Текст книги "Опасные леди"

Глава 6

Наследующее утро, натянув на себя все те же джинсы и шелковую блузку, Эбби стояла у раскрытого окна и смотрела на поместье Уильяма Уэббера. Бледное бесцветное солнце поднималось над изумрудно-зелеными лужайками. Справа виднелся регулярный тисовый парк с ухоженными, аккуратно подстриженными кронами, которым искусная рука садовника придала форму павлинов и петушков. Но и настоящие павлины там бродили тоже, важно вышагивая по вымощенным дорожкам строго расчерченного парка и по газонам, находящимся прямо под окнами.

Вдыхая благоуханные летние ароматы, Эбби, казалось, должна была бы испытывать удовольствие, но этого не происходило. Ночь, проведенная в роскошной романтической кровати, не принесла облегчения, хотя ей удалось заснуть и даже выспаться, но пробуждение не радовало из-за тревоги, внушаемой непредсказуемостью дальнейших событий. Долгие минуты, проведенные в прелестной, пронизанной душистыми ароматами ванной, увы, так и не смогли освободить сознание от всего, что его омрачало.

Ей отчаянно хотелось очистить совесть, признавшись Оливеру во всей той лжи, которую она нагромоздила. Но она так глубоко увязла в ней, что вряд ли у нее достанет смелости на подобное признание. Кроме того, ей надо было набраться храбрости к моменту возвращения самого Уильяма Уэббера, поскольку она до сих пор не представляла себе, как будет выкручиваться из ситуации, если тот начнет расспрашивать ее о деталях игры, созданной Джессикой. Не сделать бы хуже!

Эбби уныло отвернулась от окна и, заметив на столе возле кровати телефон, посмотрела на часы. Джесс скорее всего еще не вернулась. Но надо позвонить домой: может, сестра звонила, тогда она услышит ее голос на автоответчике, а нет, то сама оставит сообщение для Джесс, скажет, где она, назовет здешний номер телефона. С пару минут она колебалась, говорить ли сестре, что опоздала на рейс в Париж. А, собственно, какой здесь номер телефона? Она посмотрела на аппарат, но на нем номера не было. Кстати, а где она находится? Что она скажет Джессике? Известно лишь, что это дом Уильяма Уэббера где-то в Кенте, но где именно? И как она объяснит свое пребывание здесь? Скажет, что ее привез сюда шофер, не нашедший всем известную дорогу в аэропорт Хитроу?

Всегда упрекала сестру за разболтанность и легкомыслие, а теперь сама натворила черт знает что! Можно представить, что теперь скажет Джесс!

– Куда вы хотите звонить?

Эбби вздрогнула, будто за спиной раз

дался выстрел. Должно быть, он услышал отзвонку на параллельном телефоне, когда она стала набирать номер. Повернувшись, она увидела Оливера, стоящего в дверном проеме. Он сменил ужасную шоферскую униформу на черные хлопчатые брюки и черную же спортивную рубашку и выглядел в это яркое утро довольно хмурым и усталым.

– Э-э… но я… Я оплачу, конечно, звонок.

Она протянула руку к сумочке, но он остановил ее словами:

– В этом нет никакой необходимости.

Кому вы хотели позвонить?

Он приблизился к ней с легкой улыбкой на устах. руки засунуты в карманы брюк, великолепно сидящих на его узких бедрах.

– Хм… ну… я просто… Просто хотела позвонить сестре.

Эбби чувствовала, что краснеет, будто и вправду в чем-то виновата. Но вина тут действительно была, ведь до сих пор она не говорила, что у нее есть сестра, тем более что сама-то знала: именно сестра и является настоящей Джессикой. Она попыталась справиться с дыханием и успокоиться, чтобы он не заметил ее сильнейшего смущения.

– А где она живет?

Эбби удивилась вопросу и вдруг неожиданно рассмеялась. Должно быть, он решил, что ее сестра живет в Гонконге или где-нибудь еще дальше, и испугался, что босс, получив счет за столь дорогостоящие международные переговоры, не погладит его по головке.

– Не паникуйте, я звоню всего лишь в Лондон.

