Текст книги "Уравнение антсоца. Часть 1"

14. Арест и освобождение Боргезе

Лейтенант Ферраро остался в штабе Х флотилии МАС на время отсутствия ее командующего, который вчера отбыл в Венецию, за главного. Ферраро стоял возле стола, читая отчеты и сверяя, все ли идет по намеченному плану, когда, постучав в дверь, вошел адъютант Боргезе и доложил:

– Синьор лейтенант, прибыл посланник от адмирала Феррини.

Собрав бумаги и убрав их в стол, он, посмотрев на адъютанта, сказал:

– Пусть войдет.

В кабинет командующего вошел насупившийся курьер адмирала. Отодвинув ближайший стул, он сел на него и недовольно сказал:

– Вы совсем здесь распоясались! Высшее командование посылает меня сюда со срочной депешей, а я жду в приемной, пока вы соизволите меня принять!

– Вы вошли сюда сразу, как мне доложили о вас, – не моргнув глазом ответил Ферраро. – Дайте мне вашу бумагу.

Взяв конверт из рук курьера, Ферраро аккуратно вспорол его край ножом. Развернув письмо, он прочел: «Приказываю вам немедленно передать командование батальоном «Сан Марко» офицеру, вручившему вам это письмо. Адмирал Феррини». Свернув послание и посмотрев на ждущего его ответа офицера, лейтенант медленно подошел к столу и поднял телефонную трубку. Когда на другом конце провода ответил адъютант, Ферраро произнес:

– Позовите ко мне капитан-лейтенанта Волка, – повесив трубку, лейтенант отошел от стола.

Через несколько минут в кабинет вошел Волк. Ферраро со значением посмотрел на него, слегка поведя бровью.

Волк подошел к сидящему за столом гостю и произнес:

– Вы арестованы, синьор. Сдайте оружие.

Не понимая, в чем дело, посланник Феррини начал возмущаться, но услышав щелчок предохранителя и увидев подошедшего к нему с пистолетом в руке Ферраро, сдался. Обезоруженный гость был посажен под стражу. Через час о произошедшем уже знал Боргезе, который покидая Ла Специю оставил строгие распоряжения своим подчиненным: задержать любого посланника или группу людей, прибывших из Сало с целью захвата командования батальоном морской пехоты.

Принц из Венеции отправил в резиденцию Сало телеграмму, в которой уведомил, что офицеры батальона «Сан Марко» подчиняются только его приказам, и что он берет на себя полную ответственность за их действия. В ответ Муссолини вызвал его к себе. Тон телеграммы дуче был угрожающим, но Боргезе это не смутило. Закончив дела на Адриатическом побережье и отдав распоряжения по ведущимся плановым работам, 11 декабря 1943 он был на обратном пути в Ла Специю. По дороге команданте заехал на озеро Гард в Сало.

В резиденции Муссолини Боргезе уже ждали солдаты Национальной гвардии во главе с Риччи.

– За саботаж приказов командования вы арестованы и предстанете перед военным трибуналом! – пафосно произнес Риччи, обращаясь к только что переступившему порог резиденции Муссолини командиру батальона «Сан Марко». Боргезе не сопротивлялся аресту и только едва заметно улыбался своими бледными губами. Сдержанность и хладнокровие, как и прежде, оставались его бессменными спутниками. Казалось, что его вообще ничего не может вывести из себя. В любых обстоятельствах он верил в собственные силы и в свою счастливую звезду.

Боргезе посадили под замок в одной из гостевых комнат резиденции дуче. Отделанная атласными обоями пастельных тонов, обставленная изящной мебелью и дополненная хорошим текстилем, временная тюрьма Боргезе приглашала его воспользоваться моментом и поспать. С противоположной стороны двери дежурила усиленная охрана, заботливо выставленная Риччи. Принц лег на кровать. «Неизвестно, когда в следующий раз представится возможность вздремнуть», – подумал он. Но роем жужжащие в его голове мысли не давали возможности погрузиться в объятья Морфея. Глядя в потолок, Боргезе с горечью думал о подковерных играх фашистских партийцев: «Это бессмысленное сведение счетов среди фашистских бюрократов, которое не имеет никакого значения в условиях войны. Как можно сейчас заниматься интригами, когда каждая минута дорога?! Тыловые крысы и политические суки разыгрывают свои карты, держа меня здесь в качестве заложника, когда я нужен на войне своим солдатам. Зачем мне – военному – эта мышиная возня?! Каждому свое дело и своя доля ответственности. Я солдат и не хочу знать ничего кроме своих военных обязанностей!»

