Текст книги "Девушки из Блумсбери"

Глава вторая

Правило № 12

В экстренных случаях необходимо строго следовать процедурам оказания первой помощи

Тираном был Алек МакДоноу, холостяк чуть за тридцать, который возглавлял Отделы новинок, художественной литературы и искусства на первом этаже «Книг Блумсбери». Он изучал литературу и изящные искусства в Бристольском университете и рассчитывал на карьеру в чем-то значительном – Вивьен обвиняла его в желании управлять небольшой колонией, – когда в его планы вмешалась война. Уволившись с почестями в 1945 году, Алек в тот же день, что и Вивьен, начал работать в магазине.

– Опередил на час. Как доминирующий близнец, – острила она всякий раз, когда Алек получал какую бы то ни было награду первым.

С самого начала Алек и Вивьен соперничали, и не только за владычество над Отделом художественной литературы. Каждый случайно заглянувший в магазин редактор, каждый выступающий с лекцией автор становился для них шансом получить доступ к правящим кругам издательского мира. Два втайне начинающих автора, оба прибыли в Лондон и поступили на работу в «Книги Блумсбери» только за этим. Но они были достаточно сообразительны, чтобы понимать, что управляющих магазином – от непреклонного мистера Даттона и руководящего в то время Художественной литературой Грэма Кингсли до беспокойного Фрэнка Аллена и сварливого мастера-морехода Скотта – необходимо было ублажать в первую очередь. И когда доходило до этого, у Алека было прямое и явное преимущество. Рассказы о военной службе, общих школах и прошлых победах в крикет быстро разуверили Вивьен в возможности повышения.

И конечно, всего за несколько недель Алек завоевал и давнего главного управляющего, Герберта Даттона, и его правую руку, Фрэнка Аллена. К 1948 году, после ухода на пенсию Грэма Кингсли, Алек возвысился до должности главы Отдела художественной литературы, а в течение года подгреб под себя Новинки и Искусство – достижение, которое Вивьен по-прежнему называла Аннексией.

Она первая стала звать его Тираном; он не звал ее никак. Претензии Вивьен к Алеку простирались от книг, которые оказывались на полках, до его склонности организовывать встречи исключительно с авторами-мужчинами, служившими в войну. Получив степень по литературе в Дареме (Кембридж, университет ее мечты, в 1941 году все еще отказывался выпускать женщин), Вивьен неукоснительно доносила свои взгляды на то, какого рода книги должен продавать Отдел художественной литературы. Неудивительно, что Алек спорил с этими взглядами.

– Но он даже не читает женщин, – жаловалась Вивьен Грейс, которая сочувственно кивала в ответ, пытаясь припомнить, какие должна купить продукты перед тем, как сесть на автобус до дома. – В смысле, ну – одна только Джейн Остен на полках? Ни Кэтрин Мэнсфилд. Ни Портер. Я прочитала тот рассказ Сэлинджера в «Нью-Йоркере», о котором он не затыкается: вперемешку контуженные солдаты и дети, и я не могу понять, что в этом такого мужественного.

В отличие от Вивьен, у Грейс было немного времени на чтение, и иронию этого ее муж часто отмечал. Но Грейс не ради книг работала в магазине. Она работала там, потому что поездка до Блумсбери на автобусе занимала всего двадцать минут, она могла по пути отправить детей в школу, а после работы забрать газеты из магазина домой. Именно Грейс предложила продавать импортные журналы, в частности «Нью-Йоркер». Близость к Британскому музею и театральным кварталам обеспечивала «Книги Блумсбери» изрядным количеством состоятельных американских туристов. Грейс была убеждена, что такие домашние нотки увеличат время, которое они проведут в магазине, как и джаз по радио на кассе – одна из многих идей, которым мистер Даттон все еще умудрялся противостоять.

Вивьен и Алек более четырех лет вместе работали на первом этаже магазина, обходя друг друга по дуге за кассовой стойкой, подобно настороженным львам в небольшом колизее. Квадратная, закрытая стойка размещалась по центру Отдела художественной литературы в попытке скрыть старый распределительный ящик, торчащий из пола. Мистер Даттон не мог взглянуть на него, не увидев заодно судебного иска о возмещении ущерба нечаянно споткнувшемуся о него покупателю. Сразу после повышения до должности главного управляющего в 1930-х Даттон сразу же наказал переместить кассу от входа и выстроить вокруг коробки.

