Текст книги "Гипнотизер. Реальность невозможного. Остросюжетный научно-фантастический роман-альманах из 6 историй"

Словно прочитав его мысли, Вангур с усмешкой произнес:

– Даже психотерапевты зачастую прибегают к внешним эффектам, не так ли? Ритуалы не зря остаются неизменными в течение тысячелетий. Гипноз или магия – какая разница, как это называть?

– Гипноз не зависит от личности гипнотизера, а магия упирает именно на личные способности, дар богов.

– Когда-то давно я читал воспоминания дочери известного актера Евгения Евстигнеева, – сказал Вангур, не спуская внимательных глаз с лица Ромашова. – Актер прибыл в Лондон ради не самой сложной операции на сердце и был настроен позитивно до тех пор, пока в палату не зашел кардиохирург. В соответствии с английским законодательством, тот собирался предупредить больного о возможных осложнениях. Хирург изобразил на бумаге сердце и стал наглядно объяснять, как оно устроено и что именно у пациента не в порядке. Когда Евстигнеев увидел, как на рисунке его сердце покрывается сплошной черной штриховкой, обозначающей отсутствие нормального кровоснабжения, то побледнел. А когда врач добавил, что не дает стопроцентной гарантии и все люди смертны, потерял сознание. Все попытки реанимировать его успехом не увенчались. Скажите, как тут не вспомнить о черном колдовстве вуду, например? Только куклу с иголками заменили карандаш и бумага. Нарисовали сердце, заштриховали – и вуаля, сердечный приступ был спровоцирован.

Евгений кивнул:

– Согласен, иногда это вопрос терминологии.

– Мы с вами занимаемся похожими вещами, – Вангур встал, и Женя поднялся вслед за ним. – Можете ехать, когда пожелаете, я дам распоряжение Дониру.

Они вышли из шатра и направились к кухонному навесу, где по-прежнему стоял вездеход. По пути Евгений перехватил девочек. Под неотрывным наблюдением гуру, они забрались в салон вездехода.

Ромашов кинул взгляд на рюкзак – вроде бы он лежал иначе. Впрочем, проверять содержимое на виду у ашрамовцев он не рискнул. Сомнительно, что среди них затесались воры, а то, что покопались в сумке… бог им судья. Бумажник с наличкой и документы были при нем, а носильные вещи и путеводитель большой ценности не имели. Сейчас важно поскорей покинуть странное место.

Увы, уехать не удалось – мотор не завелся. Слушая жалобное кудахтанье стартера, Евгений мысленно выругался.

Донир вылез из кабины и с умным видом открыл капот. Евгений тоже вылез.

– Что случилось? – спросил Вангур, демонстрируя обеспокоенность. – Нашим гостям пора ехать.

Донир разогнулся:

– Небольшие проблемы, но все устранимо. Кажется, во время переправы намокли свечи. Придется немного подождать.

– Сколько?

– Не меньше часа. Надо их протереть и просушить.

Вангур обернулся к Ромашову:

– Извините за задержку, к сожалению, второй машины у нас нет. Предлагаю, пока идет ремонт, отобедать в нашей столовой. Не известно, когда и на каких условиях вам удастся найти приют в Сосновке. Деревенька там маленькая, даже магазина нет, только автолавка приезжает раз в неделю. А с вами молодые девушки, которые вряд ли захотят морить себя голодом. У них и без того прекрасные фигуры.

Ишь, фигуры он прекрасные отметил! Евгения охватила злость, но он вопросительно взглянул на девчонок. Таня пожала плечами, а Зойка бодро заявила:

– Я не против, здесь клево. И запахи из кухни разносятся чудесные.

Вангур ей улыбнулся и подал руку, помогая выбраться из высокого вездехода:

– Правильный выбор, мисс. Ваше пребывание на земле ашрама окажет нам честь.

Трапезничали в ашраме в три пополудни. Оставшееся до обеда время Вангур самолично показывал гостям территорию. Евгений девушек от себя далеко не отпускал, они так и ходили всюду вчетвером, слушая сладкие речи местного учителя.

