Текст книги "Аквамарин (часть 2): по моим правилам"

Все сидящие воззрились на нее с удивлением, любопытством, а отец с беспокойством в глазах побледнел:

– Откуда ты знаешь, дочь? Ты… ты что, уже ездила в Гарлем??? Опять одна??

– Ну, что поделаешь, отец, если ваши рожи мистер «черная скала» Джонс не переваривает! Он и мне-то верить не хотел, все своим дурацким пистолетом тыкал…

Эйден побледнел еще больше и зарычал:

– Ублюдок… Моя бы воля – переехал бы его на своем «Кадиллаке» раз двадцать, пока не перестанут хрустеть его кости… Оливия, дочка, сколько раз я говорил – предупреждай меня, когда едешь к этим нигге… афроамериканцам! Надеюсь, с тобой было достаточно охраны?

Лив успокаивающе кивнула, посмотрев в свою тарелку. Отец не знал о правилах Трейшоуна, особенно о тех, где девушка должна была всегда приезжать одна и без оружия. Джонни под столом вдруг положил руку ей на колено и очень нежно и ласково погладил ее по бедру, проведя рукой, становящейся все более горячей, от колена до начала бедра. От его прикосновения Лив почувствовала, как краснеют ее щеки, а в животе принялись взрываться горячие искры, которые превратились в теплую лавину, идущую вверх, к ее груди после того, как его пальцы страстно сжали ее ногу, а затем снова ласкающе двинулись в сторону колена.

Разозлившись на то, что окружающие могут заметить ее волнение и пылающие милым, алым румянцем щеки, она гневно посмотрела на парня, который быстрым, огненным взглядом прошелся по ее лицу, губам, шее, скользнув на грудь, и через пару секунд – на живот, и вернувшись игривыми зелеными глазами к голубым и таким злым и страстным глазам любимой жены, притягательно и с очевидно разгорающимся огнем подмигнул ей.

Лив чуть прищурилась, попытавшись скинуть его руку со своего бедра, но Джонни лишь крепче сжал пальцами ее ногу и с силой прижал к своему бедру, от чего девушка вспыхнула еще больше, почувствовав, как дыхание ее предательски замедляется, а сердце, наоборот, пустилось в бешеный пляс… И хоть бы кто-нибудь догадался включить кондиционер в столовой! Дышать же совсем нечем…

А над столом по-прежнему продолжался серьезный разговор, в котором любитель поиздеваться над чувствами Оливии Джонни принимал самое оживленное и серьезное участие, продолжая под столом ласкать бедро Лив, то ускоряя темпы, обжигая ее все сильнее собственным огнем, то игриво замедляясь, нежно проводя пальцами по бархатистой коже через декоративные прорези в джинсах.

Лив почти не слышала того, о чем говорили отец, Брайан, Оливер и ее трижды проклятый муж, сжимая в руках десертную ложечку и пытаясь не сгореть в собственном огне страсти, который все усиливался от этой грубой, но нежной руки на своем бедре и одновременно дико злясь и глядя на Джонни убийственным взглядом. Улучив момент, когда все мужчины были поглощены важным разговором и не обращали на них никакого внимания, она гневно шепнула Джонни на ухо:

– Отвали, придурок, или я оторву тебе руку, совсем ты, что ли???

Джонни только желанно посмотрел на нее своими игривыми зелеными глазами и шепнул в ответ:

– Даже не мечтай, малышка Лив. Тебе так идет этот румянец на щечках…

Лив в ответ больно ущипнула его за ногу, на что Джонни с веселой улыбкой погрозил ей под столом и переключился на остальных присутствующих, только крепче прижав ногу Лив к своей ноге и продолжая мучить ее обжигающим теплом собственного тела.

– …у нас здесь недостаточно союзников против этого мелкого паршивца. – услышала Лив через бешеное сердцебиение в ушах обрывок речи отца и невольно прислушалась. – Чикагский синдикат очень силен, они имеют влияние на Нэшвилл, Детройт… да на чертов десяток соседних городов! И если у него еще есть это хреново оборудование, чтобы вечно за нами следить, то мальчишка хорошо подготовился! Дьявол… Своими силами, да еще и в раздоре с местными бандами, нам его не победить…

– Ну и что нам делать, Эйден? – спросил посерьезневший и задумчивый Оливер.

