Текст книги "Мертвые хозяева. Что есть обнажившаяся душа!?"

Глава 4 (2016 год)

Прошла неделя, и Соня так и не видела Ярослава, вроде и хотелось там и тут его найти, но потом желание пропадало, и она ждала случая, случайности. А вдруг встреча будет такой необычной и незабываемой, о которой они будут вспоминать всю свою совместную жизнь, а если так просто к нему подойти, то это будет слишком банально, и они забудут потом это серое знакомство. Да, первая встреча очень важна.

– Соня, хватит бесполезно сидеть у окна, пошли со мной за рыжиками! – Григорий стоял с большой корзиной в руках.

– Я маме буду помогать, будем пылесосить, в шкафах прибираться и еще всякое поделаем, от чего мне уже скучно, – Соня зевнула.

– Зря не любишь за грибами ходить, никак тебя я не приучил полюбить это приятное занятие, – дядя расстроился.

– Вон дождь моросит, а ты куда-то собрался!

– Я надел плащ, вон какой длинный и непромокаемый. Пока грибы есть, надо их брать!

Соня видела из окна, как удаляется дядя от дома, накинув капюшон и широко шагая в резиновых сапогах. Так кто-то еще ему идет навстречу в сыроватой одежде. Кто-то темноволосый и высокий подошел к дяде и протянул руку, чтобы поздороваться.

– Боже мой! Это, наверно, Ярослав! – Соня соскочила с места, прикусив губу, и стала думать, что делать. Потом махнула рукой и подумала: «Дядя все и так поймет».

Соня схватила маленький нож из кухонного шкафа и выбежала в халате прямо на улицу с распущенными волосами. И, почти добежав до двух мужчин, выкрикнула, запыхавшись:

– Дядя Гриша, ты ножик забыл, как грибы будешь собирать?

– Сонь, ты зачем выбежала? Взял я нож, ты что? – мужчина развернулся к племяннице и сделал удивленное лицо.

– Забыл, забыл. На, держи, – Соня подошла и протянула нож.

– Спасибо, Соня, за заботу, – дядя рассмеялся.

Она посмотрела на незнакомца. Его вымокшие черные волосы были кудрявые, глаза карие и такие суровые, он был действительно высоким и плечистым, и сильным, но в меру, и нос у него был такой орлиный, а губы, кажется, правильно очерчены, но только плотно сжаты. Он смотрел на нее без всякого намека на интерес, и, казалось, его губы не умеют принимать форму улыбки. Девушке сделалось не по себе.

– Сонь, это Ярослав, наш новый житель, Ярослав, это моя племянница Соня, – Григорий подтолкнул Соню к молодому человеку.

– Приятно познакомиться, – серьезным тоном проговорил Ярослав.

– Мне тоже очень приятно. Обращайтесь, если что-то нужно, мы в этом доме живем, – девушка улыбнулась, но он не ответил тем же. – Заходите в любое время!

– Хорошо, если нужно что-то подлатать, я тоже готов помочь, – он повернул голову к Григорию, – я пойду, еще увидимся, хорошего грибного улова.

– Ступай, ступай! – ответил Григорий.

Кудрявый нахал, как подумалось Соне, прошел мимо нее как ни в чем не бывало и оставил ее стоять в недоумении.

– Соня, ты что, в ступор впала? – дядя Гриша стукнул ее корзиной по мягкому месту.

– Он такой неразговорчивый! – девушка поежилась от прохлады. Мелкий дождь начинал раздражать, или это Ярослав был виноватым.

– Быстро в дом! Стоять она мне тут будет в халате под дождем! – гаркнул Григорий. – Нож забери, лишний мне ни к чему!

– Звони, как обратно пойдешь, все, ухожу.

Через два дня Соня гуляла на поле с Семой. Сема выглядел милым из-за густых русых взъерошенных волос с челкой на лбу и кругловатого лица. Рядом текла речка извилисто, непрерывно, и коричневатые ее мутные воды наводили тоску. Пасмурный день, и все вокруг не мило. Трава пожухла, и пахло сеном. Подошли к деревьям, и от желтых и красных листочков стало приятней на душе.