Очень быстро известие об аресте Боргезе достигло Ла Специи. Тишину в воздухе военной базы разорвал вой сирены. Моряки Х флотилии МАС и бойцы батальона «Сан Марко», находящиеся здесь, быстро и бесшумно выстраивались в шеренги. Когда построение было закончено, лейтенант Ферраро вышел вперед с речью:

– Наш команданте, принц Боргезе, арестован в Сало людьми Риччи и находится под стражей в резиденции Муссолини, – взяв паузу, Ферраро внимательно всмотрелся в напряженные лица солдат. – Офицерским составом Дечима МАС и батальона «Сан Марко» принято решение выступить на Сало и освободить команданте! – В воздухе послышались одобрительные возгласы солдат. Ферраро, сделав глубокий вдох, продолжил: – Если завтра ситуация с команданте не прояснится, послезавтра рано утром бойцы «Сан Марко» под командованием капитан-лейтенанта Волка выдвигаются на Сало. С этой минуты в Дечима МАС и батальоне «Сан Марко» объявляется боевая тревога.

Окончив общение с рядовым составом и приказав ему разойтись, Ферраро продолжил его с офицерами флотилии и морской пехоты:

– Я телеграфирую командованию немецкого флота в Италии, а также адмиралу Дёницу об аресте команданте. Несмотря на это, в независимости от их решения мы должны рассчитывать только на свои силы. Поэтому приказываю подготовиться к штурму Сало, чтобы освободить команданте. Даже если для этого придется захватить Муссолини. Команданте – прежде всего, все остальные – после него.

Получив известие из Ла Специи об аресте командующего Х флотилией МАС, командование немецкого флота в Италии заявило о своей поддержке принцу Боргезе. Вести о решении штурма Сало также очень быстро достигли ушей фашистских функционеров и сильно их напугали. Через четыре дня уже никто не предъявлял никаких претензий к командующему батальоном «Сан Марко», и Боргезе был освобожден без всяких формальных объяснений.

* * *

Везельвиул, способом ведомом лишь Сатане и ему, со сверхсветовой скоростью пересек пространство между столицей и ее дальней окраиной и предстал перед Черными Братьями, чтобы сообщить им решение правителя:

– Правитель Ада и Князь Тьмы разрешил пришельцу продолжить свой путь к нему, но только в вашем ритуальном окружении. Вы проведете его через Пропасти Великой Безысходности и через все следующие круги Ада и остановитесь возле наших Земель. Его Великое Превосходство сообщит их дальнейшее решение о судьбе пришельца.

Озвучив волю Люцифера, его вестник растворился в воздухе. Черные Братья переглянулись между собой, и старший из них обратился к эгрегору:

– Ты продолжишь свой путь с нами. Ты обязан останавливаться, когда мы прекратили движение, и идти, когда мы идем.

Фашизм не возражал. В конце концов, какая ему разница, как он попадет к Люциферу: главное – попасть, все остальное не имело для него значения. Окружив эгрегора и сделав соответствующие крепления в виде черных привязок, представляющие из себя черные крепкие путы-канаты, нужные для того, чтобы конвоируемый не смог выйти за пределы живой линии низших демонов, они двинулись в путь. Перед Фашизмом распахнули свои черные объятья Пропасти Великой Безысходности.

15. Визит Боргезе в Геную

Вместо возвращения в Ла Специю Черный Принц направился в Геную, чтобы на месте ознакомиться с положением дел на морской базе и ходом ведения борьбы против партизан, которые были достаточно активны, как в этом городе-порте, так и в Лигурии[23]23
  Лигурия – регион на северо-западе Италии, граничащий с Францией, с административной столицей в Генуе.