– Нужно позвать кого-то со стороны. – отозвался Брайан и, сложив руки на груди, хмуро посмотрел на Эйдена. Тот внимательно поглядел в ответ и вдруг ухмыльнулся:

– Сицилийцев??? – угадал он мысли своего консильери. – А что… Это идея… Пообещаем им… что-нибудь… да что угодно! На кону – жизнь моей дочери!

– Между прочим, кузнечик сказал, что я буду жить. Значит, на кону не моя жизнь, а ваши. – сказала Лив без улыбки. – Но это ничего не меняет. А сицилийцы, говорят, чокнутые… Ну, в смысле, жестокие и кровожадные… Это правда?

– В некотором роде – да. – сказал Оливер. – У них просто иной темперамент. Эйден, ты серьезно? Тебе придется многое отдать за их помощь…

– Я серьезно. Чтобы защитить наши семьи, я пойду на все. – отрезал отец Лив, и девушка невольно с восторгом и гордостью посмотрела на него.

– Там, говорят, несколько месяцев назад взял власть новый крестный отец. – сказал Джонни. – В семье Гаспаро Бернардини произошел переворот… Какая-то мутная история с полицейской облавой на местный коттедж, где проводились нелегальные азартные игры, и этот тип, личность которого до сих пор остается никому не известной здесь, в Америке, сумел дать отпор копам и вывести почти всю семью целыми и невредимыми. А вот бедный старый Гаспаро, похоже, сильно спасовал перед представителями закона и пытался бежать, за что и был убит этим самым новым Доном.

Лив с интересом слушала Джонни, а вот на остальных, исключая Люка, конечно, который испуганно таращился на мафиозных шишек и их отпрысков с ошарашенным видом (такими глазами обычно смотрят на душевнобольных, опасных и непредсказуемых отморозков, которые сбежали не откуда-нибудь, а из психиатрического отделения при тюрьме строгого режима), рассказ не произвел особого, пугающего впечатления.

– И что? Никто даже не знает его имени?? – изумленно спросила девушка, увлеченная рассказом до такой степени, что даже не заметила, как рука Джонни из-под стола перекочевала к ней на талию, в более, так сказать, нижнюю ее часть.

– Никто. Ни имени. Ни истории. Ни внешних характеристик. – ответил Брайан за Джонни. – Только то, что он довольно молод и обладает потрясающей хваткой и интуицией. А еще говорят, что он чертовски умен.

Эйден вдруг довольно ухмыльнулся, посмотрев на дочь.

– Если ты хочешь с ним познакомиться, Оливия, я с удовольствием предоставлю тебе такую возможность. Брайан, забронируй билеты на самолет до Кальтаджироне на завтрашний вечер.

Лив вытаращила глаза на отца, чуть не подавившись куском торта.

– Чего-о-о??? Папочка, ты что, хочешь, чтобы я нашла этого вашего человека-паука и договорилась с ним сама??? Или, может, это билеты в один конец? В конце концов, ты уже как-то раз сбагрил меня туда, далеко и надолго…

Эйден захохотал и переглянулся с Брайаном и Оливером, который тоже веселился от души, глядя на любимую невестку.

– Дочка, думаю, повторения истории ты не дождешься. Вылетаешь завтра вечером, найдешь его и уговоришь прилететь к нам на помощь. Условия, которые он выдвинет, сообщишь мне… Но, думаю, нам придется в любом случае в чем-то уступить.

– Что?.. Отец!!! Почему я??? Лети сам к этому «терра инкогнито», ты же босс, крутая колбаса! И ты, кстати говоря, – кипятилась Лив, гневно полыхая по отцу взглядом, – в отличие от меня, обучен светским манерам. Думаю, конструктивный диалог у тебя выйдет гораздо лучше.

– Не волнуйся, Оливка, ради конструктивного диалога с тобой полечу я. – весело сообщил Джонни, жуя мини-сэндвич с особым энтузиазмом. Он перевел взгляд на отца. – Ты же сможешь без меня несколько дней, правда, пап?

Оливер захохотал.

– Сынок, я как-то справлялся еще до твоего рождения, да и потом восемнадцать лет каким-то образом выкручивался… Так что, думаю, тебе больше стоит переживать о том, как ты будешь сообщать эту великолепную новость маме.

