Текст книги "Необъяснимые странности. Жизнь под гипнозом. Книга 1"

V В детской больнице

Проснувшись в пять часов утра, Анна хлопотала на кухне, накрывая стол для Никиты, он выходил из дома в шесть утра, спешил на служебный автобус. Приготовив детям завтрак, сунув в сумку бутерброд, так как слишком рано у нее не было аппетита, утренний кофе смаковался в отделе за рабочим столом; в шесть тридцать утра мамаша, заглянув в детскую, где сладко спали Стас с Макаром, устремлялась на семичасовую утреннюю электричку.

Дети проснутся в семь утра, заведенный будильник не даст им проспать. По пути в школу Макар отведет братца в детский садик, благо, он рядом с домом. Школа тоже рядом. Макар ответственный, самостоятельный мальчик, поэтому мать за детей не беспокоилась. Хорошие у неё дети. Старший сын, идя из школы, купит булку свежего хлеба, сам разогреет обед, сделает уроки, до семи часов вечера заберёт из садика Стасика. Не выспавшаяся хозяйка подремлет в электричке, в своей тёплой компании деловых женщин.

– Аннушка, я тут, – зайдя в свой вагон, Анна сквозь толпу увидела, как Вера машет ей рукой.

– Здесь занято, – предупреждала подходивших пассажиров, на свободные места положив разную мелочёвку: шарфик, газету; отодвинув на край противоположного сиденья свою сумку. Пассажиры, понимающе улыбнувшись, устраивались на свободных местах. Полупустой вагон заполнялся до отказа лишь за пять минут до прибытия, на жилых дачах в черте города.

– Хорошо, что ты садишься на остановку раньше и занимаешь всей компании места. Отдыхаем? – пошутила попутчица, удобно усаживаясь у окна.

– Полчаса отдыха, потом к восьми бегом на работу, за полчаса нужно успеть.

Лида уже рассказывала свежий анекдот. Анна не любила терять даром время, делясь рецептами кулинарии и разными женскими хитростями, вязала на спицах из чистой шерсти юбку, узор и выкройку, как всегда, найдя в журналах «Работница» или «Крестьянка».

– Хорошо зимой, не нужно ездить на дачу.

– Зачем тебе ездить на дачу? Мы с мужем пошли с вёдрами в совхозный сад, бесплатно набрали там слив, яблок, наварили варенья на три года вперёд, – хвастала Лида.

– Разве можно воровать? Не стыдно тебе? Сама экономист с высшим образованием, – пожурила её Вера, – у тебя муж на государственной службе. Не боишься, что узнают и выгонят его с работы?

– Вы про антиалкогольную компанию слышали? Сейчас все борются с пьянством, виноградники вырубают, водку продают по талонам. Сады совхоз закладывал, чтобы производить свои фруктово-ягодные вина, а сейчас поступил приказ сверху, чтобы их вырубить. Антиалкогольная кампания получила на партийных собраниях всенародную поддержку. У нас на работе тоже горячо одобрили решение партии о ликвидации в стране алкоголизма, – тихо, чтобы не слышали соседи, объяснила Лида.

– Так что, всем можно рвать совхозные фрукты?

– Не кричи так. Кругом неразбериха. Начальство само не знает, как себя вести. Сады вырубать жалко, столько сил и денег потратили, но нужно подчиняться приказу сверху прекратить производство плодово-ягодных вин. Сада вроде бы уже и нет, сторожей нет, на балансе у совхоза не числится, а урожай хороший поспевает.

– Какой-то абсурд. Торговля качественным спиртным срочно сократилась, водку у таксистов втридорога покупают. Винзаводы и пивзаводы ликвидируют. Жалко смотреть, как новенькое дорогое оборудование сдают в металлолом. Соки тоже теперь в дефиците, их обычно на винзаводах производили. Это сколько рублей в бюджет страны не попадёт!

– Натуральное вредительство.

