Текст книги "Симметрия хаоса"

Настасья Валентинова
Симметрия Хаоса
Стихи

© Настасья Валентинова, 2021

© Анна Гутник, иллюстрации, 2021

© Dream Management, 2021

От автора

Всё в этом мире стремится к равновесию. Например, костоломный холод сменяется испепеляющей жарой, чтобы две силы уравняли друг друга и вместо Нептуна и Марса получилась планета Земля. Или же слишком сильная радость, доходящая до эмоционального апогея, сменяется минутами горя для того, чтобы человека не поглотили эйфория или отчаяние, и он не потерял самого себя. Наш мир не является чёрно-белой системой, в которой идёт вечная борьба между тьмой и светом. Ведь тьма без света, как и свет без тьмы, ведь жизнь без смерти, как и смерть без жизни не могут существовать во Вселенной. Хорошее и плохое только с виду кажется однозначным. На самом деле все события являются необходимым элементом одного пазла, единым течением жизни, которое всех нас из состояния хаоса приводит в состояние осознанности. Враги или друзья, близкие или чужие, все люди возвращают нас к себе. И порой одни оказываются рядом лишь на минуту для того, чтобы потом рядом на долгие годы оказались другие.

Симметрия Хаоса – Путь к себе.

Приятного Вам путешествия по космическим просторам человеческой души.

Симметрия отношений

 
Всё просто в этом мире до предела,
Но усложнять простое нам дано.
Ведь интереснее на нитке чурчхела,
Чем по отдельности орехи и вино.
 

Бродячий ливень

 
Расцветали травами долины.
Белокрылой рябью облаков
Возносились в звёздные вершины
Стайки оперенных голубков.
 
 
Окаймил снега бродячий ливень.
Близ него по талости густой
Ты прошёл, но он тебя не видел,
Заигравшись в сказке снеговой.
 
 
Твой ли шаг небесною росою
Вышивали птицы в синеве?
Боязно идти мне за тобою,
Неотлучно следовать тебе.
 
 
Но сомкнёт лес ветвей сонм угрюмо,
Ливень смолкнет в тиши луговой.
Мы найдём тогда с тобой друг друга,
Вновь пойдя дорогою одной.
 
 
Будет так всё, как предполагаем.
Будет так, как мы того хотим.
И своей судьбой располагая,
Мы исчезнем. Двое как один.
 
 
После нас – других людей потоки,
Но о них не вспомним никогда.
Ливнем смыты жизни нашей строки.
Мы идём дорогой в никуда.
 

Рядом и Вместе

 
Быть рядом, быть вместе скреплёнными небом,
Отбросив гордыню со страхом и тленом.
Быть рядом. Быть вместе. А что это значит?
Кто сможет к ответу дорогу назначить?
 
 
Быть рядом, быть вместе. Заучены сказы.
Легенды и песни. Изящные фразы.
Быть рядом. Быть вместе. Что станется с ними,
Когда они станут друг другу чужими?
 
 
Всмотреться с любовью в пустые метели?
Давно ли о нежности ласково пели…
И встретит зарю, беспристрастно скрывая
Затменьем нежданным, оплошность земная.
 
 
Трезвонит толпа. Проникается мнимой
Грустинкой с сочувственной миной ранимой.
Быть рядом. Быть вместе. Забыли, как звали.
Потешны и те, с кем в разлуку сыграли.
 
 
Быть рядом. Быть вместе. Слова то, не более.
Остаться лжецом сердцу нужно доколе?
Спросите себя, на своем ль оно месте,
Когда рядом тот, кто с ним же и вместе.
 

Тату

 
Расстоянье между нами
Меньшит парус корабля.
С оголёнными ногами
Я бегу до маяка.
 
 
Лампы в нём горят небрежно.
Поднесу к стеклу фонарь.
Ослепительно и нежно
Мачты светится янтарь.
 
 
И луной посеребрённый
Волн поток летит к земле.
Облаками очерчённой
Тенью близишься ко мне.
 
 
И невидимою властью
В порт приводит океан
Твой корабль. Моё счастье
В синеву облёк туман.
 
 
Я бегу к тебе! Упала…
Подскользнулась на камнях.
Вдруг корабль исчез с причала,
Побелело всё в глазах.
 
 
От испуга я проснулась.
Это был всего лишь сон!
Я вскочила, оглянулась:
Наш с тобой спокоен дом.
 
 
Мне бы воздуха. Я выйду
Без накидки на балкон.
Мне бы выдохнуть обиду
И отринуть полусон.
 
 
Ты тихонько подкрадёшься.
Дело близится к утру.
Неуверенно коснёшься.
На твоей руке тату.
 
 
А на нём корабль плавно
Подплывает по волнам
В порт, что снился мне недавно.
Не увидеться где нам.
 
 
И застыла на причале
Дева, голову склоня…
Кто, скажи, тебя встречает,
Если там стою не я?
 

Монолог

 
Терпким светом лампа затухает.
Так и быть нам вместе допоздна.
Маслянистый запах овивает
За бокалом вновь бокал вина.
 
 
Ты спокоен, двигаясь чуть нервно.
Я пьяна. Тебе же невдомёк.
Твоё сердце – раненая серна,
А душа – горящий уголёк.
 
 
Нам ли быть знамениям покорными?
Нам ли жить, скрываясь в духоте?
Как же страхом стал ведом бесплодным?
Как же стала я чужда себе?
 
 
Ты прости. Вино то слишком крепко.
Нам расстаться час уж не далёк.
Моё сердце – раненая серна.
А душа – остывший уголёк.
 

Не близость, а связь

 
Писать о любви всем привычно с утра и до ночи:
Влечение, влюблённость, полёт, приземление в грязь.
Всё те же слова. И сценарий всё тот же рабочий.
Сейчас даже близость людей называют не «близость», а «связь».
 
 
Связь меж проводов оборвётся от сильного ветра,
Не выдержит и замыкания резкий хлопок.
Связь меж проводов – украшение для интерьера,
Что смеркнет в момент, когда выключат энергоблок.
 
 
А те, кто любовь наблюдают, изрядно хлопочут.
Покуда любовь выставляется, словно футбольный плакат,
Все дружно глазеют, судачат, плюются, хохочут.
Ведь каждый команды одной убеждённый и верный фанат.
 
 
Мы сделали цирк из любви, но а зрителей будет немало.
Мы сделали пошлость из близости, мусор из тайны своей.
Ещё ничего наши разум и душу так не разрушало,
Как наше желание сделать любимым как можно больней.
 

Посвящение

 
Дуло приставили к клапану.
Ну же, глашатай, стреляй!
Вырвется с кожею к западу
Шматом грудной краснобай.
 
 
Вырвется стрелами прыткими
Радостный алый фонтан.
Путь их усеян ракитами,
Что дол в заре обмакал.
 
 
Я постою в чистой выправке,
Плечи по-женски держа.
Капли оставила в выкройке
Пуля, насквозь что прошла.
 
 
Застланы девичьи огненным
Бликом ресниц кружева.
Любящих выстрелом догнанным
Ранят любимых слова.
 

Канат

 
Меж нами стены.
Меж нами вехи.
Кривые реки.
Сухие реки.
Под нами земли.
Под нами плиты.
Лежат граниты.
Слепцы-граниты.
 
 
Ждала напрасно?
Ждала напрасно.
Как безучастно,
Как неприкаянно
Целует звёзды,
Немые звёзды
Твоё прощанье,
Моё прощание…
 
 
Над нами солнце!
Над нами солнце?
Над нами пепел,
Лучистый, как
Песок, а ветер,
Песок, но ветер
Рвёт наше сердце
На лоскуты…
 
 
На лоскуты.
Ему не слёзно?
Ему не жалко?
Доволен. Рад.
А наше сердце?
А наше сердце…
Прогнил над бездной
Любви канат.
 

Багровый камень

 
Когда зацвёл багровый свет,
Ванильной рябью стыло утро,
Ожил желтеющий портрет,
Завился дым золотокудро.
 
