Текст книги "Арина Родионовна"

– Спасибо тебе, Тань! А то у меня совсем небо с овчинку. Понимаешь…

– Да уж, хотя я мысли на расстоянии не читаю, но понимаю и вижу, что твои дела не фонтан!

– Не фонтан! Это точно! – уныло отшутилась Арина.

– Ты у меня заночуй, не сиди дома одна! А у меня новости!

Сейчас расскажу… – заговорщически произнесла Татьяна, доставая раскладушку для подруги. Поставили её параллельно кровати Татьяны, так что между подругами стол у окна и стулья.

Татьяна и Арина в тот день пораньше улеглись спать. Татьяна заснула быстро и безмятежно, а Арина, стараясь не скрипеть старенькой раскладушкой, некоторое время лежала с закрытыми глазами, ожидая сна. И вскоре обе заснули, но, раздавшийся гул, цокот копыт, повизгивающий скрежет колёс и странный скрип разбудил обеих подруг одновременно. Эти внезапно возникшие под окнами Татьяны шум, грохот и скоро, заставил обеих подруг вскочить и подбежать к окну. И то, что они увидели, глубоко потрясло обеих, на мгновение заставив поверить, что увидели одновременно общий для обеих девушек сон. Настолько невероятно было всё увиденное на улочке спящего Ругачёво. К бревенчатому провинциальному одноэтажному домику, украшенному резным наличником, подъехала самая настоящая карета. Старинная, прекрасная, запряжённая двумя байкерами, вернее байками, которыми управляли Эдик Огинский и его друг. А к их байкам была прикреплена эта чудесная карета.

– Эдик! Вот уж приехал так уж приехал! – прошептала в растерянности и заметалась у окна Татьяна. Арина высказала вслух первое, что пришло ей в голову:

– Танюха! А как хорошо, что ты то старинное свадебное платье своей пра-пра-пра-тётушки феи вовремя достала. Похоже, скоро тебе самой то волшебное платье окажется очень кстати, – заметила с улыбкой Арина, радуясь за подругу. Но больше отвлекать её не стала, видя то, как торопливо одевалась и причесывалась Татьяна. А когда оделась, уже у порога оглянулась и спросила у Арники:

– Ну как я? А?

И Арина искренно и радостно ответила:

– Танюшка! Глаз не отвести – уж такая ты у нас красавица! Ну, беги!

И Татьяна исчезла за дверью. Но через несколько минут Татьяна вернулась и объяснила, что Эдик Огинский и его друг приглашают её и подругу, узнав, что она гостит у Татьяны, вместе с ними отправиться на рок-фестиваль, который как раз сейчас в самом разгаре. Просто провести время. Подруги уселись в карету, и байкеры ударили по газам.

И вечер удался на славу, оставил незабываемое впечатление не только от музыкальных выступлений рок-музыкантов, в числе которых Арина сразу же узнала и того паренька в сторожке ведуньи, но и от той поразительной семейной историей, которой поделился с ними Эдик Огинский. И история эта совпала с историей из семейных архивов Татьяны о волшебной карете жениха-вертопраха, и более того – это и была та самая карета! О ней рассказал Эдик Огинский, что в начале революции его прадед отдал эту прекрасную карету в краеведческим музеи как чудесный экспонат народных ремесел и творчества. Но, будучи лично знаком с Анатолием Луначарским, смог получить разрешение для своих предков по мужской линии на то, чтобы дважды в жизни они могли воспользоваться этой чудо-каретой, получив её в первый раз для помолвки, а второй раз для бракосочетания.

– Вот так я впервые в жизни получил эту карету, о которой столько слышал с самого детства. И только сегодня узнал, что это не сказка, а просто жизнь, семейное предание, которое так тесно связано с сегодняшним днём! – сказал Эдик Огинский. И, немного призадумавшись о чем-то своём, пристально глядя в глаза смущенной Татьяны, Эдик произнёс:

– Таня! Я бы хотел бы просто немного просто посидеть с вами в этой старинной карете. Посмотрите, судя по убранству, она оказалась той самой, нашей общей каретой из прошлого наших далеких предков. Рискнём? Проверим, сохранились ли чары этой старинной кареты?

