Текст книги "Шанс. Книга 1. Возрождение"

– Дайте ей ещё несколько дней. Ей необходимо привести в порядок мысли и лицо.

– А что не правильно с её лицом?

– Банальный фингал.

– Что есть фингал?

– Синяк, следствие ушиба. С ней работает хороший врач-косметолог, но полностью следы сойдут не так скоро.

– Скажите, Глеб, насильник будет наказан по вашим законам?

– Нет! Вика могла бы добиться этого, но не желает тратить время и силы на бесполезное в вашей жизни действие.

– В моей стране такого бы не произошло. У нас есть мафия, слухи о преступлениях которой расползлись по всему миру, но это – просто бандиты. Здесь же девушку обижает представитель государства и остаётся безнаказанным.

– Не перегибайте, Луиджи. Представители мафиозных кланов до сих пор заседают в итальянском парламенте.

– Да, но они также представляют легальный бизнес, платят налоги, хотя и погрязли в коррупции, и никого не насилуют.

– Кроме избирателей в период избирательной кампании. А упомянутый обидчик – не представитель государства: по сути он – цепной пёс существующего политического режима. Он не останется безнаказанным. С Вашей помощью мы накажем его; не по закону, но в достаточной мере, поверьте.

– Через два-три дня я увижу синьорину Вику?

– Увидите, Луиджи. Мы поможем Вам с оформлением документов, задержки не будет.

И последнее в этом вопросе. Виктория защищала Вас. Всеми силами, что ей были доступны.

Она – сильная и смелая девушка. Она пострадала физически, но вышла из ситуации победительницей.

– От чего требовалось меня защищать?

– Вас путём подлога пытались обвинить в шпионаже.

– ?!

– Увезите её в отпуск. Покажите Италию, помогите развеяться и забыть неприятности.

– Приложу все усилия!

– Луиджи, у меня к Вам небольшая частная просьба!

– Говорите, обещаю выполнить.

Заручившись поддержкой итальянца в задуманном мероприятии, я отправился к руководству и изложил Леониду свои мысли по решению вопросов с интерклубом.

– Да ты совсем, что ли, в благотворительность вдарился? – поинтересовался он, выслушав суть предложения.

– Вовсе нет, Лёня! Рассматривай это не как необходимую жертву, а как мою личную просьбу. Конец моей рациональной деятельности на службе отечеству наступил ещё в прошлую командировку. Ностальгировать по этому поводу я не буду. То, чем я занимаюсь сейчас – Виталька прав – не моё. Критического вольнодумства, расцветающего в массовом сознании, уже не сдержать. Не помогут ни патриотическая идеология, ни байки про светлое будущее, ни, тем более, силовое давление. Мне до чёртиков надоело заниматься бесполезным делом. Пора подумать о пенсионном обеспечении.

– А то у тебя не припасены за бугром надёжные документы, нет счетов в шведских, английских банках?

– Есть, конечно, ты прекрасно всё знаешь. Но жить мне хочется пока в России, разговаривать и думать по-русски, временами лицезреть родную лёнькину и антонову морды, слышать твою иронию и наблюдать его житейскую практичность. Ведь кроме вас у меня никого нет! Этот капитал подороже выходит.

– И чо?

– Вот я и прошу уволить меня – без разницы: за ошибки ли в руководстве, по несоответствию, по выслуге – и отдать мне в распоряжение интерклуб вместе с «Берёзкой». А Витальку поставить на моё место официально.

– Повысить, стал быть?

– Формально, а на деле наказать вечным сбором информации, существенно ограничив в полномочиях и без перспектив дальнейшего продвижения. Пусть остаток жизни искупает провинность, честно работая на государство за честную зарплату.

– Интерклуб – общественная организация, тут вопросов не будет, а вот «Берёзка» – это другое ведомство, вообще-то.

– Неужели не сможешь?

