Текст книги "Спаси мою дочь, бывшая!"

Глава 11. Дымка

Сидя на крыльце, я пью горячий чай и наслаждаюсь тёплым солнышком, которое только-только стало вставать и нежно согревать своими лучами. Конечно, скоро поднимется жара, но пока есть немного времени, чтобы успеть насладиться летним утром. Я немного жмурюсь, глядя на красивые перьевые облака, медленно плывущие по небу, а на губах появляется улыбка, но надолго она не задерживается.

Телефон звонит, и, увидев, что это Багрянский, я хочу отклонить вызов, но не делаю этого, ведь он может сказать что-то важное. Надеюсь, что он всё понял и прекратит устраивать никому ненужные сцены ревности… Сейчас мы просто партнёры, не более того…

– Что-то случилось? – сходу спрашиваю я.

– Да. Привет, Дымка…

Багрянский ненадолго затихает и тяжело дышит, а я понимаю, что следует оставить обиды прошлого там, где они случились. Я была обижена на своего жениха, а сейчас он выступает в роли отца моей племянницы, не более того…

– Привет! – отвечаю тихо.

Раньше мы могли часами разговаривать по телефону и спорить, кто первым будет отключаться, а теперь мне хочется сбросить звонок прямо сейчас.

– Пришли результаты твоих анализов… Доктор сообщил, что совместимость не стопроцентная, он опасается, что во время пересадки костного мозга у Аси начнут вырабатываться антитела, и тогда уже ничего не сможет помочь…

– Я правильно понимаю, что единственный выход из этой ситуации – рождение ребёнка?..

– Это не даёт стопроцентной гарантии… – отвечает мужчина приглушённым голосом.

– Но мы не можем не попытаться, верно?

– Дымка, я бы хотел встретиться и обсудить с тобой этот момент. Конечно, изначально я просил тебя стать матерью ребёнка-донора, но… – Багрянский обрывается.

– Ты не можешь передумать сейчас, когда твоя дочь так сильно нуждается в этом… Я уже сказала, что помогу, если это будет возможно… Но учти, что напрашиваться и уговаривать тебя не стану.

– Понимаю, и я благодарен тебе, но есть немало нюансов, и я не знаю, как поступить в этой ситуации лучше… Я не смогу оставить своего ребёнка, Дымка! Знаю, ты будешь просить об этом, но уже сейчас я понимаю, что это будет такой же мой сын или дочь, как и Ася. Я не смогу оставить его и не участвовать в его воспитании…

Сердце замирает, а на глаза тут же наворачиваются слёзы. Я вспоминаю о малыше, который уже в зародыше умер, а ведь я тоже могла быть мамой… Думаю над словами Багрянского, а перед глазами то и дело появляется его дочь.

Маленькое белокурое солнышко.

– Ты не можешь бросить свою дочь умирать… – констатирую факт я, и смотрю на кружку с чаем, куда успевает попасть мошка. Ставлю кружку на крыльцо, поддеваю мошку ногтем и достаю, позволяя улететь. Вот только маленькие крылышки уже успели намокнуть, и она не может пошевелить ими. Так же и Ася – борется из последних сил за свою жизнь. Но она не справится одна.

Мы должны ей помочь.

– Потому я и хотел встретиться с тобой. Сегодня Ася говорила с зайчиком, которого ты ей подарила… Она просила его позаботиться обо мне, когда её не станет… Дымка, второй раз в своей жизни я не знаю, как поступить… Мне больно… – честно признаётся Багрянский.

По щекам текут слёзы. Они обжигаю кожу и пробираются до глубины души. Сердце тяжело ударяется о рёбра.

Говорила с зайчиком…

Просила позаботиться о её единственном родном человеке…

Больно, когда ребёнок осознаёт, что смерть близко. Ещё больнее, если ты ничем не можешь помочь ему. Тяжесть в груди медленно поднимается вверх и сдавливает горло. Голова идёт кругом. Мне настолько тяжело, что просто не передать словами, а каково отцу девочки?

– Прости, что переваливаю всё это на тебя, просто… Ты по-прежнему остаёшься единственным человеком, с которым я могу поговорить откровенно. Прости. Я не должен был!

Понимаю, что Багрянский пытается взять себя в руки. Ему тяжело. Очень тяжело. Но мне тоже было тяжело и сложно в своё время, и я одна справлялась с этой болью.

– Мы должны попытаться… Как только врач сообщит о возможности забеременеть, мы поговорим об этом, а пока не имеет смысла, потому что мы даже не знаем, смогу ли я выносить и родить здорового ребёнка! Извини, но мне нужно идти… Передавай Асе привет и скажи, что ей ангел-хранитель рядышком!

Я отключаю телефон, кладу его на крыльцо рядом с кружкой и роняю лицо в ладони. Слёзы текут по щекам сильнейшим потоком, и я ничего не могу поделать с собой. Меня потрясывает от сильнейших эмоций, а голова начинает кружиться, словно мне не хватает кислорода. Я не желала становиться участником такого испытания. Не нужно было сразу соглашаться с Багрянским и ехать сюда, а теперь уже дороги назад нет и не будет…

– Тань? Таня, что случилось?

Виктор входит в калитку и спешит ко мне. Поднимаю на него затуманенный от слёз взгляд и смотрю какое-то время, а затем снова прикрываю лицо ладонями и негромко всхлипываю.

Мужчина ничего не говорит больше, не спрашивает, просто присаживается рядом и обнимает меня.

– Таня, всё будет хорошо, слышишь?

– Ну почему всё так несправедливо, Вить? Почему маленькие дети страдают? За что им такое испытание?

– Я не знаю, Танюш… Я не знаю! С девочкой что-то случилось?

Понимаю, что хоть вчера Виктор и пытался отговорить меня помогать Багрянского, у него вся та же добрая и чистая душа, которая была раньше… Он беспокоится за малышку.

– Пока нет, но как всё сложится дальше?..

Я плачу и кладу голову на плечо Виктора, а он прижимает меня к себе.

– Я так понимаю, твои стволовые клетки не подходят для пересадки?

Я отрицательно мотаю головой, а Витя негромко скрипит зубами и утопает в собственных мыслях.

– Давай мы перестанем грустить и займёмся уборкой? Дел на участке немало… – пытается отвлечь меня Виктор, и я улыбаюсь.

Если другого выхода нет, и мне остаётся лишь беременность от Багрянского, то на ближайший год мне придётся обосноваться здесь. Что делать с работой? Вопрос хороший, но пока я даже не пытаюсь искать ответ. Скорее всего, Багрянский на самом деле уладил этот вопрос, потому что начальник так и не перезвонил мне.

– Да, ты прав… Работы непочатый край! – улыбаюсь я, а Витя встаёт на ноги, подкатывает рукава рубашки и протягивает мне руку.

– Будешь работать в рубашке? – спрашиваю я, принимая помощь мужчины.

– Предлагаешь мне работать без неё? – подмигивает Витя, и меня смущают его слова.

– Н-нет… Конечно, нет… Впрочем, как тебе будет удобнее.

Щёки начинают краснеть.

Конечно, мужчины в деревне часто работают с обнажённым торсом в солнечный день, но я понимаю, что буду неловко чувствовать себя, если мужчина разденется. Виктор берёт в руки косу и точильный камень и готовится к покосу травы…

День сегодня будет очень непростой.

Меня ненадолго отпускают мысли о том, что будет дальше, и как теперь поступить с Асей. Я вспоминаю времена, когда бабушка ещё была жива, и мы с Витей помогали по огороду сначала ей, а потом бабе Нюре…

До самого вечера мы возимся во дворе, и я уже готова рухнуть без сил. Сидя за компьютером в офисе я отвыкла от работы на огороде и немного ослабла. Неплохо было бы заняться собой, вот только начинать заниматься в зале было бы глупо, ведь во время беременности я вряд ли смогу продолжить, если только это не будет лёгкий фитнес. Я уже почти свыклась с мыслью, что буду беременна, пусть пока не пришли результаты анализов, и врачи не сказали, что я на самом деле смогу стать мамой.

– Ну что? Пойдём ужинать? Бабуля уже должна была нажарить котлеты и натушить твою любимую картошку! – говорит Витя, обтряхивая свои шорты.

– Да, я голодная до ужаса… – улыбаюсь я и направляюсь к мужчине, но неловко подворачиваю ногу и буквально падаю у нему в объятия.

Ненадолго между мной и Витей повисает молчание, а затем он приподнимает меня, обхватив руками и начинает кружить, совсем как раньше. Хватаюсь за его шею и прошу отпустить, потому что до сих пор боюсь, что он меня уронит, хоть он превратился в очень сильного мужчину. Смеюсь, и когда Виктор ставит меня на ноги, хватаюсь за его плечи, потому что голова кружится, и я боюсь рухнуть.

