Текст книги "Опасные леди"

ГЛАВА 4

– Уверяю, Джессика, вам здесь ничто не грозит. Босс в отъезде, а когда узнает о случившемся, несомненно, одобрит все мои действия, – убеждал Оливер свою гостью. – Он будет рад, что я предложил вам приют на ночь. Утром первым делом выясним, как быстрее доставить вас в Париж. Первым делом!

Эбби молча кивнула и переступила порог роскошной гостиной уэбберовского загородного особняка, расположенного где-то в Кенте. Где именно, она не знала. Последние несколько часов были худшими в ее жизни. Она все еще не могла поверить, что все это происходит с ней. Но факт заключается в том, что она не в Париже, а здесь, в доме Уильяма Уэббера. Нет, это настоящий кошмар!

– Утром первым делом станет ясно, что слишком поздно, – отрезала она. У меня не остается никаких шансов успеть на условленную встречу. Если бы вы не оказались таким идиотски неопытным шофером, я сейчас уже была бы в Париже!

– Ах вот как вы теперь изволите говорить СО мной, – сказал он с легкой улыбкой. – Я и понятия не имел, что вы можете быть такой мрачной злючкой.

– у меня есть веские основания для того, чтобы злиться, – разгоряченно выпалила она. – Вы поджидали моего выхода из аэропорта с таким самодовольным видом, что я начала думать, вы все это нарочно подстроили.

– Я бы не назвал это самодовольством, – возразил он. – Полагаю, это была озабоченность. Я решил подождать на тот случай, если вы не успеете, и страшно огорчился за вас, увидев, что так и случилось.

– А потом вы предложили отвезти меня в Дувр, к паромной пристани, и…

– Да я бы и в Париж вас отвез, если бы все складывалось так, как мы задумали, прервал он ее.

– Вот именно! Если бы вы опять не заблудились! – уже почти кричала на него, сверкая глазами, Эбби. – И после этого вы еще удивляетесь, что я отказалась обсуждать ваши бредовые идеи? Единственное, что могу сказать: я не верю вам. Да, я подозреваю, вы нарочно все так подстроили, чтобы затащить меня в дом своего босса!

От страха у Эбби душа ушла в пятки, когда после всех этих долгих и бестолковых автомобильных блужданий он втащил свой лимузин в охраняемые ворота, после чего целую милю они ехали к великолепному особняку. Раньше, до того как поняла, что он безнадежно заблудился, она еще раз пыталась протестовать, но он выключил переговорное устройство, как делал всегда, когда болтовня пассажиров мешала ему исполнять водительские обязанности. Несколько раз, когда он останавливался у светофоров, она пыталась покинуть лимузин, но безуспешно. Чертов автомобиль, просто Форт Нокс[5]5
  Место хранения американского золотого запаса.


[Закрыть] какой-то, все пути к спасению отрезаны. Если бы она совсем не знала его, то серьезно подумала бы, что это киднеппинг. Впрочем, она действительно не знала его и с ужасом начала понимать это слишком поздно… Но какие у него могут быть причины для ее похищения? Нет, она ничего не могла понять. Ничего.

Потом, когда они подъехали, Оливер сказал, что это поместье Уильяма Уэббера, и непринужденно спросил, почему бы ей не переночевать в его доме, после чего взял багаж и ее саму за руку, втащил сюда и предложил ей чувствовать себя как дома. Эбби в себя не могла прийти от такого нахальства. С его боссом наверняка случится удар, когда он узнает, что позволяет себе шофер в отсутствие хозяина.

– Нет уж, я бы никогда не согласилась, чтобы вы везли меня в Париж, – продолжала бушевать она. Но вдруг почувствовала такую слабость и изнеможение, что ей захотелось лечь где попало и проспать неделю.

Сейчас она полулежала в кресле, и у нее не осталось сил даже на то, чтобы злиться. Вот уже пятнадцать минут она сидит здесь, в гостиной, одна, поскольку Оливер, извинившись, куда-то удалился – то ли звонить по телефону, то ли ставить чайник, то ли еще что…

Но вот он вернулся, пересек комнату, подошел к креслу, присел на его ручку и начал легонько массировать ей плечи.

