Текст книги "Девушки из Блумсбери"

Глава восьмая

Правило № 20

Новые сотрудники должны полностью посвятить себя изучению своей должности и обязанностей

Первый день в «Книгах Блумсбери» Эви Стоун провела за изучением шкафов Отдела редких книг. Прямо перед тем, как отправиться на продолжительный больничный, мистер Даттон сообщил Эви, что на верхнем этаже хранится почти десять тысяч томов, которые, как ни больно признавать, нуждались в организации.

– Фрэнк – мистер Аллен – великолепный закупщик. Мы всячески на него полагаемся. Но все же он, как бы сказать, лишен некоторого усердия, когда дело доходит до каталогизации.

Начав разбираться в беспорядке третьего этажа, она припомнила, когда ее в последний раз оставили одну с таким количеством редких и заброшенных книг. Прислуживая в поместье семьи Найт, она отчаянно стремилась к любого рода образованию, ведь из-за несчастного случая отца ей пришлось рано бросить школу. Рано начав читать Джейн Остен и других классических авторов, Эви первая задумалась о возможной важности и ценности семейной библиотеки Найтов, которой часто пользовалась сама Остен и которая всего сотню лет спустя стояла позабытой в приходящем в упадок поместье.

На протяжении двух лет, пока все в поместье спали, Эви перебирала по очереди 2375 хранящихся в библиотеке книг – страница за страницей, выискивая любого рода пометки и записи на полях, возможно, сделанные рукой самой Остен. Получившийся в результате рукописный каталог стал основой оценки Ярдли Синклера от лица новообразованного Общества Джейн Остен. Общество полностью приобрело семейную библиотеку Найтов после оценки Эви и Ярдли, которые были меньше всех удивлены, когда осенью 1946-го две тысячи книг были проданы через «Сотбис» за рекордные четыреста тысяч фунтов. На эти доходы Общество смогло превратить коттедж в Чотоне, где она когда-то жила, в Дом-музей Джейн Остен.

Фрэнк Аллен посетил распродажу имущества поместья от лица «Книг Блумсбери». В итоге он приобрел, практически без конкурентных ставок, пять томов из библиотеки Найтов. Эви отметила в записной книжке две тысячи выигравших ставок, что были сделаны в ходе длительного аукциона. Она почувствовала облегчение, когда третье фолио Шекспира выиграл доктор Септимус Фисби от лица Британского музея в результате продолжительной баталии с телефонным покупателем из Университета Бонна, расстройство, когда «Первая книга Уризена» Блейка ушла к богатому частному покупателю с побережья Калифорнии, и удручение, когда ряд написанных женщинами книг едва добрался до зарезервированной цены.

В это волнительное время Эви также готовилась к вступительному экзамену в университет под внимательным и требовательным взглядом школьной учительницы и еще одной участницы Общества Аделины Грей, выступившей ее частным репетитором. Ярдли Синклер учился в Кембридже десятилетиями ранее, а жених Мими Харрисон сейчас проводил там научные изыскания в отпуске от Гарварда. Все три члена общества – втайне от Эви – удостоверились, чтобы ее заявка получила полное внимание. Профессора из приемной комиссии не могли отмахнуться от достижений Эви, которой было всего шестнадцать лет, в составлении исторически значимого библиотечного каталога Чотонского поместья. Общество отправило ее в Кембридж, надеясь, что ее удивительное трудолюбие, несгибаемые амбиции и высокие моральные стандарты приведут к продолжительной и плодотворной академической карьере.

Вместо этого Эви Стоун вернулась к составлению каталогов. Но она не выглядела удрученной, сидя здесь, – всего несколько часов как начав свой первый день и уже позабытая на верхнем этаже «Книг Блумсбери». Несмотря на все свои устремления, Эви комфортнее всего было в одиночестве, в окружении простых физических объектов, в которых было гораздо больше измышлений и объяснений мира вокруг, чем она когда-либо получала от людей.

Она перешла к следующему шкафу. Она знала, что ищет – и могла только надеяться, что найдет.

Смешно, но за свою нынешнюю работу и тайную миссию она могла поблагодарить профессора Кинросса. Проводя никак не связанные с этим исследования в Кембридже, Эви обнаружила, что одна из книг библиотеки Поместья стоила много больше, исторически и финансово, чем они с Ярдли имели резон подозревать. Благодаря тщательным записям всех победных ставок во время месячного аукциона «Сотбис» Эви смогла независимо подтвердить, что недооцененная книга была приобретена на распродаже мистером Фрэнком Алленом из «Книг Блумсбери».