Подобная конфигурация оказалась чрезвычайно полезной для сотрудников. Всегда можно было заметить покупателя, идущего с любой стороны, подготовить подходящий ответ на выражение, разнящееся от замешательства до враждебности, и даже заметить, как неоплаченная книга тайком кладется в сумку. Другие книжные обратили внимание на обстановку «Книг Блумсбери» и начали менять свою. В этом отношении вся округа была полна шпионов, и Грейс и Вивьен были не единственными сотрудниками магазина, ходящими посмотреть на чужие витрины. Лондон снова начинал расцветать после долгих пяти лет послевоенных лишений и восстановления, и новые книжные магазины росли как грибы после дождя. Блумсбери было домом Британскому музею, Лондонскому университету и многим знаменитым авторам прошлого и настоящего, включая довоенный круг Вирджинии Вулф, Е. М. Форстера и Литтона Стрейчи. Это сделало район особо привлекательным местом для читателей, авторов и покупателей.

Так что именно сюда чуть снежным днем второго января 1950 года прибыла юная Эви Стоун с визиткой мистера Аллена в одном кармане и билетом в одну сторону до Лондона – в другом.

Вивьен увидела ее первой.

Колокольчик на входной двери издал привычный короткий дзинь, когда поношенные женские ботинки задели за леску возле внутренней двери вестибюля. Алек МакДоноу, сидящий на лестнице неподалеку, так же кратко поднял и опустил глаза.

Невысокая девушка без головного убора не обратила на него внимание. Вместо этого она не торопясь, медленно прошла мимо столов с художественной литературой возле входа. С каждой книгой, которой касалась, она делала три вещи: сперва почти восторженно проводила ладонью по обложке, затем задумчиво стучала по названию, а после осторожно поднимала обеими руками, чтобы кратко изучить содержание и оборот.

Вивьен перестала писать в тетради и теперь задумчиво пожевывала кончик карандаша, с интересом наблюдая за девушкой. У нее было неровно обрезанное каре и пронзительные темные глаза, пристально сосредоточенные на всем, что попадало в ее узкую область зрения. Она не казалась городской, но и не выглядела совсем чуждой.

Она методично пробиралась к кассе, пока Вивьен сутулилась в позе, которая крайне раздражала мистера Даттона. Когда девушка наконец дошла до кассы, Вивьен опустила карандаш.

– Здравствуйте.

Вивьен подняла правую бровь.

– Здравствуйте, – медленно ответила она и стала ждать.

Девушка положила правую руку в перчатке на край стойки и, будто в молчаливом заговоре, подтолкнула маленькую белую карточку.

Вивьен склонила голову набок, прежде чем взять карточку. На удивление, она принадлежала Фрэнку Аллену из Отдела редких книг.

– Я Эви Стоун, – в качестве объяснения сообщила девушка.

Вивьен изучила ее, зачарованная контрастом между простыми манерами и этим глубоким, пристальным взглядом.

– Я боюсь, мистер Аллен сегодня и завтра на распродаже частной коллекции. Надеюсь, вы не издалека приехали.

Девушка настойчиво покачала головой.

– Я Эвелин Стоун. К мистеру Даттону.

– Ааа, – радостно воскликнула Вивьен, и Алек обернулся со своей лестницы на редкое оживление в ее голосе. – Понятно. Вам назначено.

На этот раз Эви склонила голову набок, будто обеспокоенная тем, что никому не наказали ожидать ее.

– Пожалуйста, подождите здесь, а я схожу за ним.

Худощавая фигура Вивьен скользнула за небольшую створчатую дверь с обратной стороны стойки и дальше по длинному коридору, пока не исчезла в дальнем стеклянном кабинете. Затем Грейс высунула голову из того же кабинета, но сразу же сама пропала из виду. Несколькими секундами позднее Вивьен возникла снова, вышагивая по направлению к Эви, будто ничто на свете не могло заставить ее поторопиться.

– Нам так жаль, он действительно вас ожидает. Я покажу дорогу. – Вивьен дала девушке знак следовать за ней. – Позвольте взять ваше пальто?

Девушка отказалась от предложения, туже запахивая шерстяное пальто в немного нервной манере, которая показалась Вивьен очаровательной.

Передав девушку Грейс, Вивьен вернулась на свой пост за кассой, только чтобы обнаружить там Алека. Он опирался на стойку в той же непринужденной манере, за которую ее часто отчитывали. У мужчин мистера Даттона она будто не раздражала. В магазине от всех девушек требовалась элегантная осанка, а от мужчин приязнь и дружелюбие.

