Текст книги "Сестры-вампирши 3"

Надя Фендрих
Сёстры-вампирши 3

Чёрный замок

Была ночь, да такая хмурая и непроглядная, какими бывают ночи лишь в одном краю. Край этот испокон веков овеян зловещими, леденящими кровь преданиями. Леса здесь дремучи и болотисты. И даже солнце заглядывает в этот забытый богом уголок совсем ненадолго, а то и вовсе обходит его стороной. Дни здесь чрезвычайно коротки, а ночи длятся чуть ли не целую вечность. С наступлением темноты тусклые лучи лунного света ласкают бледные, безжизненные лица существ, встреча с которыми простому смертному ничего хорошего не сулит. Потому что питаются эти существа кровью. Свежей. Тёплой. Человеческой. Этот край зовётся Трансильванией. И живут здесь вампиры.

На протяжении многих столетий Трансильвания знала лишь одного владыку – Его Неизбывность графа Дракулу. Но даже такому консервативному народу, как вампиры, иногда хочется перемен. Эпохе правления Дракулы однажды наступил конец, и на смену Его Неизбывности пришёл новый правитель, ещё более грозный и могущественный. Владыки с тех пор регулярно сменяли один другого, пока на трон наконец не взошла Её Великолепие Антаназия. Своим народом Антаназия правила из замка, который народная молва окрестила Чёрным.

Чёрный замок находился в самой чаще дремучего трансильванского леса. Его властная хозяйка слыла вампиршей неслыханной красоты, острого ума и непобедимой силы. Её власть простиралась далеко за пределы Трансильвании. И в каком бы захолустье ни жили её подопечные, Антаназия знала о них всё.

Но за одной вампирской семьёй она наблюдала особенно пристально. Эта семья жила не в Трансильвании, а в Германии. Тем не менее, у Антаназии имелись на неё большие планы. Ведь именно на эту семью указали все знаки. Именно над этой семьёй сошлись все звёзды…

Антаназия подняла вверх тонкий белый палец. На него тотчас же села летучая мышь и преданно посмотрела хозяйке в глаза. Антаназия что-то шепнула ей на ухо.

Закрыв на мгновение глаза, летучая мышь расправила крылья и бесшумно взлетела. Сделав круг над тронным залом – обставленным, к слову, с размахом – и миновав полумрак длинных коридоров, летучая мышь покинула Чёрный замок и отправилась куда-то далеко.

Оставив дремучий трансильванский лес позади, она пролетела над унылыми серыми горами, с которых спускались в долину шумные реки. В их волнах танцевали лучики лунного света.

Выходили на охоту волчьи стаи, нападали на крестьян вампиры. Иными словами, жизнь шла своим чередом, и всё, что видела по пути летучая мышь, видела и Антаназия сквозь увеличительное стекло своего монокля11
  Прикреплённая к цепочке линза в оправе, служившая в былые времена вместо очков людям, у которых были проблемы со зрением. (Прим. пер.)


[Закрыть].

– Лети же, лети, – взволнованно шептала Антаназия.

И летучая мышь летела всё дальше и дальше, над лугами и долинами, лесами и автострадами. Забрезжил рассвет, солнце спустя некоторое время вошло в зенит, но верная слуга Антаназии и не помышляла об отдыхе. Лишь с первыми лучами закатного солнца вдали показались очертания немецкого городка Биндбург.

Когда летучая мышь наконец подлетела к невзрачному дому с покосившимися ставнями, у Антаназии замерло сердце. Этот поросший плющом дом стоял на улице Линдевег, на самой окраине Биндбурга. Его окружал слегка запущенный, но очень живописный сад.

Приземлившись на одну из ставен, летучая мышь с любопытством заглянула в окно. Антаназия напряжённо следила за своей посланницей через монокль. От увиденного её глаза радостно заблестели, а губы расплылись в демонической улыбке, обнажив острые, как кинжалы, клыки.

Дом, полный вонючек

Дакария и Сильвания Цепеш стояли перед зеркалом, старательно подпиливая клычки. Особенно тяжело приходилось Дакарии (или Даке, как обычно называли её все вокруг): не так-то просто подпиливать клыки, когда твоё отражение в зеркале размыто. Не жалела сил и её сестра-близнец. Сильвании уж очень не хотелось, чтобы её острые клыки кто-нибудь заметил. Под «кем-нибудь» следует понимать людей. Дело в том, что Дакария и Сильвания Цепеш – самые настоящие вампиры, точнее, самые настоящие полувампиры. А вот их отец – Михай Цепеш – чистокровный вампир.

