного коридора, и Клео машинально обводила глазами череду больших портретов представителей династии Беллос. Встретив взгляд нарисованных глаз отца, Клео не смогла отвернуться. Он умер у нее на руках, истек кровью из раны, полученной при штурме замка. Испуская последний вздох, он вручил ей перстень, передававшийся в их семье из поколения в поколение. Согласно преданию, этот перстень мог каким-то образом помочь отыскать Родичей. Отец надеялся, что при посредстве их магии Клео сумеет сокрушить короля Гая и вернуть трон. А потом он умер и не успел ничего больше ей рассказать.
Клео верила, что ей досталось кольцо, некогда принадлежавшее волшебнице Эве. Его обладатель мог прикасаться к Родичам, не подпадая под искажающее влияние мощи элементалей, заключенной в утерянных кристаллах. Клео спрятала кольцо в своей комнате, за камнем, неплотно державшимся в стене. И повадилась целыми днями просиживать в библиотеке, отыскивая в книгах крохи сведений, которые позволили бы ей рассчитать следующий шаг. Отец так в нее верил! Гораздо больше, чем она сама в себя. Как же она теперь могла его подвести?
Мира коснулась ее руки. Глаза девушки успели просохнуть.
– Ты пытаешься быть такой сильной, но я-то тебя знаю. Знаю, как тебе не хватает его. Как ты скучаешь и скорбишь по Эмилии… Мне тоже очень плохо без них. Позволь себе поплакать, это поможет. Поплачь, а я тебя обниму…
Клео тяжко сглотнула. Сердце окутала теплая волна благодарности – за то, что рядом была подруга, хорошо понимавшая ее боль.
– Когда я сюда прихожу, – сказала она, – я стараюсь не вглядываться в их лица. Когда я их вижу, я… – Ее голос прервался, она судорожно вздохнула. – Как странно! Иногда горе так застилает мне глаза, что я просто ничего впереди не вижу, лишь черноту. А потом вдруг злюсь на них, жутко злюсь, что они ушли и оставили меня справляться в одиночку… Я знаю, звучит так, словно я о себе только и думаю, но я же не виновата, что именно так себя чувствую. И поэтому… понимаешь? Я не могу разрешить себе плакать. Если я еще когда-нибудь заплачу, мне кажется, что я вообще остановиться не смогу.
– Тебе следует знать, принцесса, – бритвой врезался в их разговор голос Эрона, – король распорядился, чтобы все эти портреты, разумеется за исключением твоего, сняли и заменили их портретами династии Дамора.
Клео резко обернулась. Перед ней стоял еще один обитатель темных углов. Вот чем занимался Эрон после того, как король расторг его помолвку, – таился.
Она-то надеялась, что он покинет дворец и вернется на виллу родителей, благо та находилась неподалеку, в Золотом городе. А он, похоже, надумал постоянно жить во дворце.
– Может, сам и возьмешься за дело? – спросила Клео, не без труда выговаривая каждое слово. – Ты же у короля теперь вроде любимой собачки, за подачку на задние лапки встаешь.
– Нет, принцесса, с какой бы стати? – Он натянуто улыбнулся. – Я имею власть приказать другим. Кстати, чего ради с этим тянуть?
И он сделал жест в сторону двух стражников в красных мундирах, что подошли вместе с ним. Лимерийцы тотчас направились к стене и стали снимать портреты. Мира вцепилась в руку Клео, словно готовясь удержать ее на месте.
Клео охватила ярость.
– Эрон, как ты можешь так поступать?
– Государь Эрон, Клео. Я теперь королевский вассал, и, поскольку мы больше не жених и невеста, тебе подобало бы выказывать мне побольше уважения и не забывать мой титул.