– Рискнём! – неожиданно задорно ответила ему Татьяна. Несмотря на то, что отчётливо чувствовала то, что их взаимное притяжение ничуть не нуждается в чарах старинной кареты.

Но Эдик так галантно протянул ей руку, как чуткий рыцарь. И Татьяна поднялась по кружевно-узорчатым, литым ступенькам кареты. Следом за нею по ступенькам поднялся и Эдик Огинский. А Арника и друг Эдика отправились на дискотеку, устроенную для молодёжи на том фестивале.

К чему гадать, что именно было причиной, захлестнувшего обоих чувства ослепительной нежности, отчего они взаимно налюбоваться друг другом не могли – чары кареты или просто любовь с первого взгляда, настигшая их обоих одновременно. Но то, что они предназначены судьбой друг для друга, стало совершенно очевидно и Татьяне и Эдику, когда они, молча любуясь друг другом, сидели в карете. Все друзья, возвращаясь, безошибочно ощутили случившиеся изменения с Эдиком и Татьяной. И Эдик был очень признателен Арине за то, что она предложила оседлать его байк, чтобы дать им с Татьяной возможность провести время в их фамильной карете. Тем более что знали, что завтра утром, к открытию краеведческого музея, карету нужно будет вернуть согласно почти столетнему договору прадеда Эдика Огинского и музея.

А в это время на машине друга-скульптора Васи Николай Пушкин приехал в Ругачёво, опираясь на костыли, с гипсом, наложенным на его повреждённую ногу. Он приехал в Ругачёво на поиски Арины. Нога его была травмирована. Николай с трудом передвигался. Не застав Арину дома, конечно, был очень раздосадован. Машина скульптора Васи с прицепом, в который погружены амуры-фонтаны, которые он развозил по магазинам, оставили у дома Арины. Такая инсталляция из белых одинаковых амуров не могла не привлечь внимание наблюдательных ругачёвцев и бабок Нади и Любы, из-за кружевных занавесок пристально наблюдавших за всем происходящим, рассматривая белеющих амуров в ржавом облупившемся прицепе у забора их любимицы, соседки Арины. Сам его друг, скульптор Вася, уехал по делам. А Николай, не поддавшись на уговоры Васи уехать домой, остался, чтобы ждать возвращения Арины. Он заночевал, свернувшись калачиком прямо на пороге у Арины. Несколько раз перезванивал его друг и хотел забрать его в Москву. Но Пушкин отказывался категорически. Он надеялся дождаться Арину. Свернулся на её пороге калачиком и лежал, пытаясь заснуть. Соседские собаки лаяли неистово. На лай вышли соседки Арины, бабульки – Любовь Ивановна и Надежда Александровна. Поскольку дом разделён на две части, посередине дома перпендикулярно располагался забор, огораживающий палисадник с густыми зарослями сирени. Бабульки с изумлением смотрели на дремлющего на пороге Арины Николая.

– Смотри-ка, Люба! Еще один домовой у Аринки завелся! Молодец девка!

Лет двадцать тому назад у меня бы такой красавец на крылечке не завалялся бы! – прошептала баба Надя, подошедшей ей в помощь из своего дома бабе Наде, кутаясь в тёплый платок, она прошептала:

– Молодец Аринка! Я в неё верила! Ну а ты уж раскокетничалась, старая!

– Не раскокетничалась, а размечталась! – возразила подружка.

– Какие двадцать лет?! Со счету сбилась! Пятьдесят лет назад! Точно! Тогда бы на крылечке не завалялся бы. Ух! Огневая ты у нас была.

Рассматривая Николая, баба Люба заметила:

– Не, ты погоди! Это не домовой! Это совсем какой-то другой леший! Видишь, какой скромный! Свернулся калачиком и спит. В окошко не ломится. Смотри, а? Приличный человек валяется!

– Да! Сразу видно – весь из себя уважительный! И негоже, негоже ему тут валяться. Не ровён час, с Толиком столкнуться может. Он тут всё рыщет. Не вышло бы беды, господи! Да он же на костылях. И нога-то у него в гипсе. Батюшки! – запричитала баба Люба. И баба Люба, жившая в другой половине дома Арины, согласилась с бабой Надей:

– И то верно! Давай-ка его ко мне заберем. А сами пока Арнику разыщем!