Отпрыск благородного вампирского рода, Михай многие века беззаботно жил в трансильванском мегаполисе Бистрия, пока однажды случайно не встретил прогуливающуюся в горах девушку невиданной красоты, эдакую рыжую бестию с озорными глазами и нежными, будто лепестки розы, губами. Редкий вампир в самом расцвете своих вампирских сил смог бы устоять, почувствовав обольстительный аромат её кожи. Совершив искусный флопс, Михай в мгновение ока очутился за спиной у прекрасной незнакомки и сделал то, что на его месте сделал бы любой вампир: разинул рот и впился ей в шею. Но каково же было его удивление, когда вместо тёплой сладкой крови у него на зубах захрустел пластик!

Оказывается, незадолго до судьбоносной встречи девушка попала под камнепад. Там она повредила шею, и врач прописал ей специальный воротник.

Девушка удивлённо посмотрела на незнакомца. Сколько же опасности было во взгляде его дерзких тёмных глаз!

Михай с интересом взглянул на незнакомку, которую, как выяснилось позже, звали Эльвира. Сколько же тепла и любви было в её взгляде!

И он влюбился в неё. Сразу. И на всю жизнь.

А Эльвира тут же влюбилась в вампира, да так сильно, что с радостью сменила свою фамилию и стала фрау Цепеш. Вскоре после свадьбы у Михая и Эльвиры родились близняшки Сильвания и Дакария. Девочки были вампирами-полукровками. Во многом похожие на родителей, они были полными противоположностями друг друга. Сильвания была больше человеком, чем вампиром. Она носила причудливые платья с кружевами и рюшами. Её русые волосы пышными локонами падали на плечи. В жилах у Даки бурлило гораздо больше вампирской крови, чем у её сестры. Она презирала платья и локоны, стриглась коротко и одевалась во всё черное.

Несмотря на то что сёстры-вампирши были очень разные, они всегда держались вместе и готовы были стоять друг за дружку горой. Так было всегда: и когда они жили в Трансильвании, и когда переехали в Биндбург.

Первое время им обеим пришлось в Германии несладко. Сильвания была очень рада, что они теперь будут жить среди людей. Более того, ей и самой захотелось стать полноценным человеком. Но, когда её сестра превратилась в обычную человеческую девочку, она убедилась, что быть человеком так же непросто, как и полувампиром.

Даке Германия сначала показалась страшно скучным захолустьем, где всё слишком аккуратное, слишком чистое, слишком приглаженное и подстриженное. А ещё оказалось, что в этой стране полно людей и что от них всех нужно тщательно скрывать её истинную натуру. Первое время Дака тосковала по Бистрии, но прошло совсем немного времени – и она поняла, что на новом месте не так уж и плохо. Ещё бы: ведь у них с Сильванией появились друзья, лучшие на свете.

Взять хотя бы Хелену. Она обожала кладбища и мастерски рисовала всяких фантастических чудовищ шариковой ручкой у себя на руках. Хелену совершенно не удивляло, что её друзья – самые настоящие полувампирши. Подумаешь… Правда, узнав тайну Сильвании и Даки, она немного испугалась и даже, на всякий случай, спряталась в туалете. Но стоило сёстрам разок взять Хелену в fugli noap, как со всеми предрассудками было покончено.

Хелена любила зависнуть где-нибудь со своими новыми подругами. Правда, нередко ей приходилось мириться с тем, что Дака и Сильвания висели, словно летучие мыши, вниз головой, зацепившись ногами за какую-нибудь перекладину.

Но, пожалуй, больше всего на свете Хелена любила тайны. У неё самой была тайна. Хелена носила слуховой аппарат и тщательно скрывала это ото всех – ну или почти ото всех. Сильвания и Дака были полувампирами, но никто – или почти никто – не должен был об этом знать. Страшную тайну хранил и их друг Лудо Шварцер. У Лудо был особый дар: время от времени он предвидел события. Кроме того, дедушка Лудо был волшебником. Что ни говори, а тайны притягивают своих обладателей друг к другу.

За Якобом Бартоном никаких тайн не водилось. В нём не было ничего особенного или необычного, не считая того, что папа у него был австралийцем, мама писала книги о вампирах, а сам Якоб любил чесночные багеты. Ах да… В Якоба была по уши влюблена Сильвания. Но об этом знали все. А если о тайне знают все – какая же это тайна? Вполне возможно, конечно, что Якоб был самым обыкновенным мальчиком, но Сильвании он казался особенным. Он был тем самым сказочным принцем, о котором она мечтала по дороге в Биндбург. Принцем, который поцелует её в губы и будет всюду с ней ходить, держа за руку. Конечно, в её грёзах принц не ел чесночные багеты. Но когда сбывается твоя самая заветная мечта – так ли уж важны детали? Самое главное, что Сильвания теперь дружила с человеческой девочкой Хеленой и двумя человеческими мальчиками – Лудо и Якобом. А уж чесночный запах можно и пережить.

Дака была, несомненно, тоже очень рада найти в Германии друзей. И всё же она по-прежнему тосковала по родине. Со временем её тоска не ослабла, а лишь усилилась, ведь её угораздило по самые клыки втрескаться в Мурдо Дако-Апусено, фронтмена «Криптон Крэкс» – самой кладбищенски инфернальной вамп-рок-группы в мире.

Не так давно она познакомилась с Мурдо лично. Это случилось прямо на концерте «Криптон Крэкс». Той ночью они выступали в ночном клубе одного маленького немецкого городка. И хотя городок этот расположен совсем недалеко от Биндбурга, Михай и Эльвира строго-настрого запретили Даке даже думать о концерте. Пришлось нарушить родительский запрет и сбежать из дома. Но оно того стоило: во время концерта Дака пробралась к самой сцене – и Мурдо пригласил её, Дакарию Цепеш, подняться к нему, а когда концерт закончился, провёл за кулисы, где они потом долго сидели и болтали. Замогильно прикольная юная полувампирша Дака вдохновила Мурдо. Он посвятил ей песню и позвал с собой в мировое турне. Сначала Дака с радостью согласилась, но в последний момент передумала, решив остаться с друзьями и семьёй. Иногда она втайне сожалела об этом решении. Но всякий раз, когда её сердце сжималось от тоски, она гладила Карлотту – и всё становилось хорошо. Карлотта – ручная пиявка Мурдо. Познакомившись с Карлом-Хайнцем, она сразу же в него влюбилась. Вот Мурдо и оставил её на попечение Даки.

Закончив с клычками, сёстры направились в гостиную. Дака сразу же подбежала к стоящему на подоконнике аквариуму с Карлом-Хайнцем и Карлоттой и нежно погладила животики питомцев. В ответ те сразу же радостно пустили газы. Эта привычка водится за всеми ручными вампирскими пиявками. Они повсюду оставляют много слизи и постоянно пускают ветры.

– Одни вонючки вокруг! – проворчала Сильвания. У неё было прекрасное обоняние, и она терпеть не могла неприятные запахи. Исключение составляли лишь чесночные багеты.

– Да ладно тебе! Это же так мило! – улыбнулась Дака.

– Когда так делает Франц – пожалуй. Но когда пердят эти твои слизняки – это просто отвратительно! – нудила Сильвания.

Франц – новый член семейства Цепешей. Самый сладкий вонючка в мире! Крошечный братик Сильвании и Даки. Маленький полувампир, в жилах которого течёт вампирская кровь. Ещё не родившись, он уже решил научиться летать. Бедной Эльвире стоило больших трудов скрывать его манёвры от окружающих. И это притом, что сама фрау Цепеш строго-настрого запретила членам своей семьи летать при свете белого дня. Но ещё не родившемуся несмышлёнышу разве что-то втолкуешь?

Зато Эльвира была, пожалуй, первой беременной женщиной в мире, которая казалась себе не ленивым откормленным моржом, а феей, парящей над землёй. Правда, совсем незадолго до рождения Франца Эльвира ляпнула в сердцах, что чувствует себя свиньёй, которую вот-вот отправят на убой. Но женщины на сносях частенько говорят и делают странные вещи. Так что не стоит придавать этим словам большого значения. Впрочем, о них в семье Цепешей уже давно и не вспоминают. Стоило малышу Францу появиться на свет, как все сразу же в него влюбились, а уж Эльвира – и подавно.

Михай, который, по правде сказать, ожидал появления на свет ещё одной дочери, рождению сына нимало не огорчился и так же, как когда-то Даке и Сильвании, с удовольствием пел Францу трансильванские колыбельные.

Сильвания мечтала о сестричке, которая бы тоже любила кружева, рюши и модные журналы. Но с сестрёнкой на сей раз вышла заминка, и Сильвания с огромным удовольствием нянчила братика, поила его кровью из бутылочки и подкармливала кровянкой.

Дака была в восторге от своего крутого маленького братца. Когда он родился, она сразу же стала его тренером по лётному искусству. А чтобы, летая, малыш ни обо что не ударился, Дака подарила ему шлем.

