Текст книги "Последняя из рода Дариан. Книга 1. Наказание"

Глава 8

Сердце стучало в бешеном припадке. Я кусала губы, мерила шагами область возле широкого окна, мысленно ругая себя. Новая оплошность. Очередной проступок. Зачем было заходить в ту дверь, почему я в коридоре не осталась?

Взгляд серых глаз не отпускал. Меня едва не трясло от мысли, что с этим человеком придется отрабатывать тысячу часов, разговаривать, часто контактировать. И если с академией еще ничего не понятно, то конкретно с Шаем я проведу очень много времени. Главное, чтобы рядом были люди, контролировали, сдерживали его.

Волнение постепенно затихло, уступив место холодному возмущению. А почему я должна бояться и переживать? Пусть наследник беспокоится, что ему вообще предстоит работать. Его с малых лет ублажали и все необходимое преподносили на подносе с золотыми узорами, теперь вот нужно шевелиться, что-то делать.

Время шло. Шай не появлялся. Я потирала фаланги пальцев. Близились очередные экзамены, а наследника все не было.

– Да он издевается, – не выдержала я и уже направилась к северному крылу, как за ближайшим поворотом шею сзади полоснуло жаром.

В мозг впилась посторонняя сила. Был тупой удар. Я зашлепала губами, не в состоянии издать звук, и голову заполнила вязкая туманность.

В плечах появилось давление, спиной почувствовала движение, словно меня тянули, а потом резко потемнело.

Вдох. Выдох.

Оцепенение не отпускало. Мысли вяло сменяли друг друга, шевелились, но были неправильными. Я думала о шойне, о рассвете в Багровой пустоши, который в эту пору года особенно прекрасен, а еще о маме.

Ее глаза… Большие, полные безграничной любви, в которые хотелось смотреть не отрываясь. Слова песни, тихой, немного печальной. Вроде бы это была колыбельная, но какая-то неправильная, пронизанная тоской. Со слезами.

Вдох.

Тело не слушалось, да я и не особо пыталась его подчинить. Утопала в теплых сердцу воспоминаниях и не чувствовала тока времени. Мне бы еще. Хотелось снова увидеть маму.

Выдох.

Стало светлее. Я точно различила скрип двери, вот только за ним ничего не последовало.

Снова тихо, опять я наедине со своими мыслями, которые не поддавались контролю.

Сила, тики!

Я дернулась, шевельнула пальцами. Нет! Если меня обнаружат, если увидят больше необходимого заполненный резерв, то мне не жить. Страх удавкой впился в шею, паникой вонзился в виски. Меня выгнуло, вывернуло. На краю сознания я почувствовала силу и толкнула ее.

Грохот! Что-то рядом упало. Щель света стала больше, появился черный силуэт.

И снова мамины глаза. Потом другие, похожие. Люди о чем-то говорили, спорили. Я не могла понять: эти голоса принадлежали моим родным или шевелящимся силуэтам в проходе.

Еще были руки, сопение. Меня покачивало из стороны в сторону, ноги свободно болтались, голова – тоже.

Я даже не сопротивлялась, вяло наблюдала за происходящим, погружалась в подернутое дымкой времени прошлое, сомневалась, происходило оно на самом деле или все плод моего воображения. А потом прозвучало:

– Теперь должна очнуться.

Зрение вмиг восстановилось. Я резко села и тут же упала на подушку из-за прострелившей голову боли.

– Не спеши так, – рядом появился ди Тарт.

– Что произошло?

Возле передвижного столика возилась женщина в бежевом. Она положила влажную ткань и наклонилась ко мне.

– Дай-ка проверю.

– Не надо, со мной все в порядке, – увернулась я от протянутой руки и посмотрела на декана: – Что случилось?

– Ты не явилась на экзамены. Я забил тревогу. Жаль, что все так вышло, мне очень хотелось бы поработать с тобой.