Эви была признательна, что не пришлось спрашивать Ярдли – и тем самым «Сотбис» – о приобретателе книги. Хотя Эви и верила Ярдли как одновременно другу и соратнику по Обществу Джейн Остен, она также знала о его этическом обязательстве как сотрудника «Сотбис» сообщать обо всем, что узнал о продажах, бывших и нынешних. В результате Эви не желала вовлекать его или кого-то еще в свое новое исследование.

В этот раз, что бы она ни узнала, она узнает это сама.

Верхний этаж «Книг Блумсбери» был слабо освещен для защиты редких книг, и Эви провела большую часть этого дня, сидя в приятной тени. Но с приходом сумрака и снега небо помрачнело, и она поднялась, чтобы включить медную банковскую лампу на столе мистера Аллена. Когда ничего не произошло, Эви проследила за проводом от лампы, который змеился по полу между стопок книг к распределительному ящику, опасно торчащему посреди комнаты. Повозившись с вилкой и розеткой, она неохотно спустилась по лестнице, чтобы расспросить Грейс.

– О, не переживай – это все опять чертов предохранитель. – Грейс встала из-за маленького стола и направилась к задней лестнице, дружелюбно кивая Эви, чтобы та следовала за ней.

– Мисс Лоури прозвала эту лестницу Via Inferno за все те пожары, что мы едва не устроили за прошедшие годы. Девять кругов ада Данте.

– Она рассказала мне о том, что случилось на кухне, – подала голос Эви, осторожно спускавшаяся за ней по неустойчивой деревянной лестнице в подсобку.

– Вив придумывает прозвища для большинства вещей – и людей, – которые ее раздражают. Боюсь, их немало.

Голова Грейс исчезла в предохранительном щитке, и терпеливо ожидающая Эви огляделась. Через открытый проем ей был виден мистер Рамасвами, стоящий за своим столом.

– Что-то слышно от мистера Даттона? – вслух задумалась Эви, вспоминая, как впервые увидела Эша Рамасвами.

– Ничего. Вот. Все готово. Эви?

Эви оглянулась на звук своего имени, чтобы увидеть, как Грейс с улыбкой наблюдает за ней.

– Пойдем?

– Вообще-то, я была бы не против оглядеться, раз уж спустилась, можно?

– Конечно. Вообще-то, официально правило номер двадцать два требует, чтобы мы не оставляли своего поста без присмотра, если только не уходим на перерыв. – Грейс подмигнула. – Но этого ты от меня не слышала.

Под звук шагов осторожно поднимавшейся по лестнице Грейс Эви тихонько зашла в Отдел науки и естествознания. Эш Рамасвами стоял в глубокой задумчивости, что Эви от души уважала. Больше всего она ненавидела, когда ее отвлекали посреди занятия.

На звук шагов Эш выпрямился и обернулся к ней.

– Надеюсь, я вас не побеспокоила.

Он не спешил с ответом, и Эви огляделась и опустила глаза на его стол. К ее удивлению, он смотрел не на книгу, а в микроскоп.

– Значит, вы вернулись, – наконец заговорил он, снова надевая свои маленькие очки в проволочной оправе. – Должно быть, вас непросто запугать.

Она продолжила так же неловко стоять перед ним.

– Да, мисс Стоун? Вам что-то нужно?

На его столе лежала россыпь стеклянных слайдов и большая деревянная коробка с подписанными узкими ящичками; поверх лежали увеличительные стекла, щипчики и несколько менее знакомых металлических инструментов.

– На что вы смотрите?

Он отошел в сторону и указал на стоявший между ними микроскоп.

– Хотите посмотреть?

Эви ни минуты своей жизни не потратила на размышления о невидимом. Ее взор всегда был прикован к земле, всегда был определен. Жизнь на ферме научила ее обращать внимание на то, что прямо перед глазами: на дождевые облака, что клубятся на горизонте, на репейник, застрявший на боку у животного, на точное время для жатвы пшеницы, до того, как рассыпались колоски. Последующие годы, проведенные в книгах, научили ее фокусироваться на словах и их расположении как на объектах и создателях смысла. Это было одной из причин, почему более эзотерические науки, такие как философия и религия, не привлекли ее внимания. Ей нужно было потрогать что-то руками, чтобы поверить в его реальность.