– Сема, а пошли в гости к Кольке, давно его не видели, – предложила Соня.

– Пошли, я все хочу с Ярославом познакомиться, но его вечно не бывает дома.

– Я видела его, он не был настроен разговаривать.

– Ему надо привыкнуть, он никого еще не знает.

– Видимо, и не хочет знать.

Соня не надеялась увидеть Яра, но, когда Коля завел их в комнату, там за компьютером она увидела его кудрявую шевелюру и сразу поправила свои волосы, и непроизвольно улыбнулась.

Они сели на диван, Колька затараторил. Они обсуждали погоду, рассказывали Ярославу наперебой о том, что у них тут вообще делать нечего, разве что купаться хорошо, рыбачить, ходить на пикники, по грибы, по ягоды, а в основном это вечные дела по огороду, по дому. Но зимой хорошо тем, кто любит лыжи, мелочи на санках с гор катаются.

– Мне это все подходит, для меня жизнь в городе – это скука, тем более я знаю каждый его уголок, все места, и мне неинтересно отдыхать, просто прогуливаясь медленным шагом по парку, или просиживать на лавочках, – спокойно сказал Ярослав, посмотрев на каждого и дольше всего задержав взгляд на Соне.

Соне так понравился его приятный мужественный голос, совсем не как у Семки, мягкий, и не как у Кольки, звонкий, а такой низкий, с легкой хрипотцой.

– Я бы хотела хоть иногда ходить в кинотеатр, и по магазинам тоже здорово было бы пройтись! – Соня без стеснения посмотрела в глаза Яру.

– Ты и так ездишь иногда в город и часами ходишь по этим магазинам! – Коля весь передернулся. – Девчонки, что с вас взять!

– Я все равно люблю жить в селе, тут спокойно, чисто. И работа моя мне нравится. Я, Ярослав, нянечкой в яслях работаю, – Соня все старалась заинтересовать Яра и не отрывала от него взгляд.

– Сонька вообще так с ними возится, как со своими, однажды она даже домой мальчика взяла на ночь, ведь родители не забрали, перепили, ясное дело, – сказал Сема.

Соня заметила, как нахмурились густые брови Ярослава. Они еще поговорили о его работе, а потом Яр отлучился позвонить. Девушка переживала и думала, что же он о ней подумал и помнит ли, как она в легком, не длинном, но и не коротком голубом халатике выбежала на улицу.

Соня наврала Ярославу, что Григорий с ее мамой ждут его в гости на ужин, и пришлось еще пригласить Сему и Кольку.

Валентина была не против гостей, и ей очень хотелось увидеть Ярослава, а вдруг и вправду судьба прислала его в качестве жениха для ее дочери.

Вечер Соне не понравился, ей мало уделяли внимания. Но полезное для себя она все-таки выяснила. Дядя все восхищался, что Ярослав не пьет, и задавал ему разные каверзные вопросы. Выяснилось что приезжий с детства жил в городе, в том же, куда все село ездит за сорок километров, воспитывали его отец и бабушка, что невесты у него нет, свободный. Любимая бабушка уже умерла давно, а с отцом он не ладит, но не сказал почему, просто сказал, что отец не пример для подражания. За весь вечер Ярослав нечасто улыбался и говорить старался по существу и без особых подробностей.

Соня заметила, что Ярослав все равно поглядывает на нее, рассматривает ненароком, а как же иначе, красавицей ведь ее не зря называют и завидуют. Он оказался не таким суровым, каким выглядел вначале, и, может, его внешность покажется кому-то слишком грубоватой для тех, кому нравятся смазливые, с тонкими чертами лица парни. Кожа и так у него была смугловатой, а он еще сильно загорел на солнце, видимо, когда работал на стройках.

Соне казалось, что она влюбляется в него по-настоящему. Он притягивал ее, о нем она думала неустанно. В ближайшие дни они мимоходом пересекались, и ей не удалось с ним пообщаться как следует.