– Только не кричите громко, люди уже смотрят. Приказано в этом году вдвое сократить выпуск спиртных напитков. Давайте лучше тему сменим, поговорим о хорошем. Нужно отказываться от алкоголя и добровольно вступать в Общество трезвости. Цензура даже «Гусарскую балладу» запретила.

– Зато разврат цензура разрешила, с маленьких Вер девчонки пример берут. Может, ламбаду станцуем? С утра до вечера по телевизору крутят, – женщины нервно засмеялись.

– Ещё джаз, афроамериканские зажигательные ритмы, пропагандируют. Даже фильм сняли о том, как чиновники препятствовали джазовой группе выйти на большой экран. Разнесли в пух и прах тех начальников, предпочитающих транслировать для своего народа любимые задушевные мелодии, заботящихся о самобытной народной культуре. Я люблю протяжные песни о Родине, русской природе, о любви. А теперь отовсюду льётся быстрая сексуальная музыка, чаще на иностранном языке, хотя слов там трудно разобрать; меня она утомляет и раздражает.

– В чьих руках управление эфиром? Мы слепо верим тому, что нам показывают и рассказывают. Налицо влияние западной буржуазии, чья цель – нажива. Трясущиеся под эти бешеные ритмы не способны правильно мыслить, зато они нуждаются в понтах.

– Лида, ты на жаргон перешла.

– А иначе не скажешь, стремятся произвести сильное впечатление, быть круче окружающих: бары, рестораны, салоны красоты, рекламируемые машины, сауны, проститутки. Отличные потребители для мировых магнатов.

– А я с детства люблю песню «В дярёвне то было Ольховке». Смешная весёлая песня, настроение поднимает. Ещё школьницей я ходила вечерами в Дом культуры, мы водили хороводы и пели. – Анна запела.

– «Там жил был парень Андреашка», – подхватили женщины. Они понемногу успокоились, по прибытии на конечную станцию, шустро разбежались по своим работам.

Анна, добросовестный исполнительный работник, не сидела на больничных по уходу за ребёнком; Стасик – здоровый малыш, что радовало её начальство.

После работы она ходила по магазинам, покупала продукты, в вечерней электричке компания женщин снова встречалась, разговоры были уже более спокойными и ленивыми сквозь дремоту. Было темно, хозяйка в полудреме набиралась сил для предстоящей вечерней работы по дому.

Крупную работу по хозяйству: генеральную уборку, заготовки на зиму, поездки на дачу, приготовление кулинарных изысков, делали по выходным – в субботу и воскресенье. В будние дни Анна приезжала после семи вечера, Никита ещё позже, так как старался побольше заработать.

– Слышала, сейчас на детей в сбербанке принимаются целевые вклады, аж четыре процента годовых. После шестнадцати лет ребёнок получит всю сумму, вместе с процентами, – информировал муж жену, – время летит незаметно, хочется, чтобы в шестнадцать лет Макар и Стасик получили солидный подарок от родителей. Ты у нас в семье финансист, делай, как знаешь, я доверяю тебе больше, чем себе.

Никита не сомневался в честности Анны, он разрешал ей распоряжаться своими деньгами.

Молодые полностью доверяли Сберегательному банку Союза Советских Социалистических Республик. Иначе и быть не могло, ведь государство гарантировало тайну вкладов, их сохранность и выдачу по первому требованию вкладчика.

Анна, получив разрешение Никиты, после работы зашла в сберкассу, где положила все имеющиеся накопления на два целевых вклада на детей.

Опоздав на свою электричку, она не чувствовала ни голода, ни усталости, так как радость от сделанного своим детям подарка была значительно сильнее.

Проходящий десятичасовой поезд задерживался, до дома она добралась только в одиннадцать ночи.

У Стаса поднялась высокая температура, мать провела бессонную ночь с внезапно заболевшим сыном. Видя, как он мучится, она не ощущала собственной усталости. Но утром всё же пришлось вызвать неотложку.

