Текст книги "О любви. Истории и рассказы"

Анна Пинчук. Ведро

Когда-то давно, в конце прошлого века, а точнее 31 декабря 1998 года, без пятнадцати одиннадцать вошли ко мне в дом три человека. Двоих я знала, а одного – нет. Первый раз в жизни видела…

Впрочем, начну с предыстории.

Тогда, в конце девяностых, показывали телесериал «Улицы разбитых фонарей». Герой этой милицейской саги, опер Ларин, мне очень нравился. Я смотрела на него и думала: «Ну надо же, такой положительный, симпатичный и просто герой!»

И вот встретила как-то своего одноклассника, он учился в Высшей школе милиции.

Я ему: «А бывают на самом деле такие „ларины“? Или только в кино?» Он мне: «Бывают! Хочешь, познакомлю?» «Ага, – говорю, – познакомь». Ну не отказываться же!

С тех пор прошло 15 лет… Годы пролетели как один миг. А в тот памятный Новый год шестнадцать человек собрались у меня в квартире, и без родителей. Суетливо было в ту ночь, не до сантиментов. Один из гостей всю водку «отпил» по глоточку, потом рядом с унитазом спал. Несколько человек салатом отравились, потому что дама в черных чулках принесла просроченный майонез для оливье. Кто этот салат попробовал, те ушли раньше, остальные долго еще пели под гитару и танцевали… Весело было!

Мой будущий муж принес заячьи уши на резиночках и сказал: «У кого уши быстрее упадут, тому больше всех лапши навешали». И разумеется, этим человеком стала я!

Утром он по-хозяйски всю оставшуюся водку из початых бутылок слил в одну бутылку. Помог убраться. Решил мусор вынести, да не зная, что мусоропровод у меня на этаже есть, потопал на помойку. Выбросил мусор и стоит с пустым ведром…

Первое января, тишина, идет белый пушистый снег. Он смотрит по сторонам и пытается определить обратную дорогу. На праздник-то он пришел в темноте и с другой стороны дома. Но! Помогла оперативная подготовка. Вспомнил он, что балкон моей квартиры застеклен необычно, как книжная полка. Увидел его, посчитал этажи, вычислил квартиру и пришел-таки обратно!

Потом рассказывал, что очень переживал: дескать, я могла подумать, что он ведро у меня украл и ушел… А еще беспокоился, как он поедет 1 января с пустым помойным ведром в метро. В обоих случаях ситуация, получалось, неудобная. Поэтому, мол, вернулся.

Телефона моего он тогда даже не спросил. Я подумала, что и не понравилась ему, да и ладно. А в Рождество позвонил. Оказывается, он в новогоднюю ночь набрал номер своей мамы и попросил ее записать с определителя мой номер…

В 2000 году мы поженились, а через год, тридцатого декабря, под елочку принесли из роддома нашу Танюшку! В 2012 году – Машку! До Ваньки дело пока не дошло.

Нежданна Казаченко. Случайная встреча

Меня зовут Нежданна, и я тринадцатая, последняя и очень счастливая внучка своих любимых «стариков». Хочу рассказать историю любви этих, самых близких мне, людей, которых, к сожалению, уже нет в живых. Началась она с несчастливого вынужденного замужества моей бабушки – Надежды Тимофеевны Юговой. Ей было всего шестнадцать, когда мать выдала ее замуж за сорокалетнего офицера.

Недовольная семейной жизнью, она просто не могла смириться с нелюбимым мужем и сбежала из Новосибирска на Кубань к своему отцу, который жил там со своей второй женой. Мачеха не приняла свою падчерицу и через какое-то время просто выставила ее за дверь. Бедной девушке ничего не оставалось, как вернуться обратно…

В поезде она легла на верхнюю полку и уснула. Попутчиками оказались два друга, солдата, которые ехали в отпуск. Они, конечно же, обратили внимание на красивую молодую девушку с черными как смоль волосами, собранными в длинные косы. И когда коса свесилась вниз, один из парней из озорства дернул за нее. Девушка проснулась и накричала на весельчака. Так они и познакомились.

А на следующее утро Надежда не сошла на своей станции, а уехала с новым знакомым – Федором Степановичем Кривошеиным и его товарищем в Карелию, к его родным.