Эви также никогда не смотрела в микроскоп. Ей пришлось покинуть школу до того, как началось какое-то значимое изучение наук. Эш помог ей настроить линзы и высоту инструмента, и вдруг предмет на слайде приобрел четкие очертания. У Эви перехватило дыхание от водяных переливов и детальной симметрии пары крыльев.

– Ох. Это правда прекрасно. Стрекоза?

– Не совсем, мисс. – Он достал слайд, чтобы показать ей. – Эта порода разнокрылых меньше, видите? Едва ли дюйм размером.

– Так вот что на всех этих подносах? Насекомые?

Он кивнул.

– В мире миллион различных видов. Есть чем заняться.

Она с любопытством взглянула на него. По голосу можно было решить, что он подшучивал над самим собой.

– Я бы никогда не подумала, что муха может быть такой красивой вблизи.

– Возможно, в этом и смысл. – Эш убрал слайд в маленький ящичек.

– Значит, вы были ученым дома? В Индии?

– Я знаю, где мой дом. – За этими резкими словами последовала такая же внезапная примирительная улыбка. – И – да, был. В Университете Мадраса.

– Правда? И давно вы в Лондоне?

Он поправил свои маленькие очки.

– В этом месяце будет ровно год. Благодаря вашему правительству я могу – впервые в истории – жить и работать, ну или хотя бы продавать здесь книги без ограничений.

– Ох, – неуверенно сказала она, не зная, как ответить.

– А вы, как женщина, наконец можете сохранить свое британское гражданство вне зависимости от того, за кого выйдете замуж.

– Я не знала, что могу потерять его, – удивленно ответила Эви.

Он странно посмотрел на нее.

– Как вам повезло.

– Почему?

Он начал отвечать, но оборвал себя.

– Возможно, я просто завидую.

– Так или иначе, я не планирую когда-либо выходить замуж. Или покидать Лондон.

– Тогда вам действительно очень повезло.

Эви отошла от стола и сделала вид, будто изучает многочисленные полки с книгами, но на самом деле она была слишком смущена, чтобы понимать, на что смотрит. Эш заставил ее почувствовать, будто она живет в совсем другом мире, в мире, где все намного проще. Он не мог знать, как страдала ее семья и как усердно она трудилась ради тех крох, которых добилась. Часть ее ненавидела, что он делает столько предположений о ней, когда сам очевидно ненавидит, когда делают предположения о нем. Но часть ее хотела лучше понять его и тоже заставить его четче видеть ее.

Оба они провалились в попытке найти работу в академическом мире, и Эви задумалась, не пытались ли они с Эшем прийти к одной цели, но разными путями. Эви не думала, что это был такой уж хороший фундамент для дружбы. Годы в Обществе Джейн Остен показали ей, что общие цель или образ мыслей были отличным способом наладить связи с кем-то, но ее совершенно не интересовали жуки, какими бы микроскопически красивыми они ни были. Сомневаясь, что они с мистером Рамасвами когда-либо найдут общие темы для разговоров, Эви чувствовала облегчение, но еще и странную досаду, возвращаясь в одиночестве на верхний этаж магазина.

Глава девятая

Правило № 2

Покупатель всегда, без исключения, прав.

Вивьен какое-то время наблюдала за женщиной средних лет. Было ясно, что та американка – по маленькой карте «Лондон от А до Я», выглядывающей из роскошной сумочки, отсутствию тренча поверх посаженного по фигуре черного костюма и невероятно длинному зонту, опасно взятому под мышку.

Женщина уже изучила новые книги, выложенные на столах в передней части магазина, и теперь пробиралась вдоль полок. Ее элегантные руки с красными ногтями брали или как-то иначе касались каждой книги без колебаний и, казалось, намерения купить. Ее передвижение между полок казалось столь же бесцельным. Когда новая секция, посвященная классическим писательницам, получила только беглое внимание, Вивьен ощутила укол обиды.

Наконец она приблизилась к женщине.

– Могу я вам помочь?

Женщина держала в руках «Жару дня» Элизабет Боуэн.

– Она вышла в Штатах только в прошлом году – хорошая вообще?

И снова Вивьен показалось, что интерес был не столько в покупке, сколько в какого-то рода слежке.

– Это одна из моих любимых.