– Ашрам это место без боли, – говорил Вангур. – Постоянно здесь со мной только десять помощников, остальные приезжают на курс от трех недель до шести. Участие платное, ведь община должна на что-то существовать. К тому же душа бесценна, и есть люди, которые это хорошо понимают. Мы не религиозный центр, принимаем христиан, буддистов, мусульман – да кого угодно, ведь мы не говорим о религии, а проповедуем общечеловеческие ценности. К слову, среди моих последователей значится и Алекс Ледовский. Ваши девушки наверняка его знают.

– А кто это? – наивно поинтересовалась Зойка. – Певец?

– Алекс Ледовский большая знаменитость, ведет шоу на канале «Байкал-плюс», – пояснил Вангур. – Откуда же вы прибыли, если никогда о нем не слышали?

– Из Москвы.

– Ах, из Москвы, – Вангур посмотрел на Ромашова, словно ждал, будто тот начнет опровергать. – Тогда, понятно. Все местные особы женского пола влюблены в красавца шоумена, но до столицы его слава еще не докатилась.

– А что именно он ведет? – спросила Зоя.

– Его шоу называется «Вам и не снилось», это микс из интервью, репортажей на злобу дня и тонкого юмора. Алекс пользуется заслуженной популярностью. Каждый вечер все Прибайкалье прилипает к экранам. Вы обязательно должны хоть раз посмотреть эту передачу.

– Как только найдем телевизор, – сказал Ромашов с ноткой сарказма, и Таня с удивлением взглянула него.

Женя чувствовал себя в обществе гуру неуютно и ничего не мог с этим поделать. Хотя придраться было не к чему. Правила в ашраме были разумны, люди, попадающиеся на пути, выглядели довольными. Кто-то работал, кто-то праздно гулял, кто-то медитировал на расстеленных ковриках.

– У каждого жителя индивидуальное расписание, – рассказывал Вангур с видом искренне увлеченного человека. – Мы никого не неволим. Люди приезжают сюда с различными представлениями, чего им хочется, и мы даем им это. Для одних это санаторий, где можно подлечить нервную систему в тишине. Для других – поиск новых знаний и возможностей, и таких, к моей радости, большинство. «Приют тишины» это убежище для изысканных интеллектуалов, которым не безразлично наше будущее.

– И дорого стоит путевка? – спросил Евгений.

Оказалось, очень дорого. Изысканные интеллектуалы должны были иметь за душой нечто большее, чем среднестатистическая зарплата, чтобы провести в походных условиях три недели.

– Увы, – демонстративно вздохнул Вангур, – успешные и богатые нередко теряют ориентиры и смысл жизни, а тут через три недели они обретают внутреннюю свободу и новые силы. Образно выражаясь, чувствуют себя подобно воде, которая способна проложить путь сквозь любые преграды. Она ломает плотины, точит камень…

– И смывает к чертям всех зазевавшихся, – закончил фразу Ромашов. – Вполне отвечает духу современности.

– Не будьте циником, – мягко улыбнулся Вангур.– Вы словно защищаетесь от непреложной истины. А между тем вашим спутницам не помешает немного внутренней свободы и прилива сил. Они очень зажаты. Позвольте им немного отдохнуть от вашей язвительности и вечной спешки. Даже сутки, проведенный вдали от мирской суеты, очищают душу и тело. Вы на Байкале, друзья! Не забывайте, здесь все иначе.

Ромашов в ответ пожал плечами. Светило ласковое солнце, жужжали среди благоухающих цветов пчелы, мерно плескалась вода в ручье, бегущему по склону Далай Далбана – здесь и впрямь хотелось быть добрым, хотелось, чтобы сказка продолжалась…

Сказка засасывала подобно коварному болоту и не желала отпускать. Буквально. После обеда вездеход опять не завелся, и Донир принялся копался в движке.

– Как хотите, но это судьба, – улыбнулся Вангур. – Придется вам немножко у нас погостить.

– Мы вас стесним, – недовольно сказал Ромашов.

– Но не пойдете же вы по незнакомой местности одни, пешком? Алтанку как будете пересекать? Нет, на ночь глядя я не смогу выгнать вас из коммуны. Надеюсь, Донир сделает все возможное и невозможное, чтобы к утру вездеход оказался на ходу. Это верно, Донир?

– К утру все будет, – буркнул мужчина, не прерывая занятия.