– Уже все? Нет, но как же, я готова сдать их, – снова поднялась я, однако почувствовала едва ощутимое прикосновение к плечу, и глаза налились тяжестью.

– Потом поговорите, девушке нужно немного поспать.

Голоса. Тихий спор, переходящий в шипение. Яркий запах мятой гортэнлии, которая хорошо устраняла воздействие силы.

Экзамены! Нужно сдать. Я хочу учиться. Мне надо. Мне очень надо!

Сны терзали рассудок. Я видела Алиаграна, который снова молчал. Другие давили криками, приказами, толкали и тянули. В какой-то момент ученическая исчезла, а на ее смену пришло Ледяное море. Я стояла на крохотном белоснежном острове в порванной тунике, тряслась от холода и смотрела в налитые кровью глаза дикой кошки. Но эти животные обитали в теплых краях. Что она здесь забыла?

Затем все потемнело, я оказалась в каменном мешке с маленьким оконцем. На свет выступил Шай. Решительный, источающий злость, готовый мстить. За что?

Я распахнула глаза и увидела все тот же пристальный серый взгляд. Наследник склонился надо мной с пухлой бутылочкой в руках.

– Напрасно очнулась.

Внутри шевельнулся необузданный страх. Я вжалась в подушку, попыталась отползти, но врезалась головой в стену.

Вокруг было тихо. Пустые койки, блеклый вечерний свет из приоткрытых окон, покачивающаяся плотная ткань слева, частично отгораживающая нас от остальной части лекарского зала.

– Сейчас будет больно, – приблизился Шай.

Он обхватил мою голову, запрокинул, приложил бутылочку к губам. Я сжала их, замычала.

– Так надо, – процедил принц.

Я сопротивлялась, применяла силу, которая удивительным образом отскакивала от наследника и гасла. Била ею. Наотмашь, не формируя ни во что. Просто бросалась сгустками, как шарами. Сама извивалась, отворачивалась, толкалась.

– Да уймись ты, не собираюсь я тебя убивать, – прошептал он и сжал в кулак мои волосы на затылке, да так резко, что я охнула.

Принц воспользовался моментом, влил мне в рот горячую жидкость и припечатал сверху своей ладонью, не позволив выплюнуть.

– Глотай.

Язык полыхал, не ворочался. Я тянулась к лицу колдуна, царапалась, хваталась за его руку, отталкивала от себя.

– Глотай, бродяжка, – встряхнул меня принц. – Не бойся.

Горло опалило, изнутри расцарапало. Я застонала, глаза защипало от слез. А Шай ждал, тяжело дышал, удерживал меня в одном положении. По виску катилась капелька пота. Его мышцы на руках бугрились от напряжения. Я уже била кулаками ему в грудь, выгибалась, сучила ногами. Ничего не могла. Чувствовала себя пойманным в клюв червяком, которого вот-вот проглотит квоха.

– Не бойся, – повторил шепотом Шай, и я безвольно упала на койку. – Просто немного потерпи.

Глоток. В груди разлилось пламя. Оно понеслось по венам, заполнило каждую клеточку тела, разодрало, вспороло.

– Не шевелись. Это стеклянная вода, от малейшего движения будет больно. Так надо.

– Кому? – выдохнула я и закричала от вспыхнувшего внутри пламени.

С каждым новым вздохом становилось хуже. Я истошно орала, рыдала в голос, помнила слова наследника, что шевелиться нельзя, но не могла остановиться.

Он исчез. Сюда прибежали две женщины. Или три.

Успокаивали, трогали, причиняли боль. Я вопила. Билась в агонии, отмахивалась от них силой, отбивалась от прикосновений, горела, рыдала, ничего не понимала.

За что?

Я не понимала, чем заслужила подобные муки. Меня трясло. Тело не слушалось. Мозг отказывался воспринимать реальность.

Потом была спасительная тьма, секундная тишина – и снова боль.

