Текст книги "Изменить/оставить"

– Давай подвезу тебя.

– Ты меня ждёшь столько времени, чтобы подвезти? – уточнила Аля.

– Мама не дала твой телефон. А ты мне понравилась. Вот и жду.

Аля растерялась. Она не пользовалась большой популярностью у мужчин. Ей не оборачивались вслед и не падали штабелями под ноги. Её фотографии не лайкали сотни незнакомцев и не заваливали непристойными предложениями. Но парень, хоть и улыбался, как будто говорил серьёзно.

– Да я пешком хотела пройти. Погода хорошая. Обувь вот удобную надела, – Аля выразительно посмотрела на белоснежные кроссовки, которые купила себе в подарок на Новый год и наконец-то дождалась возможности выгулять на улице, а не в коридоре.

– Пешком? Ну можно и пешком. У тебя не криминальный двор? Тачку можно оставить?

– Двор как двор, я не веду статистику угонов.

– Ладно, пошли, – неохотно согласился Алик, как будто Аля его уговаривала составить ей компанию.

Он закрыл машину, подёргал ручки по периметру машины, застегнул до верха молнию на спортивной кофте и галантно предложил Але взять его под руку. Это выглядело так комично, что Аля не сдержалась и расхохоталась. Парня задел её хохот, он убрал руку и покраснел. Мило, но недостаточно для того, чтобы она пошла с ним под руку. Кто вообще сейчас ходит под руку? Раньше девочки на переменах по рекреациям ходили, а теперь они в телефоны утыкаются, не до ходьбы. Это Аля прекрасно видела, когда работала в школе.

– Ну рассказывай, – сказал Алик, когда они прошли метров триста в полном молчании.

Какой ответ ожидает человек, когда так формулирует вопрос? Что собеседник должен рассказывать? Сказку? Стихотворение? Параграф по географии? Пока Аля думала над ответом, Алик заговорил сам:

– Ладно, я сам расскажу. Значит, ты мне понравилась ещё у мамы на фотках. Я давно хотел познакомиться, но повода не было. А вчера такая удача. Ну я упускать случай не стал, утром сразу сюда приехал. Волновался, что ты уже свинтила куда-то. Как проверить? Никак. Мама ни в какую не давала твой телефон. «Это, говорит, нарушит её личные границы!» Как мои границы нарушать – так пожалуйста. А как чужие – ни за что

В голосе Алика звучала обида. И несмотря на то, что в ситуации с телефоном Аля была согласна с Ириной Петровной, она понимающе кивнула: кому, как не ей, знать, что такое мама с единственно верным мнением – своим.

– То есть ты здесь стоишь с самого утра?

– Часов с десяти стою. Уже решил, что всё, нет тебя. Думаю: жду последние пять минут и уезжаю. И вот ты выходишь, вся такая… воздушная.

Если он стоял с десяти утра, то он стоял тут вместе с Колей, который пытался пробиться через домофон. Возможно, они даже разговорились. То есть Коля же здесь не стоял. Аля запуталась. Или в той версии, в которой Коля всё-таки стоял, Алик тоже стоял? Даже жаль, что эта ветка обрублена волшебством монетки. Могло бы быть интересно.

– Повезло мне, получается, – сказала Аля, чтобы что-то сказать.

– Ну или мне. Прикинь, я б уехал! Но я решил, что тогда тебя вечером ждал бы. После уроков. Ха, как со школьницей встречаться – после уроков, – Алик громко засмеялся, как будто очень удачно пошутил. – Ты что делаешь вообще по жизни?

– Работаю.

– Это понятно. А ещё что?

– Гуляю, с друзьями встречаюсь, книги читаю, в кино хожу. В театр ещё.

Про театр Аля добавила, потому что постеснялась ответить, что в свободное от работы время она лежит в кровати и ходит ужинать к школьному другу. Алик неожиданно живо откликнулся:

– В театр я тоже люблю. А пошли вместе? Ты что предпочитаешь?