Матери Федора и его сестрам девушка понравилась. И по окончании отпуска он уехал обратно в часть, дослуживать, а Надя осталась его дожидаться. Когда же Федор вернулся из армии, то его первенцу уже исполнилось три месяца. А потом в семье родились еще один мальчик и две замечательные девочки.

Не сиделось деду на месте: как-то собрал свое большое семейство и отправился с ним в Казахстан – поднимать целину. Прожили они там недолго, а после рождения третьего сына уехали в Енисейский район, в поселок Новоназимово, где и жили до самой старости в любви и согласии. В Сибири у них родились еще один мальчик и девочка – седьмой, и последний, ребенок в этой большой семье.

Мой дедушка доучился всего до четвертого класса, потому что началась война и пришлось ему бросить школу, чтобы наравне с матерью работать в колхозе. Тем не менее, благодаря своему незаурядному уму и пристрастию к чтению, он никогда не производил впечатление человека необразованного. И все время был чем-то занят: зимой шил унты, летом работал вздымщиком в лесу, искал живицу.

Дед с бабушкой были людьми веселыми, дома всегда стоял шум и гвалт. В лесу дед построил недалеко от ручья избушку, куда на лето брал с собой детей. Там он соорудил для них качели и приносил больных зверушек, которых все вместе выхаживали и которые потом так и оставались жить в доме этой большой семьи.

Однажды дедушку укусила ядовитая змея, и бабушка без раздумий рискнула своей жизнью ради любимого человека – высосала яд из раны на ноге. Все остались живы, правда, без последствий не обошлось: она потеряла много зубов, а он всю оставшуюся жизнь мучился болью в ноге.

Никто ни разу не видел, чтобы они ссорились. Даже в старости играли в любимую дедову игру – догонялки и смеялись звонко, как дети.

Когда мы с родителями переехали в Иркутск, то на лето меня всегда отвозили к ним. Это было целое путешествие! Сначала мы ехали на поезде до Красноярска, потом – в Енисейск и уже оттуда на катере – до поселка Новоназимово. Именно дедушка приучил меня к бане, привил мне любовь к чаепитию – такого вкусного чая, как из их самовара, я не пила больше никогда в своей жизни. Исподволь он учил меня видеть в людях, животных, окружающем мире только хорошее. Со смехом вспоминаю рассказы моей мамы о том, как бабушка первое время не могла запомнить мое имя – Нежданна – и все спрашивала: «Как внученьку-то зовут?» Или как я не хотела целоваться с дедушкой, потому что у него были колючие усы. А он ради меня взял и сбрил их, а я – вот маленькая вредина! – не узнала его без усов и зарыдала, вырываясь, когда он взял меня на руки…

Помню, дедушка очень любил петь, в особенности песню «Солнечный круг», но не знал ее полностью. Я как-то пообещала привезти ему полный текст, но в то лето об этом забыла, а на следующее уже некому было… До сих пор на душе горько: не выполнила просьбу, не уважила деда.

После того как дедушки не стало, его любимый кот ушел на кладбище. Его ловили и приносили назад, но он все равно возвращался к могиле своего хозяина.

А после смерти бабушки, которая умерла через три тяжелых года после своего любимого мужчины, отпаивали валерьянкой ее собаку, никак не могли успокоить бедную – плакала совсем как человек… До своей смерти она спала на шали любимой хозяйки.

Да, со временем дети вырастали и разлетались, но все равно часто большой и дружной компанией собирались в родительском доме. А потом приезжали уже со своими детьми.

Бабушку и дедушку можно с полным правом назвать счастливыми людьми, ведь они невероятно любили друг друга и прожили свой век в любви и нежной заботе друг о друге, о своих детях.

Все, кто их знал, верят, что сильная любовь на всю жизнь – не сказка, и вот так бывает: встретился с человеком случайно, а тот остался с тобой навсегда – в горе и в радости.

Елена Рехорст. Цветок папоротника

У маминой подруги Ольги жизнь как-то не складывалась: развод, болезни, материальные трудности… Предпринималось много попыток наладить личную жизнь, но ни одна не увенчалась успехом. Так было до тех пор, пока Ольга бог знает откуда не узнала, что для обретения личного счастья необходимо в ночь на Ивана Купалу отправиться в лес и найти там цветок папоротника, который, по преданию, цветет только раз в году в полночь.

Всем известно, что папоротник не цветет, – следовательно, найти его цветок нельзя. Но Ольга никого не слушала, дождалась нужного числа и поехала ночью в лес. Как и ожидалось, ничего, кроме комаров, она там не нашла.