Горло драло, ко мне снова и снова прикасались. Через пелену слез я видела силуэты. Разные, много.

От каждого нечаянного движения меня подбрасывало, скручивало, выворачивало. Пытка не заканчивалась.

– Упрямая бродяжка, – послышалось раз.

Эти слова стали ушатом холодной воды, отрезвившей разум. Я будто очнулась. Вспомнила о контроле, подчинила силу, призвала ее в помощь, отстраненно отмечая, что пуст резерв.

Контроль. Нельзя шевелиться. Нужно просто ждать.

Стало намного легче. Я слышала похвалу от незнакомой женщины и заверения, что через пару дней станет значительно лучше. Звенели стекляшки. Мне в рот лилась сладкая жидкость, от которой на языке чувствовалось холодное пощипывание.

Приходил декан. Он вел себя громко, расспрашивал кого-то, вздыхал, но словно не был расстроен. Озадачен, возможно, но чему-то рад.

– И что мне делать с кочевницей? – однажды спросил кто-то, судя по голосу, ректор.

– У тебя как раз некому за садом присматривать, сам же говорил, – ответил ему декан. – Лоренция уволилась в последний момент, прямо сбежала из академии перед самым закрытием. Посели девочку в доме для работников, пусть помогает, раз уж выйти не сможет. Тем более у них с иэн Гальтоном отработка висит.

– Как она подхватила стеклянный недуг, Леодрик? Десять тиков, а такой долгий откат.

– Бывает. В последнее время я склонен верить всему, тем более сам понимаешь, случаи участились. Творится невесть что!

– Не начинай. Всего четыре, удержим.

– Не знаю, Азиал, уже ничего не знаю. Скорее бы лабиринт открылся и все это прекратилось.

Дверь открылась. По коже скользнул легкий сквознячок.

– Не могли бы вы поговорить в другом месте? Бедняжка только начала приходить в себя, – грозно заговорила женщина, голос которой я слышала чаще всего.

– Алинда, – протянул ди Тарт, словно наслаждаясь звучанием ее имени, – не серчай на нас, мы пришли проведать девушку.

– Проведали? – звучало грозно. – А теперь вон отсюда. Как выздоровеет, так и придете.

Мужчины не стали злить колдунью. Послышались быстрые шаги, вновь скрипнула дверь.

– Ох и переполошила ты всех, бедняжка, – смягчился тон Алинды. – Не спишь, знаю. Но ты не шевелись, правильно, так болезнь быстрее пройдет и боли не будет. И где ты подхватила ее, понять не могу?

Она все говорила и говорила, успокаивая звучанием своего голоса. Я чувствовала легкие прикосновения к груди, шее, лбу, приятное воздействие силы.

– Пей.

Я разомкнула губы. В рот полилась знакомая сладковатая жидкость.

– Умница. А теперь поспи, тебе пригодятся силы.

Вскоре стало тихо. Я попыталась поднять веки, но почувствовала резь в глазах и моментально передумала.

Дальше было определенно легче. Сон, прикосновения, мягкие слова поддержки от Алинды и похвала. В основном лекарский зал наполняла тишина. Пару раз приходил кто-то, но молчаливо стоял вдалеке, наблюдал. Первым делом я подумала, что это Шай. Может, чувствовал вину, потому заглядывал. Потом возникла уверенность, что аристократ не опустится до посещения бродяжки, этот придурок вообще не способен на человеческие чувства, а потому даже не знает вины. Подумаешь, какая-то кочевница мучается. Одна из многих. Пыль под его ногами. Никто!

Да, это определенно был другой человек. Вероятно, тот, чья сила резанула в самом начале по шее огнем. Кто напал со спины. Кому я уже помешала?

Глава 9

Очнулась я ночью. Спина онемела после долгого и неподвижного лежания. На соседней койке кто-то громко сопел. Я поворочалась, проверила наличие перевязи на груди и облегченно вздохнула. Не найдя удобного положения, осторожно села, свесила ноги.

