Текст книги "Гладь, люби, хвали: все, что нужно знать о собаках. Комплект из 3-х книг"

Хозяева агрессивных, трусливых и других проблемных собак часто опасаются, что занятия дрессировкой в группе им противопоказаны. Они склоняются к формату индивидуальных уроков, объясняя это тем, что на них никто и ничто не помешает учиться, а послушания будет добиться несложно. Это действительно так. Правда, цель собачьего воспитания – вовсе не послушание на занятиях. В основном хозяева учат псину выполнять команды, чтобы в критический момент на прогулке ее можно было остановить перед несущейся бетономешалкой, подозвать к себе во время погони за енотом или оставить на выдержке, пока прогоняют стаю бродячих собак.

Занимаясь один на один с инструктором, пес, конечно, выучит для этого все необходимое, но не поймет, что выполнять указания нужно не только в теплой атмосфере доверия и принятия, которая создана инструктором и любимой мамкой, но и в стрессе и ахтунге, когда несешься наперерез бетономешалке, охотишься на енота или пытаешься убить стаю собак. Его можно понять. Дрессировка – немного армия. И если подавать снаряды тебя учат в чистом ромашковом поле, где вместо воображаемого противника бабочки порхают с цветка на цветок, в условиях боевых действий ты растеряешься и заляжешь в окоп до окончания войны.

На групповых занятиях обычно создается обстановка именно боевых учений.

Отвлекающие факторы в виде других собак, их неизвестных хозяев и звучащих отовсюду странных звуков заставляют пса привыкать, что команда хозяина имеет вес.

Даже если к нему в момент сидения на выдержке подходит симпатичная сучка со словами: «Привет, Олег, я Оксана», уходить без разрешения нельзя. Как нельзя и не подходить на слова «Ко мне», когда сокурсника кормят куриным сердечком или кидают мячик. Вся дрессировка в группе построена на том, чтобы вокруг собаки происходило странное, а она не считала все это смягчающими обстоятельствами, позволяющими игнорировать требования хозяина.

Потому и получается, что пес, который занимался в группе, играючи выполняет команды на индивидуальных занятиях. А вот те ребята, которые приходят в группу после встреч с инструктором тет-а-тет, придерживаются мнения, что среди такой толпы собак и людей лучше всего будет отложить исполнение команд на мирное время. Пес после индивидуальных занятий, конечно, станет ученой зверушкой, бойко исполняющей «Рядом» и «Ко мне» в 90% случаев, но те 10%, на которые приходятся критические ситуации на прогулках, могут стать решающими. Не исполненная от стресса команда в такие моменты – это риск для здоровья и жизни собаки.

Но как же быть с действительно проблемными животными, которые могут съесть однокурсников или начать приставать к течным однокурсницам? Хозяева полагают, что таких в толпу собак выпускать опасно, потому что ни о каком послушании речи быть не может, когда хочется сделать кому-нибудь щенков или, наоборот, откусить голову. Чаще всего специалисты на занятиях инструктируют каждого хозяина о том, как не дать его собаке безобразничать во время учебы. Будь то зооагрессия, гипервозбудимость или страх, если ситуация не запущена, хватает пары советов, чтобы превратить пса с этими проблемами в боеспособную единицу. Сами проблемы в течение курса тоже тщательно прорабатываются, просто чтобы всем было легче учиться.

Правда, в подходах к обучению собак разных специалистов есть отличия. Надо понимать, что дрессировка не равна коррекции поведения. Если инструктор учит собак командам, он совершенно не обязан глубоко разбираться в их психологических проблемах, и это нормально. Главное, знать, к какому специалисту и зачем вы идете. С уравновешенной собакой можно пойти заниматься в группу, руководитель которой сосредоточен на обучении и не станет консультировать по поводу проблем поведения. Если же есть опасения по поводу того, как ваш пес будет себя чувствовать в окружении собак с разным темпераментом, лучше выбрать специалиста, который подскажет, как быть, чтобы максимально его раскрепостить.