Анну с ребёнком отвезли в районную детскую больницу. Было странно, что по мере приближения к медицинскому учреждению, у женщины нарастало чувство тревоги, она ощущала страшную усталость, вплоть до провалов в памяти. Дисциплинированный специалист нервничала из-за того, что не вышла в этот день на работу. Как всегда, там оставалось много незаконченных дел. Прогуливая работу, хотя и по уважительной причине, она должна была обязательно предупредить об этом, передать свою работу, объяснить, что нужно неотложно сделать, а что может и подождать ее возвращения. Для этого нужно позвонить по телефону, предупредить, чтобы её не ждали и справлялись сами. Обязательно нужно предупредить начальство, что она на больничном, иначе отдел кадров может поставить прогул.

В поисках телефона, мобильных в то время ещё не было, мамаша шла мимо приёмного покоя. Среди ожидающих сидела женщина. Около неё вертелся ребёнок. Он был похож на дикаря. С длинными давно не чесанными, стоящими торчком волосами; голова из-за этого казалась слишком большой. Из-за малой рубахи и слишком коротких брюк, тельце ребёнка казалось очень маленьким.

Вдруг этот малыш со всех ног бросился к Анне. Та жадно схватила его на руки, прижала к себе тёплое грязное тельце. Стала искать платок, чтобы вытереть ему грязный сопливый нос. Ребёнок цепко обнял её за шею и всем своим тельцем прижимался к ней. Она вытерла ему нос полой халата, направилась в свою палату, чтобы взять полотенце и пойти в умывальник, умыть эту кроху.

– Отдай ребёнка, это не твой ребёнок! – услышала Анна и обратила внимание на женщину, показавшеюся ей знакомой; где-то она уже слышала этот голос, но та прятала своё лицо под платком, явно волнуясь. К ней уже подходил мужчина восточной внешности. Женщина что-то ему говорила отчаянным голосом, умоляла:

– Зови её!

Анна, не обращая на них внимания, ласково и старательно вытирала найденным в кармане халата платком измазанный носик и щёки прильнувшему к ней маленькому дикарю. Думала о том, где взять капли, чтобы закапать сопливый носик. Радостно с ним разговаривая, шла по коридору в палату, надеясь смерить мальчику температуру.

– Дайте мне его, – услышала чарующий голос и почувствовала движение рук над своей головой, тяжесть во всём теле. Малыш показался неимоверно тяжелым, но Анна ещё крепче прижимала его к своей груди.

– Кто вы такая? – раздражённо спросила незнакомку, упрямо пытаясь идти дальше, но ноги как бы прилипали к полу, и оторвать их стоило больших усилий. А чужие руки отнимали младенца и отдавали его женщине в платке. Малыш громко рыдал. Анна стояла в оцепенении, её сердце больно сжималось от этого неистового рёва. Женщина в платке уткнула ребёнка головой в свою юбку, так что было видно только сноп его светлых грязных лохматых волос.

– Почему за ним не следите? – строго спросил чарующий голос незнакомку.

– А что, мы обязаны за ним ещё и следить? – возмутился мужчина.

– А как же, по документам он ваш ребёнок, вы обязаны кормить его, подстригать, одевать, учить в школе. Усыновят, а заботиться не хотят. Отберём и отдадим в детдом.

– Зачем в детдом, отдайте его мне, – Анне самой захотелось усыновить этого кроху. Ей вдруг показалось, что знает женщину в платке. Волнуясь, напрягала память, но не могла вспомнить. Всё же попыталась выяснить:

– Где я вас видела? Как вас звать, где вы живёте?

Но ответа не последовало. Мужчина недовольно высказывался не по-русски, прикрикнул на женщину, та молча поднялась и пошла за ним. В ответ на пронзительный крик ребёнка, он резко взял за руку малыша, ударил. Несмышлёныш, всхлипывая, волочил за ними ноги, украдкой оборачивался и смотрел на Анну.

Почему Анне было так жалко этого чужого ребёнка? Почему ей захотелось усыновить его?