– Ну что? Дойдёшь сама, или тебя на руках отнести? – с улыбкой спрашивает Виктор, а я ненадолго застываю взглядом на его губах.

Почему я никогда не рассматривала его на роль своего ухажёра, и всегда считала лучшим другом, братом, но не более того? Таких мужчин нужно бы заносить в красную книгу, а я не могу почувствовать к нему ничего… Мне становится немного горько, и я подумываю отказаться от предложения, а когда слышу негромкое покашливание, то резко оборачиваюсь к забору и замираю.

Багрянский…

Не знаю, что он тут делает, но его мысли в эту секунду несложно угадать.

Зачем обниматься взрослой женщине со взрослым мужчиной?

Наверняка посчитал нас любовниками…

Вспоминаю его вчерашний приказной тон, и мне становится неприятно.

– Ты не говорила, что ждёшь гостей! – с раздражением в голосе произносит Виктор.

– Да я и не ждала вроде бы… – пожимаю плечами и выбираюсь из его объятий.

Голова всё ещё кружится, но стоять на ногах я могу.

– Вить, ты иди тогда, а я подойду сейчас… Только узнаю у «гостя», что случилось, и почему он приехал без предупреждения…

– Уверена, что хочешь оставаться с ним наедине? – почти шепчет мне в макушку Виктор и берёт за плечи.

Я вижу, как искажается лицо Багрянского, и легонько смахиваю с себя руки друга.

– Да, Вить! Спасибо!

Виктор больше ничего не говорит и не спрашивает. Он проходит мимо Багрянского, не сводя с того взгляд. Мне кажется, что между ними происходит безмолвная война. Виктор специально задевает своим плечом плечо Багрянского, и я пугаюсь того, что между ними произойдёт конфликт, но Демьян удивляет меня: он никак не реагирует на провокацию.

Я медленно бреду к воротам, стараясь не качаться по пути, чтобы бывший не подумал, что ко всему прочему я ещё и пьяна. Приближаюсь и останавливаюсь напротив. Стойкий запах древесных ноток, исходящий от мужчины, дурманит меня, но это всего лишь секундное воспоминание, которое быстро улетучивается, и я начинаю воспринимать его, как аромат обычного одеколона.

– Зачем ты приехал? – спрашиваю я, поглядывая на Багрянского.

– Хотел обсудить с тобой вопрос рождения ребёнка… Если это ещё актуально…

Я ничего не отвечаю на последние слова бывшего, пусть они и царапают душу. Мне становится до слёз обидно, что меня до сих пор тянет к нему, а не к кому-либо другому.

– Мы ведь договорились, что обо всём будем говорить, когда придут анализы…

– Ты можешь выносить и родить здорового ребёнка. Сегодня мне звонил врач. Так как пока готовы не все анализы, придётся немного подождать с зачатием, но он уже дал ответ… И я думал, что мы сможем всё обсудить сейчас, но… Прости, что отвлёк от приятного времяпровождения.

– Извинения принимаются! – киваю я. – Что ты хочешь сказать? Ты привёз меня сюда с определённой целью… Теперь ситуация изменилась? У твоей дочери всё в порядке? Или ты рассчитываешь, что я соглашусь создать с тобой семейную ячейку общества, чтобы мой ребёнок рос в полноценной семье? Нет, Багрянский… Я не хочу наступать на те же грабли, да и не смогу… Прошло семь лет, и ты должен понимать, что это слишком большой срок. Ребёнок, который родится не будет расти с тобой… Это моё условие.

– А с кем будет? С ним?

Вопрос бьёт под дых, и я не могу найтись со словами. Слишком сложно всё и неправильно… Я не могу лишать ребёнка отца ещё до его рождения… Багрянский хороший отец, это видно по тому, как он заботится об Асе… Вот только будет ли он точно так же заботиться о нашем малыше? Будет ли любить его? Вопросов много, но ответа ни одного…

– Со мной… А тебе следует найти жену или развестись с ней и завести новую… Асе нужна мать.

Сама не понимаю, зачем лезу в чужую жизнь. Багрянский и без меня всё это знает.

– Мы с Аней разведены… Свадьба с ней была финальным штрихом кукловода, который пытался потопить меня, и которому ты слила все мои наработки… После свадьбы на сестре-близняшке моей невесты, я потерял всё окончательно, но смог возродиться из пепла… Мы развелись на следующий день после свадьбы, во время которой ей стало известно, что я банкрот… Тебя волнует что-то ещё? Можешь напрямую задавать вопросы, а не намекать… Я готов говорить откровенно о прошлом, а ты?

Глава 12. Демьян

«Тебе было хорошо с ней?» – единственный вопрос, который задала мне Дымка и, получив ответ на него, заявила, что это ничего не меняет. Она не желала говорить о прошлом, но пообещала, что пока проходит подготовку к оплодотворению, подумает, как лучше быть с нашим совместным ребёнком.

Подумает…

Словно у нас родится не личность, которая имеет право знать обоих родителей и проводить с ними равное количество времени, а питомец.

Подумает…

Уже несколько дней мы встречаемся только в больнице, куда её привозит этот «жених». У нас почти нет времени на простой разговор, и с каждым разом мне всё тяжелее осознавать, что я упускаю свой шанс. Возможно, единственный из оставшихся… А может, у меня и не было никогда этого шанса? Может, я упустил все ещё раньше?

– Сегодня ты без сопровождения? – спрашиваю, когда Дымка входит в медицинский центр.

Она вздрагивает, смотрит на меня и начинает нервно поёживаться.

– Я хотела поговорить с тобой о своём решении…

– Приняла его?

Между нами больше не искрит, как в первые дни. Кажется, что все эмоции выпотрошили, вывернули душу наизнанку и оставили только пустоту. Я понимаю, что её можно легко воспламенить, но не хочу делать этого.

– Да… У нас нет будущего, Демьян… – тяжело вздыхает Таня и отходит в сторонку. – Следует смотреть правде в глаза: семь лет большой срок, а измена – непростительная ошибка.

Я начинаю закипать. Меня снова трясёт как одержимого. Я хватаю Дымку за запястье и тащу в процедурную, потому что знаю, что сейчас там пусто. Эмоции кипят, пусть мне казалось, что от них ничего не осталось.

«У нас нет будущего»…

Мог бы согласиться с этим, хоть и не хочу.

«Измена – непростительная ошибка»…

Эта мысль бьёт по всему хорошему, что было внутри.

«Измена – непростительная ошибка»…

– Ты не умеешь говорить спокойно? – кричит на меня Дымка, когда я запираю за нами дверь и отпускаю её руку. – Тебе обязательно каждый раз применять силу, чтобы поговорить? Неужели ты не можешь общаться нормально?

– А ты можешь слушать? – цежу сквозь зубы я.

Дымка немного краснеет и отводит взгляд в сторону. Что и требовалось доказать! Она не хочет слушать меня!

– Ты права, измена – непростительная ошибка, но то, что было между мной и твоей сестрой невозможно назвать изменой! – Дымка пытается раскрыть рот, но я отрицательно мотаю головой, не позволяю ей вставить и слово, потому что хотя бы сейчас мы должны поговорить откровенно. – Я не осознавал своих действий. Единственное, в чём ты можешь обвинить меня, что я мужчина, у которого просто сработал организм, как часы… Знаешь, даже перед смертью оно сработает, потому что так заложено природой! Хочешь считать меня изменщиком, потому что тебе так удобнее? Давай, Дымка! Скажи мне? Чего ты хочешь? Хочешь, чтобы снова валялся у тебя в ногах и просил о прощении, говоря, что я виноват? Я не сделаю этого! Я не признаю своей вины, потому что её не было. Ты можешь сколько угодно лелеять свои мысли о том, что я предатель, но это всё твоя вина! По большей части…

Я замолкаю.

Конечно, часть моей вины тоже имеется. Наверное, мне следовало задуматься о том, что Дымка не стала бы домогаться до меня, зная, в каком состоянии я нахожусь, но тогда я не мог даже думать толком. Сейчас я понимал, что она уложила бы меня в кровать и позаботилась, может, вызвала скорую и непременно померила температуру, а не полезла ко мне в трусы, но я понимаю это только сейчас. Тогда я не мог анализировать происходящее, а Анна знала слишком многое…

– Прекрати винить меня! – вспыхивает Дымка. – Этот пароль был придуман в шутку! Я никогда бы не подумала, что ты решишь воспользоваться им на самом деле! А если ты решил употребить какие-то запрещённые препараты на этом проклятом мальчишнике, от которых у тебя голова пошла кругом, то это не моя вина! Сейчас мы говорим о жизни твоей дочери, Багрянский! Если ты хочешь, чтобы Ася выжила, мы должны попытаться! Ты привёз меня сюда ради этого, а не для того, чтобы воскрешать в голове прошлые события и винить друг друга в том, чего уже не изменишь! Хватит! Давай оставим прошлое там, где ему самое место? Я не хочу воскрешать те события в памяти, как и не хочу быть вместе с тобой! Но я готова пойти на уступки… Ты сможешь видеться со своим ребёнком, если он родится… Сможешь общаться с ним, и он будет знать своего отца. Это всё, что я могу предложить тебе, Багрянский! При условии, что ты поклянёшься оставить прошлое и прекратишь пытаться воззвать ко мне или вымолить прощения! Мы спасём твою дочь, и у тебя будет возможность участвовать в жизни второго ребёнка. Ты согласен на мои условия?

В глазах начинает печь. Дышать сложно, но я дышу. Вспоминаю, как задыхался после той ночи, когда стоял на коленях под проливным дождём, а Дымка закрыла дверь перед моим носом. Целый месяц я лежал в больнице после этого с двусторонним воспалением лёгких, плевался кровью и думал, что сдохну, а она в то время лишала меня бизнеса… Имущества отца, которое я клялся уберечь. Конечно, теперь я понимал, что она сделала это, потеряв ребёнка, решила отомстить мне… И я готов был смириться, готов переступить через всё и двигаться к новой жизни, искать компромиссы, но она не желала слышать… Дымка предложила лучший вариант – я забываю о прошлом, а она позволяет мне общаться с ребёнком и участвовать в его жизни. И я должен был согласиться ради Аси.

– Я соглашусь с твоими условиями, но после того, как сделаю это…

Не оставляю Дымке возможности отступить и резко приближаюсь к ней, хватаю за талию и прижимаю к стене. Она шокировано приоткрывает рот, а я впиваюсь в её губы поцелуем. Убиваю нас обоих в этот момент, понимая, что она никогда не простит мне этого, но, возможно, это последний раз, когда я могу поцеловать её, единственная возможность почувствовать – остались ли у неё хоть какие-то чувства ко мне. Дымка негромко всхлипывает и пытается оттолкнуть меня, но несмотря на это несколько мгновений отвечает на поцелуй, а когда я отстраняюсь, сыплет на меня кучу ругательств.

Вот только она может кричать сколько угодно, но я уже сделал определённые выводы для себя, и теперь знаю, в каком направлении буду двигаться.

– Я согласен на твои условия, – говорю я, проводя большим пальцем правой руки по своей нижней губе.

Таня не бьёт меня по лицу, не пытается как-то огрызнуться или больно укусить меня. Она просто стискивает зубы и часто пыхтит, как самый настоящий ёжик, а я уже знаю, что ждёт нас дальше, но не хочу забегать вперёд.

На губах появляется улыбка, но я подавляю её, чтобы не показаться в её глазах маниакальным психом.

Выскочив из процедурной, Дымка сбегает к доктору на финальный осмотр, если всё хорошо, то сегодня проведут оплодотворение. Врач предупредил, что с первого раза может не получиться и предложил нам провести эту процедуру два, а то и три раза подряд, для закрепления результата, чтобы уж наверняка быть уверенными, что всё получилось и не дожидаться нового цикла, который очень успешно сыграл нам на руку.

Встретиться с Дымкой до начала процедуры у меня не получается. Время летит быстро, и когда я сдаю своё семя, начинаю наматывать круги по коридору, потому что волнуюсь. Тошнотворный ком сдавливает горло, и мне сейчас по-настоящему страшно. В любимой женщине зарождается новая жизнь, но совсем не таким путём как мне хотелось бы… По осознанию наотмашь бьют то одна, то другая мысль. Я вдруг думаю, что уже один раз Дымка потеряла ребёнка. Что будет, если она лишится и этого малыша? Меня начинает трясти, и я готов ворваться в кабинет, чтобы остановить всё, но врач выходит, потирая руки, и сообщает, что всё готово, и осталось подождать немного времени, чтобы Тане можно было встать на ноги. Голова начинает кружиться, и я буквально падаю на скамью. Обхватываю голову руками и начинаю покачиваться. Не могу поверить, что пошёл на это, но тут же вспоминаю цель: моя дочь! Я не мог не попытаться. На телефон вдруг приходит сообщение, в котором сообщают, что мальчика, на лечение которого не так давно я перевёл крупную сумму, удалось спасти. Это ли не хороший знак? Я пытаюсь успокоить себя и говорю, что всё будет хорошо, но дурное предчувствие оказывается сильнее.

