Текст книги "Большая игра"

Инге Гомаро

Раньше я думала, что Алада большая. Ну, когда летала одна или вдвоём с папашкой – в смысле, с отчимом, а потом – с Тимом. Мне и без команды на борту нормально было, пусть корабль огромный, я одна. Как это, дома – и неуютно? Но всё равно, неправильно это. Так что, когда у нас образовался полноценный экипаж, всё получилось очень даже здорово. Места хватало, и никто никому не мешал.

А вот после старта с Теллура на борту стало тесно. И хорошо, я сообразила, что на половину отсеков надо таблички повесить с предупреждением «Не входить». Всё потому, что у нас на Аладе усиленная броня стоит, а в ней индукционные токи образуются, как только двигатели включаешь. И от них у нормальных людей головы болеть начинают, причём так, что хоть ложись и помирай. Жилые отсеки и кают-компанию мы изолировали, но и только. Нам-то, Чёрным, эти токи не страшны, на Тима наведёнка тоже почему-то не действует. С Ником всё понятно, как он сказал, «неприятно, но терпимо», Варку вообще нравится, а вот остальным в лучшем случае мигрень гарантирована. А оно нам надо?

Остальные – это сангусцы с «Цируса» и переговорщики. Аса и Виг я ещё с нашей предыдущей операции знаю, а эти трое попросили выделить им отдельную каюту и большую часть полёта там сидели. Не то чтобы нос задирали, мол, они дипломаты, а мы – какие-то наёмники. Они просто работали: постоянно что-то читали, обсуждали, просчитывали и всё такое. А общались с нами нормально, и ели вместе с экипажем. У нас уже традиция сложилась, минимум раз в сутки все свободные от вахты должны вместе поесть. Обед, ужин, без разницы. Главное, чтобы вместе, и не торопясь, чего-нибудь вкусного с нормальной сервировкой, и поболтать обо всём на свете. Марта умница, это она придумала. Так вот, эти переговорщики с удовольствием с нами сидели. Хотя мне временами становилось неловко: ну не умею я красиво и грамотно говорить, хотя и капитан, мне ещё учиться и учиться. Но эти трое делали вид, что всё нормально, даже когда я что-то не то ляпала.

А вот Асу и Виг за общим столом поначалу было неуютно, и я не понимала, в чём дело. Но они ребята простые, так что я через пару дней прямо спросила, что не так. Оказалось, никак они не могли у себя в голове субординацию выстроить, а для сангусцев это очень важно. То есть вроде как капитан – я, это понятно, но кто тогда Ник? Для них он – капитан, а на борту двух капитанов быть не может. Вот нашли проблему! Ну да, только для Виг и Аса это реально проблема, и серьёзная. Пришлось Ника официально включать в экипаж, временным старшим помощником. Вообще такой должности в штате не предусмотрено, это Ник предложил. Говорит, раньше на кораблях, которые на Терре по морям ходили, такое было. Тут я долго въезжала, что к чему: как это, корабли – и ходят по морю? Они что, с ногами, что ли, были? Ник и рассказал, что корабли, конечно, не ходят, а плавают, но принято говорить, что ходят. А плавает цветок в проруби. Ага, а потом ему пришлось объяснять, что такое прорубь и при чём здесь цветок. В общем, сложно это. Но главное, в головах у Асгейра и Вигдис всё определилось. Есть капитан Ламбада и есть старший помощник Циркач. И никакой путаницы.

Так вот, один раз за таким совместным ужином зашёл разговор о терраклонах. Вернее, о том, откуда они взялись. Я вообще перед вылетом попробовала информацию на эту тему поискать, но ничего дельного не нашла. Так, какие-то слухи, сплетни, «неподтверждённые данные»… Ясно только, что эта самая Земля Альфа – место опасное и туда лучше не соваться. И всё.