– Да сможем, наверное. Главное – грамотно обоснование подвести, правильно формулировки в бумагах насобачить. Ты у нас заслуженный чекист, с правительственными наградами. Тут легче будет не увольнять, а почётно перевести на другую работу, попроще, но без утраты выслуги и персональной пенсии. Одна затыка: «Берёзку» придётся поставить на баланс «конторы», объединив с интерклубом в единый комплекс, иначе желающих прибрать и порулить найдётся несчётно; но в таком случае она окажется в подчинении начальника твоего отдела. То бишь, попадёт под начало Подлесского.

– С этим я справлюсь.

– Сам-то уверен, что это тебе надо?

– Уверен, Лёня… Уверен!

– На том и порешим…

– А что суд, Глеб Давыдович?

– Заседание суда было закрытым. Все «сотрудницы» Подлесского проходили свидетелями. Поскольку свидетели выпадают из состава участников, функционирование борделя свелось к единичной случайности. Злого умысла и состава преступления в действиях Фикаротто найдено не было. Произошло досадное недоразумение по причине языкового барьера, которое прояснилось с появлением переводчицы – Ирины Березник. Вместе с решением суд выдал частное определение в адрес Анастасии и её родителей, которое раскрывало «неудовлетворительный уровень морального воспитания дочери».

– И на этом всё?

– Была ещё попытка рассказать горожанам о деятельности борделя в их любимом «городе будущего».

Один молодой внешкор городской газеты добрался до материалов суда и сдал рукопись статьи для публикации. Победитель нескольких конкурсов внештатных корреспондентов, владеющий языком и способностью к интересной подаче материала, он имел с десяток сюжетных публикаций по проблемной тематике, каковые определяются словом «скользкие» в кабинетах идеологических заправил и всегда вызывают у последних рвотный рефлекс. Он верил в особое назначение прессы, несмотря на то, что одна из серьёзных штатных работниц как-то заметила ему, что основное назначение средств массовой информации не «вскрывать», а «скрывать» имеющиеся общественные проблемы.

Вскоре внешкор был удостоен внимания Виталия. Тот вызвал его в управление, похвалил стиль и слог публикаций, посетовал на то, что не всякий материал, к сожалению, может быть представлен на суд читателя в настоящих жизненных условиях. Выложив перед молодым человеком экземпляр светокопии его рукописной статьи, пояснил, что именно такие материалы недопустимы сегодня к обнародованию. В качестве компенсации трудовых затрат Подлесский предложил использовать материалы, которые он эксклюзивно готов давать внешкору для подготовки публикаций, после чего они без задержки будут приниматься в печать городскими и даже областными изданиями.

– Вот Вам на выбор несколько сюжетов. Приступать к работе можете немедленно. Под нашим руководством Вы приобретёте имя, профессиональный вес. Гонорары станут солиднее и количество их возрастёт.

Внешкор бегло просмотрел предложенный Подлесским тематический перечень.

– Вы предлагаете несвойственную мне тематику, для освещения которой ни я, ни мои читатели в плане восприятия, как мне кажется, не готовы.

– А что за проблемы? Передовицы – они и есть передовицы: строятся по утверждённым шаблонам. Стоит подготовить одну добротную статью – и далее можно легко, просто и вполне успешно тиражировать информацию, получая приятную добавку к заработку. Предлагаемая тематика не вызовет вопросов у работников Горлита: достаточно не путаться в том, о чём Вы хотите сказать. Смущает что-то ещё?

– Да как-то бравурно выглядят тематические заголовки. Соответственно и содержание должно звучать «во славу царя и отечества»?

– И чем же это плохо? – сдержанно спросил Подлесский.

– По меркам идеологической пропаганды – нормально, но вдумчивая публика разглядит в таковой авторской статье замаскированную политическую проституцию.

– Не настолько ваша публика умна, не стоит на неё ориентироваться с этой точки зрения, а вот подтягивать её политкорректность – Ваша прямая обязанность, как корреспондента средств массовой информации.

– Вы знаете, я предпочитаю публиковать свои материалы, которые интересны мне и моим читателям.

– Я не рекомендую столь одарённому человеку, – проговорил Виталий жёстко, и из его интонаций напрочь исчезли задушевность и отеческое участие, звучавшие в голосе в начале беседы, – тратить время впустую: Ваши материалы без моего согласования в печать официальных газет больше не пойдут.

– Что ж, есть «самиздат», есть в конце концов издательства зарубежные.

– Ты кем готовишься стать? Инженером? Вот и сосредоточься на этом. Одно твоё выступление в чужеродной прессе – и я тебе обеспечу «волчий билет»: выше разнорабочего нигде не устроишься и как натура творческая вскоре сопьёшься. Хорошо понял?

– Понял! При таком раскладе предпочту не писать вовсе.

С того момента его псевдоним исчез с газетных полос. В деле с борделем была поставлена точка.

Итак, Подлесский закрепился на моём месте. Он не сразу начал понимать, что получил не совсем то, точнее совсем не то, к чему стремился.

В следственных передрягах и в ходе судебной показухи ему пришлось изрядно понервничать, но при этом он не пережил малейшего испуга и убеждённо полагал, что события не на много отклонились от нормы. Первое время он был занят приёмом дел и освоением функций, которые до того лежали вне его компетенции. К персональной его загрузке приложил руку и начальник управления. В этот период ему было не до интерклуба. «Сотрудницам» с началом следственных мероприятий он сам через Березник отдал распоряжение прекратить на время активные действия. Таким образом, у меня не возникало помех в реорганизации интерклуба. Виталий был ознакомлен с приказом о моём переводе и назначении на должность директора интерклубовского комплекса, считал, что отныне я в его распоряжении, так же, как и весь комплекс с неплохим приобретением – валютной «Берёзкой», и строил новые амбициозные планы.

Луиджи с Викой вернулись из Италии. Девушка посвежела. Её переполняли невероятные впечатления, лицо светилось радостью в предвкушении приближающегося счастья.

– Я вижу, Вы с Викторией замечательно провели отпуск?

Луиджи улыбнулся, взгляд его исполнился мягким лиризмом.

– Синьорина очаровала всех моих друзей, родственников и знакомых. Кажется, она почувствовала, что значит быть женщиной – уважаемой, желанной, боготворимой. Она редкостно красива, а у нас считается, что красота не должна быть чьей-то личной собственностью, она – достояние всего общества. Более всего её удивляли и веселили вопросы, для каких изданий она снимается и с какими рекламными агентствами работает, можно ли её сфотографировать и не оставит ли она автограф на мгновенном фото. Сотни профессиональных и любительских фотографий, и хорошие предложения от друзей из рекламного и модельного бизнеса.

– Я рад за вас: по-моему, у нескольких человек в двух странах наступил счастливый период жизни. Вы не находите, Луиджи?

Монтелло улыбнулся в ответ:

– Мы с Викой благодарны Вам за помощь в нелучших обстоятельствах, – и перешёл к делам. – Я выполнил Вашу просьбу: здесь каталоги нескольких ювелирных фирм, имеющих давние традиции и способных по желанию клиента изготовить украшения в стиле одной из известных итальянских школ, а также по эскизам самого заказчика. Такие изделия снабжаются паспортом мастера и свидетельством об изготовлении в единственном экземпляре. И, конечно, фирмы заинтересованы в повышении сбыта.

– Спасибо, Луиджи.

– Пожалуйста, если я могу быть полезен в чём-то ещё, – всегда пожалуйста.

– Можете. Оплата по европейским каналам, экспедирование изделий по Италии, доставка сюда и сбыт – можно считать, что звенья этой цепочки уже существуют. Контроль за доставкой и реализацией – в моих возможностях. Необходимо, чтобы кто-то координировал работу в Италии: заказы, поступление оплаты, связь с экспедитором. Я предлагаю заняться этим Вам за определённый процент от прибыли.

– Я мог бы, но я специализируюсь в другой сфере деятельности.