– Вы были такой несчастной, когда вышли из аэровокзала, – сказал он тихо. Это все моя вина, я понимаю. Потому и не мог не предложить отвезти вас к парому. Но, к несчастью, мы потеряли дорогу в Дувр, и это опять моя вина. Позже я возьму карту наших мест и посмотрю точно, где я ошибся, а утром первым делом довезу вас до места. Вы почувствуете себя гораздо лучше, если хорошенько выспитесь.

Он сильно и вместе с тем нежно массировал ее плечи, но она сопротивлялась желанию расслабиться. Он слишком перед ней виноват. Собеседование сорвано, Мальдивские острова уплыли у нее из-под носа и скрылись за горизонтом, а сама она чувствует себя незваным гостем в чужом доме.

– Перестаньте, – нетерпеливо сказала она и выскочила из кресла, как черт из коробочки. – Вы слишком много себе позволяете!

– Ну что вы, Джессика, я лишь пытаюсь снять с вас усталость. Мне казалось, для этого мы уже достаточно хорошо знакомы. – И он засмеялся. – Я даже целовал вас, или вы забыли?

– Это я смогу забыть, – тотчас отрезала она, искренне желая, чтобы он воспринял это серьезно.

Но он, кажется, действительно готов все превратить в шутку, полагая, что его неспособность доехать от пункта «А» до пункта «Б» – всего лишь милая оплошность, неспособная уронить его в глазах пассажира. Она наклонилась к нему, так как он все еще сидел на ручке кресла, и сердито проговорила:

– Весь этот вечер вы превратили в фарс. Я ни за что не пригласила бы вас ужинать, если бы знала, чем это все кончится. Вы, – ее палец поднялся и указал на него, – вы стихийное бедствие на колесах. Если бы я не боялась оказаться с вами где-нибудь в ущелье Пенинских гор, то потребовала бы, чтобы вы сию минуту отвезли меня домой. Непонятно, каким образом вам удалось устроиться на эту работу. Какой из вас шофер! И потом, уж не думаете ли вы, что держите удачу за хвост? Не слишком ли далеко позволяете себе заходить? – закончила она саркастически.

– В каком смысле? – спросил он, улыбнувшись, и игриво схватил ее за палец. – А пальцем показывать нехорошо.

Эбби вырвала у него палец, проигнорировав последнее замечание.

– А вы наглец! Затащили меня в дом вашего босса во время его отсутствия и предлагаете мне чувствовать себя как дома. Но это не ваш дом, чтобы так свободно распоряжаться здесь.

– Это и мой дом тоже. Раз я в нем живу, – легко ответил он.

– Я думаю, вам осталось тут жить недолго, если ваш босс хоть что-то соображает. И потом, шоферы обычно живут над гаражом, возле конюшен или еще где-то вне поля зрения хозяев, и появляются на глаза, только когда в них есть нужда. Они, как правило, не принимают женщин в гостиной господского дома.

Он имел наглость рассмеяться.

– Ох, Джессика, вы так очаровательно старомодны. Времена переменились, лорд и господин в наши дни совсем не то, что прежде. Мистер Уэббер считает, что его дом – это дом и для его штата. У меня наверху собственные комнаты. Мы с боссом хорошо ладим.

– И все же вы здесь не хозяин. Мистер Уэббер отсутствует, а у вас нет права приглашать меня сюда и предлагать остаться на ночь, даже если мы и оказались одни в этом поместье. – Она выпрямилась, но все еще смотрела на него. – Это меня и смущает. Я чувствую себя неловко и не хочу оставаться здесь. Надо позвонить и вызвать такси…

– Но сейчас слишком поздно, Джессика. Местных такси здесь нет, так что кого мы вызовем в столь поздний час? – Он помолчал, глядя на свои часы. – А утром я доставлю вас в Париж. Я настаиваю на том, чтобы вы согласились, уж это-то я могу для вас сделать.

– Завтра будет слишком поздно. Я говорила вам это еще у себя дома.

Она фыркнула, скрестила руки на груди и начала измерять шагами толстый голубой эксминстерский ковер. Ох, ситуация безнадежна. Опоздав на собеседование, она теряет возможность попасть на единственный круиз, который ей предложили. Они работают по очень точному графику. Мальдивы потеряны, это ясно, и я сама во всем виновата, подумала Эбби обреченно. Она не должна была реагировать на его добрые взгляды, прекрасные глаза и очаровательные улыбки, не должна была оставлять его ужинать. Это же не человек, а сплошной несчастный случай! Просто бедствие какое-то…

– А вы не можете перенести время вашей парижской встречи? – внезапно заговорил Оливер.

– Нет, не могу.

Эбби повернулась к нему, с удивлением отметив, что он соскользнул в роскошное бархатное кресло своего хозяина, оставив одну ногу на подлокотнике. Как говорится, гуляй, мыши, пока кот на крыше!

Она вдруг вспомнила, что намекнула шоферу о встрече с людьми некоей французской компьютерной компании, чтобы предложить им свою игру. Ох, и как ей пришло в голову пойти на такой обман! Ведь он думает, что она Джессика. Нелепая идея назваться именем сестры. Как она теперь будет выпутываться? Может, прямо сейчас сказать правду? Нет, она слишком глубоко увязла во лжи, чтобы признаться, что она не Джессика Лемберт, а ее сестра Эбигейл, совершенно не разбирающаяся во всем том, что связано с компьютерами, черт бы их побрал, и программами.

Она не предполагала, что в дальнейшем могут потребоваться ее объяснения, почему она не может перенести время парижской встречи, и теперь могла только молиться, чтобы он оставил эту скользкую тему. Надо все же попытаться позвонить и вызвать такси. Может, хоть одна машина для нее найдется. Силы небесные, во сколько же ей обойдется это возвращение в Лондон на такси? Да черт с ними, с деньгами, все что угодно, только бы не оставаться здесь на ночь.

– Я все же попытаюсь вызвать машину, – решительно заявила она, оглядываясь в поисках телефона.

– Нет, Джессика, не стоит. Поднявшись из кресла, он остановился прямо перед ней, причем так близко, что она опять ощутила лимонный запах его крема, и это вызвало уже знакомый ей трепет. Затем он взял ее маленькие, все еще скрещенные на груди руки в свои и осторожно развел их.

– Только послушайте меня. Вы устали и перенервничали, вам просто необходимо немного поспать. Да и сам я, по правде сказать, валюсь с ног. Мы поговорим обо всем завтра.

– Я не останусь! – завопила Эбби.

О Господи, зачем он взял ее за руки? Все чувства смешались, и она больше прежнего осознала свою уязвимость. Сначала, когда разразилась вечерняя катастрофа с опозданием на самолет, он явно злорадствовал, поджидал ее в машине и ухмылялся, а теперь проявляет заботливость, сочувствует и пытается сделать все, чтобы ей было хорошо. И… и она не могла не видеть, как он красив. Да, шофер из него никудышный, но как все же красив!

– Вы должны остаться, Джессика. Вы ведь уже опоздали в Париж, так почему же не постараться поправить положение? В конце концов, не все еще потеряно, и может даже оказаться, что ваше опоздание для вас же обернется к лучшему.

– И что, по-вашему, путного может из этого выйти?

Глаза ее расширились, в них появился даже проблеск надежды, хотя она понимала: останься она здесь, к добру это не приведет. Она потеряла шанс получить хорошую работу, а взамен этого останется ночевать в доме человека, пусть и могущественного, но абсолютно чуждого ей, ибо помочь он мог только Джессике, но не ей, Эбигейл. Да и вообще, Уэббер вряд ли обрадуется тому, что его шофер привез сюда незваную гостью. Но этот Оливер такой обаятельный и, как он сам сказал, уже целовал ее, и… и может поцеловать еще, а она действительно не знала, как поведет себя, если он это сделает.

