Текст книги "Православная Церковь о революции, демократии и социализме"

(В.В. Розанов) [17]

Ужас положения растет с каждым днем. Я говорю не о политическом положении страны, не о торжестве той или другой партии и даже не о голоде и нищете, неминуемо грозящих населению. Как пастырь Церкви, я вижу ужас положения в том душевном настроении, которое постепенно овладевает всеми без исключения. Это настроение есть ненависть. Вся атмосфера насыщена ею. Все дышит ею. Она растет с каждым часом: у одних – к существующему порядку, у других – к забастовщикам; одна часть населения проникается ненавистью к другой… Чувствуется, что любовь иссякла… И в этом бесконечный ужас положения…

(Прот. Иосиф Фудель) [17] [10]10
  Протоиерей Иосиф Фудель (1864–1918) – настоятель храма Святителя Николая Чудотворца в Плотниках, что на Старом Арбате в Москве, слова 1905 года.


[Закрыть]

Кровью зальется Русская земля, храмы поколеблются, кресты снесут с них, а мощи святых угодников в Днепр побросают… В зверей люди обратятся! Много изменников окружают царя… Много прольется христианской крови.

(Прп. Алексий (Шепелев)) [17]

Да знаете ли вы все, кому знать надлежит, что вся нынешняя наша революция есть прежде всего следствие отступления от веры, от нашего боголюбезного, святого, жизненного православия, имеющего в себе всю силу для верующих в него все упорядочить – и внутренний наш, и внешний мир, и политику, и всякую семейную, гражданскую и экономическую жизнь?

(Св. прав. Иоанн Кронштадтский) [4,4.1]

И вот в последние годы, когда назревала и прорвалась гноем и смрадом наша пьяная, гнилая и безбожная, безнародная, самоубийственная революция, мы увидели страшное зрелище. Ничего не пощадили ожесточенные разбойники, не пощадили ни веры, ни святынь народных…

Черные вороны тучами собираются над Россией, и первое, что они силятся расклевать хищными клювами – это святыни и святых, подорвать авторитет уважаемых лиц, подорвать [11]11
  Прп. Алексий (Шепелев, 1840–1917) – иеромонах Голосеевской пустыни, старец, духовник Киево-Печерской Лавры, слова 1916 года.


[Закрыть] благоговение религиозное, на котором построен всякий долг, всякий порядок, всякая жизнь, истинно достойная и истинно человеческая…

Хочется… на всю Россию сказать: «О, храните святыню и святых! Берегите ваши духовные сокровища! Защищайте, отстаивайте их от тех свиней, что топчут их ногами! Или не знаете, что уста праведных каплют премудрость[11]11
  Прп. Алексий (Шепелев, 1840–1917) – иеромонах Голосеевской пустыни, старец, духовник Киево-Печерской Лавры, слова 1916 года.


[Закрыть], язык же нечестивых погибнет (Пс. 1, 6)? Или не верите, что идеже внидет досаждение, тамо и бесчестие – и это мы видели на всех этих усилиях свободы и «освободительного движения», полного одной злобы и досаждения? Или забываете, что в благословении правых возвысится град, а устами нечестивых раскопается? Или перестало быть непреложной истиной, что праведниками держатся царства человеческие, что семя свято – стояния их, что правда возвышает народ, а умаляют племена грехи?»

(Свмч. Иоанн Восторгов) [12]

Не оттого ли ныне у нас умножились страсти и беззакония и бесноватые разного рода, что некоторые из христиан разорвали союз с Церковью и отвергли как излишнее дело молитву и пост? И живут наподобие скотов бессловесных, водясь только похотями различными, а иные, в злобе своей, с пеной у рта, как истые бесноватые, устремились на всякие злодеяния: на убийства, самоубийства, поджоги, подкопы, взрывы [12]12
  Уста праведника – источник жизни (Притч. 10,11).