Лив хмыкнула. Мама Джонни была без ума от своего единственного сына и жутко опекала его, не говоря уже о том, что в ее глазах появлялось желание убить каждый раз, когда она видела Лив. Все еще считая ее недостойной ее сыночка, невоспитанной и незрелой девчонкой-вертихвосткой, Трейси О-Коннел жгуче ненавидела Оливию и не стеснялась в открытую это демонстрировать.

– Джонни, ты-то чего лезешь?? – раздраженно посмотрела на сияющего радостной улыбкой с невероятными милыми ямочками парня Оливия. – Я и без тебя прекрасно справлюсь, варан надутый. Так что не смей говорить своей матери, что я без тебя там погибну, понял, дубина??

Джонни только беспечно рассмеялся и поцеловал Лив в лоб.

– Тебе же будет грустно без меня! Нет, Оливка, я поеду, а то вдруг этот новый Дон Корлеоне не просто молод и умен, а еще и чертовски красив? Вдруг ты влюбишься в него и захочешь остаться на родной Сицилии…

– Да, дружок, – злобно и язвительно вздохнула Лив, – умеешь ты подумать своей извилиной, даже несмотря на то, что она у тебя одна, да еще и кетчупом нарисована…

– Джонни, прекрати! – весело приказал Оливер. – Ревность в отношениях – это злобный монстр, поддавшись которому, ты будешь сожран изнутри…

– Началась философия. – грустно заметил Брайан, а Эйден, налив себе еще виски, посмотрел на дочь:

– Лив, я не могу поехать, потому что мне нужно руководить предвыборной компанией и вообще продумать, как быть дальше с моим кандидатом и кандидатом этого недоноска… Так что летишь ты, и это не обсуждается. А Джонни проконтролирует.

– Угу. – насмешливо и обиженно сказала Лив. – Так же, как он тайком контролирует за мной финансовые отчеты, папа???

– Разговор окончен. – поспешно заявил Эйден и, спрятав глаза от дочери, торопливо встал из-за стола.

Половину дороги до дома Джонни пришлось выслушивать множество «приятных» комментариев в свой адрес о том, что он скрывал от Лив просьбы отца перепроверять за ней отчеты, а также угрозы о том, что будет с его жизненно-важными органами, да и лично с ним, если он попробует снова «вытворить без ее ведома что-нибудь подобное». К счастью для парня, который, впрочем, за два года научился пропускать длинные и витиеватые ворчания своей жены мимо ушей, ее восхитительная речь была прервана звонком ее мобильного.

Лив удивленно посмотрела на экран и увидела, что номер скрыт.

– Алло? – буркнула она в трубку.

– Моя милая сестра… Твой голос показался мне каким-то грустным… Кто тебя расстроил, Оливия? – проговорил в трубку тихий и вкрадчивый голос, и Лив ошарашено вытаращила глаза, снова глянув на экран, а затем – на Джонни. Голос Эрнесто в трубке звучал спокойно и уверенно.

– Ты!!! – крикнула она. – Кузнечик, ты что, в стране третьего мира и звонишь из телефона-автомата??? Или с того света?? Очень надеюсь, что второе.

Джонни, а вместе с ним и Марти с Эдди, сидящие впереди, одинаково удивленно и заинтересовано посмотрели на нее.

Лив услышала в трубке тихий смех.

– У тебя такое оригинальное чувство юмора… Как прошла встреча с папочкой??? Кстати, я удивлен, что вы сразу не догадались о том, каким образом я подслушиваю ваши разговоры… Подумать только, вам для этого понадобился компьютерщик! Ха-ха-ха… – снова тихий смех – и Лив почувствовала, что этот вкрадчивый голос не только злит ее, но и завораживает, гипнотизирует, ей хотелось слушать его еще и еще…

Тряхнув головой, Лив попыталась снять с себя оцепенение и хмыкнула:

– Значит, ты и здесь успел засунуть свой длинный нос, полено недопиленное?? В следующий раз не напрягайся, просто приходи лично – я с удовольствием помогу твоим ушам свернуться в трубочку.