Когда Таня выходит из кабинета, я вижу, насколько она разбитая. Наверное, жалеет, что согласилась пойти на это… Душа обрывается, но я не успеваю ничего сказать, потому что звонит няня Аси, и мне приходится ответить.

– Юлия Сергеевна, что-то случилось? – спрашиваю я хрипловатым голосом, а Дымка начинает взволнованно смотреть на меня.

– Случилось! Асе стало плохо… Я дала ей препараты, но она отказывается от еды и совсем не встаёт с кровати! Я не знаю, что делать! Вызывать скорую?

– Я сейчас приеду!

Отключаю телефон и поднимаю взгляд на Дымку. Сердце бешено колотится в груди. Мне страшно, но я надеюсь, что всё будет хорошо, не может иначе.

– Что стряслось? – спрашивает Дымка, поглаживая свой живот.

– Асе стало плохо… Мне нужно поехать домой. Если ты хочешь, я вызову такси для тебя…

– Нет! Я поеду с тобой!

Я решаю не спорить и лишь киваю. На ходу хватаю рекомендации врача для Тани и решаю, что если не пойму что-то, то перезвоню ему. Сейчас важно узнать, пора ли бить в колокола и вызывать скорую для Аси.

– Демьян, может, я сяду за руль? Ты не в себе! В таком состоянии лучше не вести машину! – волнуется Дымка, и я отрицательно мотаю головой, но, приблизившись к автомобилю, понимаю, что она права.

Я буду гнать на высокой скорости, и могу подставить Таню и нашего малыша, который начинает зарождаться внутри неё.

– Ты как? – спрашиваю я.

– Нормально… Лучше тебя уж точно!

Я киваю и протягиваю ей ключи от машины.

Уверен, что она справится с этим лучше меня сейчас.

Ныряю на пассажирское сиденье, пристёгиваюсь и закрываю глаза.

Дымка заводит машину, и мы едем в молчании. В голове столько мыслей, что я просто не могу развивать их дальше, ведь если начну, то ни к чему хорошему это не приведёт: я только сильнее накручу себя, а нельзя этого делать.

Нель-зя!

Всё будет хорошо!

Мы слишком многое прошли.

Мы уже далеко зашли!

Нельзя начать бояться и отказываться от всего сейчас.

Не время.

Дымка едет быстро, но при этом не нарушает правила. Она отлично научилась водить машину, и только сейчас меня оглушает мысль, что я сразу мог бы предоставить ей автомобиль, чтобы она не зависела от меня или «жениха». Противно, что не подумал об этом раньше, не позаботился о ней, и я не пытаюсь оправдать себя тем, что голова была забита больным ребёнком и былыми чувствами к Дымке, которые проснулись так неожиданно спустя семь лет. Хотя нет… Они никогда не засыпали, глупо было бы обманывать себя.

Навигатор уведомляет о каждом новом повороте, каждой камере, а меня всё раздражает. Ещё вчера я заметил, что дочь чувствует себя неважно, и я злюсь, что не позвонил врачу сразу. Нужно было повезти её на осмотр, увеличить дозу препаратов…

Как только Дымка паркует машину во дворе, я выскакиваю и бегу в дом. Лишь на крыльце останавливаюсь и оборачиваюсь.

– Войдёшь со мной? Или хочешь домой? Если хочешь, можешь взять мою машину…

– Я зайду! – решительно кивает Дымка.

Ещё какой-то час назад я радовался, что у неё ко мне остались чувства, а теперь не могу… Если с дочерью что-то случится, я не смогу простить себя, что не спас её, что стал причиной этого заболевания. Хотя… Я ли стал причиной? Я сотню раз обдумывал это, даже умудрился обвинить Дымку, ведь именно она назвала сестре название того препарата…

Мы входим в дом и спешим в комнату Аси, и я очень рассчитываю, что это просто очередная слабость, как реакция на изменение погоды…