 
Ты ждал меня в тревогах сна,
Застывший, как столы и стулья.
Ты ждал меня, и я пришла.
И, веки с горечью целуя
 
 
Чрез сети каменных ресниц,
Я обняла тебя прощально,
Сказав, что в смене частой лиц
Тебя я встретила случайно.
 
 
Когда цветёт багровый свет,
В лазурной ряби стынет небо,
Потухнет рамочный портрет,
Закат зажжётся неумело.
 
 
Зардеет полночью Москва,
Завьётся кисть на крае блюдца,
И пресно-горький хмель вина
Осушат каменные чувства.
 

Затменье

 
В вазе будничной апельсины
Колют слизистые гвоздями.
Фальцет топчется соловьиный
Подле слуха твоими звонками.
 
 
Частокольные. Вперемешку.
Подсчитала отбоев секунды.
Я не вижу амбиций усмешку.
Где же гордость твоя, новолунный?
 
 
Неприметно зашьётся в подушку
Сновидений затейливый гомон.
Перекрёсток несёт легковушку
С гулом резанным, с корпусным хромом.
 
 
Я уже на пороге затменья.
Безразмерных гудков истезанья
Не порочат моё заточенье,
Не врываются войском в сознанье.
 
 
Остальное – за илистой гранью.
Не ступай ты на эти болота.
Для тебя я не спутница к счастью,
А напрасная только охота.
 

Святые

 
Ты заключил, что я достойна мести
И твоё право – возвратить мне боль.
Так откровенно без стеснения и лести
Ты мне ответить на вопрос изволь.
 
 
Ты был блаженным мучеником, может?
Не причинял и малого вреда?
И самолюбие грудину твою гложет
Из-за любви, несёшь что сквозь года?
 
 
А у меня мораль взошла другая,
Как полевой цветок средь сорняков,
Что логики твоей черта прямая
Не снизойдёт до собственных грехов.
 
 
Коль хочешь, всхлипы продолжай грудные.
Замкнись и по привычке обозлись.
Я знаю, что мы оба не святые,
Иначе бы мы просто не сошлись.
 
 
Все на словах мы для своих святые,
И святость наша чересчур глупа.
Но в отношеньях оба непростые,
Расходятся коль раз и навсегда.
 
 
И нет плохих людей, и нет хороших,
Как грешников и праведников нет.
И рана каждого своя сильней тревожит,
И понадёжнее как спрятать пистолет.
 

Ты спишь?

 
Наш город птичьим пением одурманен,
И в унисон поёт душа во мне.
Поверишь ли? Самой так жутко странен
Свободный голос в сжатой тишине.
 
 
Ты чувствуешь со мною воскрешенье,
Как исчезает наносная грязь?
Как расплелось пророчества сплетенье:
Столь важных слов бессмысленная связь…
 
 
Моя душа проснулась рано, знаешь?
Но ты всё так же беспробудно спишь.
Потерянное в прошлом не исправишь.
Уснувшее вовек не пробудишь?
 

Закат

 
Мне снился сон, как на земле янтарной
Полночная вдруг посветлела мгла,
И как багрянцем, сладостью усталой
Запахла ветром раскалённая листва.
 
 
Мы рядом шли по бронзово-осенней
Смурной степи, сведённые судьбой.
И солнце разгорелось красной тенью,
Окутавши сиянием нас с тобой.
 
 
В своих руках мои ладони грея,
Ты много говорил и невпопад.
Я на закат смотрела, цепенея.
А ты ему как будто не был рад.
 
 
А он сейчас, гранатово-молочный,
Слезами будто бьётся на глазах.
И день на нём расцвёл в сиянии сочном,
Как солнце мёдом терпким на губах…
 

Домино

 
Стараешься, влюбляешься и веришь,
А вместо радости – очередная боль.
И вроде десять раз уже отмеришь,
А вместо счастья – дым и алкоголь.
 
 
Кто виноват? Кому всё ставить в пику?
Слабак в себе причины не найдёт.
Слабак всё свалит на других и лихо
Разбудит посильнее и падёт.
 