– Вот видите. Свободные койки у нас есть, единственное, я не могу сделать исключение и поселить вас вместе. Мужчины и женщины по правилам ашрама спят отдельно, даже если они муж и жена.

– Мне надо это обсудить со спутницами, – ответил Ромашов и отозвал девчонок в сторону. – Что будем делать? Останемся или сбежим на свой страх и риск?

Таня взяла его под руку и, привстав на носочки, шепнула на ухо:

– Здесь стремно, но нам ничего не грозит. Это он скорей к тебе пристал. Я бы осталась.

– Пешком по горам я не пойду, хоть режьте, – подтвердила Зойка. – Придется тебе, Женечка, до утра как-то выкручиваться. Твоя была идея в Уянге громкое шоу устроить, вот и отдувайся.

– Какая ты добрая, – с тихим смешком откликнулся Ромашов. – А если меня живьем съедят? Или на костер отправят?

– Не знаю, как насчет костра, но вон та мадмуазель смотрит на тебя весьма плотоядно.

Ромашов оглянулся и увидел Баярму. Или, может, Баярту? Одна из близняшек и правда постоянно попадалась ему днем – то сядет неподалеку, то навстречу пойдет и призывно при этом улыбается. Евгений пытался списать это на собственную мнительность, старался не замечать ее призывных взглядов, но раз и Зоя отметила…

– Ладно, одну ночь я как-нибудь продержусь, – сказал он, и Зойка, не сдержавшись, весело фыркнула. – Но если утром нас снова попытаются задержать под любым предлогом, уходим однозначно!

Побег

Таню и Зою поселили в большом комфортабельном шатре вместе с туристками из последнего заезда, а Евгению под ночевку выделили юрту, где было что-то типа склада – в спальнях на «мужской половине», как ему объяснили, свободных кроватей не нашлось. Он по этому поводу совершенно не переживал, тем более, что раскладушка оказалась длинной, а постельное белье принесла красавица Баярма.

– Если вам еще что-то понадобится, только намекните, – сказала она, одаривая многообещающим взглядом.

– Ваш учитель мной больше не интересовался?

– По вечерам Учитель занят, готовится к медитации и индивидуальным беседам. А что, вам нужна компания?

– Нет, все в порядке, – откликнулся Евгений, гадая, была ли двусмысленность случайной.

Он заключил, что ему просто хочется выдать желаемое за действительное. Баярма выполняет обязанности хостес, принимая гостей по высшему разряду, и кокетничает со всеми особями мужского пола. Психология женщин отличается от мужской. Если мужчина-охотник направляет свое внимание только на одну понравившуюся даму, игнорируя остальных, то девушки желают нравиться всем подряд, иной раз даже без далеко идущих планов.

Баярма ушла, а Евгений сел на скрипучую раскладушку и призадумался. У него были темы для размышлений и без сексуальных фантазий.

Внешне все выглядело так, что не подкопаешься. Машина могла сломаться? Могла. Мог местный гуру заинтересоваться целями заезжего гастролера, косившего под «великого мага»? Мог. И не доверять ему мог, и видеть в нем источник опасности для личного авторитета. Но несмотря на все эти скользкие моменты, приняли их тепло, накормили и спать уложили. То, что ему показалось, будто в рюкзаке, оставленном в вездеходе, рылись… так именно что показалось. Евгений не давал голову на отсечение, что все лежало именно так.

И все же интуиция вопила все громче. Вангур явно чего-то или кого-то ждал, и появление незнакомцев совпало с его ожиданиями по времени. Если Ромашова (к счастью, к девушкам претензий нет) приняли за другого, то в этом он сам виноват, поддерживая легенду ради успешного лечения Маши. Что там успел изложить про него Донир по телефону: восторженные междометия продавщицы Сони или собственные подозрения?

Ромашов вынул из кармана смартфон – связь была. Не самая стабильная, но была. «Это хорошо, – подумал он, – в случае чего, можно дозвониться спасателям».

Раз телефоны у них не конфисковали, Евгений лелеял надежду, что утром его с девочками все-таки выпустят без помех. У Вангура, конечно, рыльце в пушку, что-то он тут проворачивает, раз опасается чужого внимания, но поскольку им до его секретов дела нет, есть шанс, что крайних мер они не спровоцируют.