Глава 5 (1993 год)

Небольшой скарб был собран и лежал в укромном месте. Сердце восемнадцатилетней Вали стучало от страха перед будущим. Да, ей вскружили голову, да, она забеременела, и да, она теперь опозорена в глазах отца. В их село из города приехал рыжий веселый парень погостить у своей тетки.

Этот парень наговорил Вале столько комплиментов и был таким интересным собеседником, что она влюбилась в него мгновенно и бесповоротно. Он приглашал ее на танцы, и с ним ей было так весело. А как девчонки ей завидовали, как тоже сходили с ума по нему. Он был одет лучше всех и знал такие вещи, что деревенским парням даже не представить.

Валя была всегда скромной девушкой, но она не устояла перед его обаянием. Стыдно вспоминать, но, когда они уединились и он стал покрывать ее лицо жаркими поцелуями, Валя забыла обо всем и тем более о приличии. Он был нежен и в то же время настойчив.

Как бы то ни было, вскоре после их близости рыжий парень уехал в город, пообещав вернуться. Она, как дурочка, верила, что он вернется, и с улыбкой вспоминала его лицо, его слова и ласки.

Через два месяца девушка осознала, что беременна. Больше двух недель не шли месячные, раздражал ее любимый запах наваристого борща, чаще хотелось спать, но тошнота не мучила, слегка набухла грудь, талия стала объемней. Мама много ей рассказывала о своей беременности, и девушка сделала выводы относительно себя. Как связаться с любимым, она не знала, он ничего ей не оставил, а узнавать она стеснялась. Через неделю обо всем узнал отец.

Отец всегда был грубым человеком, а после смерти жены он заправлял всем в доме и стал более властным и жестоким. Жену он не любил, но уважал за порядочность, трудолюбие и тихий нрав, а дочь и сына старался воспитывать в строгости, чтобы росли они не бездарями и сразу уяснили, что в жизни ничего не бывает преподнесено на блюдечке с голубой каемочкой.

Вале не хватало ласковой мамы, которая умерла от пневмонии три года назад. Маму так сильно лихорадило, мучил непрекращающийся кашель, насморк, она была так слаба. И вроде лекарства и антибиотики немного помогали, но, как сказал врач, слишком поздно она стала лечиться, и иммунитет у нее очень слабый от природы, что и привело к смерти.

Девушка никак не могла забыть, как отец взял ее за горло железной хваткой, как его лицо налилось краской, как свирепо и с ненавистью он смотрел на нее. Ей пришлось во всем сознаться, сказать, с кем она потеряла невинность.

Валя получила от отца много хлестких пощечин, услышала про себя много оскорблений, и особенно ее задело то, что он назвал ее грязной подзаборной шлюхой. Вовремя вмешался брат Гриша, а то отец мог бы разорвать дочь в клочья. Брат был старше на шесть лет, он уже отслужил в армии в сухопутных войсках и отучился в училище на механика, и работал в соседнем поселке на лесопромышленном предприятии. Между сыном и отцом завязалась драка. Оба были хорошо побиты друг другом. Отец не стерпел подобного от сына и выгнал его из дома.

Тетка рыжего парня сказала их отцу, что ее племянник месяц назад женился и что это не ее проблемы, раз девушку не воспитали в семье как подобает. Злой отец, вернувшись домой, сообщил Вале, что от нагулянного отродья надо скорее избавляться.

Валя не понимала, почему любимый ее обманул, и в ее сердце стала проникать ненависть к нему. Из-за него любимый брат потерял кров над головой, а она не могла оставаться больше с отцом одна в этом пустом доме, и не хотелось прерывать жизнь внутри себя.

Брат обещал этой ночью прокрасться к ней в комнату и попрощаться. Она сидела на кровати в одежде и обуви. Раздался негромкий стук в окно. Валя открыла створки для брата, и тот проворно забрался в комнату.

– Валюша, как ты, сестренка? – тихонько спросил Гриша.

Сестра села на кровать и прикрыла лицо руками, ей так захотелось выплакаться. Гриша присел рядом и обнял девушку за плечи.

– Тихо, тихо, Валюша. Все образуется, – он поцеловал ее в макушку.