Я посмеялась над ней, но на следующий год она решила повторить свою затею и опять отправилась ночью в лес… А на третий раз случилось неожиданное: Ольга заблудилась в лесу и, проплутав всю ночь, к утру вышла к какому-то озеру, где наткнулась на рыбака. Что там произошло, неизвестно, но через несколько дней она объявила, что выходит замуж, а еще через некоторое время переехала жить к своему рыбаку.

Теперь уж я больше не смеялась над Ольгой. Наоборот! Вдохновленная ее примером, решила пойти по ее стопам, поскольку моя личная жизнь в то время оставляла желать лучшего. Но страшно же одной ночью в лес идти! Подругу – тоже, кстати, одинокую – с собой нельзя брать: цветок-то один. Решила сагитировать маму. Чего только она не сделает для любимой дочки! Прихватили с собой нашу маленькую собачку и втроем отправились в лес, где там, вдали от разных подвыпивших компаний с шашлыками и караоке, и следует искать свое счастье.

Зашли в самую чащу. Ночи у нас хоть и светлые, но в лесной глуши особого света не было. Продираемся сквозь кусты, шарахаемся от каждого незнакомого звука и рассуждаем на тему, как отличить маньяка от обычного мужчины. То есть, если вдруг откуда-то из-за дерева вывернется мужик, то как сразу узнать, кто он: маньяк или нормальный, который, может, тоже цветок пришел искать? А комаров кругом тучи и кусаются, как собаки, несмотря на разрекламированный импортный противокомариный гель, которым мы в три слоя обмазались. Наступила полночь, но цветка нигде не видно. Мама стала намекать, мол, не пора ли домой, а то и заблудиться можно. Собачка пищит и на руки просится, устала.

Вдруг прямо перед нами открылась поляна, а в центре над травой что-то краснеет. Мнения у нас разделились: мама решила, что это кто-то лоскуток красный обронил. Я считала, что пакет от чипсов ветром занесло. Решила проверить, кто прав, и, забыв о клещах, змеях и прочих ужасах, смело полезла в самую гущу травы. Через несколько секунд я оказалась перед прекрасным цветком садовой лилии. Это было так необыкновенно! Как это чудо попало в лесную чащу, навсегда останется загадкой. Сорвав лилию, показала маме и с гордостью произнесла:

– Вот он, цветок папоротника.

Тут, казалось бы, и конец истории. Сначала и я так подумала…

На другой день поехала по делам. По дороге назад в центре города приостановилась у красивой витрины, засмотрелась, и ко мне привязался какой-то турист с путеводителем в руках – начал расспрашивать, не знаю ли я случайно, где в Таллине упал с неба датский флаг? Его, видите ли, очень это интересует. А я об этом явлении услышала впервые. Спрашиваю: и когда же случилось сие событие? Оказывается, аж в 1219 году. А не хочу ли сейчас я вместе с ним пойти поискать это место? Что ж, почему бы и нет? Если человек накануне провел всю ночь, лазая по чаще леса в поисках мифического цветка, разве что-то помешает ему на другой день отправиться искать место, где с неба падают флаги?

И вот, прочесав вдоль и поперек весь Старый город, мы наконец очутились в нужном месте. Там, где упал флаг, даже лежит камень, но в путеводителе почему-то это место не указано, и найти его не так-то просто. И флаг упал не сам по себе, а бросил его туда никто иной, а сам Бог, чтобы… Но к моей любовной истории восьмисотлетние события не имеют прямого отношения, так что мы опустим все эти исторические подробности.

Турист в полном восторге сфотографировал камень и на радостях пригласил меня в кафе, что было весьма кстати. Как известно, дороги в Старом городе Таллина вымощены булыжником – попробуйте-ка походить по ним на шпильках! В свое оправдание скажу, что исследовать исторические места в тот день никак не входило в мои планы.

В кафе я не очень-то прислушивалась к его болтовне: хотелось спать после бессонной ночи, комариные укусы чесались, ноги болели. Приготовившись распрощаться и отбыть в сторону дома, вдруг слышу:

– Я люблю тебя! Ты выйдешь за меня замуж?

Жизненный опыт научил меня, что, когда тебе что-то предлагают, надо сразу дать твердый ответ – да или нет. Слова типа «не знаю» или «поживем – увидим» обычно раздражают человека. Засевшая в голове намертво истина «бьют – беги, дают – бери» приучила со всем вниманием относиться к предложениям.