– Ну не злись, Оливия, я же должен знать, что вы задумали! – весело, но все также невозмутимо плывущим на своей волне голосом заявил Эрнесто. – Кстати, сицилийцы? А что… Неплохо придумано… Они – мощная сила… Но, надо признаться, их визит и присоединение к вашей семье как-то не очень вяжется с планом моей игры… – он притворно вздохнул. – К сожалению, придется и мне подключиться, думаю, новый босс семьи Бернардини будет рад примкнуть к Чикагскому синдикату…

– Чего-о-о??? Ты что, насекомыш, совсем страх потерял??? – заорала Лив, чувствуя, как злость медленно изнутри пожирает ее внутренние органы и давит со всей силы на виски, пытаясь вырваться наружу. – С какой стати от примкнет к тебе, таракан безмозглый???

– Ну… – все также спокойно и рассудительно зазвучало в трубке, – с такой, что завтра я тоже вылечу на Сицилию и… так сказать, предоставлю ему выбор: могущественный синдикат, обладающий отличным компроматом на семью Мартинес, или… пытающиеся спасти свою шкуру неудачники, которым даже нечего предложить взамен… Интересно, кого он выберет?

– Ах ты!!! Недоносок, поспорим на что угодно, что я переиграю тебя, мерзкий ты клоп в зеленом тулупе!!! Ты не сможешь сорвать наши планы, ты не сможешь лишить нас всего, у тебя на это мозгов не хватит! – кричала Лив, а Джонни пытался успокоить девушку и забрать у нее телефон.

Эрнесто снова тихо рассмеялся.

– Лишить вас всего – это самая простая из всех задач. Ваша власть основана на страхе и манипулировании, а не на сотрудничестве и покровительстве… Ты только посмотри, как легко ваши союзники отвернулись от вас, отказавшись поверить, что ночные нападения совершили не вы!

Лив вцепилась в волосы, пытаясь умерить яростную пульсацию в своей голове, и прошипела:

– И зачем тебе это было нужно, если ты, как ты сам утверждаешь, легко раздавишь нас своей маленькой туфелькой золушки, даже имей мы в своих руках весь город? Струсил??

Эрнесто вздохнул.

– Оливия, ну чего мне бояться? Вы сами станете причиной своего сокрушительного падения… А ночное происшествие связано лишь с тем, что твой папа грубо поговорил со мной вчера… А я, знаешь ли, не люблю грубости и не прощаю никакой агрессии в свой адрес. – вдруг жестко, но все также вкрадчиво сказал Эрнесто. – И то же касается сицилийцев. Вы согласились играть по моим правилам, а сами решили действовать за моей спиной… Я бы и не подумал заключать с новым боссом соглашение, если бы вы не придумали это сами.

Лив раздраженно и удивленно поджала губы.

– Так значит, ты просто мстишь, собака трусливая??

– Не трусливая. Лив, пожалуйста, выбирай выражения. Твои обзывательства мне неприятны. – спокойно, как близкий родственник, попросил Эрнесто.

Лив возмущенно покачала головой.

– А в задницу тебя не поцеловать, падаль истлевшая?

– Оливка! – грозно воскликнул Джонни, пытающийся уже минут пять утихомирить бешеную девушку. – Сворачивай бессмысленный треп!

– О, твой любимый муж прав. – весело заявил Эрнесто, услышав голос Джонни. – Увидимся на Сицилии, сестричка. И помни – я всегда на шаг впереди.

– Конечно, братец, я это прекрасно знаю. Между прочим, отличная позиция, таракан, для того, чтобы я легко прихлопнула тебя большим белым тапочком. – и девушка сбросила вызов, гневно выбросив телефон в окно.

Джонни удивленно посмотрел на нее и сказал:

– Я, конечно, понимаю, что этот чокнутый мальчишка вывел тебя из себя даже больше, чем внезапно раскрытая страшная тайна наших с твоим отцом контрольных перепроверок финансовых отчетов, но телефон-то…

– Меньше будет подслушивать, кузнечик недоломанный. – прошипела Лив и возмущенно посмотрела на Джонни. – Ты хоть представляешь, что этот кукловод придумал??? А, и дай-ка мобильный, мне надо папе позвонить.