Эти два подхода можно сравнить с обучением танцам. Если вы хотите научиться плясать пасадобль, чтобы занимать первые места в соревнованиях, идите просто в школу спортивных танцев. Но если нужно проработать неврозы, лучше отправиться на танцевально-двигательную терапию. Там задача инструктора – с помощью танцевальных практик решить психологическую проблему.

Собачьи драки тоже не повод бояться групповых занятий по дрессировке. Конфликты, конечно, случаются в любом коллективе. На занятия регулярно попадают задиристые звери, которых до этого к собакам вообще не подпускали. Но при правильной реакции и использовании превентивных мер, о которых знает любой опытный специалист по дрессировке, даже самые злобные курсанты сосредотачиваются на учебе и ни на кого не нападают.

Пожалуй, единственный минус групповых занятий – это их четкое расписание. Индивидуальные уроки можно отменять и переназначать по своему желанию, а учеба в коллективе предполагает устоявшийся график. Но это неудобство компенсируется возможностью отработать жизненно важные навыки среди адекватных хозяев, которые контролируют своих собак. Сложнее, если после индивидуальных занятий сразу приходится выпускать вроде бы обученную собаку во враждебный мир, полный гопников с бесповодочными животными непредсказуемого характера.

Мы часто слышим от клиентов, что собака, идеально послушная на занятиях по дрессировке, тут же ломается, когда ею пытаются командовать дома или на прогулке. Это, конечно, большое разочарование. Кажется, что все успехи в учебе – это фикция, раз псина вне надзора инструктора тут же становится двоечницей. Но у этого феномена есть объяснение. И есть способ все исправить.

Не станем сразу взваливать всю вину на несчастного пса. На площадке же не он один тусуется. Иногда дело в хозяине. В присутствии инструктора и песьих однокашников мамки с папками часто ведут себя гораздо спокойнее. Их можно понять – здесь безопасно, и если пес не остановится по команде «Стоять», вряд ли его переедет трактор. К тому же наставник всегда поможет исправить ошибки. Если вспомнить, как многие из нас учились водить машину, то станет яснее. С инструктором на соседнем сиденье и дополнительными педалями под его ногами мы более лихо обгоняли всякие там «Мазератти» и ловко вписывались во все повороты. Но стоит выехать в одиночестве – смелости сразу гораздо меньше.

Еще площадка – это зона контролируемых условий. Все тут собрались с одной и той же целью, даже самые агрессивные и самые пугливые. Собаки пришли с хозяевами, которые лояльны друг к другу и следят за своими Олегами и Оксанами. На площадке две злые друг на друга собаки – это прекрасный отвлекающий и контролируемый фактор для отработки команд или коррекции нежелательного поведения. На обычном выгуле такую комбинацию можно назвать какой угодно, но только не прекрасной, потому что в контроле «вражеской» собаки вы не можете быть уверены, в адекватности ее хозяина – тем более. И это нормально.

Следующая причина «успеха» на площадке – рабочий настрой. На занятии люди только и делают, что предельно сосредоточенно вкалывают. Во время занятий максимально повышается последовательность требований, выполнения заданий, внимательность к собственной собаке и своим действиям. Получается микровселенная, где все внимание сосредоточено на дрессировке. Такая атмосфера очень отличается от прогулочной, где приходится следить и за движением на дороге, и за посторонними детьми, которые норовят обняться с вашей псиной, и за подозрительными взрослыми, и за схемой расположения помоек. В общем, все против вас. Внимание рассеивается.

Люди в целом молодцы, что целых два часа в неделю уделяют урокам по дрессировке. Но это не значит, что за пределами площадки они только и делают, что отрабатывают навыки. И это хорошо, потому что синдром передрессировки никто не отменял. Но во время урока, когда все внимание уделяется тренировке, гораздо легче прийти к успеху, чем на прогулке. На прогулке-то у вас с собакой и другие дела есть.

Синдром отличника тоже можно записать в этот столбик. В процессе занятий владельцы стараются не делать ошибок. И вместо того, чтоб реально не делать ошибок, они избегают самой возможности ошибиться. То есть собачья мамка, зная слабые места своего мехового сынули, пытается (возможно, несознательно) их скрыть – люди же смотрят. Она просто уделяет больше внимания тем вещам, в которых уверена.