Я недолго обдумывала ответ, руководствуясь принципом: лучше согласиться, а потом, в случае чего, передумать, и сказала «да». И добавила поспешно:

– Только хотелось бы уточнить важную деталь: когда ты успел в меня влюбиться?

– С того самого момента, как увидел тебя. Ты стояла у витрины, а солнце так красиво падало на твои волосы, что я подумал: вот женщина моей мечты…

Тут я – если уж быть до конца честной – в первый раз внимательно к нему присмотрелась и… осталась вполне довольной увиденным.

Через два месяца, в начале сентября у нас состоялась романтичная свадьба: церковь была украшена белыми розами, пел хор, звонили колокола… Мы вместе уже четырнадцать лет.

А история о цветке папоротника вовсе не такая уж сказка. Разве существует грань между сказкой и былью? Просто надо верить! И тогда обязательно найдешь свой цветок папоротника.

Валерия Пащенко. «Я к тебе навсегда»

Мою бабушку зовут Леонида, и сейчас ей идет восьмой десяток. Дедушки не стало почти восемь лет назад. В память о нем я хочу поделиться этой историей, которую мне бабушка рассказывала в детстве вместо сказки.

Жила-была девушка, и работала она на Алтае учителем. Пришло время – влюбилась она без памяти. Он тоже любил ее сильно – как говорится, на руках носил. Поженились они и жили счастливо. Но недолго – судьба уготовила ей остаться вдовой: муж погиб подо льдом на переправе. Долго и безутешно горевала молодая девушка, да кольцо свое обручальное никак не снимала.

И как-то раз отправилась она в далекие края друзей повидать, а домой возвращаться – билетов на поезд нет. Договорилась она с проводником, чтоб пустил ее, хоть даже и без места отдельного. Заходит девушка в плацкартный вагон, а там смуглый мужчина с густыми бровями и карими глазами.

– Присаживайтесь, – говорит ей, улыбаясь.

– Спасибо, я так устала, – робко отвечает она.

– Вот и ложитесь, а я посижу.

Она легла и сразу уснула. Путь был неблизким, в дороге люди легко знакомятся и общаются. Попутчик рассказал о себе, о том, что работает электриком и едет повидаться с родственниками в Орск. Расспрашивал девушку о ее жизни. Никто из них в тот момент не знал, что это та встреча, что способна изменить жизнь… И вот уже ему пора покидать этот вагон.

Она вышла на перрон проводить его.

– Оставь свой адрес! – потребовал он.

Она написала на листочке бумаги, как ее найти. А после он, схватив ее за руку, прижал к себе и поцеловал. Она его оттолкнула, вскочила в вагон, и пассажиры долго оживленно обменивались впечатлениями от увиденного. Ей было ясно, что они больше никогда не встретятся, и жизнь пошла своим чередом: ученики, школа, домашние задания, внеурочная работа…

Прошли месяцы. И вдруг – звонок в дверь. Открывает – а это он (хотя девушка и думать о нем забыла)! Она смотрела на него широко открытыми глазами и не верила в происходящее. Прошел день, два – он починил все сломанные приборы в ее крохотной квартирке.

– Что ты собираешься делать дальше? Ты ко мне надолго? – спросила девушка.

– Навсегда, – твердо и безоговорочно прозвучало в ответ.

С того момента прошло почти полвека. Около сорока лет они прожили, что называется, в гражданском браке, а расписались только на склоне лет. Я помню бабушкину улыбку и взгляд, когда она вспоминала, как шли два старика по аллее, держась за руки, подавать заявление в ЗАГС. Она подарила Юрию двух сыновей, а судьба им – трех внуков. Он был с ней и в радости, и в бедах, держал ее за руку во время болезни, всегда был рядом в походах с учениками и на родительских собраниях.

Но однажды жизнь вынесла приговор: диагноз – рак, и дедушки вскоре не стало… Я все помню: как он учил меня ездить на велосипеде, как вместе с ним впервые вытянула из пруда карася. В их доме на улице Карла Маркса всегда было тепло – это дедушка с бабушкой светились переполнявшей их любовью, хотя редко говорили о ней вслух.

Все твердят, что любовь бывает разная, – не спорю. Она может быть тихой и бурной, молчаливой и многословной, но если это настоящая любовь – она всегда неповторима.

Надежда Косолапкина. Любушка и чудище

Где-то глубоко в душе она была романтиком. Страстным, отчаянным, нежным. Красная шапка с помпоном-ежиком, гигантского размера синие рукавицы, белая, в мелких ранках, сумка из дерматина.

А еще у нее была мама Галя – ждала дочку каждый вечер в кресле цвета облезлой дымчатой кошки. Мама как мама. Суета, ворчание и страх за Любино будущее. И если бы она могла передвигаться сама, то наверняка личная жизнь дочери давно бы совсем сошла на нет.

Личная жизнь опасливо поглядывала на подъездную дверь, подкидывала записочки в почтовый ящик и преданно смотрела в глаза.

– Отстань, а? – усердно повторяла Любушка каждый день. Но Леший, а именно так Люба его называла, стойко стоял возле почтовых ящиков и фыркал, как изголодавшийся по ласке кот.

– Не уйду!

Люба закатила глаза и с победной ухмылкой проплыла в квартиру № 5. На пороге демонстративно оглянулась и бросила:

– Стой-стой, формула любви!

Кавалер нахмурил густые брови, сощурил добрые серые глаза и водрузился на перила.

В прихожей было темно. Люба включила свет и внутренне вздрогнула. Мама ждала в коридоре. Свежий взгляд, руки спокойно лежат на подлокотниках – видимо, недавно проснулась.

– Привет. С кем ты там?

– Да Леший снова площадку топчет.

– Не надо так с Алексеем, доченька. Он парень хороший. Надежный.

Люба закинула шапку-лепешку на полку, синие рукавицы пристроила в тумбочку. Старенькое пальто повесила на крючок, пожизненно приколоченный ржавым гвоздем.

– Ага. На него всегда можно положиться: шугает рекламщиков, отпугивает курильщиков… Незаменимый кавалер!

Змейка-язва приятно щекотала нёбо, внутри почему-то становилось тепло. Ляпнул гадость – сердцу радость – скрипнула мысль и подняла вихрь немой истерики. Люба смеялась как проклятая. Никакие силы не смели унять этот нечеловеческий смех.

– Доча, доченька, – металась мама в кресле по коридору. – Что ты?

30 лет. 30 лет жалкого существования. Все сама. Все одна. Господи, где же тот самый?! Тот настоящий?! Сильный, смелый и великодушный?! Именно великодушный, с большой душой и живым сердцем.

* * *

Люба сидела в кресле и варила кашу из собственных мыслей. Мама дремала перед телевизором. Спокойная. Тихая. Сытая.

Нет таких. И никогда не было. Все сказки.

Любушка подошла к зеркалу: длинные волосы задушены мертвой хваткой, красная бархатная резиночка гаденько выглядывала из-за светлой макушки, глаза ввалились и казались горошинами за окулярами очков. Белая идеальная кожа переливалась не то синим, не то фиолетовым оттенком.

– М-да… – Люба скептически посмотрела в зеркало. – Через три дня Новый год, а ты все такая же наивная. Черти от смеха уже копыта отбросили, а ты все веришь в чудеса.

Но ведь было же – упрямо настаивал внутренний голос. Вспомни: на прошлый Новый год премию дали, а ведь никто не верил! А в позапрошлый? В лотерею выиграла! Пусть 365 рублей, но повезло же?

– Мам, я в магазин. Пойду посмотрю. Может, что по акции выкинули.

Помпон безжизненно болтался возле плеча, лопоухие рукавицы торчали из карманов. На главной площади их маленького городка сновал народ. Большой, красивый и ужасающий гипермаркет красовался на площади как жирная бородавка.

Высокая, ощипанная и с проседью, елка стояла посреди предновогоднего безобразия. Игрушки и снежинки советских времен дрожали на ледяном ветру. Тут же было кольцо для маршруток и автобусов. Люди вжались в остановку. Серое небо тосковало по солнцу.

Рождественский базар раскинулся между супермаркетом и остановкой. Хлопушки, мишура, гирлянды, игрушки с ядреным запахом дружественного Китая. На одном из столов красовалась выпечка: нарядный каравай, имбирные пряники и даже парочка куличей. Как всегда, удивляла и настораживала находчивость современного торговца.

Любушка остановилась возле лотка с вязаными изделиями: носочками, чулочками, шарфами с русскими и скандинавскими «напевами». Маме подарю жилет на меху, твердо решила Люба. Как раз для ее спины.

– Привет, – прозвучало так неожиданно, что Люба с размаху залепила кому-то сумкой.

– Ой, полегче! – Алексей уклонился от удара, улыбка растянулась до затылка. – Неужели гуляешь?

– Не все же вам, Лешим, под елками отираться. – Люба затащила сумку обратно на плечо, проклиная первый класс, когда ее усадили за парту с этим долговязым репеем.

– Куда идешь? – Алексей еле поспевал за быстро набирающей скорость Любой.

– За горохом пойду. Куплю сразу три банки, чтобы угарными газами отвадить тебя от квартиры!

– Так ты лучше пачку сухого купи, так дешевле выйдет. – Парень бархатно рассмеялся.

Люба про себя улыбнулась. А он ничего… Взрослеет. Вместе с чувством юмора.

Оба вздрогнули от громкого сигнала. Алексей схватил Любу и оттащил в сторону. Огромный грузовик, переваливаясь всей своей мощью, проехал к торцу гипермаркета. Как по команде, открылась дверца кузова и на асфальт спрыгнули три здоровых мужика. В кузове дрожали елки. Большие и маленькие, роскошные и замученные, красивые и «сойдет».

Люба смотрела во все глаза, стараясь обнять, охватить эту красоту. Она даже не замечала руку Алексея на своем плече.

– Какие красивые… Самые красивые… Праздничные, – лопотала, как трехлетнее дитя, Люба.

– Тебе нравится? – сразу сообразил Алексей. – Нравятся елки? Так пойдем, выберем?..

За одно мгновение восхищение уступило место ледяному гневу. Люба резко вывернула плечо и зло, с прищуром взглянула на ненавистного Алексея:

– Нет! Понимаешь? Нееет! Мне не нужна елка, не нужен ты, никто не нужен! Потому что ты – леший, слышишь? Не принц, а леший, да еще и нищий.

Люба с силой поправила съехавшие лямки сумки и походкой важной цапли направилась к магазину. «Ну почему он такой чудной! – злилась девушка. – Хоть бы каплю ума. А еще подающий надежду инженер! Неужели он не знает, что у мамы аллергия на хвою? В прошлом году притащила крохотную веточку, и Новый год встречали в больнице».

Алексей смотрел вслед, складки на переносице вздулись бугром. Куда делась его Люба? С которой он дружил, которую любил? Болезнь мамы, как холодная стена, встала между ними. С каждым годом она отдалялась, становилась замкнутой, чужой. Алексей прокручивал в памяти воспоминания. Где он ошибся?

Люба бродила по магазину. В корзинке безжизненно распласталась шапка. Покупатели, разгоряченные акциями и жаждой великого обжорства, носились из отдела в отдел. Большие телеги измученно скрипели под тяжестью аппетитов. Горошек по акции был выложен перед кассами. Аккуратные баночки стояли пирамидой с большим красным ценником. Но покупать его не хотелось. Ничего не хотелось.

Прелестницы-елки никак не шли из головы. Она вспомнила отца. Как они каждый год ходили всей семьей выбирать елку. О! Это был особый ритуал. Папа скептически осматривал каждую красавицу, потом, закрыв глаза, с удовольствием вдыхал аромат каждой претендентки. Финалисток папа простукивал по стволу, прислушивался к звуку, шепоту веток. Наконец, с нашего с мамой одобрения, говорил:

– Вот эту! Только, голубчик, аккуратней. Чтоб ни одна иголочка не упала.

Отец никогда не торговался.

– Мы ж не рабыню покупаем, а царицу! – Руки с раскрытыми ладонями чуть поднимались вверх – и Люба ясно представляла корону для королевы праздника.

Все елочки, выбранные отцом, были маленькими, аккуратными и пышными. Сейчас Люба понимала причину этой театральности на елочном базаре. Отец искал самую недорогую, но достойную.

Пять лет назад папы не стало. Он умер за два часа до Нового года, как назло, под новогодней елкой. Мама перестала ходить. Обожаемый хвойный запах стал смертельно опасным для этой хрупкой женщины.

Но Люба все равно любила елки. Любила – как отца: всем сердцем, всей душой.

* * *

Утро. Новый год. Любушка сладко потянулась. Солнечный зайчик приветливо уселся в ногах.

Все-таки Новый год. «Ура» – пусть не самое громкое и радостное. Но настроение упрямо карабкалось вверх. Люба спустила ноги с дивана и по детской привычке соединила большие пальцы. Удивительно, но хотелось встать и умыться. Хотелось что-то делать. Даже мама в это утро не капризничала в ванной: за час управились и с душем, и с туалетом. Гречневая каша с молоком опять сползла на плитку. Да и ладно! Сегодня все равно генеральная уборка.

– Люба, Алексей-то тебя поздравил? – Мама сидела в кресле возле окна. Половина лица и прядь седых локонов были заботливо освещены солнцем. Ярким, морозным, праздничным.

– Да ну его! – огрызнулась Люба. В душе и без того скребли кошки: после встречи возле супермаркета Алексей не появлялся.

– Любушка, что ты так про него? Про Лешу все хорошо отзываются. Тебе тяжело одной, я же вижу…

– Ма-а-ам! – повышая голос, оборвала Люба. «Кому мы нужны? Особенно ты!» – чуть не сорвалось со стиснутых губ. – Ешь, – скомандовала дочь.

День плелся к вечеру. Полы тщательно и с остервенением вымыты, плита таки сдалась на милость «Пемолюкса» и затравленно блестит, праздничный оливье изрублен в мелкую крошку и томится в холодильнике. Осталось горячее и бутерброды. Бутербро-о-оды! По папиному рецепту. С килечкой. От одной мысли теплело в животе. Черный хлебушек слегка подрумянен на сливочном масле, яичко разрезано вдоль, ровным овальным кружочком кладется на хлебушек. Килечка, «раскрытая» как книжка, уложена на яйцо. А сверху – лимонный сок. И вот теперь – запекать в духовочке буквально минуту при высокой температуре, чтобы рыбка блестела желейной пленочкой. Папа был гурман. С папой все было по-другому.

Бутерброды были на подходе, когда раздался звонок в дверь. На пороге стоял Алексей. Не один. Рядом стояло оно. Дерево. Крепко укутанное простыней в застиранный подсолнух. Сердце с грохотом покатилось в пятки. Люба слышала, как мама подъезжает сзади на кресле.

– Мама, не-е-ет! – Вопль сотряс лестничную площадку.

Люба выскочила из квартиры и с медвежьей силой отпихнула Алексея к лестнице. Перед спуском тот попытался затормозить, но Любе это лишь прибавило сил.

– Чудище ты подъездное! Нам нельзя елку. Нельзя!

Сбитый с толку парень практически ехал вниз. Голова кивала в такт ступенькам.

– Я знаю! – Наконец ему удалось вцепиться в перила. – Стой! Стой, сказал.

Люба опешила от приказного тона.

– Вот так. Стой где стоишь! – Алексей перевел дыхание. – Я знаю про аллергию.

– Так какого Лешего?!

– Во-первых, меня зовут Алексей, можно просто Леша. Во-вторых, я знаю про аллергию. И, в-третьих, пахнет горелым.

– Конечно, пахнет горелым, я счас тебя как огрею! – Люба сжала кулак и ясно уловила запах подгорающих… бутербродов. – Да чтоб тебя!

Девушка рванула в квартиру. Мама выглядывала из дальней комнаты. Любу колотило в приступе злобы. От густого горелого запаха мутило. Спасая несчастных килек, Люба слышала, как закрылась входная дверь. В зеркале отразился Алексей. Он нерасторопно снял обувь, повесил дубленку поверх ее пальто. И начал разматывать ТО САМОЕ.

Любопытство раздирало изнутри, Люба вышла в коридор. Алексей чуть улыбался, румянец предательски подкрасил щеки. ТО САМОЕ внутри шелестело. Уверенными движениями парень размотал ткань. Под простыней блестел слой целлофана. А под ним зеленела березка. Небольшая худющая березка с листочками. Люба подошла ближе. Листочки были вырезаны из бумаги и закреплены на тоненьких березовых веточках.

– Вот! Не мог же я оставить вас без новогоднего дерева, – ласково и победно заявил парень.

Люба оцепенела. Ком, давно засевший в горле, вдруг разорвало. Сладкая слезинка поползла к носику. Вот тебе и чудище: от слова «чудо», – почему-то пронеслось в голове.

– Давай поставим в большой комнате. – Люба чуть заметно улыбнулась и пошла по коридору. – Мам, а где елочные игрушки искать? Лешка березу притащил…