Она бросилась за ними, но властный голос её остановил:

– Кто бросил ребёнка? Чей это ребёнок? Ваш?

Мамаша увидела своего Стасика, тотчас взяла его на руки.

Но властный голос, принадлежавший худой смуглой женщине, продолжал её отчитывать: нарушительница неправильно себя ведёт, устроила здесь скандал, нужно наказать, сообщить об этом на работу.

У матери разболелась голова. Мучали ощущения вины, утраты и унижения. В потяжелевших запудренных мозгах не было места мыслям и рассуждениям.

Анна чувствовала, что у неё начались проблемы со здоровьем. Уже после декретного отпуска, выйдя на работу, где её так ждали, поняла, что в голове нет чёткости и ясности мыслей, как прежде. Никто этого, казалось, не замечал. Она по-прежнему занималась своей работой, но быстрее, по привычке. То, что знала раньше, получалось легко, но пополнять свои знания новой информацией, так необходимой в работе, было весьма сложно. Хотя новых изделий уже не внедряли, так как министерство резко сократило финансирование предприятия, говорили о падении темпов роста в промышленности. Велась идеологическая кампания, направленная на свёртывание оборонной промышленности. Руководство завода не понимало новых требований партийных лидеров: как ускорить развитие и перестроиться, но не показывало вида. Уже менялась законодательная база в экономике, хотя ещё функционировала плановая система. Женщины говорили о грядущих сокращениях, необходимости изучать английский язык.

За что её ругала неизвестная женщина, кто она вообще такая? Не понятно. Что плохого сделала мамаша? Но напуганной не нужны были скандалы, тем более на работе. Она, прижимая к груди Стасика, шла за властной особой, надеясь, что та простит не известно в чём виноватую, не будет на неё жаловаться начальству. Так Анна дошла до своей палаты, села на кровать. Стасик сидел у неё на коленке. Он казался очень лёгким.

Необъяснимо хотелось держать на руках двух малышей. Ещё хотелось побыстрее оказаться дома, здесь так плохо, она с кем-то поругалась, с какой-то неприятной женщиной, отчего у неё самой на душе скребли кошки. Хотелось побыстрее забыть эту неприятную скандалистку.

Быстрее на работу, где специалистку уважают, где всё ясно и понятно. Быстрее бы получить в городе квартиру, посещать городские больницы и поликлиники.

VI Желание видеть родственников спасает жизнь

Приблизительно раз в году министерство устраивало совещания для руководящих работников подопечных предприятий в разных городах необъятного Союза Советских Социалистических Республик.

Начальник отдела был домоседом со слабым здоровьем. Поэтому на подобные совещания посылал своего заместителя, сорокалетнюю незамужнюю женщину с амбициями. Та всегда хвасталась, как приятно проводила время в Таллине, в Ереване.

В этот год совещание назначили в северном городе С в январе месяце. Перспектива сидеть в холодных аэропортах в ожидании самолёта, не радовала начальников Анны:

– Поезжай на совещание через Москву. Утром прилетишь в столицу, а вечером продолжишь путь. Целый день будешь по магазинам ходить. Как увидишь очередь, сразу же становись – значит, дефицит выбросили.

– Что я там буду говорить на совещании? – спросила подчинённая Тамару.

– Ничего говорить не нужно, сиди молча и слушай.

– Хорошо, я все буду записывать.

– Записывать тоже не нужно, нам пришлют брошюру по итогам совещания, всё что требуется и даже немного лишнего. Тебе там нужно просто отметиться.

И вот единственный раз в жизни Анна полетела на совещание министерского уровня в город С.

В Москве много народа, кругом очереди. Командированная примкнула к одной из них. Очень замёрзла и устала, окружённая галдежом провинциальных жителей окраин на непонятных языках с примесью русского.