Ну и еще. Когда ваша собака ничего не умела, а потом вдруг научилась сидеть и не вставать без разрешения, счастью и гордости нет предела. Но от занятия к занятию требования повышаются, а восхищение и гордость приедаются, проходит былой запал. Вот и кажется, что пес у вас двоечник, хотя мог бы уже диссертацию защитить.

Но можно этот порочный круг разорвать, чтобы территория выгула перестала быть аномальной зоной непослушания.

Самое простое и очевидное правило: начните отработку навыков в максимально обедненной среде и на минимальном расстоянии от собаки.

У нас для вас даже есть алгоритм: отработайте навык дома, повторите на закрытой площадке, потом на открытой территории, но на поводке, а затем и без поводка. После этого можно отпускать шерстяного сынка в свободный полет. Он не сломается.

Ну и никто не отменял поговорку про труд и рыбку. С собаками она тоже работает. И чтобы песья «зачетка» со временем начала работать на вас, придется вложить силы и время в работу на эту самую «зачетку». Чем лучше отрабатывать навыки, тем дольше пес будет правильно себя вести и тем реже сбиваться с пути при выполнении команды «Ко мне».

Еще помогает выработать у себя привычку смотреть на прогулке за поведением своей собаки, а на окружающую действительность отвлекаться меньше. Тогда вы сможете вовремя подсунуть псине куриное сердечко и успеть ее остановить в побеге на помойку за тухлым енотом.

Бороться с синдромом отличника тоже можно. Не надо пытаться быть лучше всех. Этих всех не будет на ваших прогулках с собакой. Высшая цель дрессировки – не победить и не сделать красиво, а научить псину быть комфортной в быту и обеспечить ее безопасность. Не стесняйтесь быть криворуким тормозом на занятиях. Инструктор поправит и научит делать красиво. А если пытаться свою криворукость скрыть, она никуда не денется и проявит себя на первой же прогулке.

Да, и самое неприятное. Люди со временем перестают видеть прогресс. А с повышением сложности задачи прогресс сам по себе уже не идет семимильными шагами. Об этом надо знать и почаще вспоминать себя на самом первом занятии по дрессировке или до коррекции поведения. Не обесценивайте свои труды и достижения мехового Олега.

Часть 4. Что делать с проблемами поведения

Какой бы сладчайшей ягодкой ни была ваша собака, даже у нее могут возникнуть психологические проблемы, вызванные стрессом, внезапными изменениями в жизни или чем угодно еще. Что уж говорить о пубертатной мохнатой молодежи, псах из приютов или ребятах, взятых из плохих условий.

В этой части мы даем общие схемы борьбы с самыми частыми проблемами и объясняем, почему эти проблемы могут возникнуть и как их не допустить. Но стоит помнить: если вы все делали по инструкции месяц или больше, а прогресса не видно (не устойчивого результата, а именно прогресса), нужно обратиться к специалисту, который умеет работать со случаями, похожими на ваш. Речь не о любом кинологе с ближайшей площадки, а о рекомендованном профессионале с прозрачными результатами работы. Хотя он и может совершенно случайно работать на ближайшей площадке.

Главное – помнить, что любые поведенческие проблемы корректируются. А вечно орущая в одиночестве или разбирающая мебель в квартире собака – это не приговор. С устойчивым желанием и внятной мотивацией вы сможете ее починить и жить счастливо.

Бывает, что у хозяев возникают какие-то проблемы с поведением собаки, а специалисты им советуют сходить позаниматься с ней в группе на курс послушания. Вот научится собака команды выполнять и сразу перестанет безобразничать. Дрессировка – вещь полезная, но она далеко не всегда способна хоть как-то повлиять на песьи закидоны дома и на улице. Собака может знать сотню команд, но при этом продолжать поедать обои, ссать на кровать и охотиться за кошкой.

Дрессировка и коррекция – совершенно разные механизмы. В них столько же общего, сколько у курсов вязания и сессий психотерапии. Первые могут научить вязать, чтобы снять стресс на короткий период, пока в руках спицы. Вторые помогают разобраться в причинах стресса и изжить его насовсем. При этом можно прекрасно уметь вязать, но во время обострения стресса вместо изготовления очередного свитерочка начать резать себе руки.