Джонни улыбнулся, в шутку негодующе покачав головой и, для пущей выразительности, поцокав языком, а Марти шепотом сказал Эдди:

– Потом вернемся за ее мобилкой… Ты видел? Дорогой аппарат на шоссе выкинула! Я с ним буду ходить! – и, увидев грозный, предостерегающий взгляд Эдди, он рассудительно добавил:

– А что? Ей теперь он не нужен, а нас с тобой этот парень подслушивать не станет… Или, думаешь, ему интересно, как «Белые медведи» сыграли против «Красных коршунов»?

Эдди только покачал головой, выражая весьма красноречивые сомнения по поводу умственного развития своего брата.

Глава 6

Рейс 728, вылетающий из Нью-Йорка в Кальтаджироне (Сицилия) уже принял на свой борт всех желающих попасть в Италию к завтрашнему утру. Лив и Джонни, удачно запихнув свой небольшой чемоданчик в отсек для багажа над головой, уютно устроились в мягких креслах, ожидая, когда самолет, наконец, воспарит в небо. Лив, в обыкновенных, обтягивающих джинсах, белых, мягких тапочках и такой же белой, просторной футболке с нежными розовыми лилиями спереди, листала какой-то журнал, секундой ранее торчавший из кармана сиденья перед ней. Джонни же, с любопытством оглядывающий пассажиров и персонал, уделяя особое внимание стюардессам, тоже выглядел мило и небрежно в черной футболке, выгодно подчеркнувшей достоинства его фигуры, джинсах и фирменных «найках», только не синих, а черных, с желтой «галочкой» по бокам.

– И как мы отыщем этого неуловимого фантомаса-мафиози, если никто не знает, кто он, и как выглядит? – тихо спросила Лив, недовольно ткнув Джонни в бок, заметив, с каким интересом его зеленые игривые глаза изучают стройненькую фигурку одной из стюардесс в фирменной, красной форме авиакомпании и пилотке на голове, с густыми и прямыми черными волосами.

– Легко, Оливка. – он огненно подмигнул Лив, сияя своей теплой энергетикой и брутальностью, и снова, как ни в чем не бывало, уставился на стюардессу, которая, похоже, заметила его взгляд, да и его самого, и теперь смущенно улыбалась и строила глазки, что-то возбужденно шепча своим напарницам. – Спросим у моего друга.

– А кто твой друг? Рэкетир? Наркоторговец? Сутенер? Он с ним работает? – недоуменно посыпалась на мужа с вопросами Лив.

Джонни обаятельно улыбнулся брюнетке в красной форме, которая, судя по виду, пришла в неописуемый восторг от его ямочек на щеках, и, покраснев, отвела глаза, а затем с ухмылкой весело проговорил:

– Он мороженщик. Но вообще да, немножко работает… Он подельник, иногда, по просьбе уличных боссов Бернардини, он тайком провозит в своем фургончике наркоту вместе с мороженым… Но он осведомлен.

Лив, которая внутренне еще успевала гореть от ревности, но не желая подавать виду, с сомнением рассмеялась, язвительно посмотрев на мужа:

– Если он – всего лишь подельник, то кто ж его просветил??

Джонни весело и невозмутимо посмотрел на Лив, затем, более медленно, – на ее ноги, вытянутые вперед, насколько позволяло расстояние между креслами, и, наконец, удостоив ее глаза своим вниманием, сообщил:

– Я забыл добавить, что он торгует мороженым около Центрального полицейского участка. И иногда внимательно слушает то, о чем мило и непринужденно беседуют копы, стоя в очереди за мороженым в свой обеденный перерыв.

Лив удивленно посмотрела на Джонни, но ничего не сказала: самолет выехал на взлетно-посадочную полосу и начал набирать скорость.

Через пятнадцать минут, после сытного ужина Лив откинула спинку сиденья и стала смотреть в иллюминатор, на чернеющее вокруг бескрайнее небо и проносящийся под ними океан с маленькими и большими островками – соседями большого брата-материка. Она обернулась назад: через пару кресел от них мирно сидели Марти и Эдди, при этом, зеленоволосый вцепился в ручки кресла так, что, наверное, даже если перевернуть его сиденье вниз головой и с силой потрясти, он бы из него не выпал, а вот Эдди напротив, сияющими глазами таращился в круглое окошко, и его всегда суровое лицо несколько смягчилось и даже посветлело.