[Закрыть] в целом. Морская база в Генуе – большая защищенная бухта, до недавнего времени являвшаяся крупным торговым портом. Визита Боргезе на базу никто не ждал, но его моряки слаженно работали с немецкими сослуживцами из Кригсмарине, поэтому их командир остался удовлетворен своим внезапным посещением. Стоя на пирсе под порывистым ветром, принц думал о том, сколько людей они уже потеряли, и что нужно сделать, чтобы минимизировать новые потери. «Наш главный враг сегодня – это коммунисты и контролируемые ими партизаны. Поэтому им нужно объявить войну немедленно», – пришел он к уже знакомому для себя выводу.

– Кто в Генуе занимается непосредственной борьбой с партизанами? – обратился Боргезе к одному из офицеров базы.

– Для этой цели набирается Нацгвардия, – ответил офицер. Боргезе скептично посмотрел на него. Он видел рекрутов Риччи в Милане и Триесте. – Здесь есть несколько офицеров OVRA[24]24
  OVRA – Organo di Vigilanza dei Reati Antistatali – Орган надзора за антигосу-дарственными проявлениями – орган политического сыска, спецслужба Муссолини.


[Закрыть], – продолжал морской офицер, – они ведут борьбу с внутренним врагом своими методами, устраивая диверсии путем внедрения агентов и провокаторов в ряды партизан.

– Где расположен их штаб? Я хочу знать настоящее положение дел в Генуе, – сказал Боргезе.

– Мы доставим вас в их штаб немедленно, – отрапортовал офицер.

Штаб, в котором трудились солдаты невидимого фронта Республики Сало, находился в пятнадцати минутах езды от морской базы. Войдя в неприметное здание, командующий Х флотилией МАС выразил желание переговорить со старшим офицером, занимающимся борьбой с партизанами. После быстрой проверки документов Боргезе провели в кабинет капитана Ромиты. Когда команданте в сопровождении часового постучал и приоткрыл дверь кабинета капитана, Ромита стоял возле стола и перебирал содержимое папок.

– Капитан Ромита, – отрапортовал часовой. Тот резко повернул голову к двери, – командующий Дечима МАС и батальона «Сан Марко» принц Боргезе. – Часовой пропустил Боргезе в кабинет и удалился.

Капитан застыл от неожиданности. Перед ним стоял человек-легенда, о мужестве которого знала вся армия. Кавалер самой высокой награды Италии – военного ордена Савойи. Он много слышал о нем, но никогда не думал, что тот может навестить его во время службы. Ромита отложил папки в сторону и, вытянувшись, поприветствовал нежданного визитера.

Боргезе слегка кивнул, одновременно разглядывая комнату. Вдоль ее стен стояли шкафы, ломящиеся от книг и бумаг. На рабочем столе, за которым сидел Ромита, лежало несколько папок. Вынутые из них документы были предусмотрительно перевернуты, что исключало малейшую возможность того, что кто-то сможет прочесть их содержимое. На стене прямо перед Боргезе, над головой капитана, красовалась надпись с суровой фашистской триадой: «Порядок, иерархия, дисциплина».

Чезаре Ромите было 26 лет. Это был высокий и худощавый брюнет, скорее жилистый, чем худой. Густые брови, римский нос и пытливые карие глаза украшали его вытянутое серьезное лицо.

– Команданте Боргезе, – заговорил Ромита, – ситуация с партизанами в Генуе и в Лигурии – напряженная. Сейчас они выжидают и готовятся, чтобы атаковать нас по весне. По нашим сведениям, каждый второй местный житель поддерживает партизан. Повальные репрессии, проводимые войсками СС среди местного населения, только увеличивают число партизан и их пособников. Мы должны радикально изменить стратегию войны с партизанами, если хотим их одолеть. Тактика СС в данных условиях – медленное самоубийство. Если фронт подойдет близко к Лигурии – здесь будет восстание. Основной спектр действий штаба OVRA – внедрение провокаторов в партизанские ряды и диверсии против их установленных ячеек.