– Да? – резко спросила она.

– Что это была за странная малютка?

Вивьен вздохнула и взяла карандаш. Ей всегда приходилось смотреть на Алека снизу вверх, что она ненавидела. Никому нельзя быть таким высоким.

– Некая Эви Стоун на встречу с мистером Даттоном, если тебе надо знать.

– И чего ради?

Вивьен положила карандаш и раздраженно фыркнула.

– Ради работы, судя по всему. Грейс сказала, ее рекомендовал Ярдли Синклер. Директор музейных услуг, в «Сотбис». Тебе хватит громких имен?

Алек в ответ так же усмехнулся.

– Конечно, не для работы за кассой, полагаю. Кажется, ей не больше шестнадцати, если и столько есть.

– Не беспокойся, Алек. Уверена, у нее нет никакого интереса к твоему доминиону.

Алек приготовился сказать что-то в ответ, когда раздался странный крик. Каждая голова в магазине взлетела над книгой, а Алек встревоженно схватил Вивьен за руку.

– Боже мой! – воскликнул Алек. – Это Грейс?

Он обежал стойку, чтобы распахнуть дверь для Вивьен, прежде чем они бегом пустились по коридору. Там у дверей кабинета главного управляющего они нашли Грейс – застывшей на месте с прижатой ко рту рукой.

Внутри мистер Даттон лежал на полу с одеревеневшими лицом и телом.

– Что еще за… – Алек направился было к управляющему, но Эви подняла левую руку, чтобы остановить его.

В тот же миг мистер Даттон начал биться в конвульсиях. Его руки и ноги буйно дергались.

– Вызовите «Скорую помощь», – спокойно велела Эви Грейс, одновременно ослабляя его галстук. – И держитесь в стороне.

Грейс просто стояла там в дверях вместе с Алеком и Вивьен – все трое были ошеломлены видом тела, корчащегося на потертом ковре у их ног.

– Сейчас же! – рявкнула Эви.

Грейс наконец в панике подскочила и бросилась к телефону на столе, пока Алек, маячащий за Вивьен в проходе, воскликнул:

– Засуньте что-нибудь… что-нибудь ему в рот – книгу или…

Девушка покачала головой.

– Нет, – твердо ответила она. – Просто держитесь в стороне. – Она огляделась и кивнула на крупный антикварный стол, за которым мистер Даттон просматривал постоянный поток корреспонденции. – И отодвиньте стол. Сейчас же! Пока он не ударился!

Алек вышел вперед и с силой толкнул угол стола как раз тогда, когда Грейс положила трубку.

– Бедный… они в дороге. Как… как вы…

Девушка подняла левую руку, чтобы утихомирить Грейс. Трое работников магазина могли лишь стоять и беспомощно наблюдать, как Эви положила правую ладонь на его грудь.

– Сердцебиение довольно слабое.

– Грейс, – сказал Ален, – он что-нибудь говорил тебе? Что угодно? Ты об этом знала?

Грейс покачала головой. Дрожащая ладонь застыла над ее ртом.

– Он только что был у врача, это все, что я знаю. Подождите… – Она открыла верхний ящик его стола и зашарила внутри, затем подбежала к вешалке для пальто и засунула руки в карманы его тренча. – Ох, подождите, что-то есть…

Она подняла маленькую баночку с таблетками так, чтобы всем было видно.

– Фенитоин, – вслух прочитала она.

– Позовите Эша! – воскликнула Вивьен. – У него есть медицинский словарь!

Алек удивленно взглянул на нее, затем стремительно бросился к задней лестнице.

– Конвульсии прекратились, – вдруг объявила Эви.

Все трое наблюдали, как круглые глаза мистера Даттона начали моргать, а затем расслабилось и остальное лицо.

Алек вернулся с Эшем Рамасвами, у которого в руках был толстый медицинский словарь.

– Это фенитоин – от эпилепсии – верно, мисс? – спросил он Эви. – Слабое сердцебиение?

Эви так открыто уставилась на Эша, что все в комнате вдруг почувствовали неловкость. Вивьен задумалась, видела ли Эви людей из Индии прежде, и тут же ощутила прилив странного стыда за саму такую мысль.

– Да, довольно слабое, – наконец ответила Эви, но Эш как будто не заметил ее нерешительности и раскрасневшихся щек. Вместо этого он казался так же ошарашенным ее присутствием.