Лив улыбнулась и поежилась: в салоне становилось прохладно. Джонни заметил это и, заботливо взяв Лив за руку, позвал стюардессу. Да-да, ту самую, которой он посылал свои завораживающие флюиды, и которая чуть не рассыпалась от счастья, ощущая его мужское внимание на себе.

Лив недовольно заметила, как брюнетка, сияя, как маяк на затерянном острове, грациозно поплыла к ним через проход, отхватывая по пути достаточно мужских глаз на своем миловидном личике и стройной фигурке, отлично подчеркнутой форменной одеждой и короткой юбкой. Но она-то, как и многие другие, попавшиеся на крючок обаяния зеленоглазого и темноволосого красавчика с каким-то преступным притяжением и страстным, обжигающим сиянием, конечно, не представляла себе, что это просто… Нет, Джонни не играл с женщинами, он просто… просто всегда со всеми заигрывал, вот и все. Джессика, старшая сестра Лив, которая должна была выйти за него замуж, не могла мириться с этим, поскольку думала, что он специально заигрывает с другими из-за того, что ему мало ее, Джессики. Но Лив чувствовала, что это не так. Она не сомневалась в его любви к ней: она видела ее в его глазах, чувствовала ее в том самом энергетическом пульсе, который он неизменно излучал и который окружал девушку своим теплым, защитным светом… Поэтому она понимала, что это всего лишь его манера общения с женским полом, которая ничего не значила для него самого, но зато разбивала очередное женское сердечко, слепо ведущееся на откровенный восторженный взгляд и обходительное отношение.

И вот, очередная жертва Джонни, милая красотка, не подозревающая о том, что сердце этого эффектного и уверенного в себе красавчика занято далеко и надолго одной блондинистой, невоспитанной грубиянкой, подошла к нему и, не отрывая восхищенного и влюбленного взгляда от его ясных и игривых зеленых глаз, откровенно изучающих ее тело без тени смущения и стыда, и улыбнувшись улыбкой на десять баллов, слегка наклонилась, предоставляя шанс Джонни оценить ее пухлые губки и зону декольте.

– Чем могу вам помочь, сэр? – вежливо поинтересовалась она.

Лив с усмешкой посмотрела на нее, внутренне испытав триумф за то, что этот тип, умудряющийся запудрить мозги любой дамочке за пару секунд, принадлежал ей, а еще чувство жалости к бедной, симпатичной стюардессе, и перевела взгляд на Джонни, который нагло и беззастенчиво, но с огромным удовольствием «заценил» ее грудь и, огненно и брутально посмотрев ей в глаза, проговорил:

– Милая девушка, у вас тут поддувает, закройте пожалуйста окошко.

Стюардесса секунду думала, при этом ее глаза вдруг как-то смешно остекленели, и Лив, не удержавшись, захихикала. Брюнетка, услышав ее смех, поняла, что это шутка, и тоже рассмеялась, с еще большей любовью посмотрев на Джонни.

– К сожалению, не могу убавить кондиционер. Это можно отрегулировать только из кабины пилотов. Могу я предложить одеяло?

Джонни обаятельно улыбнулся и, снова пройдя взглядом по фигурке стюардессы, задержавшись на ее стройных ногах дольше, чем нужно, проговорил:

– Я это и имел ввиду, спасибо, в вашей компании все девушки такие умные работают??

Стюардесса покраснела и неловко пожала плечами.

– Наверное. Что-нибудь еще?

– Да, милая, умная девушка, – веселым голоском с тонкими нотками сатиры проговорила Лив, – принесите и мне одеялко, а то здесь как-то совсем мало красивых мужчин вокруг: моя кровь не так кипит, как кровь моего… м-м-м… случайного спутника.

Джонни в шутку укоряюще и обиженно посмотрел на нее и сказал:

– Вообще-то, Оливка, я тебе одеяло попросил.

Лив сделала круглые, изумленные, очищенные от мутного налета интеллекта, глаза:

– Правда??? Девушка, – она снова посмотрела на стюардессу, которая поглядывала в ее сторону не очень дружелюбным взглядом, – мне так невероятно повезло! Мой сосед по креслу оказался заботливым и внимательным мужчиной! Принесите мне, в таком случае, два одеяла.