– Рассуждая чисто теоретически, можно утверждать, что вероятность возникновения подобия Терры существует. Она бесконечно мала, но не равна нулю, – Гасс был вроде как главным в нашей троице дипломатов, высокий, сухой, похожий на террянского палочника. Это насекомое такое, я в кино видела. Сколько Гассу лет, совершенно непонятно. А ещё он какой-то уникальный зануда. Может, конечно, у дипломатов так положено, но нормальному человеку слушать его рассуждения просто невозможно! И вроде нужные вещи говорит, интересные даже, но так правильно и уныло, что через тридцать секунд глаза сами собой закрываться начинают. Помню, на курсах один препод такой был, так у него половина слушателей на лекциях спала, по-моему.

– Однако, – Гасс со значением поднял палец, – мы до сих пор не нашли ни одного клона Сангуса, Теллура или любой иной планеты. Это даёт основание предполагать, что реальная вероятность нахождения терраклона выше расчётной.

– Вы намекаете на искусственное происхождение? Те самые Странники? – Ник улыбнулся еле заметно, но я-то уже знала, что для него это – вроде как вполне себе проявление эмоций. Чем-то его эта гипотеза развеселила, что ли?

– Мне более точным кажется определение «Предтечи»… Но это детали. Впрочем, нельзя не обращать внимания на один примечательный факт: у всех разумных существ есть легенды о некой высокоразвитой космический расе, которая или погибла, или ушла куда-то за пределы нашей Вселенной. Насколько я знаю, некоторые расы, – Гасс слегка поклонился Варку, – считают себя в прямом смысле слова созданными Предтечами. Для амазонок это Великая Мать и её Сёстры, для уважаемых больвогов.

Варк предупреждающе оскалился, и Гасс кивнул, как-то странно вздёрнув верхнюю губу. Что-то это всё обозначало, но вот что, хотелось бы мне знать! И что это за Великая Мать у амазонок? Надо потом узнать поподробнее. Варк зашипел, вроде как довольный, а Гасс дальше заговорил:

– Так или иначе, эти легенды существуют, и игнорировать их нельзя. Тем не менее, я считаю, что процесс появления человека как вида – естественный. Мне представляется, что терраклоны – это именно клоны, своего рода копии оригинала. То есть удобную и перспективную систему размножили. Или, что точнее, имеющиеся системы подогнали под некий стандарт.

Вот тут, кажется, все сидящие за столом челюсти отвесили. Это что же, получается, Гран Ме. Или Создатель, как его в других религиях называют, копии Терры наштамповал? Зачем?

– А идентичность развития? – подумав, спросил Ник. Гасс кивнул:

– Связь планет. Идентичные условия создают идентичные закономерности развития. Флигран отстаёт в развитии от Терры примерно на шестьсот лет. Что происходит на Альфе, мне неизвестно, но думаю, и там наблюдается существенное расхождение по уровню развития. И как мне кажется, именно Терра – изначальная система, по образу которой были сконструированы терраклоны.

– И что это нам может дать?

– Ничего, – Гасс пожал плечами. – Тем более что к нашей текущей ситуации вопрос о происхождении терраклонов имеет весьма условное отношение.

– Да, пожалуй, – Ник пожевал губами. – Если Странники… или Предтечи ещё существуют, то они на том уровне развития, при котором. В общем, мы с ними друг друга не поймём. А если их уже нет, то их нет. Так что.

Я думала, разговор так и повиснет, но тут заговорил Адлер, и стало понятно, что всё-таки это надолго. Адлер – человек неторопливый и обстоятельный. Иногда чересчур. Хотя по сравнению с Гассом он просто. Даже не знаю, с чем сравнить, вот.

– Возможна ещё одна версия. Если мы принимаем теорию Мультивселенной – а все здесь присутствующие, я так понимаю, её разделяют, то.

– Простите, – влез помощник Гасса со странным именем Миргалим. Кстати, я так и не поняла, Гасс – это имя или фамилия. Так вот, этот самый Миргалим перебил Адлера и говорит:

– Теория Мультивселенной – это даже не теория, а гипотеза. Она до сих пор не доказана.