Валя подняла лицо, взяла руки брата в свои и жалобно прошептала:

– Гришенька, я не останусь здесь одна. С тобой пойду хоть на край света. Не оставляй меня одну, прошу!

– Валюша, я уже думал об этом, но что я могу тебе дать. Здесь у тебя хотя бы есть крыша над головой, – вразумительно сказал брат.

– С тобой я буду счастлива где угодно! Гриша, я уже готова, я собрала необходимые вещи. Ребеночка хоть моего пожалей, – Валя снова пустилась в горький плач.

– Потише, потише. Обувь у тебя удобная, не натрешь ноги?

– Все удобно, и одежда, – жалобно простонала Валя.

– Ну, хорошо, будет трудно, но мы справимся. Документы взяла? – Гриша тяжело вздохнул.

Валя кивнула и от радости крепко обняла брата, она снова почувствовала себя немножечко счастливой.

– Валюша, как сейчас твое самочувствие? Смотри, нам бежать надо прямо сейчас и уйти как можно дальше.

– Я в порядке, это ты вон весь в синяках, а лицо-то все опухло.

– Да краше меня сейчас не найти во всей деревне. Пропащий дед Федот и то приличней выглядит. Да, Валюшка? – спросил, шутя, брат.

– Все-таки тебе до него далеко, – еще больше повеселела девушка.

– Может, его с собой возьмем? Компанию нам составит, ведь он всех лучше знает, каково ночевать на улице.

Девушке хотелось хлопать в ладоши от радости, если бы раньше ей сказали, что надо уйти из дома и пуститься в сомнительные приключения, она бы ни за что не согласилась, ей нравилась обыденная домашняя жизнь. Но сейчас уйти из дома означало обрести свободу и покой.

Валя сложила одеяло и подушку так, чтобы казалось, что она спит. Записку отцу решила не оставлять, и так все сам поймет и ни за что никогда не примет ее обратно на свой порог. Ну и не нужно, возвращаться она даже не думала.

Гриша выбрался из окна наружу первым, затем помог сестре, подставив свою спину как опору. Они прикрыли створки и поспешили удалиться от дома: кто-то мог бы подумать, что они воры.

Июльский ночной ветер был теплым, и Вале показалось, что он очень ласковый, что он подбадривает ее. У брата был на спине внушительный рюкзак, и в одной руке он нес тряпичную сумку сестры. Они избегали освещенных улиц и стремились слиться с темнотой.

– Гриш, а ты где хотел переночевать? – спросила сестра, немного запыхавшись.

– В лесу, Валюша, в лесу, – серьезно ответил брат.

– Хорошо-хорошо, в лесу так в лесу, – Валя очень испугалась, но страшнее было, если брат передумает ее брать с собой.

– Вижу, что тебе страшно, хоть и храбриться пытаешься, но я продумал маршрут по лесу, чтобы дойти до другой деревеньки, а там сесть на автобус и уехать подальше, но куда точно, я и сам не знаю, – Гриша был подавлен, так как уже пожалел, что взял Валю: ей ни к чему такие скитания.

– Одна бы я не пошла ночью в лес, но с тобой-то мне нечего бояться, – подбодрила брата девушка, – только, знаешь, надо к маме на могилку сходить, а то вдруг больше не сможем ее навещать. Я днем не могла сходить, он меня никуда не хотел выпускать.

– Да, Валюша, ты права! Мне тоже это нужно, – Гриша поменял направление в сторону кладбища.

Они подходили к воротам сельского кладбища, до которого добирались примерно двадцать минут. У Вали все нервы были на пределе, так как вокруг и так было темно и страшно для нее, а тут за забором уже виднелись очертания отталкивающих взор крестов и памятников. Она никогда не была ночью в таком месте, а брат был молчалив. Странная тишина кладбища, которая как будто вот-вот закончится и пробудит что-то опасное и злое, пугала девушку. Она крепко схватила руку Гриши и дальше шла очень медленно, будто не хотела, чтобы ее кто-то заметил. Она закрыла глаза, но так стало только хуже. Ну почему так странно все ночью, эти нескончаемые оградки и прямоугольные бугристые могилы за ними с торчащими надгробьями и крестами наводят такой страх в душе, от которого не зажмуриться и никуда не деться. Мрачный неживой мир, который нужно посещать только при свете дня.