Не успел Ромашов лечь, как в юрту у входа поскреблись, тяжелый полог колыхнулся, и внутрь скользнула гибкая тень.

– Это я, – шепнул нежный голос, – принесла тебе фруктов и вина. В столовой такого не подают.

Евгений растерялся. Баярма чрезмерно смущала его ум (равно как и все, что ниже). Конечно, в том, что она пришла к нему в поздний час, не было ничего удивительного. От девушки (как и от ее сестры) исходила мощная волна сексуальности, и каждая черта в ней, каждый жест дышал неуемной страстью. Такие созревают рано и искренне наслаждаются возможностью давать и принимать. Не взамен на что-то, не из расчета, а ради самой полноты жизни.

– Я не знала, что именно ты любишь, поэтому набрала всего понемногу. Но на самом деле фрукты только предлог, – сообщила Баярма с обескураживающей откровенностью.

Она поставила поднос на подвернувшийся тюк, и шагнула к нему. Для того, чтобы угадать ее дальнейшие намерения, слова были не нужны. Она обвила руками его шею, и Евгений автоматически приобнял ее. От медового запаха закружилась голова.

– Только давай не будем спешить, – с нежным смехом прошептала она. – Садись. Да не на эту жуткую раскладушку, она скрипит так, что перебудит всех на свете! Постели на пол один из запасных матрацев.

Они устроились на полу, и Баярма с жизнерадостной улыбкой постаралась скормить ему несколько виноградинок.

– Тебе очень скоро понадобятся все силы.

– Да я на немочь не жалуюсь.

– Тогда давай выпьем, – она протянула маленькую бутылочку с вином, порционную. – Это я стянула из личных запасов Учителя. За наше знакомство! Меня, кстати, по-настоящему Мариной зовут.

– Женя, – он сделал небольшой глоток. Вино было слишком сладким. – А как же строгие правила ашрама?

Марина-Баярма наморщила носик:

– Я не туристка, а работаю тут администратором. Ко мне это относится в меньшей степени, важно просто не попадаться, – и она снова улыбнулась ему призывно и многозначительно.

Ах, эта женская улыбка! Евгений знал, насколько она обманчива. За улыбкой женщины скрывают все, что угодно, а главное – свое истинное отношение. Мужчина уверен, что ему улыбаются, потому что он нравится, а его речи умны и интересны, он распушает хвост и заливается соловьем. Но потом обнаруживается, что улыбка всего лишь прикрывала скуку, была данью вежливости или того хуже – являлась следствием коварного обмана. Евгений вспомнил Катю, которая тоже вовсю ему улыбалась, но одновременно планировала замужество с другим. Нет, никогда не следует доверять улыбчивым женщинам!

– Ты сам откуда, из Иркутска? – Марина расстегнула пару пуговиц на платье, якобы спасаясь от духоты.

Ромашов проследил за ее ловкими пальчиками, скользнув заодно взглядом по двум упругим полушариям, показавшимся в вороте. Вот он, момент истины. Надо либо выгнать ее прямо сейчас, либо следовать навязанным курсом.

Он не прогнал ее. Малодушно решил, что девушка расскажет ему о Вангуре. Сделав еще один глоток, Женя отставил бутылочку и велел внутреннему скептику заткнуться. Если Марине хочется непременно эту ночь с кем-то разделить, то не ему ее осуждать – лучше превратить ее в источник полезной информации

– Нет, я не из Иркутска.

– Я так и знала! У тебя не местный говор.

– Не замечал. Что именно я произношу не так?

– Прямо и не скажешь, – Марина помахала в воздухе рукой и запрокинула раскрасневшееся лицо, открывая беззащитную шею. – Так ты откуда?

– Из Москвы.

Она широко распахнула глаза:

– Клево. Путешествуешь? И какова конечная цель?

– Это долго объяснять. А скажи-ка…

Но тут Марина подвинулась к нему с очевидной целью, и он замолчал. Впрочем, особо далеко они не зашли. Она позволила ему стянуть с плеч платье, но потом снова заявила, что не стоит торопиться.

– Я хочу узнать тебя поближе!

– Так за чем же дело стало?