Тут от их активного шепота проснулся Николай. Приподнявшись, он поприветствовал старушек:

– Бабушки! Добрый вечер! А ведь мы с вами старые приятели! Я так понял, что вы Арину хорошо знаете?

– Ой! Николаша! Да, что же ты тут валяешься, как не родной? А как же, милок! Всю жизнь соседствуем. Мы её бабушки Веры подружки сызмальства были.

– А где она? Вот приехал, а её нет! – спросил Николай.

– Так ты к ней?! Хорошо-то как! Ты нам сразу понравился. Она чегой-то в Москве застряла. Что за дела у неё там, не знаем. Но утром будем искать.

Что ж ты, приличный человек, а на крылечке дворняжкой разлёгся?

Иди к нам, милок! У нас и перинки пуховые! И в тепле, и с полным почтением!

А утром по сарафанному радио найдём тебе Аринку! – радостно загалдели старушки, обрадованные и за Аринку, и появлению новостей в их повседневности.

Николай с трудом встал. Подбежавшие старушки помогли ему одолеть костыли. Он, опираясь на костыли, сильно хромал, но всё же хромал в сторону второго входа в этот старинный дом, украшенный кружевной резьбы наличниками, к порогу бабы Нади. Но уже у самой двери всё же уточнил:

– Бабушки, значит, приютите на ночь? Да, вот ищу её! Я ещё, как на грех ногу повредил, – признался, с трудом опираясь на костыли, Николай.

– Да у тебя что с ногой-то? – спросили бабульки, сочувственно качая головами и подбегая к нему, чтобы помочь.

– Так побежал за нашей королевишной, но упал. Больно так упал. Упал. Был вывих. Теперь вот – сильное растяжение.

– Мы тебя вылечим! Сначала ледком, потом легонько тебя попарим! Не сильно! Так, банька! Первое дело! Мы тебя попарим! Как рукой снимет! Давай сюда к нам. А, погоди, калитку откроем! – сказали бабульки, открывая калитку между их палисадами.

И бегом к Николаю. Поддерживали его с двух сторон. Повели к себе. И вот немного усилий по преодолению трёх ступеней лестницы, ведущей в дом соседки Арины, и Николай вошёл, и он в доме сестер-старушек.

А вскоре Николай в их доме сидел за столом с мокрыми волосами в невероятно цветастом байковом халате. Кругом кружевные салфеточки. Коты-копилки. На стенах ковры-гобелены с оленями на водопое и прочими Васнецовыми. Комната-бонбоньерка – всё это так понравилось Николаю, что этот мир показался ему очаровательным. Он с удовольствием всё разглядывал, сидя за круглым столом за чаем. С двух сторон, как ангелы-хранители, хлопотали и ухаживали за ним наши бабки.

Они учили его прилично пить чай из блюдечка, не проливая на накрахмаленную скатерть, когда наливаешь из чашки. И одновременно втроем дули, остужая. У каждого через левое плечо был перекинут рушник. Одновременно утирали им пот со лба. Этот чайный кордебалет мог бы быть достаточно комичен и потому так веселил Николая.

Бабки угощали и поясняли наперебой:

– Попробуй моё вареньице. У меня вишнёвое.

– А моё малиновое! Нога-то твоя до свадьбы заживёт! А уж ты смотри! С этим делом не затягивай! Уж такая она добрая, рукодельница, славная у нас, чистая – Аринушка наша! А готовит-то как – чудо! Мы и деточек ваших нянчить – за милу душу! Мы мигом! Только позови! У нас вся надежда на Аринушку. А то другая-то соседка у нас – уж зрелая разведёнка, все с домовыми да с домовыми. А от этих шалопутов ну какие детки? – разоткровенничалась баба Люба, но её одёрнула бабка Надя:

– Ну, ты язык бы прикусила, верещалка старая! Так от домовых-то и рОдятся!

Ты, Николаша, её не слушай!

Но Николай возразил:

– Как это не слушай? Самое интересное. А из зала кричат: «Гони подробности!»

Так интересно же. Что, правда, что домовые тут у вас водятся?

Бабка Надя хитренько улыбнулась и, подмигнув Николаю, пояснила:

– Молодой ты ещё, Николенька! Не понимаешь, что когда бабий век на закате, не то что домовой в полночь в закрытое окошко залезет, а и НЛО окаянные окружать начинают, так и подкатываются, бесстыжие, но, конечно, к нестарым разведёнкам, и тарелки залётные с зелёными недомерками прилетают – всяко у живых людей бывает!