– Как наёмный работник, имеющий миноритарную долю акций предприятия нанимателя. В нашем мероприятии Вы будете выступать в роли равноправного партнёра. Вы – человек состоятельный, но постоянная прибавка к доходам не повредит семейному благополучию. На место Вики взяли другого переводчика. Я планирую устроить её на работу в магазин «Берёзка». За время, что Вам предстоит пробыть здесь ещё, она освоит специфику работы с ювелирными изделиями и будет готова вести Вашу часть работы по прибытии в Италию.

– Да, это может быть интересно.

– Хорошо! О готовности к первому заказу я сообщу…

Через некоторое время Виталий освоился в новом качестве. Нагрузки снизились, распорядок дня стал свободнее и дошёл черёд до дел второго плана. Его внимание обратилось к любимому детищу, и тут он был неприятно удивлён.

В торговый зал «Берёзки» Подлесский вошёл стремительным шагом, обозначая агрессивную решительность.

– Кто разрешил демонтировать аппаратуру? – без «здрассьте» вклинился он в разговор Глеба и Виктории. Глеб прервался на полуслове, и установилась вопросительная тишина, которую новоиспечённый начальник отдела истолковал по-своему. Не отяготившись бестактностью, он продолжал:

– О! Вот и моя утрата обнаружилась. Где это ты, душенька, пропадала? Довольно вальяжничать, пора приниматься за работу!

Виктория исподлобья смотрела на недруга и молчала.

– Виталий Антонович, – указывая на деликатность момента, голос Глеба Давыдовича звучал мягко и дружелюбно, – позвольте представить знакомую Вам Викторию Павловну в должности заведующей магазином «Берёзка». Мне, откровенно говоря, не вполне понятно, на каком основании Вы отдаёте ей распоряжения: она никогда не была и не будет Вашим агентом. И тон… Если таким тоном у Вас выражается расположение к женщине – Вы не рыцарь. Рыцарь становится на одно колено, преподнося даме пунцовую розу. Он в любой момент готов отстаивать честь дамы своего сердца и умереть за её любовь в схватке с соперником.

– Прекратите юродствовать, подполковник! Я задал вопрос и жду ответа.

– Да-а… а я к Вам интеллигентно – по имени-отчеству… Ну, коли угодно, получайте ответ: демонтаж оборудования, реконструкция и ремонт комнат выполнены по моей команде.

– Вот так? Вы что тут самодеятельность развели, я не давал Вам такого распоряжения.

– А оно мне и не требуется, – Глеб продолжал говорить в том же добродушном тоне, и невозможно было понять, то ли он бесконфликтно желает уладить непредвиденное недоразумение, то ли пренебрежительно отмахивается от некомпетентных посягательств со стороны. – Впрочем, что это мы пускаемся в обсуждение служебных вопросов в присутствии гражданского лица? Давайте пройдём в мой кабинет и обстоятельно во всём разберёмся. Вика, мы продолжим чуть позже. Вы не возражаете?

При входе в кабинет Глеб пропустил Подлесского вперёд и прикрыл за собой дверь. Виталий сделал несколько шагов и развернулся, готовый потребовать объяснений. Раскрыть рот он не успел: сильный удар в глаз отшвырнул его к центру кабинета. В следующий момент он был уже собран, тренированное тело среагировало мгновенно: бицепсы вздулись, брюшные мышцы закаменели. Рассудок отступил. Виталий бросился в драку и… на полушаге вперёд получил удар ногой в пах. Как был – в движении, он грохнулся на пол, зажимая руками мошонку, и замычал от боли.

– А вот и бубенцы звякнули, – сопроводило его стоны издевательское резюме, но далее голос Глеба стал серьёзным. – Это тебе за Вику, оцени её ощущения.

– У-у-бью, сволочь!!

– Уже пробовал, через папу. Пришла охота попробовать лично? – Глеб опять говорил издевательски-беспечно, будто у его ног и не корчился от боли взрослый мужчина. – А умения хватит? Это тебе не девочек на диване раскладывать: тупого бычьего напора маловато будет.