Везде иностранные вывески, как за границей. В помещение пропускали небольшими группами. Наконец, грубо толкаемая недоброжелательной толпой, оказалась в торговом зале. Будучи уверенной, что здесь всё самого лучшего качества, импортное, купила втридорога всем домочадцам обувь, себе купила сверхмодные импортные сапожки на высоком каблуке.

Пробившись сквозь толпу на свободу, рьяная покупательница сразу одела новые сапоги, выбросив добротные, ещё не старые, свои, в урну.

В аэропорту города С представителей заводов из разных городов ждал автобус; их отвезли на красивую базу отдыха среди пышных елей, организованно расселили по комнатам.

Анна сразу же, как и все, из командировочных заплатила двадцать пять рублей за три дня проживания. Так что проблем с питанием не было. Кормили в столовой три раза в сутки. Днём сидели в зале и слушали умных кураторов из министерства. Не зная, насколько важные посты они занимали, можно без труда определить – это цвет технической интеллигенции, опора нашей промышленности.

На совещании присутствовали представители со всех заводов, расположенных по всему союзу: Таджикистан, Узбекистан, Омск, Ангарск, Харьков, всего не перечислишь.

Анна подумала, если уж подвернулся такой случай, нужно непременно посетить своего двоюродного брата, который жил недалеко в окрестностях С в городке Сосновка. Но база отдыха находилась за городом, программа для участников совещания насыщенная. Несведущему человеку из другой области отлучиться самостоятельно отсюда весьма проблематично. Даже когда Анна попыталась вечером выйти подышать свежим воздухом, к ней подошёл симпатичный мужчина:

– Девушка, что вы здесь одна делаете?

– Ничего, – кокетливо ответила она, приняв интересующегося за поклонника.

– Такая красивая девушка одна гуляет ночью, я за вас переживаю, – тоже шутливым голосом ответил он, хотя его глаза были скучны. Анна уже возвращалась в свою комнату.

– Будьте осторожны, мы за вас отвечаем, – любезно поддерживая под руку, предупредил мужчина и галантно открыл дверь её комнаты.

– Заходите, гостем будете, – улыбнулась женщина, но он с вежливой улыбкой прикрыл дверь с обратной стороны.

Здесь так рьяно заботятся о соблюдении дисциплины проживающими, было бы бестактностью узнавать, как добраться до Сосновки. Отлучиться самовольно немыслимо. Она не пыталась больше выходить из здания, проблем не оберешься. Специалист рассудила, что вежливые симпатичные парни имеют допуск к государственной тайне, они негласно обеспечивают безопасность участников совещания, охраняют лучшие кадры министерства, руководителей. Место проведения совещания наверняка держится в секрете.

Для обеспечения безопасности существует несколько градаций уровней секретности.

Анна не стремилась узнать то, что ей не положено. Её саму, ещё неопытную, вызывали в специальный отдел завода, для оформления на допуск к секретной информации.

Открыв неприметную обычно замкнутую дверь с тыльной стороны здания, по узкой лестнице без переходов в помещения, молодой специалист шустро взбежала на последний пятый этаж, там располагался особый «Первый отдел», контролирующий всё, что связано с секретной информацией. Девушка несмело остановилась на небольшой площадке с единственной приоткрытой двойной дверью, первая представляла из себя решётку. Она робко постучала. Ни единого звука. Таинственная тишина. Хотя совесть проверяемой была абсолютно чиста, заметно волновалась, как перед экзаменом.

Аня просунула голову в просторное помещение, заметив ещё одну закрытую двойную дверь с встроенным окошком. Громко спросила:

– Можно?

– Войдите, – последовал вежливый ответ.

Начинающий специалист почувствовала важность момента, она должна быть готова к тому, что прежде чем ей разрешат начать работать с важными документами, всезнающие люди, пекущиеся о безопасности государства, должны узнать всю её подноготную, просветить как на рентгене.

Ане нечего опасаться, её биография безупречна, но всё равно ноги становились ватными, абсолютная строгая тишина настораживала.