Правда, чтобы избежать дальнейших расспросов, не уточнила, что звонит в Кенсингтон, в тот самый дом, где они ужинали накануне. Хотя, возможно, сейчас самый подходящий момент, чтобы сознаться во всем.

– И что вы хотели ей сказать? Что вас держат как заложницу где-то в самой глубинке графства Кент?

Зеленые глаза Эбби расширились от изумления. Вчера вечером ей, правда, приходила мысль, что ее похитили, но потом эта мысль была отвергнута как абсурдная, она даже не высказала ее вслух. Так неужели это действительно похищение?

– Я пошутил, – С улыбкой сказал он, подойдя совсем близко к ней. – Вы, как видно, относитесь к тому типу людей, которые с утра шуток не понимают.

Эбби слабо улыбнулась, но промолчала. – Так все же, что вы хотели ей сказать? – повторил он, стоя прямо перед ней и глядя ей прямо в глаза.

Эбби с удивлением подумала; почему ее допрашивают сегодня, как в испанской инквизиции? Силы небесные! Ведь она всего лишь собиралась позвонить по телефону.

– Я просто хотела узнать, вернулась ли она домой.

– Она у вас что, завсегдатай ночного клуба?

Тут Эбби нахмурилась. С чего это он так заинтересовался ее сестрой? Но опять постаралась успокоиться. Оливер ничего не знает, и это просто вина и терзания совести не дают ей покоя, заставляя подозревать неладное там, где его нет.

– Наверное, вы хотели оставить для нее сообщение, что в Париж так и не попали?

– Не пойму, что это вы так меня допрашиваете, – не сдержавшись, выпалила она. – Я же сказала, что оплачу этот злосчастный звонок, если вам угодно. На сколько я там наговорю? На несколько жалких монет? Так я заплачу прямо сейчас, и покончим с этим. – Она отвернулась от него. Столько разговоров из-за какого-то телефонного звонка… Я могу понять причины вашего беспокойства. Вы, очевидно, дорожите своей работой, а потому не хотите лишний раз прогневить босса, но это же смешно в самом деле!

Выслушав монолог гостьи до конца, он, весьма неожиданно для нее, разразился смехом.

– Вы по утрам всегда такая ворчливая? Надеюсь, что нет. Мне не хотелось бы начинать каждый день с вашего дурного настроения.

Эбби отбросила сумочку на кровать и повернулась к нему. Не ослышалась ли она? Что он такое сейчас сказал? Что он вообразил себе, говоря о каждом дне? О каждом утре, которое он якобы будет проводить с ней? Ее сердце на какую-то долю секунды замерло.

– Ох, Джессика, – придушенно проговорил он, стараясь не рассмеяться опять, затем подошел и обнял ее. – Я только пытаюсь сбить с вас ледяную корочку, которой вы покрылись к утру. Телефонный звонок не имеет никакого значения. Просто вы, наверное, все еще сердитесь, что попали сюда, не так ли? – Он не дал ей времени для ответа, лишь нежно погладил по плечам и сразу же продолжил: – Все нормально, я говорил с мистером Уэббером, он в курсе всех событий и будет рад встретиться с вами. Просил передать вам, чтобы до его приезда вы чувствовали себя как дома.

В каком-то смысле известие о том, что Уильям Уэббер знает о ее пребывании в его доме, успокоило Эбби, но все же, все же…

– И когда же он придет?

Эбби задала этот вопрос не очень уверенно, ибо испытывала весьма двойственные чувства насчет возвращения хозяина. Лучше всего отказаться от встречи с ним и вернуться домой, пока не дошло до разоблачения. Но, с другой стороны, побыть несколько часов наедине с Оливером тоже совсем не плохо. Это позволит ей найти подходящий момент, чтобы во всем ему признаться.

– Кто его знает… Сказал, что с дороги еще позвонит.

– А где он?

– В Нью-Йорке.

Эбби чуть было не сказала, что ее сестра тоже там, да вовремя успела прикусить язычок. Думая об УУ, Эбби надеялась, что он не такой раззява, как ее сестрица, и не опоздает на свой рейс, иначе ей придется ждать его здесь до скончания века.

– Но должны же вы знать время его прибытия в аэропорт!

– Он позвонит перед вылетом, а нет, так возьмет такси и прекрасно доедет и без меня.