Хотелось пройтись, размять кости. Встряхнуться, сбросить тяжесть и… побежать. Нет, сначала найти стеклянную воду, а потом уже рвануть в северное крыло, в комнату двадцать один, влить ее в глотку блондинистому ублюдку и потом наблюдать. Пусть корячится. Я буду смотреть, наслаждаться его болью, впитывать стоны.

От слишком кровожадных мыслей закружилась голова. Я прижала пальцы к виску и неторопливо поднялась.

Ноги держали плохо. Живот крутило от голода. В остальном мое состояние можно было назвать сносным.

– Почему не спишь? – тихий шепот с соседней койки.

– Извини, что разбудила.

– Да ничего, – заворочалась девушка. – Ты очень долго здесь лежала, тебе простительно.

Она зевнула, потянулась, отвернулась. Полминуты помолчав, девушка приподнялась на локтях и вдруг спросила:

– Это правда?

– Ты о чем?

– О стеклянном недуге. Говорят, это жутко больно. Тебе было больно?

– Еще как, – почему-то фыркнула я, в данный момент воспринимая пережитое как ужасный сон, который закончился. Глаза открыла – и нет его.

Жаль, все не так просто. Всегда есть последствия.

Я подошла к окну, выглянула на улицу, где небосвод освещали две яркие луны. Третья появлялась очень редко и чаще всего пряталась за своими собратьями.

– Как тебя зовут?

– Ами.

– А меня Зиана. Не хочешь поболтать? Я все равно теперь не усну, а времени до первых занятий еще много. Я природница в полном комплекте.

– Это как?

– Вторая предрасположенность к звероколдовству. С животными общаться умею. А у тебя что?

– Десять тиков, – отвернулась я, не особо желая вдаваться в подробности.

– М-м, – протянула она и улеглась. – А дальше?

– Природница, свет.

– М-м, – снова замычала девушка. – Что умеешь?

– Ничего.

– Поговаривают, стеклянный недуг сильнее всего поражает тех, у кого резерв большой или способности, как бы это правильнее выразиться, созвучные, которые ближе к познанию или, как здесь его часто называют, направленному колдовству: бытовое, ментальное, прорицание или звероколдовство. Судя по тому, что я слышала, ты пролежала здесь две недели. В общем, не верю я тебе, Ами.

– Твое право.

– Хм-м… – это было последнее, что она выдала.

Больше мы не разговаривали. Я продолжала стоять возле окна, всматриваясь в темноту, пыталась понять, как ко всему относиться.

Потом наступило утро.

– Очнулась, – тот самый голос, который не единожды поддерживал меня.

На пороге лекарского зала стояла женщина с невероятно добрыми глазами. Невысокая, в теле, с маленькими нежными руками, которые за время болезни часто прикасались ко мне.

– Спасибо вам.

– Ой, моя хорошая, будет тебе, – отмахнулась Алинда и подошла к моей койке. – Подойди сюда, проверим.

Я посмотрела на рыжеволосую макушку, выглядывающую из-под одеяла. Приблизилась к целительнице.

Она приложила ладонь к моей груди, погрузилась внутрь себя, чтобы увидеть. Потом было прикосновение к шее и лбу.

– Сносно, – сделала заключение колдунья. – Сегодня отпустим. Тебя там заждался наш декан стихийного преобразования. И чем ты его впечатлила?

– Вырастила цветок, – непринужденно пожала я плечом, и с соседней койки послышалось фырканье.

– Зиана, тебя что-то беспокоит? – отвлеклась на нее целительница. – Укусы должны были уже сойти. Ну-ка, покажи шею.

Алинда осмотрела девушку, прописала ей мази, мне же сказала заглянуть еще вечером, чтобы выпить настойку.

Мы одновременно переоделись, обменялись взглядами.