Как во сне, села за стол, указанный стройным подтянутым строгим мужчиной, и стала внимательно его слушать. В процессе разговора проверяющий всё больше и больше внушал ей доверия и уважения. Девушка гордилась, что будет работать на предприятии рядом с такими людьми, она уже улыбалась и чувствовала себя как дома. Но он своей серьёзностью поставил её на место:

– Вы оформляетесь на допуск к государственной тайне, довожу до вас обязательства перед государством о соблюдении требований о государственной тайне.

Форма допуска соответствует вашей должности.

Аня внимательно слушала, значит, не нужно пытаться узнавать то, что ей не положено.

– Заполните собственноручно анкету.

– Но я заполняла уже при поступлении на работу, – осмелела наивная выпускница высшего учебного заведения.

– Мы в курсе. Отдел кадров предоставил сведения о вас. Это другая анкета. Заполните документы собственноручно, данные проанализируют, проверят, оформят личное дело. Внимательно прочитайте, прежде чем заполнить. Пишите только правду.

– Я никогда не вру. А что, меня могут не допустить к работе? – Обиделась работница, – когда мне узнать о вашем решении?

– Ничего узнавать не нужно. Ходить сюда тоже не нужно и рассказывать о своём визите сюда тоже не нужно, – отчеканил он, – заполните документы и идите к себе в отдел, работайте. Мы проверим данные анкеты, заверим подписью и печатью.

– А, – хотела уточнить Аня, но очень серьёзный мужчина уже скрылся ещё за одной дверью, оставив девушку в кромешной тишине наедине с пустыми бланками.

Она сосредоточенно и внимательно начала изучать многочисленные вопросы и отмечать чёткие ответы: в период Великой Отечественной войны её и в помине не было, её близкие родственники не находились в плену и на оккупированной территории, напротив, родственники-мужчины мужественно защищали страну, некоторые погибли на полях сражений.

Врагов народа в семье нет, зэков тоже. Родственников за границей нет, сама тоже не собирается туда выезжать.

– Заполнили?

– Да, – быстро сказала Аня.

– Сдавайте, – он указал на дверь с окошком.

Аня, передавая через отверстие в запертой двери бумаги, даже не рассмотрела кого-то таинственного, кто их принял.

Да, всё и про всех знают. Но это и хорошо, значит на заводе нет шпионов и плохих людей. Всем можно доверять, рассуждала девушка, стремительно спускаясь с таинственной лестницы. Оказавшись на улице, обрадовалась шуму и гаму, доносившемуся из всех уголков громадной территории завода.

Вся продукция завода зашифрована, не все работники знали, что завод обеспечивает военных новейшими изделиями, которые принимали представители заказчика – люди в штатском. Для защиты от посторонних производимые заводом изделия шифровались.

Рабочие на сборке делали изделия КС, ПС и другие, в цехе можно было слышать громкие разговоры, непонятные для несведущих:

– Почему до сих пор нет Кээшек?

– Подгони мне Кэтэ300.

Уборщица в отделе обнаружит выписку спецификации, ничего не поймёт, там будут только шифры из десяти и более знаков: изделие икс состоит из комплектующих игреков в количестве.

Рядовые инженера и технологи уже владели большей информацией, степень осведомлённости возрастала в соответствии с занимаемой должностью. Лишь единицы осведомлены полностью, владеют совершенно секретной информацией.

Взвесив все доводы, Анна решила посетить своего двоюродного брата, которого не видела лет десять, на обратном пути. В записной книжке записан адрес. Заранее о своём визите не сообщила, чтобы понапрасну не тревожить.

Совещание заканчивалось в четверг. Во вторник на базу отдыха приехал уполномоченный продавать билеты на самолёт участникам совещания. На работу Анне нужно выйти в понедельник. Одного дня ей хватит, чтобы съездить в Сосновку. Зная, что добраться до этого городка можно за один час с автовокзала, заказала билет до Москвы на субботу.

– Почему Вы не хотите лететь организованно? Билеты уже забронированы для всех на пятницу. Автобус утром отвезёт всех в аэропорт.

– Я хочу лететь в субботу, – проявила настойчивость специалист.

– Хорошо, в порядке исключения, если будут билеты; ведь мы обязаны обеспечить выезд участников в пятницу утром, доставить всех в аэропорт в целости и сохранности. Здесь уже к обеду должны сделать генеральную уборку и заселить на ваши места отдыхающих.

– Я в аэропорт со всеми поеду, как положено, пожалуйста, закажите мне билет на субботу.

Рано утром в пятницу, Анна вместе со всеми села в автобус со своим багажом. Дисциплинированные специалисты из разных городов вместе с работниками министерства организованно ехали в аэропорт. За редким исключением, все должны были через полтора часа лететь в Москву. Транзитники полетят дальше.

Автобус промчался по трассе, не заезжая в город С. Анна оставила свой багаж в камере хранения аэропорта. На рейсовом автобусе, который пришлось изрядно подождать, отправилась в город С до автостанции. Была неприятно огорчена, когда ей сказали, что в Сосновку автобус отправляется с другой автостанции, на другом конце города, о существовании которой она даже не подозревала.

Мороз проникал во все щелки её озябшего тела. Пританцовывая, путешественница ждала автобус. Внезапно на новых сапожках сломался супинатор. Ничего не оставалось, как зайти в ближайший универмаг без очередей, купить добротные тёплые сапоги местной фабрики и выкинуть модный дефицит в урну.

Три часа дня. Хочется кушать. Долгожданный автобус уехал в Сосновку без Анны. Вдоволь нагулявшись по городу, поговорив с местным населением о погоде, дабы познакомиться поближе; в стенах базы отдыха соблюдала приличия, такой возможности не было, а на улице и в магазинах, вдоволь по-простому наговорилась, прочувствовала атмосферу. Местные жители произвели на неё благоприятное впечатление, как простые, искренние люди. Спать совсем не хотелось, но уже зажигались фонари. Опасаясь опоздать на последний рейсовый автобус, путешественница, почувствовав усталость, отправилась в аэропорт коротать время до утра следующего дня, сожалея, что не улетела вместе со всеми, но надеясь занять три спаренных стула или мягкую скамейку, лечь и хорошо до утра выспаться. Искать гостиницу в незнакомом городе не было сил, к тому же она боялась проспать.

Пассажирка удивилась, услышав об отмене рейсов. Повсюду стоял, сидел и даже лежал народ. При таком столпотворении не только лечь, но и сидеть было невозможно. Потолкавшись в поисках места, Анна наконец притулилась на лестнице, полусидела, зажатая с обеих сторон равнодушными к ней телами, мечтая спокойно лежать на отдельной кровати. Сквозь беспорядочный шум тихо задремала.

Ранним утром, как только приподнялась, насиженное место сразу же заняли. Покушав в буфете, командированная забрала вещи из камеры хранения.

– Вылет задерживается по метеоусловиям.

Это сообщение диктора ничуть её не удивило, задерживались вылеты всех самолётов. Накопившиеся обеспокоенные пассажиры заполняли зал ожидания, образуя толчею. Сидели на полу, на подоконниках, взволнованно перешёптываясь. Нервы у некоторых не выдерживали, они покидали зал ожидания.

Анне повезло, она прилипла к освободившемуся стулу, стоит только встать, как на него плюхнется измученный ожиданием пассажир.

Командированная вылетела только в воскресенье.

– Живая! – Радостно кричал Генчик, встретив её в понедельник, опоздавшую до обеда, заспанную, спешащую на работу. Этой счастливой новостью он поспешил поделиться с сотрудниками. Путешественница удивилась такой радостной встрече; она ждала взбучку от начальства, готовилась к длинным оправданиям.

– Вот дурак, – пробурчала она, – чему здесь радоваться?

– Ты на чём добиралась? Самолёт, на котором ты должна была лететь, разбился. Часто стали в наше время происходить катастрофы.