Ну конечно. Королевский вассал. Гай не отказался от своего слова и наделил Эрона высоким, но, с точки зрения Клео, бессмысленным титулом. Эрона и раньше величали государем, но теперь это был не просто наследственный титул, а как бы заслуженный. Не далее как вчера всех сколько-нибудь важных персон, обитавших во дворце, обязали явиться в тронный зал, где и состоялась обещанная церемония. Похоже, Эрон воспринял свое новое положение как магический сияющий доспех, защиту от любых жизненных невзгод.
Клео от всего этого просто тошнило. Эрон вел себя так, словно родился с лимерийской кровью в жилах. Раньше Клео закрыла бы на это глаза, списав на попытку выжить под властью победоносных врагов. Но Эрон исполнял все, что от него требовали, с величайшей готовностью и с улыбкой на лице, словно наслаждаясь ролью дрессированной собачки при Кровавом короле.
– Думаю, ты забавляешь его, – не удержавшись, откровенно высказалась Клео. – Молись богине, чтобы доказать королю свою полезность, прежде чем ему надоест забавляться.
– Я и тебе мог бы пожелать того же самого, принцесса, – ровным голосом ответил он.
– А как вы собираетесь поступить с картинами, государь Эрон? – слегка язвительно спросила Мира. – У себя в покоях повесите?
Некогда Мира тоже вздыхала по юному красавцу-придворному, но те времена давно миновали: девушка поняла, чего он в действительности стоил. Этот человек мать родную продал бы демону из страны мрака, пообещай тот ему взамен хотя бы тень королевского благоволения.
– Их сожгут, – просто ответил Эрон, и у Клео кольнуло сердце. А он добавил с ухмылочкой: – Королевский приказ!
Жуткая мысль о том, что портреты ее предков вскоре будут уничтожены, удивительным образом ниспослала Клео спокойствие. Спокойствие, в котором таилась сила. Просто огонь ее ненависти сделался ледяным.
– Я не забуду этого, Эрон.
– Государь Эрон, – поправил он самодовольно. Стражники как раз сдернули со стены портрет Эмилии, и он кивнул им: – Отлично! Вынесите наружу и оставьте покамест возле конюшен. Пускай зарастут грязью, как твой недоумок-дружок.
– Недоумок-дружок? – тихо и осторожно переспросила Клео.
– Не устаю удивляться, почему молодчик еще дышит. Однако возня по колено в навозе – справедливое наказание за…
Но Клео уже спешила прочь по коридору, уводя с собой Миру.
– Клео? – неуверенно обратилась к ней та. – Куда ты… мы?
– Думается, я знаю, куда делся Ник.
У Миры округлились глаза.
– Тогда поспешим!
Не обращая внимания ни на стражников по углам, ни на Эрона, устремившегося следом, Клео с Мирой быстро шли через замок. Пусть принцесса теперь и жила здесь на положении почетной пленницы, это был по-прежнему ее дом, и все хитросплетения здешних коридоров были ей известны лучше, чем кому бы то ни было. Детьми они с Эмилией играли здесь в прятки, скрываясь от нянек, правда нянькам эти игры почему-то не особенно нравились.
И вот наконец они выбрались во внутренний двор, где в кольце стен росли целебные травы, яблони и персиковые деревья, а сирень, как раз вошедшая в пору цветения, наполняла воздух густым ароматом. Полная луна ярко светила, озаряя извилистую мощеную дорожку.
Никто не пытался остановить Клео. Она пересекла двор, открыла ворота, одолела еще один длинный коридор – и наконец вышла из замка с восточной стороны, туда, где размещались конюшни. Мира по пятам следовала за подругой. За конюшнями раскинулся Золотой город, в котором по-прежнему жило несколько тысяч оранийских подданных. Здесь Клео чувствовала себя почти свободной – с того самого времени, когда король Гай разрушил ее мир и захватил отцовский престол. Не подлежало сомнению, что, вздумай она проникнуть за внешние стены, ее перехватят и силой препроводят назад.
Только сегодня она помышляла вовсе не о побеге.