– Вы неправы, – Адлера, по-моему, с мысли сбить просто невозможно. Я знаю, что другие Чёрные считают его занудой, а по-моему, он просто очень умный. – Факт существования Танайда уже переводит теорию мультивселенной из разряда гипотез в разряд теорий. По крайней мере, у нас есть эмпирические подтверждения существования как минимум одного «параллельного мира».

Я на Ника глянула – уж он-то мог про параллельные миры и Мультивселенную много чего рассказать! Но тот только головой слегка качнул – мол, не надо на эту тему. И дальше Адлера слушает.

– Итак, у нас есть неопровержимые доказательства существования как минимум одного, пусть физически ограниченного, параллельного мира. Почему бы не допустить существование аналогичных миров, этаких… – Адлер замялся, подбирая слова, а я вдруг выпалила:

– Отражений! – уж не знаю, откуда это слово выскочило, но оно мне почему-то очень удачным показалось.

– Да, капитан. Отражений, копий, дублей. Теория, согласно которой каждый наш выбор порождает новый мир, поэтична, но, как мне кажется, далека от реальности. Но почему бы не допустить существование миров, чрезвычайно схожих с нашим. И если эти миры в силу неких катаклизмов слились, то в результате в нашу Вселенную проникли материальные объекты оттуда. В том числе – и версии Солнечной и Терры из тех миров.

– Совершенно фантастическая идея! – Миргалим, похоже, очень не любил теорию Мультивселенной, и дальше они с Адлером такими заумными словами заговорили, что я очень быстро перестала понимать, о чём они вообще. Какая-то космогония дремучая, до которой мне ещё расти и расти.

Я главное поняла – никто не знает, что такое терраклоны и откуда они взялись. Но они есть, и этого никто не отрицает, и значит, этому есть какое-то рациональное, научное объяснение. Просто современная наука до него пока не доросла. А раз так, то стоит ли над этим голову ломать сейчас? Наука и лоа объяснить не может, а они точно есть. Так что пусть все своими делами занимаются: учёные думают, дипломаты мосты налаживают, а моё дело – Аладу к этому самому Флиграну под носом у Терры провести. И не просто у Терры, а у карантинного флота. Кто бы мне год назад такое сказал – в лицо рассмеялась бы…

Николас Асеро де Андуладе (Николай Сандырь)

До встречи с Леной Николай даже не задумывался, что значит уже несколько старомодное слово «вдохновенный». И только впервые увидев её за этюдником, понял, что за ним скрывается. Странное сочетание нежности, почти эротического возбуждения – и что-то холодное, недоброе во взгляде. Как снайпер в прицел.

Инге сейчас с таким же блеском в глазах и с хищной улыбочкой на губах переводила взгляд с трёхмерной модели системы, висящей над консолью, на монитор, по которому бежали ряды цифр. Николай готов был поклясться, что капитан Ламбада не просчитывает варианты, как делал бы он, активируя все вычислительные способности кибермозга. Она пытается… ощутить происходящее. Услышать музыку сфер. Уловить этот сложнейший танец: центральное светило, планеты, ПКП – посты контроля пространства карантинного флота… Оценить его рисунок – и незаметно встроить Аладу в общий хоровод.

Интуитивное восприятие. То, чего сам Николай уже давно были лишён.

– Пройдём, – решительно заявила Инге и завозилась, поудобнее устраиваясь в кресле. Натянула сенсорные перчатки, взяла шлем. – Только тихо и медленно. Марта, ты на контроле. Тим, ставь «занавеску».

Официально «занавеска» называется «пассивное маскировочное поле "Путанка"». Оно выводит сканирующее излучение параллельно своей плоскости в узловых точках соединения полей. Инге забавно объяснила про «путанку» Гансу: «штука такая, чтобы фотон в плоскости поля заблудился». Для маскировки «занавеска» самое то, но в плане защиты толку от неё никакого.