– Мистер Уэббер скоро вернется, и вы сможете обсудить ваше предложение с ним лично, как сначала и планировалось, когда вы приглашали его на ужин, – продолжал он убеждать ее.

Да, она и не подумала о таком варианте. Сердце ее вздрогнуло и забилось сильнее, потому что в последний час она больше волновалась о настоящем моменте, а не о том, с чего и ради чего все начиналось. Ведь цель званого ужина заключалась в передаче Уильяму Уэбберу пакета Джесс. Но все это должно было произойти В ее доме, а не здесь, когда она оказалась на его территории. В доме, несомненно, есть компьютер… А что, если он захочет посмотреть работу ее сестры вместе с ней, обсудить что-то, задать какие-то вопросы? Да уж, тогда игру можно считать проигранной. Тогда она вынуждена будет признаться, что выдала себя его шоферу не за того человека. А как иначе объяснишь свою полную некомпетентность? Объяснить, что она сестра Джессики, что она сама является жертвой дурацкой авантюры, в результате которой лишилась выгодного контракта. Бедный Оливер, у него наверняка будут из-за нее неприятности. УУ может уволить его и тянуть с этим, надо думать, не станет!

Ох, в какую кутерьму, дорогая моя сестрица, ты меня впутала! – в который раз подумала Эбби. Черт ее побери, она там нежится в роскоши дорогого нью-йоркского отеля и, несомненно, прекрасно проводит время в ожидании того, что сестра уладит ее дела с Уильямом Уэббером.

И что подумает Оливер, этот бестолковый шофер, узнав о ее обмане, особенно если будет из-за нее уволен? Но она явно нравится ему, да и он ей тоже. И хотя он виноват в том, что она упустила выгодную работу, но делает все, чтобы утешить ее и поправить положение. Да и этот его поцелуй, и то, как он смотрел на нее… Вот и сейчас как он смотрит на нее, ожидая, что она согласится остаться. Тогда хоть на время все вопросы будут сняты, и они смогут отдохнуть, в чем оба остро нуждаются.

– Не знаю, как и быть, – только и смогла она слабо пробормотать.

– Зато я знаю, – мягко сказал он.

Затем сделал то, чего она больше всего боялась: склонил к ней темноволосую голову, и их губы второй раз встретились в поцелуе, отчего у нее опять ослабли и задрожали колени. Чувства совершенно вытеснили из сознания все мысли, а подумать было о чем, хотя бы о скором возвращении УУ. Но как-нибудь все уладится само собой, мелькнул обрывок последней мысли. Он обнял ее и сильно прижал к себе, будто боясь, что она ускользнет из его рук. Но она и не собиралась ускользать, она забыла обо всем: и о сестре с ее делами, и о том, кто она такая, и лишь одного ей хотелось – чтобы этот поцелуй длился и длился. Было такое ощущение, что, если он закончится, она разразится слезами.

Минуты или часы прошли до той секунды, когда Оливер слегка отстранился от нее. Эбби открыла томные глаза и нежно смотрела на него, не зная, что сказать или сделать. Она чувствовала непривычную сладость покорности, будто он околдовал ее и сделал своей рабой на всю жизнь.

– Это было прекрасно, – глухо пробормотал он, – и вы прекрасны! – Нежно придерживая ее за плечи, он смотрел в глубокие красивые глаза. – Я должен быть очень сильным сегодня, Джессика, – продолжал он, отступив от нее, – потому что не хочу вас пугать. Я бы мог этой ночью действовать решительнее, но не должен. Никогда еще не встречал я никого, похожего на вас. Я действительно виноват в том, что натворил вечером. Но теперь я сделаю все для вашего приятного ночлега, уложу вас в постель, приготовлю питье на ночь и оставлю вас. А утром, я чувствую это, утром между нами начнется что-то большое…

Ослабевшая от наплыва чувств и усталости, Эбби не смогла проронить ни слова. Что он сказал? Что достаточно сильно уважает ее и любит, а потому не хочет ничем огорчить? Он не такой, как все, сонно подумала она. Большинство мужчин из тех, кого она встречала, не упустили бы своего. Они здесь одни, вдали от остального мира, и все же он предпочитает уложить ее в постель и оставить одну. А завтра, оно так много сулит, что она вряд ли заснет…

– Пойдемте, – сказал он, – я покажу вам гостевую комнату.