– Тогда положите что-нибудь под его голову, мисс, чтобы выровнять позвоночник и челюсть.

Они неотрывно смотрели, как Эви спешно сняла свой синий вязаный кардиган и осторожно подложила под голову медленно приходящего в сознание мистера Даттона.

– Ничего страшного, сэр, это всего лишь небольшой приступ. – Эви протянула руку и похлопала его по ладони, словно пытаясь утешить маленькое животное или ребенка, что как будто только усилило унижение Даттона от его состояния.

Все с облегчением наблюдали, как Эви помогает мистеру Даттону приподняться на правом локте.

– Ваше сердцебиение ослабло, сэр. Пожалуйста, не двигайтесь, – призвала его Эви.

Услышав незнакомый голос, осоловелый мистер Даттон обернулся и увидел, что позади на коленях сидит пришедшая на интервью девушка.

– Мне страшно жаль. Как ужасно. Как ужасно для всех вас вышло.

Впервые для всех присутствующих Эви улыбнулась.

– Не переживайте обо мне, сэр.

– Да, – заговорила из прохода Вивьен. Она не спускала глаз с магазина, и как раз в этот момент прозвенел колокольчик, объявляя о появлении сотрудников «Скорой помощи». – Мисс Стоун определенно справилась лучше нас всех.

Вивьен отошла в сторону, когда двое санитаров пронеслись по коридору с носилками и начали укладывать на них мистера Даттона, все еще лежащего на полу. Алек вернулся в зал, чтобы обслужить немногих покупателей, Эш вернулся в подвал, а Вивьен, Грейс и Эви остались одни в приемной.

Сообразив, какой трудной должна была быть вся эта ситуация для их посетительницы, Грейс как раз приготовилась спросить, не стоит ли ей налить Эви чашку чая, когда на ведущей наверх лестнице, которую Вивьен глумливо называла Via Dolorosa[2]2
  Дорога скорби (иск. ит.).


[Закрыть], раздался раскатистый голос:

– Что это, черт возьми, за шум?

Глава третья

Правило № 44

Главный управляющий обладает исключительным правом на свое усмотрение нанимать, продвигать по службе и увольнять сотрудников.

У подножия лестницы стоял мужчина хорошо за шестьдесят в пиджаке с россыпью военно-морских значков на обоих лацканах.

– У мистера Даттона был какой-то припадок, – объяснила Грейс, кивая на его кабинет. Сквозь проход было видно, как двое санитаров «Скорой» стоят на коленях рядом с главным управляющим и помогают ему устроиться сидя, опираясь на одну из ножек стола.

– Припадок? – практически выплюнул пожилой мужчина. – Какой еще припадок?

– Скорее всего, эпилептический, – ответила Эви.

Подняв взгляд над кромкой своих очков для чтения, мужчина наконец обратил внимание на невысокую фигуру, стоящую между довольно высоких для женщин Грейс и Вивьен.

– А ты кто такая? – опять прогрохотал он.

Грейс сделала небольшой шаг вперед.

– Это мисс Эвелин Стоун. Рекомендована на работу мистеру Даттону мистером Синклером. Мистер Ярдли Синклер, из «Сотбис». Директор музейных услуг.

Мужчина пренебрежительно фыркнул.

– Не в мой отдел, вот уж нет. Второй этаж – не место для девчонки.

Вивьен отчетливо вздохнула. Она привыкла к подобному отторжению от мужчин в магазине. Алек не позволит юной девушке остаться на основном этаже, мастер-мореход Скотт не пустит ее на второй.

– А может, она и не интересуется пыльными старыми картами, а? – с вызовом в голосе спросила его Вивьен. – Ее кто-нибудь догадался спросить?

Вивьен оставалась единственной в магазине, кто не выказывал страха перед мастером-мореходом Скоттом, несмотря на его частые взрывы. Она была почти уверена, что под сварливой внешностью скрывался мужчина, который любил женщин, особенно привлекательных, и выстроил от них защитную стену, чтобы защитить свое эго. Вивьен описывала ровно такого персонажа в своем романе – том, который она втайне от всех писала в зеленой тетради на пружинке.

Мастер-мореход Скотт, казалось, был готов в той же манере ответить на слова Вивьен, но что-то в ее агрессии заставило его передумать.

– Она все равно кажется слишком мелкой, чтобы на что-то сгодиться. – Он обернулся к Грейс. – Припадок или нет, сейчас время чая, – угрюмо добавил он.