– Уверена? – Тим сидел за канонирской консолью, уже в нейрошлеме. Сам Николай устроился за пультом инженерного контроля. Ему было неуютно: наведённые токи, которые Чёрные не воспринимали, отдавались в голове постоянным зудом, не болезненным, но муторно-неприятным. От него сводило челюсти и стягивало кожу на затылке. В кают-компании и в жилых отсеках это не ощущалось, но Николай предпочитал сидеть на мостике. Так он сможет, если что, подстраховать Инге.

– Да. Если они нас запасут, то сразу валить не станут. А если станут. Простите, но нам тогда всё равно будет. Всё, народ, работаем.

Перед тем, как надеть нейрошлем, Инге оглядела мостик, и на миг за холодной расчётливой маской мелькнуло удовольствие ребёнка, у которого всё получается по-настоящему. Ещё бы! Кажется, здесь впервые собрался штатный экипаж: капитан, пилот, инженер, канонир. Хотя, по большому счёту, кроме капитана и канонира тут теперь никто не нужен.

Словно отвечая на его мысли, Инге надела шлем, откинулась в кресле и скомандовала:

– Алада, слияние.

Николай улыбнулся, вспомнив тот восторг, которым Инге захлестнула всех на Аладе во время первого полноценного слияния с кораблём. Этот взрыв эмоций даже он почувствовал, а Чёрные из экипажа пару часов как пьяные ходили. Хорошо, сообразили в промежуточном выходе из прыжка потренироваться, и сейчас Инге уже приспособилась. Собственно, никакой нужды в голосовой команде не было. Слова капитана были адресованы экипажу, чтобы приготовились: всплеск её радости и восторга в первую секунду подключения опять все уловили. Наверное, так будет всегда.

И девочку можно понять. Интересно, как она воспринимает процесс? Для самого Николая это было как мгновенное расширение всех спектров восприятия, но он – киборг, для него нормально – подключиться к другому кибермозгу. А Инге? Тут всё должно быть иначе. Жаль, у самого так не получится. Это был один из тех моментов, когда Николай жалел об усечённых элементах человеческого восприятия.

Кстати, почему всё-таки тогда, в лаборатории чужаков, киберзрение Николая показало, что Чёрные – и Ганс, и Инге – тоже киборги? У них же вообще нет имплантантов, никаких. Но это можно объяснить. Понятно же, что организмы Чёрных чем-то отличаются от обычных людей. Киберзрение увидело это «что-то», не смогло идентифицировать и просто подобрало ближайший аналог. Да, это возможное объяснение. Правда, не совсем понятно, почему он раньше этого не замечал. Хотя… Можно подумать, он много общался с Чёрными.

Не об этом сейчас надо думать.

Алада шла на слабых импульсах, иногда вообще гася факел, скользя по инерции или разгоняясь по внутрисистемным гравитационным полям. Наверное, из всех на борту только Николай мог в полной мере оценить происходящее. Он наслаждался, строя в уме схему движения Алады. Это было красиво. Нет, чудесно. Николай так увлёкся, что даже забыл о неприятных отголосках наведёнки. Задача была восхитительной. Такое обилие переменных, неучтённых факторов! Было очень интересно прогнозировать следующие манёвры, и он радовался как ребёнок, когда расчёты совпадали с действиями капитана. И тем прекраснее был танец, который исполняла Инге. Причём – чисто на интуиции, в чём Николай был практически уверен.

Но часто – куда чаще, чем хотелось бы! – бессмысленные рефлексы заставляли его вжиматься в кресло. Да, он не был подключён к Аладе, но даже собственных ресурсов хватало, чтобы буквально кожей ощущать лучи радаров, шарящих по пространству. Один такой скользнул всего в паре десятков километров от Алады. Инге как раз заходила на очередную гравитационную пращу[6]6
  Гравитационная праща (гравитационный манёвр) – целенаправленное изменение траектории полёта и скорости космического аппарата под действием гравитационных полей небесных тел. Именно за счёт гравитационной пращи у Юпитера и Сатурна Вояджер-1 и Вояджер-2 разогнались до скоростей, позволивших им покинуть пределы Солнечной системы.