– Все хорошо, не бойся. Мертвые люди спят себе давно в своих могилах и совсем не собираются нас пугать. Все, пора свернуть, Валюшка, тебе повезло, что мама похоронена не так далеко от дороги, – голос брата прозвучал для сестры странно, слишком обычно.

Скованность Вали все не проходила, она не понимала, почему Гриша так спокоен. Сходить ночью на кладбище – это не к соседям в гости сходить и не в магазин.

Чтобы дойти до могилки матери, пришлось обойти пару других могил, немного запинаясь о корни. Тут уж Вале просто хотелось кричать от страха. Страшные неровные и большие бугры, а не простые могилки, слишком острые пики оградок, тянувшиеся вверх, едва видные, но как будто живые лица хозяев своих вечных пристанищ и корявые деревья в чреве темноты, кажущиеся исполинами и стражниками усопших душ, заставляли сердце бешено стучать.

– Валюша ты в порядке? Все, мы у мамы, не узнала, что ли? – забеспокоился брат.

– Заходим быстрей за оградку, у мамы безопасно, да, да безопасно! – Валя поспешила снять цепь с оградки и зайти внутрь. – Гриша, обратно цепь повесь!

Могилка матери была аккуратной, со столиком и лавочкой. Валя заботливо посадила цветы и часто до этого приходила их полоть и поливать. Железный крест с табличкой был вместо памятника, муж поскупился на него и все тянул время.

– Ну как скажешь. Да ты вся дрожишь! – Гриша подошел к сестре и усадил ее на лавку. – Представь, что сейчас день, птицы поют, солнце светит и вокруг благодать.

– Небо такое хмурое стало, а дождь не пойдет, интересно? – расстроенным голосом проговорила Валя.

– Не думаю. Ну ладно, давай покрестимся, а то совсем позабыли.

Вале сразу стало легче и спокойней, и как она сразу не додумалась это сделать. Теперь ее не испугало даже противное карканье вороны. Они вспомнили вслух, какая хорошая была у них мама, как она вкусно готовила простую незамысловатую пищу, как она их любила и всегда говорила им, что гордится ими. Они все говорили и говорили, то и дело отмахиваясь от приставучих комаров. Валя залилась слезами, когда вспомнила, как угасала и чахла их мать, хоть они и до последнего надеялись, что она выживет и победит болезнь.

– Ма-моч-ка, милая, как ты нам нужна! Ма-ма! Как жизнь жестока! Как жестока! – Валя сползла с лавки и упала на землю, горько стеная.

– Валюша, вставай давай! Мама в раю сейчас, она бы не хотела, чтобы ты так убивалась, – Гриша приподнял сестру и усадил обратно на лавку. – В раю она, и ей там очень хорошо, – кривя душой, говорил брат.

– Я не ребенок, Гриша. Кто знает, есть ли этот рай, да не должна она была умирать, не должна! – Валя разозлилась, что случалось с ней очень редко.

– Изменить уже ничего нельзя! Она нас любила, а значит, не хотела, чтобы мы были несчастны, – Гриша ответил жестковато, но потом смягчился, когда вспомнил, как Валя с трудом отходила от этой потери. – Валюша, не горюй, хотя бы ради меня.

– Цветы, цветы я, бестолковая, должна была принести, ее любимые лилии, – Валя еще пуще расстроилась.

– Посиди тут, я сейчас нарву цветов, где-то тут недалеко они росли, дикие, – Гриша хотел сделать все, чтобы сестра успокоилась.

– Я с тобой пойду, – Вале не хотелось оставаться одной.

– Я быстро, тут рядышком! – он проворно встал.

Гриша вспомнил, что рядом с кладбищенской помойкой выросли какие-то белые цветы, и Валя бы точно смутилась сорвать их у какой-то кучи хлама, а для Гриши это было ничуть не странно. Но ему тоже было здесь не так уж комфортно, особенно когда на ум приходили произведения Гоголя, мастера жутких историй.