– Во всех смыслах, не только в плотском, – она ловко выскользнула, вручив ему недопитое вино, и он, чтобы погасить хоть немного разгорающийся внутри пожар, сделал новый глоток. – В отношении двух существ противоположного пола все должно быть гармонично. Вот ответь мне, Женя, это правда, что ты помог умирающей девушке в Уянге?

– Правда.

– Зачем?

– Она умирала. А могла бы жить и радоваться.

– Тебе заплатил за сеанс староста?

– Нет. К чему вопросы?

– Ты меня интересуешь.

– Именно тебя?

– Моей сестре ты понравился не меньше, но я старше ее на семь минут и никогда ей ни в чем не уступаю. Тебя я тоже ей не уступлю. Хочу, чтобы ты был только моим!

Она рассмеялась, запрокидывая лицо. Стала заметна бьющаяся на шее тонкая жилка, и от ее вида острейшее желание вскипело в Ромашове. Он рыкнул и, плохо соображая, что делает, схватил девушку, подминая под себя. Целовалась Марина божественно, а нежные стоны и нетерпеливые движения ее молодого горячего тела приносили ни с чем не сравнимое наслаждение. Евгению хотелось большего, он начал избавляться от мешающей им одежды – своей и ее, но Марина вдруг заколотила кулачками по плечам и спине.

Он с трудом оторвался, задыхаясь. От снедающей изнутри неизлитой страсти мутилось в глазах.

– В чем дело? – язык с трудом шевельнулся, выталкивая человеческие слова. Человеческое вообще давалось с трудом, разум почти уступил место инстинктам. Евгений зажмурился, пережидая вспышку безумия. Видеть так близко эти распухшие от поцелуев губы и воздерживаться от продолжения было невыносимо.

– Знаешь, я никогда не целовалась с экстрасенсом!

Его охватила нетерпеливая досада:

– Я не экстрасенс, я врач!

– С врачом я тоже никогда не целовалась. Ты полон загадок, раскрой мне хоть одну из них!

Нелепая просьба долго прокладывала путь к его сознанию, а когда он понял, чего она просила, недоверчиво рассмеялся.

– Ты хочешь со мной поговорить?!

– Хочу знать о тебе все.

Ромашов моргнул. Он почувствовал, что его и правда тянет ей исповедоваться. Марина казалась ему удивительной, ее хотелось радовать и выполнять все капризы, даже дурацкие. И все же что-то смущало его, что-то билось на дне затопленного страстью колодца, какой-то проблеск здравой мысли…

Марина не позволила ему нащупать эту мысль. Она обвила его руками и ногами, тесно притягивая к себе. Укусила за мочку уха и шепнула:

– Или ты предпочитаешь действовать молча?

Обнаружив, что девушка заявилась к нему без нижнего белья, он снова впал в неистовство. Марина со сладким вздохом сдалась на милость его требовательных рук, прогнулась, застонала, разгоняя его кровь по вибрирующим от любовного жара венам. Дрожа от сдерживаемых порывов, Евгений потерял и себя, и чувство реальности – как вдруг все снова оборвалось.

Сначала он почувствовал неожиданно сильный приступ головокружения, а потом сердце спазматично трепыхнулось, пронзая грудь острейшей болью, дыхание окончательно сбилось, и к горлу подкатил тошнотворный горячий ком. Евгений с тихим стоном замер, не понимая, что с ним. Только когда Марина выскользнула из-под него, оставив лежать, уткнувшись носом в ватный матрац, до него дошло, что «кина не будет».

Болезненная судорога прошла, сменившись мимолетным страхом смерти, и все же, если бы не навалившаяся дикая слабость, он бы постарался немедленно все вернуть обратно. Желание обладать никуда не делось, оно требовало, болело, раздирало его изнутри.

– Марина…

Марина перевернула его на спину и посмотрела сверху вниз. Ее острые грудки заманчиво нависали над ним, но руки Ромашова настолько отяжелели, что уже не поднимались. Да и зрение подводило. Эта великолепная грудь, настоящее произведение искусства вдруг начала двоиться, троиться, горошины сосков компоновались в сложные узоры и как гроздья темного винограда обвивали ее точеный стан. Евгений искренне поразился причудливости своих эротических фантазий.