– Одно печенье или два? – спросила Грейс в привычной избыточно уважительной манере, в искренности которой мужчины в магазине начали в последнее время серьезно сомневаться.

– Два, – рявкнул он и исчез на лестнице.

– Вы, верно, гадаете, кто это был, – извинительным тоном сказала Грейс Эви.

Стоящая рядом Вивьен засмеялась.

– О, я думаю, его наряд все объяснил.

Грейс заглянула в кабинет, где два санитара уже складывали свои вещи. К ее облегчению, мистер Даттон уже снова сидел за столом с ручкой в руке, пытаясь сделать вид, будто в последние минуты ничего не случилось.

– Это был мастер-мореход Саймон Скотт, – продолжила Грейс. – Сражался в Битве за Дуврский пролив во время Великой войны и, к собственной величайшей горести, отсиделся во время Второй. Он управляет вторым этажом: история, путешествия, топография, генеалогия. Но в основном военно-морская и военная история.

– Я не большой любитель картографии, – ответила Эви.

Вивьен похлопала ее по спине.

– Повезло. А чем интересуешься? В книжном плане, в смысле.

Эви подняла глаза на лестницу.

– Редкостями.

Возникшие из задней комнаты санитары прошли мимо трех выстроившихся в ряд женщин и пронесли пустые носилки по коридору. Из кабинета донесся звук легкого покашливания – Грейс знала, что это был знак от мистера Даттона ей и Эви вернуться к нему.

– Сердечный ритм стабилизировался, – первый санитар, оживленный молодой человек, остановился, чтобы уведомить Грейс. – Скорее всего, это реакция на новое лекарство.

– Тогда дело не в эпилепсии? – спросила Вивьен.

Мужчина обернулся к ней и одобрительно оглядел сверху донизу.

– Нет, мисс, одно вызвало другое. Вы разве не знали, что он эпилептик?

Обе женщины покачали головами, а стоящая между ними Эви так и осталась незамеченной.

– Что ж, кто бы о нем ни позаботился, он сделал все как положено.

Грейс отступила в сторону и показала на Эви, и санитар наклонился, чтобы хорошенько ее рассмотреть.

– Как я понимаю, вы проходили собеседование, когда это случилось.

Эви кивнула.

– Что ж, – он выпрямился и подмигнул Вивьен и Грейс, – после всей этой суматохи им бы стоило как минимум взять вас на работу.

Эви снова оказалась в кресле для посетителей напротив стола мистера Даттона. Он что-то записывал для Грейс, которая по-прежнему стояла в дверях.

Эви оглядела кабинет, пока мистер Даттон усердно сочинял письмо. Она отметила застекленный шкаф со старыми книгами, который стоял рядом с несколькими архивными шкафами, картотекой, о которой она могла только мечтать. На стенах висели какого-то коммерческого рода сертификаты за успех в продаже книг, кубок за крикет давних, еще гимназических времен, фотография с персоналом магазина на пикнике на пляже и другая – сурового вида женщины постарше с такими же круглыми чертами лица, как у мистера Даттона. Но самым выдающимся был список правил магазина в рамке, что висел высоко на стене за столом.

Эви казалось, что вся жизнь мистера Даттона заключалась в стенах «Книг Блумсбери». Прежде чем свалиться на пол, он рассказывал ей, что поступил на работу мальчиком-доставщиком. Он работал по выходным, пока учился в университете, а затем, провалив экзамен на госслужбу, стал постоянным сотрудником. Это было сразу после Великой войны, для участия в которой мистер Даттон был слишком молод. К 1930-м он дослужился до главного управляющего «Книг и Карт Блумсбери», когда и нанял Фрэнка Аллена – теперь главу Отдела редких книг – помощником закупщика. Они оставались старейшими сотрудниками магазина.

Затем мистер Даттон рассказал ей историю магазина. Эви не совсем понимала зачем. Ей больше всего хотелось узнать о коллекции антиквариата на третьем этаже, который, как она знала теперь, был счастливо отделен перекрытиями от владычества мастера-судохода Скотта.

Сложив лист бумаги, на котором писал, мистер Даттон протянул его Грейс.

– Вы должны отослать это мистеру Аллену. Сегодня и завтра утром он будет в Топпингсе, но он должен быть в курсе, если я… – Его голос затих, когда Грейс осторожно взяла у него записку.

– Мистер Даттон, прошу, не перетруждайтесь. Я всем займусь. Уверена, мисс Стоун тоже не помешало бы перевести дух.