Чуть проснувшись, без завтрака, бабка Надя суетливо засеменила по утреннему Ругачёво в поисках Арины в одну сторону, а Арина в это время спешила с тюками в обеих руках в другую сторону – к рынку.

Опять встала Арина на то же место и стала торговать. В этот раз торговля пошла значительно лучше. Подходили покупательницы. И даже торговались с Ариной. И Арина уступала цену, чтобы собрать хоть какие-нибудь деньги на жизнь, вернее, чтобы начать новую жизнь, пока найдётся какая-нибудь новая подходящая работа.

А в это время, так и не найдя Арину, бабка Надя вернулась в дом, где её поджидала сестра, бабка Люба. Бабка Надя прошептала ей на ухо по секрету:

– Ой! Любань! А ни Аринки, ни подружки её, Танюшки дома-то и нету. Я-то думала, там Аринка. Ужу меня сердце не на месте! Куда Аринка делась?

– Ой! Тихо! Николаша-то наш спит ещё! – ответила ей тоже шепотом баба Люба.

Утром у старушек в доме пахло пирогами, и чаем с чабрецом.

Николай проснулся на железной кровати с шишечками. На пододеяльнике и наволочками, украшенными вязанными крючком ручными кружевами. На стене висело лоскутное покрывало вместо ковра, едва взглянув на который, Николай сразу узнал руку Арины, догадавшись, что это, наверное, её подарок бабулям.

Герани на окошке пышно цвели: и красные, и нежно-розовые. Николай рассматривал всё это с удовольствием. Привычно для себя кадрировал руками всё увиденное. Видно было, что ему это всё нравилось. Чувствовалось, что его будоражили идеи. Он с приятным удивлением принюхивался. И понял, что:

– Ой! Пирогами пахнет! Доброе утро! – восхитился Николай, но больше ничего сказать не успел, потому что в его рюкзаке зазвонил телефон.

Это звонил его друг. Николай объяснил, как проехать за ним в Ругачёво. Встал. И, одетый, вышел к явно наряженным по случаю гостя в доме старушкам, ласково поздоровался с ними, и все трое чинно уселись за накрытый к завтраку стол. Когда подъехал к дому его друг, скульптор Вася, уже многое успели о своем житье-бытье рассказать ему старушки, и не по одной чашке чая в ярких чашках дулёвского фарфора успели они выпить. Подъехал скульптор на своей машине с прицепом, он заехал за ним на обратном пути, с нераскупленными амурами в прицепе. Он был в хорошем настроении и дружелюбно поздоровался со спасительницами Николая:

– Здравствуйте! Девчатки! Какживется-можется, красавицы мои? Э! Да у вас, резвушки мои, и чаёк ещё тепленький. И пироги! Ну, что? Признавайтесь! Где свою Аринку от жениха прячете?

Обе подружки-вострушки замахали руками, отнекиваясь от такой напраслины:

– Не… мы не прячем! Сами диву даёмся, куда ж она делась.

Глядя на Николая, вставшего из-за стола, скульптор Вася, обрадовался:

– Э! Да ты, Николай, как я вижу, уже почти нормально ходишь. Нога больше не болит?

– Так… вот мои спасительницы. Вылечили. Так что можно пускаться в поиски.

– Тогда – по коням! – бросил боевой клич скульптор Вася.

И оба друга с благодарностью простились с приветливыми бабульками, обещая не забывать и навещать их.

Осмотревшись на улочках городка Ругачёво, оба решили сначала заехать на рынок. По дороге они с удивлением встречали то старушку, то женщину с невероятной красоты лоскутными фуфайками, сумками и прочими аксессуарами из лоскутов. Они возвращались с рынка с полными авоськами со снедью. Пушкин был потрясён красотой этих вещей. Всё увиденное купил. Узнал, что «этого» сколько хочешь на рынке, и сегодня всё дешево!

Николай, увидев прекрасный пэчворк, спросил у прохожей с яркой лоскутной обновой:

– Простите! Откуда такие вещи?