– Два??? – удивилась стюардесса.

Лив с сияющей улыбкой кивнула.

– Два. Одно я повяжу ему на голову вместо повязки, а то в вашем самолете слишком светло, уснуть не сможет! – и заговорщическим шепотом она добавила:

– У него при ярком свете – дисомнии. – она развела руками и притворно вздохнула. – Надо же и мне тогда о нем позаботиться в ответ, не находите?

Стюардесса настороженно посмотрела на Лив, затем – на еле сдерживающего хохот Джонни, и явно чего-то не понимала… Пока не заметила, как он нежно, но с нажимом, поглаживает ее руку и смотрит на нее с тем самым, особым, ни с чем не сравнимым блеском в глазах… Как же она мечтала, чтобы кто-то такой же, как этот невероятный зеленоглазый брюнет, посмотрел когда-нибудь и на нее такими глазами!.. Ужасно расстроившись, чуть не до слез, она тихо проговорила:

– Сию минуту, мэм. Все принесу. – и удалилась. Лив посмотрела ей вслед и увидела, как поникли ее плечи, а Джонни опять, как ни в чем не бывало, с несказанным удовольствием уставился на ее ноги.

– Ты – мерзкий индюк, Джонни. – ткнула его Лив в плечо, вдруг ужасно пожалев бедную, успевшую влюбиться, девушку. – Твои заигрывания тебе вернутся бумерангом и больно куда-нибудь ударят, вот увидишь!

Джонни беспечно улыбнулся и пожал плечами:

– С чего ты решила, что я с ней заигрывал? И кстати, Оливка, ты почему не сказала, что я – твой муж?

– Постеснялась, дубина, что меня сочтут идиоткой, выскочившей замуж за ловеласа. – съязвила Лив, но тут же нежно положила голову ему на плечо и добавила:

– Отомстила тебе за то, что пялился на ее ноги. И сейчас, между прочим, пялишься!

Джонни поцеловал Лив в макушку и, сильнее сжав ее ладонь своей рукой, прошептал ей на ушко:

– Я не пялюсь, а убеждаюсь в том, что твои ножки не просто самые лучшие в Америке, но самые лучшие в целом мире, малышка Лив.

Оливия улыбнулась, чувствуя, как расслабляется от ощущения идиллии, его близости, чувства своей любви к нему и, прежде, чем уснуть, вдохнула аромат его одеколона с таким волшебным запахом морского бриза и потянулась к нему, получив мимолетный, но такой нежный и теплый, такой чувственный и самый любимый поцелуй в губы, шепнула:

– Идиот ты, все-таки, дубина безмозглая… Зато мой идиот. – и, прислонившись к его крепкому плечу, она уснула, зная, что он довольно и счастливо улыбнулся ей в ответ.

Глава 7

Первый раз они заметили Эрнесто, когда выходили из зоны регистрации в общий зал, где, по обыкновению, встречали всех прилетевших. Всюду слышался итальянский говор, и Лив, вертя головой, окунулась в ту неспешную, но эмоционально-насыщенную и суетливую атмосферу, в которой прошла практически вся ее жизнь. Джонни уверенно шел впереди, увлекая за руку глазеющую по сторонам девушку и лавируя между плачущими, смеющимися, грустными или веселыми людьми, окутанными кто правдой, а кто – фальшью.

Сзади едва поспевали Марти и Эдди, выделяясь в разношерстной, но, преимущественно черноволосой и темноглазой толпе с ярко-выраженными профилями лиц своими черными костюмами и бросающимися в глаза из любой части зала шевелюрами.

Погруженная в странный, ностальгический гул, Лив не сразу услышала позади себя тихий голос Эдди:

– Мисс Оливия… А вон там, слева, возле входа, случайно не тот самый тип стоит??

Лив очнулась, выдернутая из заполняющей ее воспоминаниями ауры аэропорта, и удивленно посмотрела туда, куда указывал Эдди. Посмотрела и замерла на месте, за что Джонни случайно чуть не оторвал ей пальцы, удивленно обернувшись на девушку:

– Ты чего, Оливка? Привидение уви… – он осекся.

Эрнесто, как ни в чем не бывало, говорил по телефону и одновременно давал указания нескольким своим людям, прилетевшим с ним, отчего те беспокойно суетились вокруг, как муравьи около растоптанного муравейника.

Угловатый и курчавый блондин, на этот раз, был одет в дорогой коричневый свитер, ядовито-кислотный желтый шарф, небрежно болтавшийся на шее, серые джинсы и бледно-голубые лакированные ботинки. Лив также заметила, что он по-прежнему был в черных перчатках с отрезанными пальцами, а на его запястье болталась та самая фенечка, которую он любил перебирать пальцами.

– Да-а-а… – протянул Джонни, весело ухмыляясь. – Оригинальный стиль одежды – это у вас, по-видимому, семейное.

– Угу. Смотри не заразись. – буркнула Лив, в шутку бросив на Джонни гневный взгляд, и в этот момент Эрнесто вдруг посмотрел на нее.

Секунда. Другая. Его серые, безмятежные глаза не были туманными. Он очень конкретно смотрел прямо на нее. Лив ужасно хотела злиться на него за то, что он угрожает их семье, рушит их планы, преследует ее и хочет уничтожить, но… Почему, когда он смотрел на нее, она испытывала только… замешательство?? Что такое было в его глазах, что нейтрализовывало в ней все эмоции? А он так пристально смотрит, будто гипнотизирует…

Еще секунда – и его взгляд заволокло серым туманом. Щелчок – и гнев девушки включился. Она прищурилась, удивленно осознав, что теперь вполне может его убить… А Эрнесто спокойно и вежливо улыбнулся и слегка склонил голову в знак приветствия. Взамен Лив погрозила ему кулаком и, ощущая, как внутри нее все закипает, буркнула:

– Пошли отсюда.

Вчетвером они заселились в небольшом, но достаточно презентабельном и недешевом отеле в центре города, под странным названием «Tarassaco giallo» («Желтый одуванчик» – с итал.) и, переодевшись в свежую одежду (Лив натянула на себя цветастую пышную юбку на широкой черной резинке, открывшую ее стройные ножки, и простой черный топ на широких лямках, а Джонни просто сменил футболку на темно-синюю и, соответственно, кеды на такие же, не отреагировав на язвительное замечание жены по поводу того, что было бы, если бы футболка была кислотно-желтой в красный горошек: с его-то маниакальной любовью подбирать кроссовки в тон одежде) и сняв напрокат не новый, но очень эффектный черный, тонированный «Ягуар», поехали к знакомому мороженщику.

Лив с огромным любопытством смотрела по сторонам, вспоминая до боли знакомые улицы, дома, достопримечательности этого небольшого сицилийского города, где, по иронии судьбы, спрятался тот самый неуловимый крестный отец сицилийской мафии, и чувствовала не только ностальгию, но и отторжение. Этот город воспринимался ее разумом как тюрьма: мрачная, черная, наполненная отчаянием и безысходностью, уничтожающая смысл жизни и желание жить. Джонни, кажется, все понимал, потому что с беспокойством поглядывал на нее, ничего не говоря. Эдди и Марти, которые в этот раз ехали на заднем сиденье, тихо переговаривались, тыча пальцами в стекло и с оживлением разглядывая итальянский город с таким видом, будто их привезли на увлекательную экскурсию.

Центральный полицейский участок Джонни, сидевший за рулем, отыскал быстро, всего пару раз уточнив дорогу у прохожих. Остановившись на небольшой парковке, за которой начиналась парковая зона с густыми, зелеными деревьями и множеством тонких, как спутанная паутина, пешеходных дорожек, они вышли из машины и двинулись прямо в центр парка – к серому, четырехэтажному простому зданию с итальянским флагом и гербом местной полиции, около которого грудились какие-то люди, проскальзывали мужчины в форме и подъезжали полицейские машины.

Солнце жарко пекло спину и плечи, звонкие каблучки простых золотистых босоножек на тонких ремешках уверенно цокали по асфальтированной дорожке вслед за синими, залихватскими «найками», а позади не отставали две пары дорогих черных туфель, начищенных до блеска.

Фургончик с мороженым действительно примостился неподалеку от входа в участок, спрятавшись в тень пушистой и довольно старой пихты. Сейчас около него никого не было, что не могло приятно не радовать.