– Ну вот, я же говорила, что скоро тебе понадобятся силы, – проворковала соблазнительница, отныне больше напоминающая инопланетянку, чем земную девушку, но не ставшая от этого менее желанной.

– Я силен как никогда! – прохрипел Ромашов и все-таки рванулся, чтобы сорвать губами хоть один дразнящий плод.

– Лучше выпей еще, – Марина, придерживая за затылок, влила ему в рот приторную гадость, от которой снова заныло сердце. – Теперь расскажи мне все: на кого ты работаешь, с какой целью прибыл к нам, что именно ищешь и связан ли ты с ФСБ?

Евгений обалдел от количества вопросов и задвигал беззвучно губами, не зная, с чего начать.

– Давай по порядку, – рассердилась Марина не понятно на кого, возможно и на себя. Вести допросы она явно не умела. – На кого ты работаешь?

Это было просто, и Ромашов улыбнулся:

– Я вольная птица.

– Одноразовый наемник? Странно… Ты правда врач?

– Да. А я правда тебе нравлюсь?

Марина огляделась и, схватив платье, проворно натянула на себя, прикрывая наготу.

– Не отвлекайся. Какое отношение ты имеешь к Дмитрию Савельевичу Заволоке?

– Кто это?

– Не глупи! Это староста Уянги.

– Я его даже не видел. И видеть не хочу…

– Зачем ты тогда прибыл в Гонгорскую Падь?

Ромашов забыл, зачем! И так усиленно вспоминал, что прикрыл глаза.

– Эй, не засыпай! – девушка хлопнула его по щеке. – Черт!

Он посмотрел на нее через силу. Ее красиво и злое лицо плавало в белесом тумане совершенно отдельно от тела. В вине было что-то подмешано, осенило его, и он засмеялся. Все симптомы присутствовали: от эйфории до зависания. Плюс высокая самооценка при нарастающей тупости. Хотел ее раскрутить на откровенность и сам попался. Не вышло из него разведчика!

– Ты меня отравила, – произнес он четко, с удовольствием от ясности понимания. – Стерва.

– Проспишься и все забудешь. С кем ты связан? Если ты врач, то это Санэпидемнадзор? Или все-таки ФСБ? А может, Следственный комитет?

– Комитет… – это родило в нем цепь причудливых ассоциаций. – Эй, да ты такая же ведьма, как та карга с бородавкой на лбу!

Марина сердито сверкнула глазами:

– Фамилия и должность твоего куратора в Следственном комитете!

– Он не куратор, он просто… – Евгений хотел было сказать «друг», но это было не так, – знакомый.

– Имя и должность!

– Журин Станислав Михайлович. Генерал-лейтенант. Мы с ним одну ведьму уже обезвредили… Но можно и вторую!

– Какую еще ведьму? Дурак! Отвечай, что вам известно?

– Нам все известно! Мы с Журиным очень умные!

– Какое дело вы расследуете? О незаконной добыче или о коррупции?

– Все вы преступники, так я и знал… распоясались совсем… людей травите.

Марина теряла терпение и затрясла его, схватив за плечи:

– Что известно о нас Журину?!

– Ай! – громко пожаловался Ромашов, приложившись головой о дощатый пол, тощий матрац совсем не спасал от ударов. – Позвони ему сама и уточни!

– Вы держите связь по обычному телефону? Впрочем, – насмешливо прибавила она, – ты же простой врач, как утверждаешь!

– Я врач, – он опрометчиво кивнул, и мир завертелся, рождая тошноту. – О, меня сейчас вырвет!

Она слегка отодвинулась и стала рыться в его одежде, а наткнувшись на телефон, принялась просматривать контакты. Ромашов боролся с тошнотой, его внутренности скручивало, и на коже выступил пот. Да чем же она его траванула, зараза?

– Девушек моих… Таню и Зою не трогай… – прохрипел он. – Они совершенно ни при чем.

– Мы уже поняли, что они твое прикрытие. Но какой же ты дурак, что их сюда притащил! Чем вообще думал?

– Не знаю, – признался он, с ужасом понимая, что теряет сознание. – Я хотел… спасти племянницу.

– Похоже, ты готов спасать всех подряд, да только оно тебе боком выходит.