– Зиана, будь добра, проводи Ами в столовую. Ей теперь нужно усиленно питаться.

– Хорошо, – кивнула природница и направилась к выходу.

Я еще раз поблагодарила целительницу и поспешила за колдуньей. Та не утруждала себя ожиданием и уже шагала далеко впереди. Пришлось догонять.

Мы снова молчали. Говорить было не о чем. Зиана смотрела прямо перед собой. Я рассматривала широкий коридор с белыми колоннами, прислушивалась к оживленным голосам, доносящимся из распахнутых дверей впереди.

Столовая! Она была разделена на секторы по цветам с углублениями в стенах. Везде столы с лавочками. Над ними стайки пульсаров, плавающих в воздухе.

Я пошла за Зианой к ряду выдачи и поразилась разнообразию блюд. Девушка выбрала быстро. Я же растерялась и потому попросила положить мне то же, что и ей.

Взяла поднос, развернулась и вдруг заметила летящую в соседку по койке вытянутую каплю белого цвета. Я дернула Зиану на себя, снаряд врезался в стену за нами и распался на множество извивающихся головастиков.

– Ох, – проследила за моим взглядом природница.

Я же отыскала хозяина колдовства. Под смешки своих приятелей лохматый парень с наглой и весьма идиотской улыбкой выпустил второй снаряд, и снова в мою провожатую.

– Чем ты ему не угодила? – поинтересовалась я и, схватив девушку за руку, потащила к пустующим столам, тем самым избегая нового точечного удара.

– Да они просто дурачатся. Не лезь лучше.

– Босоногая! – внезапно преградила мне путь Лорин. – Я же предупредила, твое место снаружи.

Рядом с ней появилась другая девушка в не менее дорогой одежде. Сложная прическа из завитков на иссиня-черных волосах, алая помада на пухлых губах, да еще подводка, делающая и без того обрамленные пышными ресницами глаза еще ярче. Вызывающая красота. Высокая грудь, тонкая талия, идеальная линия бедер. По сравнению с ней обладательница розового облака смотрелась не очень эффектно, хотя выглядела не хуже.

– Увы, покинуть академию я сейчас не могу, – поджала я губы и собралась ее обойти, но колдунья снова преградила мне путь.

– На тебе висит долг, нищенка.

– Не помню, чтобы кому-то задолжала что-то. Это ведь не ты валялась на улице Наарина в розовом извращении с задранной до колен юбкой и не могла справиться с платьем? Нет? А еще визжала, как подбитая квоха.

Брюнетка пораженно выгнула брови. Уголки ее губ потянулись вверх. Зато блондинка занервничала, вздернула подбородок.

– Вот и я ничего такого не помню, – добавила весомо.

– Наглая какая, – высказалась подруга Лорин.

– Она как кость в горле, надоела уже. Пора бы ее проучить, – подняла блондинка руку, но я перехватила ее кисть.

– Выбери себе равного противника. Смотри, все пять пальцев тиков, столько силы, столько возможностей, а ты срываешься на той, которая толком ни на что не способна. У меня всего полпальца резерва. Что я против тебя? Тебе доставляет особое удовольствие избивать тех, кто ничем ответить не может? Неужели настолько не уверена в себе?

Лорин вырвала руку. Она переглянулась с подругой и презрительно произнесла:

– Прочь с дороги, босоногая. Еще раз встречу, и тебе не поздоровится.

Я отошла, пропустила эту парочку высокородных девиц. Не обнаружила рядом Зиану. Она уже сидела за дальним столом зеленого сектора и пораженно смотрела на меня. Встретившись со мной взглядом, тут же опустила голову и сделала вид, будто мы незнакомы. Но вот проблема, остальные места поблизости были заняты, а в другой конец столовой идти не хотелось.

Я опустила поднос на ее стол, села напротив. Не успела сказать слово, как рядом со мной плюхнулся лохматый стрелок и нагло заставил подвинуться.