И, взяв ее за руку, трогательно, как ребенка, вывел из гостиной и по длинному коридору со множеством дверей повел в спальню.

Эбби испытывала весьма сложные чувства, когда они с Оливером шли по закругляющейся лестнице с темными, отполированными временем и человеческими руками перилами. Этот старинный роскошный особняк великолепно меблирован бесценным антиквариатом, оттененным повсюду мягким блеском шелковых драпировок, закрывающих высокие окна. Здесь все говорило о богатстве Уильяма Уэббера, но не только. Ее сестра сказала, что он любит красивых женщин и хорошую обстановку, и теперь она видела, что имелось в виду под хорошей обстановкой. Плейбой, по всему видно, обладал не только богатством, но и незаурядным вкусом. Она даже порадовалась, что вошла сюда не одна, а с Оливером. Все-таки Оливер, при всей его красоте, не из плейбоев, не из светских повес, он обыкновенный шофер, человек реального мира, более близкого и понятного ей.

Ей было спокойнее с ним и потому, что она уже испытывала к нему определенное чувство и знала, что ее чувство не безответно. Только одно смущало: по мнению Оливера, не она, Эбби, сейчас идет рядом с ним, а ее сестра, Джесс. Впрочем, не стоит сейчас углубляться в эти мысли, и без того она падает с ног от усталости. Все трудное, все неприятное пусть подождет до утра. Новый день может подсказать, как выпутаться из этой дурацкой ситуации.

– Ох, Оливер, – выдохнула Эбби, испуганно всплывая со дна оцепеневшего сознания, когда он открыл дверь в маленькую анфиладу комнат в конце коридора.

Гостиная была выдержана в ее любимом колорите, где нежно-персиковый соседствовал с белым и бледно-зеленым. Занавеси традиционно миткалевые, слегка присборенные и таящие, казалось, в складках всю историю поместья и дома. Здесь стоял и небольшой уютный диванчик, обитый ситцем, такое же кресло и изящный, времен одного из Георгов, столик под окном. В следующей комнате, декорированной в том же колорите, что и гостиная, Эбби увидела красивую старинную кровать с пологом на четырех столбиках, гордо красующуюся чуть ли не в центре комнаты. Кровать была так великолепна и так маняще уютна, что она подумала, как сладко заснет здесь, стоит лишь ее голове прикоснуться к подушке, если только не…

– Ох, Оливер, – повторила она, беспокойно повернувшись к нему. – Вы уверены, что все будет хорошо? Я имею в виду, не рассердится ли мистер Уэббер, вернувшись домой и обнаружив здесь меня? И не получит ли его шофер великий нагоняй за подобные вольности? Вы ведь, кажется, недавно у него работаете и можете не знать всех его привычек и обычаев.

– Не беспокойтесь, я знаю его всю жизнь, – ответил Оливер с добродушной улыбкой.

Он поставил ее портплед на пол, и Эбби . подумала, что сейчас он опять обнимет ее, но она ошиблась и была немного раздосадована, потому что нуждалась в некоторой поддержке.

– Теперь вы, как послушная девочка, распакуете свои вещи, а я спущусь вниз и приготовлю нам что-нибудь выпить. Вам бы чего хотелось?

Она подумала, что от алкоголя сейчас стоит, пожалуй, отказаться, и так у него столько из-за нее хлопот в этот вечер. Хотя после порции спиртного она скорее заснула бы, но все же лучше просто какое-нибудь теплое питье.

– Если можно, я бы выпила немного горячего шоколада, – сдержанно сказала она.

– Ваше желание для меня закон! – Усмехнувшись, он шутливо поклонился ей.

Он такой милый, сказал ей столько приятного, например, про завтрашний день…

– Оливер…

Он уже подходил к двери, но, услышав ее тихий голос, остановился и обернулся. Она застенчиво улыбалась.