– Зачем… тебе это? Такая… грязная работа…

Однако если она и сказала, зачем, он уже не услышал – отрубился. Мир резко погас, вот только блаженное забытье не пришло. Со всех сторон его обступили странные, пугающие видения. Евгений стонал, метался на матраце, беспомощно сжимая кулаки. Ему не было ни минуты покоя, и можно с уверенностью утверждать, что это была самая длинная и жуткая ночь в его жизни.

Утро разродилось тяжелым похмельем, наждачной сухостью во рту и приступами головной боли. Приключение свое Евгений помнил смутно, теряясь в догадках, какая часть из фантасмагоричных картин была наяву, а какая пригрезилась в кошмаре. В памяти обрывками всплывали жуткие образы бесплотных чудищ, сторожащих в пещере золотой клад. Шаман в рогастой шапкой скакал на скале и бил в огромный бубен, отчего до сих пор звенело в ушах. Рядом с ним красивая девушка, похожая на «цыганку» Розу, но облаченная в белое кимоно, швыряла противников на татами. И над всем этим равнодушное лицо Вангура и голая грудь Баярмы перетекали одно в другое, производя одинаково тошнотворное впечатление.

Ромашов с трудом сел и сжал пульсирующие виски. На анализ видений, полных подсознательных подсказок, но облаченных в сложную символическую форму, сил не было. Оглядевшись из-под опущенных ресниц (падающий сквозь незанавешенный до конца полог свет резал глаза), он поискал поднос с фруктами и питьем, но ничего не нашел. Его одежда была аккуратно сложена на раскладушке, поверх лежал телефон. Рюкзак стоял в ногах, застёгнутый на все молнии и клапаны.

Тяжело привстав, Евгений дотянулся до рюкзака и, пошарив в центральном отсеке, достал початую бутылку минералки. Вода была теплая, выдохшаяся, но он выпил ее с жадностью. Посидев еще минуту, он нашел аптечку и заглотил несколько подходящих случаю таблеток, потом принялся одеваться. Хоть бы с Таней и Зоей все было хорошо! И хоть бы у выхода из юрты его не поджидали дюжие молодцы, которых он в своем теперешнем состоянии не уболтает.

Евгений припоминал, что на территории ашрама протекал ручей. Он кое-как выбрался из юрты и, услышав журчание быстрой воды, побрел, шатаясь, в ту сторону. Рухнув на берегу, он окунул в ледяные струи сначала руки, затем лицо. Таким коленопреклоненным его и нашли племянница с подругой.

– Вот он где! – первой к Ромашову подскочила Зойка. – Ну и видок!

– Что с тобой? – прошептала Таня.

– Ты всю ночь квасил? – вторила ей Зойка. – Нашел время! Вставай, там участковый приехал. Если мы хотим отсюда выбраться, лучшей компании, чем полиция, не найти!

Зойка тянула его прочь от ручья, и Евгений, напившись из горсти в последний раз, встал на подгибающиеся ноги. Ему немного полегчало, но он был все еще далек от привычной формы.

– Где рюкзак? В том шатре? Тань, тащи быстро! – торопила Калашникова. – Да давай же ты, переступай ногами, «могучий колдун»! Надеюсь, пьянствуя и развратничая, ты опрометчивых обещаний не давал.

– Я не пьянствовал и не развратничал, – гордо ответил Ромашов, что на фоне небритой физиономии и сбитой координации выглядело по крайней мере лживо.

Зойка принюхалась, но Евгений был уверен, что перегаром от него не разит. Пара глотков вина не приводила еще ни одного здорового мужчину к столь оглушающим последствиям.

– Тогда что с тобой?

– Я отравился.

Они, как могли быстро, пересекли ухоженный цветник, делящий ашрам пополам. Навстречу им стали попадаться люди. Они приветливо улыбались и здоровались. Зойка о чем-то трещала без умолку, заставляя Ромашова болезненно морщиться. Он плохо ее понимал, поскольку все еще имел проблемы с восприятием.

– Он ему фотографию под нос сует, а этот отстраняется и так равнодушно про портал в иное измерение втолковывает, представляешь? – Зоя дернула Ромашова за рукав, требуя реакции.

– Да, – просипел Ромашов.