– Да, возможно, на такси он доберется быстрее, – не преминула уколоть Эбби шофера.

Он посмотрел на нее озадаченно, пока до него не дошел смысл намека, после чего ухмыльнулся.

– Ну что вы, дорогая Джессика, хотите от своего влюбленного поклонника… Теперь вот что, не стоит ли нам подумать о завтраке? Давайте позавтракаем вместе, а потом решим, чем нам заняться днем.

Чем в самом деле заняться? Совершить с Оливером поездку по графству Кент Эбби не рискнула бы, опасаясь, как бы им не оказаться в Норфолке. Словам о влюбленном поклоннике она не придала особого значения, поскольку сказаны они слишком уж легко. Впрочем, разве не мог он и действительно влюбиться?

Спускаясь по лестнице, Эбби подумала, что ей с ним, как ни печально, не будет особенно легко. Очевидно, Оливер имел со своим боссом весьма доверительные отношения, и полномочия его явно выходили за рамки обязанностей водителя, иначе он не осмелился бы взять ее под свое крыло до приезда хозяина. Ах, если бы на ее месте была Джесс! В такой ситуации она вела бы себя гораздо свободнее и непринужденнее.

– . А что, никого из прислуги нет? спросила она, входя в великолепную, но совершенно безлюдную кухню.

– Мистер Уэббер на время своего отсутствия всех отпустил.

Эбби огляделась. Кухня в славном деревенском стиле, с зеленой плитой, массивными буфетами и простой кухонной утварью. У окна стоял коренастый обеденный стол, а за окном виднелся огороженный живой изгородью сад, где бывалого вида садовник трудился на капустных грядках.

Выглядел он по-домашнему, как-то уютно-приветливо, но неужели в таком огромном поместье не осталось никого, кроме садовника?

Оливер выдвинул по очереди несколько буфетных ящиков и вновь задвинул их, будто искал чего-то и ничего не нашел.

Эбби подумала, что его должностные обязанности вряд ли включают в себя то, что касаемо кулинарии. Она стояла возле большого стола, наблюдая, как он хмуро и нетерпеливо шарит по буфетным ящикам и полкам.

– Оливер, что вы ищете? Может, я чем помогу?

Он повернулся и с несколько растерянной улыбкой произнес:

– Я не очень хорошо ориентируюсь на кухне. Обычно здесь хозяйничает Мэри, домоправительница…

Вздохнув, Эбби приступила к холодильнику, стоявшему в небольшой стенной нише.

– Ваш намек поняла. Хотите, чтобы завтрак приготовила я.

Невесть откуда взявшаяся барственность быстро с нее слетела. Хорошо, конечно, сидеть здесь, в этом великолепном старинном особняке, и ждать, когда прислуга подаст тебе завтрак. Да что там завтрак! Просто ей хотелось увидеть хоть кого-нибудь из прислуги УУ. Ее покойный отец частенько заявлял, что по виду и поведению слуг всегда может определить истинный характер хозяина. Оливер, к примеру, как выяснилось, никудышный шофер, но по нему судить о характере его богатого босса все же непросто. Пожалуй, только одно: Уильям Уэббер довольно терпелив, ведь ему ничего не стоит нанять шофера, с которым не будет риска заблудиться в трех соснах.

– А вы не откажетесь? – спросил Оливер с облегчением, повернувшись к ней и радостно сияя. – Мне надо сделать несколько звонков, а вы тут пока похозяйничаете.

Эбби взглянула на него с лукавой улыбкой.

– Я крикну вам, когда все будет готово.

Впрочем, она догадывалась, что здесь наверняка существует гонг, созывающий обитателей дома к трапезе.

– Вы правда не сердитесь на меня? – спросил он, подойдя к ней и убирая с ее щеки выбившуюся прядь волос. – Вчера вечером я убедился, что вы прекрасно готовите даже деликатесные кушанья, так что с беконом и корзиной яиц у вас затруднений не будет.

Эбби усмехнулась, но советь ее беспокойно зашевелилась. Сколько лжи она успела нагородить с той минуты, как этот человек вошел в ее жизнь! Никаких кулинарных талантов у нее не было, скорее наоборот, но с беконом и яйцами она, конечно, справится.

– Да уж, банкет с утра я вам закатывать не намерена.

Он наклонился, чмокнул ее в кончик носа и пошел к выходу, но в дверях остановился и сказал:

– В одном можно не сомневаться: ваша стряпня наверняка будет гораздо лучше моей.

После чего дверь за ним закрылась, и Эбби какое-то время стояла посреди кухни с беспомощной улыбкой на устах, не зная, с чего начинать. Вдруг дверь приоткрылась, и в щель просунулась его голова. Кивком он показал ей на окно.

– Кажется, я не предупредил вас, что садовник испанец и ни слова не знает по-английски. К тому же он глухой, так что не пытайтесь вступить с ним беседу, от этого он только расстроится и больше ничего.

С этими словами Оливер убрал голову и закрыл дверь.

Эбби с безмолвным изумлением смотрела на дверь. С какой стати он сделал это предупреждение, косвенно запрещающее ей общение с садовником? Иногда в том, что Оливер делал и говорил, она не могла уловить смысла. И кому это ему потребовалось звонить? Нет, этот человек определенно загадочен.

Переведя дыхание, она отбросила все непонятное, подумав, что раз уж она здесь, почему бы не доставить себе удовольствие и не пожить жизнью этого странного дома. Джесс, та именно так и поступила бы, она легко принимала все предлагаемые жизнью обстоятельства и даже умудрялась извлекать из любой ситуации выгоду. Почему бы и Эбби не поступить так же?

Осмотревшись в поисках чайника, она обнаружила его неподалеку от раковины, наполнила водой до краев и поставила на плиту. Ожидала ли она, что ей придется готовить завтрак? Пожав плечами, она еще внимательней исследовала содержимое кухни.

Сначала, конечно, кофе. Она нашла все, что нужно и, когда вода в чайнике закипела, открыла кухонную дверь. К черту Оливера с его рекомендациями! Этот несчастный садовник с утра ковыряется в земле, так что чашечка кофе ему совсем не повредит.

Выйдя из кухни в сад, она окликнула садовника, вспомнив кое-что из своего школьного испанского:

– Buenas dias, senor. Quiere cafe? [10]10
  Добрый день, сеньор. Как насчет кофе? (исп.).


[Закрыть]

Садовник оглянулся, его лицо было багровым от работы, а глаза непонимающе озирались вокруг. Выходит, не такой уж он глухой, с облегчением отметила про себя Эбби и крикнула еще громче:

– Quiere cafe, senor?

Она даже мимически показала ему, что предлагает, поднеся воображаемую чашку к губам и делая губами такие движения, будто отхлебывает из нее.

Садовник так вытаращил на нее глаза, что Эбби даже испугалась, не сказала ли она по-испански какую-нибудь непристойность. Затем, к крайнему ее удивлению, на чистейшем английском, правда простонародном, довольно отчетливо пробурчал:

– Кой еще там, к чертям собачьим, кофий…

И снова засел в грядки, продолжая решать свои огородные проблемы.

Вдруг Эбби вздрогнула. Кто-то схватил ее за локоть, после чего она вновь была втянута в кухню, и дверь за ней захлопнулась.

– Я ведь, кажется, просил вас не смущать садовника!

Тон, которым Оливер это сказал, неприятно поразил ее. Он держал ее за плечи, а Эбби потрясенно смотрела на него широко распахнутыми, невинными зелеными глазами. Вдруг он ослабил хватку и как ни в чем не бывало улыбнулся.

– Простите, что накричал на вас, но этот наш садовник – старик с большими причудами, хотя и такого мистеру Уэбберу найти было нелегко. Надеюсь, вы не будете возражать против того, чтобы мы оставили его в покое?

– Да нет, в общем-то… Я просто спросила, не выпьет ли он чашечку кофе, – с самым невинным видом ответила Эбби.

Я же сказал вам, он не говорит по-английски.

– Но я обратилась к нему на испанском.

– Он глухой.

– Так почему же он обругал меня по-английски? – опять же вполне невинно спросила Эбби.

Оливер вроде бы даже зубами скрипнул. Или ей показалось?

– Ну, вы же понимаете, что иностранцы первым делом постигают непристойные слова, – проговорил он, нехотя отпуская ее руку. – Но я обязательно отчитаю его за это. Попомнит он у меня, как грубить гостям этого дома.

Сказав это, он направился к дверям и, не успела Эбби в защиту садовника и слова вымолвить, вышел. Теперь бедный старый дуралей еще и пострадает из-за нее с ее пресловутым кофuем. Но не слишком ли много этот шофер берет на себя в смысле воспитания прислуги, хотя и сам всего лишь нанят Уильямом Уэббером?

Она подошла к окну и увидела, что Оливер появился возле капустных грядок, что то сказал садовнику, и тот немедленно скрылся в садовом домике. Она прикусила губу. Этот образ жизни – с прислугой и всем таким – не был для нее привычным. Совсем другой мир. Если бы она была хозяйкой такого дома, чашка кофе, предложенная кому-либо из слуг на кухне, не стала бы чем-то таким уж невероятным, тем более что в дружеской обстановке удобнее обсуждать текущие дела. Но она не была и никогда не будет хозяйкой такого дома, как этот. Скорее уж Джесс в этом смысле повезет, а не ей. И Джесс к тому же гораздо легче будет принять подобный стиль жизни. После того как ни в чем не виновный глухой испанец-садовник скрылся из виду, она отошла от окна и принялась за приготовление завтрака, искренне сожалея, что, не зная обычаев этого дома, невольно нарушила его спокойствие.

– Это все, на что я оказалась способной в таком месте, – сказала она, наливая Оливеру и себе кофе, после того как они позавтракали яичницей с беконом, помидорами и консервированными грибами.

Помидоры Оливер принес с огорода, примирившись, как видно, с недисциплинированным садовником.

– В каком таком месте?

– Ну, в доме, стиль жизни которого совсем незнаком мне. Вообще, я бы сказала странно… Я имею в виду вас и садовника, которого вы прогнали с грядок непонятно за что. Знаете, мне почему-то все время кажется, что вы здесь не просто шофер, а кто-то рангом повыше. Иначе вы не посмели бы прогнать этого бедного садовника. Кстати, он ведь ни в чем не виноват. Думаю, я просто напугала его, ведь ему и без того не по себе: иностранец, да еще и глухой к тому же… Странно, что вы, шофер, командуете несчастным испанцем-садовником. Но, может быть, теперь принято так обращаться с прислугой? – Не сдержавшись, она хихикнула. – Не ожидала, что вы так раскипятитесь. Можно подумать, что этот простак шпионит в пользу какого-нибудь мадридского бизнесмена.

Он смотрел на нее так строго, что Эбби даже испугалась: не слишком ли много она себе позволяет, сыплет словами направо и налево, не зная удержу. Обычно это с ней бывает, когда ей не по себе. И она спросила себя, почему она все еще испытывает неловкость рядом с ним. Они ведь так славно позавтракали, им предстояло провести друг с другом несколько приятных часов до появления УУ, так что же мешает ей расслабиться и просто получать удовольствие от текущих минут, когда еще можно не думать ни о каких разоблачениях и необходимости в чем-то сознаваться?

– У вас просто невероятные глаза, вдруг ласково сказал он.

Эбби шутливо поклонилась ему, а что она ответила на это, он не расслышал.

– Скажите, вы давно работаете с компьютерами? Мне как-то трудно представить себе вас, просиживающей целыми днями в сумрачной комнате перед экраном.

Эбби продолжала помаленьку отхлебывать кофе. Ему хорошо, он разбирается во всех этих компьютерных сложностях. А ей теперь надо как-то выкручиваться или признаваться этому эрудированному шоферу в своем невежестве.

– Всегда мечтала стать актрисой, сказала она задумчиво. – Но о том же, как я со временем поняла, мечтает множество других женщин, так что не стоило и затеваться… Я, правда, приняла участие в нескольких конкурсах, но не совсем удачно, так что в конце концов решила попробовать себя в пароходных круизах.

– В пароходных круизах? Ну и ну! И как вам удается совмещать это с работой на компьютере?

Эбби почувствовала, что стоит на весьма зыбкой почве. Она и вообще не собиралась упоминать об этих злосчастных круизах. Она что, забыла, что играет здесь роль своей сестры, специалистки по компьютерным играм?

– Ох, ну как бы вам объяснить… Компьютеры – это не главное, побочный, так сказать, интерес, хобби. Балуюсь между круизами своим стареньким компьютером… Ну, вы ведь его видели…

– Я бы не сказал, что он такой уж старенький. Да и тот пакет, что вы передали для моего босса, совсем не похож на плоды баловства. Все исполнено в высшей степени профессионально. Вы работаете одна или с кем-то еще?

– Оливер, вы… вы разве видели эту программу?

Эбби изумленно вскинула брови. Да уж, он, видно, действительно в весьма близких отношениях со своим боссом, если позволяет себе вскрывать пакеты, вовсе не ему предназначенные.

– Э-э… Ну, мистер Уэббер попросил меня проверить, чтобы не вышло путаницы. Вы, например, могли случайно вложить в пакет другую дискету, да мало ли что… Этим я и занимался у вас в кабинете, когда вы застали меня там. Вы что, забыли? Но вы не ответили, вам кто-нибудь помогает?

Эбби насторожилась. Почему он это спрашивает?

– Нет, я все делаю сама, – ответила она так, как ей казалось лучше для Джесс.

Он вдруг усмехнулся и резко переменил тему:

– Ну, хорошо, как мы спланируем наш день?

И вновь Эбби почувствовала себя крайне неуютно. Перемена темы, хоть и принесла ей некоторое облегчение, но также таила в себе нечто тревожное. Ничто не могло доставить ей большего удовольствия, чем просто побыть с Оливером… Но… Ох, ее бодрость и присутствие духа вянут на глазах. Она не нашлась, что ответить ему на достаточно простые вопросы. Что же будет, когда она встретится с УУ? Ох, Джесс, внутренне простонала она, как бы мне не промахнуться! Стараюсь делать как лучше, а на самом деле, может быть, наношу тебе непоправимый вред.

– Меня все еще не оставляет мысль, что самое лучшее, пожалуй, вернуться домой, жалобно прошептала Эбби.

– Почему? – Оливер засмеялся. – Почему в самом деле? Большинство девушек на вашем месте с удовольствием согласились бы провести какое-то время здесь. Это все равно что съездить на дачу к приятелям. Здесь есть тренажерный зал, плавательный бассейн, сауна, я уж не говорю о конюшне, набитой превосходными лошадками. Мистер Уэббер сказал, чтобы я создал вам все условия для отдыха, и я буду чувствовать себя виноватым, если не справлюсь с этим заданием и позволю вам уехать.

Он встал и принялся очищать тарелки, но, взглянув на нее и увидев ее огорченное лицо, улыбнулся и снова сел за стол, оставив тарелки в беспорядке тесниться на краю стола. Взяв ее маленькую руку, он нежно ее погладил.

– Послушайте, Джессика. Вам нет никакой необходимости уезжать. В Париж вы уже опоздали, да оно, вероятно, и к лучшему. Если все пойдет как надо, то после встречи с мистером Уэббером может так получиться, что вы никогда больше не будете нуждаться в работе. Так почему бы вам не расслабиться и не повеселиться вместе со мной? – Его голос становился все более мягким. – Если быть честным, Джессика, мне совсем не хочется отпускать вас домой. Мне кажется, я начинаю влюбляться в вас, если уже не влюбился. – Он дразняще посмеивался. – Останьтесь со мной, и я обещаю, что вы не пожалеете.

И затем он склонился к ее руке и начал целовать пальцы. Глаза Эбби сами собой закрылись. Ох, как он убедительно говорит! Как проникновенно, как завораживающе. Она хотела остаться, очень хотела, но хватит ли у нее сил устоять против его притязаний, если он поведет себя слишком активно? И когда он поднял ее из-за стола и обнял, она поняла, что нет, не хватит…

Но прежде чем их губы слились в поцелуе, она пыталась сказать, что ей нужно кое-что ему сообщить. Нет, бесполезно. Поцелуй уже захватил ее магической силой, возносящей чуть не до небес.

Его руки нежно и заботливо обнимали ее, и ей хотелось лишь одного: чтобы он никогда не выпускал ее из объятий. Она пропала, безнадежно пропала, а поцелуй все длился и длился, будто исполнилось ее страстное желание, и он стал бесконечен.

Почти обессилев, она медленно подняла руки и обвила их вокруг его шеи. Запах Оливера, запах свежести и лимона так обострил ее чувства, что она вдруг поняла: ей встретился человек, с которым она хотела бы остаться, да, остаться, и больше, чем просто на один день…

– Вы что-то хотели сказать, – тихо напомнил он, когда поцелуй все-таки завершился, а его губы скользнули от ее губ к шее.

– Да… Но это… это не важно…

Она вздохнула и прикусила нижнюю губу, когда его уста потянулись к вырезу блузки. Он целовал ее теплую шелковистую кожу, и ей показалось, что она услышала его вздох и что он переживает примерно то же сладостное изнеможение, которое испытала она, когда он впервые обнял ее. Неужели он действительно влюбился в нее? А она – в него? Неужели они совсем потеряли рассудок и плывут к неминуемой развязке? Была ли она так же желанна для него, как и он для нее?

Наконец он отстранился от нее, и когда она посмотрела ему в глаза, то прочла там то же самое, что испытывала сама. Сердце ее бешено заколотил ось.

– Вы такая свежая и соблазнительная, прекрасная Джессика, – прошептал он.

Невозможно находиться с вами в одной комнате и не обнять вас. – Он приподнял ее лицо за подбородок и заглянул в глубину томных глаз. – Вы самая удивительная из всех, кого мне в последнее время доводилось встречать.

Робкая и смущенная, с сердцем, колотящимся от счастья, Эбби все же поддразнила его, как бы упрекая:

– Только в последнее время?

Он широко улыбнулся.

– Нет, сердце мое, я ошибся. Никого похожего я не встречал никогда в жизни.

– Хэй! Оливер! Олли, дорогой! Кто-нибудь есть в доме?

Крик донесся откуда-то снаружи. Эбби выскользнула из объятий Оливера и успела заметить, что он тоже отшатнулся, и от поспешности, с которой он отскочил от нее, краска стыда залила его щеки.

– Простите, но мне надо выйти. Кажется, это голос… голос девушки с конюшни, быстро проговорил Оливер.

И не успела она обернуться и спросить насчет обращения дорогой, как он вышел из кухни.

Подталкиваемая любопытством, Эбби бросилась к окну. Она увидела красивую девушку верхом на великолепном черном жеребце, которого Оливер вел под уздцы в ту сторону, где, очевидно, располагалась конюшня. Вид у него был понурый. Эбби неожиданно почувствовала укол ревности, достигший самого сердца, ибо она не могла поверить, что эта леди – девушка с конюшни. Наездница в полном костюме для верховой езды – жакет, бриджи, шляпа. Эбби пока еще способна отличить дорогую одежду хорошего кроя от того, что носят девушки, работающие на конюшне. К тому же наездница красива, изысканно красива. Да и гордая стать ее чертовой лошади весьма красноречива. Совсем приуныв, Эбби стала собирать грязные тарелки и складывать их в раковину.

Итак, у Оливера есть подружка. Может быть, и не любовница, но все же особа, занимающая в его жизни определенное место, поскольку называет его дорогим. Эбби резко опустилась на стул, угрюмо глядя в окно. Она ревновала. Какое ужасное чувство! Она и не знала, что так бывает. Да, наверное, это и есть самая настоящая ревность. Она закусила нижнюю губу. Ох, какое неприятное чувство. Недоброе. И Оливер теперь не казался ей таким хорошим, как виделся до этого. Оказывается, он лгал, но заставил ее поверить…

– Что я и говорил, – небрежно сказал Оливер, вернувшись через несколько минут в кухню. – Это Мелани…

– Девушка с конюшни, – договорила за него Эбби.

Она не верила ни единому его бойко сказанному слову. Ее недоверчивость не могла остаться незамеченной, поэтому Оливер сразу же, присев перед ней на корточки, повинился:

– Нет, Джесс, она не девушка с конюшни. Это Мелани из «Парк-Хэлл», из соседнего поместья, находящегося через дорогу. Она дочь приятелей мистера Уэббера. Приходит сюда, когда приезжает из Лондона, позаниматься верховой ездой с девушкой грумом. Они часто ездят вместе, а старый Берт присматривает за лошадьми. Просто сейчас она не нашла никого на конюшне, вот и подъехала к дому.

– И называет вас дорогойОлли! – капризно надула губки Эбби.

– Светские девушки вроде Мелани ко всем так обращаются, даже к своим лошадям. А в том, что она назвала меня Олли, нет ничего удивительного: ведь я здесь всего-навсего шофер.

Напоминание о том, что он всего лишь шофер, успокоило Эбби, и ревность ее пошла на убыль. Если бы на его месте находился Уильям Уэббер, тогда еще можно было бы поверить, что между ним и этой светской красавицей что-то есть. Правда, на ум ей пришел сюжет из[11]11
  «Любовника леди Чаттерлей» Роман англ. писателя Лоуренса Дэвида Герберта (1885-1930).


[Закрыть], где хозяйка поместья влюбилась в конюха, но это, в конце концов, писательский вымысел.

Она неуверенно улыбнулась, и Оливер потеребил ее за подбородок.

– Я рад, что вы ревнуете, потому что…

– Я не ревную! – прервав его, выпалила Эбби и вскочила на ноги.

Но прежде чем она успела покинуть помещение, Оливер задержал ее, обняв за талию. Он повернул ее к себе и крепко обнял. В глазах его мелькнули огоньки триумфа, а уголки губ приподнялись в легкой улыбке, которая так ей нравилась.

Притворяться во всем, что касалось любви, Эбби не могла. Она понимала, что уже выдала себя этой вспышкой ревности, и теперь он начнет, пожалуй, приставать к ней, а сама мысль об этом была ей сейчас непереносима.

– Я польщен, – с придыханием сказал он, – и, чтобы утишить ваше смущение, смею заверить, что если бы кто-то в моем присутствии употребил по отношению к вам обращение дорогая, то мне это тоже вряд ли доставило бы удовольствие.

Она взглянула на него, и какой-то не понятный жар разлился по всему ее телу.

– Неужели? – постаралась она вымолвить как можно небрежнее.

– Не сомневайтесь, дорогая моя, – почти промурлыкал Оливер и ласково пригладил ее волосы. – И давайте выбросим из головы всех девушек вроде Мелани, – прошептал он ей в самое ухо. – Вы стоите десятка таких, как она. Есть только вы, и я, и этот прекрасный день. Давайте порадуем себя настоящей минутой.

И Эбби готова была порадовать себя настоящей минутой, но тем не менее твердо решила, что, встретившись с УУ, когда он вернется, честно скажет ему, кто она и что она и почему обманула его шофера, выдав себя за Джессику Лемберт, объяснит, что ей показалось, будто так будет лучше для дел ее сестры. И затем она непременно найдет подходящий момент, чтобы сказать всю правду Оливеру. Он так удивительно нежен, так заботливо опекает ее, что она просто не имеет права и дальше обманывать его. Но подходящий момент еще не настал. Потом, потом он непременно представится, а пока надо расслабиться и немного отдохнуть в обществе столь симпатичного ей мужчины.

Они покинули кухню и вышли поразмять ноги. День выдался и вправду великолепный, и Оливер показал ей сады и повел в розарий, где срезал для нее темно-красную розу особого сорта, лишенную шипов, которую она благосклонно приняла. Когда она, сжав стебель в горячей ладони, вдыхала удивительный аромат, то совсем забыла следить за тем, как выглядит со стороны. Эбби обладала весьма романтической душой, и ей казалось, что и он – тоже, но странно, сильный аромат розы как бы усыплял все ее чувства.

Он спросил, не хочет ли она предпринять конную прогулку, и, хотя предложение было весьма заманчиво, она отказалась на том основании, что недостаточно опытная наездница, чтобы кататься на одной из этих роскошных чистопородных лошадей. Но вот тренажерный зал весьма соблазнителен для нее. Особенно ее привлекает плавательный бассейн. Расположенный под стеклянной крышей, он ласкал взор голубизной воды, а особую привлекательность ему придавали тропические растения в вазонах, расставленных по всему периметру . С одной стороны бассейна находилась площадка с баром, столиками, шезлонгами, тоже осененными невероятно экзотической растительностью. Эбби была совершенно покорена той роскошью, в которой жил этот Уильям Уэббер. .