Например, собака боится дворников с лопатами. От ужаса швыряется на каждого из них и хочет съесть. Но при этом та же собака прекрасно знает команду «Рядом» и ходит у ноги, как богиня, несмотря ни на что. Хозяин привык давать эту команду на всякий случай в местах обитания дворников, потому не волнуется, что собака кого-нибудь из них отловит и сожрет. Но дело в том, что, даже шагая у ноги, она испытывает ужас перед дворниками, мечтает вцепиться им в… ну, скажем, в лопату, чтобы они умерли и больше никогда ее не пугали. От того, что строгая дисциплина не дает псине этого сделать, отношение к дворникам у нее никак не меняется. Сколько бы она ни ходила мимо них по команде, ужас не исчезнет, если никак с ним не работать.

Коррекция поведения в отличие от дрессировки – это не способ заставить собаку что-то делать или чего-то не делать. Она призвана менять отношение животного к объектам или факторам, которые вызывают нежелательную реакцию.

Если это страх перед дворниками, неэффективно учить собаку командам «Тихо» и «Рядом», чтобы не орала и не ломилась. Хотя добиться этого не так сложно. Здесь поможет только сформированное в песьей голове понимание, что дворники – это лучшие люди на земле, а их лопаты – символ достатка и благополучия. Когда при появлении отряда дворников на горизонте собаку начинают кормить и хвалить, а потом и сами дворники с лопат угощают пса вкуснотой, страх постепенно уходит и формируется новая связь – «дворники – это вкусно». Причем не в том смысле, в котором сейчас подумали наши кровожадные читатели.

Попытки решить психологические проблемы дрессировкой могут (в редких случаях) лишь снять симптомы. Но, скорее всего, не помогут совсем. Это как бороться с тем, что сынишка маниакально грызет ногти, записав его в музыкальную школу. Да, мальчик не будет совать в рот пальцы, пока играет на скрипочке, потому что пальцы заняты. Но свою привычку не оставит, если не исчезнет фактор, который эту манию запустил. Например, буллинг одноклассников или проблемы с учительницей.

Нельзя игнорировать собачьи проблемы, даже если вам несложно справляться с ними механически. Например, оттаскивать от дворников орущую псину с помощью поводка, водить ее на прогулки только в наморднике или за 100 метров предупреждать людей с лопатами, чтобы не приближались. Собака, испытывающая страх, – это не очень счастливая собака. Она выходит на улицу, будто прыгает в бассейн с крокодилами, и так дважды в день. Качество ее жизни от такого стресса сильно снижается.

Если придумать грубую аналогию, то коррекция поведения – это то же лечение. И не разбираться с собачьими проблемами – это все равно что не лечить насморк у ребенка. Заболевание, может, и не смертельное, а шмыгающий малыш не доставляет бытовых неудобств. Но ему вообще-то дышать неудобно. Может, конечно, от насморка никто не умирает, но из него развивается всякий гайморит, а мозг недополучает кислорода. Собака без коррекции проживет свои 15 лет и умрет не от страха дворников, а от старости, но на смертном одре, будь она человеком, подумала бы, что жизнь без этого ужаса сложилась бы куда веселее. А может, она умрет раньше, чем планировалось, только потому, что сердце не выдержит из-за постоянных стрессов каждую прогулку.

Обнаружить собачьи страхи можно двумя путями. Вот взяли вы взрослую собаку с сомнительным прошлым, и выяснилось, что она боится, например, улицы. Во все моменты приятное животное, а как гулять идти – в слезы. Или выращивали щенка в нормальную собаку, на ноги поставили, а пес ввязался в драку, был покусан и теперь боится всех собак до трясущихся рук. В подобных случаях невыносимо жалко своих зверушек, хочется их на ручки взять, унести от страшного и не пугать собаками и улицей больше никогда.

Положим, так вы и поступаете со своим алабаем: уносите на ручках, а делать гадю и прудю выводите на 3 минуты – и сразу домой со страшной улицы. Живете себе, справляетесь. И пусть алабая носить нелегко, но зато собака лишнему стрессу не подвергается. Решение пожалеть трясущуюся собаку кажется более разумным, чем попытаться поработать со страхом. Клаустрофобы же как-то живут, значит, и ваш прогулкофоб попривыкнет со временем. Да, но нет.

Представьте себе ситуацию, что в парке возле вашего дома завелся маньяк, он ловит и ест тридцатилетних женщин. А вы как раз она. Да еще без газового баллончика и связей в полиции. Ходите на работу и с работы через этот парк. Ни обойти его, ни пропустить работу нельзя. Вы бы и рады дома запереться, но тогда увольнение и голодная смерть. Людей в парке все меньше, скоро маньяк точно доберется до вас. Представили? Вот так чувствует себя собака, у которой фобия.

Оберегай ее от пугающих стимулов, не оберегай – совсем исключить их из жизни удается редко. Даже салюты, которых собаки так часто пугаются, пару раз в год происходят и в дачных поселках тоже. А попытки пожалеть или уговорить собаку во время испуга еще больше закрепляют страх. Это в ее глазах – неуверенное поведение. А если хозяин – гарант и главнокомандующий – не уверен в пугающей ситуации, то собаке впору сложить руки – и в гроб.

Собака с фобией к тому же оказывается лишена возможности удовлетворить базовые потребности. Страх улицы не дает ей получать новую информацию, боязнь собак препятствует общению пса с себе подобными.

Жизнь собаки с фобией становится неполноценной.

Как ваша, если бы вы боялись всех окружающих людей, но все равно хотели бы хоть с кем-то обсудить последний футбольный матч. Хотели и не могли. А добрые люди, вместо коррекции вашего страха, насильно возили бы вас раз в полгода на фестиваль «Нашествие».

Еще один побочный эффект фобии (и причина ее лечить) – это ее способность к генерализации. Генерализацию показал в экспериментах еще старик Павлов, прямо на своей знаменитой слюнявой собаке. Ученый брал за основу определенный раздражитель, например звук колокольчика, и учил собаку реагировать на него специальным образом – например, ждать по этому сигналу лакомства. Затем заменял колокольчик на другие (похожие) стимулы – перезвон монет или ключей. Собака и от них исходила слюной в ожидании еды.

Во время генерализации страха происходит нечто подобное. В нашей практике был случай: владелец одного джек-рассела жевал жвачку и как-то раз надул из нее пузырь. Когда пузырь лопнул, джек-рассел сорвался в ванную и весь остаток дня дрожал там и молился собачьему боженьке, чтоб не убивал его в расцвете лет. Этот страх вырос из боязни петард – щенку однажды кинули такую «бомбочку» под лапы.

При страхе улицы генерализация часто идет по такому сценарию – собака начинает бояться уже не при выходе из подъезда, а в момент, когда хозяин берет в руки ошейник и поводок. Как результат – пес начинает гадить дома, настолько его переполняет ужас. При страхе салютов генерализация может сделать из вашей собаки существо, которое боится темноты, вспышек света или даже звука упавших на пол ключей.

Поэтому, даже если вам кажется, что лучше собаку оградить и пожалеть, когда она боится, не стоит считать этот способ гуманным по отношению к животному. Фобии необходимо корректировать, и чем раньше, тем лучше.

Существует миф о том, что собачий страх можно закрепить едой. Владельцы думают: вот напуганный пес примчался искать убежища на хозяйских коленках, и, если в этот момент засунуть в него куриное сердечко, он поймет – бояться это вкусно и выгодно. Ну и начнет при каждом удобном случае испытывать ужас. На самом деле это не так.

Еда способна закрепить поведение, но закрепить с ее помощью страх нельзя.