Боргезе внимательно слушал молодого капитана. Когда тот закончил свою немногословную речь, принц спросил:

– Вы из Лигурии, капитан?

– Нет, – ответил Ромита, – я из Рима.

– Внедрение агентов среди партизан требует времени. Вы действительно проделали такой объем работы с сентября месяца? – усомнился Боргезе.

– Моя ранняя служба в рядах OVRA в «Антикоммунистическом отделе» включала сбор и анализ информации по всей Италии. Я непосредственно занимался выявлением и нейтрализацией активных коммунистов. И не только в Лацио[25]25
  Лацио – центральный регион Италии с административной столицей в Риме.


[Закрыть]. Красная сеть опутала всю Италию, а в большей степени Лигурию и Пьемонте. У меня был доступ к данным на всех коммунистов Италии. Эту информацию вкупе с данными на агентов OVRA в Лигурии я использую в организации своей работы здесь.

Боргезе оценивающе смотрел на молодого капитана. После короткой паузы он спросил:

– Сколько агентов в вашем распоряжении?

– Я не имею права раскрывать эти данные, – ответил Ромита.

– Мы с вами делаем одно дело в конечном счете, поэтому я хочу точно представлять себе возможности штаба OVRA в Генуе, – настаивал командир батальона «Сан Марко».

Капитан Ромита задумался. По инструкции он не имел права обсуждать профессиональные дела с кем бы то ни было за исключением сослуживцев, вовлеченных в общую с ним операцию. Но это правило имело отношение к его работе в Итальянской Социальной Республике, которая сегодня уже не существовала в прежнем виде. Страна была поделена на двое: с южной стороны стояли Сопротивление и англо-американцы, с северной – фашисты Республики Сало и немцы. А сейчас перед Ромитой сидел военный командир, за которым шли обученные и дисциплинированные солдаты, боевая задача которых совпадала с целью его работы.

– Хорошо. Я покажу вам направление своей работы. Сегодня в семь часов вечера вас устроит? – согласился хозяин кабинета.

– Да, – ответил принц.

– Вы остановились на военно-морской базе? – уточнил Ромита.

Боргезе кивнул в ответ.

– Тогда я заеду за вами на базу к семи. Вы поедете со мной один, без сопровождения. После я завезу вас обратно.

– Договорились, – подтвердил Боргезе.

В семь часов вечера к контрольно-пропускному пункту генуэзской военно-морской базы подъехал автомобиль. Юнио Валерио Боргезе уже ждал своего нового знакомого из OVRA. Открыв дверцу остановившегося рядом с ним «ФИАТа» и признав человека за рулем, командующий занял пассажирское сиденье справа от водителя. Машина медленно тронулась с места. Постепенно набирая скорость, она двигалась в направлении центра города. Доехав до главной площади и попетляв по близлежащим улицам и переулкам, автомобиль двинулся в обратном направлении.

– К чему такая конспирация, капитан? – бросил Боргезе, глядя на уже знакомый ему пейзаж за окном.

– Это часть маршрута. У вас – военных – свои правила, у нас – сотрудников секретной службы – свои, – ответил Ромита.

Машина продолжала свой путь по темным улицам декабрьской Генуи. В девять вечера начинался комендантский час. Те немногие люди, которых двое мужчин видели из окон автомобиля, торопились добраться до дома как можно скорее. Еще час-полтора и на улицах появятся комендантские патрули, задерживающие всех, кто после девяти вечера оказался вне дома или службы. В Генуе за этим следили особенно жестко. Активность Сопротивления и антифашистских настроений здесь была критически высокой.

Боргезе смотрел в окно, наблюдая за тем, куда они едут. Жилые дома чередовались с открытыми пространствами. Плавно переезжая из одной части города в другую, автомобиль достиг промышленной зоны города. Силуэты больших строений начали вырисовываться в свете фар машины. Немного поездив среди рядов производственных складов и хранилищ, «ФИАТ» остановился у дверей одного из них. Повернув ключи зажигания и выключив мотор, Ромита сказал:

– Мы приехали, – и открыл дверцу машины.