Валя онемела от поспешности Гриши и, осторожно оглянувшись по сторонам, притаилась, как мышка, и стала смотреть, как ветер плавно трепыхал ленту большого венка на соседней могиле. Одна среди бескрайнего моря могил, среди слабого, но очень жалобного скрипа деревьев, среди напоминания, что жизнь ничто, а смерть – все, смерть – это конец для каждого. Умереть и быть для всех вот такой пугающей взор могилой. Днем ей бы не пришли такие странные мысли в голову.

Сейчас ей казалось, что так бессмысленно после смерти иметь вот такой свой неуютный клочок земли для захоронения бренного тела.

При жизни люди имеют свой дом, плодородную землю, являются хозяевами своей собственности, а после смерти они являются хозяевами своего захоронения, своей могилы. А нужен ли душе и телу этот клочок земли, неужели действительно после смерти можно обрести покой, только если тебя как подобает отпели в церкви и после, как принято, похоронили.

Так холодно было на душе у Вали, что она не чувствовала, что находится на могилке родной матери. Действительно, все умершие являются тут хозяевами своих захоронений. Валя вспомнила, когда приходила на кладбище раньше, что у нее всегда было такое чувство, что чужая могила неприкосновенна, что нельзя нарушать территорию умершего человека. Как нельзя без приглашения заявиться в незнакомый дом к незнакомым людям, так и тут что-то отталкивает от чьего-то захоронения, что-то не дает нарушить эти видимые и невидимые границы. Она вспомнила, как когда-то нечаянно запнулась прямо о чью-то могилу, которая не была огорожена ничем, и прямо вслух машинально извинилась. Мертвые хозяева, надо ли вам такую собственность или вам уже все равно, имеете ли вы такое пристанище на границе живого и неживого мира, или нет? Мертвые хозяева, вы здесь как память, а не как продолжение чего-то. Валя подумала, что, наверно, только живым могло прийти в голову наделить вечным местом покойного, дать ему свой уголок, как при жизни, а мертвых никто не спросил, чего бы им хотелось на самом деле, так как никто не может до конца познать загробную жизнь. Живые не хотят отпускать умерших близких и продлевают связь с ними таким способом.

– Валюшка, я иду! – голос брата прозвучал громко и весело.

Хорошо, что брат сейчас подойдет, но зачем кричать так громко. Вале снова показалось, что здесь полно душ, которые готовы разъяриться в любую минуту. Кладбище есть кладбище, здесь должно быть тихо.

– Смотри, какие красивые! А запах-то чудный какой! Валюша! – Гриша подошел к Вале довольный собой.

– А, это гладиолусы, ну ладно, они тоже красивые. Гриш, они запаха почти не имеют совсем, – у Вали поднялось настроение.

– А по мне, дак они пахнут. Я и баночку под них нашел совсем неплохую, да и водичка у нас тут есть, – брат засуетился, чтобы оставить цветы на могилке как подобает. – А ты как тут, без меня не скучала? – поддел по-дружески он.

– Это тебе не скучно было, наверно, в помойке баночку нашел, всю помойку перешерстил? – рассержено спросила Валя.

– Валюш, да как можно-то! На заборе она покоилась себе, а вовсе не там! – Гриша, конечно, соврал. Кто-то выбросил ее на самый вверх наваленной кучи, и ему пришлось вскарабкаться по мусору, сорнякам, старым венкам и крестам. Это было не оскорбление для матери, а просто практичный выход из положения.

– Вот сюда, Гриш, поставь, да, да посерединке, – Валя тяжело вздохнула.

– Все, давай прощаться. Да и комары, собаки эдакие, уже замучили. Мы с тобой обязательно поставим маме памятник, она это заслужила, – Гриша перекрестился три раза.

– Спи спокойно, мама, пусть земля тебе будет пухом, аминь, – тихонько прошептала девушка тоже, перекрестившись.

Они вышли с территории кладбища, но Вале все время казалось, что кто-то провожает ее недобрым взглядом. Обратно по кладбищу она шла быстро и так же быстро созерцала захоронения, которые мелькали подобно быстрой картинке, но только эта картинка была очень отталкивающей и гнетущей.