– Вот я и прикинула, что надо отсюда валить вместе с ним! Правильно говорили в Уянге: здесь одни чокнутые. Ну как можно про портал всерьез, ты согласен?

– Согласен, – со вздохом произнес он, мечтая, чтобы на яркое солнце нашла туча почерней. Глаза слезились.

Их догнала Таня, увешанная их вещами. Она сгибалась в три погибели, и Ромашов, как ни был слаб, все же отобрал у нее рюкзак. И тотчас едва не уронил его на ногу, услышав за спиной певучее:

– Как чудесно, что вы уже встали! Приглашаю на завтрак!

– Баярма? – он резко обернулся, встречаясь с невозмутимым синим взглядом.

– Я Баярта. Доброе утро, Женя. Моя сестра в столовой, она сегодня дежурит на раздаче.

– Мы не будем завтракать! – решительно отказалась Зоя. – Мы спешим!

Оставив растерянную близняшку в кильватере, они продолжили путь. Им предстояло пройти мимо кухни, откуда доносились запахи свежего хлеба, от которого у Евгения к горлу подкатил тошнотворный комок. Он сильней сжал лямки рюкзака и ускорил шаг.

– Да я лучше от голода помру, чем буду есть их отравленную пищу! – бормотала Зойка. -Один на ногах не стоит, другая полночи заснуть не могла. Да пусть они все лесом идут! Жукое местечко!

Евгений не стал ей напоминать, что вчера ей в ашраме нравилось.

У ворот, недалеко от вездехода стоял запыленный УАЗ «Патриот», а подле, уверенно расставив ноги и заложив большие пальцы за ремень брюк, возвышался парень в полицейской форме, только без фуражки. Был он молод, светловолос и довольно смазлив, а недостаток опыта с присущим юности напором пытался компенсировать громким голосом.

– Я всего лишь прошу оказать содействие, – говорил он стоящему напротив Вангуру. – Ордер на обыск мне получить нетрудно, только пока я буду ездить туда-сюда, время уйдет. А вы могли бы проявить добрую волю, которую всем проповедуете. К тому же, если потом при обыске мы найдем что-то запрещённое или на территории окажутся посторонние…

– Да с чего вы взяли, что у нас посторонние? – удивлялся Вангур.

Сзади него маячила небольшая группа поддержки, среди которых Ромашов узнал Ниму и Донира.

– И уж точно нет ни одного ребенка младше восемнадцати, с этим здесь строго, – продолжал Вангур, оборачиваясь к Дониру. – Верно?

– Верно, – подтвердил Донир, – никаких посторонних. Только жители ашрама и туристы согласно списку.

– Если на территории нет посторонних и вам скрывать нечего, отчего же вы упорствуете? – недоумевал полицейский.

– А из принципа и следования букве закона. Это частное владение, убежище и оазис тишины. А вы, хоть и представитель уважаемой структуры, ведете себя вызывающе, шумите и беспокоите гостей. Они заплатили приличные деньги за то, чтобы им позволили провести отпуск без плохих новостей. И я обещал им это обеспечить.

Тут к ним вплотную приблизились Ромашов с девушками, и полицейский отвлекся. Вид у их группы был столь необычен, что парень с азартом воскликнул:

– Никого посторонних, значит? А это кто? Судя по одежде, явно не из ваших.

– Это мои личные гости, – ответил Вангур недовольно. – Здравствуйте, Женя! Зоя, Таня, мое почтение. Как спалось?

– Бывало и лучше, – не стал разыгрывать любезность Ромашов.

– Старший лейтенант Тарасов, – козырнул полицейский. – Артем Сергеевич. Участковый уполномоченный по Далагданскому району. Ваши документы?

Ромашов полез в рюкзак, холодея, найдет ли паспорта и билеты. К счастью, ничего не исчезло.

Пока безусый участковый изучал бумаги, Вангур спросил:

– Решили нас покинуть в столь ранний час? Не ожидал. Думал, проспите до обеда. Вчерашний день выдался долгим.

– Недосуг задерживаться в столь утонченном месте, – сухо ответил Ромашов и потер заросший подбородок. – Вездеход починили?

– Увы, поломка оказалась серьезней, чем мы думали. Но если вы еще немного задержитесь…