Чем ближе девушки подходили к конюшням, тем гуще делался запах навоза. А потом они увидели Ника.
– Клео… – прошептала Мира. И добавила уже громче: – Клео, ты была права, он здесь!
Сердце принцессы уже колотилось у горла. Девушки разом сперва ускорили шаг, а потом и бегом бросились к Нику. Другие конюхи с интересом следили за происходившим. При виде Клео с Мирой Ник вытаращил глаза и уронил ведерки, которые нес, расплескав их содержимое. А подоспевшая стража остановила девушек, не позволив им приблизиться к Нику.
– Руки прочь! – возмущенно закричала принцесса. – Ник! Ник, у тебя все в порядке?
Ник уверенно кивнул:
– В полном! Девчонки, вы не представляете, как я рад вас видеть!
– Пусти! – отбивалась Мира от державшего ее стражника.
Эрон лениво приблизился к ним и встал поблизости, сложив на груди руки и держа в пальцах зажженную сигару.
– Похоже, я нечаянно выдал маленький секрет? Что ж, не важно, от этого все равно ничего не изменится.
– Ты так думаешь? – парировала Клео. – Теперь, когда я знаю, что сталось с Ником, уж я позабочусь, чтобы его избавили от такого низменного труда!
– Ты совсем запуталась, принцесса. Продолжаешь думать, будто у тебя еще есть здесь немалая власть.
– А ты думаешь, будто у тебя есть хоть какая-то…
– Он работает по колено в конском навозе, потому что таково его наказание. Если хочешь знать мое мнение, за то, как он поступил с принцем Магнусом, ему вообще полагалось бы умереть!
Память услужливо подсунула Клео картину, о которой та старалась не думать. Безвольно раскинувшееся тело Теона, его устремленные в небо невидящие глаза. Кровь на лице Магнуса – это Клео вцепилась в него ногтями, когда принц попытался поставить ее на ноги. И камень, метко запущенный Ником ему в голову… Клео тогда завладела тяжелым мечом и едва не всадила его в грудь оглушенному принцу, но Ник, убоявшись последствий убийства коронованной особы, остановил ее. И ограничился тем, что лишил Магнуса сознания, а с ним и возможности пуститься за ними в погоню.
«Прости меня, Теон! – мысленно взывала она. – Прости… прости! Это я привела тебя к смерти. А потом не сумела отомстить».
Глаза жгло, но Клео так и не заплакала. Ей нужна была память о Теоне, о его мужестве и непоколебимой вере в нее. Эта память станет ей опорой. Плакать без толку, слезы ничем не помогут. И приказывать без толку. Эрон прав: теперь у нее здесь ни власти, ни влияния. Она стала никем.
И тем не менее…
Она вновь повернулась к Эрону. На сей раз – с улыбкой.
– Да ладно тебе, – почти промурлыкала принцесса. – Ты же был когда-то нашим общим другом. И очень хорошим. Не может быть, чтобы все это пропало бесследно, ведь некоторые вещи не меняются. Мира так долго считала, что ее брат погиб… Так не разлучай их. Пожалуйста!
Эрон, похоже, ждал от нее яростной вспышки, и внезапная сердечность заставила его растеряться. Он мгновение поколебался, будучи явно озадачен, но потом все же кивнул стражнику, который держал Миру. Тот выпустил девушку, и она бросилась в объятия брата.
– Мы тебя нигде найти не могли, – задыхаясь, рассказывала она. – Как же я о тебе беспокоилась!
– Ох, Мира… – Ник крепко обнял сестру и зарылся носом в ее пышные волосы. – Честно тебе скажу: я и сам о себе здорово волновался.
Она чуть отстранилась и сморщила носик:
– Ну и запашок от тебя…
Ник громко рассмеялся и провел пятерней по растрепанным и свалявшимся рыжим вихрам.
– И я тоже рад видеть тебя, сестренка.
– Спасибо тебе. – На сей раз улыбка, которой Клео одарила Эрона, была искренней.
Он с кислой миной смотрел на брата с сестрой.
– Запомни, Клео, теперь ты передо мной в долгу.
Она с усилием удержала на лице любезное выражение.
– Ну конечно, государь Эрон.
Тот заулыбался, очень довольный.
Клео тоже была довольна. Как, оказывается, легко при необходимости управлять этим глупцом!
Потом стражники препроводили Клео в ее покои и затворили за ней дверь. Она знала, что по крайней мере один останется на посту до самого утра, чтобы ей и в голову не приходила мысль о побеге. В прежние времена она, бывало, шла к сестре и спускалась с балкона по плющу, но в ее спальне ничего подобного не было. От окна до земли – тридцать футов отвесной стены.
Может, король прилюдно и называл ее почетной гостьей, но сейчас Клео чувствовала себя самой настоящей военнопленной. Стоило порадоваться уже тому, что ей вернули ее собственные покои. Непосредственно после битвы здесь на несколько дней разместили Люцию. Потом для заболевшей лимерийской принцессы подобрали новые комнаты.
А еще воссоединение Ника и Миры вселило в душу некую надежду на то, что все может еще измениться. Она оказалась права: Ник уцелел. Ему не помешало бы тщательное мытье, но, главное, он был жив!
Пожалуй, можно было даже кое в чем сознаться себе. Ее в самом деле удивило то, что Магнус не потребовал головы виновного. Неужели он и правда считал работу на конюшне достойным наказанием?
– Он все равно жуткий тип, – еле слышно прошептала принцесса. – Но Ник жив и здоров, спасибо и на том.
В ее покоях было темно. Взгляд Клео постепенно сместился к каменной стене рядом с туалетным столиком: там она спрятала аметистовый перстень. Руки так и чесались вытащить заветный перстень и надеть на палец. Ощутить прохладу золотого ободка, вес камня… Взять в руки нечто осязаемое – и способное помочь ей. Нечто, связывавшее ее с семьей. С историей. С самими элементалями…
Завтра она непременно продолжит свои библиотечные поиски. Должно же там наконец найтись хоть что-нибудь про это кольцо и про то, как им правильно пользоваться! Помнится, Эмилия подолгу засиживалась в книгохранилище, читая и ради дела, и просто из удовольствия. А Клео библиотеки избегала. Теперь все иначе. Потому что где-то там, среди тысяч книг, выстроившихся по стенам, таился ответ на мучившие ее вопросы.
Обхватив себя руками, Клео подошла к окну и стала смотреть на залитый луной двор. Теплое дыхание ночного ветерка касалось ее кожи.
Вот тогда-то она и ощутила чье-то присутствие в комнате.
Она круто повернулась, вглядываясь в каждую тень.
– Кто здесь? Покажись!
– Приятный выдался вечерок, ваше высочество? – прозвучало в ответ.
Низкий голос раскатился по комнате, окутав принцессу пеленой отнюдь не забытого страха.
Она бросилась было к двери, но гость перехватил ее и, взяв за плечи, прижал к стене.
– Я закричу! – предупредила она.
– Вот это было бы крайне неправильно!
И он ладонью зажал ей рот, перехватив свободной рукой оба ее запястья, чтобы пошевелиться не могла.
От Йонаса Агеллона пахло лесом: вечнозеленой хвоей и теплой землей.
Клео попыталась двинуть его коленом в пах, но он легко увернулся.
– Уймись, принцесса, давай лучше обойдемся без этого! Я сюда поболтать заглянул, а ты устраиваешь неведомо что. – Голос звучал вроде бы дружелюбно, но Клео безошибочно распознавала угрозу. – Сейчас я уберу руку, понятно? Если заговоришь не шепотом, а хоть чуть-чуть громче, обещаю – пожалеешь. Поняла?
Клео кивнула, изо всех сил принуждая себя к спокойствию.
Йонас отвел ладонь от ее лица, но совсем выпускать и не думал.
– Что тебе нужно? – спросила она очень тихо. Пока.
– Просто шел мимо, дай, думаю, загляну – спросить, как поживаешь.
Клео не сдержала сухого смешка:
– Как мило!
Лицо Йонаса скрывала тень, Клео едва различила движение глаз – он смерил ее взглядом.
– Прошлый раз, когда я тебя видел, ты куталась в плащ и была вооружена кинжалом.
– Ага. Прямо перед тем, как ты уведомил принца Магнуса о моем присутствии в толпе.
Он поднял бровь:
– Не делал я ничего подобного.
– Так я тебе и поверила, – хмыкнула Клео. – Ты же на него раньше работал. И на самого короля. Похитил меня и неделю продержал без еды и воды, чтобы врагам передать.
– Не неделю, принцесса, а всего-то три дня. В течение которых тебя поили и кормили. Ну а мое сотрудничество с Кровавым королем и его присными прекратилось после того, как он обманул мой народ.
– Любой, у кого есть хоть капля мозгов, с самого начала распознал бы в нем обманщика.
– Теперь легко говорить! – Йонас зло посмотрел на нее.
Клео поняла, что задела больное место. Видимо, он сам себя винил, что по глупости помогал королю Гаю.
– Пусти, – сказала она.
– Я не доверяю тебе. Ты сразу бросишься к двери и позовешь стражу.
Но Клео весьма вовремя вспомнила, как обвела вокруг пальца Эрона, и решила попробовать проделать то же и с Йонасом. Гневный или требовательный тон явно не мог сейчас ей помочь; она заглянула в его темные глаза и придала своему взгляду страдальческое выражение.
– Мне больно…
Йонас рассмеялся, негромко и нехорошо.
– Кстати, насчет обманщиков и обманщиц… Я и не думаю недооценивать тебя, принцесса.
Клео лихорадочно оглядывала знакомую комнату, ища хоть что-то, чем можно было бы воспользоваться.
– А как, по-твоему, я должна была расценивать твое внезапное появление? Было же время, когда ты убить меня собирался.
– Поверь, принцесса, если бы я пришел сюда с намерением отнять у тебя жизнь, ты уже была бы мертва. Я просто решил своими глазами посмотреть, насколько близко ты с ними стакнулась, – ведь ты теперь помолвлена с принцем. Я присутствовал при объявлении помолвки. Внешне все выглядит так, словно после первоначальной заварушки тебя с распростертыми объятиями приняли в царствующую семью. А ты и рада небось.
Клео стало физически плохо при мысли, что кто-то другой может так думать о ней.
– По-твоему, я рада войти в эту семейку злодеев?
– Откуда мне знать? – Йонас внимательно следил за выражением ее лица. – Ничего нельзя исключать.
Значит, он решил, что, попав в гадюшник, она и сама стала гадюкой? Эта мысль не помещалась у нее в голове.
– И я должна оправдываться перед кем-то вроде тебя?! – с горечью воскликнула она. – Да какая мне разница, что ты станешь обо мне думать?
Йонас крепче притиснул ее к стене, Клео даже ахнула.
– А я, значит, для тебя просто грязный пелсийский дикарь?
Клео не позволила себе отвести взгляд.
– А ты будешь отрицать это?
– Я не дикарь, ваше высочество. Я мятежник! – с явной гордостью выговорил Йонас. Так, словно хотел произвести на нее впечатление.
– Если это правда, твоя голова рано или поздно окажется на пике рядом с головами твоих друзей-смутьянов. Это лишь вопрос времени.
Упоминание о недавней казни заставило его вздрогнуть.
– Возможно. Но я, по крайней мере, пытаюсь хоть что-то изменить!
– Пробираясь в мои покои и притесняя меня? А мне-то казалось, в этом дворце у меня обидчиков более чем достаточно и без тебя! Сказала же – отпусти!
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?