Неудачно получилось. В последний раз Аля была в театре с мамой лет в шестнадцать. Спектакль оказался ужасно нудным, места достались плохие: была видна только половина сцены. Аля запомнила, что герои сидели на стульях в разных углах и молча смотрели друг на друга. Учитывая, что один из стульев с Алиного места виден не был, оценить режиссёрскую задумку полностью не удалось. Но маму переполнял восторг, она картинно закатила глаза, когда Аля робко призналась, что не поняла смысла этого сидения и вообще половину не видела. Мама резко сказала:

– Да, я не могу позволить себе купить билеты на хорошие места. Это дорого, понимаешь? Не видно ей! Да тысячи людей мечтают оказаться в этом театре хотя бы в гардеробе, а она опять недовольна.

Пришлось сделать вид, что довольна, но в театр с тех пор не хотелось.

Надо же было так проколоться с Аликом. Но как можно распознать театрала в человеке, явившемся знакомиться с девушкой в спортивном костюме? Или это по нынешней жизни нормально? Мама точно не оценила бы.

– С театром сложно. Я по вечерам работаю, – выкрутилась Аля.

– У тебя не бывает выходных, что ли? – не сдавался Алик. – Мама меня учила приглашать приличных девочек в театр. Приличная ты или не приличная?

– Кажется, приличная.

– Вот и мне так кажется. Так что идём в театр. У меня как раз билеты есть. Спектакль классный, сейчас отзывы покажу тебе.

В подтверждение своих слов парень помахал дорогущим телефоном, который не выпускал из рук с первой минуты.

– Билеты – это серьёзный аргумент, – улыбнулась Аля. – Ну что там пишут в отзывах заядлые театралы?

Всю дорогу читали отзывы. Алик комментировал каждый, формулировал грубо, но исключительно по делу. Аля только удивлялась и никак не могла понять, кто перед ней: хулиган или интеллигент.

– Ну всё, идём тогда вместе, – подвёл итог их беседы Алик.

– Смотрю, ты уже всё решил за меня?

– А чего бы не решить? Ты вон какая-то нерешительная. Тем более я мужчина. Ты же не из этих, современных, которые считают, что мужчина ничего не решает?

– Я из тех, кто считает, что решают все.

– Все… – Алик странно ухмыльнулся. – Ладно, посмотрим, кто и что решает. Телефон продиктуй.

Але не понравился тон, которым парень произнёс последнюю фразу. Но она послушно продиктовала номер, не чувствуя в себе сил противостоять напору. Она привыкла слушаться и спорить могла только с Колей. Да и увольнение, которое последовало после её решительной тирады в адрес Ирины Петровны, лишний раз подтвердило верность привычной стратегии: соглашаться и не высовываться.

Со смешанными чувствами она махнула Алику рукой на прощание, пообещав ждать его звонка. Он так и сказал: «Наберу тебя, детка». Алю передёрнуло и от «детки», и от неграмотного «наберу тебя», но деваться уже было некуда.

14

– Зайдите ко мне, – Ирина Петровна заглянула к Але в кабинет в конце дня.

Аля быстро перебрала в памяти прошедшие уроки: плюшевых помощников не доставала, песен не пела, на ковёр детей не пересаживала, волосы не трогали. Максимально чётко придерживалась устава, который успела наконец-то просмотреть. Помогло уснуть, кстати. Неужели неприятная беседа всё-таки состоится? Неужели она рано расслабилась? Твёрдо решив молчать до последнего, Аля поплелась в кабинет директора.

Ирина Петровна сидела за столом точно так же, как вчера. Её взгляд был строг, выражение лица серьёзно. Она снова не предложила Але присесть. Но сейчас казалось, будто ей сложно начать говорить.

– Ладно. Я не буду ходить вокруг да около. Я скажу, как есть. В общем, будьте с Альбертом осторожны.

Аля хотела возразить: какой Альберт, что вы, но Ирина Петровна жестом остановила её порыв.

– Я знаю про его интерес к вам. Он давно меня спрашивал, я препятствовала вашему знакомству, сколько могла. Ну раз вчера так получилось, значит получилось. Только… – она замялась, – только я хочу предупредить: будьте осторожны.

– Он произвёл на меня хорошее впечатление, – сказала Аля, понимая, что любой матери приятно услышать похвалу в адрес своего ребёнка.

– Хорошее впечатление… – эхом повторила директриса. – Впечатление он может произвести. Это правда. К сожалению, мой сын вырос не таким человеком, каким я хотела его видеть.

Что Аля могла ответить на такое заявление? Она вот тоже выросла не такой, какой её хотела видеть мама. Не оправдала возложенные надежды – извините, пожалуйста! Ох уж эти родительские загоны! Парень взрослый, а мама, вероятно, не может это принять и его отпустить. Всё о своих несостоявшихся идеалах мечтает. Аля почувствовала солидарность с Аликом, даже пожалела, что поход в театр назначен только на субботу.

– Я только хотела предупредить. Никаких официальных причин не разрешать вам видеться у меня нет. К сожалению, – устало сказала Ирина Петровна.

Аля хотела сказать, что не стоит преувеличивать масштаб проблемы, но вспомнила, чем обернулось вчерашнее несогласие со словами директрисы, и промолчала. Разговор на этом закончился. Удивлённая, вышла из кабинета и почувствовала, что предупреждение имело обратный эффект: только захотелось продолжить знакомство с Альбертом.

Вечером пошёл дождь. Аля с сожалением посмотрела на свои белоснежные кроссовки. Не надо было их надевать сегодня! Обманчивая апрельская погода. «Только что светит солнце, и вот уже сильный-сильный дождь» – эта фраза прочно засела у неё в мозгу и всегда всплывала в такие дни. Когда-то в детстве они с мамой ездили на электричке за город, и по вагонам обязательно ходили продавцы разной ерунды: журналов, мороженого, кухонных мелочей. Алиным любимчиком был продавец дождевиков. Его громкий хорошо поставленный голос выбивался среди монотонного бубнежа «коллег», а текст врезался в память навеки. Недавно Аля видела дождевики и для обуви тоже, но купить не додумалась. Даже зонтика в столе, за которым можно было бы вернуться в кабинет, не было.

Она засунула руки поглубже в карманы куртки и, поёжившись, вышла под дождь. Рука нащупала монетку. За весь день Аля ни разу не воспользовалась её волшебством. Отменить весь день ради того, чтоб спасти новые белые кроссовки? Снова познакомиться с Аликом? Или выйти на пять минут позже, чтобы он успел уехать? Прислушаться к совету Ирины Петровны и избежать неодобренной встречи?

Аля погладила монетку. Если каждый день проживать по два, а то и три раза, это что же выйдет? К тридцати она будет выглядеть на пятьдесят? Или процессы старения при повторном проживании тоже отменяются? На днях увидела первые морщинки и расстроилась. Интересно, нет ли в монетке какого-то волшебного омолаживающего эффекта? Если на ночь приложить её под глаза, сначала под один, потом под второй, не поможет ли это от наметившихся гусиных лапок?

Задумавшись о неумолимо ускользающей молодости, Аля не заметила, как добежала до остановки. Только в автобусе она сообразила, что ни разу не считала шаги со вчерашнего похода в салон красоты. Хоть эта привычка ей не мешала, она знала, что отсутствие монотонного счёта в голове – хороший признак душевного равновесия. Равновесия, которому не нужны дополнительные подпорки. Человек, с которым всё в порядке, не считает шаги и не перепрыгивает через трещины в асфальте, если ему больше девяти лет. Аля всё про себя знала, но ничего не могла поделать. А если ничего не можешь поделать, принимай то, что есть, и не ной. Не хочешь принимать, делай что-то и всё равно не ной. Как ни крути, ныть нельзя.

Ныть было запрещено мамой года в два, и о запрете постоянно напоминалось. «Не ной», «Сколько можно ныть», «Я устала от твоего нытья», «Я больше не могу слышать, как ты ноешь» – десятки вариаций, запрещавших Але чувствовать то, что она чувствовала. То есть чувствовать было можно, только молча, подальше от мамы. А Але хотелось быть с мамой, она маму очень долго любила. Поэтому переставала ныть, а заодно делиться с мамой переживаниями, советоваться. На всякий случай.

В сумке зазвонил телефон.

– Алё, слышишь меня? – спросил Коля. – Я рассольник сварил. Придёшь?

– Что сварил? Рассольник? – Аля не слышала это слово лет двадцать.

– Очень вкусно, между прочим. Наткнулся на блокнот с бабушкиными рецептами. И так захотелось! У меня волшебных монеток для исполнения желаний нет, так что пришлось одеться, сходить в магазин за солёными огурцами и стоять у плиты.

Она не стала объяснять, что волшебство монетки устроено немного иначе, чем «по щучьему велению, по моему хотению подать сюда солёные огурцы», предпочла не пускаться в долгие разговоры. Пассажиры и так недовольно смотрели на неё, посмевшую говорить по телефону в автобусе.

– Приду, раз рассольник. Я уже еду домой.

– Вот сразу и приходи. Хоть посмотрю на тебя в человеческом виде, а не в плюшевых котятах.

Уточнить, что Коля имеет против плюшевых котят на Алиных пижамах, не вышло: он нажал отбой.

15

За супом Аля красочно рассказывала о новых монетных приключениях. Термин для ежедневных неправдоподобных историй предложил Коля. Он сомневался в Алиных рассказах и не пытался этого скрыть. Задавал множество уточняющих вопросов и очень внимательно слушал ответы, пытаясь поймать Алю на фактической ошибке. В историю с увольнением он наотрез отказался верить: не могла его школьная подруга не сдержаться перед начальством, не в её привычках и правилах. Доказательств предъявить Аля не могла и только сердилась, что Коля её подозревает во вранье. Хотя она сама себе не верила и всё ещё пыталась найти правдоподобное объяснение. Сон? Галлюцинации? Переутомление? Хотя откуда у неё может взяться переутомление с таким графиком жизни?

Коля продолжал вести допрос про монетку. Его пытливому уму было необходимо добраться до сути. Сути, которой Аля сама не понимала.

– А ты не думала про дальность действия монетки? – спросил Коля, намывая тарелки. Он, в отличие от Али, посуду мыл сразу и тщательно, хотя не раз признавался, что его в детстве вообще никогда не принуждали к домашним обязанностям.

– Какая ещё дальность? Монетка же у меня в руке. Между нами нет никакой дальности, – не поняла вопрос Аля.

– Да я не про такую дальность. Я про время.

– Не понимаю.

– Ну вот ты рассказываешь, что монетка отменяет события, которые произошли только что, так?

– Так.

– А если отменить что-то, что было давно?

– Зачем?

– Да мало ли зачем. Просто интересно, получится ли.

– Ну прикинь, получится, и я окажусь в альтернативной реальности, как в «Назад в будущее». Или в «Эффекте бабочки». Нужны мне эти эксперименты!

– А я бы точно попробовал! Ну какая ты не любопытная! Ведь ты можешь проверить, что бы было, если бы ты приняла где-то другое решение, не сходила на свидание…

– Какое ещё свидание? – напряглась Аля, пытаясь сообразить, не ляпнула ли что-то про Алика. Она решила ничего о нём Коле не рассказывать, было неловко говорить, что она кого-то заинтересовала. Она и сама ещё не привыкла к мысли, что кто-то мечтал с ней познакомиться.

– Да любое! – сказал Коля, вытирая руки полотенцем. – Хоть в первом классе которое было. Жаль, не я нашёл эту монетку. Если всё так, как ты говоришь, ух, я бы развлёкся! Кстати, что-то с тобой не то.

– В смысле, не то? – Аля опять насторожилась.

– Да лицо какое-то другое. Ты похудела?

– Коля, ты прекрасный друг, и однажды кому-то очень повезёт выйти за тебя замуж.

– Причём тут это?

– Как это «причём»? Так невзначай сделать комплимент и прикидываться, что не специально, – засмеялась Аля.

– Какой ещё комплимент? Не делал я тебе комплимент. Ты иначе как-то выглядишь. Не монетка же тебе наколдовала!

Аля посмотрела на своё отражение в зеркале. Стол на кухне стоял так, что можно было в открытую дверь смотреть на себя во время ужина. Отличная находка для худеющих. Особенно если ужинать в чём-то облегающем.

В отражении сидела Аля с рыжими волосами. Она и забыла, что не виделась с Колей после салона. Получалось, она его хвалила за комплименты, хотя надо наоборот ругать за невнимательность. Она пришла чуть ли не час назад, а новый цвет волос он только заметил.

– Ты про волосы, что ли? – она накрутила янтарный локон на палец.

– Точно. Волосы! – Коля хлопнул себя по лбу, потом присмотрелся: – А какие были раньше? Не такие?

– Коль, ты дурак?

– Спасибо на добром слове.

– А какое ты хочешь слово, если после двенадцати лет знакомства ты спрашиваешь у меня про волосы?

Коля натянул себе на голову футболку и спросил:

– Ну и какие у меня волосы? Какие? Какие?

– Да ну тебя!

– Не «да ну меня», а какие?

– Ну такие… тёмные… русые…

К своему ужасу, Аля не могла сообразить, какого цвета у Коли сейчас волосы. Он не брюнет, не блондин. Хотя было время, когда он красился во что-то почти белое, это было жуткое зрелище. А что было с его головой теперь, она не помнила. Так привыкла, что Коля – это Коля, и всё равно, что там у него с волосами.

– Не можешь сказать ничего толком про мои волосы, а ко мне придираешься! – Коля вылез из футболки. – Как ты решилась на краску? Ты же не хотела. Тоже монетка?

– Не совсем. Пришлось идти в салон своими ногами. Монетка исполнять желания не умеет. Только даёт второй шанс. Теперь я точно знаю. Так что это вот, – Аля потрогала волосы, – только со второй попытки вышло, парикмахерша посоветовала. Блонд, который выбрала я, превратил меня в серую мышь.

– А теперь ты рыжая мышь? – он прикрыл руками голову, ожидая расплаты за свою шутку.

– Сам ты мышь. Сиди тут со своими солёными огурцами, а я домой пойду.

– Оставайся, – примирительно сказал Коля. – Киношку посмотрим. Красивые волосы. Мне правда очень нравится цвет. Было бы плохо, я бы сразу заметил. А тебе так хорошо, как будто так и должно быть.

– А тебе не надо доделывать твои писульки? – Аля домой не торопилась.

– Не писульки, а дипломный проект для будущего большого босса. И да, не надо.

– Отказался? – испугалась Аля. Она знала, что работа останется неоплаченной, если итогового результата не будет.

– Почему отказался? Доделал!

– Когда доделал? Почему мне не сказал?

– Кто-то вчера написал, что лёг спать сразу после «Спокойной ночи, малыши».

– А сегодня чем ты был так занят?

Но Коля уже ушёл в комнату и не слышал её вопроса. Аля побрела за ним по коридору и плюхнулась на диван. Она не хотела думать ни о новых волосах, ни о монетках, ни об Аликах, ни об увольнении.

Проснулась Аля на Колином диване. Заботливо накрытая пледом, она не сразу сообразила, почему спит здесь. Потом вспомнила, как осталась смотреть фильм, как долго не могли определиться, что включать, как начали один, потом второй и даже третий, и всё было никак не втянуться. Вероятно, Аля так и уснула, потому что сообразить, какой фильм они в итоге досмотрели, не смогла.

Она встала, потянулась, взяла с журнального столика чашки с остатками чая и понесла их на кухню. По пути заглянула в спальню, откуда доносилось громкое Колино сопение. Он крепко спал. Его лицо, примятое подушкой, выглядело точно так, как в тот день, когда он придумал звать её Алей и спас от грозной Александры Сергеевны.

Коля как будто почувствовал её взгляд и резко сел в постели.

– Что такое? В чём дело? – он растерянно крутил головой по сторонам, стряхивая остатки сна. – А, это ты! Чего зыришь, глаза пузыришь?

Он откинулся обратно на подушку и накрылся одеялом с головой. Аля засмеялась: очень уж этот обиженный тон и детская присказка подходили к его сонному лицу.

– Завтраком накормишь или мне идти домой? – спросила она.

– Ты для этого меня разбудила? Ну какая наглость! – донеслось из-под одеяла.

– Да, наглость самая настоящая, – согласилась Аля. – Кормишь или нет?

– Да кормлю-кормлю. Дай хоть проснуться. Могла бы и сама приготовить что-то, кстати.

Аля живо нарисовала в своём воображении, как печёт прозрачные блинчики и подаёт их удивлённому Коле. Вот это был бы сюрприз! Правда, она никогда раньше блинчиков не пекла и даже не видела, как это делается. Мама всегда вставала заранее, и к Алиному приходу на кухню завтрак был готов. А когда она стала жить одна, бутерброды и глазированные сырки прекрасно избавляли от необходимости что-то готовить на плите и пачкать сковородки. Но картинка совместного завтрака, приготовленного ею не только для себя, но и для безотказного надёжного Коли, вдруг так приглянулась, что она сказала: