Текст книги "Адольф Кетле. Его жизнь и научная деятельность"

Глава VIII

Деятельность Кетле и значение его работ в области практической статистики. – Учреждение центральной статистической комиссии в Бельгии по плану Кетле. – Организация статистического конгресса, являющегося всецело делом рук Кетле. – Революция 1848 года. – Политические воззрения Кетле. – Его болезнь. – Поездка в Петербург. – Избрание в члены Парижской и Берлинской академий наук. – Смерть Кетле. – Внешние отличия, выпавшие на долю Кетле. – Открытие памятника Кетле в Брюсселе.

Мы видели в предыдущей главе, что Кетле был проникнут убеждением, что общественные явления могут быть исследованы единственно путем статистического наблюдения. Но Кетле не принадлежал к тому сорту людей, которые удовлетворяются только теорией. Признав какую-нибудь идею истинной, он всеми силами стремился провести ее в жизнь. С первых дней своей статистической деятельности Кетле стал работать над вопросами организации статистического дела, исходя из того положения, что эту организацию только в том случае можно будет признать удовлетворительной, когда она распространит свою сеть на весь земной шар с тем, чтобы наука могла располагать материалом, добытым путем наблюдения над жизнью всего человечества.

Первый шаг в этом направлении был сделан им еще в 1833 году, когда съезд членов Британской ассоциации наук, по его предложению, решил основать статистическую секцию, членами которой, между прочим, стали Мальтус, Бэведж и другие.

Главное внимание Кетле было, однако, обращено на организацию государственной статистики, находившейся в то время в состоянии полнейшей бездеятельности. Между тем, как вполне справедливо думал Кетле, весь успех дела только и зависел от этой статистики, так как только государство обладает теми средствами, которые необходимы для правильной постановки статистических изысканий. Поэтому торжество Кетле не знало границ, когда ему удалось побудить бельгийское правительство учредить в 1841 году так называемую центральную статистическую комиссию, – первое учреждение такого рода во всем цивилизованном мире. Этот институт имел своей задачей внести единство в работу официальной бельгийской статистики, разбросанной дотоле по различным департаментам безо всякого соотношения между своими различными частями. Почти все европейские государства поспешили последовать примеру Бельгии, и всюду эти комиссии носят на себе печать тех принципов, которые Кетле положил в основание центральной статистической комиссии своего отечества. Но Кетле понимал, что статистика будет иметь для науки какое-либо значение только тогда, когда возможно будет делать сравнения между результатами наблюдений, сделанных в различных странах. Для этой цели необходимо было бы, конечно, предварительно объединить способы статистических наблюдений во всех государствах, ввести одинаковую организацию официальной статистики, одну и ту же терминологию и т. д. Подготовить почву для осуществления этого идеала было заветной мечтой Кетле. Международный статистический конгресс, на организацию которого Кетле потратил немало времени и сил, должен был служить средством для выполнения этой высокой задачи.

Нет надобности распространяться об этом конгрессе. Значение его для науки и жизни ясно для всякого с некоторым вниманием следившего за тем, что было сказано выше о задачах статистики. Статистический конгресс в полном смысле слова – дело рук Кетле, и не только первый, собравшийся в 1853 году в Брюсселе, но и все остальные восемь, которые собирались в различных столицах Европы при его жизни. Всюду он принимал самое деятельное участие, почти на всех конгрессах был избираем единогласно в председатели, и все работы конгрессов носят на себе печать его гения. Недаром знаменитый прусский статистик Эрнст Энгель назвал Кетле «учителем учителей». «Все организаторы статистических учреждений в Европе с середины 50-х годов были его учениками, и до самого конца своей жизни, на целом ряде статистических конгрессов, от Брюссельского до Петербургского включительно, Кетле поддерживал их деятельность советами своей опытности и неослабевающей энергией своей воли» (Янсон).

Между тем, разразилась революция 1848 года. Старая Европа пошатнулась в своих основах. На континенте повеяло новым. Все умы обратились в сторону политики. Общее течение затронуло и Кетле, обыкновенно стоявшего в стороне от борьбы партий: в марте 1848 года он читает в академии доклад под заглавием: «Sur la nature des Etats constitutionelles et sur quelques principes qui en derivent» [23]23
  «О природе конституционных государств и о некоторых вытекающих отсюда принципах» (фр.)


[Закрыть]. Чтобы закончить характеристику личности этого замечательного мыслителя, мы считаем нелишним познакомить читателя с содержанием этого доклада. Здесь высказывается прежде всего мнение, что существование партий в государстве есть вещь необходимая, необходимое условие здорового развития политической жизни. Главная забота правительства должна заключаться в том, чтобы не допустить подчинения одной партии другой, в противном случае насилие является единственным исходом для угнетенной стороны. При всем том конституционное правление подвержено, по мнению Кетле, периодическим кризисам, вполне естественно вытекающим из сущности конституционной формы правления. Эпохи этих кризисов варьируются в различных странах, причем сами кризисы гораздо чаще появляются в маленьких государствах, нежели в больших[24]24
  Кетле, очевидно, упустил из виду Швейцарию, где кризисы реже всего составляют злобу дня; не величина государства влияет на устойчивость правительства, а то обстоятельство, насколько воля народа имеет возможность проявиться. Где она проявляется свободно, там правительство обязано ее исполнять; воля же народа не меняется изо дня в день, и потому правительство, исполняющее ее, более устойчиво в таких государствах, нежели в других, где указанного условия не существует


[Закрыть].

Нельзя, по мнению Кетле, упускать из виду, что министерские кризисы часто являются непредвиденными и нередко имеют последствием большие потери энергии для массы населения, – потери, за которые народу редко удается вознаградить себя. Тем не менее, эти перемены необходимы в государственном организме, вызывая напряжение его сил и придавая ему больше жизни и движения. Нужно только стараться направлять течение этих кризисов так, чтобы предохранить общественный организм от большой потери сил; точно так же нужно заботиться о том, чтобы заставить этот жизненный факт общественных организмов действовать с такой же экономией, как действует соответственный жизненный принцип в индивидуальном организме человека. Задача правительства – изучать события, совершающиеся в промежутках между двумя кризисами, узнавать причины оппозиции и влияние последней на ход государственных дел, которые всегда должны оставаться в положении равновесия. Никогда не следует забывать, что действие равно противодействию, и что никакая оппозиция не опасна до тех пор, пока не стараешься подавить ее насильно.

Из этих положений видно, что, как уже выше было сказано, Кетле придерживался взглядов так называемого умеренного либерализма. Отсюда же можно заключить, что он и на политику смотрел с точки зрения естествоиспытателя, что некоторым образом оправдывает его иногда не совсем ясные представления о политической жизни и борьбе.

Политические вопросы не переставали занимать Кетле и в следующем, 1849 году; так, в январе этого года он читает в академии новый закон: «Fragments sur la manière dont il convient d’envisager les sciences politiques et sur l’intervention du gouvernement dans les affaires des particuliers» [25]25
  «Фрагменты о том, как следует рассматривать политические науки и о вмешательстве государства в дела частных лиц» (фр.)


[Закрыть].

«Если бы наука о правлении, – говорится между прочим в этом докладе, — обладала абсолютной истиной, то во всех странах была бы установлена одна и та же форма правления. Но это невозможно, ибо нельзя найти двух народов, совершенно похожих друг на друга. Эта истина, несмотря на всю свою очевидность, однако, редко принимается во внимание в наше время. Каждый находит у своего соседа самый лучший образ правления… Самая важная проблема, которая представляется прежде всего государственному деятелю, – это определить сферу деятельности правительства и гражданина. Должно ли вмешательство правительства быть одинаковым во все времена и у всех народов? Что было бы, если бы перенесли правительственную систему Англии в Турцию? У образованного народа правительственная деятельность сводится к минимуму, она ограничивается, в конце концов, охраной законов и заботой о делах, изъятых из индивидуальной сферы. Абсолютное невмешательство в частные дела является здесь верховным принципом. Всюду и везде нужно стараться о том, чтобы правительство вообще стало излишним. Вмешательство правительства в частные дела вредно отражается на развитии индивидуальности, уничтожая личную предусмотрительность – одно из самых важных условий процветания народа. Несчастна та страна, население которой считает себя неспособным вести свои дела без более или менее постоянного вмешательства правительства».

Из приведенного отрывка видно, что политические воззрения Кетле более определились за период, прошедший между упомянутыми докладами. Они приняли оттенок более радикальный, хотя и здесь приходится сказать, что гениальные естествоиспытатели не всегда бывают гениальными политиками.

Время шло, слава Кетле разрасталась и достигла своего апогея. Не было страны, где бы имя великого бельгийского статистика не произносилось с чувством глубокого уважения и благодарности. Но судьба, как будто позавидовав его величию, готовила для него страшный удар.

Было прекрасное июльское утро 1855 года. Кетле чувствовал себя бодрее, чем когда бы то ни было. С раннего утра он работал, делая магнитные наблюдения. Около девяти часов он расположился на веранде в саду, куда была перенесена часть его библиотеки; здесь он, бывало, в летнее время проводил большую часть дня за работой. Помощник его, работавший вместе с ним на веранде, отлучился куда-то на несколько минут. Вернувшись, он застает Кетле опустившимся на кипу книг, без чувств, с полуоткрытыми глазами. Поднялась тревога, побежали за врачом, который после исследования больного заявил, что он получил легкий, не представляющий опасности апоплексический удар.

Действительно, Кетле вскоре оправился от своей болезни. Недели через две он мог уже приняться за работу и в сентябре даже присутствовал на заседании класса изящных искусств. Однако последствия этой кратковременной болезни были значительно серьезнее, чем можно было предполагать: Кетле почти совершенно потерял свою колоссальную память.

«Чрезвычайно печально было видеть, – говорит его ближайший сотрудник, – те статьи, которые он отдавал в печать и которые мне после приходилось подвергать корректуре. Тут были предложения, конец которых не имел никакой связи с началом; бесконечные повторения одной и той же мысли, одних и тех же слов встречались на каждом шагу. Простой пересмотр был почти невозможен; приходилось совершенно переделывать статью заново и только тогда печатать. Кетле, однако, не замечал сделанных мною изменений».

Близкие люди должны были с горечью сознаться, что беда непоправима: духовные силы Кетле значительно пострадали от обрушившегося несчастья и не могли быть больше восстановлены. Все, что творил Кетле после этого, не может быть поставлено на один уровень с его прежними трудами. Единственно на поприще практического выполнения своих идеалов он продолжал быть неутомимым и плодотворным.

Он посещал, как уже сказано, все статистические конгрессы и не остановился перед утомительной при его возрасте и расстроенном здоровье поездкой в Петербург в 1872 году, не желая отказать себе в удовольствии посетить страну, которая, как ему казалось, так усердно способствует развитию статистики, – страну, в которой он до тех пор еще никогда не бывал. На конгрессе он удостоился выдающихся почестей, редко выпадающих на долю ученого. Он вернулся домой и выглядел значительно помолодевшим. Вообще этот год был для него годом триумфа. В мае Парижская академия наук избрала его в член-корреспонденты, оказав ему, таким образом, самую высшую почесть, которая была в ее распоряжении. Несколько дней спустя Берлинская академия наук в своем поздравительном адресе, направленном в Брюссельскую академию по поводу столетней годовщины последней, называет Кетле «основателем новой науки», выбрав его при этом в число своих членов.

В начале февраля 1874 года Кетле сильно простудился, схватил бронхит и слег. Несколько дней спустя он встал с кровати и отправился на заседания академии. Вернувшись домой, Кетле почувствовал, что его положение ухудшилось. Волей-неволей он принужден был опять лечь в постель, с которой ему не суждено было больше встать: 17 февраля 1874 года Кетле не стало.

Рассматривая эту богатую бессмертными заслугами жизнь, стоит ли говорить о тех внешних отличиях, которых удостоился Кетле за свою долгую жизнь!

Скажем только, что Кетле был почетным и действительным членом около ста ученых учреждений и обществ и имел бесчисленное количество орденов чуть ли не всех цивилизованных государств мира.

Тотчас же после его смерти его друзьями и почитателями был поднят вопрос о возведении памятника великому бельгийскому мыслителю, которого весь мир считал своим. Мысль эта была встречена повсюду с большим энтузиазмом. В сравнительно очень короткое время нужная сумма была собрана, и выполнение плана было поручено известному скульптору Фрайкину. Местом для памятника была избрана обширная площадь перед зданием Брюссельской академии наук.

11 мая 1880 года состоялась церемония открытия памятника Адольфу Кетле. Присутствовали все ученые общества Брюсселя и множество делегатов различных ученых учреждений провинции и заграницы.

Кетле представлен сидящим в просторном кресле. Пальцы левой руки простерты над стоящим возле него глобусом, правая рука спускается над ручкой кресла. Просторное платье широкими складками облегает его высокую, стройную фигуру. Голова приподнята несколько вверх, глубокий взор больших, выразительных глаз устремился вдаль, как бы стараясь проникнуть в тайны вселенной.

Источники

1. Annuaire de l'Académie royale des sciences de Belgique. (Различные тома.)

2. Bulletin de l'Académie royale des sciences de Belgique. Bruxel. 1874.

3. Bulletin de la Commission centrale de Statistique. Bruxel. Vol. 5 et 14.

4. Drobisch. Die moralische Statistik und die menschliche Willensareiheit. Leipzig. 1867.

5. Engel E. Eloge de Quetelet. 1876.

6. Ficker. Lambert-Adolf-Jacob Quetelet. Statistisce Monatsschrift. Wien. 1875.

7. Fuld. Die Entwicklung des Moralstatistik. Berlin. 1884.

8. John. Geschichte der Statistik. Bd.I Stuttgart. 1884.

9. Knapp G. Quetelet als Theoretiker. (Jahrbücher für Nationalökonomie und Statistik. Jena. 1872).

10. Laplace. Essai philosophique sur les probabilités. Paris. 1840.

11. Mailly. Essai sur la vie de Quetelet. Bruxel. 1875.

12. Oettingen. Moralstatistik, l Aufl. 1868. Erlangen.

13. Poggendorff. Biographisch-literarisches Handwörterbuch zur Geschichte der exacten Wissenschaften. Leipzig. 1858—1863.

14. Reichesberg N. Die Statistik und die Gesellschaftswissenschaft. Stuttgart. 1893.

15. Reichesberg N. Adolf Quetelet als Moralstatistiker (Zeitschrift für schweizerische Statistik. Bern. 1893).

16. Waentig H. Auguste Comte und seine Bedeutung für die Entwickelung der Socialwissenschaft. Leipzig. 1894.

17. Wagner A. Die Gesetsmässigkeit der scheinbarwillkürlichen menschlichen Handlungen, l Theil. Hamburg. 1864.

18. Янсон Ю. Теория статистики. СПб. 1887.