– Так этого сегодня сколько хочешь на рынке, и всё дешево! Вот туда, за теми деревьями, видите? Там рынок наш местный. Там девушка торгует. Не всё ещё распродала. Еще успеете! – ответила словоохотливая женщина.

– А позвольте, я у вас это куплю? Вы сколько заплатили?

– Ну шутник! А… За тыщу возьмёшь?

– А! Возьму! – азартно включился, как в забавную игру, Николай.

– Ладно! Тогда за две! – деловито, радостно согласилась та женщина.

Но Николай, вкусивший прелести местного колорита и стиля в общении, ловко подыграл, не уступая своей позиции:

– Договорились! За полторы!

И женщина, отшутившись:

– Эх! Люблю шутливых-кучерявых! Ну, бери! – согласилась и уступила вещь.

И Николай сразу же посреди улицы расплатился и забрал у женщины великолепно орнаментально отстёганный Ариной лоскутный ватник. Но пока он расплачивался с этой женщиной, он увидел, что мимо идут ругачёвцы с другими вещами – у кого юбка, у кого шапочка по мотивам кокошника, у кого сумка-торба. Он только успевал выкупать вещи Арины.

Его друг тоже помогал ему – оплачивать и выкупать, словно какой-то странный контролер на выходе с рынка. Оба они были как торговый шлюз. И так он раскупил у встреченных эти произведения Арины. Пришли с ворохом лоскутной одежды на рынок и увидели Арину, стоящую на местном рынке, чтобы по дешёвке распродать свои работы. Арина была удивлена, увидев, что её вещи у него.

– Что же, ты всех моих сегодняшних покупателей грабил? – спросила Арина, смущённая, но обрадованная появлением Николая, здесь, на ругачёвском рынке, где Арина никак не предполагала его увидеть.

– Да, вот ещё надушегубствовал! Вот! А то ты сбежала, всё оставила. К гонорару безо всякого почтения относишься. Наверное, ты от меня скрыла, что ты тайная миллиардерша. Но вот – привёз твой гонорар. Полностью, вместе с тем моим должком. Слушай! А красивые какие вещи! Это же готовая коллекция новой моды, тема «Русский ватник», – восхитился Николай, потрясённый её талантом. Рассматривая её вещи, он вдруг словно очнулся. Потому что понял, что больше не может допустить ошибки, словом, тут же на рынке, к счастью уже опустевшем во второй половине дня, он и объяснился в любви Арине:

– Послушай, Арина! Ты настоящий художник-модельер! Эта потрясающая тема, совершенно для меня новая! И сделать её можно только с тобой! И жизнь, и прожить эту жизнь хочу только с тобой! Потому что ну всё вокруг без тебя не жизнь! Возвращайся ко мне! Всё хорошо у нас будет!

– Спасибо тебе, Коленька за все твои слова, такие хорошие! Но…

Николай был опечален услышанным от Арины. А она объяснила:

– Я просто не вписываюсь в твой круг жизни. Я буду чужая среди всех этих манекенщиц, топ-моделей, богемы. А главное, и твоей маме я не нравлюсь. Всё это будет ломать наши отношения.

– Вместе нас ничто не сломает! А мама… когда-то придётся и ей привыкнуть к моей жене. Ну, хорошо, может быть, ты в чем-то и права. Но так позорно бежать при первом же шорохе, тоже, знаешь ли! Что ж ты всю жизнь всё так легко отступать будешь и упиваться легкостью проигрыша? Бред какой-то!

Ну, ладно! Пока давай закроем тему! Но, ты не бросай меня на полпути с темой лоскутного шитья! А то, кстати, зря переживаешь, что не вписываешься. Ведешь себя не хуже заправской топ-модели. Капризничаешь! Дверью хлопнула и исчезла. Ты считаешь, что не вписываешься в мою жизнь. Но я умоляю тебя не поступать так же, как те манекенщицы, не срывать работу, тем более что увидев твои работы, я увидел такие варианты. Вот я тебя как уговариваю! Хочешь – на колени встану? Вернись со мной в мастерскую, пусть даже только по-дружески, – просил её Николай.

Тут в их разговор вмешался скульптор Вася:

– Ребят, ну я прошу! Мне же в Москву нужно! Вы уж в темпе разбирайтесь!

– Хорошо едем, работать! Тем более что почти все мои лоскуты – вот они!

И собираться не нужно!