Эви приветливо покачала головой:

– Нет, мэм.

– Мне ужасно жаль, – встрял мистер Даттон. – Я даже не поблагодарил вас. Мне рассказали, что вы сделали. Откуда вы знали?

Эви пожала плечами, вспоминая обо всех приступах, что были у отца после первого инфаркта. Здоровье мистера Стоуна так никогда и не поправилось после аварии трактора на их семейной ферме. Одна за другой разные части его тела просто начали отказывать и разваливаться. Это стало тяжелым уроком для семьи – что беда может прийти не одна.

– Учишься всему, если приходится.

– И вам пришлось узнать о редких книгах? – прямо спросил мистер Даттон.

– В каком-то роде, ага – да.

– И вы хотите продавать их, теперь, после всей учебы?

– Нет, совсем не хочу.

Мистер Даттон и Грейс непонимающе переглянулись.

– Я хочу каталогизировать их.

Мистер Даттон откинулся на стуле, и в тускнеющем послеобеденном свете обе женщины могли разглядеть маленькие бисеринки пота, оставшиеся на его лбу после недавно пережитого.

– Грейс, письмо. – Он не отрывал от нее глаз, пока Грейс, опомнившись, не кивнула и не вышла.

– С чего вы взяли, что они нуждаются в каталогизировании? – повернулся он с вопросом к Эви.

– Что ж, они всегда в нем нуждаются, в каком-то смысле. Все меняется. Происхождение, редкость, ценность. Что-то всегда происходит и меняет будущее для старой книги.

Теперь мистер Даттон смотрел на нее. Эви знала, что имеет привычку говорить о книгах как о живых существах. Живых и изменчивых, как сами люди.

– Ваши академические отметки безупречны. Удивительно, что вы готовы остановиться на работе в магазине. – Мистер Даттон слабо улыбнулся. – Хотя и сам грешен.

Бывшая горничная и дородный главный управляющий оказались странно похожи друг на друга, вдобавок к их компульсивной натуре и сильному чувству долга. Вся жизнь мистера Даттона была отображена на четырех небольших стенах кабинета; Эви была известна тем, что свою приязнь оставляла мертвым авторам, а отношения выстраивала по социальному принуждению. Она обожала свою школьную учительницу Аделину Грей и бывшую хозяйку Франсес Найт. Даже Кинроссу она верила, как оказалось, чересчур.

Сидя там, Эви чувствовала, как уже теплеет к болезненному пожилому мужчине, который, несмотря на бледность и усталость, пытается мужественно продолжать работу, ровно так же, как попыталась бы она.

– Сэр, возможно, мне стоит вернуться в другой день…

– Боюсь, другого дня не будет. – Увидев ее встревоженное лицо, он поднял в успокаивающем жесте руку. – Простите великодушно, мисс Стоун. Я просто имел в виду, что мне советовали немного отдохнуть. Не меньше нескольких недель, кажется. Я сообщу об этом сотрудникам завтра утром. Это повлечет за собой некоторые изменения, и, боюсь, не всем они придутся по вкусу.

Эви почему-то сразу поняла, что он говорит о Вивьен и Грейс.

– Наш руководитель Отдела редких книг, мистер Аллен, был моей правой рукой почти два десятилетия, и мы всегда действовали по-партнерски. Но, как вы знаете, он сейчас находится по делам далеко на севере, и я не могу ожидать, что он будет доступен до завтра. Грядущие, э, изменения будут значимее всего именно для мистера Аллена. Ему понадобится… – здесь мистер Даттон замолк так надолго, что Эви начала переживать, не начался ли у него новый приступ, – ему понадобится в отделе усиление. Всему персоналу понадобится.

Эви тихонько сидела, вспоминая недавнюю встречу со старшим научным сотрудником Кристенсоном и как она не сообразила вовремя, не постояла за себя перед лицом его предпочтения Стюарта Уэсли. Не сделала, что должно, чтобы получить работу.

– Я могу помочь любым образом, – сказала она. – Не только с редкими книгами, как я говорила. Просто… с чем понадобится.

Это были слова, услышать которые мистер Даттон всегда хотел сильнее всего. Он искал полнейшей преданности и послушания у сотрудников. Он написал пятьдесят одно правило, которые были выставлены на самом видном месте кабинета, чтобы увериться, что его голос – отеческий, авторитетный, божественный, если понадобится, – неизменно был в ушах подчиненных. Ничто не могло пойти не так – верил он, – если только все будут следовать правилам.