Текст книги "Найдана. Дар ведьмы"

Иногда Найдана вдруг рисовала прутиком на земляном полу в избе знаки, пытаясь вспомнить, как это делал Ведагор. Она не могла их прочесть, но незасоренная детская память крепка, и в ней прочно отложились символы, которые показал ей Ведагор. Зара, заметив это, удивлялась, что за странные закорючки чертит дочь. Одни были похожи на знаки божества, другие на символы воды, земли или огня, третьи и вовсе ни на что не похожи. Мать ругалась и затаптывала художества дочери, боясь, что соседи увидят и обвинят Найдану, что та своими странными знаками хочет навлечь на поселение голод или болезни.

– Не делай так больше! – строго говорила она.

Найдана поднимала на нее удивленный взгляд: почему? Искренне не понимая, что в этом плохого. А Зара, чтобы сильнее застращать дочь, грозила пальцем. Но при этом даже Визимиру не рассказывала о новых странностях дочери, надеясь, что если запрещать, то и сама Найдана вскоре забудет и перестанет вытворять то, что обычных людей пугает. И девочка научилась скрывать свои умения ото всех, даже от матери.

* * *

В начале лета на торжке продукты резко подскакивали в цене. До нового урожая было далеко, а прошлогодние запасы таяли с каждым днем. Торгового народу становилось все меньше. Мало кто мог себе позволить продать что-то из продуктов в этот период – свою семью прокормить бы. Разве что ткачи, кузнецы, гончары и другие ремесленники могли без перебоя круглый год продавать свой товар. Визимир увозил на рынок дичь и зимнюю пушнину, обменивал их там на еду, которую удавалось найти, но, в основном, – на ткань и домашнюю утварь. И каждый раз обязательно привозил жене и дочери что-нибудь красивое: ленты, бусы, браслеты.

Зара с дочерью хлопотали по хозяйству, ожидая возвращения Визимира. Он уехал еще до третьих петухов, а вернуться должен был к вечеру. Зара замесила тесто, прибрала в избе и, взбивая перину на полатях, вдруг бросила случайный взгляд на сундук, стоявший внизу. Какая женщина откажет себе в удовольствии поперебирать свои сокровища? Зара подозвала дочь и с трудом вытянула из-под лавки тяжелый сундук с коваными крепежами. Этот сундук Визимир когда-то тоже привез с торжка. Внутри был встроен хитрый замок, и он даже закрывался на ключ. Это было единственное, что в их избе запиралось, – даже дверь избы не имела замка.

– Посмотри, какая красота! – Зара открыла замок и достала из сундука расшитые золотом и серебром венцы, пояса, навершники с рукавами и без.

Умелые руки матери-рукодельницы и удача отца-охотника, и вот результат: у Найданы было такое приданое, что только у княжны и бывает. Рушники и настилальники девочка отодвинула в сторону, не заинтересовавшись. Они были пока белые, их ей предстояло саморучно вышить чуть позже, когда будет готовиться к свадьбе. Отрезы ткани тоже ее не заинтересовали. А вот рубашки, вышитые шелком и бисером, Найдана рассматривала с восторгом. Кокошник, украшенный лентами и мелким жемчугом, мгновенно напялила на себя. Подумаешь, криво, зато блестит и переливается.

За раз столько сокровищ и князю не под силу приобрести, поэтому Зара и Визимир подкладывали это добро аж пять лет – столько же, сколько было их Найдане. Зара достала со дна сундука маленькую шкатулку и открыла ее. Глаза Найданы от восторга будто вспыхнули огнем: шкатулка была полна украшений. Найдана надела на указательный палец перстень и, неловко выставив его, показала матери. Перстень был еще слишком велик для маленького пальчика и вертелся на нем, норовя соскочить. Чтоб его удержать, Найдана зажала руку в кулак и продолжила рыться в сундуке. Зара помогла надеть ей на руки браслеты, которые тоже свободно скатывались до самых плеч, стоило поднять руки. Гривны тонкой работы, разноцветные бусы – всему нашлось место на тонкой шейке довольной Найданы. Зара достала из сундука два богато украшенных кольца и приложила их к вискам Найданы.

– Их ты будешь носить, когда станешь невестой, – сказала она. – Мы найдем тебе хорошего мужа. Не кривого и не горбатого. Ты молчунья, а мужчины это ценят. К тому же с таким приданым у тебя от женихов не будет отбоя. Но даже если не сложится, ты сможешь безбедно жить на все это. Мы с отцом позаботимся о твоем будущем.