[Закрыть] и пр. Да, возлюбленные братья и сестры, подобные люди дошли до такого ужасного неистовства именно от неверия, невоздержания, нечистоты и от всех пагубных последствий этого неверия. Кроткая евангельская вера не проповедует убийств, цареубийств, подкопов и взрывов, она говорит: Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены (Рим. 13, 1), и что надо повиноваться им не из страха только, но и по совести (Рим. 13, 5), и повелевает молиться за царя и за всех, которые почтены властью, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте (1 Тим. 2, 2). Господи, просвети ослепленные злобой сердечные очи этих несчастных бесноватых нашего злополучного времени, восстающих на богопоставленные власти, да познают они, какую страшную бездну они изрывают сами под собой, в какую страшную адскую пропасть они готовы низвергнуться. В старые, дохристианские времена некоторые несчастные из евреев возмутились было против установленных начальств, против Моисея и Аарона, укоряя их в мнимом властолюбии, только возроптали: и что же их постигло, какая казнь Божия? Земля разверзлась под ними, и живыми сошли они в ад с семействами своими; а другие, менее виновные, огнем, исшедшим из храма, были спалены (см. Числ. 16, 1-35). Вот сколь тяжкий грех – мятеж против начальства. Что же ожидает наших нигилистов, какой суд Божий? Тем ужаснейший, чем большие дары Божии они попрали. Ибо кто наши нигилисты и террористы? Крещеные люди. Христиане доходят до такого неистовства, до таких убийств и самоубийств, до таких сатанинских злодеяний! О, зачем родились они на свет? Зачем они не погибли в утробе материнской? Лучше бы им не родиться. Так неблагодарно, так злобно, так безумно попирать дары Божии: благодать Крещения, Миропомазания, причащения Тела и Крови Господа – это поистине ужасно! О, злополучные родители таких детей! Какой позор они должны перенести!

(Св. прав. Иоанн Кронштадтский) [9]

…Развенчивание Евангелия на степень простой книги, о которой каждый может иметь свое личное мнение, вовсе не основанное на авторитете святой апостольской Церкви, развенчивание чудес Христовых на степень обыкновенных докторских деяний или же гипнотических внушений, развенчивание служителей Божиих, апостолов и их преемников на степень нанятых на службу обществу самим же обществом учителей, но не пастырей, поставленных Самим Богом на дело священства, должно было иметь свои плоды. Низведение христианства на степень одного из культов практического ничегонеделания в сфере отношений человека к Богу, освобождение человека от обязанности преклоняться пред Богом и чтить святыню как святыню, – все это имело рефлективное влияние на ниспровержение вековечных устоев гражданского общежития подверховной властью лица, поставленного на это великое служение Самим Богом.

Революция религиозная зажгла революцию социальную. С этого времени внутренний мир в обществах человеческих нарушился, брат восстал на брата, убийство сделалось нормальным явлением. Вот конечный результат подавления истины неправдой. Отсюда недалеко и до полного отвержения Евангелия Господа нашего Иисуса Христа.

Как брат восстал на брата, так и народ восстал на народ. Подан сигнал к средоточию народностей, чтобы сильным угнетать слабых. Сосредоточенные властолюбивые народы стали готовиться к братоубийственному истреблению соседей и для этого усиливать свои ополчения до размеров, во времена христианства невиданных. Притом не только во время войн, но и среди мира народы начали стоять вооруженными с ног до головы один против другого. С тех пор мира нет, он обратился в вооруженное перемирие. Воинственный задор сделался обычным явлением со времен первой французской революции и остается на все последующие времена знамением открытия суда Божия над миром, ибо мир начал оставлять своего Искупителя Христа, развенчивать Его и Святейшую Невесту Его – Церковь, которая одна есть ограда от дьявола.

Мир, оставляющий Бога, должен быть предоставлен самому себе и на произвол князя мира сего, хотя он, со времени страшного истребления Восточной Церкви огнем и мечом израильтян, лишен своего владычества над миром на целое тысячелетие. В последние же века сами люди как бы соскучились без железной руки его и пламенно стремятся к царству его, основанному на железе, огне и крови. Они стремятся к этому царству, конечно не поставляя того главной своей целью, как видно из того, что на знамени революции последних веков значатся иные слова: свобода, братство, равенство. Бедные слепцы! Как ловко проводит их лукавый князь мира сего искусно придуманными обольщениями, а в действительности преподносит истребление огнем и мечом, или же анархию, из которой должен прийти последний мучитель рода человеческого.

(Св. прав. Иоанн Кронштадтский) [10, с. 120–122]

В чем же состояла церковная революция XVI и XVII столетий, повлекшая за собой гражданскую революцию XVIII и XIX столетий? Почти в том же, в чем состояла революция на небе. Последняя состояла в отказе находиться в сонме чтущих Бога и в составлении самочинного сонма последователей иного бога, восхитившего божескую честь и поклонение. Так было на небе в среде Ангелов и немногим разве иначе в земной сфере. У людей вследствие смены поколений нужна постепенность перехода, чтобы незаметно для самих себя подойти к поклонению чужому богу. Поэтому Реформацией положен только краеугольный камень нового Вавилона – церкви антихриста, в новейшем ее проявлении.

(Св. прав. Иоанн Кронштадтский) [10, с. 165–166]

…Кровавое безумие, видимо, охватило врагов государственного порядка.

Стыдно и больно за это нравственное одичание хотя бы и незначительнейшей части нашего общества. А между тем послушайте их, когда они говорят и пишут, когда они вербуют себе сторонников и пособников обыкновенно в той среде, где ни семейным, ни школьным, ни общественным воспитанием не привиты молодым людям ясные правила и принципы строго нравственной и истинно государственной жизни. Ведь у них не сходят с уст громкие фразы о нравственности, о свободе, о праве, о культуре…

Нравственность! Но какая же это нравственность, которая не только не испытывает ужаса и омерзения, но еще цинично радуется пред пролившеюся кровью? Во всем цивилизованном мире общественное чувство давно добивается от законодательства такого строя жизни, при котором все, даже международные вопросы, не говоря уже о вопросах внутреннего распорядка государственного управления, суда и проч., разрешались бы спокойно и мирно, во всяком случае с полным упразднением ответственности кровью. И вот пред нами новые деятели, люди по преимуществу молодые, для которых ничто заповедь: «не убий», для которых нет этого непреложного и непререкаемого запрета на кровь. И во имя какой нравственности, религиозной ли или так называемой автономной человеческой, действуют эти гордецы, возвращающие нас к духовному варварству, в котором ниспровергаются и перепутываются самые достоверные и общепризнанные положения ума и самые основные и незыблемые требования сердца? Свобода… Какой горькой и злой насмешкой звучит это слово в устах людей, которые с легким сердцем пускают бомбы и пули против всякого, кто не согласен с их государственными и социальными воззрениями! Ведь это все равно, если бы Иуда стал вопить и кричать во имя верности и бескорыстия!.. Сколько самого низкого и презренного фарисейства в этом постоянном и намеренном развращении народа, в разжигании самых грубых и низменных инстинктов рабочих масс, которым во имя свободы и права рекомендуют отнять чужое достояние, принудить к исполнению тех или других своих требований, избить, уничтожить и тем заставить замолчать всех несогласных подчиниться кружковщине и действовать с нею заодно! Хороша свобода: внушить свои убеждения и заставить принять их под страхом пули или кинжала! Но на таких основах сближаются не люди обиженные и обойденные, не «пролетарии всех стран», которых злодеи в своих листках зовут «соединиться», а заведомые разбойники, грабители и обидчики…

И при этом осмеливаются говорить о правде… Какое право выше и священнее жизни как общего дара Провидения! Кто смеет отнять ее ради каких-то человеческих и притом узкопартийных соображений, мотивов и оценок? Какое право разрешает счеты и людские отношения гнусным убийством из-за угла? И о каком праве может говорить убежденная теоретическая и практическая анархия? И кого хотят ввести в заблуждение громкими фразами?

Говорят об «обществе», об «общественном движении», о культурно-общественных запросах…

Но какое истинно культурное общество оправдает подобные злодеяния? Обществу они внушают ужас и отвращение, а оно не может и не должно их терпеть ни минуты. Оно тогда только останется на высоте своей, если наистрожайше разделить деятельность человека и жизнь его и последнюю навсегда и на все случаи возьмет под свою охрану, давая отпор всяким попыткам покуситься на нее. Иначе оно всегда подпадет под власть злых сил и быстро спустится до уровня животного варварства. Правда, общество может быть судьей, но нравственным судьей и только, да и в этой области, как говорит и убеждает горький опыт всей прошлой человеческой истории, оно тысячу раз ошибалось и нередко осуждало самое лучшее и светлое и самых лучших и светлых людей…

И как можно говорить об обществе без связи его с государством?

Что же требуют от государства эти злодеи, проливающие кровь его служителей? Они требуют гораздо большего, чем тот внешний враг, который теперь ведет с нами войну на Дальнем Востоке; в существе дела они требуют, чтобы государство отказалось ни более ни менее как от своей самостоятельности. Ибо если власть, служащая России, будет вынуждаема под страхом смерти повиноваться требованиям всяких кружков и партий, в данное время существующих, – а их может существовать бесчисленное множество, и видоизменяются они без конца, – то может ли быть речь о независимости власти, а за нею и о независимости государства! Но какое жалкое безумие думать, что убийствами можно достигнуть этой цели! Разве на войне не убивают? Разве не убивают лучших людей? Разве, наконец, убивают их единицами? И, однако, можно ли хоть на мгновение допустить мысль, что из страха перед убийством даже сотен тысяч воинов и их начальников Россия откажется от самостоятельности? Сколькими бы жертвами и преступлениями ни запятнали себя и внутренние враги России, будь это свои или инородцы, домогательства партии гнусных убийц останутся тщетными. Террор, на который они рассчитывают, может существовать лишь самое короткое время, пока он имеет за собой иллюзию силы и действия. Когда общество и государство видят, что плоды самых добросовестных трудов и размышлений государственных людей гибнут под фанатическим ударом первого, кто вообразит себя иначе и лучше понимающим интересы России, или вздумает присвоить себе дикое право, во имя мщения, убивать слуг царя и отечества; когда жизнь государственных людей не ограждена от покушений на нее, совершаемых во имя частных кружковых, племенных или партийных страстей и целей, и в стране становится невозможной никакая правильная государственная работа – тогда в обществе и государстве неизбежно усиливается инстинкт самообороны, объединяя вчера еще разрозненных и беспечных сынов родины, тогда здоровый государственный организм вытолкнет и сам собою удалит вошедшее в него инородное, грозящее опасностью явление. Партия порядка всегда будет и сильнее и больше партий поклонников беспорядка, и озверевшие служители анархии всегда будут каплей в море среди духовно-здоровых членов здорового общества.

Служители тьмы не достигнут убийствами своих темных целей, не запугают всех честных людей, и в России на место каждого безбожно убитого верного слуги царя и родины найдутся тысячи других таких же слуг. Но на совести убийц, кроме преступления и крови, лежит и другая тяжкая ответственность: они хотят задержать поступательный ход общественной и государственной жизни; они хотят помешать доброй и плодотворной деятельности власти, отнимая у нее и время, и силы на борьбу с врагами порядка. Этого, однако, они никогда не достигнут.

Будем же покойны ввиду тяжких событий переживаемого времени и, каждый в своей области, приложим все старания, чтоб уврачевать и пресечь общественное зло…

Господи! Да мимо идет нас горькая, горчайшая чаша этих страданий родины! Да мимо идут эти громы и выстрелы убийств, да мимо идет эта грустная и темная полоса нашей общественной жизни! Да престанет литься кровь неповинная; да придут к нам времена мира и отрады и спокойной работы слуг царя и отечества для блага и преуспеяния родины!

О, меч! О, меч! Доколе будешь посекать… доколе ты не успокоишься? возвратись в ножны твои, перестань и успокойся (Иер. 47, 6). Аминь.

(Свмч. Иоанн Восторгов) [12, т. 2, с. 388–392]

Когда Церковь Русская, после долгих-долгих лет терпения, в самой снисходительной форме осудила толстовство, это ужаснейшее учение, отрицающее Живого Бога и Божественное достоинство Спасителя, т. е. ниспровергающее все христианство, отрицающее также и всякий государственный строй, как отнеслось тогда к этому наше общество? Как тайно и явно осуждали тогда власть церковную за мнимую жестокость! Как ловили всякие глупые письма и стихотворения, направленные против постановления Святейшего Синода!..

А между тем бомбы и взрывы, смело об этом говорим, – это еще нечто невинное, сравнительно с тем, что таит в себе толстовщина, эта умело и соблазнительно проведенная в теории до конца анархия: в ней, в случае ее последовательного развития, несмотря на подкупающее многих учение о непротивлении злу, столько будет крови, насилия и кровавых преступлений, сколько не сделал бы их самый отвратительный тиран-насильник. Недаром же около толстовщины, по-видимому, непонятно, а в самом деле совершенно естественно и с логической последовательностью и необходимостью сгруппировалось в едином общем сочувствии к ней все враждебное Церкви и России: ее хвалят в один голос религиозные сектанты, безбожники, революционеры и социал-демократы, вся наша печать радикального и просто либерального оттенка и наши мечтатели пресловутого правого порядка. Общество наше как будто бы не заметило этого и своим сочувствием толстовству повинно в том духовном разъединении и разброде, которые послужили почвой для кровавых преступлений внутри России.

(Свмч. Иоанн Восторгов) [12, т. 2, с. 396]

О, какой тяжелый год минувший послал Ты, Господи, пережить России! Неожиданная война, ряд тяжких неудач на брани; гибель многих лучших сынов России; потеря флота; падение нашей твердыни на берегу незамерзающего моря на грани Дальнего Востока; плен десятков тысяч наших героев; открывшиеся недочеты во внутренней жизни России; брожение и недовольство в образованных классах, как бы задавшихся целью удивить мир недостатком или даже отсутствием патриотизма; озлобленное требование переустройства государственной жизни под гром пушек и предсмертные вопли раненых и умирающих, а в нашем крае, в довершение всего, начало холерной эпидемии, грозным признаком устрашающего будущего стоящей и теперь перед нами, и еще хуже холеры – революционное брожение в Закавказье.

(Свмч. Иоанн Восторгов) [12, т. 2, с. 457]

Ныне обуяла всех злобная страсть искать виновников наших неудач; со злорадной поспешностью указывают имена этих действительных или мнимых виновников и топчут в грязь. Полно, остановимся! Гнев человека не творит правды Божией (Иак. 1, 20). Под диктовку злобы и мстительности, под влиянием криков и шума толпы нельзя создавать реформы и преобразования жизни, хотя бы и крайне нужные: они, естественно, при этих условиях выйдут непродуманными, неосновательными, односторонними и недоконченными.

(Свмч. Иоанн Восторгов) [12, т. 2, с. 458]

К горю и стыду нашему, явились теперь в среде нашей лживые учители и сбили многих с пути истины. В те дни, когда Россия вела последнюю тяжелую и несчастную войну, когда сердце царя нашего болело за Россию, за ее войска, за невинные и тяжкие жертвы войны, злые люди обманно возбудили десятки тысяч рабочих на бунт в столице; как заразительная болезнь, эти бунты распространились в больших городах под влиянием ложных слухов, всякой клеветы и обвинения против царя и правительства, распускаемых врагами России в среде легковерных. Много повредили в войне эти бунты и забастовки рабочих, эти злые слухи; враги нашей родины в несчастиях России и в наших беспорядках черпали для себя силу и смелость. Но вот кончилась несчастная война, заключен был мир. Царь наш решил все свои силы отдать внутренней работе и заботам об утверждении мира и порядка в земле нашей. Для этого он издал закон о Государственной Думе. Он восхотел вместе с выборными людьми от всего царства обсуждать все дела.

…Тут бы позаботиться, чтобы в Государственную Думу попали люди истинно достойные, истинно честные, истинно русские и православные и хорошо знакомые с жизнью, нуждами и желаниями нашего народа.

Но этого-то и испугались враги наши. Они увидели, что близок час, когда они откроются пред всеми в своей лжи и клевете; что близок час, когда царь вместе с народом, в неразрывном союзе с ним, как встарь, восстанет в силе общенародной, воспрянет, оживит надежды России. И решили враги России помешать этому делу, решили не допустить созыва Государственной Думы. Еще раз они усилились обмануть простодушных своих слушателей из народа и рабочего класса и, к стыду и горю царя и родины, произвели вооруженное восстание в Москве, в сердце России, и в других местах…

(Свмч. Иоанн Восторгов) [12, т. 2, с. 504–505]

Кто не знает, что теперь охватила многих людей страшная духовная зараза ложных, губительных учений? Люди, потерявшие веру в Бога, не признающие Его святого закона, иногда искренние, но ослепленные ложью, а иногда испорченные, ленивые, злые возмутители, – желают, чтобы все были похожи на них: они и примером, и словом, и подметными листками (прокламациями) всех призывают идти против Церкви, против царя и властей; подговаривают рабочих людей прекращать работы; подучают принуждать к этому не только согласных на их безумие, но и несогласных; производят волнения и бунты; убивают и бьют тех, кто не разделяет их учения, и при этом они верят сами и обещают другим, что из производимых ими беспорядков выйдет порядок. После таких бесчинств и волнений, как после чумы или холеры, умножаются могилы, стоит плач в семьях, бедность, скорбь и страдания. К великому горю, многие соблазняются такими учениями.

…О, как много, как много теперь несчастных соблазненных, в сущности невинных, сбитых с пути истины по легковерию и невежеству! Подстрекатели толкнули их на забастовки, а в некоторых местах – на вооруженное восстание против власти. Когда же наступила опасность и пришлось нести справедливое наказание от законной власти и от верных своему долгу войск, то зачинщики и подстрекатели бесстыдно бежали, ускользнули за границу, избегли правосудия, а несчастных обманутых своих слушателей подставили под пули, обрекли, как жертвы, горю, позору и несчастию. Сколько разоренных семейств! Сколько вдов и сирот! Сколько загубленных жизней! Сколько теперь несчастных раскаиваются в своем увлечении и в ошибках! Страшно и горько подумать об этом. Страшно представить себе, что было в Москве и в других местах нашей родины, где несчастные простецы-рабочие, обольщенные, обманутые соблазнителями, забыв верноподданство, пошли с оружием в руках по приказу самозваных стачечных комитетов и всяких союзов против законной власти царя и правительства.

(Свмч. Иоанн Восторгов) [12, т. 2, с. 512–514]

Звал ли Христос Спаситель рабов на бунты против господ? Учили ли апостолы людей рабочих злобе, возмущениям, стачкам и забастовкам? Призывали ли они рабочих людей к оружию против законной власти? Учили ли апостолы рабочих людей всего требовать силой и буйством? Нет и нет!.. Ибо зло родит только зло. Христианские учители действовали иначе. Они учили правде и милости, учили этому одинаково господ и рабов, они смягчали сердце и тех и других; они говорили, что господа и рабы равны пред Богом, потому что иного равенства перед Богом в мире нет и быть не может; они говорили, что свобода настоящая есть свобода от греха и диавола, и поэтому раб может быть свободным пред Богом, а господин может быть рабом у диавола. Христианские учители прославляли и почитали тех рабов, которые были святы по жизни и страдали за Христа, поэтому христиане-господа почитали молитвами и поклонением своих рабов, достигших святости. Христианские учители не приказывали насильно господам отпускать рабов, но учили их: Оказывайте рабам должное и справедливое, зная, что и вы имеете Господа на небесах (Кол. 4,1). Христианские учители не позволяли рабам убегать от господ, хотя они работали на них даром; напротив, они учили их: рабы, повинуйтесь господам своим; для Господа… повинуйтесь господам не только добрым и кротким, но и суровым (Еф. 6, 5; 1 Пет. 2, 13,18).

(Свмч. Иоанн Восторгов) [12, т. 2, с. 516–517]

…Дело заботы о рабочих и земледельцах движется вперед и обещает им лучшее будущее. Но этому благому делу могут только помешать те, которые учат крестьян и рабочих собираться в стачки, забастовки, на бунты и волнения. Слова нет, среди таких учителей встречаются люди хорошие по душе, люди, готовые на добро, убежденные в правоте своей, готовые на лишения и страдания за свои убеждения; часто их знают рабочие с хорошей стороны и потому верят их словам. Но ведь часто и хороший человек может быть обманут, ослеплен и идти ложным путем. Ведь и Спаситель, обращаясь к апостолам в прощальной с ними беседе, так говорил о врагах христианства: Наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу (Ин. 16, 2). Так и проповедники бунтов и забастовок не замечают, как они из людей, по-видимому, ищущих добра рабочим и крестьянам, делаются врагами рабочих и крестьян, врагами общества и государства. Разве зло и насилие принесут добро? Разве грязное белье можно вымыть и сделать чистым в грязной луже? Кому полезны стачки, забастовки? Они лишают бедных людей работы и заработка; несчастные семьи сидят без куска хлеба; припасы становятся дороже; многого купить нельзя; мяса и хлеба не продают или продают за большую цену: и денег не заработаешь, да и то, что скопил и припас, скоро истратишь. Все это ложится тяжким бременем на тех же рабочих, на тех же бедняков, которым им руководители в стачках обещают всякие блага и которых уверяют в своей любви и заботливости. Не говорим уже о том, что наряду с людьми хорошими, но обманутыми, в среде подстрекателей на бунты и забастовки немало прямо злых людей, сознательных врагов России. Таким нужна только смута; они хотят помешать правительству в его работе. Как вору и хищнику нужна ночь, так им нужно общее недовольство.

(Свмч. Иоанн Восторгов) [12, т. 2, с. 518–519]

Погромы и грабежи только разоряют народ. Допустив их в одном месте, мы допустим грабеж и насилия во всем царстве и станем все врагами друг другу. Сегодня ограбят богатого помещика, завтра – купца, а там – богатого крестьянина, и кончится все это непременно и неизбежно тем, что всякий кого только будет считать хоть чуть побогаче себя, того и станет он бить, громить и грабить. Это уже будет… не жизнь людей, а жизнь зверей. Да и у зверей имеется хоть какой-либо порядок.

И исполнится над нами слово Христово: Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит (Мф. 12,25). Этого именно и хотят враги России, те злые учители, которые мутят наш верующий народ сатанинскими речами своими о бунтах, изменах, о погромах чужих имений и отобрании чужой земли и собственности.

Но не может же хотеть этой погибели России сам русский народ! Ведь погромы и грабежи губят не отдельных только лиц: они губят Россию, губят нашу дорогую родину, ослабляют ее, делают нищею и ставят в полную зависимость от иностранцев. Ведь погромы эти, не обогащая погромщиков, разоряя помещиков и всю страну нашу, полезны и желательны только для врагов России. Кому же служат погромщики: добру или злу? Свету или тьме? Богу или диаволу?

Братие, смотрите, поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые… потому что дни лукавы (Еф. 5,15–16).

(Свмч. Иоанн Восторгов) [12, т. 2, с. 524–525]

Лицемерие может охватывать всю жизнь человека, но всего позорнее, всего опаснее и ужаснее, когда оно вторгается в область религиозную. И нужно сказать, переживаемое нами время особенно богато таким именно лицемерием…

Нужно врагам родины, преступникам против закона, избавиться от тяжких наказаний, которые они по достоинству заслужили, избавиться от смертной казни за свои страшные злодеяния. И вот они кричат и вопят, что смертная казнь запрещена Законом Божиим, что она противна заповеди «не убий». Они не хотят знать, что в той же книге Закона Божия, в которой читаем заповедь «не убий», для врагов общества, для врагов отечества положена смертная казнь;

значит, в личных отношениях одного человека к другому безусловно воспрещено убийство, но власти законной, о которой апостолом сказано, что она не напрасно носит меч, это право предоставлено. Но кто же говорит против смертной казни? Люди, действительно почитающие Евангелие и заповеди Божии? Люди, которые сами гнушаются убийством? Нет, это говорят те, которые сами убивают без конца, убивают из-за угла начальников, солдат, полицейских, которые при грабежах денег у артельщиков, казначеев, в лавках бросают бомбы и убивают десятками людей неповинных; люди, которые не разбирают при этом ни прохожих, ни стариков, ни детей. Тысячи людей они убили, другим грозят смертью, об их кровавых преступлениях знает весь свет. Себе разрешая все, они у законной власти отвергают право наказывать и казнить злодеев за их беспрерывные злодеяния и за беспрерывные убийства невинных людей. Это самое гнусное и самое отвратительное лицемерие. И эти же люди, чтобы уничтожить страшное для них войско, верное долгу, верное царю и родине, стараются доказать, что не нужно ни войска, ни войны, потому что Спаситель повелел любить врагов и не противиться злу. Они умалчивают о том, что Спаситель сотника капернаумского восхвалил за веру его, но не велел ему бросить службу и идти за Ним. Но кто же это говорит о любви ко врагам? Люди, которые сами любят врагов своих и не противятся злу?

Нет, они с теми, кого считают врагами, разделываются кинжалами, револьверами и взрывами такой страшной силы, что от них разрушаются целые здания и гибнут десятки людей; они подстерегают и выслеживают целыми месяцами ненавистных им людей и убивают их из-за угла без всякой жалости; они врываются в дома тех, кого считают врагами, и нередко на глазах жены, детей, родных и близких расстреливают их. Они-то и говорят о любви ко врагам. Это – лицемеры, в тысячу раз худшие тех лицемеров, которых осуждал Спаситель.

(Свмч. Иоанн Восторгов) [12, т. 2, с. 526–528]

Русская монархия, обвеянная верой и мистическим Божественным помазанием, подобно древнему Израилю, имела великие задачи, величайшее призвание Божие, величайшее религиозное предназначение, которое заставляло многих служить ей религиозно. Другой власти уж так служить нельзя. Чем-то мистическим и провиденциальным веяло от нее, как от древнего богоизбранного Израиля, от древней теократии и богопомазанного теократического царства. Но признаемся в горькой правде, она в своих носителях часто отходила от своего предназначения и часто, слишком часто повторяла слова древнего Израиля, столь огорчившие и пророка Самуила и Самого Бога: «Дай мне царя, как у языческих народов». Она стала брать свое содержание, свой дух из источников не Христовых, она подменяла свою природу. Народ часто обращался ею только в орудие властительства, ради целей земных и личных; одно сословие часто неправедно давило другие; «Церковь Божию приковала она к подножию власти суетной земной»; духовное просвещение народа было в забвении; она часто заискивала перед врагами Христа, по их указке шла в своих исторических путях, и, когда нужно было под влиянием глухого ропота снизу идти на уступки, она всегда спешила уступать что-либо из духовного, вечного небесного и всегда бралась в первую голову за ограничение прав и широты действий Церкви… И суд Божий свершился! Она уповала на дворян, им больше всего давала и преимуществ в жизни, а дворяне ее предали и продали, и они-то образовали вместе с интеллигенцией, главным образом из своего состава, такую политическую партию, которая сто лет развращала народ, боролась за власть и тянулась жадно к власти, не разбирая для того средств, а потом подготовила народное восстание, хотя и сама погибла, по Божьему суду, под обломками великого падения старого строя. Монархия опиралась на чиновников, а чиновники оказались наемниками, и с величайшей легкостью все перекрасились и перекрашивались в какие угодно цвета, лишь бы сохранить свое положение. Она опиралась на буржуазию и богатые классы, поддерживая всячески их благосостояние и капиталы, а буржуазия своими деньгами, наживаемыми под покровительством монархии, питала только ее врагов. Она уповала на страшную силу армии, а вожди армии изменили, а офицеры, год тому назад, у нас перед глазами катили на автомобилях, увешанных солдатами, студентами и курсистками, при общих кликах улицы, – катили с красными флагами восстания и праздновали… канун собственной, самой страшной своей гибели. Она уповала на представителей Церкви, вместо того чтобы отойти в сторону при виде Божьего суда и человеческого греха и, по крайней мере, молчать, – испугались, как бы о них не забыли, и телеграммами посылали отсюда, из старой царской Москвы, приветствия перевороту, изгоняли своих архиереев и униженно зазывали к себе и воцаряли над собой новую, Церкви чуждую власть. И вот, свершилось! Суд Божий возгремел. И как Саул Богом был избран и Богом отвергнут, так случилось и с нашей монархией. Она пала на наших глазах с непостижимой легкостью, и мы теперь, после всего, что произошло, при виде общей разрухи жизни, поминаем слова древнего пророка: «Погубил ты сам себя, Израиль, ибо только во Мне была опора твоя. Где царь твой теперь? Пусть он спасет тебя во всех городах твоих. Где судьи твои, о которых говорил ты: «Дай нам царя и начальников». И Я дал тебе царя во гневе Моем, и отнял в негодовании Моем…» (Ос. 13, 9-11).