Боргезе последовал его примеру. Подойдя ко входу в одно из складских помещений, капитан OVRA, надавив на ручку железной двери, медленно открыл ее и вошел внутрь. Он и его спутник оказались на огромном темном складе. Ромита, включив миниатюрный фонарь, уверенно прокладывал путь. Пройдя около пятидесяти метров, он остановился.

– Сейчас будет несколько ступенек, поэтому смотрите под ноги, – коротко сказал Ромита и стал подниматься.

Когда оба преодолели ступеньки, Чезаре Ромита подошел к стене, которая располагалась слева от них, и нажал кнопку выключателя. Тусклый свет осветил двоих мужчин, стоящих друг против друга. Боргезе терпеливо ждал дальнейших действий экскурсовода.

– Что вы скажите, принц, об этом месте? – поинтересовался капитан.

– Ничего, – равнодушно ответил Боргезе.

– Может, что-то необъяснимое привлекло ваше внимание здесь?

Принц отрицательно покачал головой.

– Тогда смотрите прямо перед собой, – сказал Ромита, сделал шаг к стене и повернул на ней сразу несколько выключателей.

Прожектора стали зажигаться один за другим, постепенно освещая все пространство хранилища, которое было огромным. Источники света висели достаточно высоко от пола, на расстоянии примерно десяти метров друг от друга. Между ними и потолком имелось также немало свободного места, что позволяло судить о приличной высоте помещения. Оценив размер пространства, Боргезе посмотрел вниз. И здесь его взору предстало невиданное им доселе зрелище.

Безмолвная толпа мужчин и женщин разного возраста и социального статуса стояла перед ним. Боргезе был ошеломлен. Их было не меньше трехсот человек. Все эти люди смотрели на него и сквозь него. Эта была разношерстная публика, но что-то незримое объединяло их в единое целое. Их лица – жесткие и беспристрастные, впечатляющие и неприметные, решительные и мягкие – были лицами контрразведки Муссолини. Боргезе был поражен этой безмолвной армией, находившейся в нескольких метрах от него. Они, триста человек, находились рядом с ним в течение последних пятнадцати минут, и он даже не догадался об их присутствии. Действительно, это была сила. Незаметная и сконцентрированная, обученная и дисциплинированная, мощная и непредсказуемая.

Черный Принц с уважением посмотрел на капитана Ромиту:

– Меня трудно чем-либо удивить, но вы, капитан Ромита, это сделали. Я никогда ничего подобного не видел. Теперь я точно знаю, что OVRA не зря занимает свое место под солнцем.

– Стоящие перед вами агенты задействованы в операции «Чистая Падания»[26]26
  Падания – географический север Италии.


[Закрыть]. Они ходят по улицам городов Северной Италии и ликвидируют коммунистов. Их сегодняшнее нахождение здесь вызвано критически высоким уровнем антифашистских настроений в Лигурии. Ситуация в Генуе настолько напряженная, что OVRA не исключает восстания и свержения действующего режима, – капитан перевел взгляд со стоящих внизу людей на Боргезе. – Помимо агентов в моем распоряжении также имеется разветвленная сеть информаторов.

– Похвально, – отметил Боргезе после долгой паузы. – Национальная гвардия Риччи помогает вам в нейтрализации партизан?

– Отряды Риччи состоят в основном из неопытных первопризывников, которые мало знакомы с воинской дисциплиной и не имеют опыта ведения боевых действий. Мы предпочли бы взаимодействие с батальоном «Сан Марко». Если вы с вашими людьми окажитесь в Лигурии, я буду рад объединить наши силы.

Губы Черного Принца дрогнули в улыбке:

– Благодарю вас за предоставленные данные, капитан Ромита, – сказал Боргезе. – Если этого потребуют обстоятельства – мы обязательно будем в Генуе не только на море, но и на суше. Я буду помнить о вашем предложении.

* * *

Делегация из Хоронзона проделывала свой путь из сердца Ада – Пропастей Великой Безысходности – в его мозг, столицу, где их ожидал Князь Тьмы. Черные Братья и их конвоируемый шли по туннелям Хоронзона. Вокруг царила кромешная тьма. Шероховатая поверхность мрачных сводов туннелей истончала липкую влагу. Сами туннели то проваливались вниз, то внезапно воспаряли вверх. Они редко располагались по прямой.

Эгрегор улавливал все изменения, происходящие на пути. Его органы чувств тщательно фиксировали все, что происходило вокруг. Проходя вдоль стены туннеля, состоящей из «живых камней», Фашизм почувствовал слабые низкие вибрации отчаяния, безысходности и страданий людей, запечатанных в ней. Их руки тянулись к проходящим мимо в надежде зацепиться и вырваться из стены. Но, увы, это было невозможно!

В воздухе висел кисловатый запах страха. Эгрегор принюхался: он знал этот запах. Во времена его прошлой жизни в другом измерении этот запах был одним из его любимых: запах испуганной жертвы, который предвещал ему хорошую порцию энергии. Но здесь и сейчас – в туннелях Хоронзона – этот запах был сам по себе. Это была атмосфера сердца Ада, которой дышало все вокруг. Через нее нельзя было что-то получить. Наоборот, она сама высасывала силы из всех находящихся там, до последнего джоуля.

«Жаль, – с легким вздохом разочарования подумал Фашизм. – Но ничего, рано или поздно я доберусь до своего источника энергии!» – твердо пообещал он себе.

16. Сало и его солдат невидимого фронта

Шла вторая декада декабря 1943 года. Начало зимы, которая в этом году в северных районах Италии выдалась холодной. Часто шел снег, принося после себя холод. Серое небо над головой не добавляло оптимизма. Зима только-только началась, но ощущение было такое, что она идет уже очень давно. Даже надолго затянулась. Холод и голод царили повсюду. Это была первая зима Республики Сало.

Республика Сало пыталась жить по принципу Итальянской Социальной Республики до ее капитуляции. Часть военных и функционеров поддержали основание фашистского Сало и продолжили свою борьбу в рядах Муссолини.

Одним из таких функционеров был вышеупомянутый Чезаре Ромита, служивший в чине капитана секретной службы OVRA. После ареста дуче OVRA был расформирован. Капитан Ромита поддержал режим республики Сало, так как являлся идейным фашистом, и продолжил свою работу в рядах гвардейцев Муссолини, борющихся с антигосударственными проявлениями, уже на севере Италии. Но за последние несколько месяцев с момента переворота его профессиональное мировоззрение значительно поменялось. Ромита по-прежнему нес свою службу исправно и ответственно, но теперь без особого рвения. Гражданская война с собственным народом плохо укладывалась в его систему ценностей. До осени 1943 года он был убежденным последователем Муссолини. После отступления на север и начала полномасштабной гражданской войны Ромита все больше разочаровывался в происходящем, с каждым днем все глубже укореняясь во мнении, что его страна загнана в западню.

Глядя на хмурое небо, с которого сыпался мелкий мокрый снег, Чезаре вспоминал прошлый декабрь в Риме, который был куда лучше нынешнего. Он тосковал по Вечному городу, в котором родился он и многие из его родственников, которых он помнил, а также и не помнил. В семье Ромиты по отцовской линии почти все мужчины были военными, и они гордились тем, что служили Риму.

– Синьор капитан, – к нему подошел один из солдат, – идут обозы с больными и ранеными.

– Остановить и досмотреть, – приказал Ромита.

Солдаты начали осмотр остановленных обозов. Не найдя ничего подозрительного, они разрешили им двигаться дальше.

Обозы, скрепя колесами, проезжали мимо. Слышались стоны раненых солдат. Капитан пристально вглядывался в лица извозчиков и тех, кто сидел или лежал за ними. Лица извозчиков были угрюмы и напряжены, лица их пассажиров – усталые, отрешенные, корчащиеся от боли… Глаза всех проезжающих людей были прищурены и смотрели исподлобья. «Война невидимой печатью оставила свой неизгладимый след на всех этих лицах», – пронеслось в голове у капитана, наблюдающего за проезжающими телегами. Одним из извозчиков оказалась девушка, чьи растрепавшиеся белокурые волосы мокли под мелким снегом. К удивлению Ромиты ее лицо было умиротворенным, а глаза – широко распахнутыми, со спокойным и добрым взглядом, что являло собой разительный контраст с реальностью. «Неужели кто-то еще может не думать о войне???» – с удивлением и горечью подумал он.

Отдав солдатам приказ досматривать все проезжающие грузы, Ромита заторопился в штаб, в котором его уже ждал обер-лейтенант СС фон Зальц. Фон Зальц был новеньким и в Генуе, и на войне вообще. Он только что закончил подготовку в подразделении СС в Германии. Войдя в здание, в котором располагался штаб бойцов невидимого фронта, Ромита сразу обратил внимание на сидящего у стены незнакомца. Нашивки-молнии рун Соулу на отвороте его кителя говорили о том, что он из войск СС. Подойдя к незнакомцу, капитан представился:

– Я капитан Ромита. А кто вы?

– Обер-лейтенант СС фон Зальц, – ответил сидящий, вставая. – Направлен к вам для ознакомления с ситуацией.

– Следуйте за мной, – услышал он в ответ.

Войдя в свой кабинет, Ромита жестом пригласил фон Зальца располагаться на одном из стульев возле небольшого рабочего стола.

– Так вот, обер-лейтенант, – начал капитан, – ситуация в Лигурии очень напряженная. Партизаны выжидают и набирают силу. Если мы сейчас не примем действенных мер по борьбе с ними, то весной это будет сделать гораздо сложнее. По всей Северной Италии партизаны пользуются поддержкой населения. И нужно как-то менять тактику борьбы с ними. Повальные репрессии среди местного населения, которые практикуют СС, не просто малоэффективны, а губительны. – Ромита многозначительно замолчал.

– Меня предупредили о вашем предубежденном отношении к методам работы СС, – бесстрастно произнес обер-лейтенант фон Зальц. – Я здесь не для того, чтобы обсуждать приказы моего командования.

Капитан Ромита внимательно посмотрел на собеседника. Это был высокий и худощавый, но крепкий молодой человек с вытянутым лицом. Физически он очень походил на Ромиту с той лишь разницей, что был светлым шатеном, тогда как Чезаре был жгучим брюнетом.

– Откуда вы родом, лейтенант? – спросил Ромита с легким презрением.

– Я из Зальцбурга.

– Ну и как вам Генуя? Похожа на Зальцбург?

– Совсем нет. Абсолютно другой город, со своим собственным колоритом и традицией.

– Тогда почему вы считаете, что то, что работает в Германии или в Австрии, сработает здесь?

Отто фон Зальц не нашел ответа на вопрос капитана. А тот продолжал развивать свою мысль:

– Как вы думаете, фон Зальц, отличается ли тактика ведения войны летом от зимней кампании, расстановка сил и маневр при снегопаде от действий при солнцепеке? – спросил Ромита.

– Безусловно, да, – подтвердил австриец.

– То есть вы согласны, что в разное время года война ведется по-разному, – констатировал капитан.

Обер-лейтенант кивнул.

– А какими, на ваш взгляд, будут методы ведения войны в горах и в поле?

– Несомненно, разными. Всякое пространство диктует свои условия боевых действий.

– То есть вы подтверждаете, что война ведется по-разному в зависимости от времени года и территории… – подытожил Ромита. – Тогда почему вы упорствуете в своем невежестве, считая, что горная Италия – это то же самое, что и германская равнина?! Что войну здесь можно выиграть теми же методами, что и в других местах?!

Новоиспеченный обер-лейтенант СС внимательно слушал своего старшего и более опытного сослуживца-итальянца. У него снова не нашлось ответа.

– Я не раз обращал внимание вашего командования на то, что поголовные репрессии среди местного населения, которых придерживаются СС, губительны, – продолжал капитан. – Это только озлобляет местных против нас и пополняет ряды партизан. Мы должны воевать с ними, но более умным путем. Мы не можем истребить половину своего населения, не нанеся урона себе.

Притихший обер-лейтенант не отводил глаз от капитана.

А Ромита следовал изложению своего видения работы:

– У меня есть действующая разветвленная сеть агентов и информаторов, внедренных в ряды партизан. Согласно разработанному мной плану, нужно, в первую очередь, устранять главарей и лидеров – как формальных, так и неформальных – в рядах самих партизан, его активных членов, или даже перевербовывать их, если это возможно. Оставшись без вдохновителей или организаторов, их ячейки начнут разваливаться сами по себе. Если мы не вызовем ненависти мирных жителей, я имею в виду, если СС кардинально пересмотрят свой взгляд относительно никому ненужных репрессий, то остаткам коммунистических бригад будет сложно опереться на народ, не имеющий явных поводов к недовольству, и они утратят большую часть своей силы. Что вы думаете, обер-лейтенант, относительно борьбы с красными?

– Я согласен с тем, что главный враг – это коммунисты, которые координируют все Сопротивление, – ответил фон Зальц после короткой заминки. – И именно поэтому СС проводят чистки среди местного населения, чтобы оно стояло в стороне от мятежников.

– Вы не поняли меня, обер-лейтенант! – резко оборвал речь австрийца Ромита и встал из-за стола. – Я вам популярно объясняю, что Италия – это не Германия. Если дома вы чистите свое население в целях устрашения – и это приводит к повиновению, то здесь все обстоит совсем наоборот. Местные, видя казни таких же, как и они, идут к партизанам, даже если до этого они были убежденными фашистами.

Отто фон Зальц молча сидел и обдумывал слова Чезаре Ромиты. Он смутно понимал, что в доводах капитана есть больше смысла, чем в действиях подразделения «Мертвой головы». Но он был офицером СС и не имел права сомневаться в правильности действий своей организации. Однако аргументы, изложенные капитаном, все же заронили сомнение в непогрешимости собственной правоты СС.

Видя замешательство своего собеседника, капитан Ромита продолжал:

– Второй аспект, который должен быть изменен – это отношение к евреям. Расовая теория, давшая бурный цвет в Германии, не приживется в Италии. Евреи «льют воду на мельницу итальянского государства», и революция пролетариата им не нужна. Поэтому, если мы хотим работать эффективно, репрессии против евреев необходимо прекратить.

– Вы требуете от меня невозможного, – произнес фон Зальц.

– Нет, уважаемый обер-лейтенант, я требую реализуемые вещи, без которых невозможно дальнейшее движение вперед.

Обер-лейтенант СС фон Зальц поднялся со стула:

– Я не думаю, что смогу работать с вами, капитан, – сказал он.

– Я не настаиваю, – ответил Ромита по-немецки, – но, если вы захотите подкинуть свое полено в общий костер борьбы против коммунистов, я буду рад видеть вас снова.

– Вы очень хорошо говорите по-немецки. Откуда такие познания в языке? – удивился фон Зальц.

– Моя мать была немкой из Южного Тирола[27]27
  Южный Тирол – северная провинция Италии, перешедшая в ее состав после Первой мировой.


[Закрыть]. Поэтому немецкий для меня такой же родной язык, как и итальянский, – ответил Ромита. – В свою очередь, я должен заметить, что и вы прекрасно говорите на итальянском. Ваши родственники, случайно, не из Южного Тирола? – с иронией поинтересовался капитан.

– Да, – подтвердил фон Зальц и присел на стул, с которого только что поднялся. – Мои родители жили в Тренто, затем переехали в Зальцбург, а потом в Вену. А откуда именно ваша мать?

– Она из Больцано, – с задумчивым выражением лица ответил Ромита, вспоминая свое детство, – когда родители поженились, отец увез ее в Рим. Но ей так и не удалось прижиться в Италии. Со мной она всегда общалась только на немецком. О, muter, muter[28]28
  Muter (нем.) – мама.


[Закрыть], – ностальгически произнес Ромита.

– А где сейчас ваша мать? Она жива? – спросил фон Зальц.

– Нет, она умерла в 1935. От туберкулеза.

– Печально, – констатировал фон Зальц и встал со стула. – До свидания, капитан, – попрощался он и направился к двери. Дойдя до двери, обер-лейтенант остановился, обернулся назад и сказал: