Текст книги "Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века"

Не меньшее моральное значение для автора настоящего труда, хода его работ и, наконец, для издания их имели и имеют благожелательный прием, сочувственное отношение, авторитетные указания и многообразная поддержка, оказанная и оказываемая ему профессором истории русского права, членом Ученого совета Института права Академии наук СССР Б. И. Сыромятниковым.

Обширная рецензия, написанная им, старейшим профессором, авторитетнейшим в стране специалистом [по] истории русского права, и помещенная в академическом органе «Советское государство и право», 1940 год, ноябрь[199]199
  Имеется в виду статья: Сыромятников Б. И. [Рецензия на книгу: ] Н. А. Воскресенский. Законодательные акты Петра Великого. Том 1 (рукопись) // Советское государство и право. 1940. № 11. С. 121–129. – Примеч. науч. ред.


[Закрыть], дает автору основание считать, что его работа выполнена надлежащим образом и оправдала те ожидания и надежды, которые в свое время возлагал на нее общепризнанный руководитель исторической науки в нашей стране конца прошлого и первой четверти текущего столетия академик С. Ф. Платонов. «Заканчивая… наш отзыв о I томе обширного труда Н. А. Воскресенского, – пишет проф. Б. И. Сыромятников, – мы можем лишь еще раз подчеркнуть ту исключительную научную ценность и оригинальность этой публикации, которая представляет итог многолетней работы, можно сказать, итог всей жизни ее автора. Чем скорее будет опубликован весь этот выдающийся труд, тем более выиграет от этого наша историческая наука, которая до сих пор, к сожалению, так мало уделяла внимания эпохе Петра I, эпохе великого перелома в судьбах русского государства. Работа Н. А. Воскресенского, таким образом, не только новая грань в исследовании реформы и законодательства Петра Великого, но ставит на очередь и вопрос о реформе самого дела издания исторических памятников»[200]200
  ЗА ПВ. Т. I. С. XLIV.


[Закрыть].

Указанный отзыв о наших работах вернул автору то отношение к ним и то внимание, какие встречал он в начале своей научной деятельности.

Глава I
Возбуждение законодательной инициативы

Выработка законодательного текста в правотворчестве Петра I имела все стадии, которые характеризуют законодательство Новейшего времени: возбуждение законодательной инициативы, собирание материалов передовых законодательств Запада, составление первоначального наброска закона, обсуждение законопроекта, утверждение и опубликование закона и, наконец, введение его в систему ранее изданных законов.

Рассмотрим все эти стадии процесса правотворчества в эпоху реформ и проследим в них роль самого Петра.

Чтение черновых бумаг Петра, его набросков с изложением основного содержания будущего закона, его записных книжек, сохранившихся в делах его Кабинета, приведение в известность отдельных распоряжений царя на законодательных актах, резолюций его на доношениях правительственных органов и отдельных лиц убеждают в том, что Петр в своей законодательной деятельности не являлся последователем какой-либо теории, заимствованной у современных ему философов, не был и простым теоретиком, черпавшим идеи из ученых трактатов государственных деятелей или политиков Запада, не являлся также и слепым поклонником законодательства какой-либо страны в целом или отдельного крупного законодательного кодекса, например шведского регламента или французских ордонансов. Он был самобытным государственным деятелем-практиком. Побуждения к законодательной работе, импульсы к правотворчеству он получал отовсюду: из непосредственного наблюдения жизни, из учета ее потребностей, из понимания им задач, которые ставились с такой неизбежностью и необходимостью самой жизнью – хозяйственной, общественной и политической – тогдашнего Русского государства.

На основании архивных документов можно утверждать, что Петр, находясь постоянно в центре наиболее важных событий своего времени, входил во все подробности окружающего, был не только руководителем, наблюдателем и контролером, но и рядовым работником, будь то военное дело, промышленность, торговля, кораблестроение и[ли] прочее. При отвращении его к торжественной церемониальности, чопорности, столь свойственной правителям старой Руси и европейским его современникам, при живости характера и быстроте ориентирования, Петр сразу улавливал суть всякого дела, легко завязывал беседу с людьми разных общественных категорий, русскими и иноземцами, тут же оценивал обстановку и людей и делал соответствующие выводы.

Приведем примеры, характеризующие условия и обстоятельства, которые подавали Петру мысль о необходимости издания указа и служили непосредственным поводом к началу разработки законодательного акта.

А нужно признать – многое настоятельно призывало Петра к правотворчеству.