Вот, скажем, живете вы всю жизнь с адской боязнью лифтов. Справляетесь как-то, ходите пешком в офис на 15-й этаж и вроде бы горя не знаете. Но тут вас увольняют с работы. Деньги очень быстро кончаются, на новую работу не берут, а семью как-то кормить надо. Вдруг добрый инвестор предлагает вам 1000 рублей за каждую поездку на лифте. Вы всеми силами стараетесь найти другой способ заработать, потому что лифт же вызывает смертельный ужас. Уже и машину продали, и левую почку в ломбард заложили, но на корм собаке все равно не хватает. Предложение инвестора в силе, и вы наконец решаетесь проехаться в лифте и получить свою тысячу. Приезжаете на последний этаж в полуобморочном состоянии и не только выживаете, но и получаете денег. Радостно тратите их и соглашаетесь на новую поездку. Она опять проходит без происшествий и приносит деньги.

И – о чудо – ваша фобия не становится сильнее от того, что ее как бы закрепляют тысячей рублей. Она постепенно сходит на нет, потому что вы понимаете – можно же не работать, а просто кататься на лифте, потому что это не смертельно и доход стабильный. Со временем лифт становится настолько приятным местом, что вы вешаете там семейные фотографии, празднуете свадьбу, танцуете ирландские танцы прямо во время движения, получаете свои деньги и уже не боитесь, что умрете.

Так и с собачьими фобиями. Страх запускает инстинкт самосохранения. В ужасе бросившись на дворника и откусив ему лопату, пес, как ему кажется, чудом избегает смерти от этого самого дворника, рискует и спасает свою жизнь. Если же одновременно с дворником в его жизни будет появляться фуа-гра, псу станет понятно – опасность не такая уж серьезная, если она позволяет раздобыть еду. Потому что раздобыть еду – значит выжить. Инстинкт самосохранения выключается, а положительные эмоции, с которыми всегда связана для собаки-пищевика еда, наоборот, выходят на сцену.

Боязнь дворников, лифтов, барсуков или бабушек – это эмоция. Закрепить ее можно только такой же эмоцией. В случае с псиной объяснить механизм закрепления довольно просто. Собака, как правило, парень инфантильный, поэтому ориентируется на авторитетного взрослого. Если взрослый ведет себя спокойно, значит, бояться нечего. Но когда у взрослого сносит крышу, пес понимает – пора в укрытие, иначе никто не спасется.

Казалось бы, не очень пугающая ситуация: малыш на соседней детской площадке проткнул воздушный шарик. Собака вообще-то такого не ожидала, поэтому на всякий случай ломанулась в сторону хозяина, спрятав в попу хвост. А хозяин увидел шерстяного сынка, объятого ужасом, и бросился его утешать истерическими почесываниями и стонами типа: «Какой ужас, сейчас вызовем полицию, чтобы забрала этого убийцу шариков». Шерстяной сынок убеждается – дело плохо, раз этот серьезный мужчина тоже впал в истерику от звука лопнувшего шарика. И с этой минуты считает шарики, громкие хлопки и малышей с детской площадки тремя всадниками апокалипсиса.

Показал бы хозяин другую эмоцию – например, монотонное жонглирование куриными сердечками, предложение поиграть, потому что никакой опасности нет, или сказанные спокойным тоном слова: «Все в порядке, пойдем посмотрим на труп шарика», пес бы убедился, что тревога была ложной.

Еще один способ закрепить страх – неправильное поведение. В случае с тем же шариком испугавшаяся собака может отправиться домой, утягивая хозяина за собой на поводке. Если он поддается, в переводе на собачий язык это звучит так: «Ты прав, Олег, хтонический ужас от лопнувшего шарика непереносим. Переждем же его дома». Пес получает подтверждение того, что ситуация действительно опасна. Чтобы закрепился страх, больше ничего и не нужно.

Такого эффекта не достичь с помощью еды, даже если упомянутый Олег получает ее непосредственно рядом с источником опасности. Вкуснота для собаки – в любом случае более или менее позитивный стимул. Более – если пес голоден и получает по ложечке фуа-гра раз в 30 секунд, и менее – если только что позавтракал и однократно получил фуа-гра в качестве десерта. Если ты собака, нельзя усилием воли начать бояться в надежде получить за это еду. Но можно перестать испытывать страх, потому что эмоции от предвкушения еды гораздо сильнее влияния пугающего объекта. Со временем и сам этот объект будет ассоциироваться с едой, а не с опасностью.