– Впервые вижу, чтобы Лорин давали отпор.

– Исчезни, Георд, – сморщила Зиана тонкий носик.

– Не нравится – найди другое место, – заявил он. – И вообще, я с тобой разговариваю, рыжик?

Девушка поджала губы, вновь занялась своим подносом с едой. Начала перебирать ложкой кашу.

– А ты у нас, прости, кто? – обратилась я к стрелку.

– Георд Раунек, боевик, – прозвучало так, будто его способности владения разрушающим колдовством давали ему преимущество над нами – обычными создательницами.

Я с обольстительной улыбкой поманила его пальцем. Подождала, пока наклонит голову, и уже хотела продемонстрировать неудачливому стрелку, что он болван и ему здесь не рады, даже в ухо вцепилась, но вдруг увидела принца.

Почему-то на нем форма смотрелась иначе, чем на Георде. Белоснежная рубашка, черные брюки и бордовый жилет, которые сидели идеально на подтянутой фигуре. Начищенная до блеска обувь. Он шел, не видя никого вокруг, словно горный койт по темному ущелью. Ему не было равных. Сильный, безжалостный, опасный. И студенты, будто чувствуя ауру превосходства, вжимали головы в плечи, замолкали, убегали с его пути.

Я напоследок дернула за ухо стрелка и поднялась. Перешагнула через лавочку, рванула наперерез принцу и вскоре подарила ему ехидную ухмылку.

– Бродяжка, – выдохнул он, будто перед ним появилась назойливая поклонница, не дающая ему прохода.

– Ты! – начала я и снова представила, как залью ему в рот стеклянную воду.

Он упадет, начнет корячиться у моих ног на глазах у всех. Сотрется надменное выражение лица. Уйдет лоск, испортится одежда, обувь.

Я подхватила с ближайшего стола стакан и плюхнула содержимое наследнику в лицо. Оно не достигло цели из-за вовремя выставленного блока, растеклось лужей у наших ног.

– Вызываю тебя на дуэль, сейчас!

– Уймись, ничтожество, – сказал стоявший позади Шая Кираан, в то время как принц даже бровью не повел. – Ты от одного щелчка пальцев подохнешь.

– А кто говорит про магическую дуэль? – посмотрела я на него, а потом снова вернулась к наследнику. – Я не самоубийца.

– А ведешь себя, будто именно она.

– Трусишь? – спросила я у Шая. – Боишься, что с бродяжкой не справишься?

– Шай, эта оборванка у меня уже поперек горла сидит, – вмешалась в разговор Лорин. – Дай я ее…

– Позволишь девчонке заступаться за себя? Ни на что не годен, принц?!

Тишина. Кто-то уронил ложку. Я смотрела в потемневшие от холодной злости глаза, сейчас блестевшие сталью, и намерена была идти до конца. Если он способен, скрывая от всех свой поступок, бить нагло и травить человека, то я намерена действовать в открытую. Пусть видят и знают.

– Оружие? – без особых эмоций поинтересовался наследник.

– Гайо.

– Ты и полминуты не продержишься, – двинулась на меня Лорин. – Резко стала сильной? Еще недавно называла себя немощью, над которой здесь издеваются.

– Речь шла о магии. Или ты побежала бы за оружием, чтобы преподать мне урок?

– Неслыханная дерзость! – охнула девушка, но Шай притянул ее к себе и что-то на ухо прошептал.

Она усмехнулась, а после посмотрела на меня и уже с деловым видом отошла, будто сделала мне одолжение.

– Гвард, гайо ты не потянешь, – снисходительно произнес принц. – Кираан, достанешь?

– Сейчас сделаю.

Что ж, это будет даже проще. Гвард легче, без наконечника с плетью, из-за которого управление гайо становилось особым видом искусства. Велика вероятность, что принца обучали лучшие мастера. Но ведь я тоже не промах!