Там в мастерской он сделал замечательную фотосессию с работами, выполненными Ариной в стиле лоскутного шитья, для неожиданно поступившего ему заказа фото серии для будущего календаря в фольклорном стиле. Поскольку Арина шила эти вещи для себя, то и чувствовала она себя, позируя в них, великолепно. Да и она демонстрировала их не равнодушно, как некую красивую коллекцию модной одежды, а как художник свои произведения, пристально вглядывающийся в объектив, словно в глаза современника в поисках ответа и в надежде на взаимопонимание. Их рабочий день начинался утром и продолжался до поздней ночи. Арина не просто позировала, а с увлечением работала, создавая новый образ современницы, но не гламурно-пошлую куклу, безликую под маской косметики, татуажа, ботокса и силикона. И не образ образованной, развитой и успешной укротительницы действительности, бизнес-леди, не это волновало её как актрису, нет! Её волновала тема воплощения некого нового идеала женщины, отражающего современность. Арина всем сердцем ощущала, что есть иной путь развития жизни сегодняшней женщины. Арину волновал такой образ женщины, помнящей о своих корнях, сердце которой наполнено любовью и почитанием извечных нравственных ценностей, вне религиозной принадлежности и стилистики. Свободной, живущей по вечным законам нравственности. Её работа над лепкой пластики и образности этой новой россиянки была очень интересна и Николаю. Он работал с большим воодушевлением. Их рабочий день был очень насыщенным и напряжённым.

Во время последней ночной съемки, видя, что Арина устала, Николай, фотографируя её, стал напевать:

 
Иные дамы весят килограммы,
а некоторые легче ветерка!
Очаровательным толстушкам легко парить над суетой
привычка милая дана!
А изнуренные диетой, в плену у всяческих диет,
гремя изысканным скелетом, судьбу-злодейку
они ругают злобно и клянут!
На них не клюнет ни один поэт!
 

Арина смеялась, слушая эту песенку, что помогло создать великолепный образ счастливой ночной купальщицы, главным украшением которой были драгоценности, магия теплой подмосковной ночи, заросшие берега речки в густых зарослях плакучей ивы и дар природы – красота Арины. Они вернулись в полночь. Усталые, но как дети счастливые, только присели попить чай, как раздался звонок в дверь. Николай открыл и увидел на пороге неожиданно появившуюся его маму Марго с тем самым итальянцем, что приходил вместе с его гостями, приглашёнными Николаем «на кулебяку».

Оказалось, что, несмотря на всю ту суматоху, Маргарита с итальянским гостем Данте Томазини познакомились. И за это время у них случился бурный роман.

И настал момент отношений, когда юные или просто молодые знакомят с родителями друг друга. Но, если молодые весьма в годах, то знакомят со взрослыми детьми, что ничуть не менее ответственно для обеих сторон. Этим и был вызван возврат синьора Томазини в мастерскую Николая.

– Николаша! Познакомься с синьором Томазини. Ещё раз! – торжественно объявила Марго, не оставляя никаких сомнений в том, насколько серьёзен этот момент в их судьбе.

– Здравствуйте! Очень рад! А это моя Арина, познакомьтесь! И хочу представить серию её последних работ, – не менее торжественно ответил Николай, показывая им лоскутное шитье и модели Арины. И сам, залюбовавшийся этими моделями, воскликнул:

– Потрясающе, правда? Лично я в восторге!

Синьор Томазини стал с любопытством рассматривать эти модели, явно увлечённо, а не из вежливости:

– О! Я тоже потрясён красотой лоскутных вещей Арины. Какие ассоциации рождает любование этой красотой! О! Домино, Коломбина! Карневалэ Венетто! Предлагаю вам, Арина поработать на тему «Венеция» для моего дома моды в Венеции.

Тут и Марго присоединилась к внимательному просмотру этих работ Арины, и у неё вырвалось совершенно искреннее восхищение:

– Действительно! Очень интересные работы. Какой колорит! Какое остроумие!

И строчка! Хм! Великолепная! Эти стёганые лоскутные ватники так изысканны и по цвету, и по строчке! Такая гармония между сказочностью и функциональностью в этих работах!

Николай, очень довольный тем, как они рассматривают работы Арины, обнял её и произнёс:

– Я приглашаю за стол. Аринушка чудесная хозяюшка. Как раз напекла пироги!

Как только все четверо уселись за стол, синьор Томазини произнёс:

– Николай! Я прошу руки вашей матери. Я понимаю, что, увы, я разлучаю вас. Но уж так сложилось, но жить мы будем в Италии.

– Но об этом я ещё должна подумать, где именно мы будем жить! Николаша, синьор Томазини – владелец модного дома Моды в Венеции, – пояснила Марго.

– Умоляю тебя, Маргарита, уехать со мной в Италию!

– Я сейчас, ненадолго, – прервала его Марго, удалившись в кухню.

Следом за нею поднялся и Николай, поняв по её поведению, что мать хочет сказать ему что-то важное. И он не ошибся, как только они оказались на кухне вдвоём, Марго полушёпотом призналась ему, что все новости резко изменили её отношение к Арине. Ведь ей придется оставить любимого сына. Она понимает, что «Арина то что надо» в жизни.

– Николенька! Мальчик мой! Ты видишь, как всё складывается. Я чувствую себя виноватой… За то, что сразу не разглядела Арину. И её достоинства.

Она очень интересный человек. И я всегда тебе говорила, что…

И далее оба произнесли вместе с Николаем, как давно заученный урок:

– «В МОЛОДОСТИ НУЖНО ЖЕНИТЬСЯ НА ТЕХ, КОГО ЛЮБИШЬ ТЫ, А В СТАРОСТИ НА ТЕХ, КТО ЛЮБИТ ТЕБЯ».

– Мамочка, я заучил этот урок наизусть! – успокоил её Николай.

А Марго ответила ему:

– И мне кажется, что эта девушка тебе очень подходит! Я вижу, что она тебя очень любит!

– Мамочка! Ты хочешь сказать, что я – старик? Ну, ну, не обижайся! Поезжай спокойно в свою Италию! Твой Томазини симпатяга! Он мне сразу понравился!

А насчет кто кого – так у нас два в одном. Я её тоже люблю!

Они вернулись в мастерскую, и каждый держал в руках большие тарелки с угощением. Арина показывала последнюю фотосессию Николая Пушкина. Томазини потрясён его работами. Это явно льстило его матери. Она комментировала его работу:

– Николай Пушкин знаменит не только своими замечательными фотографиями, но и тем, что открывает и создаёт новый образ и стиль в мире современной моды. Вот здесь его каталоги для разных домов моды. Посмотри, Данте. Но Арина так неразрывно связана с создаваемыми ею моделями. Её фото так органично сочетаются с её образом, великолепная фотосессия, Арина. Вы так чувствуете камеру!

– Просто такой меня видит фотограф! – ответила Арина, с улыбкой повернувшись к Николаю.

Но, несмотря на позднее время, в этот момент опять раздался звонок в дверь. Николай открыл. На пороге стояли Татьяна и Огинский, они такие счастливые, с шампанским и прекрасным букетом в руках Татьяны.

Татьяна пояснила:

– А мы проезжали мимо, увидели, что у вас окна светятся – свет во всех окошках сияет. А мы рядом были! И подумали, а вдруг обрадуетесь гостям! Вот и заглянули!

– Да что же вы, ребята, на пороге стоите! Очень рады, заходите! Очень рады!

Что-то в вас обоих сегодня этакое, праздничное. А? Вижу, как вы сияете оба. Чувствую, что хотите разделить с нами, со мной и Аришей, свою радость.

Огинский, входя в мастерскую, сразу же поделился новостью:

– Мы с Танюшей подали заявление! Хотелось отметить с самыми близкими.

Танюша сказала, что в такой день она должна поделиться радостью с близкой подругой! Поэтому поспешила к Арине, хотя поздно уже. Я уговаривал Танюшу, куда там, рвалась сюда.

Проходя в комнату Огинский и Татьяна увидели Марго с Томазини. И, пока Татьяна обнималась с Ариной и принимала её поздравления, Николай пояснил:

– И у нас сегодня волшебный день, вернее ночь. Это моя мама Маргарита Андреевна и её жених синьор Томазини! Усаживайтесь. Знакомьтесь!

Татьяна, подруга Арины, Эдуард Огинский. Ребята! Великолепно!

Какая идея! И у меня тоже колоссальная идея! Послушайте! Нет!

Сначала – шампанское!

– Так, у всех налито? Отлично! И какая же идея у тебя, Николай?

– Предлагаю тост за любовь, за нашу, вернее наши Любови! За то, что судьба соединила нас всех! Вы с Танюшей сделали первый решительный шаг!

И мы не должны отставать! Предлагаю сыграть тройную свадьбу!

И все три пары в эту летнюю ночь приняли решение сыграть тройную свадьбу. Всем вместе.

– Все вместе! Ур-р-ра! – воскликнули все разом с искренним воодушевлением.

Все были счастливы и бросились обнимая поздравлять друг друга с близкой свадьбой. Потом дамы-невесты сели, а их кавалеры встали позади. Кроме Николая. Он возился с фотоаппаратом, установленным на штативе. Потом быстро отбежал и успел встать позади Арины. Все фотографировались на память.

В назначенный день на улице, где была мастерская Николая, появилась карета. Конечно, та самая карета, и после того как в неё уселись все три пары, она двинулась по улицам города. Карета, запряженная тремя белыми холёными рысаками, поехала к улице, на которой находился дворец бракосочетания. Все три пары на фоне той самой кареты сфотографировались. И вот они сели в карету, запряжённую мотоциклами с байкерами – друзьями Огинского. Тройная свадьба. Все в чудесной карете ехали сочетаться браком. Татьяна в счастливом платье. Арина в своем прекрасном платье из лоскутов. Маргарита в подвенечном платье. Три прекрасные невесты на одной стороне, а три сказочных принца-жениха – визави.

Три прекрасные пары чокались, выпивая шампанское внутри кареты, произнося веселые свадебные тосты, поздравляя друг друга. А сразу после свадьбы, сидя в карете, Пушкин, целуя Арину Родионовну, сказал:

– Арина, у меня сюрприз. В свадебное путешествие мы отправляемся по всей Европе. Но только оно – наше свадебное путешествие будет «рабочим».

Арина, ты будешь демонстрировать свою серию пэчворк, заказанную Данте и с сегодняшнего дня супругом мамы! Мамочка! Поздравляю! А потом заедем в Италию познакомиться с семьей Данте Томазини. Но и для тебя, Татьяна! И тебе работа найдётся! Я помню, как потряс меня твой макияж! На Аринкином лице в ночь Ивана Купалы. Предлагаю тебе быть ассистентом! Будем путешествовать по всей Европе все вместе.

В ответ Эдик Огинский рассмеялся:

– Николай! Я тоже хотел сказать, что свадебное путешествие продолжается. Великолепно! Жаль только, что ты меня опередил. У меня тоже новость! Как раз примерно на месяц. И у меня срочные дела в Италии. Нужно там заключить контракты на новые модели мотоциклов.

Они все выглядывали в окошки кареты, раздвинув занавески.

И мелькали за старинными окошками кареты: Париж, Милан, Рим…

Мелькали в их общем свадебном путешествии города Европы, на фоне которых Арина демонстрировала свои модели. Приехали в Италию. И тут Маргарита особенно прочувствованно начинала понимать Арину. Там большой праздник родного городка Дантэ Томазини. Соревновались улицы в умении приготовить угощение на всю Виаляджия на длинный стол на улице. Маргарита в шоке. Теперь она оказалась в роли невестки. И Марго сквозь слёзы пожаловалась Арине:

– Что же мне делать? Я же всю жизнь готовила Николашеньке только яичницу и два бутербродика к утреннему кофе! А тут целая Виалярджиа, стол длиною в улицу.

Но Арина, с улыбкой успокоила её:

– Маргарита Андреевна! Не волнуйтесь! Я же привыкла накрывать стол к завтраку на сто пятьдесят мужиков! То есть персон, конечно.

– Что?! – в ужасе воскликнула Маргарита, с изумлением глядя на Арину.

Но тут вошёл Пушкин. Он засмеялся, услыхав их разговор. Он успокоил свою маму Маргариту:

– Мамочка! Не волнуйся! Ты что, забыла, что Арина Родионовна – профессиональный повар?

Большая старинная кухня на итальянской вилле поджидала Арину и Марго. И Арина умело и привычно взялась за дело, готовить на большую артель – это её прошлая профессия, неожиданно оказалась спасением для Маргариты.