– У-у-удавлю-у…

– Это вряд ли, судя по всему. Иначе бы я уже не стоял на ногах, а ты бы не валялся на полу, дружище. Ни хрена ты не умеешь, гений госбезопасности, кроме как портить жизнь нормальным людям. Отец из-за тебя пошёл на должностное преступление. Когда-то я спас ему жизнь: мне посчастливилось выстрелить на долю секунды раньше агента чужой разведки, целившего ему в голову. Тогда Антону сорвало с головы клок волос вместе с кожей, и он под влиянием импульсивной благодарности заявил, что отныне его жизнь принадлежит мне… И вот он изменил служебному долгу, предал нашу дружбу… Ради чего? Мешка с дерьмом у меня под ногами. Я потребовал – нет, не жизнь – и Антон ушёл в отставку. Понимал, что лишает тебя поддержки, только бы ты был цел. А цел ты потому, что я обещал ему тебя не трогать, да, видно, погорячился.

Виталий поднялся на четвереньки и по-звериному рычал, мотая головой.

– Бесишься? От бессилия? А убить меня хочется! Ну, давай, пробуй; мы оба знаем, что ты должен попробовать. Есть, кстати, более удобный способ, чем затягивать удавку: «замстишь» разом и за отца и за себя тоже. Хотя, нет, в любом случае – только за себя: ведь до отца тебе дела нет, а?

Глеб отошёл к стене, в которую был вмонтирован сейф, достал личное оружие и толкнул по полу Подлесскому.

– Валяй! Не стесняйся!

– Я-а выстрелю!

– Выстрелишь, если в тебе осталось ещё хоть что-то мужское, а то и решимости не наберёшься. Или сразу признаем, что ты уже как лоскуток, годный лишь подтереться при дефиците туалетной бумаги?

Виталий схватил пистолет, направил на Глеба и нажал на спуск. Выстрела не последовало.

– Сначала надо снять с предохранителя! Тебя этому не обучали?

Подлесский перевёл флажок предохранителя, вскинул пистолет и снова нажал на спуск. Грохнул выстрел. Виталий вздрогнул: подсознательно он не верил, что оружие в боевой готовности. Глеб за мгновение до выстрела сменил диспозицию. Пуля ударила в то место стены, у которого только что находилась голова Глеба.

– Мимо! – прокомментировал Глеб. – В чём и требовалось убедиться!

Подлесский остервенело нажал на спусковой крючок ещё несколько раз, не обращая внимание на то, что каретка после выстрела отошла назад, а ствол выдвинулся вперёд, и всё осталось в таком положении, свидетельствуя, что обойма пуста.

– Не обольщайся, там был всего один патрон.

В кабинет влетела Виктория и замерла при входе. Она была бледна и смотрела на мужчин широко раскрытыми глазами. Один из них стоял на полу «в партере» и прицеливался разряженным пистолетом в другого, находящегося от него в нескольких метрах у раскрытого сейфа. Если бы не занятная поза «нападающего» и набухший синяк вокруг глаза, более обширный, чем тот, от которого ей пришлось интенсивно избавляться в недавнем прошлом, Виктория могла бы принять увиденное за пародийную сцену ограбления.

– Всё нормально, Вика, – Глеб обернулся на отметину, где в стене застряла пуля. – Сюда не мешало бы повесить картину, у тебя никакого пейзажа нет? – И снова повернулся к ней. – Всё нормально: у нас тут с нашим приятелем экспериментально-практическая дискуссия. Мы скоро закончим.

Виктория резко повернулась, вышла и захлопнула дверь.

– Всё, закончили! – произнёс Глеб. – Надеюсь, нам не придётся больше выяснять, кто кого сноровистее отправит к господу?.. Или всё же остались какие-то неясности?

– Не придётся, – промямлил Виталий.

– Ну-ка, верни пистолет и сядь.

Виталий безропотно толкнул оружие в сторону Глеба, с трудом поднялся и сел в кресло.

Им овладело странное чувство. Злости уже не было. Он с изумлением смотрел на Глеба и не мог припомнить момента, когда бы тот выглядел как сейчас. Перед ним стоял другой человек, жёсткий, решительный, превосходящий его и волей, и физической подготовкой. Это совсем не тот начальник, который покладистым кивком давал «добро» на многие его инициативы или, скучающе бросая взгляд по сторонам, безучастно объявлял: «Этого мы делать не будем». И если с тем человеком он мог спорить, что-то ему доказывать, в чём-то убеждать, этому – он инстинктивно чувствовал – следует безоговорочно повиноваться. Вот так, видимо, выглядит руководитель оперативной группы.

Глеб убрал пистолет в сейф, достал оттуда папку и положил перед Подлесским.

– Пересмотри. Это копии оригиналов. Разберёшься? Может, пригласить Викторию в качестве переводчика?

– Справлюсь…

По мере чтения лицо его становилось всё более угрюмым. Вскоре Виталий отодвинул папку.

– Прочёл?

Виталий утвердительно кивнул.

– Если это станет известно в центре?

– Я понял, понял!

– Тогда запомни: обсуждать вопрос подчинённости я более не намерен. Между нами всё остаётся по-прежнему: я распоряжаюсь, ты – выполняешь.

– Но, как же отдел?

– Нет. Работой отдела я не занимаюсь. С этим ты будешь справляться сам, но методы работы определяю и контролирую я. Это не обсуждается.

Теперь слушай внимательно. Считай, что с этого момента ты завербован в рабочую группу предприятия более секретного, чем нынешняя твоя служба. Направление: реализация ювелирных изделий зарубежного происхождения. Твоя основная функция – безопасность предприятия и его работы. И вот здесь разрешаются многие методы, запрещённые по основному месту работы. Контролирую, опять же лично. Дополнительная функция – привлечение клиентов. Клиент должен быть платёжеспособным и надёжным. Зная по службе подноготную городской и областной элиты, ты не будешь испытывать затруднений в данном вопросе. Но никаких посредников, всё самолично. Когда возникнет соблазн, вспомни, как вариант, ситуацию с Березник.

Вопрос оплаты. За добросовестную работу ты будешь получать пять процентов от прибыли предприятия, по желанию – в конвертируемой валюте. Несомненно, безопасность стоит дороже, но на тебя наложены штрафные санкции за неподобающее поведение. Ещё два процента ты будешь получать с прибыли по каждой сделке привлечённого тобою клиента. Работа у тебя началась с сегодняшнего дня. Как обеспечить безопасность, знаешь неплохо. А для привлечения клиентов следует ознакомиться с номенклатурой изделий. В твоём распоряжении несколько каталогов, срок изучения – неделя. Вопросы?

– Начальник управления знает об этом предприятии?

– А ты как думаешь?

Виталий неопределённо повёл плечами.

– Ты ошибся, если подумал обратное.

– А участники предприятия могут приобретать изделия?

– Если вопрос имеет личностный подтекст, то на скидки не рассчитывай. Всё же внесём ясность: купить для личного пользования, купить и подарить – можно; купить и перепродать – нет. Выявится такой факт – это будет не только последний день нашего сотрудничества, но и последний день твоей карьеры. Ещё вопросы? Нет? Тогда последнее пожелание: засунь своё самолюбие куда подальше и попробуй извиниться перед Викторией. Говорю «попробуй», потому что вряд ли она захочет тебя слушать, да и видеть спокойно ещё долго не сможет. А если выслушает, то вряд ли поверит… Но вам ещё вместе работать…

– Ну вот, наконец, отвечаю ещё на один Ваш вопрос, Владислав: не я работаю на Подлесского, а он на наше предприятие.

– После всего, что он наворочал, Вы привлекли его к сотрудничеству?

– Профессионализм, в любой области, требует умения разделять отношения в интересах совместной деятельности и межличностные отношения. У Виталия отвратительно с чувством меры в достижении целей, но он – профессионал, и внутри рабочей группы свято соблюдает дисциплину, субординацию, должностное разграничение и взаимодействие. Однако, привлечённым, точнее втянутым в контрабандную деятельность, он оказался не столько из-за его способностей, сколько ради Подлесского-старшего, который также был вовлечён в работу с расчётом на столичную клиентуру. Там – размах, не сравнимый с местным, при огромном количестве жиреющей элитарной публики, незаконно обогащающейся и не имеющей возможности открыто вкладывать финансовые накопления.

– Хватит, Глеб Давыдович. За сегодняшний день я так окунулся в жизненные реалии, как никогда прежде.

– Рад, что сумел насытить Вашу любознательность.

– А как Вы меня опознали, если до этого мы не встречались?

– Примерно полтора года назад на институтской встрече выпускников Подлесский указал на Вас, как на потенциального клиента, а Вам, вероятно, сообщил, что можете при надобности обратиться к нам.

– Но это было так давно!

– У меня абсолютная память на лица, события и даты.

– А я вспомнил об этом только сейчас и совершенно случайно, когда проходил мимо, направляясь в «Изумруд».

– У Вас до этого просто не возникало потребности в приобретении ювелирных изделий. А поход в «Изумруд» обернулся бы в сегодняшних условиях зря потраченным временем: там давно уже ничего нет.

– Это я предполагал, но мне необходимо было убедиться.

– Ну, Вы – здесь, и к удовлетворению обоюдных интересов, кажется, мы сумеем Вам помочь. Что Вы так настойчиво вытребовали у Виктории?

– Браслет с изображением цветов.

– А! Ту пошленько состряпанную безделушку с претензией на оригинальность? Как я понимаю, Вам нужен подарок для близкого человека?

– Да, для хорошей знакомой. Другого я не обнаружил: броши в подарок больше подходят женщинам зрелого возраста; кольца преподносят девушкам с намёком на развитие или укрепление отношений, а я начисто лишён возможности обещать ей это; с серьгами без примерки угадать сложно, да и нет их у Вас в продаже; подарить цепочку в моём случае слишком дёшево – мне нужна вещь, память с которой будет связана длительное время. Отсюда и мой выбор.

– Исчерпывающе. Я Вас понял, Владислав. Можно, конечно, и тот браслет, но, поверьте, это – не лучший выбор. В условиях тотального дефицита он выглядит достойно, но представляет собой художественную штамповку, не более. К тому же червонное золото советского производства по европейским меркам – вульгарный суррогат, содержащий медь и обесценивающий благородный металл, даже если изделие имеет привычную для них и высокую для нас 750-ю пробу. А эта поделка всего лишь 583-ей пробы. Мы ценим доверие наших клиентов, – в указательном движении Глеб Давыдович чуть наклонил кисть руки с фужером в сторону Владислава, – уважаем их достоинство, высокие запросы, эстетический вкус и дорожим своей репутацией, а потому предлагаем действительно ценные вещи.

Глеб Давыдович достал из сейфа несколько небольших деревянных футляров чёрного дерева, отполированных до лакового блеска.

– Взгляните.

Влад сразу увидел разницу. Украшения не имели массивных сплошных элементов, лишённых эстетической составляющей в виде граней, насечки, оттисков, что характерно для изделий, рассчитанных на непритязательный вкус и приобретаемых неискушённым покупателем в целях демонстрации своей финансовой состоятельности.

Напротив, они отличались тонкой работой, создающей эффект воздушного плетения. Сочленения элементов браслета были настолько подвижны, что его можно было сложить складками наподобие узорчатой ленты; только узоры эти складывались разноцветьем гранёных камней. Этот браслет не будет выглядеть на запястье подобием наручника.

Взгляд переходил с одной вещи на другую. Завершённость и изящество, отличительный стиль каждой из них порождали в душе сомнения буриданова осла. Влад испытывал вполне понятное затруднение.

– Что-то не так? – поинтересовался Глеб Давыдович. – Может, попросим помощи у Виктории, чтобы посмотреть, как украшения будут выглядеть на живой модели?

– Виктории любое из этих украшений подойдёт, как естественное дополнение, и будет смотреться на ней идеально, – неуверенно ответил Влад.

– Ну что же, давай попробуем разобрать плюсы и минусы сами. Изделия выполнены традиционно – из жёлтого золота. Изыскивая недостатки по-нашему, можно сказать, что внешне металл похож на простую латунь. В этом есть и плюс – завистникам не придётся испытывать основное чувство натуры, а особо любопытствующих знаки пробирной палаты убедят в высокопробности золотого сплава. Работа вне подражания, не будет стыдно за подарок любого из этих браслетов. Сложнее с колье: молодой девушке редко выпадет случай покрасоваться с ним на публике, а если отважится на повседневную носку, вызовет у знакомых и сослуживцев серьёзное чувство настороженности. Быть белой вороной в стае очень неприятно.

Есть ещё одна вещь. Это, правда, не браслет, но посмотреть на неё стоит. Вот, взгляните, – Глеб Давыдович открыл ещё один футляр. – Это кулон.

На оранжевой атласной подушке лежал овальный медальон. Основа его, скрывающая внутреннюю полость, была тонкой и плоской. На верхней крышке располагалась невысокая выпуклая решётка из переплетающихся гранёных элементов, которые поддерживали пропорциональное основанию, но меньшее по размеру овальное ложе. В ложе помещался прозрачный, насыщенного зелёного цвета камень плоской огранки. Свет этого камня, казалось, разливается по золоту и придаёт жёлтому металлу зеленоватый оттенок.

Влад рассматривал украшение, наклоняя голову под разным углом, и не мог отделаться от загадочного цветоощущения.

– Возьмите в руки, Владислав, – посоветовал Глеб Давыдович. – Это – так называемое зелёное золото. Довольно редкий вариант на нашем рынке. При столь оригинальном оттенке оно не содержит окрашивающих добавок неблагородных металлов и имеет высокую пробу. Благодаря плоскому основанию и смещённому центру тяжести, медальон будет устойчиво лежать камнем вверх даже на высокой женской груди. Открывается он лёгким нажатием на камень. Очень интересная вещь и по задумке, и по исполнению.

– Я думал, цвет получается за счёт бликования вставки. Что это за камень? Понятно, что не рубин, не сапфир и даже не зелёный гранат. Для изумруда – слишком насыщенный цвет.

– Иногда в народе его называют сибирским изумрудом. Это хромдиопсид. Добывается в нескольких странах, у нас – на нескольких месторождениях Якутии близ населённых пунктов Алдан, Томмот. Ценен в данном случае не столько цветом, сколько размером: кристаллы такого размера – редкость.

– Откуда он взялся в Италии?

– Мастера-ювелиры получают камни со всего света, чаще индийского происхождения. Мы по заказу наладили поставки камней российских месторождений. Это была одна из них.

– Сколько же стоят такие изделия? – Влад, наконец, отыскал подходящий критерий отбора.

– От трёхсот до пятисот долларов.

– У меня нет валюты, – растерянно повторил Влад фразу, которую в перепалке бросил Виктории.

– Не важно. Мы можем перевести стоимость в рубли по курсу, скажем, Лондонской биржи.

На сей раз Шерр, сидя в кресле в номере гостиницы, скептически хмыкнул, глотнул лимонаду и в никуда пробормотал:

– Открой портмоне.

Влад неосознанно полез во внутренний карман пиджака и достал бумажник. Извлекая пятидесяти и сторублёвки, он обратился к Глебу Давыдовичу:

– Этого хватит?.. А,.. а это?

– А это, Владислав, подлинные доллары США в сотенных купюрах, – ощупывая одну из бумажек, определил Глеб Давыдович, – и этого хватит с избытком.

– Тогда я возьму кулон.

– Это – лучший выбор, – одобрил Глеб Давыдович. – Есть множество более дорогих украшений, но среди подобных этот кулон останется уникальным надолго. Вот авторский паспорт мастера и свидетельство об изготовлении в единственном экземпляре.

Глеб Давыдович вытянул из общей массы денег, выложенных Владом на стол, пять стодолларовых банкнот и снова обратился к своему гостю: