Текст книги "Знойная женщина, мечта поэта"

Вынес и тут же и продал. На углу, у входа в букинистический магазин. Продал за полчаса. В Советском Союзе любили книги!

Вора судили. Мы были не единственными, потерпевшими от его рук. Наша квартира была у него двадцать пятой. На его счету были действительно серьезные, крупные ограбления.

За все про все суд дал ему шесть лет. Ни книг, ни денег за книги мы с него так никогда и не получили.

Поимка преступника принесла нам лишь чувство глубокого морального удовлетворения и хлопоты, связанные с проведением следственного эксперимента и с участием в судебном разбирательстве.

Наверное, это звучит ужасно, и вы вправе сказать, что у меня нет чувства гражданской ответственности, но лучше б его тогда не поймали, этого вора.

Наглый небритый рыжий коротышка! Мерзкий, отвратительный тип! Он так развязно держался, когда его привезли из Крестов к нам домой. На следственный эксперимент.

Слава, естественно, уйти с работы никак не мог, и я вынуждена была принять удар на себя – обеспечить доступ к месту преступления.

Страху я тогда натерпелась! Жуть! Вор так враждебно смотрел на меня исподлобья, так многозначительно ухмылялся, по-хозяйски расхаживая по нашей квартире.

Мне, правда, в тот момент ничто не угрожало. Его приковали наручниками к сотруднику милиции, но все равно мне было тогда очень и очень не по себе. Я думала о будущем.

Отсидит коротышка свой срок, выйдет из тюрьмы и начнет мстить своим жертвам. Что тогда?!

Они даже снились мне по ночам: вор и следственный эксперимент.

Успокоилась я только, когда мы переехали на другую квартиру.

К тому времени, когда раздался телефонный звонок, я так себя этими воспоминаниями накрутила, что была на пределе.

– Говорите! – рявкнула я, в очередной раз услышав в ответ на свое «Алле!» лишь сопение. – Говорите же! Я слушаю вас!!! Алле! Не молчите!

В трубке пошуршало, повозилось, пошелестело, и неуверенный женский голос тихо промямлил:

– Наташа?

– Да.

– Наташа Короткова?

– Да, это я.

– Вы знаете Люсю Обуваеву?

– Да, – не слишком уверенно подтвердила я, все еще пребывая под впечатлением от кражи двадцатилетней давности. – Знаю. А что случилось? Вы из больницы? Люся пришла в себя?

– Нет. Я не из больницы. Я вам звоню по просьбе ее мужа, Саши Будина. Только пообещайте, что об этом звонке никто не узнает. Это очень важно. Очень! Для Люси. Саша все объяснит вам при встрече. Завтра. Он будет ждать вас в полдень на углу Мойки и Гороховой. У входа в китайский ресторанчик.

– А как я его узнаю?

Но неизвестная доброжелательница уже повесила трубку.

Ну и ладно. Велика важность, не успела спросить, как он выглядит, этот Саша Будин! Ничего страшного. Разберемся.

Господи, наконец-то! Наконец-то он нашелся, пропавший Люсенькин муж! Хоть в чем-то появится ясность. Я так устала от неопределенности.

Скорей бы завтра!

Глава 25

Нет, это невозможно! Умудрилась потерять ключи от дома, не выходя из дома!

Я еще раз проверила все места, где ключи должны были находиться по определению.

В дверях – нет, на крючке за дверью – нет, нет ни в сумке, ни в кармане пиджака, ни на телефонном столике.

Не оказалось ключей ни в гостиной, ни в ванной, ни в кухне. Я заглянула даже в стенной шкафчик в туалете. Напрасно!

Проверила под ковром в прихожей, под ковриком для «мышки», в вазе для фруктов и под подушками в спальне.

Бодрой рысью пробежалась по комнатам мамы, Ниночки и Кирилла! Бесполезно. Ключей нет!

Я и богу молилась, и к нечистому приставала:

– Черт, черт, поиграй, да отдай!

Толку – чуть!

Куда?! Куда, скажите на милость, можно запихнуть увесистую связку блестящих никелированных ключей? Не иголка же это, в конце концов.

В том, что ключи находятся в квартире, я не сомневалась ни минуты. Сегодня я из дома еще не выходила, а вчера…

Вчера не могла потерять ключи на улице, иначе просто-напросто не попала бы в квартиру. Вернулась я рано, Славы еще не было, и я собственноручно открывала ими дверь.

Это я помню четко.

Открыла дверь ключом. Вошла в квартиру. Поставила тяжелую сумку с продуктами на пол и закрыла дверь. Закрыла ключом, на три оборота.

А вот ключи? Куда я дела ключи? Оставила в дверях или вынула из замка и припрятала?

Полный провал!

Я налила себе еще одну чашечку чаю, на сей раз сладкого, и уселась в прихожей. Буду сидеть здесь и распивать чаи до тех пор, пока не восстановится мозговое кровообращение и я все не вспомню.

В дверь позвонили. Я не шелохнулась. Бессмысленно спрашивать, кто пришел, если все равно не сможешь никого впустить.

Незваный гость не унимался, терзал звонок, не переставая. У меня даже уши начало закладывать. Есть же такие люди настойчивые!

Хотела встать и посмотреть в глазок, кто это так надрывается. Потом раздумала. Неловко стало. Решила: вдруг тот, кто стоит за дверью, услышит шум и догадается, что я дома..

Что он обо мне подумает?

Господи! Какая разница?! Какое мне дело до того, что подумает о моей особе неизвестный посетитель или посетительница, если я сама о себе думаю хуже некуда!

Нет, это невозможно! Какая нелепая ситуация! Со мной такое впервые – не войти, не выйти!

Зашумел лифт. Упорный звонарь уехал восвояси.

Мне стало нехорошо. Тошнота, апатия…

Еще немного – и заработаю клаустрофобию. Или уже заработала? Интересно, какие у нее, у этой самой фобии, симптомы?

Я сорвалась с места и побежала за словарем.

Описания симптомов в словаре не оказалось. Только определение: «Клаустрофобия – страх закрытых помещений».

Коротко и внятно.

Что ж, судя по определению, клаустрофобия у меня уже началась.

Мне действительно страшно. Страшно, что из-за какой-то пустяковой случайности я так и просижу весь день взаперти и не смогу встретиться с Люсиным мужем. А вдруг он больше не позвонит?! Не сможет позвонить?!

Господи, ну почему я потеряла ключи именно сегодня? Почему?! Кошмар какой-то!

Еще раз (сотый за последние полчаса) я попыталась дозвониться до Славки.

Увы. Муж был по-прежнему недоступен. Мобильный отключен. У секретаря, как всегда, занято.

А на прямой линии вместо Славочки – бездушный автоответчик, мол, ответить вам сейчас я не могу, оставьте ваше сообщение после гудка.

Оставила (сотое за последние полчаса).

Муж, называется!

Зачем, спрашивается, вообще нужен такой муж, до которого нельзя дозвониться?

Ну и ладно, сам виноват, пускай сам и расхлебывает. Положение у меня безвыходное. Ни ключей, ни мужа! Придется вызывать МЧС. Должен же меня кто-то отсюда выпустить?!

Посмотрим, хватит ли у Славки наглости возмущаться, что спасатели взломали дверь.

– Вер, – до Верочки я дозвонилась мгновенно, – ты телефон МЧС знаешь?

– Тебе зачем?

– Выйти! – со всхлипом пояснила я. – Битый час не могу выйти из квартиры.

– Славка запер? – восторженно ахнула она.

– Скажешь тоже, – обиделась я. – С какой это стати он будет меня запирать? Просто ключи потеряла.

– И сразу в МЧС? Круто! – восхитилась Веруня.

– Думаешь, не поедут? – вконец расстроилась я.

– Поехать-то они поедут, но оно тебе надо? Поищи вначале сама. Посмотри как следует! Может, карман порвался, и ключи лежат за подкладкой. У меня так было однажды.

– Смотрела. Сто раз смотрела, если не больше. Где я только не смотрела! У меня уже руки опустились.

– А домового кормила?

– Домового?! Днем?!

– Ну и что! Какая тебе разница? – искренне удивилась она. – Ты ведь одна. В квартире тихо, как ночью. Чего ему бояться?

– Верочка, ты прелесть! Пока! – обрадовалась я такому простому решению и побежала кормить домового.

Век живи, век учись – дураком помрешь! Почему я решила, что угощать домового можно только по ночам? Потому, что делала так всегда?

Твердолобость и ограниченность мышления!

Выбрав самый красивый жостовский поднос, я сервировала легкий завтрак для хозяина квартиры. Сделала все так, как он любит: слегка подогретое молоко налила в блюдце тонкого костяного фарфора и положила две шоколадные конфеты в развернутых фантиках.

Снимать фантики совсем нельзя ни в коем случае, только слегка развернуть.

Малыш вправе знать название конфет, которыми будет лакомиться.

– Миленький домовой, добренький, не сердись, угостись и помоги мне найти ключи от квартиры! – умильным тоном попросила я и, поставив поднос на пол, поспешила покинуть кухню.

Дело сделано!

Домовой поможет. Всякие мелочи он ищет классно! И всегда мне помогает, если хорошенько попросить.

Вопрос только в том, как быстро сумеет он с этим справиться?

Помнится, в прошлый раз, когда я попросила его найти мой зарубежный паспорт, бедняжка промучился почти сутки.

В полночь я выставила угощение, а на следующий день к вечеру утерянный паспорт нашелся. В аптечке лежал, под коробочкой с березовыми почками.

Правда, паспорт искать сложнее, нежели ключи. Он не такой заметный.

Что ж, будем надеяться на лучшее.

Я обошла всю квартиру, погасила свет, опустила жалюзи, задернула шторы и отключила телефон.

Пусть домовенок думает, что наступила ночь. Ночью ему спокойнее.

Немножко подумала, смыла косметику, переоделась в ночную рубашку и улеглась в постель.

Ночь, так ночь.

– Спит, – удивленно сказал муж, заходя в спальню.

«Сплю, – сквозь сон подумала я и сладко потянулась, – сплю, и мне снится, что Слава пришел с работы».

Я перевернулась на другой бок.

В спальне пронзительно запахло кофе. Я с шумом потянула носом воздух. Принюхалась.

Точно. Пахнет кофе. Мне это не показалось. Стало быть, Славочка уже дома. Сон в руку.

Молодец все-таки у нас домовой! Не получилось быстро найти ключи, так он мужа прислал. Умница!

Главное для меня сейчас – выйти из квартиры, чтобы попасть на встречу. Бог с ними, с ключами. Найдутся! А не найдутся, новые закажу. Ничего страшного. Я ведь не на улице их потеряла, а в квартире, значит, замки менять не надо.

На кухне почему-то хозяйничал деверь. Один. Без Славочки.

Я мрачно оглядела залитую кофейной гущей плиту. Теперь понятно, откуда кофейный запах на всю квартиру.

– Привет! – Я отобрала у Валерки пустую джезву. – Садись, я сама сварю. Тебе только кофе или приготовить что-нибудь посущественнее? Могу поджарить свиные отбивные. На косточке. Будешь?

– Буду. Все буду, и отбивные, и борщ. Я видел, в холодильнике стоит кастрюля с твоим фирменным. Только сначала свари, пожалуйста, кофе. Я без кофе никакой! А потом можно и борщ, и отбивные на косточке, коли не шутишь.

– С едой не шутят, как любит говорить твой братец. Кстати, где он?

– На работе, – пожал плечами Валерка.

– То есть – как это.., на работе? – Я закончила мыть плиту и поставила на огонь воду для кофе. – Мне показалось, я слышала его голос.

– Правильно показалось. Слава только что ушел. Впустил меня и ушел. Иначе как бы я попал в вашу квартиру?

– А ключи? – вскинулась я. – Ключи он оставил? У меня важная встреча, а ключей нет. Сижу, как привязанная!

– Оставил. – Валера достал из кармана ключи и положил их на край стола.

– Ой, нет, на стол не клади, денег не будет! – Я коршуном кинулась на связку ключей. – Примета такая. Ключи нельзя держать на столе! – пояснила я, ошеломленно разглядывая брелок. – Нет, это невозможно! Это же мои ключи! Мои собственные! Так я и знала. Славка унес?! Кошмар какой! Унес и не хватился! Даже не позвонил. А я обыскалась. Все утро потратила! Всю квартиру вверх дном перевернула! Уборки теперь на целый день. Можно подумать, мне делать больше нечего!

– Да ладно тебе, – примирительно сказал деверь. – Смотри, кофе сейчас опять убежит. – Он выключил газ и разлил кофе по чашкам. – Кончай мельтешиться. Садись лучше, кофейку попей. Разговор у меня к тебе есть. Серьезный!

– А отбивные? – для порядка уточнила я. – Я же обещала отбивные тебе поджарить.

– Отбивные потом! – решительно сказал Валера, усаживаясь за стол. – После разговора.

Потом так потом. Насильно мил не будешь.

– Слышь, мать, давай начистоту. Не люблю я ходить вокруг да около. Твои ключи от квартиры Славка унес сегодня с собой потому, что я его об этом попросил. По моей же просьбе он ночью перевел все часы в доме на два часа назад. Это на тот случай, если ты все-таки умудришься каким-то образом выйти из закрытой на все замки квартиры. МЧС, например, догадаешься вызвать.

– Часы?! Ты попросил Славу перевести все наши часы назад?! – ничего не понимая, я посмотрела на светящееся табло микроволновой печки. – И часы на микроволновке тоже? То есть сейчас на самом деле…

– Да, ты правильно поняла, на свою важную встречу ты уже опоздала! – довольно ухмыльнулся он и с удовольствием отхлебнул глоток кофе. – Митрофановой спасибо скажи. Это она подняла тревогу. Позвонила мне на трубу, когда я на Вуоксе рыбу ловил, и устроила форменную истерику. Во всех смертных грехах меня обвинила. Кричала, что я равнодушный, невнимательный, безответственный человек, не испытывающий никаких родственных чувств к жене своего брата! Не деверь, а монстр, которому наплевать на то, что происходит с его единственной невесткой, матерью его племянников. Так я узнал про Крыласова.

Я ошеломленно помалкивала. Я не ожидала услышать от деверя фамилию: «Крыласов». Никак не ожидала!

Ну, Митрофанова, ну, двуличная, ну!..

Взяла и наябедничала про меня Валерке.

Нет, это невозможно! У Аньки просто страсть какая-то нездоровая к нашим доблестным органам. Слепая вера в их неограниченные возможности.

Подумаешь, ФСБ!

Что ж мне теперь – и шагу без деверя ступить нельзя? Я теперь, что ли, должна ему все о себе рассказывать, если он полковник ФСБ?

Кошмар какой! Я мысленно похвалила себя за предусмотрительность. Хорошо, что коварная Анечка не все еще про мои художества знает.

Я постеснялась рассказать ей о том, что дрогнула, после того как Крыласову стало плохо, там, в «Море чая». Дрогнула и сама, первая, предложила ему встретиться еще раз. Пожалела больного.

Славно бы я выглядела сейчас в глазах деверя, расскажи я Митрофановой все без лукавства!

– Про Крыласова? – невинно округлив глаза, на всякий случай уточнила я.

Вдруг ослышалась? С кем не бывает. На воре и шапка горит!

– Про Крыласова, – совершенно спокойно подтвердил младший брат моего мужа. – И про Крыласова, и про покушения на твою жизнь, и про банду, промышляющую кражей раритетных книг, в которую тебя пытаются втянуть.

– Валер, я тебя умоляю, – делано рассмеялась я. – Охота тебе слушать Анькины фантазии? Она и меня пыталась запугать. У нее предчувствия всякие нехорошие, а я, по-твоему, должна дома сидеть?! Она ведь до чего дошла, Валера, ты себе не представляешь! Митрофанова мне теперь по несколько раз на день звонит и все мои передвижения пытается контролировать. Это при ее-то занятости! Ладно – днем. Днем она еще отвлекается на других. Но вечера!!! Валера! Все свободные от работы вечера Митрофановой посвящены исключительно мне. Моей персоне! По вечерам у нее, видите ли, видения. Нет, ничего определенного она мне не рассказывает. Так, поток сознания. Я вообще думаю, что это у нее от переутомления. Наработается Анечка за день всласть на своих двух работах, домой приходит и валится замертво перед телевизором. А по телику, сам знаешь, вечерами сплошь ужастики показывают. Вот у Митрофановой ум за разум и заходит. Ей кажется, что это видение, а на самом деле сон сквозь триллер или триллер сквозь сон. Не знаю, как правильнее. Одним словом, виртуальная реальность в кресле у камина. Анька, правда, мне с пеной у рта доказывала, что никогда перед телевизором не засыпает. Как, говорит, я могу уснуть, если у меня в ногах Алик лежит? Должна же я ему внимание уделять. А то парень одичает совсем без общения.

– Парень – это Любин крокодил? – вскинулся деверь.

– Ну да. Скоро год будет, как он у Аньки живет. Они с ним не разлей вода. Крокодил за Аннушкой по пятам ходит, а она вообще от него без ума. Говорит: «У нас с Аликом родство душ! Или же я в прошлой жизни была крокодилицей, или он – топ-менеджером с партийным прошлым». Можешь себе представить?! Она ведь до чего с этим крокодилом дошла, моя Митрофанова. Валер, дай только честное слово, пожалуйста, что никому не расскажешь! А то Анька меня убьет!

– Могила! – фыркнул Валерка. – Закурить можно?

– Можно, конечно. Что ты спрашиваешь, будто в гостях? – Я поставила перед ним пепельницу. – Так вот, Анечка утверждает, что видения у нее начинаются сразу после того, как крокодил подает ей сигнал. Дескать, у нее с ним телепатическая связь! Ежевечерние сеансы! Не слабо?! А?! Славка еще подозревает меня, мол, это у меня с головой непорядок, потому что я очеловечиваю кота. Но кот у нас умница! Валера, ты же знаешь, какой Тим Чен Вэй умный. Он все, абсолютно все понимает. Только что не говорит. Он столько слов знает! Уму непостижимо, Валера! Мы между собой разговариваем, а Тимка слушает и всегда правильно реагирует на сказанное. Даже если говоришь не ему, у него все равно реакция верная: где надо – улыбнется, где надо – пригорюнится. Да, он и без слов все прекрасно понимает. Только присядешь на минутку, он уже тут как тут, лезет на руки. Вот он я, и давай наглаживай! Но чтобы телепатия?! Валер, я не знаю. Мне кажется, Анька преувеличивает. Нет, я, конечно, своего кота тоже понимаю, что он мне сказать хочет. Но он ведь мяукает, Валера! Выразительно мяукает, каждый раз с различной интонацией. И выражение мордочки у него всегда разное. Ну, что ты смеешься? У Тимки правда очень красноречивое выражение лица. Трудно было бы не понять. «Погаси свет! Мне пора спать!» – одна мордочка; «Немедленно откройте дверь в бабушкину комнату, я соскучился!» – другое выражение на морде и совсем другая интонация. А этот?! Анечкин Алик то есть. Валера, он же все молчком. Он разговаривать вообще не умеет. Ни по-каковски! И выражение лица всегда одинаковое. На все про все одно и то же выражение – неприветливое! Посмотрит, как рублем подарит. Я, например, глядя на него, вообще ничего, кроме чувства вины, не испытываю. Как будто я ему чем-то обязана. А Анька говорит: «Телепатия!» Да ты больше слушай Анечку и ее угрюмого крокодила. Они тебе после совместных телепатических сеансов еще и не такое выдадут! Митрофанова, знаешь, какая упертая. Ее не свернешь. Если она себе в голову что-нибудь вобьет, то все! Спорить бесполезно. Анечка будет стоять на своем, пока всех с ума не сведет. Это у нее с детства. Ее не переделаешь. Ладно – я! Мне деваться некуда. Я Митрофанову должна выслушивать, потому что мы дружим с пеленок, а ты?! Валера, я тебя умоляю, как ты купился на ее бредни? Еще и Славку подговорил! – Я гневно потрясла связкой ключей перед носом деверя. – Какой Крыласов, Валера?! Какая банда?! При чем здесь вообще Крыласов?! Если хочешь знать, Крыласов здесь совершенно ни при чем! Встреча у меня была назначена вовсе не с ним, а совсем-совсем с другим человеком. А Крыласов твой – самый обычный клиент нашего брачного агентства. И у нас с ним…

– У вас с ним чисто деловые отношения! – с усмешечкой продолжил за меня деверь. – Знаю, мать, все знаю. И про твои отношения с Крыласовым, и про то, что встречу тебе сегодня назначил не он, а некий господин Будин, то бишь законный муж Людмилы Обуваевой.

– А вот и нет! Совсем даже и не Будин, а человек, который знает, где его можно найти. И вообще, это не мужчина, а женщина, к твоему сведению, а я…

– А ты, мать, – дурашливо скосив глаза к носу, Валера жалобно уставился на холодильник, – ты, помнится, обещала меня борщом накормить.

– Господи! – Я так и подскочила на стуле. – Что ж ты молчишь? Я тебя умоляю! Сам же сказал, что будешь обедать чуть позже, вот я и рада стараться, сижу, уши развесила…

– Уши развесила, говоришь? Ну, ну. Это хорошо, что уши развесила. Я тогда, с твоего позволения, закончу свою историю. Пока борщ греется.

Глава 26

– Когда Митрофанова позвонила мне и рассказала про Крыласова, я тут же перезвонил Славке. Спросил – как дела?

Он сказал, что в принципе все нормально. В рабочем режиме. Вот только Наташе не повезло. Упала и сильно разбилась. Причем падала невезучая Наташа дважды! За одну неделю.

Что такое не везет и как с этим бороться?

Старшой посетовал, что, несмотря на ушибы и плохое самочувствие, дома тебя не удержать. Ты целыми днями в бегах. Носишься по городу, колотишься за процветание своего брачного агентства. Дескать, нет ему с тобой никакого сладу. Вся в бинтах, на обе ноги хромаешь, таблетки от головной боли горстями пьешь, и все никак не уймешься!

Лавры Ханумы не дают вам с Верочкой покоя.

Услышанное мне не понравилось. Откуль такая непривычная резвость у моей любящей полежать с книжечкой на диване невестки? Я смотал удочки и выехал в Питер.

А клев был!!! Мать, я тебе скажу, такой клев бывает раз в сто лет!

К моему возвращению ребята из моего отдела подготовили досье на Крыласова.

Личность он в нашей конторе небезызвестная. Проходил свидетелем по делу о производстве порнографических фильмов.

На самом деле Александр Крыласов – не просто свидетель. Он стоял у истоков создания подпольной порнографической студии «Эроспродакшн». Был ее идеологом, идейным вдохновителем, так сказать. Он был не только кино– и звукооператором, но и режиссером, сценаристом, монтажером. Короче, на все руки от скуки.

Но к тому времени, когда «Эроспродакшн» взяла в разработку наша контора, Крыласов уже отошел от дел и не имел к деятельности порнографической киностудии никакого отношения.

Более того, мы даже не смогли допросить его как свидетеля, потому что на тот момент он находился на лечении в психиатрической клинике.

Александр Крыласов – психотик. Он тяжело болен. Психически болен. Основной диагноз – эпилептический параноид. Плюс маниакально-депрессивный психоз, плюс вялотекущая шизофрения, плюс…

В общем, не буду загружать тебя перечислением всех его болячек, скажу только, что человек он чрезвычайно опасный!

Наташ, я серьезно. Твой настырный поклонник Крыласов болен вдрызг! Он способен на все!

Горе тому, кто встает у него на пути. А ты встала.

Себя не жалко – Славку пожалей! Очертя голову кидаешься из одной авантюры в другую, совершенно не думая о последствиях.

Славка с твоими приключениями уже до ручки дошел. Еще немного, и он готов был накормить тебя слабительным!

– Слабительным?! – Я не поверила своим ушам. Решила, что ослышалась, потому что в тот момент полностью сосредоточилась на тарелке с борщом. Боялась, что не донесу. Расплещу через край. – Слава хотел накормить меня слабительным? Каким слабительным, Валера?!!

– Любым, – невозмутимо пояснил деверь, нарезая хлеб. – Для того чтобы удержать человека дома, годится любое слабительное. Как в том старом анекдоте про неверного мужа и ревнивую жену. Только муж начинает «налево» похаживать, жена ему быстренько пургенчику с димедролом в чаек добавляет. Выкушает ходок сей убойный коктейль из слабительного со снотворным – и все! Калачом его из дому не выманишь. Сидит, болезный, дома, дремлет на унитазе.

– Очень смешно!

– Да нет, мать, не смешно! Грустно!!! Грустно, потому что неизвестно, чем бы закончились твои «брачные игры» с Крыласовым, не начнись у него очередное обострение МДП. Твое счастье, что он очень вовремя загремел в психиатрическую клинику.

Я на радостях чуть сковородку с отбивными не выронила.

– В клинику?! Валера! Ты сказал, что Крыласов загремел в психиатрическую клинику! Он сейчас в клинике?! Я тебя умоляю! Нельзя же так, честное слово. Ты меня своим рассказом чуть до инфаркта не довел. Я ведь тебе почти поверила. Перепугалась до смерти. А ты?! Валера! Ты следил не за тем! Ты все перепутал, Валерочка! Это не тот Крыласов! Мой Крыласов, к твоему сведению, не может сейчас находиться в психиатрической клинике. По определению не может. Потому что по несколько раз в день мне названивает и еще цветы присылает. Чудные, душевные букеты. Каждый день!

– Правильно, – с наглой ухмылочкой подтвердил Валерка. – Присылает. Я сам проверял. Он звонит в магазин и заказывает букет. Букеты для тебя в агентство посыльный приносит?

– Посыльный.

– Вот видишь, все просто. В нашей конторе, мать, ошибок не бывает. Тот это Крыласов, не сомневайся! Он самый, Александр Александрович Крыласов, одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения. Это он по первости в обычных психиатрических больницах лечился. Сейчас Александр Крыласов человек богатый и имеет возможность лечиться не в одиозной больничке имени Скворцова-Степанова, а в частной психиатрической клинике. А там возможности, сама понимаешь, совсем-совсем другие, нежели в городской психушке. Оттуда не только букеты, но и бриллианты можно заказывать. Были бы деньги.

А деньги у Крыласова есть. И немалые!

Кстати сказать, он один из немногих вкладчиков, кому удалось разбогатеть на финансовой пирамиде МММ.

Крыласов, естественно, ставит это в заслугу себе, своей проницательности, своему финансовому чутью, но на самом деле не прогореть в пух и прах ему помог случай, вернее, болезнь.

Он почувствовал себя плохо как раз в тот момент, когда получил деньги за сданные билеты МММ и встал в очередь, чтобы приобрести новую, еще большую партию этих «фантиков». Крыласов понял, что не сможет выстоять (очереди, если помнишь, там были колоссальные), и ушел домой, решив, что вложит свои денежки завтра. А на следующий день все пункты, торгующие акциями МММ, были уже закрыты.

Финансовая пирамида рухнула!

Крыласов остался при деньгах.

Эту историю мне рассказала его мать – Ирина Ивановна Крыласова. Весьма и весьма приятная женщина, кстати сказать. Умная, интеллигентная, выдержанная. И очень несчастная!

Жить с сознанием того, что болезнь твоего сына неизлечима, – что может быть страшнее?

Ирина Ивановна адекватно оценивает состояние своего сына, знает, что он может быть опасен для окружающих, поэтому постоянно начеку.

Вот и на этот раз она вовремя обратила внимание на то, что сын стал чрезмерно активен, более агрессивен по отношению к ней, и позвонила лечащему врачу, наблюдавшему Александра последние пять лет.

Врач настоял на госпитализации.

Еще раз говорю, Наташа, тебе повезло, что Крыласов очень вовремя попал в больницу.

– Повезло?! Валера! Ты действительно считаешь, что мне повезло?! Ничего себе везеньице! Ну, знаешь, я от тебя этого не ожидала. Я думала, ты ко мне хорошо относишься. А ты?! Ты, Валера?! В меня влюбился сумасшедший, а ты считаешь, что мне повезло?! Я должна радоваться?! Да?! Ты считаешь, что нормальный человек увлечься мной уже не может?!

По-твоему, я вышла в тираж и ни на что не гожусь? Да?! У меня неприятности, а ты веселишься?! Тебе смешно?! Да?! Ну, Валерочка! – Я выхватила у него из рук пустую тарелку из-под борща. – Добавку будешь?!

– Борщ? Нет, спасибо. И рад бы, да не могу. Борщ классный, но я должен оставить место под отбивные.

– Отбивные с картошкой или…

– Нет, мать, пощади! Какая картошка?! И так чуть жив. Ты мне лучше скажи, этот Крыласов, он…

– Кошмар какой! Валера! Битый час одно и то же: Крыласов, Крыласов, Крыласов! Я тебя русским языком спрашиваю: «С чем ты будешь отбивные? С картошкой фри или достаточно будет салата из помидоров с репчатым луком и базиликом?» А ты мне талдычишь про Крыласова! При чем здесь Крыласов, если ты сам сказал, что он уже в сумасшедшем доме? Или… Нет, это невозможно! Неужели ты думаешь, что его там от меня не вылечат?! Это не лечится?! Он так и будет волочиться за мной всю оставшуюся жизнь?

– Так я и знал. – Деверь с тяжелым вздохом откинулся на спинку стула. – Ты и вправду решила, что Крыласов приударил за тобой из чистого интереса? Ты ничего не видела там, в склепе? Крыласов боялся зря?

– В склепе?!

– Ну да, в склепе на Волковском кладбище. Крыласов собирался снимать там фильм. Одна из его многочисленных маний – мания величия. Он считает себя великим и по рождению, и по сути. Великий сценарист, режиссер и оператор всех времен и народов, он собирался снимать в склепе фильм. Шедевр!

Главный фильм своей жизни! Жесткое порно, замешанное на черной магии с элементами сатанизма, мистицизма и прочей хрени. Короче, что-то с чем-то! Чепуха на постном масле. Напыщенно-болезненная дребедень, претендующая на шедевр.

Рабочее название фильма: «Черная месса для некрофила». Как тебе такое названьице?! Не слабо?!

Крыласов долго готовился к этим съемкам. Все питерские кладбища проутюжил, искал подходящий склеп. Он считал, что фильм о любовных томлениях зомби и некрофилов должно снимать только на кладбище, там, дескать, аура, максимально приближенная к ауре потустороннего мира. Он нашел склеп, смонтировал декорации, освещение, и вот, когда все уже было практически готово и можно было начинать съемки, появляешься ты!

– Но я ничего не видела! Валера, я…

– Ты ничего не видела. Это я уже понял. Заметь, мать, понял, потому что я нормальный. А Крыласов – больной! Он зациклился на тебе, на том, что от тебя исходит опасность. Понимаешь?! Он был уже в том психическом состоянии, когда совершенно неважно, что там было на самом деле – видела, не видела, – ему было все равно. Он болезненно ненавидел тебя за сам факт твоего существования на этом белом свете и хотел избавиться от тебя по-любому. Поэтому еще раз говорю: твое счастье, что Ирина Ивановна Крыласова вовремя заметила у сына симптомы острого расстройства сознания и поспешила положить его в клинику.

Для достижения своей призрачной цели психически больной Крыласов был способен на все! И наезд велосипедиста, и случай с бомбой как раз в его духе. Он запросто мог поднять на воздух полквартала, лишь бы избавиться от нежелательного препятствия – Наталии Николаевны Коротко вой.

Только вот выяснилось, что в больницу Крыла-сов попал за несколько дней до того, как ты отправилась в галерею к Ивану, и, следовательно, к взрывному устройству в мусорной урне не мог иметь никакого отношения.

И я подумал, а было ли оно, это взрывное устройство?!

Проверил. Не было!

Не было в тот день в районе Старо-Невского проспекта спецоперации по обезвреживанию бомбы! Более того, ни в милицию, ни куда-либо еще не поступало никакого сигнала о том, что в урну возле художественной галереи «Петербургский современник» подложено взрывное устройство.

Следовательно, сделал я вывод, это была персональная информация, предназначенная только для ушей моей неугомонной невестки.

Кто-то очень и очень не хотел, чтобы ты встретилась с Иваном, и попытался таким образом этой встрече помешать.

Ты встала кому-то поперек дороги, и я должен был выяснить – кому?

Извини, мать, но я вынужден был попросить своих парней, чтобы они за тобой присмотрели.

В первый же день, как только было установлено наблюдение, выяснилось, что за тобой ведется слежка.

Да, да, моя дорогая, слежка! Самая настоящая тотальная слежка. И подожди, пожалуйста, падать в обморок, пока я не сказал главного. Ты еще не знаешь, кто следил за тобой! – деверь выдержал театральную паузу. – Это Будин! За тобой следил небезызвестный тебе господин Будин.