– Да, но хорошая ли это книга? – на этот раз женщина говорила с намеком на шутливую улыбку.

Вивьен отработанно растянула губы в терпимости к подобным моментам.

– Что ж, полагаю, это зависит от того, что вы ищете.

– Этого, моя дорогая, я в книге не найду.

Теперь взгляд Вивьен зацепился за ряд колец – помолвочное, обручальное, роскошный бриллиант на годовщину – на левой руке женщины, которые резко контрастировали с мрачным черным нарядом и напряженными, несмотря на легкий тон, чертами.

– В следующую среду будет год, – добавила женщина, – как умер мой муж.

Вивьен сбило с толку, как походя женщина поделилась такой интимной и личной информацией, что показалось ей невероятно прямолинейным и безусловно американским.

– Мне жаль.

– Поэтому я и здесь, вообще-то. Чтобы прибрать кое-что. Он занимался книгами, как и вы.

– О, вряд ли как я, уверена. Я всего лишь работаю в магазине.

– Разве вы только что по телефону не назвали себя управляющей?

Вивьен задумалась: неужели женщина все это время подслушивала?

– Это лишь временно.

Женщина печально улыбнулась.

– Разве не все временно?

– Не здесь. Здесь сотню лет ничего не менялось.

– Ах, тогда тут настоящий британский книжный. Мой муж так их любил. Таскал меня по всему Лондону, вынюхивая последние поставки.

– Корпоративный шпион? На этой улице полно таких.

Женщина рассмеялась.

– Не со стороны продаж. Но у семьи… скажем так, профессиональный интерес.

– Значит, он был писателем.

– Нет – но вы пишете, не так ли?

Вивьен удивилась.

– С чего вы решили?

– Вы все писали что-то в своем блокнотике. Магазинная жизнь не может быть настолько интересной.

– Вообще-то, в последнее время у нас тут постоянная суматоха. Я стала управляющей только из-за этого.

– Не принижайте себя, дорогая.

– О, нисколько. Дело не во мне. В них. – Вивьен уловила горечь в собственном голосе. – Мужчинах во главе, в смысле.

Теперь женщина улыбнулась Вивьен – так сочувственно и широко, что от губ разошлись глубокие морщины – там, куда вскоре наверняка вернется землистость.

– Подозреваю, что им до вас далеко, дорогая.

Сзади раздался кашель, и Вивьен увидела, что у кассы нетерпеливо ожидают две другие американские туристки. Вивьен сразу узнала этих женщин, которых видела накануне, когда они изучали секцию книг по искусству в одинаковых платьях от «Диор». На этот раз они были одеты в гусиную лапку и парчу от «Шанель», с идеально подобранными сумочками и туфлями из темно-коричневой крокодиловой кожи.

Более высокая из двух женщин оперлась о стойку, когда Вивьен зашла за кассу, позволив маленькой дверце яростно качаться за спиной.

– Моя сестра, – громко сказала женщина, кивая на другую, поменьше, – вчера потеряла здесь свои часы.

– Мне ужасно жаль, – спокойно ответила Вивьен. – Боюсь, мы ничего не находили. Но если вы оставите мне адрес, по которому…

– Агнес! – воскликнула женщина, снова указывая на свою сестру. – Смотри.

Две женщины уставились на узкое запястье Вивьен, которым она опиралась на внутреннюю часть стойки.

– Бог мой, ты воровка.

Вивьен взяла себя в руки и прикусила губу, чтобы не взорваться.

– Боюсь, я не понимаю…

– Где управляющий? – Теперь голос высокой женщины стал достаточно громким, чтобы привлечь внимание других утренних покупателей, которые подняли взгляды от столов, газет и полок, чтобы узнать, в чем дело. Уголком глаза Вивьен заметила, что женщина в трауре идет вдоль шкафов в ее сторону, явно снова подслушивая.

– Я и есть управляющая.

– Чушь.

– Простите?

– Где главный?

– Прошу прощения, мадам, но главная здесь я.

– Это смешно – извините, – кто-нибудь! – крикнула женщина в сторону задней части магазина, пока сестра стояла рядом, все больше смущаясь.

Вивьен чувствовала на себе глаза всего магазина. Она редко переживала о том, что думают другие. Но случалось и так, что она не могла справиться с чувствами. Вивьен была вынуждена переживать об этих наглых женщинах и о том, что случится следом, лишь из-за власти, которую они имели в силу своего положения. Болезненное, неотвратимое чувство поселилось в ее животе.

Услышав сердитый женский голос, Грейс была вынуждена выйти из задних кабинетов с пачкой бумаги в руках. Она всегда старалась изо всех сил создать впечатление эффективности. Она давно выучилась тому, что казаться занятой было лучшей защитой от мужчин в магазине.

– Вивьен, все в порядке? – спросила Грейс, кидая ей твердый взгляд, тайно обещающий поддержку.

– Боюсь, сестра этой женщины куда-то подевала свои часы.

– Ничего подобного она не делала! – громко закричала на них американка. – Они на твоем запястье, и ты это знаешь. Продавщица в «Картье», что за чушь!

Вивьен холодно стояла там, отказываясь отводить от женщины взгляд, но ничего не говоря.

– Это был подарок… – начала отвечать Грейс, и Вивьен опустила глаза на туфли, качая головой. – Нет, Вивьен, это смешно, – настояла Грейс. Затем она обернулась к раздраженной покупательнице. – Это был подарок. От ее покойного жениха. Лорда Сент-Винсента. Наследника герцогства Сент-Винсент. Сына 7-го герцога Сент-Винсент, своего отца. Из Скиллертон-холла.

Грейс поймала улыбку Вивьен на многочисленные аристократические титулы, которыми Грейс забрасывала решительных сестер. Все прочие покупатели в магазине, включая американку в трауре, теперь слушали открыто и без стеснения.

– Мы хотим поговорить с главным. С мужчиной, – агрессивно повторила женщина.

– Я боюсь, мистер МакДоноу в данный момент занят важным звонком.

Женщина дала знак своей сестре и направилась в сторону заднего кабинета. Через большое окно был виден Алек – удобно устроившийся в крутящемся кресле мистера Даттона и закинувший скрещенные в лодыжках ноги на угол стола. Грейс быстро проследовала за двумя покупательницами, Вивьен досадным шагом прошла за ними.

– Эта женщина украла часы моей сестры, – снова заявила американка, врываясь в кабинет главного управляющего.

Алек прикрыл микрофон трубки ладонью.

– Прошу прощения?

Впервые сотрудницы были благодарны за совершенную неспособность Алека распознать представляющую опасность женщину.

– Часы моей сестры – ее «Картье» – ровно те же, что она потеряла здесь вчера, – на запястье этой девчонки. Я имею в виду, совершенно очевидно, что здесь творится, и, если вы ничего насчет этого не сделаете, мне не останется другого, кроме как вызвать полицию и написать заявление.

Алек посмотрел на Вивьен, которая стояла в холле в нескольких шагах позади Грейс.

– Вивьен.

– Нет.

– Вивьен, пожалуйста. Это будет всем нам на пользу.

Теперь Грейс смотрела на Вивьен и Алека в недоумении, пока Вивьен молча прожигала его взглядом, скрестив руки на груди. Впервые Грейс осталась на обочине молчаливых сигналов Вивьен.

– Вивьен. – Что-то в тоне Алека привлекло внимание Грейс. Что-то, чего она никогда не понимала до этого момента.

Раздраженно вздохнув, Вивьен выступила вперед, сняла часы и протянула их напряженной рукой.

– Видишь, Агнес, – триумфально воскликнула женщина. Но едва она рванулась выхватить часы из руки Вивьен, Алек остановил ее.

– Позвольте мне, – сказал он удивительно мягко и взял часы у Вивьен сам. Он мгновение держал их в ладони левой руки, затем перевернул крышкой вверх и показал обеим женщинам.

Та, что пониже, по имени Агнес, посмотрела на гравировку, затем сделала шаг назад с покрасневшим лицом и потянула сестру за руку, чтобы уйти.

– Полагаю, это все, леди, – твердо сказал Алек, едва скрывая раздражение.

Сестры вместе вылетели из кабинета, а Грейс осталась стоять на пороге, без слов наблюдая, как Алек возвращает часы Вивьен. Она в ярости надела их, затем развернулась на каблуках и тоже ушла.

– Это все, – сказал Алек Грейс в непривычно немногословной манере.

Грейс тоже вышла из кабинета в свою комнатку поменьше. Из окна в магазин она видела, как возвращаются к покупкам посетители. Это не все, подумала она, в полнейшем недоумении. И это определенно был не конец.

Но что, черт возьми, было началом?