– Оливер, я надеюсь, вы не сердитесь на меня за то, что я так раскричалась на вас в машине и так ругала весь вечер? Теперь я подумала, что ведь каждый может заблудиться. Я была слишком груба с вами. – Она виновато и как-то беспомощно пожала плечами. – Я приношу вам свои извинения. Да, я опоздала на самолет, это так, но… – Она опять пожала плечами. – Но теперь я вижу, вы стараетесь всячески меня утешить, успокоить, за что искренне благодарна вам. Это очень мило с вашей стороны, спасибо.

В какую-то долю секунды она заметила, что его глаза подозрительно блеснули, как если бы он почувствовал себя окрыленным ее словами. А может, его сильнее стали мучить угрызения совести за то, что он как последний идиот заблудился и так подвел ее. Она даже пожалела его. Ведь если его отношения с Уильямом Уэббером до сегодняшнего дня были добрыми, то завтра все может измениться. Эта мысль весьма опечалила ее. Она подумала и решила, что завтра обязательно встретится с УУ, так для всех будет лучше.

– Вы не должны ни извиняться, Джессика, ни благодарить меня, – сказал он хрипло и вышел.

Эбби прикусила губу, удивляясь его ответу. Почему это она не должна извиняться? Мужчины не особенно любят выслушивать нелестные замечания о себе, особенно если это касается их профессии, а она наговорила ему достаточно много неприятного о его шоферском искусстве.

Она вздрогнула, оглянулась и встревожилась неизвестно отчего, когда он опять приоткрыл дверь.

– Кстати, Джессика, эта копия программы, что вы везете в Париж… Не лучше ли убрать ее на ночь в сейф?

Он стоял в дверном проеме и ждал ответа.

Эбби, застигнутая врасплох, даже не сразу сообразила, в чем дело. Ах да, ведь она солгала ему о цели своей поездки в Париж. Нет, сейчас не время признаваться в том, что она солгала… Какое мерзкое слово – солгала! Просто обманула… Ох, ну какая, в сущности, разница? Ведь у нее нет ни одной копии программы, ни одного запасного пакета игры, но признаться в этом теперь…

– Нет, Оливер, в этом нет никакой необходимости, – не очень уверенно пробормотала она, пытаясь улыбнуться. Но улыбка вышла неважная. – Здесь я чувствую себя в полной безопасности. Ограда, ворота с сигнализацией, которую вы включили, когда мы въехали… Никакому вору сюда не пробраться. – Она засмеялась. – Так что благодарю вас за предложение, но не стоит беспокоиться. У вас и без того сегодня столько хлопот…

Ее сердце вздрогнуло, поскольку она заметила, как в глазах его вспыхнуло неудовольствие. Правда, он тотчас улыбнулся, но неприятный осадок у нее все же остался. Впрочем, оба они смертельно устали, и ей, возможно, лишь показалось, что он сердится.

– Я принесу ваше питье, – сказал он и вышел.

Эбби, прикрыв глаза, почувствовала облегчение.

Завтра, завтра она откроет ему правду. Она должна это сделать, потому что настоящее ее положение непереносимо.

Обессилено перетащив портплед на кровать, Эбби раскрыла его. Ей захотелось поплескаться в глубокой ванне викторианских времен, но она решила сделать это утром; уж слишком она сейчас устала, ни на что нет сил. А силы ей понадобятся для разговора с Уильямом Уэббером, когда тот приедет.

Она вытащила старую ситцевую ночную рубашку и, сбросив джинсы и все остальное, надела ее. Хорошо бы, конечно, иметь что-нибудь более презентабельное. Она улыбнулась. За Джесс в этом смысле ей не угнаться.

Если бы Джесс оказалась сейчас здесь, с Оливером, в ее багаже наверняка нашлись бы совершенно сногсшибательные шелковые штучки. Но Джесс готова к таким ситуациям постоянно, без всяких особых приготовлений. Не для встречи с шофером, конечно, с грустью подумала Эбби, чистя в ванной зубы. Джесс всегда говорила, что еще не встретила мужчины себе под стать, достаточно умного и хитрого, не говоря уж о богатстве и славе. К чему здесь упоминалась хитрость, Эбби никак не могла понять. Вообще Джесс была так красива, что мужчины при ней терялись, но выделяла она лишь тех из них, которые в совершенстве владели собой и вполне могли при виде ее выказать если не безразличие, то хотя бы

спокойное состояние души. Но Уильям Уэббер, был, очевидно, человеком больших амбиций и вряд ли пришелся бы Джесс по вкусу, ибо ей импонировала именно мужская выдержка, а никак не высокомерие. Кроме того, все, что Джесс читала о нем в прессе, оказалось правдой, поскольку Эбби, попав во владения Уэббера, воочию увидела великолепие и роскошь его особняка, вполне соответствовавших его состоянию и положению в обществе.

Какое, однако, наслаждение лечь в постель, да еще в такую, подумала Эбби, проскальзывая под кисейный полог кровати. И еще она подумала, что Джессика, вероятно, не только продаст Уильяму свою идею, но и завладеет его сердцем, на что, правда, вряд ли ответит взаимностью. Трудность, пожалуй, заключалась в том, что Джесс страшно невезучая, вечно с ней происходит что-нибудь такое, чего она никак не планировала. Ох, ну ладно, как бы там ни было, Джесс здесь сейчас нет. И завтра она, Эбби, а не Джесс, должна предстать перед Уильямом Уэббером. Если она сумеет хорошенько собраться с мыслями и все сделает правильно, то справится с поручением гораздо лучше, чем если бы Джесс сама продавала свою идею.

Хотелось бы, конечно, получше понимать сущность возни отца и сестры со всеми этими компьютерными штучками. Но может быть, когда она встретится с УУ, ей не придется делать ничего такого, что выдало бы ее невежество в этой области. Пусть он берет пакет и смотрит все, что ему нужно, ей даже присутствовать при этом не обязательно… В конце концов, ему важно решить, будет он покупать новую идею или нет, а не выяснять степень компьютерной грамотности Джессики Лемберт.

Нет, довольно, прочь все эти мысли.! Она. слишком устала даже для того, чтобы тревожиться.

Несколько минут спустя, задремав, она услышала какое-то движение и открыла глаза. Возле кровати стоял Оливер, держа серебряный поднос с чашкой шоколада и тарелкой с бисквитами. Теперь надо хорошенько поразмыслить о нем, сонно подумала Эбби, выглянула из-за полога и томно улыбнулась, когда он присел на край кровати.

– Вы так прекрасны во сне, – нежно проговорил он и, почувствовав прилив теплого чувства, договорил: – Жаль, что в такой невзрачной рубашонке.

Но она совсем не обиделась. Он так широко улыбнулся, что стало понятно: он лишь поддразнивает ее.

Она натянула простыню до самого подбородка.

– Откуда ж мне было знать, что придется ночевать на столь изысканно-романтическом ложе. – И она рассмеялась, беря с подноса, стоящего у него на коленях, чашку с шоколадом.

Оливер осмотрел кровать и задумчиво проговорил:

– Вот уж никогда не подумал бы, что эту кровать можно назвать романтическим ложем.

Эбби пожалела о своих словах. Подумает еще, что она ждет от него чего-то сверх того, что он уже сегодня для нее сделал. А ей действительно достаточно того, что он выразил свое уважение и позаботился о ее устройстве на ночь. Достаточно того, что он выказал весьма теплые чувства к ней. Она потягивала шоколад, а он, выйдя из рассеянности, снова обратил на нее взгляд. И от этого взгляда frisson[6]6
  Озноб, содрогание (фр.).


[Закрыть] пробежал по ее спине.

Она не сомневалась, что между ними возникло определенное доверие, но иногда он смотрел на нее так странно, что она начинала сомневаться во всем. Она первая отвела взгляд, опустила свои пушистые ресницы и всмотрелась в чашку с шоколадом.

Он резко встал, наклонился, поцеловал ее в лоб, пожелал спокойной ночи и, не успела Эбби перевести дыхание, чтобы ответить, покинул спальню.

Эбби вздохнула, допила шоколад и опустилась в подушки романтического ложа, вспомнив одну фразу, часто повторяемую Джессикой: этот нелепый старый мир. Да, вот именно! Влюбиться в красавчика-шофера, с которым познакомилась только накануне вечером! Вместо номера парижского отеля оказаться в Кенте, в доме незнакомого человека. А сама она не Эбигейл Лемберт, она – Джессика. Бред какой-то!.. Завтра, возможно, сбудется все то хорошее, что обещал ей Оливер, но завтра ее может поджидать другое бедствие – возвращение Уильяма Уэббера домой. «Да уж, нелепый старый мир», – пробормотала она и провалилась в глубокий сон.

Оливер Уэббер приготовил себе тройной скотч и уселся в гостиной, чтобы выпить его в одиночестве. Что, черт побери, с ним происходит? Подогревает молоко, готовит горячее питье для опасной леди, которая совершенно выбивает его из равновесия. Он смущается, не может ни слова вымолвить, а душа его так и рвется к ней. Еще это дурацкое романтическое ложе! Это его доконало. Кровать как кровать, ради всего святого, что в ней такого романтического? Сколько в ней перебывало его подружек, и ни одна из них не называла этот станок ложем, да еще романтическим. Женщины в его жизни никогда прежде не были проблемой, брать их и оставлять – это часть его жизненной философии.

А сейчас он сидит здесь, выскочив от мисс Femme Fatale[7]7
  Роковая женщина (фр.).


[Закрыть] с таким сердцебиением, что до сих пор не может прийти в себя. Но он не должен упустить ее. Да, она, видимо, достаточно опытна в торговых сделках, порхает по всему миру, убийственно даровита и может основательно и до конца разрушить все планы фирмы «Уэббер Софтвер»[8]8
  Software (англ. ко.мпьют. сленг) – все, что относится к программированию (в отличие от hardware -производства самих компьютеров).


[Закрыть]. Но как она, несмотря ни на что, совершенна и восхитительна! Нахалка – да, но держится с такой невинностью, кажется такой неиспорченной, что это его просто околдовало.

А может, она и впрямь невинная жертва, используемая кем-то так умело, что и не догадывается о своей роли? Но если это не так, значит, она жуткая тварь, еще более опасная из-за способности казаться чистой овечкой, и встреча с ней ничего, кроме неприятностей, ему не принесет. Да, видно, на беду свою он встретил ее. Ему ненавистно, что он сам одурачил ее, заставив думать, будто он шофер Уильяма Уэббера, своего брата и делового партнера. Ненавистно и то, что делает она, пытаясь околпачить их, держа, судя по всему, за круглых идиотов. Но больше всего он проклинал себя за те чувства, которые испытывал к ней. За то, что так неистово желал ее.

Он приготовил себе еще одну порцию выпивки и подошел к окну, глядя на знакомый с детства пейзаж родового поместья. Прямо напротив него в небе стояла полная луна, освещая земли Уэбберов, широко раскинувшиеся до самого горизонта. Он хотел бы, чтобы все так и оставалось. Нельзя позволить Джессике Лемберт разрушить их устоявшуюся жизнь. Он должен проявить твердость, вытянуть из нее все тайны, узнать, одна ли она действует или у нее есть сообщник, возможно, работающий в сети фирмы Уэбберов. Если она работает одна, то каким путем добывает информацию и скольких ей уже удалось околпачить..

И действия ему должна подсказывать трезвая голова, а не распалившееся сердце. Теплое молочно-шоколадное питье на ночь, всякие романтические ложа и нежные поцелуйчики он должен заменить тактикой, ведущей к разоблачению этой опасной особы. Он поставил стакан с недопитым виски на стол, пересек гостиную и решительно открыл дверь в спальню.

– Вы, Джессика Лемберт, сведете меня с ума!