Текст книги "Любовь@"

Конечно, я не послушал и решил с Наташкой объясниться. Позвал на пруд, дескать, там у берега на солнышке греются необыкновенные рыбки, приходи, будем созерцать (как в Японии). Она согласилась, и я как дурак сидел у пруда до самой поздней ночи. Она не пришла. Представь себе моё состояние! А дома для полного счастья пару раз ремнём проехался отец – они меня уже обыскались, не знали, что и думать. Мобильников тогда, как ты понимаешь, не было. Но что ремень?! Больнее были её слова на следующий день: «Ты ждал? А я совсем забыла…»

На комментарий Евы Серёга не рассчитывал, но получил. Это было что-то!

 
Права, права была колдунья —
Наташка гадина и лгунья!
А я не слушаюсь, иду,
Там рыбки плавают в пруду.
 

Вот чем хороша Ева – никогда не знаешь, что она выдаст. Серёга сам себе завидовал – и как он раньше жил без неё?!

Ева ответила своей историей:

– А я тоже расскажу тебе свой первый опыт общения с противоположным полом. Это нехорошая история. В седьмом классе к нам пришел новенький – мальчишка симпатичный, но дерзкий и хамоватый. Мама одна растила трёх сыновей, так что сам понимаешь. В школе он меня не замечал, и я предпочитала держаться от него подальше, а вот когда возвращалась домой, он выскакивал из укрытия, где не было людей, и бил меня по коленкам носками ботинок. Почему-то я никому не жаловалась, дома прятала синяки, а по утрам (до школы) начала бегать. Я научилась правильно дышать, распределять силы и вскоре могла от него убегать. Ему стало неинтересно, а мне эти встречи и раньше были не в кайф.

А потом он обчистил ларек и загремел в колонию для несовершеннолетних. Самое смешное, что оттуда писал мне нежные письма – почти без ошибок, наверное, там у них был «свой редактор». С нами школу он не закончил, но на выпускной пришел. Я его увидела за школой. Он угощал бывших одноклассников вином, сигаретами и романтикой «колониальной» жизни. Я сняла туфли на шпильке, и, босая, на цыпочках ретировалась. Вечер был безнадёжно испорчен, я тихонечко смылась домой. Потом узнала, что он, пьяный и злой, меня искал. Всё-таки хорошая штука – Instinct самосохранения.

От этой зарисовочки Серёге стало нехорошо, схватил сигарету, вышел на улицу. Перед глазами стояла маленькая девочка – коленки в синяках, но какая сильная, держала в себе, никому не рассказала. Справилась сама.

Она и сейчас осталась девочкой: смешливой, легкой и очень серьезной в серьезных вещах.

И, конечно, красавицей, хоть это и отрицает.

– Господи, (если она в тебя верит, значит, ты есть), пошли ей настоящее женское счастье, даруй здоровье, гармонию и радость жизни – она это заслужила.

Моя подружка, сестрёнка моя!

Глава 6
Как эту осень пережить?

– Евочка, я подробно рассказал тебе историю моей главной любви, позволил взять её для твоего романа, а теперь хочу попросить тебя поделиться тем, что было до моего тёзки – до Серёжи, ведь когда вы с ним встретились и подружились, ты была замужем. Почему же развелись, что случилось? А чтобы тебе было легче, напиши ответ как рассказ.

– Это ты хорошо придумал, именно так и напишу, тем более что эта глава тоже войдет в мой роман под названием: «Как эту осень пережить?»

Ева очень любит маму, но в последнее время мамочка ведёт себя как вдовствующая королева. Звонит всё чаще, и Ева уже знает зачем.

– Доня, срочно приезжай, мне приснился папа, мы катались на мотоцикле, (собирали грибы, ругались, плавали в море – варианты разные), наверное, он хочет меня забрать.

– Мамуля, ты себя плохо чувствуешь? – спрашивает Ева.

– Не плохо, а ужасно!

Конечно, Ева бросает все дела, мужа и летит к своей родненькой. А маман выглядит вполне даже ничего. В новом халате и свежем перманенте.

– Мамочка, ты выглядишь как звезда, – смеётся Ева.

– Ну вот, видишь, доня, так Господь меня наказал, чем хуже себя чувствую, тем лучше выгляжу.

В общем, ложный вызов. Но Ева не в обиде. Ева любит маму.

А ещё Ева обожает мамины сырники, они у неё необыкновенные, больше похожи на пышные булочки. Сколько раз Ева пыталась перенять опыт, но так ничего и не вышло. Мама говорит, что всё дело в твороге. Он должен быть рассыпчатым, но не сухим, не очень жирным, но и не пресным. Короче, свои заморочки. Она выбирает долго и тщательно, а если не попадётся искомое, то и сырников не будет. В этот раз главный ингредиент куплен заранее. Мама на кухне колдует над своим шедевром. Ева в комнате возлежит на диване, рассматривает старые черно-белые фотки. Молодые папа и мама. Какие же они были красивые… А вот и маленькая Ева, смешная первоклашка, а вот последний школьный Новый год. Тут уже симпатюля…. Впервые накрутила волосы и ужасно гордилась прической, зелёным, под глазки, платьем, в общем, была в ударе. До того обнаглела, что закинула тему (что-то про Чингисхана) самому красивому мальчику, мечте женской части двух школ через дорогу, русской и украинской:

– А как ты думаешь? Ах, ах, как интересно! Откуда ты всё знаешь?!

Короче: слушала бы тебя всю свою биографию! Уроки Людочки из «Москва слезам не верит» не прошли даром. Он разглагольствовал, она внимала… Короче, с учётом его службы на БАМе (туда она писала много, часто, интересно) история эта продлилась шестнадцать лет, четырнадцать из них они были женаты. А потом Ева ушла на зов сумасшедшей любви. Свой первый брак она переросла.

– Доня! – мама кричит из кухни, – а ты помнишь нашу соседку Надьку?

– Конечно, мамуль!

Дама, пышная телесами, веселая и громкая. Мне казалось, от её хохота в огороде опадают сливы. Помню, муж её серьезно болел, кажется, туберкулёзом, больше был в диспансере, чем дома. А в их сына я даже одно время была влюблена, но потом всё прошло. Он был гораздо старше, да и вообще куда-то уехал. Ну, вроде всё, а что?

– Твой отец к ней ходил, вот что!

– Это ты сейчас намекаешь, что у них был роман?

– Красиво сказала, роман! А я тогда чуть с ума не сошла, если бы не ты, возможно, и сошла бы.

– Так сильно переживала?

– Переживала?! Да я тогда просто умерла!

– Бедная мамочка! А я ничего такого не замечала.

И вдруг вспомнила. Однажды после школы застала маму за рюмкой водки – и словно не в себе. Она тогда смутилась, засуетилась: «Устала я, доня. Выпьешь со мной чуть-чуть?» И Ева выпила. Там, где она росла, дети сидели за праздничным столом вместе со взрослыми, тем, кто постарше, чуток наливали, чтоб начинали под присмотром. В тот день праздника не было, возможно, поэтому Ева и запомнила.

– А почему ты сейчас решила рассказать?

– Да потому, что мужа без догляда оставлять нельзя, рисковое это дело. Мою подругу Женю помнишь?

– Помню, мамочка, помню. Тоже, что ли, с папой? У нас сегодня вечер компромата?

– Да нет, что ты! Там совсем другая история.

И мама рассказала жуткую историю, раскрывающую темную сторону мужской природы. Тётя Женя, пухленькая блондинка, похожая на болонку, была неработающей женой импозантного закройщика в дамском ателье и матерью двоих мальчиков. С мамой Евы она дружила, забегала часто, но ненадолго. Её муж был строгим, не одобрял таких посиделок. На привязи, конечно, не держал, и как-то летом Женя с мальчиками уехала в гости к родным. А глава семейства подобрал возле соседского забора молодую пьянчужку, отмыл, накормил и неделю держал у себя. И все бы ничего, к приезду семьи все было шито-крыто, чистота и порядок, но выдала соседка, «заселение дамы» наблюдала из-за шторки. Скандала не было. Женя попала в больницу с сердечным приступом, а Борис, так звали нашего героя, взял ружьё, пошёл к соседке и выстрелил ей в глаз. Его, конечно, посадили, а тётя Женя с детьми и пошатнувшимся здоровьем переехала к родителям. Долго улица шумела, событие из ряда вон.

– Давай, иди ко мне на кухню, – зовёт мама, – попьём чайку с сырничками, и я тебе скажу, к чему весь этот разговор.

– Нет уж, – не соглашается Ева, – чую недоброе, наливай коньяк.

Выпили, закусили, и мама приступила.

– Видишь, доня, какая жизнь! Никогда не знаешь, что там за углом. Ты часто уезжаешь, оставляешь мужа одного. Потерять не боишься?

– Ну, во-первых, я же не развлекаться уезжаю, а в командировки, к тебе, к больной свекрови. А во-вторых, я об этом не думаю, и ты голову себе не забивай, у нас всё хорошо.

– А я говорю, меньше шастай, – не унимается мама, – могла бы реже к свекрови ездить.

– А себя урезать не хочешь?

Мама надувает губки, и Ева меняет тему.

– Мамуль, сказала «А», говори и «Б», чем там закончилась история с соседкой Надькой?

Долго упрашивать маму не пришлось, она уже была на нужной волне, а рюмочка коньяка оживила воспоминания.

– Дело было весной, почти летом, я вышла в огород полоть грядки. За всем нужно ухаживать, чтобы выросло красиво. Ну так вот. Вырываю я бурьян и бросаю на межу. Межа – это как нейтральная полоса, ну, вроде ничья земля межу соседскими огородами. Вот и я, чтобы не засорять свой, бросала туда сорную траву. Попался камешек, я и его туда же. А он не опустился мягко, а упал на что-то металлическое, звякнул. Смотрю, а у забора стоит ведро донышком кверху. Я ещё не успела ничего подумать, а руки сами возвращали траву и камень обратно. Всё поправила, скрыла следы своего пребывания. Странно, только что с удовольствием копалась в земле, а тут совершенно покинули силы. Как будто трудилась целый день. Села прямо на салатную грядку, соображаю, точнее, пытаюсь соображать. Не знаю, сколько просидела, потом на карачках выползла из огорода. Затем вернулась обратно в надежде, что ведро мне привиделось в результате работы внаклон, но нет – ведро было на месте.

Мама заметно разволновалась, ощущения, пронесенные через годы, даже десятилетия, нахлынули, участили сердечный ритм. Ева предложила прогуляться, но последовало продолжение.

– Дальше был обычный вечер, ты вернулась из кино, папа с работы, поужинали. Как ни странно, я поела с аппетитом, организм готовился к атаке.

– Мамочка, а почему ты решила, что в эту ночь будет атака?

– Ну, не в эту, так в следующую. Но я чувствовала – в эту!

После ужина прибрала со стола, вымыла посуду, до ночи занималась домашними делами, а сама обдумываю план. Перед сном папа вышел, как всегда, покурить, а я уже ходила по дому в ночнушке. Она светлая, нужно было переодеться во что-то тёмное: ты же знаешь, у нас на Украине тёмные летние ночи. Спортивный костюм не пойдёт. Вдруг папа на лавочке сидит, на звезды любуется, увидит меня, спросит: «Бегать, что ли, собралась, так тебе нечего сбрасывать, впору поправляться». Выйду в халате, но в тёмном, если что, присяду рядышком, мол, не спится. А если то, что я думаю, и он уже ушёл со двора, спрячусь в смородине. Помнишь, у нас были огромные кусты? Говорят, нужно обрезать старые ветки весной или осенью, а я не подрезала. На урожай это не влияло, ягода всегда крупная, и было её много.

Да! Интуиция страшная штука. Наблюдала я из своего укрытия, как папа из нашего огорода перебрался на межу, встал на то самое ведро, а потом перемахнул через соседский забор в чужой огород, как тот козел. Я по-пластунски за ним, он постучал условно. Окошко на кухне тускло засветилось. Я выждала минут пять и прильнула к нему, небрежно зашторенному. Это была, как ты выражаешься, картина маслом. Наш папа сидит за столом, надо заметить, накрытым белой скатертью, а на той самобранке – огурчики, помидорчики, картошечка дымится. На сковородке глазунья ещё салом плюётся. Видать, хозяйка ждала дорогого гостя, теперь понятно, почему дома ел без настроения, на усталость ссылался, выходит, место оставлял.

Смотрю, она ему из запотевшего графинчика рюмочку наливает, а самое ужасное – поверх комбинации на её жирных плечах такой же, как у меня, Павловопосадский платок! Тогда было ничего не достать, как говорится, тотальный дефицит, но папа-то у нас работал начальником в торговле, так что сама понимаешь. Ева слушала, с одной стороны, как захватывающий роман, а с другой – было так жалко маму, так жалко!

– Мамуль, может, хватит, а то навспоминаешься, поднимется давление. Всё нормально? Ну, тогда давай по чуть-чуть, и я вся внимание.

– А дальше и рассказывать нечего, я ничего не помню. Не помню, как попала в дом, что говорила или кричала, но, думаю, не дралась. Потом не проступили синяки, да и были мы с ней в разных весовых категориях. Она бы одной рукой меня придушила.

– А я вот думаю, почему в таких случаях бьют соперниц, а не мужей?

– Так это же очень просто – зачем своё имущество портить?

Наши с папой объяснения, разговоры, крики, слёзы тебе передавать не буду, его уже нет, нехорошо это. Но в результате договорились: пока ты не окончишь школу, это же был выпускной класс, делаем вид, что ничего не произошло, а потом будем думать. Он пообещал этот год к Надьке не ходить.

И тут Ева вспомнила. Когда она уже училась на первом курсе и приехала домой на каникулы, узнала, что соседка скончалась.

– Мам, так она же вскоре умерла, через год или чуть больше, вам и не пришлось ничего решать. Как говорится, нет человека, нет проблемы.

– Да, ты права. Эту новость я услышала в субботу вечером, а в воскресенье с утра собралась на рынок за молочком, сметанкой. Была зима, выходит, полтора года прошло от приснопамятных событий. Ну так вот, собралась я за молочком, но почему-то нарядилась, как на праздник. Надела пальто цвета морской волны с песцовым серым воротником, повязала тот самый Павловопосадский платок, вышла на улицу. А там: деревья, дома – все в снегу, а он всё прибывает, прибывает… Такой пушистый, такой сказочный… Иду ему навстречу, почти бегу, улыбаюсь – давно не видела такой красоты.

– Ой, мамочка, оказывается, у вас там такие страсти бушевали, прямо Санта-Барбара, Голливуд!

– И не говори, доня. У меня тоже с нашим огородом кое-что связано. По другую сторону тоже была межа, но только там, в заборе, была калитка. Мы с соседями дружили, часто в гости ходили. Несмотря на разницу в возрасте, Вася и Валя были моложе меня лет на десять, ну, может, чуть меньше, сейчас уже не помню, общались мы замечательно. Ну так вот, Вася был в меня влюблён. На людях – «тётя Маруся, тётя Маруся», а как выйдем к калитке, когда никто не видит (там опять же все в деревьях да в кустах), нацелуемсяяя! Тут уже он другое пел: «Машенька, солнышко», а я и не возражала, как устоять перед нежностью? Но я женщина порядочная, ничего такого себе не позволяла.

Ева смеялась от души:

– Мамочка, и это все твои грехи?

– Нет, ещё на курорте, в санатории, нравился мне один северянин. Был он такой высокий, красивый, спокойный. Мы с ним общались в очереди на процедуры: разговаривали, шутили, смеялись. Потом шли вместе на обед или ужин, что там по времени получалось, а вечером в парк. Там друг другу все наши жизни рассказали до самого донышка, за ручку гуляли. А целоваться я не рискнула, тяжко было бы потом забыть. У него семья, у меня семья….

– Ну вот, видишь, мамочка, как все сложно. Даже такой морально устойчивый человек, как ты, давал слабину, что уж тогда говорить о папе, с его-то женским коллективом? Наверное, Надька была не одна. Ты мне лучше скажи, что стало с соседом Васей? Имела ли продолжение история у калитки?

– Да нет, конечно, ты ушла в свою взрослую жизнь, у нас с папой всё утряслось. Я бы даже сказала, с возрастом мы стали жить только лучше. Больше дорожили друг другом, и захотелось нам перемен. Продали дом, с его пресловутым огородом, ненужными воспоминаниями, и купили квартиру со всеми удобствами. А тебе, мое солнце, рассказала я это всё, прости за назойливость, в качестве назидания. Мужик – он такой зверь, от него всего можно ожидать. А твой муж сейчас в таком возрасте, что только держись! Всё есть, всего достиг, пора и почудить. Я тебя не пугаю, просто советую, держи ухо востро, здоровая осторожность никому не помешала.

– Учту, дорогая, – обещала Ева, – давай спать, ты же знаешь, у меня ранний рейс.

Ева не боится летать. Ева верит в Бога. Кстати, верит искренне, всей душой. Это у неё из детства. Помнит, как совсем маленькая с бабушкой идёт в храм. Тихое утро, роса на траве, солнышко припекает, но ещё такое нежное. Бабушка разрешает: «Сними сандалики, они все равно промокли, иди босиком, это полезно». Пришли, а там такая красота! Люди нарядные, улыбаются, все с корзинками яблок. На длинном-длинном столе тоже яблоки, и батюшка их окропляет святой водой. А ещё Ева помнит что-то сладкое в ложечке, – ощущения непередаваемые. Она пронесла их через всю жизнь. Когда возвращались, бабушка рассказала про Яблочный Спас, про Спасителя, про заповеди. Ева почти все поняла и потом старалась соблюдать.

Наверное, в то солнечное утро Господь и вошёл в её сердце. А через много лет она просила его помощи и получила. Заболела дочь, совсем крошечная, только из роддома. Попали в больницу, а там три дня не могли разобраться, что с ней. Оказалось, стафилококк. Температура не спадала. Ева выла, рыдала, она даже не подозревала, что у человека столько слез. Мокрым было лицо, шея, грудь. А когда дочка засыпала, и её можно было снять с рук, измотанная мать выходила на больничной двор. Поднимала к небу исхудалое лицо, не обращая внимания, есть ли кто-то рядом, вслух просила: «Отец мой небесный, помоги, пожалуйста! Ты мне дал ребёнка, раздели же со мной заботу о нём, даруй моей доченьке выздоровление, только на тебя уповаю».

В соседней палате все время плакал отказной мальчик, лежал один. Ева попросила разрешения кормить и его. Ей разрешили, но предупредили: «Твоя девочка может почуять чужака и перестать есть». Но Ева чувствовала, ничего такого не будет, а для подстраховки свою кормила левой грудью, а мальчика правой и правильно, как оказалось, сделала – избежала мастита. Вопреки опасениям, молоко не пропало, а только прибывало. Ева уверена: всё обошлось именно с Божьей помощью. Она просила, и ей было дадено.

В аэропорту встречал муж, весь в белом. Он сильно выделялся в толпе встречающих. Как невеста, подумала Ева. Уже в машине спросила: «Что за странный прикид? Где отоварился?» Довольный супруг сообщил, что в «Дипломате» большие скидки, и в преддверии лета он решил переодеться в светлое. Понравился белый костюм. У него была одежда на все сезоны и случаи жизни, но прежде дальше голубых льняных и джинсовых костюмов дело не заходило, а тут удивил! Но, нужно отдать должное, ему идёт. А почему бы и нет? Стройность фигуры и шевелюру сохранил.

Ева тоже любит акции и скидки.

Что может быть приятнее, чем купить дорогую красивую вещь по скидочной цене в конце сезона?! Ева – охотница. Порой увидит что-нибудь необыкновенное – и пасёт, пока не дождётся вкусненькой цены, ну, а если туфельки, платье или шубка уйдут не в её коллекцию, тоже особо не расстраивается, значит, не судьба. Кстати, ей и самой не помешает приобрести что-нибудь необычное, то, чего у неё точно нет.

– А вот скажи, чего нет в моем гардеробе? Я это хочу!

Муж рассмеялся, чуть не выпустил руль.

– Дай подумать, вопрос непростой. А, знаю, у тебя нет лубутенов!

– Точно! Лубутены! Они же лабутены с легкой руки группы «Ленинград». Как-то так получилось, что они прошли мимо Евы, а напрасно. Нужно срочно купить, не дожидаясь хондроза, артроза и варикоза.

Ева тут же воткнулась в iPhone.

– Не наклоняйся, тебя будет тошнить, – заботливо предупредил муж. Но Ева уже не слышала, она была на «Авито». Через пять минут они встретились: её размер, оригинальные, новые, цена вполне приемлемая.

Дома было всё так и не так: слишком чисто, слишком все на своих местах. Холодильник забит продуктами, но ничего специально приготовленного.

– Прости, ничего не успел, – объяснил муж, – было много работы. Без тебя не управляюсь. Кстати, я тут убирал в ванной и заметил, что у тебя все духи на донышке, давай вечерком, когда рассосутся пробки, съездим в «Л`Этуаль» или «Рив Гош», купим все, что тебе нужно, обновим, так сказать, твой парфюмерный арсенал.

– Как приятно, – обрадовалась Ева и отправилась разбирать чемодан, приводить себя в порядок.

На следующий день они полтора часа потратили, выбирая духи, но так ничего и не купили. Мужу нравились одни, Еве другие. «Обнюхались» так, что уже ничего не соображали, решили, что Ева приедет одна – и тогда уж точно вернётся не с пустыми руками. А в ближайший выходной Ева поехала на встречу с лубутенами, то есть с их хозяйкой.

Она была похожа на наездницу, а ещё на Анну Маньяни, которая «не прячьте моих морщин, они мне слишком дорого достались». Темноволосая, стройная, в чёрных брючках и белой рубахе. Довольно высокая, лодочки без каблуков. Ева залюбовалась, ей всегда нравился такой тип женщин. Сама Ева скорее Катрин Денёв, ей часто говорили о сходстве с красавицей Катрин.

– Я Виолетта, – представилась Маньяни, – мерить будете?

– А почему вы так дёшево продаёте, это не подделка? – ответила Ева вопросом на вопрос, хотя и так было понятно – у этой женщины всё самое лучшее.

– Нет, конечно, они мне просто больше не нужны. Все, что дарил муж, я продаю или раздаю.

Можно было взять туфли, расплатиться, попрощаться и уйти, но Ева поняла: просто так уйти нельзя.

– У Вас что-то случилось?

– Случилось. Жизнь раскололась на две части.

– Вы расстались с мужем?

– Да, он ушел к однокласснице.

– Но это же невозможно! От вас невозможно уйти, вы такая, такая…

Восторг Евы был таким искренним, что Виолетта расплылась в улыбке.

– А давайте зайдём в кафе, выпьем кофе с чем-нибудь сладко-вкусно-вредным. Я угощаю!

– С большим удовольствием, только проставляюсь я – по случаю удачной покупки, – охотно согласилась Ева.

Было выпито по три чашки кофе и съедено по три пирожных под горькую семейную драму.

– Я вот все перебираю, прокручиваю нашу жизнь и не могу понять, как так получилось. Мы и правда жили хорошо, очень хорошо. Дружно, весело, я была абсолютно уверена, что у нас любовь. Муж меня называл «радость моя», холил и лелеял. И вдруг эта одноклассница… Она и появилась у него на «Одноклассниках». Так, шутя – играя, рассказала, что в школе была в него влюблена. Сейчас в разводе, психолог, ведёт тренинги, приглашала посетить. Он и посетил…

– И что, ты вот так взяла и отдала? – Ева перешла на «ты». Дальнейшее выканье было неуместно.

– Конечно! Отпустила, а зачем мне в доме сквозняки? В доме должно быть тепло, а иначе это уже не дом. А что, ты поступила бы по-другому?

Ева задумалась. Себя в подобной ситуации она представить не могла, но так хотелось утешить Виолетту…

– Не знаю, как поступила бы я на твоем месте, сейчас у меня всё хорошо, во всяком случае, нормально, но вообще жизнь не любит раздавать гарантии, так что воздержусь от прогнозов на свой счёт. А тебе скажу так: всё будет хорошо, вот увидишь! В жизни всегда предоставляется случай, и он у тебя будет. Я это чувствую и желаю всей душой.

Возьми те же лубутены. Представь, совсем юный мальчик Christian Louboutin вместе с бабушкой попал в музей Африки и Океании. Там он увидел предупреждающую табличку – перечеркнутую туфельку на шпильке – и не мог оторвать от неё глаз. Я себе так представляю эту картину: прелестный отрок спрашивает:

– Grand Maman, почему это туфелька зачёркнута?

– Это, Mon Cher, чтобы женщины не портили паркет острыми каблучками.

– А что же им делать?

– Приходить в подходящий обуви или взять в гардеробе чехлы, хотя в них неудобно, они спадают.

– Как жаль! Эти такие туфельки красивые… если бы я родился женщиной, то ходил бы всегда только на каблуках!

– Да, мой сладкий, это наше главное женское оружие. В таких туфельках мы не ходим, а летаем. Становимся выше, стройнее и летим, летим… Когда-нибудь такая шпилечка проткнёт твое сердечко, и ты заболеешь любовью…

Так или приблизительно так было дело, но с тех пор Кристиан заболел мечтой, а через много лет её осуществил. Стал модельером. И сегодня в его туфельках на красной подошве ходят Бритни Спирс, Кристина Агилера, Мадонна, мой кумир Виктория Бэкхем и много других небожительниц. Вот я и говорю – его величество случай.

– Ну, утешила так утешила, – рассмеялась Виолетта, – а знаешь что? Я тебе их дарю. Просто так, на память, хотя что-то мне подсказывает: это не последняя наша встреча. Более того, приглашаю тебя сегодня на ужин. У меня есть ещё много интересного, думаю, тебе что-то подойдёт. Только, пожалуйста, без руля, приезжай на такси.

– Уговорила. Я и Суворов вечером у тебя.

– Кто такой Суворов?

– Не кто, а что: сорокалетний коньяк. Как гласит реклама, мы этого достойны.

Напиток с ароматом шоколада закусывали фруктами и итальянским сыром, на который полагалось накладывать варенье или мёд.

– Что ты решила? – спросила Ева, – что собираешься делать?

– Хочу уехать в Германию. Там живёт наша дочь. Её муж хирург, а она преподает немцам русский язык.

Ева остолбенела.

– А сколько же тебе лет?

– Сорок пять.

– Сорок пять?! Как мне? Боже, святая твоя воля! Никогда бы не подумала! Я была уверена, что ты гораздо моложе меня.

– Ой, не выдумывай, посмотри на себя! – засмеялась Виолетта, и они вместе подошли к большому зеркалу. Оттуда на них смотрели две красивые молодые женщины. Одна русая, почти рыжая, другая брюнетка. Замерли, залюбовались….

– Мы с мужем вместе собирались в гости к молодым, а теперь поеду я одна. Дочь уже нашла мне работу в мэрии. Ну всё, хватит о печальном, идем разорять мой шкаф!

И Виолетта распахнула перед Евой дверь гардеробной.

– Пожалуйста, возьми кашемировую шаль и эту сумочку. Она подойдёт к тем туфлям, а вот ещё перчатки. Они в комплекте с шалью. И ещё, и ещё…

Это были красивые дорогие вещи, брать было неудобно, отказаться невозможно. Виолетта была в ударе. У Евы вдруг тоже возникло желание что-нибудь подарить. И она сняла с пальца довольно дорогое кольцо с крупной жемчужиной неправильной формы и россыпью алмазов.

– Возьми, мне его никто не дарил, я купила на свои – на гонорар.

Виолетта не отказалась, ей хотелось иметь талисман от Евы. Пока ждали такси, стояли обнявшись, молча. Удивительные чувства переполняли двух женщин, ещё вчера незнакомых.

Ева забросила дом, дела – целый месяц помогала Виолетте готовиться к отъезду. Нужно было собрать вещи, в том числе подарки изменника. Вещи ни в чем не виноваты. Сдать квартиру. Продавать Виолетта не стала, оставляла пути к отступлению на всякий случай. Несколько вечеров выкроили на «встречу без руля», и тогда говорили, говорили обо всём – например, делать или не делать косметические операции, когда придёт время. Ева была уверена, что нужно: это как зубы лечить. Пришло время, иди почини, сделай капремонт. Говорят, возраст не обманешь… Не обманешь – а вот зеркало обманешь. Когда смотришь на себя красивую, улучшается настроение – и болячки не цепляются. Виолетта же считала, что нужно делать упор на профилактику. Делилась своими секретами красоты:

– Евочка, проращивай зерна пшеницы, ржи, гречихи. Пшеницы особенно. Клади в супы, ешь вместо хлеба, ешь просто так. Это кладезь витаминов. Их же настаивай на льняном масле. Масло вытягивает все полезные вещества, и потом делай маски на лицо, на руки, на зону декольте. Льняное масло вообще природный эстроген. А когда начнётся клубника, обязательно делай маски. Нет ничего лучше маски из свежей клубники. Ты спрашивала, почему у меня такие хорошие волосы, я тебе скажу. Шампунь и бальзам самые обычные, какие под руку попадутся, а вот ополаскиваю травами. Покупаю у бабушек на рынке или возле метро пижму, зверобой, ромашку, календулу, – всё, что найду. В крайнем случае покупаю в аптеке. А ещё на волосы делаю маску из кефира. Вот и все мои секреты, дарю.

По дороге в Пулково загрустили, особенно Виолетта, вот-вот заплачет. У Евы сжалось сердце, и чтобы взбодрить подругу, затянула «старую песню о главном».

– Помнишь, я тебе рассказывала про мальчика Лубутена?

– Помню, конечно, ты тогда так старалась.

– А хочешь, ещё пример про шанс, но теперь уже из нашей, российской жизни?

– Ещё бы! Такие истории сейчас мне очень нужны.

– Ну так вот: есть у меня подруга, во всех отношениях превосходная, одно имя чего стоит – Офелия.

– Внешность соответствует?

– Похожа на весну Боттичелли, а там уж думай – у каждого Офелия своя. Короче, всем хороша Офелия, вот только носик подкачал – немножко уточкой и на кончике чуть раздвоенный. Представляешь, в садике её называли Кикиморой (с подачи злобной воспиталки Валентины Ивановны), в школе Муми-троллькой, но это ей никогда не мешало. Более того, помогло выйти замуж за пластического хирурга. Понятное дело, познакомились они в клинике. Заинтриговала?

– Не то слово! Где только ты берёшь такие истории?

– Конкретно эта из суаре у Ленки, нашей общей подружки.

– Суаре?

– Ну да, любит Леночка изображать из себя мадам Шерер, хозяйку светского салона – отсюда её журфиксы, пати, уже упомянутое суаре, а по сути – пятничные посиделки. На одной из них Офелия обнаружила, что её нос упирается в бокал с цитрусовым коктейлем «Сауэр».

– А что особенного в этом бокале?

– Он похож на половинку песочных часов, верх сужен. С ним-то и столкнулся нос Офелии, и это её добило. Уже на следующий день она сидела в кабинете лучшего хирурга профильной клиники. Рассказывает ему про «Федурино горе» – всё как было: про бокал, про коктейль, а он от смеха сползает под стол. Так до сих пор и веселятся.

– Ах, Евочка, – не удержалась Виолетта, – как с тобой интересно! Ты величайший оптимист и мотиватор. Не думала в психологи податься?

– Мне и в дизайнерах неплохо, а вот моя Офелия как раз психолог.

– Тогда понятно, как она проникла в сердце своего хирурга. Профессиональные приемы?

– Вряд ли. Думаю, просто заискрило. К тому же время сыграло свою роль – операция переносилась несколько раз: сначала простыл Денис Владимирович, потом у мамы Офелии сгорела баня – на реставрацию ушла вся заначка, затем ещё что-то. Всё это время они общались, в том числе на профессиональные темы.

– Каким образом? Они же не коллеги.

– В узком смысле – нет, а в широком – очень даже да. Душа и тело неразделимы… Вот, например, чтоб тебе стало понятней, он спрашивает: «Вы у нас, Феечка, семейный психолог и наверняка стараетесь спасти ячейку общества, а всегда ли это оправдано?» А она ему: «Нет, конечно, иногда людям просто противопоказано быть вместе – нужно разбегаться и чем быстрее, тем лучше, но политика моего руководства – соединять, и я «купидоню» до последнего. Стараюсь перенастроить, дать объединяющую цель, идею, импульс.

Я помогаю мужчине и женщине лучше узнать себя, вытащить все самое лучшее, и на этот позитив, как на фундамент, выставлять стены их общего дома – их обновлённой семьи».

Денис тоже много рассказывал о своей работе – что далеко не всегда разделяет пожелания заказчика, именно заказчика, папика, финансирующего тюнинг содержанки. Одну такую пригласил на «тет-а-тет», отговорил от увеличения груди – ей это было не нужно, да и опасно – проблемы с позвоночником. В тот же вечер проблемы устроили ему – сломали два ребра в тёмном переулке.