 
Мы ошибаемся. Мы – люди. Что поделать?
Мы получаем опыт. Как всегда.
Нам не дано заранее всё ведать.
Нам стоит всё терпения и труда.
 
 
Доверья нет, нет склонности к доверью.
Привязанности выжгло домино.
Нет ничего. Мы закрываем двери,
А кто-то в них стучится всё равно.
 
 
Всё потому что закрываться глупо.
Прожить обиду надо, сжечь мосты
И скрытно не точить на бывших зубы.
Мы все хотим прощения и любви.
 
 
Пускай всё худо с кем-то получилось,
Но было и хорошее, ведь так?
Пускай, в конечном счёте, не сложилось,
Но сколько дали мы друг другу благ!
 
 
Мы с благодарностью на сердце и с уроком,
Который был болезненным, увы,
Отыщем нежность в облике жестоком,
Научимся здоровью и любви.
 
 
Мы близости боимся. Это правда.
Но смел лишь тот, кто двигается в страх.
Нам ни к чему стревозность и бравада,
Ведь зряч лишь тот, кто видит и впотьмах.
 

Планета

 
Твоё солнце теперь
       измеряется километром.
Треугольное зеркало
       отражает от глади своей его свет.
Спутники кружатся по оси
       вместе со Вселенским ветром,
Преломляя своей поверхностью
       яркие вихри комет.
 
 
На третьей планете,
       обогреваемой твоим солнцем,
Зародилась искра
       новой жизни в морях.
На четвёртой планете когда-то, помню,
       за яства платили червонцем.
А сейчас только память об этом
       осталась в красных степях.
 
 
Вторая планета была ближе тебе,
       чем те две другие.
До сих пор ты сжигаешь кожу её
       до раскалённой пустыни.
А дальние самые остались лучами твоими
       нетронутыми, даже святыми,
Энергия пламени так редко
       ласкает губы их ледяные.
 
 
На шестой планете
       кольца космической пыли
Обвили защитным поясом
       тело её от лишних гостей.
Она рослая, видная,
       но всё же без лишней гордыни.
Она неприступна.
       Сестёр молодых она просто стала взрослей.
 
 
А пятой планете досталось всех больше
       и силы твоей, и пристального внимания.
Стать её броская, а платье сшито Галактикой
       из газовой светлой парчи.
А сколько её воспевал ты, о ней сочиняя
       для звёзд колыбельные, мифы, предания.
Она – твоя гордость,
       и нет ей аналогов в нашем Млечном пути.
 
 
Но первой планете не так повезло,
       хоть и ближе она к тебе всех известных.
И движется всех них быстрее
       её напряженный, металлом очерченный стан.
Она так мала. Льнёт к тебе слишком близко
       в порывах почти неуместных.
Её согреваешь из долга, как данность,
       но плечи её никогда, как второй, не сжигал.
 
 
Моё солнце теперь
       измеряется тысячами километров.
Энергией будучи, истину огненных масс
       поневоле впитала в свои лучи.
Чтоб солнцем согретым быть,
       подле него нужно занять верное место.
Не отдаляйся, планета моя,
       но только слишком близко не подходи.
 

Мой человек

 
Мой человек, ты, наверное, слышишь,
Хоть не кричу о тебе я повсюду.
Хоть с родословной провидцем не буду,
Знаю, что где-то ты ходишь и дышишь.
 
 
Мой человек, ты, наверное, можешь
И сомневаться, грустить до отчаянья,
И затеряться в нервозном молчании,
Знаю, тебя что-то едкое гложет.
 
 
Мой человек, ты, наверное, веришь
В Бога, причину всего мирозданья,
В Бога, чьи мы с тобой план и создания.
Знаю, постель, как и я, правдой стелешь.
 
 
Мой человек, ты, наверное, видишь
Рук моих тени, суставов изгибы.
Губ моих тени, волос переливы.
Знаю, ты крепость неверья осилишь.
 

Город Солнца

 
В округе Солнца городов
Огонь, где стелят звёзды, белый,
Средь мириад стальных миров
Живёт народ наивно-смелый.
 
 
Там ходят в платьях ледяных.
Завит кольцом кометным пояс.
На филигранях золотых
Кружат орбиты, в краске кроясь.
 
 
И там, средь солнцем свитых лиц,
С тобой вне времени встречались.
И с малых дымчатых крупиц
Мы сами счастью обучались.
 
 
И слиты были мы в одно:
Два – как один, один – как вечность.
Нас не испытывал никто,
Лишь звёзд сиянья бесконечность.
 
 
Идёшь ты в даль, и я иду,
Спеша с тобой на свист перронов.
И с нами к звёздному костру —
Орбитных тысяча вагонов.
 
 
Все полетим мы средь планет,
По полюсам астральных истин,
Рисуя нравственный завет
Любви и жизни млечной кистью.
 

Семья

 
Лёгкий танец листьев на асфальте,
Завитки вишнёвых сигарет.
Вы друг друга, милые, не жальте,
Сколько б ни прожили вместе лет.
 
 
Каждый шаг пускает рябь на лужах,
С перебоем светят фонари.
Пребывая в зное или в стужах,
Терпеливы будьте вы в любви.
 
 
Просыпаться начали бутоны,
Летняя лазурная заря.
Главное не властность и не споры.
Главное – сердечность и семья.
 

Триптих

 
Хуже всего – быть в одиночестве.
Хуже всего – оказаться ненужной.
Всё отдаю, хоть совсем обесточена,
Чтоб полюбили удобной, послушной.
 
 
Хуже всего – оказаться должной,
Хуже всего – попасть в зависимость.
Я погашу свою задолженность,
Чтоб возвратить свободомыслие.
 
 
Кто-то решает быть в рабстве вечном,
Кто-то к свободе стремится присно.
Но по закону людской Вселенной
Их расставание бескомпромиссно.
 
 
Жить для себя, избегая ближних,
Жить, погибая, другим во благо.
Чтобы остаться в живых и слЫшных,
Этих двух крайностей выньте жала.
 
 
Выбора нет между МНОЙ и НИМИ.
Кто это понял – уже счастливцы.
Люди однажды не станут чужими
Там, где здоровые есть границы!
 

Симметрия характера

 
Когда сомнений буйство начинается,
Одною фразой разрешается дилемма.
Проблема – это то, что не решается.
А что решается – то вовсе не проблема.
 

Холод

 
Простудиться можно от ветра,
Что сквозит по щекам леденелым.
Шерстяного цветастого фетра
Жар укроет движением умелым.
 
 
Простудиться можно от снега,
Что ложится на нежные плечи.
Митры альфа, Селены омега
Свет хранят, как янтарные свечи.
 
 
Простудиться можно от взгляда,
Превратит что любовь твою в тóрос[1]1
  Торос – ледяная глыба, образовавшаяся при сжатии льдов в полярных морях.


[Закрыть].
Даже ватты электроразряда
Не заставят ожить стылый голос.
 

Привидение

 
Ткань завяжу узлами крепкими,
Скатерть в рулон сверну ярко-красный.
Тянутся к зеркалу лапами цепкими
Тени, держащие остов каркасный.
 
 
Выдался шанс для побега рамолику.
Крыши срывает от ветра жаркого.
Дом оставляю креслу и столику:
Всё, что осталось от статуса барского.
 
 
Дверь за собой оставляю открытою.
Утерян билет. Ждёт дорога пешая.
Выйду из дома, и ланью быстрою
Кровь в моих венах забьётся свежая.
 
 
Сзади доносятся хрипы тревожные.
Я обернусь. Вижу, окна распахнуты.
Слышу пульса удары подкожные.
Слышу, как нервы струною натянуты.
 
 
Вор вошёл в дом, осмотрел все полочки,
Яростно шкаф наизнанку вывернул,
Но не нашёл ни монет, ни иголочки.
Скатерть раскрыл, из узлов ткани вытянул.
 
 
В кресло присел от досадной усталости:
«Дом без замка – небывалая редкость».
Вдруг надломился столик от старости.
Двери замкнула тюремная крепость.
 
 
Ринулся к выходу. Нет к нему доступа.
Вор пригодился вам в подношение,
Длинные тени каркасного остова.
Найден хранитель вам.
 
 
С уважением,
Привидение.
 

Нищие сердцем

 
Проклятья слать – несложная наука.
Для изучения её не запретить.
Порой за подлость мнимого же друга
Предателем готовы окрестить.
 
 
Вина чудовищна. Предательство. И верно
К мишени с точностью отпущена стрела.
До дня последнего, известно достоверно,
Из ран не извлекается она.
 
 
И исповедь кому доверив смело,
Пустив угодником по странствиям души,
Того не упрекайте неумело
В безмерности сердечной нищеты.
 

Визирь

 
На сцене пред грузной толпою
Стоит паренёк в пиджаке.
Он молод, с причёской смешною,
Но в слове своём – как в броне.
 
 
На чёрном диване вздыхает
Заслуженный мастер, поэт.
Вальяжно ногой он качает.
Готовит мертвящий совет.
 
 
«Бездарно. Крикливо. Тревожно.
Писак расплодилось вконец.
Ведёт себя вздорно. Как можно?
Уйти тебе время, юнец».
 
 
А парень владеет уж залом,
И речь его – времени шквал.
«Ты хочешь меня взять запалом?
Урок я тебе преподам,
 
 
Что сцены тобой не заслужен
Степенный авторитет.
Один я талантом услужен.
А ты будешь изгнан. Отпет!
 
 
И что ты мне, старшему, скажешь?
За мной – всей поэзии свет.
Покроется спесь твоя стажем,
Как козырем – рваный валет…
 
 
Вдруг что-то во мне засверлило
И бросило судорожно в пот,
Как некая адская сила
Из крытых смолой нечистот
 
 
Разбила зеркальные вставки
На залитой светом стене,
Осколки сгребла, как булавки,
И под ноги бросила мне.
 
 
Забыл о своем критиканстве,
На хрупком от давки полу
Я вижу в зеркальном пространстве:
Со сцены галопом бегу.
 
 
А кем был осмеян в ту пору?
Кто этот почтенный визирь?
Ведь я по его приговору
Освистан как бездарь и гниль?
 
 
„Твой слог не шумит, не играет,
Где драма, где нервы, где стиль?!“
Он важный. Он опытный. Знает.
 
 
А всех неугодных – в утиль.
Скреплю молчаливо зубами.
„Посмотрим, насколько ты прав.
Отныне – война между нами.
Твой свергну всевластный устав!“
 
 
…теперь наконец-то я понял,
Кем стал по прошествии лет.
Напился змеиною кровью,
В змеиную кожу одет.
 
 
На сцене – талантливый парень,
Он пишет недурно совсем.
И слог его неординарен,
Хоть в технике – ворох проблем.
 
 
Местами, увы, пляшет рифма.
Возможно, я мог бы помочь.
Крикливый. Неопытный, видно.
Молчать, видно, больше невмочь.
 
 
А в зале? Что в зале? Краснеют.
И плачут, и тоже кричат.
И колкостей прытких от змея
Не слышат. На Бис и Виват!»
 
 
Спросили поэта коллеги:
«Что скажешь? По мне так неплох».
«Заметить я только посмею,
что в технике – переполох.
 
 
Не прочь даже с ним поработать.
Кто знает, кем станет малец?
Быть может, стиха воеводой
Среди себе льстящих овец».
 
 
Отныне гордыню смиряет
Тот мастер учёностью лет.
С божницы бесстрастно снимает
Визиря змеиный портрет.
 

Очнитесь

 
Увидьте, какой я хороший.
Увидьте, какой я благой,
Порядочный, добрый, погожий,
Ведомый природой самой.
 
 
А как вам отзывчивость эта,
Примерного благость словца,
Послушность святого куплета,
Печать на мне Бога-Творца?
 
 
О, зрители, ну же, любуйтесь!
Я жалостлив с тварью любой.
Глупцы, что же вы? Повинуйтесь,
Хвалите, ведь я недурной.
 
 
Делюсь я с тобою, друг бедный,
Добром моего кошелька.
Бери, сколько хочешь. Я – щедрый!
Верни не поздней четверга.
 
 
Ведь я бескорыстный, пригожий
И с нимбом над головой!
Что, что? Лицемер? Да ну что Вы?!
Замаслю я ваш непокой.
 
 
Слова мои бархата глаже.
Обманом своё отберу.
А после, друзья мои, даже
Отправлю вас дружно в Звезду,
 
 
В Звезду под названием Солнце,
Чтоб вам обогрето жилось.
Заботлив я, скромен, безумцы,
Гордитесь знакомством со мной!
 
 
Вот так на хорошесть мы падки,
На внешний зализанный блеск.
Очнитесь, Вас дурят, ребятки.
У истины гласности нет.
 

Тоннель

 
Тот, кого ты считаешь соперником,
От кого скулы завистью сводит,
Тот проснётся когда-нибудь преданным,
Но в беспечном неведеньи ходит.
 
 
Покоробит тебя. Нож заточится.
Друг идёт впереди, спина голая.
Кто-то сзади знакомый волочится,
И ухмылка его развесёлая.
 
 
Подойдёт к спине ближе Иудушка,
Нож вонзится в бочину открытую.
Разобьётся о камни голубушка,
Не найдёт её птах, серокрылую.
 
 
Бог простит. Люд простит. Дружба кончится.
Тот, кого принимал за соперника,
Идёт дальше и даже не морщится,
Вспоминая Иудова пленника.
 
 
Будешь жить ты без рода и племени
Ниспустившимся, неисповеданным.
Будешь жить ты в беспечном неведеньи,
И проснёшься когда-нибудь преданным.
 

Проверка

 
Если хочешь проверить, кто друг,
Расскажи человеку о счастье,
Об успехе, о граде заслуг
И о том, в чём ты – гуру и мастер.
 
 
Если хочешь проверить, кто друг,
Расскажи о беде своей честно,
Приключилось плохое что вдруг,
Что об этом вдруг стало известно.
 
 
Если хочешь проверить, кто друг,
Так проверь. В чём проблема, товарищ?
Это сделать – лишь пара минут
Вместо слёз и сердечных пожарищ.
 
 
Если зависть к тебе не всплывёт,
Если кто-то в сторонку не встанет,
То, возможно, тебе повезёт,
Может, кто-то тебе другом станет.
 
 
Что бы кто бы тебе ни сказал,
Все слова вырывай смело с корнем.
Только действия – это сигнал,
Что является фактом бесспорным.
 

Вновь

 
Где дерево тонкое с рыжей каймою
Спадает тенями на заросли кедра,
Я слушаю лиры любовных историй,
До сердца носимых порывами ветра.
 
 
Где чистые пачки, до блеска натёрты
Полы и зеркальные ветхие стены,
Я слушаю танцев балетных аккорды,
Что, будто иголки, вдеваются в нервы.
 
 
Где розовый смог растворяет гостиной
Прозрачные в крапинку синие шторы,
Я слушаю кем-то любимые гимны,
Их люди, что лошади, носят, как шоры.
 
 
Где люди теснятся в отмеченных касках,
Спасая других из-под груды металла,
Я слушаю хрипы гортанные, в масках
Сочувствия зрители подле экрана.
 
 
И кто-нибудь, может, опять ошибётся,
Воздав лицемеру по чину святого.
Стеклянная ваза опять разобьётся
От чьих-то стараний убрать пыль из дома.
 
 
В спиралях обмана запутались, снобы
Вшивают под кожу законы морали.
Увы, справедливость придумали, чтобы
Играть, словно куклами смертными с нами.
 
 
Но противореча самоконтролю,
Откроем глаза, отцепляя по ниткам
Чужую и алчную высшую волю.
И вновь заживём. Ну, а как – будет видно.