Из всех радостных событий, которые случились с Дакой и Сильванией в Германии, появление Франца было самым радостным. Сёстрам он был в миллионы раз дороже, чем Якоб и Мурдо вместе взятые. Но любить брата и любить парня – это совсем не одно и то же. Нет на свете ничего крепче родства по крови, особенно если кровь эта – полувампирская. Впрочем, об этом Дака и Сильвания как-нибудь нашепчут брату на ушко, а в тот день у них имелось куда более важное дело.

– Давай-ка разберём фотографии на вампшете22
  Марка вампирских планшетов. (Прим. пер.)


[Закрыть], – предложила Сильвания.

Фотографии нужны были для подарка. Близился первый день рождения Франца, и сёстры придумали оформить семейный альбом.

– Идёт, – согласилась Дака и флопсом переместилась на диван.

Сильвания подсела к ней и включила вампшет.

– Вот эту наклеим на обложку, – кивнула она на фотографию, где они были запечатлены вместе с родителями. Франц должен был вот-вот родиться, и это был тот редкий момент, когда мама обеими ногами стояла на земле.

– Boi, – пожала плечами Дака.

Сильвания принялась листать фотографии: Франц, Хелена, Лудо, Франц…

– Ой, смотри! Франц с Якобом! Какая прелесть! – засюсюкала она.

Дака закатила глаза. Сестре только дай пощебетать о Якобе! Что касается Даки, то она не любила выставлять свои чувства напоказ и о том, что по уши влюблена в Мурдо, предпочитала помалкивать.

Сёстры так увлеклись фотографиями, что, конечно, не заметили летучую мышь, подглядывающую за ними со ставни одного из окон. И лишь когда мышь решила со скуки перекусить комаром, танцующим в лучах закатного солнца свой последний в жизни танец, Сильвания на мгновение оторвала глаза от вампшета. Но и тогда она не заметила незваную гостью.

– А где же фотография с Урсулой? Урсула непременно тоже должна быть в нашем альбоме! – сказала Дака.

– А как же! Листай дальше. – Сильвания провела пальцем – и на экране вампшета появилась фотография Урсулы.

Урсула работала медсестрой в биндбургской больнице. Там же, в отделении судебной медицины, по ночам работал и Михай. Во время ночных смен, которые она предпочитала дневным, Урсула частенько наведывалась в банк крови. Там они и познакомились. Оказалось, что Урсула – тоже вампир (точнее, вампирша), и ей приходилось тщательно скрывать это от окружающих.

Однажды в больницу угодил сосед Цепешей Дирк ван Комбаст. Успешный представитель фармацевтической компании, он всё свободное время посвящал охоте на вампиров. Но, попав в нежные руки Урсулы, Дирк обмяк. Он решил, что прямо с небес к нему спустился ангел невиданной красоты, и тут же без памяти влюбился в прелестную медсестру. Откуда же ему было знать, что Урсула – никакой не ангел, а самый настоящий вампир?

Но ведь и Урсула не догадывалась, что Дирк – охотник на вампиров. Аромат духов и обаяние Дирка сделали своё дело – и медсестра ответила ему взаимностью. С тех пор прошло немало времени. Урсула уже была в положении и вскоре собиралась родить Дирку наследника или наследницу. Но вот сообщить ему, что сама она – вампир, а их ребёнок, скорее всего, будет полувампиром, Урсула никак не решалась.

– В женщине обязательно должна быть загадка, – отмахивалась она всякий раз, когда Сильвания или Дака советовали ей во всём признаться Дирку.

Да и как скажешь охотнику на вампиров, что ты принадлежишь к их числу? Дирк охотился на вампиров с тех самых пор, когда из-за них оказалась в психиатрической больнице его матушка. Однажды ночью она видела самых настоящих вампиров, но никто не желал верить её рассказам. Вот Дирк и решил доказать всему миру, что вампиры и впрямь существуют, а мама – вовсе не сумасшедшая. То-то бы он удивился, если бы узнал, что доказательство – у него под носом, и более того, это доказательство – объект его горячайшей любви!

– Интересно, а герр ван Комбаст уже в курсе, что у него скоро родится полувампирёнок? – хихикнула Дака.

– Не думаю, – покачала головой Сильвания. – Наверное, Урсула так ему ничего и не рассказала.

– Не понимаю я её, – пожала плечами Дака. – Что тут страшного? Полувампир – это же мегакруто! Ой, смотри, какая милота: Франц играется с Карлом-Хайнцем и Карлоттой.

– Угу, три вонючки соревнуются, кто из них громче пукнет, – усмехнулась Сильвания.

В коридоре раздался неприличный звук. Дверь открылась, и на пороге появилась Эльвира с Францем на руках.

– Пора спать, летучие мышки! Ну-ка быстро по кроватям! – воскликнула она.