Условиями и поводами к изданию некоторых суровых указов Петра являлись, прежде всего, постоянные злоупотребления, воровство, взяточничество государственных служащих, неорганизованность управления, склонность высших классов к безделью, старые пороки: невежество, ханжество и прочее.

Неустройство, беспорядок, злоупотребления всюду преследовали Петра, отягчали исполнение широких его планов, выводили из равновесия, ожесточали и часто оставляли совершенно одиноким. И эти злоупотребления имели место не только на низших ступенях служебных рангов, где было так много нужды и тьмы, вследствие которых твердо укоренились старые «замерзелые» обычаи и нравы, но и среди представителей высших общественных категорий, людей обеспеченных, культурных по-тогдашнему, и даже в высших государственных учреждениях.

Законодательные акты в таких случаях ставили своей целью пресечение преступлений и непорядков и установление норм, гарантирующих изжитие подобных явлений. В старой, допетровской Руси в высших административных учреждениях, где функции управления соприкасались с законодательством, широко был распространен обычай «играть законами, как в карты», по выражению Петра, «прибирая масть к масти»[201]201
  ЗА ПВ [здесь и далее – «Законодательные акты Петра Великого»]. Т. I. С. 105.


[Закрыть], решать дела не по установленным законам, а на основании отдельных, сепаратных указов, или «предлагать к сочинению» новые законы при наличии существующих, почему-либо неудобных для приказных дельцов. Эти явления, столь успешно проникшие и в новые, пореформенные учреждения Петра, послужили ближайшим поводом к изданию знаменитого указа от 17 апреля 1722 года «О крепком хранении прав гражданских». Этот указ, как будет видно позднее, содержал конституционные законы эпохи Петра. В черновике, написанном самим царем, указаны и ближайшие поводы к опубликованию указа – предложение Сенатом в доклад царю дела, для разрешения которого нормы были уже раньше установлены и напечатаны, «как то в 13[‐й] д[ень] сего месяца в Сенате, хотя и не хитростию, при нас учинилось». В Сенате, отправлявшем свою деятельность под постоянным наблюдением царя, такое нарушение установленных законов произошло без умыслу, «не хитростию», а в органах подчиненного управления такой порядок стал излюбленной тактикой ябедников – «требовать на то указу и тем сочинять указ на указ, дабы в мутной воде удобнее рыбу ловить, как чинится ныне в Поместном приказе, толкуя наш указ о наследстве противным образом»[202]202
  Там же. С. 105.


[Закрыть].

Внешняя недисциплинированность, грубое нарушение установленных порядков ведéния дел в Сенате, этом высшем административном учреждении государства, послужили основанием, а одно из резких проявлений грубых служебных нравов – поводом для издания специального закона, с такой тщательностью разрабатываемого царем в течение не одного года. «И дабы впредь никто неведением о государственных уставах не отговаривался (как учинилось от некоторых из Сената в прошлом, 1722 году, в 31[‐й] д[ень] октября, в Сенате в деле Шафирова) ‹…› И для того отныне…»[203]203
  Там же. С. 264; см. также: Там же. С. 316.


[Закрыть]

Стремление правящего класса тогдашнего общества, крупных помещиков, захватить в свои руки, пользуясь влиятельным служебным положением, снабжение организованной по европейскому образцу армии, приведшее к хищениям государственных денег и обворовыванию войска, вынудило законодателя издать новый грозный указ, в точном исполнении которого должны были расписываться все государственные служащие при вступлении в должность. «Понеже многие лихоимства умножились, – писал собственноручно царь в обстановке, когда для ближайших его сотрудников были расставлены по городу виселицы за воровство и казнокрадство, – между которыми и подряды вымышлены и протчие тому подобные дела, которые (плутовства) уже наружу вышли; многие, яко бы оправдая себя, говорят, что сие не заказано было, не рассуждая того, что все, что вред и убыток государству причинити может, есть преступления. И дабы впредь плутам ‹…› невозможно было никакой отговорки сыскать, посему запрещается всем чинам ‹…› дабы не дерзали никаких посул[ов], казенных и с народа сбираемых денег брать торгом, подрядом и протчими вымыслы, какова б звания оныя и маниры ни были»[204]204
  ЗА ПВ Т. I. С. 211; см. фотокопию. [Здесь и далее при ссылках на «фотокопии» подразумеваются упомянутые выше составленные Н. А. Воскресенским в 1941 году два тома фотокопий автографов Петра I под заглавием «Петр Великий как законодатель: Фотокопии собственноручных писаний Петра Великого и их транскрипция». – Примеч. науч. ред.]


[Закрыть].

Моральное разложение верхних слоев тогдашнего общества, начиная с самой царицы, насаждавшей фаворитизм, растлевание ими суда и правосудия были причинами издания указа о пресечении обыкновения уличенных в злодеяниях прибегать к защите сильных придворных персон, а обнаруженные преступления казненного фаворита Монса послужили непосредственным поводом к тому. «Понеже многие, покинув прямые судебные места, определенные о том, – устанавливает Петр в собственноручном указе, – бьют челом придворным служителем о делах, а иные плуты, бегая обличения, сие делают и дают многие дачи, как и ныне то в деле Монсовом и Столетовом и протчих явилось, того ради объявляется сим указом, что есть ли кто впредь дворовым служителем о каком деле станет подавать [ка]кие письма (кроме повеленных доношений), ‹…› те будут наказаны политической смертью». То же было положено за нарушение указа и «придворным служителям»[205]205
  Там же. С. 385–386; см. фотокопию.


[Закрыть].

Подобными же мотивами, ссылкой на печальную действительность, были обоснованы многие важнейшие законы, касавшиеся различных сторон государственной жизни. Например, указ о рангах фискалов от 22 февраля 1723 года, знаменовавший отказ Петра I от политики расширения комплектования государственных служащих в сторону его демократизации, был мотивирован результатами неудачного в этом отношении опыта. Указ, написанный собственноручно царем, начинался изложением оснований изменения предшествовавшей практики: «Понеже фискалы в начале распорядка статских дел вскорости выбраны были из самых нижних людей без свидетельства, которые и рангов не имели, кроме обор-фискала, которые ныне явились в великих преступлениях и злодействах, а ныне определены фискалы из знатных офицеров, того ради им ранги определены следующие ниже сего…»[206]206
  Каб. П.В. [здесь и далее – «Кабинет Петра Великого»]. I отд. Кн. 33. Л. 8; ЗА ПВ. Т. II.


[Закрыть]

Наряду с преступлениями должностных лиц основанием к изданию Петром законодательных актов являлись и недостатки организации государственной службы и ее отправления, рабское угодничание низших перед высшими, явка по утрам подчиненных с приветствием к своим начальникам, отправление государственных дел на дому, заполнение начальниками подчиненных им учреждений своими родственниками и «креатурами», отсутствие или небрежное ведение протоколов в учреждениях, войсках и прочее. Эти глубоко укоренившиеся явления, ставшие для того времени национальными, законодатель наблюдал повсюду, стремился искоренить их при помощи указов и установить новые разумные порядки. Вот, например, мотивы, приводимые Петром для обоснования нового порядка хранения и отправления секретных дел в Сенате. «Самим вам ведомо, что секретные дела вынесены от подьячих черкасам, и зело удивительно, что как ординарные, так и секретные дела в Сенате по повытьям; того ради, получа сие, учините по примеру Иностранной колегии»[207]207
  ЗА ПВ. Т. I. С. 260.


[Закрыть].

Входя в детали государственного управления, присутствуя на заседаниях Сената, на военных советах, среди боевых действий войск, на стройках и при спуске кораблей, в церквах на богослужениях, на семейных торжествах у знатных людей и у простых мастеров, на фабриках и заводах, на верфях, при пытках и казни преступников, Петр имел возможность наблюдать за всеми проявлениями жизни и у себя в записной книжке отмечал то, что нуждалось в законодательной регламентировке.

В Кабинете Петра Великого, I отделении, книге 52[208]208
  Госуд. арх. [здесь и далее – «Государственный архив», т. е. Государственный архив Российской империи (Государственный архив Министерства иностранных дел Российской империи), собрание которого образует в настоящее время фонды 1–28, 30 Российского государственного архива древних актов]. Разр[яд] IX. 1.


[Закрыть] сохраняется целый футляр с записными книжками Петра, в которых он делал для памяти пометки, выраставшие впоследствии в закон. В эти книжки, наряду с темами будущих законов, заносились и заметки, проливающие свет на отдельные стороны воззрений их автора, тоже нашедшие отражение в законе. Вот ряд таких лаконических nota bene: «О греческом падении от презрения войны, римское – от разоренья Карфагена»[209]209
  Каб. П.В. I отд. Кн. 52. Записная книжка № 1. Л. 1.


[Закрыть]. Впоследствии первая мысль нашла свое отражение в речи царя, произнесенной им в Троицком соборе в Петербурге во время торжеств после заключения Ништадтского мира 22 октября 1721 года. Она была положена в основание политики Петра в последний период его царствования. «Надлежит бога всею крепостию благодарить, – объявляет торжественно царь, – однакож, надеясь на мир, не надлежит ослабевать в воинском деле, дабы с нами не так сталось, как с монархией греческой»[210]210
  Собственноручный текст речи Петра: Сен. арх. [здесь и далее – «Сенатский архив»]. Кн. 18. Подл. им. выс. ук. и пов. [здесь и далее – «Подлинные именные высочайшие указы и повеления»]. Л. 192; см. фотокопию; ЗА ПВ. Т. I. С. 156.


[Закрыть].

В другом месте Петр набросал: «Чтоб написать книгу о ханжах и изъявить блаженства» – и прибавил два характерных замечания: «Також не противились мученики в светских делах»[211]211
  ЗА ПВ. Т. I. С. 78.


[Закрыть] и «Против атеистов. Буде мнят, что законы смышленные, то для чего животное одно другое ест и мы. На что такое бедство им зделано?»[212]212
  Там же. С. 69.


[Закрыть]

Первая из этих заметок потом вызвала постановку в законодательном порядке вопроса «о монашестве» во всем его объеме. Из других заметок Петра видно, что его заботили в этом отношении два вопроса: первый – [необходимость] если не парализовать вовсе, то во всяком случае ослабить распространение в русском народе монашества; второй – существующее монашество поставить в нормальные условия в смысле труда и морали. «Вытолковать, – писал Петр, – всякому[, что] исполнение звания есть спасение, а не монашество». «О молодых подумать в Синоде, понеже зело много есть убийства младенцев, ибо зело дорого дают о вычищенье нужных мест[213]213
  Имеются в виду «нужники», т. е. уборные. – Примеч. науч. ред.


[Закрыть], понеже там множество оных погребается»[214]214
  Там же. Т. I. С. 100; см. фотокопию.


[Закрыть]. Последнее краткое распоряжение Петра, явившееся результатом знания подлинной жизни, вытекавшее из взглядов его на ханжество, доказывает, что Петр умел видеть вещи в их истинном свете и называть их своими именами. Вследствие этого оно [указанное распоряжение], несмотря на свою убийственно откровенную формулировку, нашло отражение в общем законе об устройстве церкви – Духовном регламенте. На подлиннике написанного Петром текста есть пометка: «Сие записано в Духовный регламент»[215]215
  Там же.


[Закрыть].

Та же забота о поддержании на большой моральной высоте лиц духовного чина нашла свое выражение даже в статье Морского устава, написанной собственной рукой Петра: «Священник должен прежде всех себя содержать добрым христианским житием, во образ всем, и имеет блюстися, дабы не прельщать людей непостоянством или притворною святостью, и бегать корысти яко корня всех злых»[216]216
  Каб. П.В. I отд. Кн. 43. Л. 80.


[Закрыть].

Пометки в записных книжках Петра I, содержавшие законодательную инициативу, касались всех сторон жизни, будь то воспитание юношества или приказание добыть какой-либо технический секрет. Вот несколько примеров: «О краткой истории для внушения молодым после азбуки о теперешних и старых делах»[217]217
  Там же. Кн. 52. Записная книжка № 4. Л. 13.


[Закрыть]; «О жидах из Италии – к Азову торговать и места дать»[218]218
  Там же. Л. 7.


[Закрыть]; «О гробах дубовых»; «О школах воинских и торговых и протчих»[219]219
  Там же. Записная книжка № 8. Л. 12.


[Закрыть]; «О кожевных заводах»; «О махине водяной, что видели у Гааги»; «Купить секрет, как кишки делать», «Ребят маленких обучать не только на море, но и дома по моделям»[220]220
  ЗА ПВ. Т. I. С. 54.


[Закрыть].

Приведенные нами для примера заметки законодательного характера, проливающие свет на моменты зарождения закона, занесенные в личные записные книжки царя, не имели еще официального значения. Они приобретали другой уже характер, когда в виде меморий, реестров или кратких указов пересылались в Сенат. Темы будущих, еще только намеченных законов в таких случаях переписывались в форме реестров, на которых, по мере составления указов, делались пометки об исполнении: «указ дан», «сделано», «приказано г[енерал] – л[ейтенанту] Егузинскому[221]221
  Имеется в виду П. И. Ягужинский (Ягушинский) (1683–1736) – российский государственный деятель и дипломат. Сын органиста Иоганна Евгузинского (Johan Ewguzinsky). Принято считать, что был привезен в Россию в 1687 году, проживал с родителями в Немецкой слободе в Москве. Длительное время был камердинером, затем адъютантом Петра I, выполнял раличные дипломатические поручения. В ноябре 1708 года был произведен в капитаны гвардии, в августе 1711 года – в генерал-адъютанты, в октябре 1717-го – в генерал-майоры, в январе 1722-го – в генерал-лейтенанты. Первый генерал-прокурор России (с января 1722 года). – Примеч. науч. ред.


[Закрыть]» и т. п.[222]222
  Каб. П.В. I отд. Кн. 32. Л. 521.


[Закрыть] Такие реестры имеются в большом количестве как в фонде «Подлинных именных высочайших указов и повелений» бывшего Архива Правительствующего Сената, так и среди дел Кабинета Петра Великого. Вот несколько примеров: «О приказе, как сводить пункты о Морском уставе», «О пунктах сарваиру», «О посылке в Сибирь для ведения Камчатки», «Ответ на сорбоннское письмо, понеже я обещал», «О точении стекол мельницами, как в Англии, також, не возьмут ли наших заводов»[223]223
  ЗА ПВ. Т. I. С. 56.


[Закрыть]. Или еще: «О дороге», «О бородах и платье», «О пытках. Определить, каким делам быть в Преображенском приказе»[224]224
  Там же. С. 100.


[Закрыть].

Такие реестры имели обыкновенно много пунктов, от десяти до пятнадцати и более. Иногда в отдельных пунктах уже содержалось изложение законопроекта и, по мере издания указов, эти пункты вычеркивались. Примеры: «Монахов оставить, сколько пристойно для служения больным, а прочим питаться работою, у монастыря пашнею, как деловые люди», «Чтоб тщится на деньги свои товары продавать, нежели товар на товар менять», «Чтоб далние компании не голосно сперва заводить»[225]225
  Каб. П.В. I отд. Кн. 54. Л. 118; ЗА ПВ. Т. III. [Подробнее об этом не вышедшем из печати томе см. в настоящем издании вступительную статью Д. О. Серова «Н. А. Воскресенский (1889–1948) – подвижник науки истории русского права».]


[Закрыть].

Мемории, которые находятся в делах Кабинета Петра Великого, иногда не были обращены к какому-либо органу, принимавшему участие в правотворчестве, а служили заметками для самого Петра, для памяти. Такой именно порядок начала разработки закона и характер заметок Петра выявляется при изучении его меморий. Например, в одном реестре, написанном рукою царя и относящемся к последним годам его царствования, значится: «Надлежит в тех делах, в которых велено обучаться или что производить, назначить время в году для репортования в Сенат, дабы мы сведомы были, с каким прилежанием у них дела в совершенство приходят. О сем надлежит указ сделать, изъясня дело, когда я буду в Сенате»[226]226
  ЗА ПВ. Т. I. С. 139.


[Закрыть]. Другая мемория подобного рода обращена к кабинет-секретарю Макарову: «Не забудь, чтоб по времени указ написать в Юстиц-колегию, что кто будет доносить на кого о похищении казны или народных денег, чтоб им не вершить, но, приведчи дело к концу, доложить в Сенате. А в Сенате, рассмотря и мнение свое учиня, объявлять мне. 7 марта 1721 г.»[227]227
  Там же. С. 240.


[Закрыть] В таких случаях реестры оставались в Кабинете Петра I, а указы и материалы, в связи с исполнением по отдельным их пунктам, бывали адресованы из Кабинета в Сенат или в какое-либо другое административное учреждение, а иногда и отдельному лицу.

Наряду с кабинетскими реестрами, много реестров, содержащих законодательную инициативу, написанных также собственноручно Петром, находится в Архиве Сената, и исполнение по ним обычно шло из Сената. Вот, например, несколько пунктов из реестра в семнадцать таких статей, без подписи царя и даты (см. фотокопию): «Коммерц-колегии не токмо смотреть, но и трудиться во умножении коммерции»; «Манифактур-к[оллегии] все вещи, из которых мочно делать дома то, что привозят, делать и размножать охотниками и с понуждением»; «Посылать для учения торгу, а от обученных – здесь обучать, понеже всем ездить нелзя»[228]228
  Там же. С. 119.


[Закрыть]. Из другого реестра: «Объявить шелмами тех, которые не явились (на смотр. – Н. В.), и имена их прибить на виселице, и кто их убьет – без вины»[229]229
  Там же. С. 243.


[Закрыть].

Все эти проекты законов впоследствии находили свою окончательную формулировку в виде указов Сената или указов самого Петра из Сената.

Кроме такой формы возбуждения законодательной инициативы, т. е. присылки списка тем законопроектов с изложением иногда основной мысли будущего закона, сохранилось много указов Петра, специально предписывавших разработку отдельных законов. Вот примеры: «Сделать к стоячему указу на столе еще две доски, на которых написать, как чинно в судебных местах поступать, приводя из письма, что суд божий есть: проклят всяк, творяй дело божие с небрежением и протчее тому подобное, и что за преступление сего последовать будет»[230]230
  Там же. С. 124.


[Закрыть]; «Учинить анштальт с шведского, каким образом дороги содержать, также о канале большом, слюзах и бечевнике по Неве с галанского порядка и все предложить»[231]231
  Там же. С. 129.


[Закрыть]; «Учинить экономии генералного, которая должность первая над хлебом, чтобы везде запасной был, дабы не в урожайные годы народ голоду не терпел. Сию должность взять из иностранных уставов и к тому свое прибавить и предложить»[232]232
  Там же. С. 141.


[Закрыть]; «Сделать анштальт продажи съестны[м] вещам и внесть в должность полицымейстера»[233]233
  Там же. С. 108.


[Закрыть]; «Рассмотреть о пытках, понеже и в малых делах пытки чинят и таковым, на которых только мнение имеют, и чтоб оное унять»[234]234
  ЗА ПВ. Т. I. С. 101.


[Закрыть]. В 1723 году, 14 февраля, Петр «сказал» свой указ «синодалной персоне», Феодосию, [архи]епископу Новгородскому, для объявления Синоду: «Обретающееся в требниках о венчании брачных последование, рассмотря в Синоде, сократить и, сократив, напечатать вновь»[235]235
  Там же. С. 125.


[Закрыть]. [Еще пример: ] «Написать пункт особливой о преступленье, которое в делах своих с другими, и что преступление в должностях, кому поверенные, против примеру Воинского артикула о краже между свободным и караулными солдатами»[236]236
  Там же. С. 122–123.


[Закрыть].

Иногда законодательная инициатива к составлению нового закона подавалась во время работы над каким-либо [другим] крупным законом. Так, при обсуждении пятой – Д – редакции Генерального регламента главы XXV – «О ранге служителей в колегиях», Петр распорядился: «Ранги учинить общие во всем государстве»[237]237
  Там же. С. 458.


[Закрыть]. Подобное же явление имело место при обсуждении того же Генерального регламента первой – А – редакции, глав III и IV – «О докладчиках (референтах) в колегейных[238]238
  Т.е. коллежских. – Примеч. науч. ред.


[Закрыть] делех», в которых затрагивались способы сношения государственных коллегий с верховной властью и Сенатом. После доклада царю этих глав было дано распоряжение Петра: составить специальный закон о правах и обязанностях Сената. Следствием этого распоряжения и явился проект «Должности Сената», который сначала был помещаем в нескольких последовательных редакциях Генерального регламента[239]239
  Сен. арх. Кн. 19. Подл. им. выс. ук. и пов. Л. 28, 29, а также Л. 66 и 159.


[Закрыть], пока не был выделен в отдельный закон.

В личном характере Петра I и, в связи с этим, в его управлении государством была черта, которая являлась большой новостью в жизни московских царей; она способствовала расширению его кругозора и вместе с тем расширению и углублению его законодательной инициативы. Мы имеем в виду подвижность Петра и его склонность к деловым поездкам. В отличие от своих предков, совершавших частые путешествия только по ближним монастырям, Петр много раз изъездил всю Россию вдоль и поперек, первым из русских царей появился в Западной Европе и посетил многие государства сначала как любознательный ученик и одаренный самоучка, а потом как трезвый политик, опытный инженер и наблюдательный законодатель.

Эти постоянные передвижения Петра по России и довольно частые его поездки за границу ставили перед ним много вопросов и задач, которые не всплыли бы, если бы царь отсиживался в Московском Кремле. Повсюду наблюдаемое отсутствие благоустроенных путей сообщения, неиспользуемые природные богатства, техническая и культурная отсталость России – все бросалось в глаза при первом взгляде наблюдательного и понимающего человека; кругом столько возможностей, но нет инициативы, нет организаторов, трудолюбивых и сколько-нибудь просвещенных. Повсюду еще большая неорганизованность, отсталость, чем в столице, и к тому же вдобавок бедность, каторжный труд и эксплуатация.

Другие мысли приходили в голову Петру, и иное настроение овладевало им, когда он приезжал в передовые государства Западной Европы. Благоустроенные города, сравнительная культурность широких кругов населения, особенно городского, не могли не привлечь его внимания. Пушечные заводы, арсеналы, ружейные заводы Парижа и Фура, сады Версаля и Тюильри с их дворцами, фонтанами и прочими «игровыми водами», «аптекарские огороды» и аптеки, анатомические музеи, королевские резиденции, [такие как] Лувр с его знаменитой картинной галереей, другие галереи, «где модели фортециям лучших крепостей», где льют статуи, монетные дворы, где «всякие медали тиснят», где в присутствии царя было сделано и презентовано Петру «его царского величества подобие на золоте», академии с обширными библиотеками и учеными, с которыми можно было побеседовать о научных вопросах, – все это пленяло царя, возбуждало мысль и призывало к творчеству, к немедленной практической деятельности. Хорошие, кровные кобылы в Брабандии, породистые овцы в Померании и Польше и племенные коровы в Голландии, а также искусные рыболовы у Данцига (Гданьска) с их умением солить треску и косцы в окрестностях Риги – все это требовало немедленного перенесения к себе, в свое отечество, проведения в жизнь хотя бы в принудительном порядке, путем указа, закона.

Можно привести целый ряд примеров в доказательство того, как под влиянием виденного Петр тут же заносил в свою записную книжку заметки для исполнения в будущем, немедленно диктовал или собственноручно писал указ о заведении подобных порядков в России. Такие указы всегда отмечают место пребывания царя. Так бывало и по поводу мелких дел, и по поводу весьма важных явлений, равно в технической и социальной областях. Например, из Карлсбада в 1711 году Петр пишет Сенату об издании указа о собирании коровьей шерсти после выделки кож[240]240
  Сен. арх. Кн. 4. Подл. им. выс. ук. и пов. Л. 75.


[Закрыть]. В 1712 году, 25 июля, Петр захватил в качестве пленных несколько искусных рыбаков в деревне Энфор около Гданьска. Это были «лучшие и славные круг гафу[241]241
  Гаф (нем. Haff) – залив, лиман. – Примеч. ред.


[Закрыть] рыбаки», и поэтому он распорядился препроводить их в Петербург для обучения русских людей рыбной ловле. С ними были посланы «две сети для ловли и образца». Потом оказалось, что царь впопыхах захватил рыбаков, которые принадлежали не Данцигу, а прусскому королю, не находившемуся в войне с Петром. Поэтому коменданту Эльбинга Федору Балку, «утешая их», пришлось договориться с рыбаками об оплате их труда по соглашению[242]242
  Каб. П.В. II отд. Кн. 15. Л. 184; ЗА ПВ. Т. III.


[Закрыть].

В 1715 году Петр издал указ, адресованный всем промышленникам, о выработке юфти по новому способу, «ибо», писал он, «делается с дегтем и, когда мокроты хватит, расползывается, и вода проходит, того ради оную надлежит делать с ворваньим салом и иным порядком»[243]243
  ЗА ПВ. Т. III.


[Закрыть]. Для этого дела были посланы царем мастера из Ревеля. В Москве и других центрах, где было развито кожевенное дело, губернаторам, под личную их ответственность, «что взыщется на вас», было предписано организовать показательные заводы-школы, в которых должны были пройти учение мастера-кожевники, собранные из разных городов по два человека. Срок был дан Петром двухлетний[244]244
  Каб. П.В. I отд. Кн. 32. Л. 148 и след.; ЗА ПВ. Т. III.


[Закрыть].

С целью распространения в России западноевропейской культуры овцеводства были законтрактованы овчарные мастера в Померании и Польше и разосланы на овчарные станции по всем русским губерниям, где имело место овцеводство. Иностранные овчарные мастера получили специальные инструкции и должны были прививать навыки культурного овцеводства на специально заведенных овчарных станциях – готовить знающих и умелых мастеров этого дела из русских людей. Петр, имевший случай лично наблюдать способы культурного овцеводства за границей, писал «из Ждуни в Полше» в 1716 году и крепко наказывал сенаторам: «Еще подтверждаю, чтоб сие с крайним радением было сделано, ибо превеликое дело к пользе есть»[245]245
  Сен. арх. Кн. 7. Подл. им. выс. ук. и пов. Л. 87 и след.


[Закрыть].

В 1721 году, 28 апреля, Петр прислал указ из Риги, очень яркий и показательный для его приемов насаждения технических навыков в сельском хозяйстве: «Понеже в здешних краях, как в Курляндии, в Лифляндии, также и в Пруссах у мужиков обыкновение такое, что хлеб снимают, вместо серпов, малыми косами и граблями, что перед нашими серпами гораздо скорее и выгоднее…» Далее, в собственноручной приписке, царь убеждает Сенат в целесообразности перенесения этого способа уборки хлебов в Россию: «…так что средний работник за 10 человек сработает, из чего видеть возможно, какое великое подспорье будет в работе, для чего хлеб умножать будут»[246]246
  Каб. П.В. I отд. Кн. 53. Л. 244.


[Закрыть]. Наконец, следует распоряжение, чтобы по всей России губернаторы установили станции для обучения в кратчайший срок русских мужиков уборке хлеба косами. При этом царь сообщил о посылке им, Петром, инструкторов[247]247
  ЗА ПВ. Т. III.


[Закрыть].

Также по указанию царя за границей были наняты мастера табачные, «виноградные» и прочие. В России им давалась полная свобода организации дела. Вот характерное в этом отношении распоряжение Петра, переданное через кабинет-секретаря Макарова казанскому губернатору в 1711 году: «Царское величество указал к вашему превосходительству отписать, чтоб вы изволили подтвердить в Астрахань, дабы мастерам, которые делают виноградные вина, дана была воля, дабы им никто в том не препятствовал»[248]248
  Каб. П.В. I отд. Кн. 54. Л. 15.


[Закрыть].

В делах Кабинета Петра Великого сохранились написанные самим царем реестры дел и задач, которые заботили царя за границей. Круг интересов царя был чрезвычайно разнообразен и обширен. Петр сделал заметки, например, «об экипажмейстере»; «В Англию о пумповых кожах, мастере, ежели не нанят, также который пилы разные делает»; «О буке из Мекленбургской земли в огород и для весел»; «О мастере, которой здесь улицы мостит диким камнем» и о многом другом[249]249
  Там же. Кн. 53. Л. 70 и след.; ЗА ПВ. Т. III.


[Закрыть].

По указам Петра, изданным им во время поездок за границу, можно, помимо поденных записей, установить не только его путь по западным государствам, но и интересы, которые заботили и занимали царя в то время. При этом некоторые из них, затрагивая тогда только вскользь какое-нибудь явление, впоследствии развились в целую реформу в той или другой области государственного управления. При определении значения путешествий царя за границу для последующего его законодательства достаточно остановиться на нескольких таких указах, обрисовывающих обстоятельства и поводы, при которых зарождались идеи некоторых важных реформ.

Наиболее яркими в этом отношении являются следующие указы Петра. Указ господам Сенату из Кале 16 апреля 1717 года, написанный собственноручно Петром[250]250
  Сен. арх. Кн. 7. Подл. им. выс. ук. и пов. Л. 216 и след.; см. фотокопию.


[Закрыть] и повторенный в копии уже из Парижа в 29-й день апреля 1717 года[251]251
  Там же. Л. 200 и след.


[Закрыть]. Указ начинался сообщением царя сенаторам о том, что до него из России во Францию доносятся «стоны от несносных правежей»[252]252
  ЗА ПВ. Т. III.


[Закрыть]. Указывая сенаторам, что «и без великого отягощения людем денег сыскать мочно», царь для примера приводил наблюдаемые им повсюду налоги на промыслы, а также подушную подать на городское население: «…(ежели нужда в деньгах), на всякие промыслы положить на время прибавку пошлины, также поголовшину по городам, как то во всем свете ведется». Последние слова со ссылкой на всеобщность рекомендуемого мероприятия прибавлены Петром на полях письма и были результатом наблюдения общественных и государственных порядков во время этой поездки по Европе. Как можно полагать, последующая финансовая реформа, а во многом и социальная были развитием этого положения о «поголовшине», вследствие тесной связи явлений общественной и государственной жизни, что Петр и выразил в том же письме: «А когда за сие приметесь, то много таких прорез сыщете».