[Закрыть], у Юпитера. Были бы они вне системы или чуть дальше от гиганта, карантинный флот их точно засёк бы. Даже сейчас, похоже, оператору что-то не понравилось, и он снова начал обшаривать сектор. К счастью, Алады там уже не было.

Нет, Николай не сомневался и вполне принимал тот факт, что кто-то на Теллуре постукивает «барсам», но сейчас этого агента хотелось где-нибудь закопать. Или – как там Тим говорит? «Коленки прострелить и в коллектор»?.. Так, вроде. Тиму и остальным хорошо, они не ощущают всего, что чувствовал Николай, а он-то понимал: Инге ведёт их, как сапёр по минному полю, и за изящным танцем в гравитационных полях скрывается дикое напряжение. Ох, и вымотанной она будет после отключения от корабля! Ничего, это не страшно, главное, чтобы они прошли.

Внутри орбиты Джупа всё как отрезало. Похоже, терряне следят, чтобы никто не проник в систему, а не наоборот. Все расслабились, даже Инге вроде как расплылась по креслу. Но разрывать слияние не стала: по большому счёту, ещё ничего не кончилось. Да, это утомительно, и потом она отрубится – в смысле, уснёт беспробудным сном часов на двенадцать, не меньше, но и рисковать Инге не собиралась. Николай её прекрасно понимал.

– Похоже, они контролируют вход, а не как на Альфе, – Николай ещё раз проверил системы. Да, вроде всё чисто.

– Надеюсь, – Тим вздохнул, глянул на Инге. – Ей бы отдохнуть…

– Я всё слышу, – не открывая глаз, пискнула капитан. Тим потянулся и погладил её по руке, повыше сенсорной перчатки. Инге слабо улыбнулась:

– Уже немного. У Луны встанем и отдохнём.

– Да, – кивнул Тим и предложил: – Пойдём, проверим лотки.

– Пошли, – Николай отстегнул ремни и щёлкнул кнопкой интеркома: – Рыжий, Ганс, на пост.

Они дождались появления смены – Володя уже смирился с тем, что с подачи Николая для всех стал Рыжим, – и пошли в техничку. Николай догадывался, о чём Тим хочет поговорить, чтобы без экипажа и без Инге. Хотя, с другой стороны, сейчас Инге может услышать и увидеть всё, что творится на борту. Но Николай не сомневался – она не станет подслушивать.

– Что там? – Тим присел на кожух системы подачи предохранителей. – Адмирал не мог отправить нас втёмную.

– Не мог. Хреново там, Тим. Мир на грани самоуничтожения, и нам надо сделать так, чтобы он уцелел. Это раз. Два, чтобы с Теллуром вступили в официальный контакт. Три. Впрочем, пока достаточно первых двух пунктов.

– А план? План у тебя есть?

– Есть ли у меня план. – Николай фыркнул. – Да целый мешок.

– Чего?

– Плана, не бери в голову. Дурацкая шутка. Высаживаемся, изучаем обстановку и приступаем к выполнению задач. Чем не план?

– А-а.

– Бэ. Упрёмся – разберёмся. Тим, откуда я тебе план возьму, когда карантинный флот дорогу перекрывает? Как сюда Адмирал своего человечка внедрил, ума не приложу. Вернее, как провёл.

На самом деле, было у него одно предположение.

Это произошло, когда он только-только познакомился с Фло. Так уж вышло, что они втроём, на одном внеклассовом корабле – «боевой яхте», как называла «Танцующую» Фло, – ввязались в драку, за которую ему и прилепили прозвище «Циркач». Как они тогда уцелели, он до сих пор понять не мог. И ведь не просто выжили, ещё и дали продержаться транспорту до прибытия мониторов конвоя. А чуть позже он узнал, что у Фло аж второй класс пилота, а Ким, её приятель – канонир третьего класса. В принципе, обычный средненький экипаж Теллура, даже ниже среднего. Только вот не вязалось начало боя с такой классностью. И было у Николая ощущение, что недаром внучка Адмирала иногда надолго исчезает неизвестно куда. Игры на Полигоне – очень удобное прикрытие. О нет, малышка Фло слишком свободолюбива, чтобы быть штатным сотрудником Адмиралтейства, но вот оказывать некоторые услуги любимому дедуле – легко. Да она этого и не скрывала. По крайней мере, от Николая. И он почти не сомневался, кто мог провести сюда агента. Покрытие теллурианских «гидр» такое, что в оптическом диапазоне хрен заметишь, а учитывая их размеры – и подавно. Сложнее обнаружить только МД марсиан, идущий на химическом топливе. Да, провести рейдер типа Алады Фло точно не смогла бы. А вот забросить одного человека на «гидре» или «скате» – запросто.

Николай мысленно хмыкнул: а ведь этим проходом Инге утёрла ему нос. И уж точно Игрока сделала. Николай прикинул: справился бы сам? И понял, что вряд ли. Да, он умел мгновенно оперировать огромными массивами данных, особенно когда они объединялись с Цирусом, но помогло бы это? Однозначного ответа не было.

Ему вдруг стало интересно: слияние влияет не только на пилота, но и на корабль. Что получит от своего капитана Алада? Николай попробовал представить ИИ, наделённый полноценными человеческими эмоциями, и не смог. Уж больно сильное и потенциально опасное что-то получалось. Не выпустил ли он джинна из бутылки, подарив Инге «киберзародыш»? Но назад уже ничего не отыграешь. Что же, посмотрим.

– Внимание, неопознанный объект на поверхности спутника, – доложила Марта.

Сейчас по корабельному времени была ночь, и на мостике оставались только капитан, дежурный второй пилот и сам Николай. Он долго мог обходиться без отдыха, остальные менялись, а Инге всё ещё была в слиянии с кораблём. Да, время от времени она отдыхала, как сейчас, хотя какой это отдых! Тим изводился, но не мог уговорить её отключиться. Ганс – штатный медик Алады – всё чаще подходил к капитану с диагностом, но та отмахивалась не глядя, отвечая голосом Алады: «На поверхности нормально посплю». Да, Инге права, сейчас время на вес золота. Так что несколько часов такой вот системной полудрёмы – и всё.

– Картинку. Фильтры. Увеличение. Сканирование, – Инге отрывисто бросала слова. Или не Инге, а Алада? Николай решил, что сейчас в связке «капитан-корабль» доминировал ИИ, а потом забыл обо всём, потому что в полном соответствии с командами на экране возникла объёмная модель… шаттла?! Нет, быть такого не может! Но уж больно форма похожая. Удивляясь тому, как странно прозвучал его голос, Николай попросил:

– Алада, крылья. Проведи сканирование на предмет надписей или знаков. Сделаешь?

– Конечно, УМЯЧ-001, – мягко отозвалась Алада.

Под удивлённым взглядом Марты Николай подался вперёд. На крыльях шаттла. Да какой шаттл, это «Буран» или корабль, сильно похожий на него!.. На крыльях были звёзды, а в них – серп и молот.

Приплыли.

– А мы не можем?.. – Николай не знал, кого он спрашивает. Да и сам вопрос был абсолютно бессмысленным: конечно, они не могут, не имеют права отвлекаться от миссии.

– Нет. Работаем по плану, – голос системы чуть изменился. Это проснулась Инге. Она даже повернула голову к Николаю и слегка улыбнулась:

– Сейчас все отдыхают, через четыре часа посадка. И все – это значит «все», Ник. Оставьте одного наблюдателя на мостике. Я ещё посплю, – Инге потянулась, произнесла в пространство: – Но больше всего я хочу из скафа на фиг и в душ, jope… – и снова откинулась в кресле и закрыла глаза.

Николай, не отрываясь, смотрел на «Буран» на экране. Что это? Какой-нибудь провалившийся через межмировые преграды космонавт? Или беглец с Альфы? Всё это было безумно интересно, но нельзя отвлекаться: на кону такая ставка, что они обязаны её сыграть. Пусть и на мизере.