– Boi noap! – ответили близнецы и тут же принялись целовать и щипать пухлые щёчки, мять и тискать ручки и ножки малыша. Эльвира со смехом прижала Франца к себе – того и гляди, девчонки задушат его своей сестринской любовью.

Но Дака с Сильванией были не единственными, кто не мог наглядеться на Франца. Словно зачарованная, Антаназия наблюдала за ним через свой монокль. При виде малыша по её клыкам потекла слюна. Антаназия облизнулась. Вдруг в монокле появилось какое-то зелёное бесформенное скользкое существо.

– АААААА! ЧТО ЭТО? – взвизгнула Антаназия, брезгливо скривив рот.

Это был Карл-Хайнц. Заметив, что на окне сидит летучая мышь и, поблёскивая глазками, с любопытством заглядывает в комнату, он вытянул мордочку и принялся изучать незваную гостью. Ведь Карл-Хайнц считал себя не какой-нибудь пиявкой, а пиявкой сторожевой. Ну и что, что он маленький? Зато удаленький! Вот и летучей мыши Карл-Хайнц решил оказать не самый радушный приём – чтобы неповадно было таращиться к чужим вампирам в окна. Он гневно взглянул на летучую мышь – и та тут же развернулась и, расправив крылья, ретировалась. А Карл-Хайнц ещё долго смотрел ей вслед и размышлял. Ему показалось, что летучая мышь заглядывала в комнату неспроста. Только вот зачем? На всякий случай Карл-Хайнц решил этой ночью не спать. Совсем.

– Boi noap, милашки! – сказала Дака Карлотте и Карлу-Хайнцу и выключила свет. На вампирийском языке – родном языке трансильванских вампиров – это означало «Спокойной ночи!».

Карл-Хайнц прижался к Карлотте, которая тут же с нежностью чмокнула его в обе щеки и на языке трансильванских пиявок пожелала любимому спокойной ночи: «Швой швапп!»

Выключив свет, Дака плюхнулась в постель.

– Спокойной ночи, Сильвания! – пожелала она сестре.

– Спокойной ночи, Дака… – прошептала Сильвания.

– Спокойной ночи, мама! – сказали они хором.

– Спокойной ночи, летучие мышки! – ответила мама.

– Спокойной ночи, папа! – крикнула Дака.

– Boi noap всем! – раздалось из подвала.

– Спокойной ночи, Франц! – пропела нежным голоском Сильвания.

– Бяяяя! – отозвался Франц.

– Спокойной ночи, Карл-Хайнц, – прошептала Дака.

– Швой швапп! – пропищал Карл-Хайнц на своём языке, но Цепеши, к сожалению, не понимали языка трансильванских пиявок.

– Карл-Хайнц? – удивлённо окликнула его Дака.

Карл-Хайнц пустил газы. Все засмеялись: значит, питомец в полном порядке. Постепенно все обитатели дома погрузились в сон, даже не подозревая, что скоро всё перевернётся с ног на голову и больше никогда уже не станет, как прежде… И лишь у Карла-Хайнца на душе было тревожно. А когда он всё-таки заснул, ему приснилось, что Дака попала в какой-то чёрный замок и вокруг неё столпились мрачные, тёмные тени. Карл-Хайнц проснулся в холодной слизи и принялся лихорадочно размышлять. Что же мог значить этот странный, зловещий сон? Да и сон ли это был? Тут Карл-Хайнц вспомнил любопытную летучую мышь за окном, и ему стало совсем не по себе. У неё был такой холодный, безжалостный взгляд.

Карл-Хайнц родился в Трансильвании. Дака вырастила его на уроке дряневодства в школе, а когда Цепеши решили перебраться жить в Германию, взяла с собой. Но Карл-Хайнц отлично помнил, как выглядят летучие мыши на родине. Они совсем не похожи на немецких летучих мышей. Они чёрные, словно ночь, с огненно-красными, будто раскалённые угольки, глазами. От взгляда этих глаз не укроешься. Он будто пронзает насквозь.

«Надо бы посоветоваться с Лудо Шварцером», – размышлял Карл-Хайнц. Лудо – специалист по предчувствиям и вещим снам. Только вот как его спросишь, если языка пиявок он не знает? Карл-Хайнц вздохнул. Даже с Дакой ему не так-то просто было изъясняться. К счастью, она хотя бы владела языком жестов и весьма сносно умела чесать ему животик. Как же всё-таки хорошо, что рядом мирно попукивает Карлотта, которая понимает его с получмока. Уютно пристроившись рядышком с ней, Карл-Хайнц снова заснул. И на сей раз его сон был мирным и безмятежным.