Найдана слушала мать, прикладывая к себе украшения.

– А вот этот венец и того раньше наденешь, – мечтательно произнесла Зара, разглядывая венец, украшенный мелким жемчугом. Было заметно, что ей самой доставляет удовольствие перебирать эти сокровища.

Найдана, не сводя глаз с венца, запустила руку в сундук и вдруг отдернула ее, словно обожглась. Девочка испуганно посмотрела на мать.

– Что случилось? – насторожилась Зара.

Она взяла Найдану за руку и внимательно посмотрела на нее. Маленькая ладошка внезапно покраснела. Да, это очень напоминало ожог. Но в сундуке не было ничего горячего. Зара принялась осторожно перекладывать одежду, пытаясь найти, обо что могла пораниться дочь. На мгновение она замерла и вдруг начала торопливо укладывать все украшения и одежду обратно, молча забирая их у Найданы. А та не могла понять перемены в поведении матери: только что сама с удовольствием любовалась приданым дочери и вдруг, ни слова не говоря, быстро запихала все обратно в сундук, закрыла его, задвинула ногой под лавку и опустила покрывало. Найдана с удивлением наблюдала за ее действиями. Все? Разве они больше не будут рассматривать и примерять сокровища? Но они же не все посмотрели. Может, Найдана чем-то обидела или расстроила мать? Девочка терялась в догадках и не могла найти объяснение.

– Ничего, ничего… Все будет хорошо… – как заклинание, бормотала Зара. – Пойдем. Нечего тут рассиживаться! Будто и дел никаких нет. Вон уже и тесто подошло, а мы с тобой все сидим. Пойдем давай!

Зара подошла к кадке, приоткрыла крышку и помешала деревянной лопаткой разбухшее тесто, готовое вот-вот вырваться наружу. Найдана послушно пошла за матерью и забралась на лавку возле стола. Зара суетилась, положила на стол широкую квадратную доску, присыпала ее мукой, вывалила на нее тесто. Найдана тем временем задумчиво смотрела на сундук, зазывно выглядывавший из-под спущенного покрывала. Не все так просто с этим сундуком. И что за кусачий зверь в нем живет? Почему матушка не хотела, чтоб Найдана его увидела?

– Ну вот… Тут от нас будет больше пользы… – приговаривала Зара, отвлекая дочь от ее мыслей. – Смотри-ка: тесто-то живое!

Найдана встрепенулась. Правильно ли она услышала: тесто живое? Она с сомнением посмотрела на расплывшуюся по доске вялую массу. Тесто не подавало никаких признаков жизни, только медленно расползалось в стороны. Но эдак любую грязь из лужи брось – она будет расползаться. Найдана перевела взгляд на мать: где же оно живое?

– Что? Не веришь? – засмеялась Зара. – Живое-живое! Смотри – дышит. А если будешь тихо сидеть, услышишь, как запоет.

Найдана притихла, не отрывая глаз от загадочного теста. Зара чуть присыпала его сверху мукой, ловко подхватила с краю, приподняла и тут же вмяла в центр. «Пхх!» – громко выдохнуло тесто. Найдана настороженно посмотрела на мать. И тут же, вздрогнув, снова обернулась на тесто, потому что оно сделало так: «Пффых!» Изумлению Найданы не было предела. Оно и правда живое! Зара мяла его, крутила, снова мяла, била, переворачивала и опять мяла. А тесто то пыхтело, то пищало. Найдана забеспокоилась: уж не больно ли ему?

– Не волнуйся, – Зара по взгляду поняла волнение дочери. – Это оно так поет. А если поет, значит, ему нравится. Чем больше я его помну, тем вкуснее и пышнее получится хлеб.

Тесто и впрямь уже не растекалось и не липло к рукам, становилось все послушнее. Видать, понравилось, как его мяли. Зара оторвала кусок, легкими движениями скатала шар, чуть приплюснула его. Податливое тесто не сопротивлялось, Зара полностью приручила его и теперь могла лепить что вздумается. Но она сделала лишь несколько таких приплюснутых колобков, выложила их на стол и прикрыла сверху чистым полотенцем.

– Ну вот, опять хлеба на седмицу напечем, – сказала она, вытирая лоб тыльной стороной ладони и оставив след от муки.

Найдана улыбнулась и показала на свой лоб, потом на мать.

– Что? – не поняла Зара, еще раз провела рукой по лбу и запачкалась еще больше.

Найдана подошла к ней, подергала ее за рукав, чтоб мать наклонилась, и вытерла муку с ее лба.

– Ах, вот оно что! – улыбнулась Зара.

Печь уже была протоплена, вычищена и готова принять будущие караваи. Зара кинула в печь щепотку муки, и та потихоньку зарумянилась, как стыдливая девица.

– Вот, можно и хлеб сажать, – сказала Зара, смахнув золотистую муку.

Она поставила в печь плошку с водой и сдвинула ее в угол, чтоб не мешала. Поднявшиеся караваи один за другим выкладывала на лопату и ловко спихивала в печь. Наконец, прикрыла печь заслонкой и села на лавку возле Найданы.

– А теперь подождем, – сказала она. – Если рано откроешь заслонку, потом его уже ничем не спасти: хлеб будет вязким и невкусным. А если передержишь лишку, сгорит. Кто ж его горелый есть-то будет?

Найдана так увлеклась всем этим волшебством приготовления хлеба, что и думать забыла о сундуке с сокровищами. Она с восторгом смотрела на свою мать, которая сейчас была настоящей ворожеей. Это же как нужно чувствовать огонь, какую власть над ним иметь, чтоб знать, когда можно хлеб в печь сажать, когда вынимать. А как ловко она усмирила нелепую жижу, которая вот-вот станет настоящим хлебом! Может, она тоже умеет зажигать огонь взглядом? Найдана, прищурившись, посмотрела на мать. Иначе как бы ей так легко удавалось управлять им? Найдана попыталась вспомнить, видела ли она когда-нибудь, как мать затопляет печь. Ничего не приходило в голову, ни разу не застала она момент, когда мать зажигала огонь. Ни взглядом, ни еще как-либо. Наверняка Зара специально встает рано, чтоб никто этого не видел. Поэтому и дочери запрещает на людях проявлять свои умения. Иначе в кого у нее такие таланты? Конечно же, в мать, в Зару. Значит, несмотря на разный цвет волос, у них гораздо больше общего. От этих размышлений Найдане стало так тепло и радостно, что тут же захотелось прижаться к матери, чтоб стать еще ближе. Она уткнулась головой ей в плечо. Зара тут же нежно обняла дочь. Найдана закрыла глаза и улыбнулась: мать без слов понимала, что ей нужно.

Аромат свежего хлеба пробивался сквозь узкую щель у заслонки и вскоре заполнил всю избу, но Зара не спешила его доставать. Найдана сидела, прижавшись к матери, и делала вид, что тоже ждет, когда хлеб испечется, дескать, она тоже в этом понимает. А на самом деле она сидела бы вот так долго-долго – да хоть целый день – рядом с мамой, укутанная ароматом свежего хлеба.

* * *

Утром Найдану разбудил шорох. Не открывая глаз, она прислушивалась к шуршанию и робкому побрякиванию. Звуки были привычные, она слышала их каждое утро и могла без труда определить, что означает каждый. Это мать уже встала и, стараясь не шуметь, хлопотала по хозяйству. Вот брякнули горшки, скрипнула дверь. Все погрузилось в тишину, но лишь на несколько мгновений. Опять тихо скрипнула дверь, и звуки снова ожили.

– Проснулась? – шепотом спросила Зара, заметив, что дочь трет глаза. – Ну, вставай давай.

Найдана потянулась, а затем села. Полумрак избы разбивал яркий свет, идущий из маленького окошка под потолком. Печь заметно остыла, от нее уже не веяло жаром. Летом Зара топила печь не для тепла, а изредка, чтобы приготовить поесть. Да и то чаще готовила вместе с другими на костре во дворе, а в печи только пекла хлеб. И так из-за жары спать на полатях было невыносимо. Поэтому там хранились некоторые продукты, разложенные по корзинам и ларям, а люди спали внизу, где было чуть прохладнее. Найдана огляделась. Напротив, на лавке, закинув руку за голову, спал отец. Он вернулся поздно ночью, и Найдана даже не слышала когда. Зато стало сразу понятно, почему мать говорила шепотом. Девочка, тоже стараясь не шуметь, потихоньку сползла с лавки.

Найдана любила слушать рассказы отца про шутов и гусляров, про диковинные товары, которые под силу купить только князю; про иноземных купцов, волосы которых так же черны, как ее собственные.

В углу, возле двери, стояли мешки, короба и несколько маленьких узлов. Найдана не могла отвести глаз от этой кучи, пытаясь угадать, где лежит гостинец, который отец привез лично для нее. Она с трудом поборола в себе желание подойти и порыться в содержимом мешка. Или короба. Нет, лучше начать с узелков: наверняка именно там лежит что-нибудь эдакое. Но без разрешения отца вещи нельзя трогать. Даже мать этого не делает и ей не позволит. А отец спит. Найдана с тоской посмотрела на него. Сколько еще он будет спать?

– Я на улицу, – шепотом сказала Зара. – Ты со мной?

Найдана покачала головой. Можно, конечно, сходить на улицу и погулять немного, но очень уж не терпится посмотреть, что отец привез для нее. А если он проснется, пока она гуляет? Придется сидеть и ждать, чтоб не упустить момент. Зара вышла, а Найдана уселась за стол, уныло подперла щеку рукой и вздохнула, приготовившись ждать долго, но дождаться. От ее вздоха в воздух поднялось маленькое легкое перышко. Должно быть, оно выпало вчера, когда они с матерью взбивали перину. Перышко взметнулось, закружило, ворвалось в луч света и, замедляя полет, начало плавно опускаться. Найдана протянула руку, и перо упало прямо на ее раскрытую ладонь. Девочка взяла его двумя пальцами, задумчиво провела по щеке. Тонкое перышко мягко щекотало. Найдана поморщилась. И вдруг ей в голову пришла идея. Мать, конечно, запрещает ей вытворять подобное, но ведь можно все сделать так, что она и не заметит. Для этого даже не нужно зажигать огонь. Тем более мать сейчас на улице и ничего не узнает. А отец ничего не поймет.

Найдана поднесла перышко к губам и тихонько подула сквозь него, пристально глядя на отца. Между ними было расстояние в сажень, но до Визимира дошло это легкое дуновение. Он смешно задергал щекой, как будто по ней ползла муха, мешая спать. Найдана на мгновение затихла, но когда Визимир успокоился, снова подула на перышко. Визимир поморщился и махнул рукой на надоедливую «муху». Найдана, не удержавшись, хихикнула. В тот же миг дверь тихонько скрипнула, и в избу вошла Зара, держа ухватом горшок. Найдана тут же прикусила губу и покосилась на мать, но та, похоже, ничего не заметила. Выждав момент, Найдана опять осторожно подула на перышко. Нужно довести начатое до конца! Визимир задергал носом, а потом ка-а-ак чихнул! Как бы ни была Найдана готова к такому, но от неожиданности даже подпрыгнула на месте, загрохотав лавкой. Зара обернулась и с недоумением посмотрела на дочь, которая старательно таращила не нее невинные глаза. Она даже перышко незаметно бросила на пол, видя, что отец проснулся. Хотя, даже если бы кто-то и увидел перо в ее руках, вряд ли догадался бы, что она была той самой невидимой «мухой».

Визимир окончательно проснулся, и Найдана, подсев к нему на лавку, обняла его. Все же чувство вины за то, что она не дала отцу выспаться, немного терзало ее. Но его мгновенно заслонило понимание, что она сделала это не со зла. И сомнение окончательно развеялось от мысли, что они наконец-то будут рассматривать гостинцы. Хотя из-за чувства вины девочка даже была готова принять наказание. Небольшое. Например, отец мог бы сначала поесть, а потом показывать гостинцы. Чем не наказание? Но Визимир погладил дочь по голове и, не вставая с постели, указал на угол:

– А ну-ка, принеси мне ту котомку, – сказал он.

Найдана торопливо подбежала к куче в углу. Показала на ближайший узел – этот?

– Нет, – покачал головой Визимир, – вон ту, что на коробе.

Найдана торопливо схватила котомку и потащила к отцу.

– Посмотрим, что тут у нас… – Визимир стал медленно развязывать узел, нарочно делая вид, что у него не получается.

Найдана в нетерпении порывалась помочь отцу, суетливо пихаясь ручонками. Наконец, Визимиру удалось ослабить тесемки, и Найдана тут же засунула свой любопытный нос в приоткрытую котомку.

– Ты погоди, погоди!.. – засмеялся Визимир, а вместе с ним и Зара, наблюдавшая за происходившим со стороны. – Этак я тебе и нос прищемлю!

Визимир растянул тесемку и еще немного помедлил, будто испытывая терпение Найданы, которая ерзала в предвкушении.

– Это матери, – сказал Визимир и достал из котомки отрез яркого цветного полотна. Найдана проводила его любопытным взглядом. – Что надумает, то и сделает из него. Это… – Найдана уже прилипла взглядом к его рукам, которые снова опустились в манящую глубину котомки. – Это опять матери… – пытаясь скрыть усмешку, сказал Визимир и достал другой отрез. Найдана уже с тоской проводила взглядом отрез, который перешел из рук Визимира в руки Зары. – А это… – Визимир принялся сосредоточенно рыться в котомке, и обнадеженная Найдана опять встрепенулась, вытянула шею, готовая и сама залезть в котомку. – А это снова матери! – Визимир передал Заре еще один пакет и растерянно посмотрел на дочь, будто сам не знал, что так получится.

Котомка заметно опустела. Более того, она явно была пуста, потому что Визимир перевернул ее кверху дном. Разочарованию Найданы не было предела: еще не случалось такого, чтобы отец не привез ей гостинец. Она обреченно опустила плечи и уже собралась слезть с лавки, как Визимир вдруг воскликнул:

– Ой, а это что?.. Что-то тут еще лежит… Наверное, опять матери. – Он так старательно рылся в котомке, что чуть не залез туда с головой.

Найдана искоса посмотрела на отца. Что ж он? Все матери и матери! Ей ничего не привез! А ведь она так ждала.

– Нет, не похоже… – Визимир поднял голову от котомки, и Найдана настороженно притихла. – Ну-ка, посмотри, что тут у меня.

Он кивнул на котомку, но не подвинул ее к Найдане, так что ей самой пришлось придвинуться и заглянуть внутрь. Она тут же вскинула восторженный взгляд на отца: это мне? Визимир улыбался сквозь курчавую рыжую бороду, довольный реакцией дочери.

– Что же ты? Бери! – сказал он.

Найдана осторожно достала из котомки маленький сверток. Он был гораздо меньше, чем гостинцы для матери, но предназначался ей – Найдане, а значит, размер не имел значения. Девочка торопливо развернула сверток и захлопала в ладоши от радости: на тряпице поблескивали две маленькие сережки. Настоящие! Найдана осторожно потрогала их пальцем, желая убедиться, что они ей не привиделись. Да, это не кольца, которые вплетались в волосы на висках, свисая наподобие серег. Усерязи у Найданы уже были – украшенные гусиным пухом и цветными нитями, ими ее не удивить. Но чтобы носить серьги, нужно пройти испытание – проколоть уши, а это не для маленьких девочек.

Найдана с восторгом переводила взгляд с родителей на серьги в виде маленьких металлических колечек, украшенных обережной резьбой. Неужели пришла пора и ей ходить с сережками, как более старшие девочки?

– А что, тебе пять лет, – сказала Зара, – вот отец и привез подарок. Храни эти серьги всю жизнь. Даже если у тебя будут украшения намного богаче. Эти первые серьги не простые. Они приняты из родительских рук и, значит, будут защищать тебя от несчастий.

Найдана кивала, согласная и хранить, и спать в этих серьгах. Да что там – до старости в них ходить, не меняя на более богатые. Да и разве могут быть богаче и красивее?

– Подожди-ка, у меня еще кое-что есть, – Визимир встал с постели и сам подошел к вещам, сложенным в углу.

Точно зная, где что лежит, он уверенно достал что-то, легко поместившееся в кулаке. Найдана не сводила с него глаз: чем еще отец ее удивит? Визимир разжал пальцы, и девочка ахнула: на его ладони, будто горсть спелой рябины, краснели бусины. Сразу вспомнились бусы, спрятанные в сундуке под лавкой. Но на те бусы можно было лишь смотреть да примерить под строгим взглядом матери. А эти отец протягивал ей. Неужели?! Найдана растерянно показала на себя и вопросительно посмотрела на отца, не веря, что он сейчас отдаст ей такое сокровище, а не спрячет его в сундук, к остальному приданому. Но Визимир потянул за нитку, и бусы распутались, превратившись из горсти рябины в настоящее украшение. Он приставил бусы к шее Найданы и завязал концы нитки сзади. Найдана опустила глаза, пытаясь рассмотреть подарок. Но бусы оказались слишком коротки, их было не разглядеть. Тогда Найдана осторожно прикоснулась к ним руками и на ощупь исследовала каждую бусинку. Нет, все-таки рябина покрупнее будет.

В полдень довольная Найдана гуляла на улице в новых бусах и серьгах. Она чувствовала себя почти взрослой. Не такой, как Красимира, которую недавно просватали, но и не младше соседской Храпуши, которая уже полгода носила серьги – подарок своего отца. Найдана то и дело трогала бусы, проверяя, не потеряла ли она их, и гордо крутила головой, чтоб всем было видно, как блестят ее серьги, не замечая, что раскрасневшиеся уши все еще болят.