Теперь Валя не боялась ночевать в лесу, после кладбища ей все должно казаться раем. Они продвигались окольными путями, заброшенными дворами и глухими местами.

К кромке леса они подошли изрядно уставшими. Раскидистые ели стояли плотной стеной, но между ними можно было разглядеть еще больший мрак. Вале снова сделалось не по себе. Огромные еловые лапы как будто тянулись к ней и хотели загрести ее в свой плен. Они прошли немного, и Гриша указал на небольшой проход между деревьями. Уверенной походкой брат исчез с глаз долой в этом черном проходе, а Валя осталась стоять и никак не решалась сделать шаг в неизвестность.

– Валюш, ты чего? – крикнул Гриша.

Сестра не откликалась, ему пришлось выйти наружу, и он увидел, как Валя улепетывает в обратную сторону, к дороге, приподнимая длинный подол платья. Гриша скинул рюкзак, бросил сумку и побежал за ней.

Догнал сестру быстро, схватил крепкой хваткой и сердито заговорил:

– Нельзя всего бояться! Ты уже решилась, а взяла и сдалась! Валюша, бояться надо людей и их поступков, а не деревьев и могил! Лес зла не причинит, только люди!

– Я так испугалась, я… не знаю, я не могу… – Валя не знала, что сказать, ею завладел животный страх.

– Там как раз тропинка неплохая протоптана. Мы бы по ней прошли, а потом к небольшой полянке вышли. Там бы костер развели, далеко я уже тебя бы не повел, – брат потихоньку развернул сестру к лесу и стал тихонько идти, подталкивая сестру вперед, – я за руку тебя поведу и никуда не отпущу, не бойся и знай, что не так страшен черт, как его малюют.

– Черт! – поражено воскликнула девушка.

– Если на кладбище с нами ничего не случилось, то и тут подавно нам ничего не сделается, – уверял брат.

– Я пойду домой потихоньку, ступай, Гриша, с Богом, – слабо промямлила девушка.

– Иди, раз жизнь твоего ребенка тебе неважна! Иди! – зло воскликнул Гриша, отвернувшись от сестры.

Они стояли, замерев на пару минут, пока Валя не произнесла:

– Гришенька, пошли в эту адскую черноту, я готова. Я не буду больше трусить, прости меня.

– Валюша, и ты меня прости. Я все забываю, что ты моя младшая сестренка, которая далеко от дома никогда не уходила. Но ты доверься мне, мы справимся, – Гриша обнял сестру. – Ну, все, пошли! Адская чернота, говоришь? А по мне, дак просто хорошее укрытие для двух беглецов.

Валя

Мое сердце стучит, как загнанный зверь, а ноги такие ватные, непослушные. Я думаю только о себе, о бедный брат, бедное нерожденное дитя. Как мне вразумить себя, как перестать бояться? Мы уже подходим к этому безбожному проходу. Надо перекреститься, и тогда легче станет. Мы подошли, и я лучше буду смотреть под ноги и креститься что есть мочи. Да, так легче, брат ведет меня за руку, и мое лицо иногда задевают грубые, хлесткие ветки. Ой, посмотрела вперед и чуть не вскрикнула, пока не поняла: это всего лишь рюкзак. По бокам стволы деревьев, такие чуждые мне в темных тонах, и за ними как будто что-то есть, что-то угрожающее. Слышны наше дыхание и треск мелких веточек, когда мы ступаем по ним.

Мы немного сворачиваем и снова идем. Я уже не понимаю, где что, все для меня слилось воедино в черноте леса: земля и небо, деревья, кусты и даже мой брат. Шишки попадаются под ноги, комары издают противный писк. В лесу влажновато, прохладно, тропинка не в траве, а так бы промочили ноги в росе. Как странно, но потом глаза все-таки привыкают к темноте, и я уже различаю лучше, что вокруг меня. Еловые ветки так раскидисты, и тут же и тоненькие стволы сосен стоят. Не так страшен, черт как его малюют, я теперь понимаю, почему он так сказал. Конечно, здесь мне неуютно, но теперь достаточно терпимо.

– Валюша, скоро на полянку выберемся. Ты как? – нарушил молчание Гриша.

– Все хорошо, Гриш, можешь руку отпустить, а то ладони у нас уже вспотели, – попросила я.

– Умница моя!

Я старалась не отставать от брата. Как-то стало чуть посветлее, когда мы выбрались на открытый участочек. Мы расположились на невысокой траве, постелив лежанки. Я так устала, что не могла пошевелиться, но приходилось отмахиваться от назойливых комаров, которые успевали больно впиваться в голову, лицо и тело. Гриша не без труда развел костер. Он сказал, что ветки отсырели, и если бы он не взял бумагу, ничего бы не вышло. Мрак озарил яркий огонь, но мне не стало светлее на душе. От костра тянулись живые тени и дрожали вместе со мной. Рядом с костром было светло и тепло, а вокруг как будто, наоборот, стало чернее, и деревья были как будто живыми. Теперь я хорошо видела лицо брата, он присел, взяв в рот травинку, и стал ее пережевывать.

– Валюша, голодна ли ты? У меня есть консервы, овощи, чай в термосе, – Гриша потянулся к рюкзаку.

– Можно чай попить, – голода я не чувствовала.

– Чай дак чай! Утром поедим. Пей чай и ложись спать! – скомандовал бодро брат.

– Как уснуть-то тут? – спросила я.

– Я буду костер поддерживать, у меня ни в одном глазу сна нет! – он смешно выпучил глаза.

– Комары у костра почти не лезут! – обрадовалась я.

– Держи, Валюша, чаек! – Гриша протянул круглую крышку от термоса.

– Спасибо.

Мы попили горячий чай, я надела теплую кофту и прилегла лицом к костру, который мирно потрескивал, но изрыгал жаркое горящее пламя.

– Вот и молодец, сестренка, спокойной ночи, – брат как будто не хотел спать.

– И тебе спокойной, – пару раз проухал филин или сова, а потом я закрыла глаза и погрузилась в сон, прикрыв живот руками.

Валя спала так крепко, что брат очень долго тряс ее за плечо. Когда девушка открыла глаза и поняла, что находится не дома, на своей кровати, а в лесу, то она не сразу пришла в себя. Костер был потушен, было прохладно. Валя привстала и поняла, что ее тело как будто сильно побито, к тому же немилостиво зудели укусы на голове и на руках.

– Валюша, видела бы ты сейчас себя! Такой я тебя никогда не видел. Волосы всклокочены, вся помятая и такая хмурая! Ты так сладко спала, что я подумал, что ты проснешься очень счастливой! – брат говорил веселым тоном, но вид у него был немного уставший.

– Я думала, что это все сон, но нет, мы здесь, в лесу, и мне надо к этому привыкнуть, – Валя усиленно чесала укусы.

– Не расчесывай, будет только хуже! Ночью я запек нам прошлогоднюю картошечку, давай налегай! – Гриша по-деловому сел на землю.

– Подожди, я схожу в туалет, – Валя встала и растерянно посмотрела по сторонам.

– Вот те кусты особенно подходящие. Да, да, еще подальше пройди.

Они поели, попили, собрали вещи, Валя привела себя в порядок и расчесалась. Тронулись в путь лесными тропами. Солнце уже просачивалось сквозь ветви деревьев, окутывая их в свой мягкий ясный свет. Проснулись крылатые лесные создания и наполнили заливистой музыкой свое царство.

– Гриша, как хорошо! – воскликнула девушка.

– Вот видишь, какая красота кругом. Какой воздух! Лес – это жизнь, лес – это пища для души! – восхищался брат.

– Мы идем уже где-то час, а у меня как будто силы удвоились. Знаешь, раньше я не очень чувствовала радость, когда мы ходили по грибы и ягоды, но сейчас мне так хорошо, – Валя остановилась, посмотрела на небесный чистый свод, на свободно тянувшиеся вверх зеленые сосны и ели могучие и тоненькие молодые.

– Смотри, на веточке еловой сидит птичка с желтым брюшком, красавица.

– Все, упорхнула, испугалась.